Transformation of the genre of lamentation in modern youth mass media

Murzina Ol'ga Viktorovna PhD in Pedagogy Associate Professor, Department of Journalism and TV Technologies, Russian State University named after A. N. Kosygin 117997, Russia, Moscow, Sadovnicheskaya str., 33/1, office 214a 210978@list.ru Other publications by this author

Gegelova Natal'ya Sergeevna Doctor of Philology Professor, the department of Theory and Practice of Periodical Pressm Institute of International Law and Economics named after A. S. Griboedov; the department of Mass Communications, Peoples' Friendship University of Russia 117198, Russia, g. Moscow, ul. Miklukho-Maklaya, 10/2 mikhail0001@mail.ru

Современные средства массовой информации переживают постоянные обновления, связанные с возникновением новых технологий, новых социальных сетей, нового типа подачи информации. Буквально в течение последних 10-15 лет возникло понятие конвергентной редакции ^[6], в современных реалиях уже воспринимающееся как единственно возможный способ организации СМИ. Возникает новая платформа Tik Tok, уже сегодня воспринимаемая как СМИ ^[17], и молодые журналисты используют ее как основной канал выражения своих идей. В целом, технологии бытования и передачи информации изменяются практически ежегодно, и создается ощущение, что вчерашние технологии уже мало актуальны в новой медиасреде.

В то же время содержательная сторона СМИ в гораздо меньшей степени подвержена изменению – как подчеркивают исследователи, современные жанры журналистики представляют собой фактически цифровую трансформацию прежних жанров – интервью, очерка, репортажа и пр. ^[7]. Более того, в текстах современных публикаций продолжают воспроизводиться приемы классической риторической традиции – воспринятые молодыми журналистами не напрямую, а через образцы, они продолжают функционировать в современных текстах ^[8].

В настоящем исследовании рассматривается переосмысление в современных СМИ одного из древнейших риторических и литературных жанров – так называемой ламентации (стенания, плача), представляющего собой воздействие на эмоции аудитории через восхваление утраченного с постоянным напоминанием того, что это утраченное (человек, эпоха, объект и пр.) более уже не существует.

Ламентация представляла собой распространенный риторический прием в Древнем Риме. Генезис ламентации как способа влияния на аудиторию возводят к персоналии Марка Туллия Цицерона ^{[3, с. 357]}. Первоначально ламентацией называлось воздействие на эмоции слушателей с помощью погружения оратора в соответствующее эмоциональное состояние – в ажитации оратор говорил об утраченном, призывал пожалеть подсудимого или апеллировал к другим сильным отрицательным эмоциям, стремясь присоединить к своему эмоциональному состоянию аудиторию. Ламентация не предполагала аргументации по топосам ^{[18, с. 45 – 48]}, она была основана именно на сильном эмоциональном возбуждении оратора, передаваемом его публике. Это привело к широкому использованию жанра ламентации в риторике барокко, когда топическая аргументация стала восприниматься как устаревший и малоэффективный прием ^{[11, с. 54]}.

В фольклорной и литературной традиции жанр ламентации близок жанру плача, связанному, как правило, не с ораторским выступлением, предполагающим целенаправленное воздействие на аудиторию, а с сожалением об утраченном. Так, существовал вариант коммоса в трагедии: «Пролог есть целая часть трагедии до хорового парода; эписодий – целая часть трагедии между целыми хоровыми песнями; эксод – целая часть трагедии, за которою уже нет хоровой песни; а из хоровых песен парод есть первая целая речь хора, стасим – хоровая песня без анапестов и трохеев, а коммос – общий плач хора и со сцены ^[2], плача в поэзии трубадуров ^[12], также плач как жанр был чрезвычайно распространен в традиции шумерской и вавилонской литературы ^{[15, с. 34]}.

В отличие от риторической ламентации литературный плач имел определенную топическую структуру – это, фактически, был «панегирик наоборот», восхваление утраченного, которое периодически сопровождалось возгласами сожаления. Например, отрывок из «Плача пермских людей» - заключительной части жития Стефана Пермского: «И лишились мы прежде всего доброго заступника и ходатая, что был для нас ходатаем к Богу и к людям: Богу ведь молился о спасении душ наших, а перед князем о печалях наших и об облегчении, и о благе нашем ходатайствовал и заботился. Перед боярами же, перед начальниками, властелинами мира сего был нам усердным заступником, многократно избавлял нас от притеснений и неволи, и тиунских поборов и облегчал нам тяжкие дани. Даже сами новгородцы-ушкуйники, разбойники, были уговорены его словами нас не грабить. Ныне же и то, и то потеряли и всего лишились. К Богу не имеем усердного молитвенника, пред людьми же не имеем скорого заступника» ^[5]. Фактически, весь плач – это похвала Стефания Пермского, перемежаемая напоминаниями о том, что его больше нет. Такое понимание плача как жанра перешло и в культуру русского барокко, плачи которой представляли собой «драматизированные панегирики» ^{[14, с. 72]}. Среди плачей как в Средние века, так и в XVII веке, присутствовали варианты оплакивания утраченного государства – например, «Плач о пленении и о конечном разорении Московского государства», «Плач оскорбленной Польши», «Плач Сербии», в которых осуществляется персонификация оплакиваемого государства ^{[14, с. 75 – 78]}. Отметим, что литературный плач не имел риторической функции, а был сродни плачу профессионального плакальщика на похоронах – эмоциональное воспоминание о том, как прекрасен был ушедший человек / разрушенное государство, было призвано помочь ностальгирующим выплеснуть свои эмоции, вербализовать их, прожить чувство грусти, печали, утраты.

Традиция оплакивания утраченной страны через «панегирик наоборот» получила продолжение в современных молодежных средствах массовой информации – в текстовых и видеоблогах молодых людей, 1990-х – 2000-х годов рождения, высказывающих сожаление об утраченном времени СССР. Эту статистику отмечают СМИ: «Большинство ностальгирующих по Советскому Союзу – люди от 55 лет. Однако в последние два года такие настроения социологи фиксируют и среди молодежи 18-24 лет. По мнению социолога Валерии Касамары, СССР воспринимается в молодежной среде как некий бренд, отсюда и интерес к этой эпохе» ^[10]. Отмечаемая тенденция ностальгии по СССР людей, которые не жили в этом государстве, отражается в возникновении многочисленных текстовых и видеоблогов, посвященных Советскому Союзу. Эти блоги зачастую реализуют не только эмоциональную, но и риторическую функцию: сожаление об утраченном государстве сопровождается имплицитными или эксплицитными призывами о восстановлении отдельных элементов государства (или всей системы в целом).

Для оценки трансформации жанра плача об утраченном государстве были проанализированы видеоблоги на платформах TikTok и Instagram, а также текстовые посты в Facebook – всего 188 видеофрагментов длительностью от 15 секунд до 4 минут и 109 текстов. Общим местом структуры и композиции этих текстов является восприятие СССР в духе жанра плача: «Эта страница посвящена СССР – без преувеличения, самому уникальному государству ХХ века. Государству, где очень многое было новым и впервые реализованным в истории человечества! Государству, которое сыграло важнейшую роль в судьбе и развитии всего мира! Государству, которое больше не существует, в которое мы уже никогда не вернемся, но которое было и навсегда останется нашей Родиной!» ^[16]. В комментариях: «Мне вчера говорили, перестань, твоей страны, твоей СССР уже давно нет, хватит. Но она во мне, в моей душе и будет до тех пор, пока буду жить на этой земле» ^[1]. Ср. «Плач о пленении и конечном разорении Московского государства»: «Преславное творение для видевших – построена была главная соборная церковь, и в ней живописные святые иконы, а еще столпы благочестия, и после смерти реки чудес православным изливающие! Какие были царские роскошные палаты, золотом внутри украшенные и красками многоцветными расписанные! Сколько сокровищниц чудными царскими венцами, пресветлыми царскими багряницами и порфирами, и драгоценными каменьями, и всяким жемчугом многоценным были преисполнены! Какие были дома знатных — в две и в три кровли, богатством и честью кипящие! Пресветлым и предивным этим государством владели преславные великие цари, гордились им родовитые князья, и во всем, - дерзновенно сказать, - таким совершенным устроением оно отличалось, и светом, и славою всех превзошло, как невеста жениху на прекрасный брак уготованная!» ^[13]. В текстах просматривается имплицитный риторический призыв о восстановлении утраченного – так же, как, например, и в облеченном в форму популярного стихотворения-«пирожка» тексте об СССР – призыв к восстановлению дружбы народов:

- Дед, помнишь фото у рейхстага?

Здесь ты, а рядом армянин

и украинцы и казахи

И мелом надпись «мы за мир» ^[9]

В видеоряде фото- и видеоблогов, как правило, фигурируют различные игрушки времен СССР, узнаваемые продукты – бутылки кефира, рыбные консервы, конфеты и пр. В основном, соблюдается традиционная структура жанра плача – упоминания о лучшем в мире советском образовании, о бесплатной медицине, системе санаториев, бесплатном отдыхе на море и пр. Как и в текстах барочных плачей, текст панегирика перемежается ностальгическими упоминаниями о том, что этой страны больше нет. Интересно, что в силу диверсификации наций и традиций как основы государственного устройства СССР у Советского Союза нет персонифицированного воплощения – он не изображается в виде мужчины/женщины, как, например, государства Польша или Сербия в соответствующих плачах.

Б. Грозовский говорит о реконструкции традиции Советского Союза - речь идет не о непрерывной передаче аксиологической системы, но о попытках восстановить ее по семиотическим вехам: «адепты социалистического рая совершенно выпускают из вида много моментов частично воспроизводимой ими традиции, включая один из важнейших компонентов: тему равенства, социальной справедливости. Когда традиции воспроизводятся «на материале» многомилионного общества, никому нет дела до вопроса о точности реконструкции. Перед теми, кто «изобретает традицию», и задачи такой не стоит» ^[4]. СССР на протяжении более чем 70 лет своего существования характеризовался различными аксиологическими парадигмами, визуальными символами, лозунгами и знаками. Реконструируемый в современных молодежных СМИ «Советский Союз» представляет собой набор значимых символов разных эпох, собранных в соответствии с жанром «драматического панегирика».

Соответственно, как и в случае с другими риторическими приемами и традициями, жанр ламентации/плача получил продолжение в современной традиции в виде реконструкции по аналогичной топической и композиционной схеме. Общие места этого жанра проникают в композицию текстовых и видеофрагментов, посвященных Советскому Союзу. Анализ видео и текстов показывает, что речь идет о своеобразной реконструкции комплекса традиций, связанного с разными историческими эпохами, и по факту не отражающего полностью ни одну из реальных исторических эпох существования государства.