Value of Profession In The Soviet Economic Culture and Images of Popular Art In the 1960-1980's

Sidorova Galina Petrovna associate professor of the Department of History and Culture at Ulyanovsk State Technical University. 432005, Russia, g. Ul'yanovsk, ul. Pushkareva, 24, kv. 187 gala_si_61@mail.ru Other publications by this author

Изучение ценностного аспекта советской хозяйственной культуры способствует пониманию природы кризисных явлений в хозяйственной жизни современной России. Хозяйственная культура – способ человеческой деятельности, во всех формах предметности культуры, направленный на получение материальных благ. Профессия – одна из базовых ценностей хозяйственной культуры. Ценности советской хозяйственной культуры в образах массового искусства изучаются на основе системного подхода, который требует исследовать культуру во взаимосвязи ее материальной, духовной и художественной подсистем. Образный характер искусства позволяет через единичное выразить особенное и общее, соединяя все онтологические уровни бытия. Произведения искусства играют роль «кода», позволяющего проникнуть в глубинную суть представляемой ими культуры (М. С. Каган), выполняют функцию коллективной культурной памяти (Ю. М. Лотман).

Ценность профессии с 1960-х гг. входила в поле зрения советских социологов в рамках исследования массового сознания и ценностных ориентаций молодежи (Б. Грушин и др.). В 1990-е гг. ценность профессии затрагивается в рамках исследования особенностей социально-экономической структуры советского общества (В. В. Радаев), хозяйственной этики в советский период (Н. Н. Зарубина), в 2010-е гг. – вопросов медицинского права в СССР (А. В. Риффель). Исследование воплощения профессии в изобразительном искусстве проводилось советскими авторами (Е. В. Николаева). Современными авторами художественные репрезентации профессии в советском искусстве почти не изучаются. Есть публицистика, где рассматривается трансформация образа учителя в советском киноискусстве с конца 1940-х до времени Перестройки ^[7]. О. В. Теплинским изучена репрезентация научной интеллигенции в советском кинематографе ^[20]. Таким образом, тема репрезентации профессий в советском искусстве остается мало изученной. Задачи статьи: выявить особенности художественной репрезентации профессии как ценности хозяйственной культуры в советском массовом искусстве 1960–1980-х. В художественных репрезентациях выявить особенности разных профессий в аспекте их ценности для получения материальных благ, в динамике от времени «оттепели» к «семидесятым».

В решении поставленных задач применяется официальная советская социальная структура «2+1» и аксиологическая типология субъекта советской хозяйственной культуры, выстроенная автором по критерию ценностной мотивации хозяйственной деятельности: «строитель коммунизма», «честный труженик», «обыватель» ^[14]. В художественных репрезентациях профессии выделяются два дискурса: идеологический (официальный) и повседневный (практический). Идеологический дискурс: профессионализм трудящихся имеет важное значение для создания материально-технической базы коммунизма. Повышение профессионального мастерства – одна из задач формирования нового человека. Советское общество движется к социальной однородности, в СССР всякий труд и всякая профессия почетны. Авангард общества – рабочий класс. Повседневный дискурс: в массовом сознании приоритет отдавался «интеллигентным» профессиям, высшее образование воспринимали не только как приобретение профессии, но и как рост престижа семьи ^[3]. Дипломы освобождали от тяжелого физического труда, обеспечивали сносный доход и определенный престиж занятий ^[11]. В начале 1960-х ценности профессии и профессионализма были высоко значимы для молодежи всех социально-профессиональных групп ^[2]. С середины 1960-х более важный для общества квалифицированный труд стал приносить все меньшие доходы и пользоваться меньшим уважением в обществе, чем труд неквалифицированный, и тем более тот, что приносил незаконные доходы ^[19]. Среди молодежи ценность профессии снизилась. Студенты ряда технических специальностей, студенты-естественники слабо знали будущую профессию, многие не считали ее своим призванием ^[15],[13]. На всех предприятиях – вакансии рабочих мест. ПТУ испытывали хронический недобор учащихся. Рос престиж управленческих профессий и должностей.

Художественные репрезентации профессий в искусстве 1960-х показывают, что в повседневной жизни не всякая рабочая профессия почетна. Если профессия бортпроводницы считалась романтичной и престижной (Э. Радзинский «104 страницы про любовь»), то рабочие профессии в сфере торговли, общепита и бытового обслуживания ценились низко. С одной стороны, хорошая портниха помногу зарабатывает (Ю. Семенов «Петровка, 38»), кассир в магазине не на одну зарплату живет (А. Арбузов «Иркутская история»), в привокзальном буфете заработки большие (В. Аксенов «Апельсины из Марокко»). С другой стороны, распространено мнение: «А что у них в торговле воров да жуликов пруд пруди, так это ж факт!» (х/ф «За витриной универмага»). Машинист экскаватора убеждает жену оставить работу кассира в магазине и освоить профессию бетонщицы – дело «настоящее» и «нужное» (А. Арбузов«Иркутская история»). Девушка увольняется из привокзального буфета и работает на стройке: «Право, не для того я кончала десятилетку, чтобы служить в буфете. Заработки, конечно, там большие, но зато каждый пижон норовит к тебе пристать» (В. Аксенов «Апельсины из Марокко»). Официантка Клава убеждена: «Хуже нашей работы нет! За нас замуж не идут!!» (х/ф «Дайте жалобную книгу»). Лесорубы без уважения относятся к работе повара, считая ее подсобной (х/ф «Девчата»). Не уважают рабочие профессии низкой квалификации: Игнат – известный артист цирка считает, что младший брат Максим живет не «по-человечески»: два года «вкалывает» на стройке разнорабочим и «штанов лишних» не имеет (В. Шукшин «Ваш сын и брат»).

Если в изобразительном искусстве 1960-х создаются преимущественно образы людей рабочих профессий, то в литературе, драматургии и киноискусстве заметно растет количество образов людей интеллектуальных профессий. Здесь отразился один из основных социальных процессов времени НТР – устремление массы людей в профессии нефизического труда. Этому способствовала отмена платы за обучение в старших классах средних школ, в средних специальных и высших учебных заведениях СССР с 1 сентября 1956 года.

В 1960-е в СССР очень высок престиж профессии ученого. Идеологический дискурс: в век НТР наука превращается в ведущую силу производства. С производством сращиваются физика, химия, биология. Благодаря этому механические методы обработки будут вытесняться физическими, химическими и биологическими. Автоматизация машинной обработки сырья освободит человека от тяжелого физического труда. Труд советских ученых в период НТР создает основу для достижения изобилия материальных благ ^[9]. Повседневный дискурс: в советской социальной структуре ученая степень и научное звание повышали социальный статус человека. Профессия ученого, особенно при наличии ученой степени, уважаема в обществе, обеспечивает высокое материальное благосостояние. В художественных репрезентациях ученых выявляются особенностей этой профессии в советском обществе. Цель жизни ученого – «строителя коммунизма» и «честного труженика» – нахождение научной истины «для себя и для всего института, и для своей семьи, и для своей страны» (В. Аксенов «Звездный билет»). В контексте превращения науки в ведущую силу производства, советские ученые – бескорыстные, самоотверженные трудяги и романтики, которые работают не за страх, а за совесть, кого клещами не оторвешь от любимого занятия, испещряющие математическими формулами салфетки в столовых ^[13]. Такие образы – в х/ф «Девять дней одного года», романе Д. Гранина «Иду на грозу», повести Стругацких «Понедельник начинается в субботу». Цель жизни ученого-«обывателя» – личный и быстрый успех, высокий социальный статус, высокое материальное благосостояние (Д. Гранин «Иду на грозу»). Ученая степень для «строителя коммунизма» и «честного труженика» – инструментальная ценность, открывающая путь для дальнейшей творческой деятельности на благо общества. «Обывателю» ученая степень нужна для повышения социального статуса и личного благосостояния: «Вот получу кандидатскую степень – стану человеком. Как у нас говорят, человек начинается с кандидата» (х/ф «К Черному морю»).

Если рассматривать профессию ученого с точки зрения ее ценности для получения материальных благ, то она обеспечивала уровень благосостояния выше среднего: в 1961 году средняя зарплата по стране – 81 рубль в месяц, в науке и научном обслуживании – 110 рублей ^[17],[10]. Ученая степень кандидата наук прибавляла к зарплате 50 (до 1961 года – 500) рублей: «Этот фетиш даст мне уверенность в себе и лишние пятьсот рублей в месяц» (В. Аксенов «Звездный билет»). Художественные образы ученых, особенно физиков-ядерщиков, показывают, что общество высоко ценит их труд. Как правило, они обеспечены отдельной благоустроенной квартирой (х/ф «Все остается людям», «Девять дней одного года», «Иду на грозу», «Еще раз про любовь»). Выдающиеся ученые имеют личный элитный автомобиль «Волга» (х/ф «Дело № 306», «Девять дней одного года», «Три плюс два»). Эти примеры не позволяют согласиться с утверждением О. Теплинского о том, что в кинематографе 1960-х воспевается аскетизм и минимализм быта ученых. Докторская степень дает не только официальные льготы, но и неформальные преимущества в получении дефицитных материальных благ: в московском ресторане рядовой посетитель ждет обслуживания 40 минут и дольше, но как только метрдотель узнает, что за столиком сидит доктор наук, трижды лауреат Государственной премии, его обслуживают очень быстро на высшем уровне (х/ф «Девять дней одного года»). Ученая степени для мужчины – важный ресурс успеха у женщин. Вера любит санитарного врача Максимова, но выходит замуж за доцента Веселина (В. Аксенов «Коллеги»). Ольга и Василиса считают химика Бочкина «засекреченным» ученым и потому завидным женихом. Когда выясняется, что он заведующий химчисткой, отношения со скандалом разрываются (х/ф «Легкая жизнь»). «Обывателя» раздражают долгие научные поиски и отсутствие наглядных результатов, он завидует высокой зарплате: «Два года ковыряются, а где продукция? Дали бы мне власть, я бы всех их… Прогуливается такой прощелыга взад‑вперед, руки в брюки, – видите ли, думает! За такую ставку и я могу думать. Всех бы разогнал. Все эти ихние НИИ. Копайте землю со своими профессорами» (Д. Гранин «Иду на грозу»).

Художественные репрезентации говорят о престиже профессий нефизического труда в обществе, особенно среди колхозников. Объяснить это несложно: в условиях оплаты труда колхозников по трудодням до 1966 года, «специалисты» в колхозе – бухгалтер, агроном, зоотехник, инженер-механик, врач, учитель и председатель получали ежемесячную денежную зарплату. В 1961 году средняя зарплата ИТР заметно выше, чем у рабочих. Разница между средней зарплатой рабочего и ИТР: в промышленности – 45,8 рубля, в строительстве – 50,7 рубля, в сельском хозяйстве (совхозы) – 63,6 рубля.

Художественные тексты отражают высокую ценность профессии инженера: «Ту комнату для технорука берегут. Говорят, инженер к нам скоро приедет. – Инженер? Расставляйте карман пошире. Так вам настоящий инженер и заявится в наш задрипанный лесопункт!» (Б. Бедный «Девчата»). В условиях масштабного жилищного строительства уважают инженеров-строителей: «Пацан ведь еще, а институт уже за плечами, специальность дефицитная на руках, жилплощадь небось есть…» (В. Аксенов «Апельсины из Марокко»). Шофер из «мелкого тщеславия» говорит любимой женщине, что работает инженером: профессия шофера хорошо удовлетворяет его витальные потребности, но не соответствует повседневному пониманию высокого социального статуса (А. Володин «Пять вечеров»). Но профессия инженера ценится по-разному в разных сферах хозяйства: сфера бытового обслуживания непрестижна, и талантливый инженер-химик Бочкин скрывает от товарища по институту и любимой женщины, что работает в химчистке, туманно намекая на сферу науки. Его официальная зарплата невысока (в 1961 году средняя зарплата в сфере бытового обслуживания – 58 рублей), но Бочкин хорошо зарабатывает на левых заказах, «халтурит» дома на кухне, «Талант на котлеты по-киевски променял» (х/ф «Легкая жизнь»). «Обыватель» не видит в профессии инженера больших преимуществ перед рабочим: «Пять лет над учебниками горбатиться, чтобы потом за сто рублей на заводе вкалывать! Нет, это не жизнь». Престижный муж – не инженер, а дипломат, внешторговец, кандидат наук, телевизионщик, известный спортсмен, художник, артист, поэт (х/ф «Москва слезам не верит»). В первую очередь, тот, кто по роду деятельности работает за границей, регулярно или часто туда выезжает.

Идеологический дискурс о профессии учителя: «учитель с СССР осуществляет коммунистическое воспитание, образование и обучение подрастающего поколения. Основой его авторитета служат коммунистическая убежденность, широта кругозора, высоконравственное поведение и педагогическое мастерство» ^[22]. Престиж профессии учителя сложился в 1930-е годы, когда масса советских людей была неграмотна и малограмотна, а СМИ, СМК, сеть библиотек были развиты слабо. Получение знаний в большой степени зависело от учителя. На этом строился его авторитет. В начале 1950-х, по воспоминаниям актрисы Э. Быстрицкой, профессия учителя была очень уважаемой ^[1]. В 1960-х престиж профессии учителя в обществе еще высок, отчасти это дань традиции. Но на фоне стремительного развития СМИ, СМК и средств транспорта, сети библиотек учителю все сложнее заслужить авторитет. В искусстве «оттепели» образов учителей немного, но достаточно для понимания их роли в обществе и материального благосостояния: Ю. Семенов «Петровка, 38», В. Распутин «Деньги для Марии», х/ф «Весна на Заречной улице». Художественные тексты показывают, что по отношению к профессии учителя общество, во всяком случае, городское, стало дифференцированным: всеобщего и безусловного уважения нет, «обыватель» с 7 классами образования, рабочей профессией и хорошим заработком к учителю относится свысока (х/ф «Весна на Заречной улице»). Поскольку индустриальное общество в СССР развивалось неравномерно, более высоким оставался авторитет сельского учителя: Евгению Николаевичу 36-37 лет, «но в деревне его величают все, даже старики, потому что вот уже лет пятнадцать он директор школы» (В. Распутин «Деньги для Марии»). В 1961 году средняя зарплата по стране – 81 рубль в месяц, в народном образовании – 72 рубля ^[17],[10]. В художественных образах городских учителей показан средний или ниже среднего уровень благосостояния. Рядовой учитель, «честный труженик», увлеченный своим делом, непритязателен к материальным благам и живет на зарплату – скромно. Молодому специалисту, не имеющему детей, маленькой зарплаты хватает на то, чтобы вполне добротно и модно одеваться (х/ф «Весна на Заречной улице»). Зарплата учителя не позволяет в равной мере удовлетворить потребности духовные и материальные. «Честный труженик» отдает предпочтение пище духовной и жертвует материальными благами: в квартире пожилого московского учителя Льва Ивановича множество книг и поломанная тахта со старым порыжелым одеялом. Он одет не просто скромно, а бедно. Приглашает любимого ученика в театр, но из‑за своих рваных ботинок «ужасно конфузится», в антракте не встает с кресла и не выходит (Ю. Семенов «Петровка, 38»). У сельского учителя благосостояние выше, чем у колхозника. Поэтому Кузьма, в поисках денег на покрытие недостачи у жены в магазине, в первую очередь идет к директору школы: тот держит большое подсобное хозяйство и «деньги у него есть. Живет он вдвоем с женой – она у него тоже учительница, – зарплата у них хорошая» (В. Распутин «Деньги для Марии»). В искусстве «оттепели» показано, что учительствуют, как правило, люди одинокие или не имеющие своих детей. Возможно, так было проще показать, что этим трудом человек себя материально обеспечивает.

Со времени «оттепели» профессия врача стала популярна в литературе и кино для главного героя: трилогия Ю. Германа, В. Аксенов «Коллеги», х/ф «Сердце бьется вновь», «Неоконченная повесть», «Дорогой мой человек», «Степень риска» и др. Образы искусства влияли на реальную жизнь: по воспоминаниям Э. Быстрицкой, в год выхода на экраны «Неоконченной повести» десятки тысяч девушек пошли учиться в медицинские институты ^[1]. Как профессия врача обеспечивала получение материальных благ? В 1961 году средняя зарплата в здравоохранении – 59 рублей ^[10], врачам разрешается работа по совместительству, но общий заработок не должен превышать 1,5 ставки по основной должности. Разрешается консультировать в медучреждениях с почасовой оплатой труда, не более 12 часов в месяц. Художественные репрезентации говорят о том, что сельский врач, по крайней мере, одинокий, живет в достатке выше среднего. Саша Зеленин получает телеграмму о приезде невесты из Москвы. Чтобы создать уют в своей холостяцкой квартире, решает купить в сельпо радиоприемник с радиолой за 400-500 дореформенных рублей: «Деньги есть – целая тысяча!» (В. Аксенов «Коллеги»). В текстах проскальзывает, что врачи получают подарки от пациентов. Поэтому в представлениях колхозника, особенно «обывателя», сельский врач живет богато. Стешка Курганова считает «докторшу» Краснову выгодной невестой для сына Митьки: «Шутка ли – доктор! У докторов от одних подарков целое богатство! Подвалило счастье – брать надо обеими руками» (А. Иванов «Тени исчезают в полдень»).

В 1960-е возрастает популярность профессий в сфере художественной культуры, конкурсы во ВГИК и школы-студии высоки. Искусство показало, что эти профессии в обществе ценятся по-разному. Игнат – известный артист московского цирка, но отец-колхозник считает его профессию недостойной мужика: он «дурочку валяет» и «людей смешить ездит по городам». Достойнее лес валить (В. Шукшин «Игнаха приехал», «Ваш сын и брат»). Родной дядя возражает против желания Нади стать актрисой: по здравому смыслу, надо получить «настоящую» профессию. Из благодарности к воспитавшему ее дяде Надя получает техническую профессию, лишь спустя годы становится актрисой театра (А. Володин «Старшая сестра»). Родители москвички Галки категорически против ее желания после школы поступать во ВГИК: «Представляете, мальчики, мама мне заявила: или в медицинский, или к станку» (В. Аксенов «Звездный билет»). Здесь косвенно затронуты ценность профессии врача и рабочей профессии. Художественные профессии связаны с ценностями красоты искусства, развития и развлечения, но для части старшего поколения они мало значимы. В коллизиях отцов и детей по поводу профессий сталкиваются ценности традиционного и инновационного общества и культуры.

Какова ценность профессий в «семидесятые»? Сохраняется высокий престиж профессии ученого. Идеологический дискурс: в условиях социалистического хозяйства наука все больше превращается в величайшую производительную силу общества и вносит значительный вклад в коммунистическое строительство. Каждый четвертый ученый мира – это советский научный работник ^[8]. В 1970 году средняя зарплата по стране – 115 рублей в месяц, в науке и научном обслуживании – 139 рублей, в 1980 году соответственно 155 и 179 рублей ^[10],[17]. В конце 1970-х зарплата доцента с ученой степенью – 320 рублей, профессора – 500 рублей. Художественные репрезентации ученых показывают: престиж этой профессии по-прежнему высок: «Научно-исследовательский институт, ученый – это нынче стандарт респектабельности» (т/ф «Ольга Сергеевна»). Среди советских ученых встречаются люди, которые «очень погружены в свои размышления и от задумчивости своей говорят и поступают невпопад, отчего становятся застенчиво‑робкими, еще больше углубляются в свои размышления и постепенно становятся одержимыми». Общество считает их «странноватыми чудаками, заумными» (Вайнеры «Лекарство против страха»). В науке все больше людей случайных, «обывателей», для которых «стараться ничего не делать стало хорошим тоном». В рабочее время они пьют кофе, мило общаются на нерабочие темы и занимаются «общественной работой» (т/ф «Ольга Сергеевна»). Есть другой вариант ученого-«обывателя», как профессор Панафидин в повести Вайнеров «Лекарство против страха»: на работе он думает о науке, но он «не робкий, задумчивый чудак. Он очень жить любит».

Ученая степень для всех аксиологических типов советского человека по-прежнему – инструментальная ценность, но с разными целями: «И сразу же пишите диссертацию. Не верьте пижонам, которые говорят: кандидат или не кандидат – лишь бы ученым был. Ученая степень не нужна только гениям. А все остальным надо доказать свое право на а) собственную лабораторию, б) свой коллектив сотрудников и в) ассигнования. Вот все это вам даст научная степень» (т/ф «Ольга Сергеевна»). Ученая степень значительно повышает благосостояние: «Дмитриев получал тогда, в лаборатории, сто тридцать, а его институтский знакомец, однокурсник – серый малый, но большой трудяга получал вдвое больше потому, что высидел свинцовым задом диссертацию» (Ю. Трифонов «Обмен»). Зарплата научного сотрудника НИИ, чья деятельность связана с противоракетной обороной, даже без доплаты за ученую степень, была значительно выше средней по отрасли: 180 рублей плюс премия (х/ф «Судьба резидента»).

Ученая степень помогает преодолеть комплекс неполноценности: «Ведь я кто? Плебей. Полжизни в деревне в хате под соломой. Раньше? В конуре под лестницей. В лучшем случае – в общежитии на железной коечке с медным чайником и граненым немытым стаканом… Знаешь, все это откладывается, принижает, становишься мелким, упираешься лбом в мелочи. Какой-нибудь унитаз с чистой водичкой начинает достижением казаться. Путаться начинаешь: то ли диссертация нужна тебе, чтобы в науку двери открыть, то ли просто – в изолированную квартиру с этим проклятым унитазом» (П. Шестаков «Страх высоты»). Ученая степень по-прежнему – ресурс привлекательности мужчины. Психолог Сусанна, подбирая для Нади мужа, отклоняет кандидатуру начальника отдела НИИ. Хотя у него зарплата 260 рублей, но он немолод и без ученой степени: «Не нужен он нам. Был бы какой-нибудь профессор или доктор наук. А то по глазам видно: просидит за своей конторкой до самой пенсии» («Самая обаятельная и привлекательная»). Не удивительно, что вокруг защиты диссертации кипят страсти (В. Врублевская «Кафедра»). Обязательный атрибут образа ученого – личный автомобиль. В 1970-е профессора и доценты пересаживаются с «Волги» на более практичные «Жигули» («Ольга Сергеевна», «Расписание на послезавтра», «Баламут», «Лекарство против страха», «Гараж»). Женщина с ученой степенью считается очень хорошо обеспеченной: «она – кандидат наук!! У нее зарплата такая, что она обеспечена лучше любого мужика! Потому что не пьет!» (х/ф «Экипаж»). Распространен гендерный стереотип: «А, не суетись ты. Мы своего женского потолка в науке уже достигли. Кандидатская есть, а там… что Бог пошлет» (х/ф «Опасный возраст»). Здесь соединяются нормы инновационного и традиционного общества: женщина уравнена в правах с мужчиной, но она существо слабое, с нее и спрос меньше.

Движение советского общества к социальной однородности «на основе сближения всех классов и социальных слоев» проявилось в уменьшении разрыва в оплате труда между рабочими, служащими и ИТР, «при сохранении ведущей роли рабочего класса» ^[16]. В 1980 году разница между зарплатой рабочего и ИТР составляла в строительстве 5 рублей, в промышленности – 27 рублей, сельском хозяйстве – 37 рублей (расчет сделан автором по данным ^[10]). Художественные репрезентации профессий говорят о результатах сближения классов в повседневной жизни. «Обыватель» озвучивает преимущества рабочей профессии: «У мастера забот полон рот и один оклад. А я – на сдельной. Сам себе хозяин. Да за переработку…» (х/ф «Афоня»). Анна Доброхотова – всю жизнь рабочая и «в инженерши не лезет», потому что зарабатывает чуть меньше ИТР и учиться не надо (х/ф «Сладкая женщина»). Зарплата растет, производство модернизируется, но рабочие профессии в обществе непрестижны: столичная молодежь упражняется в остроумии на тему ПТУ и высмеивает девочку, которая там учится (х/ф «Дочки-матери»). Поднять престиж профессии в обществе не помогает даже очаровательный образ слесаря высшего разряда Гоши (х/ф «Москва слезам не верит»). В 1970-е нарастающий дефицит товаров и услуг в обществе потребления обусловил возрастание ценности профессий рабочих и служащих в сфере торговли, общепита и бытовых услуг, несмотря на то, что средние зарплаты там были ниже средней по стране: в 1970 году – 94-95 рублей, в 1980 году – 133-138 рублей ^[10]. В провинциальном городе самая выгодная работа – в магазине и «туда только по блату можно попасть» (И. Грекова «Кафедра»). Особенно престижны управленческие должности в торговле: «Доктор наук? Бери выше: директор комиссионного магазина» (С. Родионов «Криминальный талант»). Рос престиж профессии закройщика, модельера и манекенщицы. К самым искусным мастерам записываются за несколько месяцев вперед (Ю. Семенов «Огарева, 6»). «Чванные» закройщицы Дома Моделей с одними клиентками по телефону разговаривают «свысока, не выпуская из губ качающейся папиросы», перед другими «лебезят». Манекенщицы носят «неслыханно импортное» белье, с заднего хода им приносят заграничные вещи. При скромной зарплате «денег у всех почему-то было много» («Кафедра»). В условиях возрастания массового спроса на легковые автомобили и слабого развития автосервиса ^[6] стала престижной профессия автомеханика. Талантливый математик Луговцев – механик на станции обслуживания «Жигулей» зарабатывает гораздо больше, чем кандидат наук, сотрудник НИИ: «Любой академик – на полусогнутых: почини, Христа ради! Спроси в квартале или в микрорайоне, у кого есть «Жигули», у владельцев: кто такой академик Лобанов? Не знают! Нильс Бор? Не знают! А вот Хемингуэя и Володю Луговцева знают!» (т/ф «Ольга Сергеевна»). Высокие доходы имеют банщики, мастера салонов красоты и столичные косметички (х/ф «Ты – мне, я – тебе», «Пена», «Давай поженимся», «Салон красоты»). Если они не имеют личного автомобиля, то постоянно пользуются такси и частным извозом (х/ф «Время желаний»). Но профессии в торговле, общепите и сфере услуг характеризуются противоречивостью статуса, в советском обществе их по-прежнему не уважают: «А наша директриса оденет свой черный костюм, а ей, извините меня, только пирожками торговать! А она учит нас, старых работников культуры!» (М. Рощин «Старый Новый год»). Инженер НИИ Вера в письме одноклассницы к сыну читает о себе: «А твоя мама – простая труженица, как и моя. Всю жизнь вкалывает». Больше всего Веру возмущает сравнение с материю Алены – «парикмахершей»: «И что же они – ровня?» (Г. Щербакова «Вам и не снилось»). Из-за противоречивости статуса автомеханик Луговцев считает себя неудачником, музыкант Сарафанов скрывает, что после сокращения из симфонического оркестра играет на танцах в клубе (А. Вампилов «Старший сын»), а косметичка Светлана при знакомстве с солидными мужчинами называет себя дизайнером (х/ф «Время желаний»).

Среди молодого поколения снижается ценность профессии инженера: «А он кто? – Да никто! В смысле – простой инженер» (х/ф «Розыгрыш»). Выражение «простой инженер» стало означать низкий социальный статус: если в СССР исчезнет дефицит, то завскладом, директор магазина и товаровед обувного отдела (!) будут жить «как простой инженер»: их перестанут замечать и уважать (т/ф «Люди и манекены»). Не всякий инженер годится в мужья. Психолог Сусанна, подбирая для подруги Нади мужа в ее отделе, сразу отклоняет кандидатуру конструктора 2-й категории Леши Пряхина: «Вторая нем не нужна, только первая» (х/ф «Самая обаятельная и привлекательная»). Объяснение: в середине 1980-х средняя зарплата по стране – 173 рубля ^[17], зарплата конструктора 2-й категории (КБ, НИИ) – 140-160 рублей, а 1-й категории – 160-180 рублей.

В «семидесятые» годы среди молодого поколения снижается ценность профессии учителя. На фоне развития СМИ, СМК, транспорта, сети библиотек общество становится все более информированным, образованным и независимым от учителя в получении знаний. Престиж профессии снижается на фоне развития советского общества потребления, дефицита материальных благ и роста престижа профессий в сфере торговли, общественного питания и сферы услуг. В 1970 году средняя зарплата по стране – 115 рублей в месяц, зарплата учителя – 108 рублей, в 1980 году соответственно 155 и 136 рублей ^[10],[17], как в сфере торговли и общепита, а возможности получения материальных благ гораздо ниже. Преимуществом профессии учителя считается отпуск 48 рабочих дней. Сельские учителя обеспечиваются бесплатной квартирой с отоплением и освещением, земельным участком.

В искусстве 1970-х количество образов учителей заметно растет. В советской культуре, где главными функциями искусства считаются ценностно-ориентирующая и воспитательная, это говорит о нарастании социальной проблемы: Г. Полонский «Доживем до понедельника», Н. Долинина «Разные люди», х/ф «Большая перемена», «Розыгрыш», «Ключ без права передачи», «Приезжая», «Расписание на послезавтра», «Дневник директора школы», «Вам и не снилось». Художественные тексты отражают отношение общества: столичные ученые сочувствуют сельскому учителю из-за огромной перегруженности в школе и на общественной работе. «Плохо то, что некогда книгу почитать, фильм посмотреть. Они падают от усталости». Теперь колхозник сочувствует учителю: «я, необразованный человек, живу лучше ее… Она наших детишек учит, а живет хуже» (В. Шукшин «Печки-лавочки»). В середине 1970-х городской и сельский учитель живет скромно (х/ф «Ирония судьбы», «Розыгрыш», «Приезжая»). Диалог московского врача и ленинградского учителя: «И все-таки у нас с вами самые замечательные профессии, самые нужные! – Судя по зарплате, нет» (х/ф «Ирония судьбы, или с легким паром!»). Зарплата сельского учителя повышается за счет приписывания для отчетности часов по каким-либо дисциплинам, уроки труда иногда проводятся в домашнем хозяйстве директора школы (х/ф «Приезжая»). Приехавшие по распределению в село не всегда получают законные блага и от трудностей быта через полгода сбегают (х/ф «Баламут»). В конце 1970-х обывательская молодежь профессию учителя презирает: «Что вы! Педагогика нынче – ужас! Учителя все как на подбор недоумки» (х/ф «Вам и не снилось»), «Педагогика непрестижна. Идут в нее только неудачники» (Г. Щербакова «Дверь в чужую жизнь»). При этом «девчонки идут в педагогический только потому, что не знают, чему учиться, нет никаких серьезных пристрастий». (А. Лиханов «Благие намерения»). Отсюда большое количество непрофессионалов. Свою профессию и детей они не любят, общество отвечает им тем же: замкнутый круг. Многие выпускницы пединститутов, чтобы не работать по распределению в селе, выходят замуж и работают в городе не по специальности («Благие намерения»). Престижным был труд преподавателей вуза, оплачивался он выше, особенно при наличии ученой степени, но «преподавательская работа вообще тяжела, а здесь она была поистине каторжной» (И. Грекова «Кафедра»).

Художественные образы учителя говорят о том, что в социалистическом индустриальном обществе эта профессия стала сферой преимущественно женского труда. В живописи, литературе, драматургии и кино мужчина-учитель, особенно талантливый, выступает в меньшинстве (х/ф «Доживем до понедельника»). Напротив, среди преподавателей вузов – доцентов и профессоров мало женских образов. Здесь искусство отражает жизненные реалии: в подавляющем большинстве женщины работали в средних школах, в 1986 году 75% работников народного образования, составляли женщины ^[12]. В образах искусства рядовой учитель по-прежнему – человек одинокий (х/ф «Доживем до понедельника», «Розыгрыш») или женщина с ребенком, чьей скромной заплаты едва хватает на жизнь (х/ф «Ключ без права передачи», «Приезжая»).

В 1970 году средняя зарплата в здравоохранении – 92 рубля в месяц, в 1980 году – 127 рублей. Преимущества профессии: рабочий день 6,5 часов (у стоматолога – 5,5), право работать на полторы ставки и консультировать. Оклады повышались при наличии ученой степени и почетного звания. Но правовой статус врача был незавидным ввиду сложившегося общественного мнения, что врач прежде всего «должен», а лишь потом «имеет право» ^[12]. В литературе и кино профессия врача по-прежнему популярна для главного героя: х/ф «Городской романс», «Дела сердечные», «Ирония судьбы», «Дни хирурга Мишкина», «Личное счастье», «Утренний обход» и др. Художественные репрезентации врача показывают, что это более уважаемая профессия, чем инженер и учитель. Очевидно, влияет фактор быстрой и наглядной пользы от его труда для общества. Но в здравоохранении дефицит санитарок: работа непрестижна. Профессия едва обеспечивает средний уровень благосостояния врача. «Обыватель», приемщик комиссионки, смеется над ним: «Пальто приличного купить не можешь!». Подарки и денежные благодарности от родственников больных врачу – норма жизни. Однако благодарить санитарку, ухаживающую за тяжелым больным, не считают нужным. Врач, который отказывается от подарков, – редкость (т/ф «Дни хирурга Мишкина»). Рядовые врачи районной поликлиники или больницы, даже способные к научному труду, диссертации пишут редко. Чтобы заработать, они трудятся на износ: «Работа проедает насквозь. Но я без нее не могу» (Г. Щербакова «Вам и не снилось»). Работа на 1,5 ставки, ночные дежурства и т.п. повышают благосостояние, даже позволяют приобрести личный автомобиль (х/ф «Утренний обход», «Время желаний»).

Еще несколько коротких замечаний. Художественные репрезентации профессий говорят о том, что люди физического труда не уважают профессии умственного труда, если не понимают их пользы: зоотехник Тоня Глечикова внедряет непонятные для сельчан методы химизации почвы и чувствует: уважение у колхозников к ней «не настоящее, а снисходительное, какое полагается воздавать ученым людям». Бестолковая лекция от общества «Знание» позволяет колхозникам профессию лектора вовсе не считать работой: «отец у него, наверное, непьющий, самостоятельный: выучил сына, и теперь вот сыну можно не работать, а читать лекции» (С. Антонов «Дело было в Пенькове»). В повседневной жизни стабильно низко ценились профессии в сфере охраны правопорядка. «Обыватель» считал работу милиционера «грубой и грязной», «не для интеллигентного человека» (А. Адамов «Дело "пестрых"»), всех милиционеров – примитивными и необразованными (х/ф «Сержант милиции»). Судя по образам следователей и оперативников в детективах (ЗНАТОКИ, Тихонов, Гуров, Лосев, Костенко и др.), до конца 1970-х актуальной проблемой была не только борьба с преступностью, но и повышение престижа правоохранительных профессий. На повседневном уровне стабильно низко ценились труд и профессии в сельском хозяйстве (В. Распутин «Деньги для Марии», М. Алексеев «Хлеб – имя существительное», «Ивушка неплакучая», В. Шукшин «Как зайка летал на воздушных шариках», «Чудик», «Печки-лавочки»). В начале 1980-х родители по-прежнему не одобряют стремление детей получить художественную профессию, но возражают не категорически, а слабо: «Люда в торговом. Это ж профессия! А ты? Артистка…» (х/ф «Карнавал»).

Художественные репрезентации профессий говорят о том, что в советском обществе переплетались инновационные и традиционные нормы. В инновационном обществе социальные роли специфичны, в традиционном – размыты, личные отношения влияют на выполнение человеком профессиональной роли: следователя Прохорова вежливо и быстро обслуживают в столовой леспромхоза, но когда он приходит с Людмилой Гасиловой, их обслуживают грубо и медленно: официантки считают Гасилову косвенной виновницей в смерти Столетова (В. Липатов «И это все о нем»). Нередко общественное признание получают не профессионалы, но добрые и отзывчивые люди: заводчане любят бывшего начальника цеха Грамоткина, доброго человека, который «мало мог и мало умел», а профессионала Чешкова не любят, потому что он жестко требует дисциплины (И. Дворецкий «Человек со стороны»). Высокие нравственные качества работника правоохранительных органов – важное условие соблюдения обществом законов: «За вашу скромность вся деревня говорит, Федор Иванович! Народ вас очень уважает за то, что вы в сельпо ничего по блату не берете, хотя продавщица Дуська вас боится. Вас за храбрость и справедливость уважают! Без тебя, Федор Иванович, народ баловаться будет. Еще шибче начнут самогонку варить, хулиганить, стальны листы из кузни воровать. А от уважения к вам, Федор Иванович, народ безобразит меньше» («Деревенский детектив»). Точка зрения «Хороший человек – не профессия» непопулярна в советском обществе: в 1960-е ее озвучивают физики (х/ф «Еще раз про любовь»), в 1970-е – юный карьерист Комаровский (х/ф «Розыгрыш»).

Изучение профессии как ценности советской хозяйственной культуры в образах массового искусства, с применением системного подхода, сравнительного и семиотического анализа, приводит к следующим выводам. Искусство в целом репрезентировало ценность профессии в двух дискурсах: идеологическом и повседневном. Идеологический дискурс: «строитель коммунизма» и «честный труженик» профессию выбирают по призванию, с целью общественной и личной пользы, «обыватель» – по соображениям ее ценности для личного благосостояния и социального статуса. «Честный труженик» повышает квалификацию и осваивает современные профессии на благо общества и личное благо, в соответствии с «Моральным кодексом строителя коммунизма», живет в скромном достатке. Благосостояние его связано с трудовым вкладом и растет. Только «обыватели» и преступники считают, что у «честного труженика» благосостояние низкое. Подавляющее большинство советских людей – «честные труженики», «обыватели» – меньшинство и пережитки прошлого. Повседневный дискурс: в советском обществе преобладают «обыватели», значительную часть составляют «честные труженики», а «строители коммунизма» – незначительное меньшинство. Благосостояние трудящихся в советском обществе потребления растет, но сплошь и рядом оно не связано с официальным трудовым вкладом. Либо трудозатраты для получения материальных благ настолько велики, что не соответствуют цели развитого социалистического общества – всестороннему развитию личности. В песне, прикладной графике и отчасти в живописи представлен идеологический дискурс о профессии. В литературе, драматургии и кино, отчасти в живописи репрезентации профессии соединяют в себе идеологический и повседневный дискурсы. Причем, если в годы «оттепели» повседневный дискурс о профессии приближался к идеологическому, то в «семидесятые», наоборот, идеологический дискурс сближался с повседневным.

Через образы профессий в искусстве получили отражение типологические особенности советской хозяйственной культуры 1960–1980-х: соединение доминирующей административно-командной, традиционной и нелегально работающей рыночной экономической систем. В художественных репрезентациях профессий отобразилось советское общество – смешанный тип индустриального и доиндустриального, традиционного и инновационного, закрытого и открытого, массового, потребительского. Отобразился субъект культуры – человек всех социально-профессиональных групп и разных аксиологических типов. В образах людей разных профессий искусство в целом и по-разному отобразило реальное состояние социалистического хозяйства, его ценности, достижения и проблемы, гендерные особенности профессионального труда, развитие инновационного типа культуры и сохранение традиционных технологий. Художественные репрезентации профессии в динамике от времени «оттепели» к «семидесятым» отражают смещение ценностных ориентаций от социалистических к традиционным ценностям и ценностям массового общества потребления.