Internal Chronology in M. Kheraskov's Poem 'Vladimir'

Semenova Anastassiya lecturer at Kazakhstan Branch of the Lomonosov Moscow State University 010000, Kazakhstan, Akmola Region, Astana, Kazhymukan's str., 11, of. 708 anastasia_semenova@list.ru Other publications by this author

Поэма М.М. Хераскова «Владимир» (впервые издана в 1785 г. под заглавием «Владимир возрожденный» ^[1], начиная со второго издания просто «Владимир» ^{[2, 3, 4, 5, 6, 7]}, мы ссылаемся на третье, наиболее полное, прижизненное издание ^[3]) рассказывает об исторических событиях, зафиксированных в известных Хераскову древнерусских письменных памятниках и более поздних трудах по истории России ^{[8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15]}, послуживших источником фактического материала для эпопеи. Историчность поэмы остается одним из наименее исследованных аспектов произведения. «Владимиру» посвящен ряд исследований ^{[16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40]}, однако ранее никем не поднимался вопрос о внутренней хронологии в поэме.

Эпопея Хераскова охватывает ранний период правления Князя Владимира – до 988 года, когда киевский князь принял крещение в Херсоне. Херасков не оговаривает даты, однако сопоставление поэмы с историческими источниками позволяет выявить их. Проследив внутреннюю хронологию поэмы, прибегая к методу Ю.М. Лотмана, примененному при разборе и комментировании «Евгения Онегина» ^[41], мы сможем установить, насколько время во «Владимире» соответствует времени историческому.

Херасков практически сразу переносит читателя в период правления Владимира:

Клонился к вечности уже десятый век ^{[3, с. 4]}.

Можно предположить, что автор обобщает первые годы правления Владимира, указывая на одержанные князем победы:

Уже Российская везде гремела слава;

Во трепете от ней восточная держава;

Владимир при Днепре Сарматов усмирил,

Кругом Дунайских гор народы покорил;

Сияет молния его кругом Босфора,

Страшится древний Тавр Владимирова взора ^{[3, с. 4–5]}.

Первый четкий временной ориентир в произведении – появление и гибель варягов-мучеников, отца и сына, исповедующих христианство, рассказ об этом приведен в летописях под 983 годом ^{[8, с. 38–39] [9, с. 66–67]}.

Поэт меняет хронологию событий: между проповедью варяга и его гибелью проходит некоторое время, в это промежуток злой дух, напуганный возможным обращением князя в христианство, вмешивается в ход событий, направляет в Киев Мать немощей, которая сеет в городе болезни и страх, в результате чего Владимир ищет помощи кумиров и по настоянию жрецов позволяет принести варягов в жертву:

Пустынник от Царя спокойно удалился;

Но дух, жестокий дух во храмине гнездился,

Сей дух, что в севере кумирства сеял мрак,

Безбожия клеврет, святыя веры враг,

Внимал во ужасе пустынниково слово;

Как пламень жгло его учение Христово.

Летит, касается языческим сердцам;

Во мраке, в ужасе является жрецам,

И предвещает им в законе их премену ^{[3, с. 8]}.

Тогда как ратники текущие ко граду,

Который претерпел упорную осаду,

По стогнам и домам болезни потекли,

Мертвили Киевлян, губили, рвали, жгли,

Исторгла Немощь лук и стрелы направляет,

Пускает…всякое дыханье умерщвляет.

Владимир, любящий народ как нежных чад,

Опустошаемый оплакивает град;

Кумиров помощи при бедствах общих просит;

Пред ними слезы льет и жертвы им приносит.

Перун изрек в ответ глаголами жрецов:

Не требую теперь ни злата, ни тельцов,

Дабы столица вся от зла была спасенна;

Варяжска кровь должна быть в жертву принесенна ^{[3, с. 9]}.

Эпизод, когда язычники приходят за варягами в их дом, и повтор упрека в поклонении бесчувственным кумирам из камня и дерева, соответствует летописному рассказу. Однако далее снова разночтение: варягов ведут на заклание в храм, обряд совершает верховный жрец Пламид. Летопись, напротив, говорит о том, что разгневанные язычники убили варягов в их доме сразу после речи отца в защиту сына.

Раскаяние Владимира, прозрение, видение – крест в небесах – без четких временных указателей, хотя можно предположить, что все это происходит в течение следующих за жертвоприношением суток:

Владимир видя свет, кумиров позабыл.

Но таинства познать не вдруг удобен был;

Ему великия препоны предлежали:

Соблазны вкруг Царя как стража окружали ^{[3, с. 19]}.

Песнь II начинается с описания пещеры Зломира. Колдун видит в небе крест одновременно с Владимиром:

Но будто молнии сверкнувшее блистанье,

Разило крестное волшебника сиянье ^{[3, с. 21]};

Зломир предвидит скорое крещение Руси – таким образом Херасков «перескакивает» в будущее:

В разверзтой будто бы он хартии читает:

В недолге Истинна в России возсияет,

Безбожны капища Владимир изтребит,

И крест, пресветлый крест язычество затмит ^{[3, с. 22]}.

Зломир идет в Киев к верховному жрецу Пламиду. Они направляются вПерунов храм, где Зломир заклинает всех богов из ада прийти и помешать Владимиру. В тот же миг князь духов внимает зову и вселяется вкумир Перуна, созывает на совет языческих богов, где принято решение помешать Владимиру любой ценой – соблазнами, войной и т.д. Утром следующего дня Владимир должен войти в храм Лады, где будет соблазнен прекрасной девой – Версоной:

Пусть Росский внидет Царь заутра в Ладин храм;

Владимир сколь ни горд, прельстится девой там ^{[3, с. 30]}.

Зломир до этого успевает явиться к спящему Владимиру, внушает ему тревожные сны: «Текущий кровью Днепр, пылающие грады» ^{[3, с. 32]}. Лада призывает князя в свой храм, по принесении жертв угроза будет отвращена, так что утром князь идет в храм Лады.

Песнь III рассказывает о событиях следующего дня: посещении Владимиром храма Лады, страсти князя к Версоне, появлении Законеста, решении Пламида принести Законеста в жертву Перуну. Законеста уводят, Версону запирают в храме Лады. Владимир возвращается в «дом теремный», в нем борются страсть и благочестивая вера, страсть побеждает. В это же время – Мессия на небесах предрекает просветление Владимира, хотя спасенья час еще далек.

В IV песни находим указание на длительную паузу: Владимир отправляет послов в разные страны узнать, чья вера лучше, и через год они возвращаются:

И Бог Владимира сей святостью прославил,

Он в царства дальния Посланников отправил;

Велел изпытывать, велел он примчать,

Где Бога искренней умеют величать.

Уже двенадцать лун прешли и ущербились,

Когда Посланники в столицу возвратились;

Полкруга целые они прошед земли,

Различных вер мужей с собою привели,

В то время привели явления небесны,

Когда Владимиру соделались известны;

Он ведал идольства ничтожность до сего,

Но слабо правды луч светился для него ^{[3, с. 53]}.

Херасков меняет местами события: выбор вер источники относят к 986 году (в Никоновской летописи запись о выборе вер приведена под 985, а о греческом философе – под 986 ^{[9, с. 69–83]}), послы Владимира уходят и возвращаются с отчетом в 987 году ^{[8, с. 39–40; 48–49] [9, с. 68–69; 84–85] [10, с. 65–69] [13, с. 253–257] [12, с. 113–115]}.

В поэме диспут в Киеве происходит после возвращения послов Владимира с миссионерами и в один день – миссионеров приглашают в храмину:

Где Князь среди вельмож во время торжества

В идоложертвенны вдавался пиршества;

В великой храмине, где стены позлащенны,

Посланники кругом престола помещенны ^{[3, с. 55]}.

В летописях первыми послов присылают магометане, затем приходят немцы из Рима и жиды, но не все вместе, как в поэме Хераскова ^{[8, с. 40] [9, с. 69]}. После всех приходит грек: «Посемъ же прислаша Греци к Володимеру Философа…» ^{[8, с. 39–40][9, с. 68–69]}. В летописях нет указаний, сколько времени проходит между приходом послов. Херасков заполняет промежуток между дискуссией с послами и появлением Кира рядом вымышленных событий. После ухода магометан, латинцев и иудеев Владимир засыпает и видит во сне, навеянном Ангелом-хранителем, небесный град и Версону с Законестом, держащих в руках окровавленный крест – символ спасения:

Непривлекаемый Князь верой никакой,

Среди сомнения имел в душе покой,

И сном отяготел... ^{[3, с. 66]}

По пробуждении князь тоскует о недосягаемом граде, но не готов пока принять крест.

В V песни разворачиваются события в храме Перуна: появление Идолема, спасение Версоны и Законеста, гибель Пламида. Пока Владимир пребывает в нерешительности, Пламид идет в храм Лады, где пытается склонить Версону на свою сторону уговорами, посулами и угрозами. Вероятно, это происходит приблизительно в то же время, когда Владимир после диспута с миссионерами отходит ко сну и видит пророческий сон, поскольку на утро назначена казнь Законеста:

Помысли, день един остался жить ему,

Сей красный юноша надеждою обманут;

Заутра прелести его как цвет увянут ^{[3, с. 72]}.

Соответственно, события в храме Перуна разворачиваются на следующее утро после выбора вер и сна Владимира:

Перуну торжество в то время наступило… ^{[3, с. 73]}

Уже плачевное позорище настало:

Но солнце восходя потусклый луч метало… ^{[3, с. 74]}

В тот же день Владимир соединяет Версону и Законеста узами брака:

Меня мой с вами сон, о други! примирил.

Хощу почтить ваш брак в сей день торжествованьем… ^{[3, с. 80]}

На пир приглашен и Идолем, который аккуратно начинает наставлять Владимира, поясняет его сон. Князь, проникнувшись речью благочестивого старца, желает посетить его обитель и получает инструкции, как добраться до нее:

Достигнуть к нам, о Князь! скажу тебе я средство:

Возьми светильник сей, и нощи в первый час,

Идущий с ним Днепром, обрящешь в храме нас ^{[3, с. 86]}.

Песнь VI рассказывает о трудном пути Владимира к обители Идолема, преодолении множества аллегорических преград. Параллельно с событиями, описанными в V песни, князь мира устремляется к Киеву и видит крестный свет, не может проникнуть в город и прозревает будущее:

Во изступлении увидел он ума,

Что с Киевских брегов геенска сходит тьма… ^{[3, с. 90]}

Гор Киевских верьхи сияют Благодатью;

Потоки истины в России разлились,

И песни в севере священны раздались ^{[3, с. 91]}.

Познав свою погибель, князь тьмы все же не сдается и ставит препоны на пути Владимира в обитель Идолема. Злой дух также видит Кира, достигнувшего Руси, поручает Зломиру остановить его. Чародей преображает свою пещеру и принимает облик анахорета, заманивает Кира и пленяет его – происходит это вечером, пока Владимир собирается в путь:

Уж скоро черна ночь преложит свет во тму;

Уже являются сребристы лунны роги,

Ко граду в вечер сей не кончишь ты дороги… ^{[3, с. 95]}

Той же ночью, не откладывая, Владимир отправляется к Идолему:

Владимир между тем, лишь дневный свет погас,

Возжег свой пламенник в полночный поздний час,

Возжег, и тайными стезями вертограда,

С единым мужеством выходит вон из града ^{[3, с. 97]}.

Далее Владимир сталкивается с искусителями – воплощенными пороками – и чудовищем-Умственностью, но благополучно преодолевает препятствия.

Песнь VII повествует о пребывании Владимира в обители праведников, в которую он приходит к утру:

Уже с вершин древес сошла ночная тень,

И ризу по горам раскинул светлый день;

Румяное чело Аврорино сияло,

Все в мире, мнится, вновь рождаться начинало:

Изображается в величестве Творец;

Владимир труднаго пути познал конец ^{[3, с. 103]}.

Однако обитель Идолема – это духовный мир, залитый небесным светом, выпадающий из реальности и, соответственно, времени:

Уже ли и сии места, места блаженны,

Как вкруг лежащия поля обвороженны?

Здесь вижу чистый свет, тму видел я на тех.

Кто в здешних благодать, кто там посеял грех?

Там горесть и труды, здесь райское спокойство,

Какое той страны, и сей какое свойство? ^{[3, с. 110]}

Там плотский видел ты, а здесь духовный мир.

Сие от тленности в нетленность прехожденье

Не может звездное постигнуть разсужденье ^{[3, с. 110]}.

Владимир проводит в беседе с Идолемом долгое время, вкушает с ним трапезу, посещает храм, знакомится с Киром и слушает его проповедь – так проходит утро. Когда князь возвращается в реальность, он оказывается один в темной дуброве, но уже наступил новый день:

Сокрылся с старцем Кир, с Версоной Законест;

Затмились небеса, изторгся мрак подземной;

Владимир зрит себя един в дуброве темной ^{[3, с. 146]}.

В дуброве солнечны не видимы лучи,

Во дни он странствуете как будто бы в ночи ^{[3, с. 147]}.

По пути в Киев Владимир попадает в ловушку Зломира – спасает девицу, которую принимает за Верону, но Кир удерживает князя от ошибки. Философ предсказывает ближайшее будущее – события следующей ночи (Херасков снова забегает немного вперед):

Кумирочтители в грядущу нощь сию

Устроят празднества на пагубу свою;

Сберутся таинства под адскою печатью,

Но я их посрамлю небесной Благодатью ^{[3, с. 151–152]}.

Пока же Владимир возвращается в Киев в сопровождении Кира:

В беседе таковой они пришли во град.

Владимир в свой терем уединен сокрылся,

А старец от него на время устранился ^{[3, с. 153]}.

Как предсказал Кир, вечером разворачивается новое действо – языческий обряд, совершаемый за городом:

В то время наступил позорный сей обряд,

В котором завсегда участвует сам Ад ^{[3, с. 154]}.

Уже отшествия назначен страшный час:

Когда светило дня сокроется от глаз,

С Кифаром надлежит им выступить из града ^{[3, с. 156]}.

Ночью торжествуют силы зла. Призванный Зломиром дух Пламида предрекает скорое будущее – появление новых христиан в Киеве, Херасков по обыкновению позволяет читателю заглянуть вперед:

Я вижу некий свет у берегов Днепровых;

Увы! я Християн во граде вижу новых ^{[3, с. 164]}.

Кифар, Зарем и Стенар идут к Днепру, где Кир действительно крестит киевлян на заре (хотя заря в данном случае имеет также символическое значение):

Где прежде мирные Варяги обитали;

Рукою Кировой под сей горою Бог

Сквозь воду преводил людей в святый чертог.

В животворящий дух вода переменилась,

И светом утренним гора приосенилась,

Который мест святых был раннею зарей ^{[3, с. 167]}.

Владимир тем временем предается сомнению, размышляет о Мессии и кумирах. Князю является персонифицированная Россия и призывает идти воевать к Тавру, защищать от поругания свою страну:

Знай! вскоре сам от стрел Тавриских возтрепещешь;

Пекись о мне, пекись, или врагам предай!.. ^{[3, с. 176]}

Вслед за Россией приходит Рогдай и также склоняет Владимира к войне с греками. Князь решает мстить таврийцам, и тут же киевлянам сообщают о готовящемся походе:

Рогдай, питающий на Тавр в душе досаду,

Войну провозвестил всему престольну граду;

Быстряе молнии летят его слова,

На бурных крылиях разносит их молва,

Парит, и целую Россию восхищает,

Кровавую войну со Греками вещает ^{[3, с. 181]}.

Херасков не оговаривает, сколько времени занимают сборы и сам поход, об этом можно лишь догадываться. В источниках также не находим деталей, за исключением записи под 988 годом о том, что Владимир пошел на Корсунь и осадил его ^{[8, с. 49] [9, с. 85] [10, с. 70] [13, с. 258–259] [12, с. 115]}. Однако, в отличие от историков, Херасков снова заполняет пробел во времени. Поэт вскользь упоминает о Гориславе:

В то время тысящи женам свободу дал;

Тогда нещастную простил он Гориславу,

Отдав с младенцом ей Полоцкую державу ^{[3, с. 184]}.

Причиной изгнания Гориславы с сыном в родной Полоцк незадолго до похода на Херсон и крещения стало ее покушение на Владимира, упомянутое в источниках под 987 годом, а не намерение Владимира креститься ^{[13, с. 257–258] [12, с. 105–106]}. О роспуске жен источники молчат, упоминая, однако, о том, что по возвращении в Киев Владимир крестил 12 своих сыновей (то есть крестил их Митрополит Михаил по велению Владимира) и рассадил их по городам ^{[8, с. 54] [9, с. 93] [10, с. 76] [13, с. 266] [12, с. 120]}.

В XI песни армия Владимира выступает из Киева и отходит на значительное расстояние от города:

Как звездные круги, полки Владимир водит,

Песчаныя поля и дебри он преходит;

Златыя терема, верьхи высоких гор

Из вида своего уже теряет взор;

Сокрылись Киевски великолепны стены ^{[3, с. 188]}.

Вероятно, вечером первого дня похода (речь может идти о другом дне, хотя на перерыв во времени ничто не указывает) армия остановилась отдохнуть:

Идуще воинство чрез горы в знойный день,

Встречает наконец дубровы черну тень.

Светило дневное ко западу клонилось ^{[3, с. 189]}.

Во время остановки Владимир встречает Стенара, и Рогдай вступает в спор с христианином. Ночью обиженный богатырь не может уснуть и, прислушавшись к явившемуся Зломиру, отправляется в долину Суесвятства. Утром Владимир отправляет вслед за Рогдаем Всеволода:

Eдва румяное чело заря явила,

Прогнала тень с небес, долины оживила,

Возвеселилася сиянием вся тварь,

Разторгнул узы сна Российский храбрый Царь;

И войско средь шатров поколебалось вскоре ^{[3, с. 204]}.

К вечеру Всеволод и его спутники теряются в тумане:

Уже спускается в моря светило дня;

Роса на каменну долину не ложится,

Но ризу разпустив, туманом становится,

Светила спутники дневнаго лишены,

Как в темном облаке стоят заключены ^{[3, с. 205–206]}.

Утром Всеволод вновь отправляется в путь:

Янтарныя врата отверзила заря,

Стези усыпала цветами дней царя ^{[3, с. 206]}.

Спутники Всеволода исчезли, но молодой князь встречает старца, который указывает ему дорогу к потоку Мужества и помогает преодолеть соблазны на пути к последнему. Аллегорическое путешествие Всеволода продолжается в фантастическом пространстве, к ночи он достигает пещер, где предаются пороку нимфы, а затем встречает на горе мрачную тень Зельяра:

Уже луна взошла и звезды появились,

Вдруг рощи и поля огнями осветились ^{[3, с. 213]}.

В XIII песни Всеволод впадает в беспамятство, но к утру приходит в себя. Владимир тем временем движется к Херсону:

Владимир будто бы Атрид грядет во славе,

Туда, с Днепром слилась где Ворскла при Полтаве;

Грядет, а сын его в безпамятстве лежит… ^{[3, с. 219]}

От сна мятежнаго Всеволод пробудился;

Ему кремнистый холм и треск и ужас снился ^{[3, с. 219]}.

Наконец Всеволод достигает цели и, испив воды из потока Мужества, набирается сил, чтобы сражаться рядом с отцом, и отправляется к Полтаве.

В XIV песни Владимир подступает к Тавру, но сталкивается с печенегами на реке Ворскле ^{[3, с. 240-241]} – событие это в поэме перенесено во времени (согласно «Киевскому cинопсису» и «Ядру российской истории», столкновение с печенегами предшествовало выбору вер в Киеве ^{[15, с. 56–58] [14, с. 51–53]}, Херасков относит событие к 988 году). Ночью Владимир созывает воевод на совет:

Когда крылами нощь вселенну покрывает,

Он храбрых рыцарей воззвать повелевает ^{[3, с. 247]}.

Утром находится воин, который вступает в поединок с могучим врагом:

Уже заря с небес сгоняет черну тень,

И в ризу белую облекся новый день,

Добрыня к Князю вшел, и рек: сыскался воин,

Который ратовать с Ордынцами достоин ^{[3, с. 249]}.

Таинственным воином оказывается Всеволод, нагнавший армию отца.

Песнь XV рассказывает о приключениях Рогдая в Черной долине, где царит мрак и день неотличим от ночи, так что временные границы весьма размыты. Путешествие Рогдая начинается чуть раньше испытаний, выпавших на долю Всеволода, и продолжается несколько дольше. Параллельно с этим Владимир подходит к Херсону, и Херасков заглядывает далеко вперед – в эпоху Екатерины:

Он шествует в страну Таврийску многоплодну,

Херсон, где в наши дни ликует средь цветов,

На век изторгнутый из варварских оков;

Недавно там взвела ЕКАТЕРИНА взоры

На рощи масличны и на цветущи горы,

На град сей, где закон Владимир восприял,

Отколе Божий свет в Россию возсиял ^{[3, с. 271]}.

Херасков делает незначительный шаг назад: пока Владимир подступает к стенам Херсона, к Царям прибывает Кир и убеждает Онория и Анну в необходимости брачного союза Анны и киевского князя. Царь шлет в Херсон Арцеса, который оказывается в городе к моменту подхода армии Владимира:

Владимир с воинством, наставшу утру рану

Пришел, и тучами простерся по Лиману ^{[3, с. 275]}.

После сорванных переговоров и гибели Арцеса завязывается первый бой. Владимир велит соорудить вал у крепостной стены и осаждает город. К ночи волнения утихают:

Но гнавшая с небес вечерню зорю прочь,

Разкинула свои покровы мрачна ночь ^{[3, с. 280]}.

Утром Владимир намеревается напасть на Херсон:

Тогда Владимир рек, что сердце ощутило:

Осветит дневное кроваву брань светило! ^{[3, с. 280]}

Песнь XVI начинается с перечисления союзников Ферида, которым предстоит принять бой. На заре возобновляется брань:

Осада наконец приемлет грозный вид,

Какую произвел против Троян Атрид,

Владимир на Херсон простер не с пальмом длани,

С отмщеньем возбудил в нощи вздремавши брани.

Еще не виден был в Херсоне ранний дым,

Как вихрь к валам потек Царь с воинством своим ^{[3, с. 287]}.

Пока продолжается сражение, Рогдай и его спутники возвращаются из Черной долины. Их встречает Святослав, вовремя подоспевший, чтобы спасти Рогдая и Громвала, едва не утонувших на переправе через реку. Воины присоединяются к армии Владимира в разгар боя. Победа была близка, но битву прерывает гроза:

Вдруг своды сребряны небесны посинели,

И шлемы на главах Россиян притускнели;

Разторгнув облака, ударил страшный гром,

Пылает воздух весь, земля дрожит кругом;

Бросают небеса перуны раскаленны,

Со градами шумят дожди совокупленны.

При свете солнечном настала в Тавре ночь,

Текут Россияне от стен и бурей прочь ^{[3, с. 306]}.

Всеволод рассказывает отцу, как перекрыть поток воды, Владимир прислушивается к совету.

Тем же вечером Ферид призывает горожан держаться до конца:

Владимир возымел в сей день в бою успех,

И что вина тому, вина тому наш грех ^{[3, с. 309]}.

Готовятся на брань Херсоняне в ночи… ^{[3, с. 310]}

Из города выходят люди, чтобы унести и похоронить тела павших. Ночь противники проводят по-разному:

Еще в челе своем луну вмещает ночь,

И Россы от огня в шатры уходят прочь;

Другие градскими заемлются валами;

А жены Гречески рыдают над телами ^{[3, с. 316]}.

Утром в осажденном городе начинается жажда:

Лишь солнце берега Лимански осветило,

Каленые лучи на град оно пустило,

И в ризу огненну облекся жаркий день;

Не прохлаждает град высоких кедров тень;

Россиян тщанием, трудами Всеволода,

Уж нет свободнаго водам к Херсону хода;

Не слышно близко стен журчания ключей,

Сух градский водоем, изсяк во рву ручей;

Дождливым облакам дорога затворилась,

И жажда во уста живущим водворилась ^{[3, с. 317]}.

В Херсон прибывает царевна Анна и видит изнемогающих от жажды горожан. К Владимиру приходит Кир и возвещает о прибытии Анны, Владимир возвращает горожанам воду и вступает в Херсон как победитель. Поскольку в поэме нет пояснений, как долго продолжалась осада, допустимо предположить, что царевна прибывает к вечеру того же дня и вместе с этим прекращается война. Херасков снова меняет события местами и стягивает время: согласно источникам, Владимир, взяв город, отправил в Константинополь послание, Василий и Константин приняли предложение с условием, что Владимир крестится, и уговорили сестру согласиться на брак. Вскоре Анна действительно прибыла в Херсон ^{[8, с. 50] [9, с. 86] [10, с. 71] [13, с. 260–261] [12, с. 116–117]}.

Князь готов креститься. Ночью он проходит последнее испытание и вступает в храм, слепнет и кается, но наконец Кир совершает таинство:

- Гряди! - настала нощь, уже луна восходит ^{[3, с. 336]}.

Туда благий совет и Киров свыше глас

Воззвал Владимира вступить в полночный час ^{[3, с. 338]}.

Он в саму нощь сию крещеньем просветится ^{[3, с. 339]}.

Крестившись, Владимир прозревает, и ему открывается будущее – очередной скачок во времени, связывающий разные эпохи:

Владимиру судеб отверзта книга зрится,

Что солнцем он своей державы учинится;

Что дремлющий во тме народ он просветит,

Что Слово Божие в Росси возгремит;

Что Днепр прославится святыми телесами,

И вся исполнится Россия чудесами ^{[3, с. 359–360]}.

Владимир видит своих преемников вплоть до Павла I. Князь женится на Анне, и вскоре свершается пророчество:

Он солнцем подлинно явился Россам вскоре,

Простерлась благодать по Северу как Море;

Все воинство его, вельможи и сыны,

И духом и водой в Херсоне крещены…

Изчез в России мрак, разрушились кумиры,

Победоносну песнь взыграли райски лиры ^{[3, с. 361]}.

Проследив внутреннюю хронологию «Владимира», можно отметить ряд особенностей. За несколькими исключениями последовательность событий в поэме совпадает со свидетельствами историков. При этом внутреннее время в произведении не соответствует времени историческому. Херасков сглаживает хронологические дыры, характерные для летописей, сжимая повествование. В I песни приведен рассказ о варягах, и здесь же наблюдаем первое отличие от летописи – неопределенный перерыв между проповедью варяга-отца и жертвоприношением. Если принимать за отправную точку гибель варягов, то далее отсчет времени в поэме следует вести от конкретного дня 983 года. Часть I песни и вся II песнь рассказывают о событиях, укладывающихся в одни сутки, следующий день описан в III песни, затем следует еще один, на этот раз четко обозначенный, перерыв – год (12 лун), по прошествии которого время в поэме ускоряется. Песни с IV по X насыщенны событиями, которые, однако, разворачиваются в течение неполных четырех суток. Далее снова размытый промежуток, пока собирается и готовится к походу войско Владимира. Первые сутки похода описаны в XI песни. Следующие трое суток продолжается путешествие Всеволода, по истечении которых он нагоняет армию отца. Параллельно с этим Владимир движется к Херсону и сталкивается с печенегами. На пятый день похода приходится поединок Всеволода с Талматом и победа над печенегами, и хронологические границы снова становятся нечеткими. В XV песни Рогдай пребывает в Черной долине, Владимир приближается к Тавру, и Херасков дважды перескакивает во времени – заглядывает в эпоху Екатерины II, присоединившей к России Тавр, и, напротив, делает шаг назад, рассказывая о прибытии Кира в Константинополь и переговорах о браке Анны. Утром (возможно, на шестой день похода, но однозначных ориентиров нет) Владимир подходит к Херсону, и события разворачиваются стремительно: к вечеру третьего дня Владимир входит в город победителем и той же ночью принимает крещение. Последний раз Херасков переносит читателей в будущее, кратко обозревая эпоху за эпохой вплоть до царствования Павла I, Владимир женится на Анне, и на этом поэма завершается.

События, описанные Херасковым во «Владимире», вопреки историческим источникам разворачиваются в течение значительно более короткого периода, чем в хрониках. Даже с учетом нескольких пробелов во времени все, что происходит в Киеве с момента появления варягов, поход и завоевание Херсона, крещение и брак Владимира, не растягиваются на 5-6 лет, как в источниках. Автор избегает пауз, так что причинно-следственная связь внутренних метаморфоз главного героя не нарушается перерывами во времени.