Analysis of Anti-Migration Discourse from the Point of View of the Critical Discourse-Analysis

Beloshitckaia Nataliia PhD in Philology Associate Professor of the Department of the English Language at Lomonosov Northern (Arctic) Federal University  163002, Russia, Arkhangel'skaya oblast', g. Arkhangel'sk, ul. Smol'nyi Buyan, 7, of. 110 n.beloshickay@narfu.ru

На авансцене исследований, посвященных политическому дискурсу, анализ антииммиграционного дискурса в аспекте манипулятивных дискурсивных стратегий занимает прочное место в последние десятилетия. Большое число научных публикаций, так или иначе связанных с указанной проблематикой, обусловлено, прежде всего, причинами внешнего порядка: мощная этно-национальная перестройка социального порядка, главным образом в странах западного мира, проблема Север-Юг, повлекшая парадигмальные изменения в национальном сознании европейцев, принятие политики мультукультурализма и необходимости интеграции новых участников – язык динамично реагирует на социальные процессы, предоставляя исследователям актуальный материал для изучения. Безусловно, антииммиграционный дискурс как подвид политического дискурса ярко обнажает классическую дихотомию Мы/Они в реализации персуазивных стратегий.

Актуальность данной работы заключается в дополнении методики анализа текстов антииммиграционного дискурса. Обновление методики осуществляется посредством интеграции методов лингвистических дисциплин и эволюционной психологии в рамках общего когнитивного направления для исчисления когнитивно-дискурсивных особенностей антииммиграционного дискурса. Научная новизна состоит в принятии во внимание действий адаптационных механизмов человеческого сознания – эвристических правил выведения умозаключений, изучаемых в рамках когнитивной и эволюционной психологии, при критическом лингвистическом анализе антииммиграционного дискурса. Цель работы: показать универсальность действия ментальных построений, гарантирующих перлокутивный эффект ошибочных аргументов (манипулятивной аргументации) в дискурсивных стратегиях в антииммиграционном дискурсе. Достижение цели возможно посредством поэтапного решения следующих задач: показать социально-практическую значимость анализа этого вида дискурса; определить методики, обеспечивающие более полное исчисление смыслов текстовой ткани антииммиграционного дискурса; синтезировать опыт исследовательских траекторий в анализе действия антииммиграционного дискурса.

Антииммиграционный дискурс является прототипическим выражением политического дискурса, поскольку здесь откровенно прослеживается функциональное предназначение последнего – реализация властных отношений через манипуляцию «нормой» как априорным знанием, входящим в набор пресуппозиций адресата и представляющим интегральную часть национальной концептосферы. Изучение и анализ антииммиграционного дискурса ведет к пониманию того, какие когнитивные триггеры и механизмы восприятия и интерпретации вступают в сложное взаимодействие при реализации дискурсивных стратегий в этом виде дискурсе, что обуславливает достижение планируемого перлокутивного эффекта в манипулятивной аргументации. Продвижение результатов исследований, диссеминация знания будет способствовать более критическому и толерантному восприятию неизбежных национально-этнических перестроек в рамках социальной структуры. Уменьшение уровня враждебности в обществе, снижение остроты проблемы ксенофобии – в этом заключается социально-практическая значимость исследований в этом направлении.

Определение методик эффективного анализа многослойного образования, каковым является антииммиграционный дискурс, требует обзора эволюции лингвистического анализа предмета рассмотрения в разнообразии подходов, методологий исследований и теоретических школ.

На наш взгляд, наиболее полная и эффективная методика анализа антииммиграционного дискурса как подтипа политического дискурса предлагается школой критического дискурс-анализа (КДА). Основным представителем и идейным лидером КДА является Тён Адрианус ван Дейк - нидерландский лингвист, активно занимающийся проблематикой языка и общества в течение нескольких десятилетий. По мнению Тёна Адриануса ван Дейка, «критический дискурс-анализ это тип дискурсивного аналитического исследования, которое главным образом изучает то, как злоупотребление властью, доминирование и неравенство вводятся, репродуцируются посредством текстов и обсуждений в социальном и политическом контекстах и, каким образом этому противостоять. Критический дискурс-анализ, таким образом, занимает явно нетрадиционную позицию и стремится понять, разоблачить и в конечном итоге противостоять социальной несправедливости» (цитата в переводе Н. Н. Белошицкой) ^{[8, с. 352]}.

Исследователь признается, что назвать КДА подходом будет не совсем правильно. Это скорее перспектива, общий модус анализа, не предполагающий раз и навсегда установленные правила и положения. Открытость КДА, живая способность инкорпорировать новое и разумное в научной мысли, составляет сильную черту направления, его жизнестойкость в арсенале исследователя. Исследование реализации социальных практик в языковом сознании с выходом на закрепленные дискурсивные практики в рекуррентных коммуникативных ситуациях априори не могут укладываться в научную парадигму одного направления. Сложность явления изомофорно отражается в комплексном характере КДА, в трансдисциплинарности его природы, в полидисциплинарности заимствованных научных практик. В качестве иллюстрации уместно привести цитату из совместной работы Лили Чулиараки и Нормана Фэрклафа: «Мы рассматриваем КДА, как направление, привносящее разнообразие и вариативность теорий в диалог, особенно социальных теорий, с одной стороны, и лингвистических теорий, с другой стороны…» (цитата в переводе Н. Н. Белошицкой) ^{[5, с. 16]}. Взгляд на методологию КДА как на синтез теорий социального и лингвистического характера, причем в потенции изменения и дополнения, лишь подтверждает высказанную выше мысль об открытом характере подхода.

КДА возникает в недрах критической лингвистики ^[16]. И КДА, и критическая лингвистика во многом восходят к классической риторике, лингвистике текста, социолингвистике, прагматике, прикладной лингвистике. В свою очередь критическая лингвистика есть применение методик лингвистического анализа к материалу социальной парадигмы, с использованием уместных лингвистических приемов в обращении к соответствующему историко-социальному контексту. Таким образом, происходит обнажение идеологического подтекста и высвечивание процессов в социально-политических сферах общества. Основные представители КДА, названные выше в тексте: Тён Адрианус ван Дейк, Рут Водак, Н. Фэрклаф и другие, заимствуют инструментарий анализа из направлений критической риторики для реконструкции дискурсивных практик и для того, чтобы проследить процесс их дальнейшей трансформации. Будучи составной частью общества, дискурс как метапонятие привносится в жизнь в процессе социальных взаимодействий, и константно подвергается влиянию со стороны социальной структуры. Основной фокус внимания КДА – социально-политические вопросы. Глубину и содержательность анализа обеспечивает мультидисциплинарный подход. КДА не просто описывает дискурсивные практики, но совершает попытку объяснить их. Как было отмечено выше, рассмотрение реализации отношения власти и доминирования в дискурсивных структурах – вот главная черта исследований под эгидой КДА. Н. Фэрклаф и Р. Водак суммируют основные доктрины КДА и сводят их к следующему перечню:

1) «КДА обращается к социальным проблемам

2) Властные отношения имеют дискурсивный характер

3) Дискурс составляет общество и культуру

4) Дискурс выполняет идеологическую работу

5) Дискурс историчен

6) Связь между текстом и обществом опосредована

7) Дискурс-анализ имеет объяснительную и интерпретирующую направленность

8) Дискурс это форма социального действия» (цитата в переводе Н. Н. Белошицкой) ^{[11, с. 271]}.

Оговоримся, что традиционно дискурс в постструктуралистской европейской научной парадигме трактуется как образ мышления, коммуникации, не случайно, поэтому такие характеристики как опосредованность социумом, историчность дискурса, включенность сферы культуры в дискурс – подчеркиваются учеными, занимающимися исследованиями в области политического дискурса в целом.

Итак, исследовательская повестка КДА заключается в поиске ответа на вопрос, как власть имеющие группы контролируют общественный дискурс, как дискурс контролирует умы и поведение социальных групп, не обладающих властью и, какие последствия это влечет. Несмотря на эклектичность, а скорее и благодаря этому, в настоящее время, это направление позволяет представить наиболее полный и исчерпывающий анализ дискурсивных стратегий, задействованных, прежде всего в политическом дискурсе, как родовом по отношению к антииммиграционному дискурсу. Термин «дискурсивная стратегия» восходит к западной европейской традиции, однако получил широкое осмысление в отечественной лингвистике. В частности, Л. В. Цурикова рассматривает дискурсивные стратегии с когнитивно-прагматической точки зрения, определяя их как возможный способ реализации коммуникативного действия. При этом «реальный выбор того или иного языкового способа…обусловлен многими факторами, начиная с пропозициональной семантики и иллокутивной силы соответствующего высказывания и заканчивая внешними условиями ситуации общения» ^{[2, с. 102]}.

КДА интенсивно фокусируется на аргументации в антииммиграционном дискурсе. Более того, определенный набор стратегий аргументации и запланированный перлокутивный эффект реализации этих стратегий детерминируется ментальными схемами рассуждений на основе обыденного здравого смысла. В исследованиях по дискурс-анализу эти схемы определяются термином topos – «традиционная или риторическая тема» ^[15]. В этой работе уместно сохранить оригинальное звучание термина (топос), чтобы снять излишнюю многозначность. Важно, тем не менее, прояснить, что в рамках КДА топос уподобляется ментальному образованию, некой ментальной схеме, задействованной в восприятии и обработке информации.

Аргументация как обмен заявлениями, возражениями, встречными заявлениями – является прототипической дискурсивной практикой диалога. Особый набор стратегий аргументации, успешная реализация которых обусловлена этими ментальными схемами (топосами) определяется в качестве основной составляющей антииммиграционного дискурса. Необходимо напомнить, что реализация аргументации строится в общем модусе семантической поляризации, иными словами, жестко регулируется дихотомией Мы/Они. В свою очередь эта дихотомия взывает к жизни «идеологический квадрат» (буквальный перевод – «ideological square»), разработанной Т. А. ван Дейком: «большое количество исследований показало, что идеологический дискурс часто демонстрирует такие общие стратегии, которые слагаются в идеологический квадрат: подчеркивай наши достоинства; подчеркивай их недостатки; преуменьшай наши недостатки; преуменьшай их достоинства» (цитата в переводе Н. Н. Белошицкой) ^{[9, с. 734]}.

Соответственно, логично предположить, что ментальные схемы (топосы) заложены в сознание участников национального коллектива в виде составных компонентов определенных скриптов поведения и реакций. Это коррелирует и с рассмотрением дискурсивной стратегии в когнитивном аспекте, как со способом передачи знаний, оперирования информацией ^[2]. Тот факт, что топосы суть составные элементы скриптов ситуаций коммуникации, и дает возможность умелой коммуникативной игры, своего рода манипуляции сознанием масс. Действительно, набор традиционных топосов в антииммиграционном дискурсе сводится к следующим: «злоупотребление, бремя/обуза, отсутствие выгоды/ущерб, вытеснение, финансы» (цитата в переводе Н. Н. Белошицкой) ^{[17, с. 74]}

Теория аргументации в рамках дискурс-анализа вообще и критического в частности традиционно используется для оценки дискурсивных практик и оперирует системой софизмов, активно задействованной в манипулятивной аргументации, и приемом под названием энтимема. Будучи урезанным силлогизмом, последний представляет собой неполный аргумент, который достраивается адресатом подспудно. Примером энтимемы могут служить высказывания, представленные локуцией, оформленной синтаксическими отношениями контраста, условия, уступки. «Он политик, но ему можно доверять. Он достоин доверия, хотя и политик. Даже политикам можно верить» ^{[14, с. 139]}. Очевидно, что ментальные схемы (топосы) и обеспечивают эффективность воздействия софизмов на сознание слушателей. Позитивным моментом выступает осознание того факта, что будучи осведомленным о существовании рекуррентных аргументов, софизмов и способным абстрагировано и критически рефлексировать над информационным потоком, реципиент может сформировать своего рода иммунитет и не быть жертвой манипуляций политических риторик.

В отечественной лингвистике понятие манипулятивной аргументации получило подробное освещение в работах Е. В. Шелестюк. В классификации исследователя иллокуция манипулятивной аргументации находит выражение через широкий спектр речевых актов: «главной особенностью служит частотная подмена модуса знания модусом мнения» ^{[3, с. 24]}.

Структура анализа, слагающая общую методику анализа в нашем исследовании, включает следующие компоненты: определение ключевого топоса – ментальной схемы и реализации идеологического квадрата, посредством семантического анализа, анализ дискурсивных стратегий с учетом исторического контекста, реконструкция комплекса социально-прагматических пресуппозиций. Приведем пример:

Дискурсивный отрывок из статьи “Australian senator calls for final solution to immigration problem”/ Австралийский сенатор призывает к «окончательному решению проблемы иммиграции»: “The majority of Muslims in Australia of working age do not work and exist on welfare. Muslims in New South Wales and Victoria are three times more likely than other groups to be convicted of crimes… and while all Muslims are not terrorists, certainly all terrorists these days are Muslims. “So why would anyone want to bring more of them here?” ^[4]

«Большинство мусульман в Австралии трудоспособного возраста не работают и существуют на пособия по социальному обеспечению. Количество мусульман, могущих быть осужденными за преступления, в Новом Южном Уэльсе и в штате Виктория в три раза превышает представителей других групп населения…и в то время как не все мусульмане являются террористами, безусловно, все террористы в настоящее время это мусульмане. Зачем в таком случае разрешать им приезжать сюда?» (в переводе Н. Н. Белошицкой)

Аргументация политика явно реализует ментальную схему (топос) обузы, финансы, ущерб – «большинство …не работают и существуют на пособия», «безусловно, все террористы в наше время являются мусульманами». Очевидно и действие идеологического квадрата – преувеличение недостатков «чужих». Здесь это лексика количества в три раза больше, большинство, квантор все. Насыщенность небольшого отрывка лексическими маркерами «большого числа» служит созданию общей модальности неизбежной угрозы, значительного напряжения. Вопрос, следующий за перечисленными «фактами» в контексте аргументации кажется нетребующим ответа, избыточным. И будучи использованным в качестве риторического, создает ощущения самоочевидности проблемы и ее решения: ограничить въезд мусульман в страну, защитить «свое» население. Ссылаясь на классификации Е. В. Шелестюк, данную стратегию можно определить как когнитивно-логическое влияние ^[3].

Для достижения цели исследования методика анализа КДА рассматривается как наиболее эффективная, так здесь успешно интегрируются лингвистическое знание и достижения широкого круга гуманитарных дисциплин социальной направленности. Необходимо пояснить, что в рамках данного исследования методика анализа опирается на социально-когнитивный подход в рамках КДА. Дело в том, что в настоящее время различают два основных методологических подхода в исследованиях КДА – дискурсивно-исторический и социально-когнитивный ^[13]. Первый зиждется на основе прагма-диалектической теории аргументации. Нидерландские ученые Франс ван Еемерен и Питер Хоотлоссер синтезировали таксономию речевых актов Дж. Серля и максимы, слагающие принцип кооперации Г. П. Грайса, для создания правил успешной аргументации ^[10]. «Диалектический аспект заключается в том, что две стороны совершают попытку устранить разницу во мнениях в дискуссии с помощью упорядоченного диалогического обмена, тогда как прагматический аспект представлен описанием этих обменов как речевых актов» ^{[10, с. 448]}. Таким образом, дискурс критической дискуссии возникает, в случае, если соблюдаются правила «успешного» общения, то есть когда участник защищает свою позицию, не нарушая правил. Случаи нарушения и категоризуются как софизмы. В рамках второго подхода – социально-когнитивного Т. А. ван Дейк предпочитает говорить не об упорядоченной убедительности, а о намеренной манипуляции ^[7]. В антииммиграционном дискурсе социально-когнитивный подход определения общего настроения риторики кажется наиболее уместным, хотя изыскания и понятийный аппарат теории аргументации находят свое место в структуре избранной методики анализа.

Следующий шаг – введение в методику анализа антииммиграционного дискурса рассмотрения механизмов человеческого сознания, изучаемых в когнитивной и эволюционной психологии ^[6]. Речь идет о когнитивных механизмах, действующих через систему эвристических правил и обеспечивающих эффективность действия манипулятивной аргументации. Достижение цели исследования – демонстрации универсальности действия ментальных построений, гарантирующих перлокутивный эффект ошибочных аргументов, может состояться только с учетом действия этих эвристических правил при обработке информации адресатом. В когнитивной и эволюционной психологии эвристические правила выступают как когнитивные адаптационные механизмы, которые упрочились в моделях поведения в процессе эволюции, зарекомендовав себя эффективными для выживания. В условиях настоящего эти механизмы могут показаться лишенными логики, но когда-то они служили в качестве успешных стратегий выживания. Одними из наиболее изученных эвристических правил в эволюционной психологии являются так называемые «выявление мошенника» и «механизм избегания», рассматриваемые в теории взаимного альтруизма ^[6]. Так, в своем исследовании К. Харт ^[13] предполагает, что некоторые акты аргументации достигают запланированного перлокутивного эффекта, благодаря использованию этих эвристических правил. Универсальность действия эвристических правил, актуализация их в виде ментальных схем (тoпосов) позволяет объяснить восприимчивость сознания обывателя и предсказуемость реакции на порой популистские манипуляции политиков в рамках антииммиграционного дискурса. Для подтверждения возьмем пример диаметрально противоположный – не речь политика, а «глас народа». Здесь нет использования продуманных дискурсивных стратегий манипуляции, но вербализация сконструированного мнения, как части общей концептосферы носителя языка и участника социума, демонстрирует результат действия адаптационных механизмов. Проанализируем с позиции синтеза подходов, рассмотренных выше:

«В Демьянове особенно не любят дагестанцев жители вот таких трущоб.

– Мы здесь от рожденья живем, за копейки горбатимся. А приезжает молодой дагестанец, три месяца поработал и, пожалуйста, покупает себе новую благоустроенную квартиру! Поработал еще три месяца, и машина у него хорошая! А ты пойди, заработай честно за полгода такие деньги…» ^[1].

Уверенность и легкость, с которой автор высказывания находит «виновника» собственной несостоятельности, демонстрирует проторенность движения мысли по, казалось бы, очевидной траектории – они «чужие» и есть причина невзгод местного населения. Легко усматривается действие эвристического механизма «выявление мошенника»: принятие решения путем наименьшего ментального напряжения. С точки зрения социально-когнитивного подхода можно определить общую риторику автора высказывания как реализацию ментальных схем (топосов) злоупотребление, обуза, вытеснение. Стереотипность выражения суждения подчеркивается антиномией лексического выражения – «мы горбатимся» - «он поработал», семантика приставки по- актуализирует сему незначительности, малых усилий, тогда как снижено-разговорный глагол «горбатимся» в усилении характеристики «за копейки» очевидно демонстрирует полноту действия, избыточность, апеллируя к вопиющей несправедливости происходящего для автора высказывания. Последнее высказывание в анализируемом дискурсивном отрывке «А ты пойди, заработай честно за полгода такие деньги…» представляет собой классический урезанный силлогизм – энтимему. Вывод, казалось бы, очевиден – заработать «такие деньги» можно только нечестно.

Следующий пример представляет еще один срез антииммиграционного дискурса, дискурсивный отрывок из телеобращения к Президенту на встрече с активом партии «Единая Россия». И.Абрамов (начальник штаба народной дружины района Текстильщики, секретарь первичного отделения №4 местного отделения партии района Текстильщики г. Москвы) обращается с вопросом: «…позволю себе выразить мнение москвичей и сказать, что мы не против гостей, но когда гости соблюдают наши законы, уважают нашу культуру, наши традиции. Мы не согласны с хамским поведением, беспределом мигрантов. Сейчас модное слово «толерантность» – это всего-навсего ширма для каких-то этнических преступлений…» ^[12].

Продолжая анализ согласно заявленной выше структуре, определим типы реализованных ментальных схем как топосы «обузы», «ущерба», «вытеснения». Действие схем детерминируется эвристическим правилом – механизмом «выявление мошенника». Об этом позволяет судить необоснованное обобщение, принятия на себя роли «глашатая» народных чаяний, уверенность в очевидности заявляемого и в своей правоте: позволю себе выразить мнение москвичей; мы не против…, мы не согласны. На фоне общей выверенной риторики, что с учетом высокого формата ситуации прагматически релевантно, ярко проступает эмоционально окрашенная лексика с сильной негативной доминантой «беспредел…хамским…этническое преступление». Параллельным рядом выступает «линия жертвы» беспредела: «мы не согласны.., мы не против…, наша культура, наша традиция». В пределах очень ограниченного по объему дискурсивного отрывка автор виртуозно маневрирует с целым рядом приемов манипулятивной аргументации, акцентируя дихотомию Мы/Они в классической схеме идеологического квадрата.

Как показывает наше исследование, можно с высокой степенью вероятности утверждать, что действие ментальных построений, обеспечивающих коммуникативный успех заведомо ошибочных, не отражающих в полной мере реальную внеязыковую ситуацию, аргументаций в дискурсивных стратегиях универсально. Рекуррентные ментальные схемы определяют и формирование дискурсивных стратегий, и декодирование информационного потока, слагающего антииммиграционный дискурс, реципиентом. Это обусловлено механизмами адаптации человеческого сознания. Объяснение функционирование антииммиграционного дискурса как социального построения должно строиться с учетом эвристических механизмов работы человеческого мышления.