The evolution of U.S. policy in Afghanistan in 2000 – 2016

Priymachuk Dmitriy Vladimirovich Senior Research Fellow at Tomsk Interregional Institute for Social Sciences, National Research Tomsk State University 634050, Russia, Tomsk, pr. Lenina, 36 gniiivm-d@yandex.ru Other publications by this author

Администрация США во главе с 43-м Президентом США Дж.Бушем в 2001 году, под предлогом борьбы с международным терроризмом, развязала войну в Афганистане. Через 14 лет следующий американский президент Б.Обама, заявив о достижении военно-политических целей операции «Несгибаемая свобода» вооружённых сил США, официально ее завершил. Каковы условия и факторы реализации политических концепций двух президентов страны? Что общего и самостоятельного в их политических курсах в отношении Исламской Республики Афганистан?

В начале XXI века параметры внешнеполитической стратегии Вашингтона определялись комплексом условий и факторов, преимущественно объективного характера. Представляется, что среди них следует выделять три основных.

Во-первых, продолжающиеся попытки реализовать концепцию гегемонизма, связанные с построением однополярной системы международных отношений, естественно предполагали активизацию внешнеполитических мероприятий во всех стратегически важных регионах мира ^[1-3].

Непосредственными показателями развития указанной стратегии являлось дальнейшее расширение географии американских стратегических интересов, а также «вовлечение» в орбиту влияния Вашингтона новых государств преимущественно «третьего мира». В частности, в начале XXI в. в мире фактически не осталось регионов, не интересующих США с точки зрения реализации их стратегических интересов, что свидетельствует о том, что к настоящему времени внешнеполитическая стратегия США приобрела планетарный масштаб. При этом Афганистан и регион Центральной Азии с начала XXI в. занимали одно из первых мест в списке приоритетов реализации влияния Вашингтона ^[4-6].

Во-вторых, дальнейшей активизации американской стратегии способствовали события 11 сентября 2001 г. Представляется, что последствия террористической атаки в Нью-Йорке и Вашингтоне имели двоякий характер. С одной стороны, эти события стали беспрецедентной национальной трагедией, сравнимой по своим масштабам с Перл-Харбором. С другой стороны, Вашингтон получил значительные козыри для успешной реализации доктрины глобального доминирования. В частности, американские эксперты умело использовали национальную трагедию для обоснования и легитимации доктрины «односторонних действий», позволяющей Вашингтону, вмешиваясь во внутренние дела по сути любого государства мира, «моделировать» мировой порядок ^[7-10].

Практическим выражением указанного вывода стало развязывание военных действий в ряде регионов мира (в первую очередь, на Ближнем Востоке) с целью осуществления ликвидации авторитарных режимов ряда государств и их лидеров. В отношении Афганистана реализация указанной стратегии означала окончательный приоритет военных методов непосредственного вмешательства. Другими словами, первоначально ставка была сделана на активизацию военных действий с целью обеспечение окончательной победы проамериканских сил в изнурительном гражданском противостоянии ^{[11, 12]}.

В-третьих, существенное влияние на определение содержания внешнеполитической стратегии Вашингтона оказывают особенности личности и политических воззрений президентов США. Представляется, что в этой связи большинство исследователей вполне справедливо констатируют существование в США «суперпрезидентской республики», подчеркивая, в частности, степень влияния главы государства в вопросах внешней политики ^[13-15].

Учитывая вышесказанное, следует проанализировать содержание основных подходов американской администрации относительно афганского направления внешней политики, а также их эволюции. Этот вопрос имеет определяющее значение в контексте анализа используемых Вашингтоном политических стратегий и технологий влияния.

Приход к власти Дж. Буша-младшего (далее – Дж. Буша) был ознаменован значительным повышением внимания к Афганистану и Центральной Азии. В частности, следует отметить, что афганское направление внешней политики США приобрело самостоятельное значение. Этот факт нашел свое выражение в следующем.

Во-первых, в первые годы нахождения у власти Дж. Буша произошли значительные организационные изменения в Комитете по иностранным делам Конгресса. В его структуре был образован подкомитет по Среднему Востоку и Южной Азии, который возглавил сенатор Б.Гильман.

Повышение значимости афганского направления политики США нашло отражение и в привлечении для его теоретической разработки узких специалистов ^[16-19]. Так, ведущим аналитиком, занимающимся всесторонними исследованиями Афганистана более четверти века, стал З.Халильзад – этнический афганец, привлеченный первоначально для работы в указанном комитете, а позднее назначенный американским послом в Кабул. Примечательно, что в 2014 году администрация Б.Обамы рассмотрит его кандидатуру в качестве основного претендента на пост президента Афганистана.

Таким образом, Дж.Буш четко обозначил свое желание осуществлять политику в отношении указанного региона на принципиально ином уровне – посредством координации внешнеполитических мероприятий для достижения конкретных, единых по своему замыслу целей.

Во-вторых, Вашингтон четко обозначил стремление разрабатывать модели сотрудничества с официальным Кабулом во всех сферах общественной жизни – начиная от военной, заканчивая культурной ^[20-22].

В-третьих, новая администрация демонстрировала решимость разработать комплексную стратегию урегулирования афганской проблемы на основе использования научных данных ^{[23, 24]}.

Так, с подачи администрации президента в декабре 2001 г. с привлечением специалистов крупнейших американских университетов был проведен практический семинар «Восстановление политических структур в Афганистане», целью которого являлось научное осмысление имеющихся возможностей для достижения политического урегулирования афганских проблем мирными средствами ^{[25, 26]}.

Участниками семинара стали крупные ученые-афганисты, политики, имеющие опыт практической деятельности в этой стране, специалисты ООН. Важно отметить, что участники семинара, демонстрируя объективный научный подход, подвергли критике прежнюю политическую линию Вашингтона, призвали добиваться мирного урегулирования на основе широкого мирового сотрудничества. В этой связи характерным являлся вывод Ф.Старра – директора Института Центральной Азии и Кавказа о том, что американцы «должны поощрять процесс создания нового правительства, но не создавать его непосредственно».

Результатом семинара стала разработка и принятие документа «Соображения по поводу международной вовлеченности в постталибский Афганистан», который представлял собой практическое руководство по мирному урегулированию, основанному на принципах широкого международного участия и демократии. Именно этот документ первоначально определял основные параметры стратегии администрации Дж. Буша-младшего на афганском направлении.

В дальнейшем научное исследование проблем Афганистана было продолжено, ознаменовалось реализацией нескольких масштабных научных проектов и завершилось созданием в 2003 г. с широким привлечением специалистов из Гарварда Американского института по изучению Афганистана, базировавшегося в Кабуле.

Таким образом, следует отметить, что основным теоретическим аспектом формирующейся новой стратегии в отношении Афганистана, стало стремление обеспечить научное обоснование проводимых мероприятий и подготовку специалистов, способных эффективно на основе специальных знаний их практически осуществлять.

Вместе с тем, основой концепции Дж. Буша в отношении Афганистана на практическом уровне являлся тезис прямо противоположный указанным выводам научного сообщества. В вопросе определения его содержания следует согласиться с мнением А.М.Айдамирова, который указывает, что «победа Дж.Буша на выборах 2000 г. положила начало внедрению демократии по западным образцам в любом государстве как главному и необходимому условию обеспечения стабильности и устойчивости положения в отдельных странах и в мире в целом» ^[27].

Именно эта теоретическая посылка являлась, по мнению экспертов администрации Буша, главным условием модернизации Афганистана на пути становления прогрессивной демократической государственности в интересах афганского народа. Практическое осуществление такого варианта полностью отвечало интересам Вашингтона, поскольку, с точки зрения Дж.Буша, авторитарные политические режимы вне зависимости от направленности политики их лидеров, представляли собой угрозу национальной безопасности США.

Американская администрация предъявляла конкретные требования к составу и политике будущего афганского правительства ^[28-30]. В частности, подчеркивалась необходимость создания коалиционного правительства, члены которого не должны были иметь связей с террористами и наркобизнесом, осуществлять действенную политику в социально-экономической сфере и формировать союзнические отношения с США. Примечательно, что гарантом подобной трансформации афганского политического режима должны были стать исключительно действия американской временной администрации, а афганской политической элите отводилась роль стороннего наблюдателя.

В качестве основного «двигателя» новой стратегии рассматривался факт нахождения на территории Афганистана американского военного контингента, который был призван гарантировать национальные интересы США ^[31-33].

Таким образом, представляется, что практическая стратегия администрации Дж.Буша на афганском направлении полностью вписывался в общую логику гегемонистской концепции и являлась фактическим копированием негативного советского опыта. Разница заключалась лишь в методологии ее реализации и прогнозировании конечных результатов. При этом характерной особенностью этой стратегии являлся ее «двухуровневый характер», что также в полной мере соответствовало логике традиционной американской геополитики.

Избрание в 2009 году Б.Обамы президентом США повлекло за собой определенные изменения политической стратегии на афганском направлении.

В частности, 1 декабря 2009 г. в ходе выступления перед офицерами военной академии в Уэст-Поинте новый президент США сформулировал три основных принципа новой афганской доктрины ^[34]:

осуществление защиты американских интересов в Афганистане посредством увеличения численности военного контингента;

создание условий для наступления «переходного периода», в рамках которого афганское правительство должно было получить окончательный суверенитет, продолжая реализацию демократических преобразований политической системы по «американскому образцу»;

полная ликвидация региональной террористической угрозы на основе широкого взаимодействия преимущественно со структурами НАТО и ООН.

Декларирование указанных принципов заставило представителей американских СМИ констатировать начало новой «эры» в афгано-американских двусторонних отношениях.

Как мы видим, принципиальным отличием «доктрины Обамы» на афганском направлении являлась конкретизация перспективных задач и интенсификация деятельности по их скорейшему решению. Указанные установки объективно предполагали изменение соотношения в использовании методов и технологий влияния на ситуацию.

В частности, новая администрация декларировала приоритет военных методов, в связи с чем США направили в республику дополнительный 30-тысячный контингент, (благодаря чему общая численность американского контингента в Афганистане достигла 98 тысяч человек). Данное обстоятельство являлось, по мнению Б.Обамы, залогом успешности решения декларированных задач в относительно сжатые сроки, в связи с чем до конца 2011 г. американские войска должны были покинуть афганскую территорию в полном составе.

Другими словами, представляется, что новая президентская администрация также обнаружила попытку реализовать в отношении Афганистана технологии, апробированные в годы «холодной войны», в частности во Вьетнаме, поскольку приоритетным направлением становилось достижение военной победы, что должно было стать основой «контролируемой демократизации» не только Афганистана, но и в целом центральноазиатского региона. В этой связи уместно проводить параллели с опытом советской политики в Афганистане ^{[23, 35]}.

Сегодня уже можно подводить итоги реализации внешнеполитической стратегии Б.Обамы в отношении Афганистана. На наш взгляд, следует отметить следующее.

Фактическое декларирование действующей американской администрацией возвращения к методам и принципам, характерным для противостояния времен «холодной войны» не может обеспечить эффективные решения приоритетных задач как в контексте обеспечения мирного урегулирования в Афганистане, так и в рамках реализации глобальной внешнеполитической стратегии Вашингтона. Этот вывод красноречиво подчеркивает современный исследователь-афганист В.В.Сергеев ^[4]. На основе проведенного анализа современной военно-стратегической обстановки в Афганистане он отмечает, что стратегия США предлагала «мало свежих идей для разрешения афганского тупика», поскольку в масштабах Афганистана, а также с учетом количества и поддержки проталибских сил «с таким количеством американских солдат добиться даже чисто военного успеха невозможно, тем более построить в Афганистане нужный Америке политический режим».

С трудом верится в то, что администрация Б.Обамы недооценивает этот факт. Поэтому, на наш взгляд, очевидным является то, что современная стратегия Вашингтона в отношении Афганистана, с одной стороны, полностью соответствует традиционным геополитическим представлениям американских стратегов, а с другой – выступает логичным продолжением подходов администрации Дж. Буша. На наш взгляд, данный вопрос стал одним из немногих, в которых позиции двух американских президентов практически совпадали. В этой связи Б. Обама лишь конкретизировал некоторые характеристики внешней политики в отношении Афганистана, продолжая рассматривать ее реализацию в контексте стратегии глобального доминирования.

С практической точки зрения содержание стратегии Б. Обамы в отношении афганской проблематики, как и в предыдущий период времени, определяли двойные стандарты. В этом смысле очень точно выразился исследователь П.Е.Павлов, который, определяя цели политики США в Афганистане подчеркнул, что «основная задача, поставленная Белым домом по завершении антитеррористической операции в Афганистане, заключается в поддержании стабильности в стране и, одновременно, в максимальном использовании безусловного военно-политического преобладания США в Афганистане в целях укрепления позиций Соединенных Штатов в регионе в целом» ^[13].

При этом представляется, что именно второй целевой концепт имел преобладающее значение в рамках внешнеполитической стратегии Вашингтона. В этом смысле «укрепление позиций Вашингтона» означало стремление реализовать концепцию глобального политического доминирования посредством обеспечения «контролируемой стабильности», основанной на приоритете «демократического переустройства» политической системы стратегически важных государств, в том числе и Афганистана.

Таким образом, начиная с первых дней прихода к власти, Дж.Буш приступил к поиску путей вмешательства во внутренние дела Афганистана. Научно обосновав необходимость урегулирования афганской проблемы, события 11 сентября 2001 года стали самым подходящим поводом с начала «демократизации Афганистана в интересах афганского народа» мерами силового характера.

Несмотря на то, что Б.Обама поддержал милитаристские начинания своего предшественника и нарастил группировку американских войск в Афганистане, принципиальным отличием его политики стал курс на завершение военной операции. Заявленными направлениями политической деятельности явились: формирование самостоятельных институтов власти, создание сил национальной безопасности и урегулирование внутриафганского конфликта.

Однако было и общее в политической деятельности двух американских президентов: их политический курс в отношении Афганистана осуществлялся по единому плану и замыслу, с целью создания благоприятных условий для укрепления влияния Вашингтона в Центрально-Азиатском регионе.