Language archivation in online socialization

Borisova Inna Vladimirovna PhD in Philology Docent, the department of English Language and Professional Communication, Financial University under the Government of the Russian Federation 105187, Russia, g. Moscow, ul. Shcherbakovskaya, 38, kab. 903 ivb66@yandex.ru Other publications by this author

1. Введение

В эпоху развития цифровизации всё более актуальным становится вопрос о цифровой грамотности – одной из важнейших, наряду с чтением, письмом и счётом, грамотностей XXI века. Как справедливо отмечает А. В. Шариков, «понятие “грамотность” возникает, когда появляется и находит широкое распространение то или иное явление социокультурного порядка, к которому оно приложимо» ^{[1, с. 89]}. Например, развитие кинематографа дало возможность говорить о «кинограмотности» ^[2],[3], в 1970-х гг. возникает понятие «медиаграмотности» ^[4],[5], с появлением персональных компьютеров и распространением Интернета формируется концепция «электронной грамотности» ^[6] или «цифровой грамотности» ^[7].

Вектор исследования цифровой грамотности был задан Полом Гилстером, который определил её как «умение понимать и использовать информацию, представленную во множестве разнообразных форматов из широкого круга источников» ^{[8, с. 1]}. Согласно определению ООН, отражающему современное состояние исследуемого процесса, цифровая грамотность – это «способность безопасно и надлежащим образом управлять, понимать, интегрировать, обмениваться, оценивать, создавать информацию и получать доступ к ней с помощью цифровых устройств и сетевых технологий для участия в экономической и социальной жизни» ^{[9, с. 4]}.

Цифровая грамотность включает в себя следующие составляющие: информационную грамотность, компьютерную грамотность, медиаграмотность, коммуникативную грамотность и технологические инновации. В рамках данного исследования нас более всего будет интересовать коммуникативная грамотность, которая предполагает получение знаний о специфике диалога в цифровой коммуникации, приобретение навыков использования современных средств коммуникации, а также ориентацию на этику и нормы общения в цифровой среде ^{[9, с. 8]}. Этот аспект приобретает сегодня особую актуальность в связи с появлением и динамичным развитием новых видов и форм Интернет-общения, которые заставляют коммуникантов всё более и более отступать от существующих языковых стандартов. Активному языкотворчеству способствует и ряд психологических особенностей, наблюдающихся при общении в цифровой среде, в том числе: добровольность и избирательность контактов; анонимность и, как следствие, раскрепощенность и ненормативность; отсутствие авторитетов; стереотипизация в формировании образа собеседника; невозможность использования традиционных паралингвистических средств (тембр и сила голоса, жесты, мимика и пр.), что приводит к затруднённости в проявлении эмоционального компонента общения. Для восполнения эмоциональной составляющей в речи Интернет-коммуникантов используются различные средства: пунктуационный рисунок, капслок (написание заглавными буквами), междометия, повтор гласных или частей слова, смайлы (эмотиконы) и др.

Объектом настоящего исследования являются смайлы (эмотиконы) как способ архивирования информации, отвечающей за эмоциональную окраску передаваемого / получаемого сообщения.

Предметом исследования – возможные варианты развёртывания имплицитного компонента в зависимости от степени интеллектуальной и эмоциональной наполненности адресанта / адресата и его приобщённости к культурным ценностям нации.

Новизна исследования заключается в том, что понятие "языковой компрессии" расширяется до понятия "языковой архивации", и разархивирование заложенной информации проецируется на образцы, взятые из произведений русской классики, непреходящая ценность которых выверена несколькими поколениями читателей-носителей языка.

2. Материалы и методы исследования

При проведении исследования на основе диахронического подхода нами были использованы следующие методы лингвистического анализа: анализ словарных дефиниций, описательный метод (с его компонентами – наблюдение, обобщение, интерпретация, классификация), сравнительно-сопоставительный метод, элементы статистического метода, методы интроспекции, компонентного и контекстного анализа.

Фактическим материалом исследования для сплошной выборки послужили следующие произведения: М. Горький «Коновалов», Ф. М. Достоевский «Братья Карамазовы», Н. В. Гоголь «Мёртвые души», И. А. Бунин «Митина любовь».

3. Результаты и обсуждение

По способу изображениясмайлы можно разделить на 3 группы: смайлы, изображаемые с помощью знаков (их чаще всего называют эмотиконами); смайлы, изображаемые с помощью символов (самый распространённый пример – стилизованная желтая рожица с глазками-точками и улыбкой); анимированные смайлы ^[10].

Некоторые учёные склонны усматривать в широком распространении смайлов тенденцию к оскудению словарного запаса коммуникантов, снижению их умственных способностей, суррогату эмоциональных реакций. Так, М. Н. Крылова видит причины этого в недостатке вербальной культуры современного носителя языка, утраты им вербальной свободы: «Выразить свою мысль или эмоцию словесно говорящему становится всё сложнее, это требует усилий, времени, старания, тем более при передаче эмоций, когда найти нужное слово, встроить его во фразу и быть при этом оригинальным не так-то просто. Многих, кроме того, стесняет орфографическая малограмотность» ^[11]. Е. А. Помельникова проводит прямые параллели между употреблением смайлов и деградацией речи и интеллекта ^[12]. Однако нам представляется такая трактовка результатов несколько односторонней. По нашему мнению, рассмотрение данного вопроса следует сместить в несколько иную плоскость.

Начнём с того, что здесь, безусловно, прослеживается действие закона экономии речевых усилий, который А. Н. Занина считает «одним из основополагающих процессов, оказывающих влияние на языковое развитие и функционирование» ^{[13, с. 165]}. Этот закон присущ в большей или меньшей степени всем языкам мира и имеет универсальный характер. В условиях ускорения ритма жизни, диктующего необходимость мгновенной передачи и обработки информации, он настоятельно требует осуществлять отбор наиболее рациональных языковых средств. Одним из проявлений данного закона является речевая компрессия, которая может наблюдаться на различных языковых уровнях: фонологическом, или графемном (опускание фонем или графем, редуцирование гласных и т. д.), морфологическом (формирование аббревиатур, сложносокращенных слов, скудность в применении глагольных времен и наклонений), синтаксическом (употребление неразвернутых конструкций), лексическом (опускание слов в тексте), синтактико-лексическом (опускание служебных и вспомогательных слов), семантическом (опускание не столь значимой части информации)» ^{[14, с. 37–38.]}.

В компьютерных технологиях термином «компрессия» («сжатие») графического файла обозначается «преобразование файла растрового (пиксельного) изображения в более компактную форму за счет удаления избыточной информации» ^{[15, с. 105]}. Существует компрессия без потери и с потерей качества, причем последняя позволяет достичь более высоких коэффициентов сжатия. Сетевой язык, репрезентацией которого является устно-письменная речь ^[16], не может не испытывать на себе влияние подобных процессов. Мы полагаем, что широкое распространение смайлов логично было бы считать проявлением речевой компрессии семантического уровня. Конечным продуктом подобной компрессии выступает креолизованный текст с иконическими (интуитивно понятными) знаковыми вкраплениями, представляющий собой «особый лингвовизуальный феномен <…>, в котором вербальный и невербальный компоненты образуют одно визуальное, структурное, смысловое и функционирующее целое, обеспечивающее его комплексное прагматическое воздействие на адресата» ^{[17, с. 71]}.

Феномен компрессии предполагает наличие обратного процесса – восстановления элиминированной информации (декомпрессия). Считается, что текст до и после компрессии несет одну и ту же информацию об объекте описания. Предельное же количество опускаемой информации зависит от текстовой нормы. В разных текстах она будет разной, однако, как отмечает Н.С. Валгина, есть и общий показатель у этой нормы: «речевая единица не должна утрачивать своего сообщительного смысла», в противном случае компрессия текста приводит к коммуникативной неудаче ^{[18, с. 241]}. Однако в случае с эмоциональной составляющей дело обстоит сложнее. Дело в том, что все оттенки и всю полноту эмоций восстановить практически невозможно. Эмоциональная насыщенность, интенсивность эмоционального фона не может точно совпадать у адресанта и адресата (это зависит от многих факторов, таких как психотип человека, его настроение, состояние здоровья и др.). Кроме того, каждый коммуникант при восстановлении смысла опирается на свой лексикон, прагматический опыт и знание культурного наследия нации. То есть компрессия и декомпрессия есть два противоположно направленных, но неразрывно связанных друг с другом процесса, обеспечивающие необходимую информативность сообщений, однако компрессия – всегда ограничена, а декомпрессия – безгранична.

Как было сказано выше, использование смайлов в сетевых текстах обусловлено в первую очередь действием закона экономии речевых усилий, средством которого выбирается языковая компрессия. Но поскольку мы рассматриваем ситуацию, когда в процесс общения в качестве посредника включен компьютер (или другой гаджет), было бы не совсем правильно проигнорировать техническое сопровождение данного процесса. В свете этого можно предположить, что стремление к компрессии обусловлено и чисто техническими параметрами: в СМС-связи и многих мессенджерах объём текстового сообщения ограничен определённым количеством символов. К тому же, работа с любым механизмом выстраивается по закону эргономики: при отправлении сообщения адресант исходит из наиболее эффективного распределения своих физических и психических усилий (набирать длинный текст долго, а подчас и неудобно, если человек находится, например, в транспорте).

Следуя аналогиям с техническими дисциплинами, отметим, что в информатике принято различать архивацию и компрессию (упаковку, сжатие) данных. В первом случае речь идет о слиянии нескольких файлов и даже каталогов в единый файл – архив, во втором – о сокращении объема исходных файлов путем устранения избыточности (упаковке без потерь информации, т. е. с возможностью точного восстановления исходных файлов). Архивация применяется для того, чтобы хранить или пересылать одномоментно большие объёмы информации. Принимая во внимание вышеизложенные моменты, в сетевом общении при описании исследуемых процессов, как нам кажется, уместнее было бы говорить именно о «языковой архивации»: адресант архивирует (в нашем случае – превращает в смайлы), а адресат разархивирует (восстанавливает) эмоциональную составляющую сообщения. В свете этого возникает вопрос: насколько симметричен процесс языковой архивации и разархивации? Иными словами, кто вкладывает больше эмоционального смысла в смайл – адресант или адресат, чей эмоциональный фон оказывается более интенсивным, чья эмоциональная палитра богаче?

Безусловно, отправляя или получая смайл, мы не проговариваем вслух наши ощущения и переживания, они воспроизводятся, скорее, как элементы внутренней речи. Однако, если обратиться к отрывкам из произведений классической русской литературы, можно выявить практически бесконечное разнообразие проявлений эмоционального потенциала человека, опираясь на широкий спектр языковых выразительных средств авторов. Приведём несколько примеров. В рассказе М. Горького «Коновалов» ^[19] обнаруживаем следующие фрагменты:

«Улыбка была такая, точно он хотел сказать виновато: “Вот я какой... Не обессудьте”»;

«В глазах его светилось неизъяснимое словами изумление, и лицо вдруг вспыхнуло горячим чувством»;

«… в них <глазах> светился не то испуг, не то вопрос, что-то тревожное, от чего красивое лицо его стало еще печальнее и краше...»;

«… на лице его отразилась работа мысли, ищущей для себя формы»;

«… он <…> смотрел на меня жадными, странно горевшими глазами из-под сурово нахмуренных бровей. В нем не было ни одной черточки той детской наивности, которой он удивлял меня, и все то простое, женственно мягкое, что так шло к его голубым, добрым глазам, – теперь потемневшим и суженным, – исчезло куда-то»;

«Он выразил эту радость с такой страстью, с таким удовлетворением в глазах, что я вздрогнул от этого сострадания …».

По нашему мнению, данные фрагменты наиболее ярко демонстрируют многообразие авторских зарисовок, применяемых к описанию душевного состояния героя. Виртуозно владея словом, Горький едва заметными мазками в нужный момент усиливает эмпатическую составляющую читателя по отношению к Коновалову, заставляя тем самым «фиксировать» поворотные моменты его душевных метаний, приводящих к мировоззренческим сдвигам на определённых жизненных этапах.

Богатая палитра выразительных средств, используемая Ф. М. Достоевским в «Братьях Карамазовых» ^[20], едва ли может быть воспроизведена даже самой сложной комбинацией смайлов различных типов. Однако человек, знакомый с данным произведением, даже за «жёлтой рожицей» смайлика сможет увидеть те бездонные пучины страстей, в которые вовлечены герои его романа:

«Он был вполпьяна и вдруг улыбнулся своею длинною, полупьяною, но не лишенною хитрости и пьяного лукавства улыбкою»;

«… закрыла лицо рукой и рассмеялась ужасно, неудержимо, своим длинным, нервным, сотрясающимся и неслышным смехом»;

«Свысока-снисходительная улыбка показалась на его губах»;

«как горели <ее глазки> огоньком – огоньком кроткого негодования»;

«… со страшною ненавистью, – с тою самою ненавистью, от которой до любви, до безумнейшей любви – один волосок!»;

«… доведу ее <…> до этакого маленького такого смешка, рассыпчатого, звонкого, не громкого, нервного, особенного»;

«В этот раз лицо ее сияло неподдельною простодушною добротой, прямою и пылкою искренностью».

Вплетая в сюжетную канву «Мёртвых душ» ^[21] следующие описания, Н. В. Гоголь не только вносит дополнительные яркие штрихи в характеристики своих героев, но и приоткрывает читателю своё отношение к ним, придавая тексту, выражаясь современным языком, «трёхмерную объёмность»:

«… сказал Манилов, явя в лице своем выражение не только сладкое, но даже притворное, подобное той микстуре, которую ловкий светский доктор засластил немилосердно, воображая ею обрадовать пациента»;

«… показав во всех чертах лица своего и в сжатых губах такое глубокое выражение, какого, может быть, и не видано было на человеческом лице, разве только у какого-нибудь слишком умного министра, да и то в минуту самого головоломного дела»;

«Предположения, сметы и соображения, блуждавшие по лицу его, видно, были очень приятны, ибо ежеминутно оставляли после себя следы довольной усмешки»;

«Здесь Ноздрев захохотал тем звонким смехом, каким заливается только свежий, здоровый человек, у которого все до последнего выказываются белые, как сахар, зубы, дрожат и прыгают щеки …»;

«… маленькие глазки еще не потухнули и бегали из-под высоко выросших бровей, как мыши, когда, высунувши из темных нор остренькие морды, насторожа уши и моргая усом, они высматривают, не затаился ли где кот или шалун мальчишка …»;

«И на этом деревянном лице вдруг скользнул какой-то теплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства, явление, подобное неожиданному появлению на поверхности вод утопающего, произведшему радостный крик в толпе, обступившей берег».

Современный человек, в литературных предпочтениях которого значатся произведения И. А. Бунина, «приатачивая» смайлик к своему посланию, возможно, рисует в своём воображении следующие фрагменты из рассказа «Митина любовь» ^[22]:

«Как ты смешно, с какой-то милой мальчишеской неловкостью растягиваешь свой большой рот, когда смеешься»;

«Стараясь не улыбаться, пересиливая и тайное довольство, и легкую обиду, Митя дружелюбно ответил …»;

«… негромко и настойчиво спросила она, уже с деланной обольстительностью заглядывая ему в глаза …»;

«Катя горела жарким румянцем, смущением, голосок ее иногда срывался, дыхания не хватало, и это было трогательно, очаровательно»;

«Она смеялась, но как-то так, точно ни ум, ни сердце ее не участвовали в этом смехе»;

«И это создавало для Мити, мгновенно впавшего в летаргическое оцепенение, необъяснимую тревогу и вместе с жаром, которым пылали его ноздри, его дыхание, голова, погружало его точно в наркоз, создавало какой-то как будто другой мир, какое-то другое предвечернее время в каком-то как будто чужом, другом доме, в котором было ужасное предчувствие чего-то».

Приведённые выше отрывки из произведений представителей русской классической литературы, столь разнообразные по содержательной наполненности и стилевому оформлению, заставляют задуматься о следующем: чем богаче внутренний мир современного человека, чем теснее он соприкасается с национальным (и интернациональным) культурным наследием, тем более глубокими собственными эмоциональными смыслами он обогащает передаваемое смайлами сообщение, и тем меньшие потери он несёт при языковой разархивации эмоциональных иконических знаков. Различная степень интеллектуальной и эмоциональной наполненности адресанта и адресата, как уже отмечалось выше, может вызывать асимметрию при языковой архивации, но очевидно одно: чтобы сделать «программу архивации» более совершенной, необходимо заложить в неё культурные ценности предыдущих поколений. Именно тогда смайл, встречающийся в тексте, станет не просто забавной иконкой, а неким триггером, запускающем мыслительные процессы, позволяющие снова и снова обращаться к духовной копилке нации и обогащать таким образом свою языковую личность.

4. Выводы

В заключение хотелось бы отметить следующие моменты:

- Процесс языковой архивации посредством смайлов представляет собой творческое использование языковых ресурсов, обусловленное новым способом общения в цифровой среде и, при достаточной сформированности языковых личностей коммуникантов, не несёт в себе угрозы существующим нормам языка.

- Чем богаче языковая личность коммуниканта, тем ярче его образы, возникающие в процессе участия в языковой архивации.

- Природа языковой архивации с помощью смайлов обладает ассиметричной природой: разархивированный вариант адресата может быть гораздо глубже и интереснее, чем тот, который был «исходником» самого адресанта (как, впрочем, и наоборот).

- Означеная асимметрия отчасти объясняется законами функционирования устно-письменной речи Интернет-коммуникантов, которая представляет собой некий «сплав» литературного и разговорного варианта, что в не малой степени определяет различные варианты и векторы языковой компрессии.

В подобном информационном обмене просматривается тенденция глобализации: смайл не зависит от языка и не подчиняется его грамматическим правилам, фактически он передаёт лишь направленность и относительную степень авторских эмоций.

В качестве дальнейшего направления исследования можно было бы предложить анализ перекрёстного разархивирования смайлов носителями различных языков и культур. Хотя рассматриваемая языковая архивация и выступает универсальным техническим приёмом, но интересно было бы проследить, как «расшифровывается» информация с учётом различных национальных, языковых и культурных кодов. В этом свете Интернет видится нам, как и многим другим современным исследователям, «экспериментальной коммуникативной площадкой XXI в., позволяющей реализоваться самым причудливым коммуникативным практикам» ^[23], неким «уникальным “полигоном”, на котором развертывается испытание естественного языка» ^[24].