Technoscience and civil society

Bakanova Ekaterina Alekseevna Post-graduate student, the department of Social Communications, National Research Tomsk Polytechnic University 634050, Russia, Tomskaya oblast', g. Tomsk, pr.Lenina, 30 katomba89@mail.ru Other publications by this author

Сегодня ведущие исследователи отмечают, что наука способна проникнуть «в самые тайные уголки коллективного и индивидуального существования, претендуя на участие во всей жизни современного человека—от мелкого быта до высокого бытия» ^{[1, с. 8]}. Революционируя общество, современная наука трансформирует основания прежних способов социальной жизнедеятельности и формирует принципиально новые возможности для жизни ^[2]. Современные научно—технические и технологические разработки становятся мейнстрим (mainstream) социума, инструментами развития нового этапа гражданского общества и совершенствования личности. В этих условиях меняется научная политика государства, признающая, что наука и технологии выступают ключевым фактором в обеспечении устойчивого развития цивилизации ^[3]. Трансформация роли и места науки в современном социуме обусловлена, прежде всего, её внутренними институциональными изменениями, связанными с разделением труда в сфере науки, расширением масштабов исследовательской деятельности, изменением соотношения фундаментальных и прикладных наук и, наконец, использованием технологических инноваций в бизнесе, беспрецедентной связью с экономикой. Все это, та основа, которая способствует развитию нового формата производства научного знания—технонауки (technoscience).

Термин «технонаука» впервые был сформулирован французским философом Г. Башляром в 1953 г., а популяризирован бельгийским ученым Ж. Оттуа, который заключил, что технонаука—это тесное взаимопроникновение науки и технологии ^[5]. Однако, начиная с 1980-ых годов зарубежными и отечественными науковедами понятие технонауки было существенно расширено и углублено.

В частности, как подчеркивает социолог науки, философ, вице—президент Центра организационной социологии в Париже Б. Латур, технонаука—это состояние современного производства научного знания, однако, концепция которого не должна быть сведена к элементарному первенству технологии над наукой или импорту технологических методов в науку ^[5-6]. Развивая эту мысль, Б. Латур уточняет, что технонаука переконфигурирует границы между «наукой и технологией, наукой и обществом, природой и культурой, предметом и объектом, естественным и искусственным» ^{[7, с. 8]}. Именно разнообразие социальных практик и используемых материальных ресурсов лежит в основе реальности, создаваемой современной наукой, полагает Б. Латур.

Более точно, на наш взгляд, о специфике технонауки высказался В. С. Швырев, который заключил, что сущность технонауки проявляется в трансформации соотношения познавательной и проектно—конструкторской функции, «выходом за рамки узкого технологизма, построения инженерно—технических конструкций, опирающихся только на объектную картину мира» и переходом в сферу человекоразмерной предметности, требующей «учета «человеческого фактора», различных социокультурных и гуманитарных аспектов» ^{[8, с. 43]}. П. Галисон—сотрудник Гарвардского университета развивает идею о возникновении внутри научно—исследовательской лаборатории «зоны обмена», в которой широкую популярность приобретает «полевой идеал» экспериментирования. Последний предполагает замену старого контракта между наукой и обществом, предложенного еще Ф. Бэконом, на новый, означающий процесс «социального экспериментирования», вовлекающего общество в качестве гигантской лаборатории, где проводятся «симуляции реального мира» ^{[9, с. 3],[10, с. 47]}. Б. Бенсауд—Винсет—профессор истории науки университета Сорбонны, анализируя конструктивный характер технонауки также приходит к выводу, что сегодня весь мир начинает олицетворять собой лабораторию, в которой проводятся крупномасштабные эксперименты по конструированию нового будущего людей и жизни в целом ^[6].

Динамичное отношение науки с обществом на современном этапе исследует группа ученых во главе с британским ученым М. Гиббонсом. Разработав концепцию нового режима производства научного знания (Mode 2), исследователи заключили, что современная наука—это, прежде всего, контекстуализированная наука, направленная на перманентное генерирование научного знания в контексте применения. Исследователи отмечают чувствительность науки к широкому социальному пространству предполагает разработку «социально добротных» знаний (socially robust knowledge), действительность которых «больше не определяется исключительно или преимущественно узко ограниченными научными сообществами», а детерминируется интересами и потребностями «гораздо более широких слоёв социума, среди которых разработчики, распространители, трейдеры и пользователи» ^{[11, с. 171],[12, с. 191-192]}. Поэтому, в подавляющем большинстве современных передовых научных технологиях (таких как NBIC—технологии, CTEKS—технологии, реализуемые в ЕС и т. д.) переплетены не только материальные, но и социальные и дискурсивные отношения. Современные технологические проекты—это, прежде всего, социальные проекты, ориентированные на открытие новых горизонтов социальной эволюции за счет укрепления и расширения прав и свобод современного человека, прогресса созидательных способностей граждан, демократизации форм общественной жизни, развития новых форм коммуникации, способствующих, в итоге, развитию гражданского общества и его самосознания. Таким образом, вырисовывается определенный исследовательский вектор, как проблема влияния технонауки на развитие гражданского общества. Эта вопрос ещё недостаточно исследован и требует прояснения и анализа, что и обуславливает актуальность данного исследования.

Основы концепции гражданского общества и его самосознания находили свое отражения во все времена, начиная с размышлений античных мыслителей, далее в средневековых богословских учениях, затем и в гуманистически настроенных трудах эпох Возрождения и Нового времени, после и в мировоззрении классической немецкой философии и, конечно же, в философии и социальной теории XX столетия. Сегодня новый этап в развитии социума, в обществе осуществляется переосмысление роли и места личности в социуме и осознание необходимости активного участия граждан в добровольных ассоциациях ^[13]. Наблюдается попытка, по выражению И. Г. Фихте, «помыслить общество иначе», исследовать роль личности в системе новых коммуникативных и информационных связей. В связи с чем трансформируется и само понятие гражданского общества, «общество, достигшее партнерских отношений с государством, способное поставить государство под свой контроль, в котором возможность его членов реализовать свои права и обязанности дополняется способностью государства обеспечить безопасность общества в целом и отдельных граждан» ^{[14, с. 550]}.

Современное государство, осознав, что его суть не в силе или насилии, а в опоре на общественное мнение граждан, стремится разрушить, сложившийся в сознании стереотип примата государственности (а именно патернализм и этатизм) и наоборот развить парадигму партнерства и диалога, построить общество, в котором люди способны будут самостоятельно решать свои проблемы, а движущей силой прогресса станет уже не государственный контроль, а личная, профессиональная, деловая и гражданская ответственность ^{[15, с. 68]}. Для этого сегодня многими государствами предпринимаются попытки создания условий для свободной и творческой жизни граждан, а также для расширения диапазона общественных отношений. Такая инициатива выражается в развитии нового креативного класса—гражданских активистов, в основе инициативной социальной деятельности которых лежит высокий уровень самосознания. Следует особо подчеркнуть, что гражданскому самосознанию, как одной из первооснов гражданского общества в современных условиях отводится ключевая роль, ввиду того, что оно является сложной аксиологической матрицей, которая выражается в системе социальных ценностей, идеалов и представлений о наиболее оптимальном государственном устройстве. Гражданское самосознание способствует самоидентификации и самопозиционированию граждан в качестве активных политических субъектов в системе государственно—общественных отношений, несущих личностную ответственность за общество и страну в целом, способных проявлять гражданскую инициативу, предполагающую осмысление и оценку текущих событий, а также выстраивание эффективного диалога в коммуникативном пространстве. Все эти аксиологические ориентиры гражданского общества могут быть реализованы в условиях развития нового витка научно—технического и технологического (технонаучного) прогресса, результаты которого проникают в «ткань жизненного мира» каждого индивида и создают благоприятные условия для развития гражданской активности. Президент РФ В. В. Путин в своем Послании Федеральному Собранию, оглашенному 1 марта 2018 г., объявил, что научно—технологический потенциал (особенно цифровые технологии и платформы) и гражданская активность (не без причины 2018 год в РФ провозглашен Годом добровольца (волонтера)) являются одними из ключевых компонентов, обеспечивающих современную созидательную мощь, работающую на стратегическую задачу—прорывное развитие России.

Технологические достижения, информационно—коммуникационные структуры неопосредованно оказывают влияние на сознание людей, опосредованно на структуры власти, а через них и на социум. В связи с чем, Б. Латур справедливо заметил, что современная политика осуществляется новыми средствами, основанными на достижениях науки и техники, в лице которых с легкостью могут выступить «вакцина, лампа накаливания, уравнение, стандарт загрязнения, процедура скрининга крови и т. д.» ^{[16, с. 3]} Некоторые аналитики полагают, что текущее положение политики можно охарактеризовать как концентрированное выражение научно—исследовательских и опытно—конструкторских разработок ^[17].

Однако в большей степени научное проникновение в мироконструирование проявляется в широком применении социумом технологических продуктов технонауки, которые, по выражению Б. Латура, являются не просто артефактами, а «скрытой социальной массой», дополнительным компонентом (живым, очаровательным, благородным) общественной морали, которому социум «делегировал» право радикально менять стиль современной жизни, а вместе с тем, и восприятие мира и формы взаимодействия с ним ^{[18, с. 200]}. В частности, широкое применение средств информационно—коммуникационных технологий в работе органов власти и государственных учреждений стали основой для формирования и развития концепций «электронного правительства» (e—government) и основанной на нём «электронной демократии» (e—democracy). Ставшие широко популярными в последнее десятилетие XX века, программно—аппаратные средства и устройства, ЭВМ, персональные компьютеры, сотовые телефоны, технологии беспроводной передачи данных и т.д., создали условия для цифровизации всей системы государственного управления, повышения её прозрачности, став, тем самым, новой моделью государственного управления, в которой значительно увеличилась скорость обработки обращений граждан и возникли новые формы интерактивного взаимодействия.

Перевод большей части государственных функций в электронный вид позволяет современным гражданам не только избавиться от бюрократических препятствий, оформляя многие необходимые госдокументы и проводя транзакции посредством сети Интернет (например, на порталах https://www.gosuslugi.ru в РФ, https://www.open.canada.ca в Канаде, https://www.gov.uk в Великобритании и т.д.), но и получить реальный, хоть и виртуальный доступ к власти. Поэтому, как отмечает польский социолог Э. Внук—Липецкий, неудивительно, что современный среднестатистический житель земного шара лучше включен в коммуникативное пространство, чем сто лет назад глава правительства крупного национального государства, располагающий многочисленным аппаратом разведывательных служб ^{[19, с. 237]}.

Сегодня благодаря цифровым технологиям государственный аппарат во многих странах мира получил возможность существенно снизить издержки на поддержание транспарентности (открытость, доступность, прозрачность) своей деятельности, проводя общественные и экспертные on—line обсуждения своих законотворческих инициатив и иных нормативных документов, организуя Интернет—референдумы, осуществляя on—line урегулирования правовых споров и даже Интернет—выборы. Кстати, впервые проведение выборов посредством сети Интернет было организовано в 2005 году в Эстонии на выборах в органы местного самоуправления. Однако уже сегодня данная инициатива широко применяется в Великобритании, Швейцарии, Канаде, Франции, США и т.д. Для реализации проекта электронного голосования используются различные виды современных научно—технических и технологических средств, а именно: социальные карты, мобильные телефоны (Великобритания), диски для электронного голосования (Канада, США, Эстония), ID—карты (Швейцария).

Однако сегодня возможности IT—технологий и потенциал виртуального пространства широко применяются и непосредственно самими гражданскими активистами, часто именуемыми в зарубежной литературе цифровыми гражданами (digital citizens), ввиду своего стремления непосредственно участвовать в решении государственно—общественных вопросов посредством цифровых технологий ^{[20, с. 148]}. Например, в Литовской Республике силами гражданской общественности было создано движение «Белые перчатки» («Baltosios pirštinės»), главная цель которых, помочь активным гражданам расширить их политические права и возможности за счет участия в волонтерской деятельности, направленной на беспристрастное наблюдение за процессами национальных выборов. Видео—лекции, агитация в социальных сетях, популяризации идей движения на Интернет—видеоканалах, т.д. помогли с 2012 года укрепить гражданское самосознание и активизировать гражданскую инициативу, присоединив к литовскому гражданскому движению более 2 000 добровольцев, которые до сих пор пытаются конструктивно оценивать и осмысливать происходящие политические процессы.

Такое аккумулирование гражданских инициатив выразилось в развитии политического краудсорсинга, как современной демократической технологии общественной экспертизы, позволяющей социуму (как представителям научной интеллигенции, так и представителям широких слоев населения) реализовывать свое фундаментальное право выбирать власть, влиять на нее и на процесс принятия ею решений.

Сегодня электронные системы политического краудсорсинга, при помощи которого государство аккумулирует общественные инициативы созданы правительствами целого ряда стран. В частности, в российском сегменте Интернета функционируют сразу два ключевых института электронной демократии: портал Экспертного совета при Открытом правительстве РФ (http://open.gov.ru/expert_sovet) и сайт «Российская общественная инициатива» (РОИ, https://www.roi.ru). Следует отметить, что цель их работы: «развитие и укрепление гражданского общества, защита прав человека и гражданина, участие граждан в управлении делами государства» вполне согласуется с позицией Президента РФ В. Путина о том, что краудсорсинг, как механизм коллективного отбора оптимальных социально—политических решений, должен стать современной нормой на всех уровнях власти, помогая, тем самым, Интернет—демократии внедриться «в общий поток развития институтов прямой референдумной демократии» ^[21]. В свою очередь, в США запущен портал Белого дома «Мы—Народ!» («We the People», https://petitions.whitehouse.gov), на котором любые зарегистрированные пользователи сети Интернет, вне зависимости от их гражданства и места проживания, могут размещать свои петиции к президенту США.

Однако, пожалуй, самый результативный и демократический крауд—проект в политической сфере в международной практике на сегодняшний день был реализован в Исландии во время разработки новой Конституции страны. Проект Основного закона подготовили 975 простых граждан, избранных произвольно членами Национальной Ассамблеи в 2010 году. В течение нескольких месяцев граждане—законодатели разрабатывали конституционный проект и еженедельно публиковали результаты своей работы на сайте «Конституционного совета» (http://stjornlagarad.is) и страницах социальных сетей («Facebook», «Twitter», «YouTube», «Flickr»). Неудивительно, что информационное сопровождение процесса создания Конституции осуществлялось посредством Интернета, как ключевого канала коммуникации, поскольку на тот период Исландия была первой в мире страной, в которой исследователи «Международного банка реконструкции и развития» зафиксировали самое большое на душу населения в мире количество пользователей Интернета—95% (для сравнения, показатель за аналогичный период у США составил 78%) ^[22]. Социолог Р. Бейтер по этому поводу заявил, что впредь «власть имущие» больше никогда не смогут заявить, что простым людям нельзя доверить создание эффективного контракта между государством и гражданами ^[23-25].

Следует отметить, что под куполом глобализационных трансформаций, связанных с развитием тенденции подъема гражданского самосознания и расширения возможностей граждан осуществлять контроль над деятельностью государственных органов и учреждений получил свое развитие процесс «перешагивания» гражданских инициатив через границы национального государства. В связи с этим, в 1990-ых годах получила своё развитие идея о зарождении новой формы гражданского общества—глобального или транснационального, под которым ряд исследователей, в частности, Дж. Кин—профессор политики в Университете Сиднея, понимают «обширное, взаимосвязанное и многослойное социальное пространство, которое включает в себя множество сотен тысяч самонаправляющихся или неправительственных учреждений» ^[26]. Менее чем за 30 лет, феномен глобального гражданского общества стал одним из самых популярных. Свидетельством тому являются, во—первых, многократные упоминания о глобальном гражданском обществе в официальных документах «Всемирного банка», «Азиатского банка развития» и «Всемирной торговой организации», а также в речах известных деятелей мирового уровня, среди которых, Генеральный секретарь ООН К. Аннан, бывший государственный секретарь США М. Олбрайт и канцлер Шрёдер. Во—вторых, многочисленные эмпирические статистические исследования таких учреждений, как «Союз международных ассоциаций», «Всемирный альянс за гражданское участие» и других, позволяют сегодня констатировать тот факт, что в XX веке мир стал свидетелем двухсоткратного увеличения числа и разнообразия организаций гражданского общества (по некоторым подсчетам, их около 50 000), действующих на планетарном уровне. Некоторым из таких глобальных гражданских учреждений даже удалось добиться институционализации. К числу таких учреждений можно отнести «Гринпис», «Международная амнистия, «Христианская помощь», «ФИФА» и другие ^{[19, с. 237]}.

Такое современное расширение возможностей и диапазона деятельности национальных гражданских обществ, массовый подъем организационной, добровольческой деятельности буквально в каждом уголке мира и её выход на международную социально—политическую арену Л. Саламон—профессор и директор Центра исследований гражданского общества Института исследований здоровья и социальной политики им. Дж. Хопкинса называет «глобальной ассоциативной революцией». Зарубежный исследователь соглашается с тем, что условием для этого, во многом, стало развитие IT—технологий ^[27].

Действительно, современное широкое применение новейших технических средств коммуникации способствует свободному распространению глобальных потоков информации через границы национальных государств и на немыслимые расстояния в глобальных масштабах. IT—технологии, в частности, мобильная связь и, в особенности, Интернет со свойственным ему духом свободы, децентрализованной архитектурой и наименьшими операционными издержками предоставляют сегодня возможность гражданским интеллектуальным элитам «перемещаться» по миру с беспрецедентной скоростью и легкостью, порождая, тем самым, социально—онтологическую метафору «общества нулевого трения», в котором ярко выражено предпочтение стать независимыми от географического пространства ^[28]. В результате гражданские активисты становятся способными заявлять о себе, как об альтернативных акторах мировой политики, разрабатывающих новую социально—политическую «повестку дня для мира» и предлагающих собственные подходы к решению глобальных проблем, стоящих перед человечеством ^{[29, с. 68]}.

Отметим однако, что широкое применение представителями гражданского общества передовых технонаучных достижений, способствуют развитию и самой технонауки как таковой и, в особенности, отдельных ее научно—исследовательских направлений.

Во—первых, в условиях высокого уровня активности гражданского общества (т. е. отсутствие социальной пассивности, инертности и апатии граждан) формируются фундаментальные критерии инвестиционной привлекательности, как отдельного города и региона, так и целого государства, что способствует созданию благоприятного климата для роста качества и количества технологических инноваций и предпринимательской креативности.

Во—вторых, во многом благодаря нормативному характеру гражданского самосознания, как нам кажется, в прошлом веке была начата традиция проведения обязательной предварительной общественной экспертизы результатов научно—технических и инженерно—конструкторских разработок. Здесь достаточно вспомнить доклад международной общественной организации «Римский клуб», подготовленный еще в 1970-ых годах. Авторы доклада попытались сформулировать ключевой принцип общественной экспертизы, заключающийся в том, что «прежде чем браться за широкомасштабное внедрение новой технологии, нужно научиться предвидеть и предупреждать социальные последствия» ^{[30, с. 205]}.

В—третьих, субъекты гражданского общества сегодня все чаще выступают в качестве заказчиков нового научного знания, направленного на осуществление социальных изменений. Например, пациенты, страдающие пигментным ретинитом (retinitis pigmentosa) создали организацию «Pro Retina», которая выступила инициатором создания профильного научного Совета и спонсором проведения научных исследований дегенеративных заболеваний глаза. Пациенты—активисты добились включения в исследовательскую программу социальных и аксиологических аспектов, а также получили возможность оказывать влияние на научную повестку ^{[31, с. 62-63]}

В—четвертых, представители гражданского общества выступают по отношению к современной науке в качестве меценатов, активно участвуя в краудфандинге, под которым, в широком смысле, понимается «сотрудничество людей—спонсоров, способных на добровольных началах объединить свои ресурсы, в том числе и деньги, для реализации идеи или проекта» ^[32]. В частности, на специализированных финансовых крауд—платформах (например, на таких как, www.experiment.com, www.kickstarter.com, www.indiegogo.com), руководствуясь своим собственным и общественным интересом, гражданские активисты оказывают финансовую поддержку, запрашиваемую учеными на проведение актуальных научных исследований и экспериментов, организацию командировок и экспедиций, издание научных трудов и т. д. ^{[20, с. 140-141]}

В—пятых, гражданская общественность легко откликается на просьбы ученых оказать помощь в сборе и обработке научных данных, производстве экспертного знания в рамках, так называемой, крауд—науки или гражданской науки (citizen science), предполагающей проведение научных исследований с привлечением широкого круга добровольцев. Например, «полевой» американский проект «eBird» привлекает широкую общественность со всего мира размещать на сайте проекта фото—, аудио— и видеоматериалы наблюдений за птицами, используемую в дальнейшем в исследовательских целях орнитологами (специалистами, изучающими птиц). Однако самым популярным и развитым направлением гражданской науки, на сегодняшний день, является астрономия. Участвуя в масштабном международном проекте «Planet Hunters», внимательные астрономы—любители помогают группе исследователей открывать новые планеты (на сегодняшний день, уже открыты десятки новых планет, 15 из которых находятся в температурной зоне, допускающей существование жидкой воды). В свою очередь, гражданские участники проекта «Galaxy Zoo» уже не первый год трудятся, совместно с мировыми учеными, над классификацией галактик, а крауд—проект «Solar Stormwatch» дает возможность гражданской общественности участвовать в предсказании солнечных бурь и т.д.

В—шестых, применение цифровых сетевых технологий гражданскими комьюнити также содействует развитию современного феномена Science 2.0, понимаемого как новый подход к науке, предполагающего популяризацию научной информации широкими слоями общественности в открытом Интернет—доступе посредством таких инструментов, как вики, видео—журналы, блоги и т.д. Кстати говоря, именно такой формат деятельности породил возникновение нового креативного класса—диджерати (digerati), под которым понимаются представители современной компьютерной индустрии (от программистов, математиков и инженеров—разработчиков, до IT—предпринимателей, авторов технических изданий и Интернет—блогеров).

В—седьмых, сегодня силами гражданских активистов на волонтерских условиях проводятся крупные научные мероприятия, такие как международная конференция «TED» или подготавливается иностранный перевод на более чем 36 языков мира образовательных on—line курсов, таких как, «Академия Хана» («Khan Academy») для более миллиона студентов ежегодно от ведущих преподавателей из лучших университетов [Там же, с. 141].

Конвергенцию гражданских активистов с деятелями науки талантливый американский предприниматель и общественный деятель Б. Гейтс называет «творческим сообществом» (creative commons) ^{[33, с. 16]}, которое способствует установлению нового управленческого плюрализма, основанного на принципе «все со всеми», а значит и предполагающего отмирание модели единоначалия государства ^{[15, с. 68]}.

Таким образом, современная технонаука—это не только новые рубежи научно—технического прогресса и не просто новый проект в эпистемологической программе современного научного знания, но и неотъемлемый элемент цивилизационного развития и, в особенности, формирования гражданского самосознания. Открывая двери «толпе с улицы», технонаука способствует развитию созидательной гражданской активности, направленной на интенсивное производство социальных инноваций и, по выражению ведущего российского философа В. А. Лекторского, колоссально расширяет контекст человеческой деятельности ^{[34, с. 174]}. Интегрирование современных технологий в «жизненный мир» социума, способствует переходу от модели «наука в обществе» к модели «наука для общества». В этих условиях, технонаука выводит социум на новый рубеж развития, предоставляя общественности невероятные возможности влияния на собственное будущее и создавая предпосылки для увеличения пространства свободы, творчества и гуманизма.