Legal regulation and government regulation of the behavior of minors on the Internet: foreign experience

Ryzhov Valerii Borisovich PhD in Law Docent, Deputy Editor-in-Chief of the Journal "Education and Law", Corresponding Member of the Russian Academy of Natural Sciences, Member of the Union of Journalists of Russia 111397, Russia, g. Moscow, pr-kt Zelenyi, 22, of. 305 valeriy_ryzhov@mail.ru Other publications by this author

Введение. Согласно данным Лиги безопасного Интернета за 2019 г., более 45% подростков в РФ подвергаются деструктивному воздействию в процессе пользования Интернетом. Лишь в пространстве социальных медиа в «группе риска» находятся около 7 млн. несовершеннолетних граждан РФ. Молодые люди сталкиваются в Интернете с пропагандой разных форм экстремизма, криминальных субкультур, скулшутинга (массовых убийств в школах) и суицида, их пытается вовлечь в торговлю наркотиками в качестве потребителей и распространителей, травмируют психологически посредством «шокирующего контента», подвергают систематическому преследованию (кибербуллингу) ^{[9, с. 3]}.

Наличие обозначенных вызовов закономерно обуславливает необходимость выработки контрмер со стороны государства, в первую очередь – в рамках администрирования и правового регулирования активности несовершеннолетних россиян в Интернете. При этом, проблема обеспечения информационной безопасности определенным образом коррелирует с правом на информацию, которая гарантирована гражданам государств, ратифицировавшим основополагающие международные нормативные акты в области прав человека ^{[11, c. 9]}. Этот фактор, безусловно, необходимо учитывать при выстраивании политики защиты прав и законных интересов несовершеннолетних пользователей в Интернете.

Российские законодатели в течение последних лет предприняли ряд шагов в данном направлении. Однако в целом эффективность предпринятых мер остается сравнительно низкой. Причиной этого во многом является отсутствие должного внимания к опыту, накопленному другими государствами, власти которых гораздо раньше столкнулись с аналогичными проблемами.

В качестве предметапредставленного исследования выступает международная практика администрирования и законодательного регулирования поведения несовершеннолетних граждан в Интернете.

Целью работы является оценка ключевых трендов в рамках нормативно-правового регулирования и администрирования в рамках ограничения государством поведения несовершеннолетних граждан в сети Интернет.

Методология исследования построена на основе сочетания дескриптивного и сравнительного анализа.

Новизнапредставленной работы обуславливается вовлечением в научный оборот новый фактов, ранее не получивших полноценного освещения в русскоязычной академической литературе.

Степень изученности темы отличает высокая степень фрагментарности. Отдельные ее аспекты получили краткое освещение в работах Ю.М. Барановой, Г.Ф. Биктагировой, О.А. Богдановой и А.В. Толоконниковой, посвященных проблеме безопасности детей в Интернете в целом ^{[1; 3; 4; 12]}. Исследования К.В. Бородина, Е.А. Волковой, Д.А. Герасимова, Ж.П. Дорофеевой и М.Ф. Костюка, затрагивающих непосредственно вопрос о правовом регулировании поведения пользователей и провайдеров, построены преимущественно на анализе российского опыта ^{[2; 5; 6; 7; 8]}. Зарубежный опыт отражен в статьях А.А. Малькевича и П.П. Румянцева, но ограниченный формат, которых не позволил авторам осветить тему исчерпывающим образом ^{[9; 10]}. Все это служит дополнительным свидетельством в пользу необходимости проведения дополнительных изысканий в данном направлении.

Основная часть. Наибольшими масштабами развития системы регулирования присутствия государства в области регулирования активности несовершеннолетних граждан в Интернете отличается правовая система Южной Кореи. Принятый еще в 1997 г. Закон «О защите несовершеннолетних» (Juvenile Protection Act) предполагал возникновение новых обязанностей у представителей государственного аппарата. Должностным лицам, в частности, вменялось в обязанность обеспечить контроль за наличием у всех Интернет-ресурсов, находящихся под национальной юрисдикцией Южной Кореи, возрастной маркировки и инструментов, предполагающих прохождение процедуры идентификации пользователя с целью подтверждения его возраста (на тот момент, она еще не предполагала использования при этом ввода национального регистрационного номера, первые 6 цифр которого соответствуют дате рождения гражданина) ^[20].

В 2001 г. в действующее законодательство Республики Корея дополнил Указ «О фильтрации контента в Интернете» (Internet Content Filtering Ordinance). Данный нормативно-правовой акт налагал на органы исполнительной власти обязательства, связанные с обеспечением установки на используемые в публичных библиотеках и школах компьютеры специализированного программного обеспечения, позволяющего организовать фильтрацию Интернет-траффика. Равным образом на представителей административного аппарата была возложена функция создания и внедрения системы оценки содержимого Интернет-ресурсов с точки зрения приемлемости для ознакомления с соответствующей информацией несовершеннолетних. Последняя выступала в качестве основания для маркирования сайтов и формирования их регистров ^{[9, с. 4]}.

В 2011 г. обязательства органов исполнительной власти в части регулирования активности несовершеннолетних в Интернете были расширены в связи с принятием Закона «О дополнительных мерах по защите молодежи» (The Youth Protection Revision Act), также известного как Закон «О шатдауне» (Shutdown Law) или Закон «Золушки» (Cinderella Law). В соответствии с его положениями, государство взяло на себя контроль за соблюдением владельцами онлайн-игр запрета на доступ несовершеннолетних пользователей к их аккаунтам на период с полуночи до 6:00 по местному времени. Параллельно на представителей исполнительной власти были наложены дополнительные обязательства, связанные с выявлением случаев использования несовершеннолетними чужих регистрационных номеров для получения доступа к онлайн-играм на период шатдауна ^[21].

В 2015 г. в Республике Корея был издан Указ «О внесении изменений в Закон «О телекоммуникационном бизнесе» (Enforcement Decree of the amended Telecommunications Business Act). Он регулировал централизованное внедрение при прямой поддержке государства бесплатного мобильного приложения, позволяющего обеспечить фильтрацию Интернет-контента на смартфонах несовершеннолетних граждан ^[17].

Процесс регулирования Интернет-активности детей и подростков также серьезным образом повлиял на систему административного права США (как на федеральном уровне, так и на уровне штатов).

В 1998 г. Конгрессом Соединенных Штатов был принят Закон «О конфиденциальности детей в Интернете» (Children's Online Privacy Protection Act), в соответствии с которым на органы федеральной власти были возложены полномочия, связанные с отслеживанием процесса обработки персональные данные пользователей, которым еще не исполнилось 13 лет. Равным образом, государство с этого момента должно было осуществлять контроль за содержанием рекламы, демонстрируемой несовершеннолетним в Интернете ^[15].

В 2000 г. Закон «О защите детей в Интернете» (Children's Internet Protection Act) обязал органы исполнительной власти отслеживать наличие инструментов фильтрации контента в школах и публичных библиотеках, получающих финансирование из федерального бюджета ^[14].

В 2015 – 2016 гг. положения Children's Online Privacy Protection Act получили развитие на уровне законодательства отдельных штатов. Так, в соответствии с Законом «О защите и конфиденциальности штата Делавэр» (Delaware Online Privacy and Protection Act), на региональные власти были возложены функции по контролю за отсутствием у граждан, не достигшим 18 лет, доступа к Интернет-рекламе, содержащей информацию, признанную вредной для несовершеннолетних ^[16].

В 2003 г. в Германии были приняты сразу два закона, оказавшие серьезное влияние на структуру административного права в части норм, регулирующих регламентацию деятельности государства в области контроля над онлайн-активностью несовершеннолетних. Закон «Государственный договор об охране молодежи в СМИ» (Jugendmedienschutz-Staatsvertrag) добавил к перечню функций исполнительной власти обеспечение контроля за наличием возрастной маркировкой информации, признанной нежелательной для несовершеннолетних, использованием на сайтах ее распространителей формы идентификации, основанной на предъявлении номера удостоверения личности, и временных ограничений, касающихся периода демонстрации контента в течение суток ^[18]. Закон «Об охране молодежи» (Jugendschutzgesetz) наделил федеральные власти Германии полномочиями, позволяющими формировать перечень СМИ, в которых имеет место признанная угрожающей для молодежи информация и список угрожающих молодежи информации. При этом, определена возможность подвергать их Интернет-ресурсы процедуре временной блокировки на период от 3 до 12 месяцев) ^[19].

Японский Закон «О поддержке здоровой Интернет-среды для молодежи» (Act on Development of an Environment that Provides Safe and Secure Internet Use for Young People), предпринятый в 2008 г., предписывает органам исполнительной власти обеспечить контроль за соблюдением операторами мобильной связи условий оказания услуг мобильного Интернета несовершеннолетним гражданам. Представители власти отслеживают факт наличия на смартфонах перед подключением к Интернету программ, осуществляющих фильтрацию мобильного контента. Равным образом контролируется осуществление провайдером мониторинга данных, передаваемых при помощи используемых им серверов. Также представителями органов государственной власти осуществляется надзор за деятельностью производителей оборудования для стационарного доступа в Интернет (последние обязаны проводить предустановку программ-фильтров либо обеспечить возможность для их последующей установки) ^[13].

Заключение. В целом мы можем заключить, что власти государств, раньше России столкнувшихся с возникновением масштабных киберугроз для несовершеннолетних граждан, активно прибегают не только к выделению и юридической квалификации источников опасности, но также закрепляют законодательно повышенные обязательства деловых структур, занимающихся предоставлением Интернет-услуг или доступа к соответствующей инфраструктуре, включая мобильные гаджеты. Широко используется практика принуждения продавцов услуг к обязательной идентификации покупателя при помощи документов, используемых в целях подтверждения личности и возраста покупателя. Существенно расширяются обязательства, возлагаемые на органы исполнительной власти в плане контроля над владельцами сайтов, провайдерами, мобильными операторами, продавцами гаджетов и иного оборудования. Равным образом, увеличивается объем контроля со стороны надзорных органов по отношению к учреждениям культуры и образования, предоставляющих несовершеннолетним доступ в Интернет.

В то же время необходимо отметить, что зачастую описанные меры предполагают необходимость активного содействия усилиям государства со стороны родителей. Значимость этого фактора будет иметь критическое значение в случае попыток российских властей заимствовать зарубежный опыт. В отсутствие предварительных мер по налаживанию диалога с представителями старшего поколения калькирование зарубежных практик не принесет должного эффекта.