Focalization of key meanings in the portrait ekphrasis

Iarovikova Yuliya Vladimirovna PhD in Philology Associate Professor of the Department of Foreign and Russian Philology at Moscow State University of Psychology and Teaching 123290, Russia, g. Moscow, ul. Shelepikhinskaya Naberezhnaya, 2A, kab. 508 yuvl@bk.ru Other publications by this author

В лингвистике и литературоведении экфрасис определяется как вербальное описание произведения искусства, включенное в какой-либо иной художественный / нехудожественный жанр. Во многих современных исследованиях постулируется синкретизм экфрасиса, реализующийся в коммуникативно-семиотической триаде источник (автор) – канал (произведение искусства) – обратная связь (реципиент). В этой связи отмечают, что экфрасис базируется на перлокутивном эффекте произведений искусства. Последние в данном случае рассматриваются как средства передачи определенной информации (medium of art), воздействующие на реципиента своей яркостью, достоверностью, живостью (illuminative liveliness) ^[13]. Описывая эмоции, вызванные у того, кто созерцает произведение искусства, экфрасис осуществляет эмоционально-воздействующую функцию, воспроизводя не столько визуальный объект, сколько видение этого объекта художником или наблюдателем ^[6]. Это значит, что на первый план выдвигается не предмет искусства как таковой, а то, что и как им отображается и какое воздействие оказывает само изображение ^[4].

Роман О. Уайльда «Портрет Дориана Грея» уже не раз становился объектом исследования экфрасистов. Однако до сих пор за рамками исследовательского интереса оставалось обращение к аспектам, связанным с эмоционально-воздействующей функцией экфрасиса, представляющейся здесь одной из ведущих по ряду причин. Описание портрета и его фатальной трансформации дано через призму восприятия главного персонажа. Дескрипция самого изображения отходит на второй план; в фокусе внимания – эмоциональное состояние (полярные эмоции и чувства) и отношение (амбивалентная оценка) Дориана Грея к объекту восприятия. Из этого следует, что извлеченные экфрасисы насыщены вербаликой и авербаликой эмоций. Как когда-то подметил Платон, «живопись имеет дело с началом нашей души, далеким от разумности» ^{[7, с. 399]}. Экфрасисы, репрезентирующие ситуацию восприятия и визуального контакта с полотном, расставляют необходимые акценты (фокусы), определяющие основное настроение, тон, смысловую доминанту, или «фоновую кодировку, приобретающую особую значимость» во всем романе ^{[5, c. 63]}. Не менее интересным в рамках данной работы представляется лингвистический «инструментарий», на котором базируется когнитивный механизм фокусирования, проявляющийся в акцентировании ключевых смыслов, на которых зиждется смысловая доминанта романа. Все обозначенные выше факторы обусловливают актуальность предпринятого исследования.

Далее остановимся на некоторых понятиях, составляющих категориально-понятийную базу исследования. В частности, речь пойдет о восприятии, приобретающим в ходе визуального контакта с полотном аффективно-эмоциональную окраску, и тех смысловых обертонах, возникающих у реципиента под воздействием продуцируемых эмоций и расставляющих акценты на наиболее значимых для него признаках референта. Вещь (читай: произведение искусства – примечание мое. – Ю.Я.), чтобы воздействовать на личность должна раскрыть смысловой потенциал через «включенность» Я субъекта в контекст ситуации ^{[8, c. 187]}. Поэтому между нею и связанным с ней человеком возникают отношения «личного знакомства». Вещь включается в сферу непосредственно эмоционального восприятия ^{[5, c. 341]}. Включение переживания в структуру смысловой детерминации обусловлено тем, что возникновение психического состояния субъекта связано с бытием и отражением бытия самого субъекта, а также с отражением его отношения к бытию. Личностные смыслы, мотивы, ценности, а также значения и переживания в контексте бытия субъекта означивают («значение для меня») те составляющие, которые приобретают смысл для субъекта ^{[8, c. 187]}. У каждой вещи своя истина; сознание и высвечивает эту истину, направив на нее внимание, ставя каждый очередной образ в привилегированное положение ^{[3, c. 57]}. Вот хлопнула дверь, и мы восприняли (осмыслили) во сне этот шум как звук выстрела; иначе говоря, мы восприняли это событие как знаковое и значимое, связали его с определенным значением. Это восприятие оказывается семантической доминантой, которая сразу освещает предшествующие события, определяя их прочтение. Эта конечная интерпретация (восприятие, осмысление) задает ту точку зрения, ту перспективу, с которой видятся эти события. Это своего рода сито, фильтр, через который отсеиваются те образы, которые не связываются с конечным (значимым) событием, и который заставляет вдруг увидеть все остальные образы как бы озаренными внезапной вспышкой прожектора ^{[12, c. 18]}.

В рамках данной работы когнитивный механизм фокусирования рассматривается в соответствии с положениями стилистики декодирования, в которой способы формальной организации текста, акцентирующие внимание читателя на определенных элементах сообщения, называются принципами выдвижения. Они устанавливают иерархию значений и элементов внутри текста, т. е. выдвигают на первый план особенно важные его части ^[1]. Применительно к анализируемым экфрасисам, формальное подчеркивание главного в содержании, установление иерархии смыслов достигается за счет аккумуляции, сущность которой (художественная, эстетическая) состоит в том, что для направления внимания читателя один и тот же мотив, настроение или чувство передаются параллельно несколькими средствами ^[1].

Обращаясь к практической части исследования, прежде всего, отметим следующее. Экфрастический роман О. Уайльда «Портрет Дориана Грея» построен по антитетическому принципу и зиждется на смысловой доминанте прекрасное / безобразное. Прекрасное – красота и молодость Дориана – противопоставляются его душе и моральному облику, претерпевающим фатальные трансформации, связанные с нравственным разложением личности. В ходе исследования в развернутых экфрасисах, репрезентирующих эмоциональное состояние и отношение главного персонажа в ситуации восприятия своего портрета, был эксплицирован ряд дополнительных ключевых смыслов: красота / уродство; молодость / старость; эйфория / дисфория; покой / движение. Портрет как особый жанр живописи постоянно колеблется на границе художественного удвоения и мистического отражения реальности, создавая исключительно многофакторное смысловое пространство ^[5].Перечисленные выше семантические антиномии актуализированы в экфрасисах рядом лингвистических средств – маркеров фокусирования, – реализующих единую функцию: усилить выразительность и направить внимание читателя на резкое противопоставление понятий и образов, «высвечивая» тем самым основной мотив, смысловую доминанту, на которой построен весь роман.

Базовая семантическая антиномия красота / уродство и ассоциируемые с ними ключевые смыслы молодость / старость, репрезентированы в портретных экфрасисах следующими лингвистическими средствами. В первую очередь, отметим словосочетания, в состав которых входят соматизмы и адъективные номинации с положительной / отрицательной оценочной коннотацией. При помощи данных языковых средств персонаж характеризует свою внешность и выражает свое отношение к ней. Большей выделенностью, на наш взгляд, обладают словосочетания с отрицательной оценочной коннотацией. Страх утратить былую привлекательность рисует в воображении Дориана мрачную картину: он представляет старость как нечто отвратительное, безобразное, уродливое, отталкивающее, противоестественное. Отсюда, целый спектр адъективных номинаций с подобной семантикой, выражающей крайне негативное отношение персонажа к старости, увяданию, потере молодости и красоты. Вместо красивого лица (beautiful face) с чувственным ртом (sensual mouth) и точеным носом (chiseled nostrils), он представляет себя стариком с уродливым телом (misshapen body), слабеющими конечностями (failing limbs), с иссохшим, морщинистым лицом (wrinkled and wizen face, aging face) с впалыми дряблыми щеками (hollow, flaccid cheeks).

Фокусированию данных ключевых смыслов в некоторой степени способствует цветосемантика. В частности, семантическая антиномия молодость / старость базируется на противопоставлении хроматических и ахроматических цветов спектра. В качестве иллюстративного материала приведем примеры словосочетаний типа: колороним + соматизм. Яркие, теплые, насыщенные тона ассоциируются с молодостью (blue eyes, scarlet lips, red lips, rose-red lips, golden head); холодные, бесцветные тона – со старостью (dim and colourless eyes). Отметим в этой связи положительную / отрицательную коннотацию колоронимов, соответственно акцентирующих яркую, притягательную, картинную внешность юного Дориана и блеклый, потускневший с годами взор. Игра с цветосемантикой, колористическая динамика, проявляющаяся в переходе цвета в бесцветность, играет значительную роль в установлении иерархии смыслов. В подтверждение вышесказанному обратимся к текстовому фрагменту экфрасиса, представляющему собой внутренний монолог главного персонажа. Рассматривая свой портрет, он с сожалением размышляет о том, что с возрастом его яркая внешность поблекнет, утратит былые краски: Its gold would wither into grey. Its red and white roses would die ^{[15, p. 120]}.В фокусе внимания снова контраст, построенный на антитезе, подчеркивающей трепетное, фанатичное отношение Дориана к своей неординарной внешности. На одном полюсе – молодость и цветение, насыщенные яркими, живописными тонами; на другом – тусклая, серая, безжизненная старость / увядание. Таким образом, полихромность данного экфрасиса передает нюансы психологии главного персонажа, в частности, фокусируя внимание на культе молодости и красоты, которому он поклоняется.

Значительную роль в актуализации ключевых смыслов красота / уродство, заложивших основу смысловой доминанты всего романа – антитезу прекрасное / безобразное, – играют эпитеты. Давая оценку своей неординарной красоте и цветущей молодости, Дориан использует следующие оценочные эпитеты: fine, marvellous, splendid, exquisite. Однако когда портрет начинает претерпевать фатальные трансформации, отражая деградацию Дориана как личности, противопоставляя вечной молодости и красоте уродство и безобразие его внутреннего, духовного, нравственного мира, ряд эпитетов с противоположной оценочной коннотацией становится значительно шире. В их числе адъективные номинации с общими семами «very unpleasant» (horrible, dreadful, hideous, uncouth, vicious, vile, loathsome) и «frightening» (terrible, monstrous) ^[14]. Данные лингвистические средства реализуют в экфрасисе эмоционально-воздействующую функцию, перенося «акцент с описания самого произведения на описание субъективного впечатления от него» ^{[2, c. 142]}. Таким образом, в фокусе внимания читателя – ситуация восприятия персонажем своего портретного изображения, которое с каждым разом становится все более и более неприятным, отталкивающим, устрашающим.

Индивидуализированное «пристрастное» отражение отношения личности к определенным объектам, изменения субъективного отношения к ситуации и ее содержанию, трансформации образа и его составляющих, актуализация смыслов и переживаний приводит к возникновению состояний разного качества, модальности, интенсивности ^[8]. В этой связи необходимо отметить, что смысловую доминанту прекрасное / безобразное невозможно рассматривать в отрыве от мира чувств и эмоций главного персонажа романа. Экфрасис, реализующий в данном случае во всей полноте эмоционально-воздействующую функцию, «позволяет высветить подлинные события, составляющие «хронику жизни души», т. е. те изменения во внутреннем мире Дориана Грея, которые являются стержнем повествования» ^[6]. В основе эмотивно-оценочной интерпретации портретного изображения лежит оценка хорошо / плохо, приятно / неприятно, что выражается в актуализации ключевых смыслов эйфория / дисфория. Дисфория означает неприятные чувства и ощущение несчастья, эйфория – чувство довольства или радости ^[10]. Данная семантическая антиномия зиждется на противопоставлении полярных эмоций, чувств, ощущений, состояний Дориана (pleasure, joy, wonder vs. pity, shame, jealousy, fear, horror, indignation, despair), определяющих его поведение, мотивы, поступки в ситуации восприятия своего портретного изображения.

Обратимся к конкретным примерам, представляющим собой единый смысловой конгломерат вербалики и авербалики эмоций. Состояние Дориана Грея описано в экфрасисах двумя группами эмотивной лексики с явным преимуществом последней: лексикой, называющей эмоции, и лексикой, описывающей эмоции. К последней отнесены маркеры невербального кода коммуникации, репрезентирующие внешнее проявление эмоций: как непроизвольное, неконтролируемое, так и намеренное, произвольное их выражение ^[11]. Актуализирующие ключевые смыслы эйфория / дисфория экфрасисы аккумулируют лицевые, жестовые, такемные и проксемные выражения эмоций Дориана. Вспомним эпизод, в котором он впервые увидел свой портрет, ставшим для него откровением. На полотне – лучшей работе художника Бэзила Холлуорда – представлен идеал красоты и цветущей молодости. Только теперь, глядя на свое портретное изображение, Дориан осознает, насколько притягательна его внешность. От изумления он делает шаг назад, затем наслаждается увиденным, при этом щеки его краснеют от удовольствия: When he saw it he drew back, and his cheeks flushed for a moment with pleasure ^{[15, p. 47]}. Таким образом, эйфория, удовольствие персонажа репрезентированы в данном экфрасисе кинемой, описывающей движение (drew back), и сенсемой, имплицитно указывающей на ощущение жара, тепла, которое мы испытываем, когда наши щеки покрываются румянцем под воздействием какой-нибудь эмоции (cheeks flushed). Противоположное эмоциональное состояние – дисфория – отмечается всякий раз, когда Дориан замечает фатальные изменения своей внешности на портрете. В ситуации восприятия этих трансформаций он испытывает широкий спектр негативных эмоций: стыд, страх, гнев, отчаяние и др. В представленном ниже экфрасисе описан эпизод, в котором первые заметные искажения портретного изображения, связанные с самоубийством Сибилы Вэйн, по-настоящему пугают юношу. Охваченный страхом, весь дрожа, он направляется к кушетке, ложится на нее и оттуда с ужасом смотрит на портрет: He shuddered, and felt afraid, and, going back to the couch, lay there, gazing at the picture in sickened horror ^{[15, p. 124]}. В данном случае ситуация восприятия портретного изображения выражена преимущественно кинемами, репрезентирующими жест (shuddered), позу (lay there) и глазное поведение персонажа (gazing at the picture), а также проксемой, описывающей его перемещение в пространстве (going back to the couch).

С эйфорией / дисфорией самым тесным образом связаны ключевые смыслы покой / движение, поскольку возбуждение, двигательная активность или, наоборот, угнетение, торможение являются симптоматическими проявлениями эмоций и чувств. Вернемся к эпизоду, в котором Дориан впервые видит свой портрет. Состоянию эйфории в данном случае сопутствует состояние покоя: застыв от изумления, он не слышит Бэзила Холлуорда, который что-то ему говорит: He stood there motionless and in wonder, dimly conscious that Hallward was speaking to him, but not catching the meaning of his words ^{[15, p. 47]}. Увиденное потрясает юношу, все его внимание в тот момент поглощает собственное изображение на полотне, что и привело к торможению деятельности некоторых органов (двигательных, слуховых и др.). В экфрасисе это выражено проксемой, указывающей на местоположение персонажа в пространстве (stood there), и сенсемами, репрезентирующими ослабление работы органов чувств (dimly conscious; not catching the meaning).

Однако настроение персонажа заметно меняется, когда он начинает рассуждать, что красота и молодость – категории эфемерные. Он признает, что не сможет пережить утрату своей привлекательности, а полотно станет лишним напоминаем, издевкой, преследующей его всю оставшуюся жизнь. В этой связи меняется и его отношение к портрету: всего лишь несколько минут назад он наслаждался увиденным, сейчас же – плачет от отчаяния. Следует отметить, что кроме фильтра «перцептивного» опыта, восприятие использует личностные мотивы, интересы, установки. Люди с субъективным типом восприятия выходят за пределы того, что им дано фактически, и привносят много от себя. Их восприятие подчинено субъективному отношению к тому, что воспринимается, повышенно пристрастной оценке ^[9]. Процесс оценивания «запускает» процесс осмысления ситуации. Связка «оценка-осмысление» обусловливает выделение ключевых элементов ситуации, значимость которых определяется личностным смыслом, проявляющимся в отборе форм поведения, и смысловыми установками (побудителями активности субъекта) ^[8]. Эмоциональное состояние дисфории, в котором находится Дориан, выполняет активирующую функцию и становится мотиватором его поведения. Отчаяние, разочарование, ревность, гнев не ослабляют работу его органов, как в случае с эйфорией, но побуждают к совершению определенных действий: он вырывает свою руку из рук Бэзила, бросается на кушетку и прячет лицо в подушки: He tore his hand away, and, flinging himself on the divan, he buried his face in the cushions, as though he was praying ^{[15, p. 50]}. В данном экфрасисе выявлены такие маркеры невербального кода коммуникации, как такема, указывающая на тактильный контакт (tore his hand away), и кинемы, репрезентирующие двигательную активность Дориана (flinging himself on the divan; buried his face in the cushions).

Подводя итог вышесказанному, отметим следующее. Ситуация восприятия запускает механизм «оценка-осмысление», суть которого заключается в том, что эмоциональное отношение реципиента к объекту восприятия опосредовано личностными смыслами, сопряжено с постоянной актуализацией дополнительных, особо значимых для него смыслов, конституирующих ключевую для его бытия доминанту (смысловую, эстетическую) – прекрасное / безобразное. Выдвижение на первый план «пристрастного» отношения Дориана к красоте / уродству, молодости / старости и др. расставляет необходимые смысловые акценты и обусловливает антитетическую композицию всего романа. Эмоциональное состояние и отношение персонажа в ситуации восприятия своего портрета передается в экфрасисах параллельно несколькими лингвистическими средствами. На лексико-семантическом уровне экфрасисы насыщены соматизмами, колоронимами, оценочными эпитетами, эмотивной лексикой, преимущественно акцентирующими внимание на внешности Дориана Грея и выражающими его отношение к ней. Восприятие, опосредованное процессом «оценка-осмысление», приводит к возникновению у персонажа различных эмоциональных состояний, которые, в свою очередь, определяют его дальнейшее поведение. Кроме прямых обозначений эмоций, это передается в экфрасисах средствами иного характера – маркерами невербального кода коммуникации (кинемами, сенсемами, проксемами, такемами). Зачастую внешнее проявление эмоций Дориана, сопряженное с восприятием собственного портрета, выражено несколькими средствами одновременно. Таким образом, аккумуляция лингвистических маркеров в портретных экфрасисах выполняет сразу несколько функций: усиливает выразительность; передает субъективное, эмоционально окрашенное отношение персонажа к объекту восприятия; направляет внимание читателя на наиболее значимые, с точки зрения персонажа, смыслы. Как очевидно из вышеизложенного, эмоционально-воздействующая функция экфрасиса реализована в данном случае во всей своей полноте.