To the question about communicative function of mentality

Churkina Nataliya Anatol'evna PhD in Philosophy Docent, the department of Sociology, Political Science and Psychology, Siberian State University of Telecommunications and Informatics 630102, Russia, Novosibirskaya oblast', g. Novosibirsk, ul. B.bogatkova, 51, of. 462 nb1468@ngs.ru Other publications by this author

Появление понятия «ментальность» в научном дискурсе стало результатом критики крайностей позитивизма и стремления понять особенности поведения и мышления представителей разных социокультурных общностей.

Ментальность получила множество трактовок, многие из которых сводились к пониманию этого феномена с точки зрения особенностей мышления и чувствования. Подобный подход стал возможен с усилением гуманистических тенденций в науке, с ростом интереса ученых к «человеку в истории, его эмоциям, миропониманию, системе ценностей и воззрений» ^{[9, с. 13]}.

Одним из классиков исследования феномена ментальности был А. Я. Гуревич, который, раскрывая смысл ментальности, отмечал ее важнейшую роль в формировании упорядоченной картины мира. Исследователь полагал, что ментальность — это определенный «способ мышления и чувствования», присущий «людям данной социальной и культурной общности» ^{[8, c. 65]}.

Эту точку зрения разделяет современный исследователь Н. Н. Губанов, изучающий феномен менталитета и формы его проявления в обществе. Исследователь полагает, что менталитет «детерминирует специфический характер восприятия мира, эмоционального реагирования, речи, поведения, деятельности, самоидентификации субъекта, обеспечивает единство и преемственность существования социальной общности» ^{[7, с. 15]}.

По мнению А. Ю. Горбенко и Е. В. Демкиной, ментальность представляет собой видение окружающего мира и людей, которые принадлежат к разным социальным группам ^[6].

Таким образом, ментальность эксплицируется как фактор, определяющий когнитивные и эмоциональные особенности человека в соответствии с его групповой и субкультурной принадлежностью.

Представляется, что ментальность не может быть определена только как отражение некоторой познаваемой реальности, копирование окружающего мира в сознании человека. Ментальность выступает средством со-творения (совместного творения) людьми образа окружающего мира.

Такой подход актуализирует проблему субъекта ментальности. По словам С. И. Соболева, ментальность представляет собой «многоуровневую систему для обозначения своеобразия проявления группового сознания в историческом времени и географическом пространстве относительно определенного уровня субъектности» ^{[11, с. 130]}. Результатом такого своеобразия будут различные ментальные схемы, которые формируются у человека в процессе его социализации.

Ментальные схемы — совокупность когнитивных структур, которые регулируют мыслительные процессы человека. Ментальные схемы играют роль призмы, которая позволяет осуществлять селекцию и отбор информации, циркулирующей в обществе и передающейся новым поколениям. В процессе такого отбора осуществляется репрезентация, то есть представление окружающей действительности посредством определенных знаков, символов, смыслов.

Исследование феномена репрезентации осуществил американский философ М. Вартофский. Исследователь убежден, что человеческое восприятие строится, с одной стороны, на основе биологических механизмов, а с другой, является культурно обусловленным процессом. Таким образом, процесс репрезентации осуществляется в определенных социокультурных границах и представляет собой «конвенционально принятое установление тождества» ^[4].

Процесс репрезентации строится на основе конвенциональности — социокультурного условия процесса коммуникации, которое выступает основой как социокультурной интеграции, так и социокультурной демаркации индивидов как представителей различных социальных общностей.

По словам Н. Ф. Шарова, конвенциональность — это «цель, потребность в собирании, сохранении, закреплении того, что имеет «индексы и значения» как ценностно соединяюще-объединяющей связи субъектов». Исследователь полагает, что конвенциональность представляет собой «собирание (объединяющее целое), выстраиваемое (устанавливаемое) через отсев и фиксацию того, что становится общим для субъектов, которое «объединяет» их в группы по разным основаниям» ^{[14, с. 252]}.

Конвенциональность позволяет человеку в процессе репрезентации селектировать получаемую информацию, выбирая разделяемые в данном сообществе ценности и отсеивая те смыслы и значения, которые признаются неприемлемыми для индивидов как представителей определенной общности.

При этом в сознании человека формируется и закрепляется некая совокупность эталонных чувств и мыслей, которые выступают мерой, позволяющей обозначить, с одной стороны, необходимое, ценное и возможное для индивида как представителя определенной общности и неприемлемое — с другой стороны. Подобная совокупность формируется как сознательно, так и в рамках бессознательных структур, что говорит о ментальной основе процесса репрезентации.

Селекция и отбор ценной информации обусловливает устойчивость ментальности, ее темпоральную инерционность.

Темпоральная устойчивость ментальных структур позволяет передавать выбранные смыслы в диахронном плане, от предков к потомкам. Поэтому для того, чтобы подобная передача могла быть осуществлена, должно произойти понимание представителями новых поколений смыслов, заложенных предыдущими поколениями.

В рамках социокультурного знания феномен понимания раскрывается в рамках герменевтики (М. Хайдеггер, Г. Гадамер, М. Бубер и др.) ^{[13, 5, 3]}.

Понимание в герменевтике рассматривается с точки зрения позиции субъекта, как горизонт человеческих смыслов, как универсальный способ освоения человеком мира, основанный на некотором предварительном рассуждении, как результат мысленного диалога. Понимание позволяет человеку осваивать окружающий мир посредством постижения смысловой определенности его явлений и процессов. Человек, соприкасаясь с миром, должен однозначно интерпретировать совокупность смыслов, чтобы ориентироваться в происходящем. Достижение определенности представляет собой значительную сложность, так как человек испытывает воздействие со стороны большого количества разнообразных информационных потоков.

Преодолению информационной неопределенности способствует интенциональность человеческого сознания — «первичная смыслообразующая устремленность к миру» ^{[10, с. 146]}.

Интенциональность определяет направленность ментальности на значимые объекты, с ее помощью осуществляется селекция наиболее ценных для человека смыслов.

Таким образом, формирование смыслов ментально ограничено: новые смыслы могут конструироваться в культуре, но, не получив социокультурного «одобрения» со стороны «своих», «близких», не способны стать ориентиром для человеческого поведения, а их дальнейшее существование является проблематичным.

Ментальность позволяет сформировать непротиворечивый образ человеческого «Я», в основе которого лежит опыт, с одной стороны, отличный от опыта других подобных ему индивидов, а с другой стороны, содержащий набор характеристик, формирующих единое ценностно-смысловое поле, в которое входят различные индивиды.

В ментальности осуществляется синтез когнитивных и эмотивных структур, что позволяет человеку не только рационально осмысливать действительность, но и чувственно переживать ее.

Когнитивная составляющая ментальности — знание о характерных особенностях общности, к которой индивид себя причисляет, знание ценностей, стереотипов, образцов привычного поведения. Эмотивные структуры ментальности оказывают воздействие на чувства человека и играют значительную роль в идентификации человека. Если индивид удовлетворен своей принадлежностью к той или иной общности, то его чувственно-аффективная оценка группы, в которую интегрирован, как и оценка его самого как члена данной общности, является позитивной.

Позитивные переживания позволяют укрепить представления о своей общности как источнике эталонных ценностных образцов, что способствует более успешной интеграции индивида в эту общность.

Негативные переживания ослабляют связь с группой, являются основой конфликтных отношений между индивидами, а также могут стать причиной маргинализации субъекта.

Позитивные и негативные переживания касаются всех сфер жизнедеятельности человека и определяют протекание его коммуникативной деятельности.

При этом ценности других людей, воспринятые индивидом в процессе коммуникации, позволяют подтвердить правильность индивидуального выбора и формируют чувство единства с другими обладателями подобных ценностей. Индивид выходит за рамки своей субъективности и ограниченности существования.

В процессе коммуникации создаются как «субъект-объектные», так и «субъект-субъектные» типы отношений.

В ситуации реализации «субъект—объектных» отношений между участниками таких отношений устанавливается неравенство, которое определяется доминированием субъекта, который обозначает второго участника коммуникации как объект, то есть как вторичного, подчиненного, неавторитетного, безмолвного. В этом случае коммуникационная деятельность осуществляется в форме монолога, а смысловое поле субъекта выступает доминирующим и безвариантным. Такая коммуникация не предполагает формирования конвенциональности между субъектом и объектом и чаще всего основывается на отношениях властвования, подавления и навязывания своей системы смыслов. В идентификационном плане в рамках таких отношений объект представляется как «чужой», которого необходимо либо привести в соответствие со своей системой ценностей, либо действовать по отношению к нему враждебно и агрессивно, либо, если это возможно, полностью отказаться от подобного взаимодействия. При этом информация, которую несет объект, обесценивается и даже имеет тенденцию к забвению — социальной амнезии.

Тип отношений «субъект—субъект» предполагает определенное равенство участников коммуникации и реализуется в виде такой формы коммуникационного взаимодействия, как диалог. «Диалог, — по словам

Т. И. Бириной, — предполагает самоопределение индивида, возможность и необходимость определения и осмысления позиции другого «Я», возможность и готовность доказательства своей позиции и т. д.» ^{[2, с. 150]}.

Диалог может реализовываться не только на индивидуальном уровне, но его можно рассматривать и как форму взаимодействия исторических эпох и цивилизаций.

Социокультурный диалог лежит в основе процесса исторической, этнической, конфессиональной, идеологической и др. типов преемственности, что позволяет осуществлять не только понимание окружающего мира, но и рефлексию человеческой идентичности.

Диалогическое взаимодействие может возникнуть между субъектами, с одной стороны, различающимися между собой по тем или иным основаниям, а с другой, стремящимися найти некие «точки соприкосновения», то есть не находящимися в оппозиции по отношению друг к другу. Участники диалога как равноправные субъекты хотя и являются носителями определенных самобытных ценностей, но осознают необходимость формирования пространства единых смыслов. Также в процессе диалога возникают новые смыслы, которые формируются путем объединения, конкретизации различных точек зрения.

Кроме того, в условиях межкультурного диалога могут актуализироваться смыслы, ранее существовавшие, но утратившие свою актуальность. Так об этом говорит М. М. Бахтин: «в любой момент развития диалога существуют огромные, неограниченные массы забытых смыслов, но в определенные моменты дальнейшего развития диалога, по ходу его они снова вспомнятся и оживут в обновленном (в новом контексте) виде. Нет ничего абсолютно мертвого: у каждого смысла будет свой праздник возрождения» ^{[1, c. 373]}.

Результатом будет выработка нового общего понимания и формирование конвенциональности, которые позволят преодолеть межкультурные ценностные конфликты. Исследователь Е. Миике отмечает, что конфликт возникает не от самих культурных различий, но от незнания этой разницы ^{[15, р. 65]}.

Таким образом, в диалоге осуществляется определенная унификация ценностных систем взаимодействующих сторон, что позволяет минимизировать межкультурную напряженность, сформировать толерантное отношение к чужим ценностям и осуществить социокультурную адаптацию индивида. Диалог позволяет преодолеть социокультурные пережитки и неактуальные стереотипы, которые тормозят развитие социума. Что касается ценностей, разделяемых большинством членов общества, то они в процессе диалога укрепляют свои позиции в культуре и ментальности, получают статус универсальных и традиционных.

Коммуникативная функция ментальности реализуется посредством двух типов информационных связей — диахронных и синхронных.

Диахронная коммуникация — это специфический механизм аккумулирования и передачи ментального опыта от поколения к поколению. Диахронные связи в социуме, обеспечивающие передачу ценностей, стереотипов, образцов поведения, связывают представителей разных поколений общими смыслами.

Устойчивость ментальных структур в аспекте социокультурной памяти обусловлена следующими информационными особенностями:

информация, передающаяся в темпоральном аспекте, имеет как архетипическое содержание, так и выражается в рациональных и осознанных символах, ценностях, стереотипах;

информация передается посредством «проводников» (язык, орудия труда, одежда, церемонии, образы и пр.), без которых было бы немыслимо «любое физическое взаимодействие между людьми, не находящимися поблизости друг от друга в данный момент, особенно между умершими и живыми или прошедшими, настоящими и будущими поколениями» ^[12];

диахронная информация представлена в концентрированной и краткой форме, стереотипизирована, потому легко воспринимается и запоминается.

Таким образом, представления, передающиеся в рамках диахронной связи, отличаются особой устойчивостью. В то же время в рамках диахронии действуют механизмы социальной амнезии, то есть может происходить ослабление или полное забвение информации, не соответствующей ментальным структурам.

Диахронная коммуникация позволяет представителям поколений более успешно взаимодействовать на основе общих ценностей, обеспечивает сохранность традиционных представлений, но способна исключить воспроизводство и передачу некоторых смыслов (так, например, в прошлое уходит тип отношений между полами, основанный на принципах Домостроя и пр.). Коммуникация в синхронных каналах позволяет осуществлять процесс социализации и укреплять актуальные ценности и стереотипы в обществе.

Исследование коммуникативной функции ментальности позволяет выявить условия и стратегии взаимодействия индивидов в рамках единого ментального пространства и определить особенности диалогического взаимодействия, позволяющего сформировать единство мышления и чувствования носителей единой ментальности.