The peculiarities of realization of modal values of necessity and epistemic possibility in the Russian and Chinese languages

Введение

Модальные отношения в языке являются объектом лингвистических исследований на протяжении длительного времени. За этот период феномен модальности изучался с различных точек зрения. В более ранних исследованиях она рассматривается как грамматическое явление на уровне предложения ^{[3, 9, 17]}, затем сфер как категория текста ^{[5, с. 113-124]}, как функционально-семантическая категория языка ^{[10, с. 308; 18, с. 9]}, как компонент системы репрезентации позиции автора в тексте и дискурсе ^{[14, с. 105-139]}, а также как когнитивная структура ^{[15, с. 9; 16, с. 871]}. Несмотря на активную разработку этой проблематики, многие вопросы, связанные с модальностью, требуют дальнейшего изучения. Так, современная точка зрения на модальность как на когнитивную структуру подразумевает ее универсальный характер, основанный на механизмах работы мышления. Вместе с тем, типологические исследования обнаруживают несовпадение когнитивного и языкового членения смыслового содержания ^{[7, с. 16-17]}. В этой связи особую актуальность приобретает сравнительно-сопоставительное изучение модальности. Такой ракурс исследования актуален и в прикладном отношении в таких областях как лингводидактика и преподавание языков, а также перевод и переводоведение.

Предлагаемое исследование содержит сопоставительный анализ языковых средств реализации модальных значений в русском и китайском языках, позволяющий выявить те параметры, которые составляют специфику выражения модальных значений в русском языке на фоне китайского. В прикладном аспекте эти параметры представляют собой потенциальные трудности, с которыми сталкивается носитель китайского языка при изучении русского языка как иностранного.

Модальность как языковая категория

Модальность в работе понимается как функционально-семантическая категория, которая, не имея четко обозначенного понятийного ядра, представляет собой двухполюсную семантическую зону. С одной стороны, категория содержит языковые средства, указывающие на статус ситуации по отношению в реальному миру (реальность/ирреальность), а, с другой стороны, в категорию модальности включают группу значений, связанных с отношением говорящего к ситуации (оценка) ^{[2, 10; 18]}. Тем не менее, модальность можно рассматривать как единую категорию в системе «человек – мир» ^[8].

На основе приведенной классификации в лингвистических исследованиях противопоставляют корневую (алетическую и деонтическую) модальность и эпистемическую модальность ^{[1, 19, 16, 18]} . Это противопоставление подробно изучено и описано на примере значений модальных глаголов в английском языке, у которых выделяют прямое значение (корневая модальность) и переносное значение (эпистемическая модальность) ^{[6, 13]}. Такое противопоставление, в общих чертах, согласуется с делением модальных значений на объективные и субъективные.

Наше исследование фокусируется на анализе средств выражения корневых модальных значений (на примере средств выражения необходимости) как группы значений, описывающих статус ситуации по отношению к реальности, и средств выражения эпистемических модальных значений (на примере средств выражения вероятностной оценки пропозиции) как группы значений, описывающих отношение говорящего к ситуации.

Категория модальности рассматривается в работе как полицентрическая полевая структура ^{[11, с. 17-18]}, центральные зоны которой представлены прототипическими языковыми средствами выражения модальных значений. Полевой подход позволяет интегрировать в единую систему языковые средства, относящиеся к разным языковым уровням и грамматическим классам. В русском языке в структуру поля включены языковые единицы трех языковых уровней, лексического (модальные глаголы и модальные наречия), морфологического (видо-временные формы глагола); 3) синтаксического (отрицательные инфинитивные конструкции). ^{[12, с. 127]}. В китайском языке модальные значения выражаются, прежде всего, на лексическом уровне (модальные глаголы и модальные наречия) ^{[20, 21]}, поэтому в качестве объекта исследования были единицы именно этого уровня.

Методы и материал исследования

В качестве материала исследования использовались параллельные тексты художественных произведений на русском языке с переводом на китайский (К.Г. Паустовский «Золотая роза», В.Астафьев «Печальный детектив» и З. Прилепин «Санькя»), а также художественных произведений на китайском языке с переводом на русский язык (生死疲劳 Мо Янь «Устал рождаться и умирать», 我叫刘跃进 Лю Чжэньюнь «Меня зовут Лю Юэцзинь», 暗算 Мэй Цзя «Заговор»). Общий объем материала составил 1283 страницы русских и 1090 страниц китайских текстов). В качестве материала привлекались также результаты анкетирования носителей русского и китайского языков (всего 108 человек, из них 54 респондента-носителя русского языка и 54 респондента-носителя китайского языка).

Для выявления универсальных и лингвоспецифических параметров функционирования средств в изученных корпусах был проведен подробный анализ модальных языковых средств с точки зрения: 1) количественный анализ частотности распределения языковых средств в русских и китайских аутентичных текстах; 2) функционально-семантический анализ контекстуальных соответствий в параллельных текстах; 3) анализ метапредставлений носителей языка о функционировании ряда языковых единиц соответствующих микрополей (анкетирование).

Анализ полей модальных значений с точки зрения частотности

Анализ материала показал, что ядро и периферия функционально-семантических полей необходимости и эпистемической возможности в русском и китайском языках сходны в отношении типов языковых единиц, входящих в состав поля (ядерную зону составляют модальные глаголы и модальные слова), однако распределение элементов внутри поля различно. Так, при актуализации категории необходимости в обоих языках центр поля четко выражен одним элементом надо в русском и 要 yào в китайском языке. Приядерную зону в русском языке твердо занимает также слово категории состояния нужно. Одним из стабильных элементов приядерной зоны в китайском языке является модальный глагол 应该yīnggāi. Другим элементом в тексте-оригинале является 只有 zhǐyǒu, в тексте-переводе с русского на китайский язык становится 应当 yīngdāng. Средства ближней и дальней периферии в тексте оригинала на русском языке и тексте-переводе с китайского различны: в тексте оригинала превалируют пора, положено, в тексте-переводе – должен, стоит, приходится, вынужден и обязан практически не употребляются. В китайском языке средства 必须 bìxū, 不用 bùyòng, 不得不 bùdé bù, 只好 zhǐhǎo достаточно равномерно распределяются по периферии. Ядро и периферия функционально-семантического поля эпистемической возможности представлены следующим образом. В ядре функционально-семантического поля обязательно присутствует пара высокочастотных языковых средств с противопоставленными значениями «неуверенность – убежденность». В русском языке это пара может – конечно, в китайском - 可能 kěnéng (может, вероятно) - 一定 yīdìng (конечно, определенно, несомненно), которые являются семантическим прототипом категории. В обоих языках наибольшую частотность имеет модальное слово со значением проблематической достоверности с низким уровнем вероятности, то есть слово, указывающее на неуверенность говорящего в истинности содержания высказывания. Это можно объяснить тем, что для выражения уверенности в истинности содержания высказывания говорящему достаточно простого описания положения дел без модификации предложения при помощи модальных элементов. Заметим, однако, что в русском языке модальные слова образуют кластеры частотности: выраженное ядро поля (может – конечно), примыкающая к ядру зона (может быть, наверное, кажется) и периферийная зона, включающая слова с невысокой частотностью (должно быть, очевидно, видимо, пожалуй и т.д.). В китайском языке ядро имеет более размытые границы. Полярные значения представлены несколькими средствами, схожими по частотности: 可能 kěnéng и 也许 yěxǔ, выражающие проблематическую достоверность с низкой степенью вероятности (сомнение) и 一定 yīdìng, 肯定 kěndìng, 当然 dāngrán (конечно, естественно), выражающие категорическую достоверность. Сравнение пяти наиболее частотных слов в русском и китайском языке показывает, что соотношение проблематической и категорической достоверности в рассмотренных текстах не совпадает. В русском языке преобладание проблематической достоверности заметнее: суммарное количество словоупотреблений слов с данных значением в 3 раза превышает количество словоупотреблений слова со значением категорической достоверности (388 и 124, соответственно). В китайском же языке данное соотношение составляет 1,4 раза. Мы можем предположить, что в китайском языке категорическая достоверность выражается чаще.

Функционально-семантический анализ соответствий в текстах оригинала и перевода на русском и китайском языках

Результаты анализа указывают на то, что степень вариантности соответствий неодинакова. При выражении необходимости инвариантных соответствий не выявлено, однако ряд средств имеет четкие соответствия в переводе, что говорит о четкой сформированности в сознании людей объема понятия и четкой корреляции плана содержания и плана выражения вне зависимости от контекста.

При выражении необходимости такими средствами, предполагающими относительную однозначность перевода являются обязан (yingyou), приходится (yīnggāi), стоит (zhide), вынужден (bu de bu, zhǐyǒu), должен (bìxū; yīnggāi).

Например, отличительным признаком использования русского модального маркера необходимости стóит (варианты перевода в БКРС: zhídé 值得) в романе является соответствие словарному значению при актуализации логической необходимости (не)совершения предполагаемого действия в значении совета.

为我这样一个女人,不值得毁了自己的前程。

Wei wo zhe yang yi ge nv ren, bu zhi de hui le zi ji de qian cheng。

Не стоит губить карьеру ради такой женщины, как я. ^{[30, с.302]}

При выражении эпистемической возможности и необходимости стабильное соответствие имеет, например, лексема конечно, чаще всего переводящаяся лексемой 当然 dāngrán (в БКРС – конечно, естественно). Такое соответствие имеет 115 употреблений конечно из общего количества 126 употреблений лексемы в русском тексте. При обратном переводе лексема 当然 dāngrán преимущественно переводится словом конечно (84 из 94 употреблений лексемы в китайском тексте).

Он понимал, конечно, что она ждет от него не только заботы, но и ласки.

他当然知道苏珊娜期待于他的不仅仅是照料

tā dāng rán zhī dào sū shān nà qī dài yú tā dе bù jǐn jǐn shì zhào liào ^{[25, с. 6]}

当然有用, 这可以分析她的性格

dāng rán yǒu yòng, zhè kě yǐ fēn xī tā dí xìng gé

Конечно поможет! Это важно для анализа ее личности. ^{[29, с. 175]}

Еще одна группа слов, обнаруживающих относительно постоянные соответствия при сопоставлении текстов, это вводные слова видимо, видно, по-видимому, по видимости. Все они переводятся преимущественно лексемами 好像 hǎoxiàng (подобно, кажется) и 看来 kànlái (по-видимому, кажется, как видно), которые, аналогично русским лексемам содержат корневые морфемы с семой «зрение, смотреть, вид» и указывают на предположение, основанное на наблюдении (часто зрительном) за ситуацией.

Бóльшая часть маркеров рассматриваемых модальных значений не имеет четких коррелятов соответствия при переводе, что указывает на неоднозначность и многоплановость объема понятия этих лексем.

На уровне выражения разных модальных значений необходимости выявлены следующие контекстуальные соответствия перевода а) деонтической необходимости – надо (xūyào, yào), нужно (xūyào, yào); должен (bìxū, bu gai); следует (yào, bìxū); обязан (yingyou); вынужден (zhǐyǒu); положено (yīnggāi); б) практической необходимости – надо (yīnggāi, yīngdāng, bìxū), нужно (bìxū, bùyòng); следует (yào); приходится (yīnggāi, dei); в) эпистемической – надо/должен (yīnggāi); пора (shì shíhoule). Необходимо отметить, что в большинстве случаев довольно сложно установить семантику средства необходимости, деонтическое значение тесно переплетается с выражением онтологического и практического, а эпистемическое с логическим.

Наибольшее варьирование средств и их взаимозаменяемость в китайском языке наблюдается на уровне ядерной и приядерной зон. Для иллюстрации можно привести пример соответствий русскому слову категории состояния надо.

Согласно словарю БКРС, эквивалентами слова категории состояния надо в китайском тексте являются Yào 要; Bìxū 必须; Yīnggāi 应该. Реальное функционирование в текстах указывает на то, что также для перевода используются более сильные по семантике долженствования xū yào и yīng dāng. В значении внешней необходимости ядерная единица необходимости в русском тексте переводится модальным глаголом yào.

Сочетание xūyào используется для выражения морального обязательства с указанием на силу духа говорящего.

И сколько мужества и силы надо, чтобы «мыслить и страдать», все время, всю жизнь, без перекура и отпуска, до последнего вздоха.

为此,一生的每时每刻都要“思考和痛苦”,直到生命的最后一息,连抽支烟和休息的时间都没有,这需要多大的勇气和力量呀!

Wei ci,yi sheng de mei shi mei ke dou yao“si kao he tong ku”,zhi dao sheng ming de zui hou yi xi,lian chou yan he xiu xi de shi jian dou mei you,zhe xu yao duo da de yong qi he li liang ya! ^{[22, с. 70]}

В значении практической необходимости надо может переводиться как yīnggāi, так и yīngdāng.

И надо будет прежде всего себе доказать и выявить на белой бумаге.

首先应该在白纸上把一切都彻彻底底写清楚,证明好,摊出来。

Shou xian ying gai zai bai zhi shang ba yi qie dou che di di xie qing chu, zheng ming hao ,tan chu lai.^{[22, с. 68]}

Несмотря на то, что, согласно грамматике китайского языка, yīngdāng используется в более формальных случаях, в русском языке никакой разницы между регистрами употребления этих двух элементовв исследуемых текстах не отмечено.

Следующую надо делать лучше, чтобы издавать помимо Сыроквасовой; может, и в самой Москве...

应当把下一本书搞得好一些。不去找瑟罗克瓦索娃出版,或者干脆拿到莫斯科去…

Yingdang ba xia yi ben shu gao de geng hao yi xie. Bu qu zhao se luo ke wa suo wa chu ban, huo zhe gan cui na dao mo si ke qu... ^{[22, с. 29]}

Среди средств выражения эпистемической модальности достаточно широкий диапазон контекстуальных соответствий демонстрируют русские лексемы кажется (6 различных соответствий в переводе на китайский) и пожалуй (5 соответствий). Особенно интересна в этом отношении лексема пожалуй, которая в переводах имеет соответствия 大概dàgài (вероятно, возможно), 看来 kànlái (видимо, по-видимому), 或者 huòzhě (возможно, вероятно, может быть) 可能 kěnéng (может, возможно) 可以说 kěyǐ shuō (можно сказать), при этом ни одно из соответствий не содержит особого для русского лексемы значения «склонности согласиться» (согласно Толковому словарю русского языка ^{[24, с. 546]}), что подразумевает высокую степень некатегоричности и неуверенности в выражаемой пропозиции.

Анализ метапредставлений носителей языка

Обращение к языковому сознанию позволило выявить метапредставления носителей языка о реализации модальных значений возможности и необходимости в русском и китайском языках. Для понимания трудностей, возникающих при усвоении иностранного языка или при переводе текстов необходимо отметить разницу восприятия одних и тех же языковых элементов как на уровне межъязыковых различий, так и варьирование восприятия некоторых единиц в рамках одного языка.

Как показали результаты анкетирования, носители русского языка следующим образом оценивают обязательность выполнения действия в зависимости от используемого ими модификатора модальной необходимости в речи. По среднему показателю такие средства, как должен, обязан, необходимо и надо являются маркерами обязательности выполнения актуализируемого в контексте действия. Лексемы следует и вынужден предполагают возможность невыполнения действия. Приходится, нужно бы, стоит рассматриваются как опциональное действие с позиции говорящего.

При этом нужно отметить, что четкое представление об интенсивности у носителей русского языка наблюдается на уровне употребления средств обязан (7-10 баллов, причем 9-10 баллов среди 83% опрошенных), надо, должен, приходится (5-10 баллов, причем 9-10 баллов среди 65% опрошенных). Разброс мнений наблюдался на уровне употребления остальных слов необходимости от 1 до 10 баллов.

Результаты анкетирования, проводимого в группе китайских студентов, демонстрируют следующее. Категорическую обязательность выполнения предполагаемого действия, оцененные респондентами по десятибалльной шкале, в языке выражается посредством bìxū, zhǐyǒu, zhǐhǎo, bùdé bù, zhi dei.

Dei, yào предполагают большую опциональность совершения действия. Yīng dāng, yīng gāi, xuyào обладают менее специализированным значением, а zhídé в представлении информантов имеет значение предложения или совета.

Относительная однозначность категоричности обязательности выполнения действия наблюдается при употреблении средств деонтической необходимости, таких как bìxū, bùdé bù (10 баллов с позиции всех респондентов). Неоднозначность оценки категоричности/обязательности выполнения действия субъектом проявлялась в употреблении следующих средств: zhǐyǒu (9-10 баллов, причем 10 баллов среди 78 % опрошенных), yào (8-10 баллов), xu yào (6-8 баллов), yīnggāi (6-8 баллов), yīngdāng (7-9 баллов), zhídé (5-6 баллов, причем мнения разделились равномерно 55/45 % опрошенных). Наибольшая вариативность мнений, связанная со сложностью определения объема понятия, наблюдается с dei (4-10 баллов).

Анкетирование, нацеленное на выявление оценки слов-маркеров эпистемической модальности с точки языкового сознания носителей изучаемых языков и с точки зрения их реального употребления, показало следующие результаты. При оценке достоверности высказываний, содержащих различные модальные слова, носители русского языка выражают консолидированную оценку слов может (4-5-6 баллов 80,5% опрошенных) , конечно (9-10 баллов 88% опрошенных), вероятно ( 5-6 баллов 74% опрошенных). Наибольший разброс демонстрируют лексемы возможно (3-8 баллов), наверное (2-6 баллов), видимо (1-8 баллов), что свидетельствует о широком объеме значения данных лексем с точки зрения носителей языка.

Анкетирование носителей китайского языка также обнаруживает, что лексемы 也许 yěxǔ (5 баллов, 78% опрошенных), 一定 yiding, 肯定 kending (по 10 баллов, 93% опрошенных), 可能 keneng (5-6 баллов, 76% опрошенных) демонстрируют консолидированную оценку со стороны носителей китайского языка, тогда как лексемы 大概dàgài (вероятно, возможно) и 或许huòxǔ (может быть, возможно) оцениваются по-разному: от 4 до 9 баллов и от 20 до 60 баллов, соответственно. Важно также отметить, что слова, которые представляются устойчивыми соответствиями, выражают различную вероятностную оценку с точки зрения носителей языка. Так, вероятность, выраженную словом 大概dàgài, большинство носителей языка оценивают в 7-8 баллов (59% опрошенных), тогда как вероятность, выраженная соответствующими ему русскими лексемами возможно, вероятно оцениваются носителями в 5-6 баллов (несмотря на разброс значений у слова возможно, 52% опрошенных дают именно такую оценку).

Заключение

Таким образом, комплексный анализ функционирования средств объективной и субъективной модальности в русском языке в зеркале китайского языка, представленный в данной работе на примере микрополей необходимости и эпистемической возможности, позволяет сделать заключение о том, что изучение соответствий в тексте оригинале и тексте перевода способствует уточнению статуса данных понятийных категорий в русской и китайской лингвистике, а обращение к языковому сознанию дает возможность систематизировать метапредставления носителей языка о выражении модальных значений в рамках родного языка. Полученные результаты могут быть использованы для составления упражнений при обучении русскому языку как иностранному, а также в самостоятельной переводческой деятельности с целью передачи более точного коммуникативного намерения автора.

Выявленные различия в вербальной реализации необходимости и эпистемической возможности в рассматриваемых языковых системах, неоднородности распределения элементов внутри функционально-семантического поля, четкой дифференциации средств в русском языке в соответствии с выбранными смысловыми оттенками значений на фоне размытости границ между высокой и низкой степенями категоричности в китайском языке указывают на необходимость дальнейшего изучения поставленной проблемы с обращением к языковому сознанию носителей и изучающих один из языков в качестве иностранного, а также привлечением новых инструментальных методов с обработкой больших данных.