Semiotic status of objects and their functioning in the Anglo-Saxon and Russian charms

Skorik Kseniya Vladimirovna PhD in Philology Docent, the department of Foreign Languages, Pushkin Leningrad State University 196605, Russia, Leningradskaya oblast', g. Sankt-Peterburg, pushkin, shosse Peterburgskoe Shosse, 10, kab. 414B myenglishprof@mail.ru

Заговор, являющийся малым жанром фольклора, относится к памятникам архаичной культуры, восходит к временам язычества, и его сакральный мир хранит всю совокупность священных и мистических вещей, выражающих социально значимые смыслы, которые отражают общественную природу человека ^[6]. Исследования заговоров ведутся с различных точек зрения. Одной из интересных и не до конца изученных проблем является лингвосемиотика заговора как сакрального текста, наполненного мистическими смыслами. Сакральный текст имеет свои отличительные характеристики: произносится по особым правилам и в особых условиях, символически насыщен, обладает устойчивой формально-содержательной структурой, которая отражает особенности мифологического сознания ^{[7, с. 31]}.

Сакральность, по мнению Т. Н. Астафуровой, является комплексным феноменом, который актуализируется различными лингвосемиотическими способами – вербальным, акциональным и предметным ^{[1, с. 80]}. Все три компонента заговора – заклинательный текст, ритуальные действия и предметы взаимосвязаны и составляют единое целое. Предметы используются для исполнения ритуальных магических действий или включаются в заклинания и, таким образом, приобретают семиотический статус. Одним из способов «изменения семиотического статуса объекта, используемого в бытовых, хозяйственных целях, – включение его в ритуальный контекст» ^{[3, с. 224]}. Вещи, окружающие человека – утварь, постройки, ландшафт, приобретают статус знаковых объектов, как только они используются в ритуале ^{[2, с. 201]}. Любая вещь как материальный объект включается в символическое поле культуры, обретает знаковость, поскольку актуализируется заложенный в нее смысл. Но становление вещи как знака проходит в три этапа: вещь как материальный объект с присущими ему формой, цветом и прочими свойствами, вещь как идеальный образ, формирующийся на основе чувственного восприятия, вещь как символ, включенный в культурный контекст ^{[5, с. 50]}. В заговорах мы наблюдаем переход вещи из утилитарной в разряд символа, знака. Такой переход происходит во многом по причине природы мифологического мышления, привязанного к образам, вещам, с помощью которых человек описывал мир. В заговорных текстах круг предметов ограничивается теми, что имеют особое значение в обыденной жизни человека. С. М. Толстая отмечает антропоцентричность образа предмета, в котором закрепляются те признаки и свойства, которые значимы для человека и имеют отношение к человеку ^{[11, с. 236]}.

Семиотическая сторона функционирования предметов в фольклорном жанре, в частности в заговорах, в большей степени наблюдается в ритуале, составной части заговора. Такое положение вещей обусловлено прагматикой ритуала. Причем ритуал наделяется практической и символической (знаковой) прагматикой, то есть ритуал и повседневная жизнь взаимосвязаны ^{[2, с. 29-30]}. С точки зрения пространственных схем в обряде актуальное пространство ритуала делится на две сферы: свое и чужое. Вещь в ритуале соединяет эти два мира «свой» и «чужой», равновесие между которыми поддерживается обменом различными ценностям, и выполняет роль посредника в контакте с потусторонним миром, находящимся за пределами мира «своего» ^{[2, с. 183]}. Помимо посреднической функции вещи, наделенные семиотическим статусом, могут выполнять защитные, отгонные, очищающие функции. В русском заговоре «От жабы» предметом, выполняющим посредническую функцию, выступает веретено: «Приговаривая этот заговор, трут по больному месту тремя веретенами, сперва каждым отдельно, а потом тремя вместе. После того должно махнуть веретенами в печь, проговоря: Ступай, сухая и мокрая жаба, сохни!» ^{[4, с. 44]}.

В англосаксонском заговоре против потери скота «Wið Fēos Lyre» три свечи и воск, залитый в след животного, осуществляют «договор» с потусторонними силами, что они больше не будут после этого ритуала красть скот:

«Gif hit sȳ oðer feoh, sing on þæt fōtspor and ontend þrēo candela and dryp on þæt hofræc þæt wex þþriwa» ^{[16, с. 178]}. Если какую-то другую скотину (украдут), спой это над следами, зажги три свечи и залей воском следы от скотины.

Появление в заговоре предметов, которые наделяются мифологическими смыслами и приобретают семиотический статус, чаще всего обусловлено прагматической целью субъекта – заклинателя или пользователя. Поскольку архаическому обществу было несвойственно разделение на мир знаков и мир вещей, поэтому любая вещь могла функционировать в заговоре как знак ^{[3, с. 224]}. Чаще других в заговорах фигурируют предметы быта, продукты питания и природные объекты.

В англосаксонских и русских заговорах набор предметов, наделяемых магической силой, отличается друг от друга. В русских заговорах семиотический статус приобретают такие предметы, как нож, топор, игла, коса, замок, ключ, камень, печь, масло, хлеб и прочие. Не все предметы из этого перечня встречаются в англосаксонских заговорах, поэтому выделим те, которые с предметами в русских заговорах: нож, масло, молоко, камень, земля, вода, кровь.

В заговорах чаще других предметов наделяются магической силой предметы из металла. Вероятно, вера в их магию связана со свойствами металла: твердостью, крепостью. Имеет значение и функциональность вещей из металла, с их помощью можно отрезать, отсечь, разрубить. Такие действия в заговорах подразумевают избавление от недуга или нечистой силы: «Должно в полок бани снизу воткнуть нож и трижды сказать: Булатный нож, подрежь черную болезнь в ретивом сердце, в мозгах, костях и жилах» ^{[4, с. 96]}.

В заговоре от болезни эльфов Wið Ǣlfadle , чтобы избавиться от недуга надо срезать девясил ножом и вместе с травой положить его под алтарь:

«… sting þīn seax on þā wyrte; … ādelf þā wyrt, … lǣt stician þæt seax þǣr on lege under wēofod mid þām seaxe…» ^{[16, с. 190]}.

В заговоре от острой боли нож появляется в так называемой закрепке, подтверждая силу ритуала и заклинания: «Nom þonne þæt seax, ādō on wǣtan» ^{[16, с. 166]}. Возьми нож и погрузи его в снадобье.

При выполнении ритуала с помощью ножа он также становится частью сакрализованного действия и выходит за пределы профанного бытования, переходит из предмета быта в знаковую вещь: «Gif hors ofscoten sīe, nim þonne þæt seax þe þæt hæfte sīe fealo hrȳþeres horn,and sīen III ǣrene næglas on. Wrīte þonne þām horse on þām hēafde. Foran crīstes mǣl, þæt hit blēde; wrīte þonne on þām hricge crīstes mǣl, and on leoþa gehwilcum þe þū ætfēolan mæge» ^{[16, с. 208]}. Если коня поразила болезнь эльфов, возьми нож с ручкой из рога рыжего вола с тремя медными гвоздями. Вырезай крест на голове коня, пока не потечет кровь; потом нарисуй крест на спине и на каждой ноге.

В качестве магического предмета, на который возлагаются большие надежды на излечение и избавление от недуга в заговорах, фигурируют камни. Вера в силу камней берет свое начало в трудах классических авторов Плиния и Галена, которые полагали, что все материалы естественного, природного происхождения обладают добродетельными свойствами. В Британии вера в магическую силу камней при лечении болезней скорее всего основывалась на классических знаниях ^[15]. Особая роль при этом отводилась черному янтарю, который упоминается в заговорах:

«Be þām stāne þe gagātes hātte, is sǣd, þæt hē VIII mægen hæbbe» ^{[16, с. 200]}. Камень этот называется черный янтарь и говорят, имеет восемь добрых свойств (добродетелей). Этот камень защитит от грома, от яда, от демона, от любой болезни, от укуса змеи и прочего.

В заговоре на плодородие земли Feld-bōt камень выполняет функцию оберега, магическая сила которого поможет получить богатый урожай: «Wrīt þysne circul mid þīnes cnīfes orde on ānum mealan stāne, and slēah ænne stacan on middan þām ymbhagan; and lege þone stān on uppan þām stacan þæy hē bēo eall under eorðan būtan þām gewrītenan» ^{[16, с. 204]}. Нарисуй круг кончиком ножа на жерновом камне, забей кол посреди твоей земли и положи на него камень, чтобы видна была надпись на нем.

Отгонной функцией в заговоре от головной боли наделяются камни, с которыми надо проделать следующие манипуляции: маленькие камушки следует достать из желудка ласточки и ни в коем случае не дать им соприкоснуться с землей, водой и другими камнями, выбрать три камня и положить на больного.

«Sēc lȳtle stānas on sweawan bridda and heald, þæt hīe ne hrīnan eorðan, ne ōþrum stānum. Besēowa hira III on þōn þe þū wille, dō on þone mon þe him þearf sīe. Нim biþ sōna sēl» ^{[16, с. 200]}.

В русских заговорах самым распространенным упоминанием является камень Алатырь, Златырь, Латырь, имеющий различные написания. Помимо пространственного знака этот камень обладает и магическими целебными свойствами. От укуса змеи следует делать следующее: «Прикладывают к ране траву придорожник и притом произносят следующее: На море на Окияне, на острове на Буяне лежит бел горючь камень Алатырь; на том камне свито гнездо золотое, в том гнезде лежит царица Елица. Царица Елица, вынь зуб и жала из раба (имя рек)» ^{[4, с. 71]}.

Одним из самых частотных объектов, наделяемых символическим смыслом в заговорах, является вода, которая в большинстве случаев выполняет функцию очищения и избавления от недугов. Такой повышенный семиотический статус, вероятно, обусловлен без преувеличения объективно огромным значением воды в жизни человека и ее свойствами. Текучесть воды для человека связана с представлениями о том, что вода смывает и уносит грязь, по этой причине воде придается очищающая функция, и она наделяется магической силой, способной избавить от болезни, недуга и прочей напасти. Вера в магию воды отражается в действиях, совершаемых с водой: наговоренную воду пьют, ею обливают, опрыскивают, умываются, на ней замешивают тесто, делают снадобья.

Чтобы земля была плодородной святой водой брызгают на землю: «… dō þonne hālig wæter ðǣron, and drype þonne þriwa on staðol þāra turfa and cweþe þonne ðās word» ^{[16, с. 173]}. … святой водой сбрызни три раза горсть земли и скажи эти слова. Получить хороший урожай можно выполнив многочисленные манипуляции, завершив их следующим: «Nim þonne ǣlces cynnes melo, and ābacæ man innerwerdre handa brādnæ hlāf, and gecned hine mid meolce and mid hāligwætere, and lecge under þā forman furh» ^{[16, с. 176]}. Возьми всякой еды, испеки большой хлеб на всю ладонь и смешай с молоком и святой водой и положи в борозду.

В различных заговорах действия с водой символизируют очищение. В заговоре от парши Wið Blæce вода должна унести с собой «плохую» кровь и избавить таким образом от струпьев: «Scearpa þone swēoran ofer sunnan setlgange, gēot swīgende þæt blōd on yrnende wæter, spīw þriwa, cweþ þonne… ^{[16, с. 196]}. Сделай надрез на шее после заката и молча слей кровь в воду и скажи такие слова… В заговоре Wið Lætbyrde, чтобы женщина разродилась, ей надо налить в ладонь молока, набрать его в рот, а потом выплюнуть в бегущую воду, после этого той же рукой воду зачерпнуть, набрать в рот и проглотить: «Sē wīfman, sē ne mæge bearn āfēdan, nime þonne ānes blēos cū meoluc on hyre handa, and gesupe þonne mid hyre mūþe, and gange þonne tō yrnendum wætere and spīwe þǣr in þā meolc; and hlade þonne mid þǣre ylcan hand þǣs wæteres mūðfūlne and forswelge» ^{[16, с. 208]}. В этом случае вода играет как очищающую роль, так и защитную: плохое забирает, хорошее приносит.

Вера в то, что вода придает силы, устраняет боль, защищает передается в заговорах через действие выпить наговоренную воду. Например, в заговоре от зубной боли: «Наговорить на воду и выпить ее» ^{[4, с. 35]}.

В русских заговорах действия с водой несколько отличаются. Чаще всего водой обливают, умывают, снимая таким образом плохое, нездоровое, нечистое. Чтобы младенец был здоров его «трижды приносят в баню, где, по троекратном прочтении следующего над водою, его окачивают этою самою водой» ^{[4, с. 31]}. От всякой скверны, нечистой совести и двенадцати недуг полагается ритуал очищения водой в бане: «Должно в трех банях трижды окачивать водою и затем трижды прочесть над водою» (далее следует заклинание) ^{[4, с. 88]}.

Чтобы вылечить больного ворожея трижды выводит больного на заре и на воду наговаривает, а «потом старуха крестообразно смахивает хворь со лба, бороды и обеих щек больного, плюя каждый раз на землю и наконец умывает его наговоренною водою» ^{[4, с. 51]}. Обряд умывания предполагает, что вся хворь уйдет вместе с водой, которая и очищает и убегает.

В заговорах часто речь идет о приготовлении какого-либо магического снадобья, которое замешивается на масле, жире, меде или молоке. Очевидно, что это самые обыденные продукты, но тем не менее им придается семиотический статус и присваивается отгонная функция, поскольку их применение вкупе с заклинательными словами над ними сулит избавление не только от болезней, но и от необъяснимых явлений.

От инфекции следует сделать следующее: « …on frīgedæge āþwe butera, þe sīe gemolcen of ānes blēos nȳtne oððe hinde, and ne sīe wiþ wætre gemenged» ^{[16, с. 196]}. В пятницу сбей масло из молока коровы или оленя одного цвета, неразведенного водой.

В русских заговорах масло или мед тоже наделяются силой, способной изгнать боль из тела: «Читать трижды на масло, которым и натирать больное место» ^{[4, с. 43]}. В некоторых заговорах от болезни приготовленное снадобье состоит из нескольких компонентов, в целебных свойствах которых можно сомневаться, но по представлениям мифологического сознания при их использовании и соблюдении ритуала болезнь должна отступить: «Прийдя к больному, шептун требует кремень, огниво, вина, пива, редьки и воды и наговаривает на все это, ударяя по нескольку раз кремнем об огниво над тем, на что наговаривают; водит больного в баню, трет его там редькою, уксусом и вином, а потом обливает холодною водою» ^{[4, с. 87]}.

В заговоре на торговлю, чтобы привлечь покупателей и оживить торговлю, следует сказать: «Как пчелы роятся да слетаются, так бы в том торговым людям купцы сходились. Сказать на мед и им намазаться» ^{[4, с.142]}. В этом заклинании и ритуале виден явный отсыл к вязкости меда и его привлекательности для пчел, которые опосредованно сравниваются с купцами.

Совпадения в присвоении знаковости в русских и англосаксонских заговорах наблюдается также в отношении земли, которая, действительно, имела сакральный смысл для многих народов. Обращения к земле с просьбами можно выделить в отдельное исследование, поэтому отметим лишь те моменты, когда с помощью земли осуществлялись ритуалы. Так в англосаксонском заговоре против пчел земля выполняет защитную функцию и отгонную: «Nim eorþan, oferweorþ mid þīnre swīþran handa under þīnum swīþran fēt and cweð: Fō ic under fōt; funds ic hit. Hwæt, eorðe mæg wið ealra wihta gehwilce, and wið andan and wið ǣminde, and wið þa micelan mannes tungan. Forweorþ ofer grēot, þonne hī swirman, and cweð: Sitte gē, sigewīf, sīgað tō eorþan, nǣfre gē wilde tō wudu flēogan! Bēo gē swā gemindige mīnes gōdes, swā bið manna gehwilc metes and ēþeles» ^{[16, c. 168]}. Возьми земли и перебрось правой рукой через правую ногу и скажи: Я поставил на нее ногу, я нашел ее. Земля сильна против всех существ и против ненависти и беспамятства, и против злого языка. Брось землю на них, когда рой летит и скажи: «Sitte gē, sigewif, sīgað tō eorþan, nǣfre gē wilde tō wudu flēogan! Bēo gē swā gemindige mīnes gōdes, swā manna gehwilc metes and ēþeles» ^{[16, c. 168]}. Сядьте на землю, валькирии, не летать вам никогда в лес! Позаботьтесь о моем доходе, как каждый человек заботится о еде и доме.

В русском заговоре от червей сыпучесть земли ложится в основу ритуального действия на избавление от них: « …как у меня, раба божия, как земля между перстов сыпется, высыпается (взять землю и сыпать сквозь пальцы), чтобы из (имя рек) уха (или другой части тела, одержимой червями) сыпайся, высыпайся, черви; дает Бог ветер холод, солнце – за лес, черви, вон!» ^{[4, с. 81]}.

Несмотря на то, что в заговорах часто встречаются описания такого действия, как сварить, приготовить какую-либо смесь, что, очевидно, должно делаться в посуде, сама утварь указывается редко. Тем не менее примеры можно привести как из англосаксонских заговоров, так и русских

«Dō þās wyrta on ān fæt, sete under wēofod …» ^{[16, с. 210]}. Положи траву в сосуд и поставь под алтарь.

В славянских заговорах наиболее ритуализованный предмет домашней утвари – горшок, поскольку он связан с символикой земли и печи, и его антропоморфизм проявляется на уровне лексики (ручка, горло, носик). Н.Е. Мазалова отмечает параллелизм между судьбой человека и горшка при проведении ритуала с битьем горшка на свадьбе, в ходе которого приговаривают: «Сколько черепушек, столько девчушек» ^{[9, с.40]}. Черепушки в данном случае символизируют детей.

Заговорный текст, являясь памятником архаичной культуры, сохраняет концептуальные представления и мифопоэтическое сознание древних людей. Заговор относится к сакральному типу текста, поскольку соответствует таким характеристикам как насыщенность символами и смыслами, имеет определенную содержательную структуру и форму. Акциональный компонент заговора, представленный ритуальными действиями, вербальный в виде заклинания и предметный тесно взаимосвязаны. Утилитарный характер обыденных предметов при их использовании в ритуале и тексте заклинания утрачивается, вещи приобретают семиотичность, мифологизируются, наделяются способностью проникать в потусторонний мир, совершать обмен благами, избавлять от болезней, ограждать от потерь, охранять от нечистой силы, помогать в благих делах, защищать от стихий и прочих бед, происхождение которых объяснялось влиянием «чужого» мира, его вхождением и соприкосновением с миром «своим». Лингвосемиотический характер заговорного текста манифестирует его защитную, посредническую, отгонную и очищающую функции. Таким образом, символическое и функциональное существование предметов быта реализуется в процессе исполнения заговора, совершения ритуала, что в свою очередь ведет к установлению связи между профанной и сакральной сферами. Тема семиотичности предметов в заговорных текстах имеет перспективы дальнейшего исследования семиоизиса заговорных текстов для реконструкции архаичных структур сознания.