The network principle of “hybrid wars” organization

Ryazanov Leonid Frolovich PhD in Military Science Senior Scientific Associate at the Military Academy of the General Staff of the Armed Forces of the Russian Federation 119571, Russia, Moscow, prospekt Vernadskogo, 100-540 gniiivm-z@ya.ru

Starodub Igor' Valerievich PhD in Politics Senior Lecturer at the Department of Public Management and National Security of the Military Academy of the General Staff of the Armed Forces of the Russian Federation 119571, Russia, Moscow, prospekt Vernadskogo, 100 gniiivm-s@yandex.ru

Изменения парадигмы международных отношений вполне закономерно ставят на повестку дня вопрос о формате и содержании войн в двадцать первом веке: можно утверждать, что они не будут войнами только регулярных армий ^[1-3].

Под «традиционными» войнами подразумевают военные действия различных видов и родов войск вооруженных сил против регулярных вооруженных сил противника с применением обычных средств вооруженной борьбы или даже с использованием оружия массового поражения. Такая война будет вестись всем государством, с полным или частичным напряжением всех его сил и возможностей. Военные действия будут вестись на основе выработанных веками принципов «классического» военного искусства, которые хорошо известны.

В современных условиях широко обсуждается вопрос о «гибридных войнах». Обсуждая поставленную тему целесообразно поставить вопрос: «гибридная война» - это что-то новое или развитие известного? ^[4-6]. Обратимся к истории этого вопроса.

В середине прошлого века США осознали, что их стратегический противник достиг уровня ядерной мощи, достаточной для причинения им неприемлемого ущерба. Появилась необходимость поиска альтернативных путей воздействия на противника. Продолжение политики иными средствами, то есть достижение целей войны предполагалось осуществлять не только боевыми средствами. Требовалось найти новую концепцию ведения войны. Уместно вспомнить слова американского теоретика Б. Лиддл-Гарта, высказанные им в труде «Мысли о войне» (1944): «Труднее, чем вбить новую идею в разум военного человека, может быть лишь одно: заставить его выкинуть из головы старую идею».

Военно-теоретическая мысль США была призвана найти наиболее оптимальное соотношение между военными и не силовыми формами и способами обеспечения интересов США на мировой арене за счет интересов других государств мира или даже вопреки им. Исследования привели к появлению большого количества новых концепций и теорий, призванных обеспечить высокую эффективность действий вооруженных сил в новых условиях с качественно новым арсеналом сил и средств вооруженной борьбы.

Одной из таких теорий стала концепция «сетевой войны» («гибридной войны», «диффузной войны»), появившаяся в США в конце 90-х годов прошлого века и отражающих принципы ведения войны в условиях эпохи глобализации и информационных технологий (авторы: вице-адмирал ВМС США Артур Себровски и профессор Джон Гарстка).

Принципы сетевой стратегии были разработаны в недрах «Рэнд Корпорэйшн», положившей начало исследованиям в области системного анализа и теории игр. Апробацию сетевые гипотезы прошли путем создания на территории Афганистана спецслужбами США и Пакистана таких организаций, как Аль-Каида и Талибан.

При этом объектом сетевого воздействия выступают все сферы человеческой жизнедеятельности (физическая, информационная, когнитивная, социальная) ^[7-12].

Физическая сфера – это традиционная область войны, в которой происходит столкновение физических сил во времени и пространстве. Она включает в себя среды ведения военных (боевых) действий.

Информационная сфера – это область, где создаётся, обрабатывается и распределяется информация. Она включает в себя системы передачи информации, базовые сенсоры (датчики), модели обработки информации и другие составляющие. Эта область связывает между собой все уровни ведения сетевой войны и является приоритетной.

Впервые информационные технологии как средство ведения боевых действий были использованы в войне против Ирака в 1991 году, а термин «информационная война» официально закреплен в директиве министра обороны США в 1992 году. В 1996 году была утверждена «Доктрина борьбы с системами контроля и управления», а в 1998 году была введена «Объединенная доктрина информационных операций» и была принята концепция сетевых войн. Принципы сетевых войн закреплены в стратегии национальной безопасности и военной доктрине США. В этих документах подчеркивается о необходимости «наращивания усилий по организации взаимодействия между всеми компонентами вооруженных сил. Повышение боевых возможностей требует интеграции регулярных войск и организованного резерва, а также гражданского персонала министерства обороны с целью формирования единых сил. Следует совершенствовать многоуровневые связи вооруженных сил с правительственными учреждениями США и их союзников. Основой для такого взаимодействия послужит расширение возможностейпо сбору, обработке и распределению информации». И далее единые силы должны обладать следующими характеристиками: полная интеграция; экспедиционный характер; объединение в общую сеть; децентрализация; адаптивность; превосходство в быстроте и качестве принятия решений. Полная интеграция предполагает синхронизацию действий видов вооруженных сил, других правительственных ведомств, частного сектора, неправительственных организаций и зарубежных партнеров.

Когнитивная сфера представляет собой сознание участников сетевых войн. Все войны развёртываются и выигрываются именно в этой области. Здесь располагаются такие составляющие, как замысел командующего (командира), стратегия, оперативное искусство, тактика.

Социальная сфера представляет собой поле взаимодействия личностей и субъектов общества. В ней преобладают исторические, культурные, религиозные ценности, психологические установки, этнические особенности. В социальной области развёртываются отношения между людьми, выстраиваются естественные иерархии в группах (лидеры, ведомые и другие), складываются системы отношений.

Пересечение сфер сетевой войны основано на сознательной их интеграции, потому что из них и создаётся сеть, что имеет принципиальное значение. Гармоничное взаимодействие сфер ведения сетевой войны повышает эффективность вооружённых сил, а сознательные действия противника разводят эти области между собой, расстраивают функционирование их составляющих и могут лишить нападающую сторону решающего превосходства.

Поскольку сетевая война ведётся во всех сферах человеческой жизни, к участию в ней могут привлекаться силы и средства каждой из них: органы государственной власти, вооружённые силы, средства массовой информации, общественные организации, все виды разведок и другие структуры. Например, в США для ведения сетевой войны привлекаются: на стратегическом уровне – Пентагон, Госдепартамент, ЦРУ, АНБ, вооружённые силы, средства массовой информации, общественные и другие организации; на оперативно – тактическом уровне – силы психологических (специальных) операций.

В сетевых войнах основными установками выступают: идея информационного превосходства и внушение мысли о бесперспективности военной, политической, экономической и культурной конкуренции с США.

Центральной задачей ведения сетевых войн является проведение операций в форме базовых эффектов. (ОБЭ), которые определяются как совокупность действий, направленных на формирование модели поведения друзей, нейтральных сил и врагов в ситуации мира, кризиса и войны.

Наиболее, уязвимое место объекта воздействия (противника): политическое и военное руководство страны. Следующим по важности является промышленно-энергетическая база страны, третьим − инфраструктура государства. Население государства представляется четвертым по важности элементом, при этом воздействие на него вовсе не предполагает его физического уничтожения, а скорее его деморализацию, разложение населения, лишение его воли к ведению войны ^[13-16].

Одновременно противником будут осуществляться массированные и скоординированные операции информационной войны: психологические операции; электронное подавление и уничтожение системы государственного, экономического, финансового и военного управления, связи, разведки и РЭБ; наступательные компьютерные операции.

Исходя из этого в решении геополитических задач важная роль отводится стратегии зависящей от политических целей войны и основанной на межгосударственных и внутригосударственных противоречиях. Вполне актуальны мысли, высказанные в V веке до н.э. военным теоретиком и полководцем Сунь Цзы в «Трактате о военном искусстве»: (…Лучшее из лучшего–покорить нужную армию, не сражаясь. Поэтому самая лучшая война–разбить замыслы противника; на следующем месте–разбить его союзы; на последующем месте–разбить его войска».

Делая вывод можно утверждать, что на современном этапе в основе понятия и содержания «гибридной войны» должно находится комплексное воздействие, направленное в первую очередь на дестабилизацию социально-политической ситуации, создание управляемых извне локальных конфликтов, а также легитимное использование вооруженных сил и все это с целью установления контроля в зонах жизненно важных интересов. При этом все действия имеют точечно избранный характер, направленные на экономические, политические, идеологические, социальные, этнические, религиозные противоречия. Главной целью является не захват территорий, а установление режимов, управляемых извне, что, в конечном счете, приведет к изменению статуса территорий и выхода их из состава государства.

На современном этапе мирового развития, когда старая система баланса сил разрушена, а контуры нового, многополярного, мирового порядка лишь начинают прорисовываться, остро становится вопрос о проблеме обеспечения национальной безопасности государства.

В повестку дня на современном этапе поставлены неотложные вопросы, связанные c системным подходом к решению всего комплекса указанных проблем, которые могут быть реализованы, как показывает практика в «гибридной войне», которой присущи характерные черты, фазы, формы, способы и принципы ее ведения.

Для «гибридных войн» присущи следующие основные характерные черты: комплексность воздействия; точечный избранный характер; установление управляемых режимов. Для этого используются следующие основные формы и способы: формирование оппозиционных партий; ведение информационной войны; проведение миротворческих операций; санкции и др. В процессе ведения «гибридной войны» целесообразно различать следующие фазы ее развития.

Потенциальная напряженность: нарушение работы системы государственного управления, разрушение национальной идеи, формирование субъектов с антагонистическими целями.

Реальная напряженность: потеря стабильности, сформированы субъекты с антагонистическими целями.

Кризисная ситуация: субъекты конфликтных действий выдвинули политические цели, повышение конфронтационных акций (форма сохранена, содержание (свойства) подменены).

Конфликт: открытое столкновение субъектов социальных действий, возможный переход к применению военной силы с целью реализации целей «форма разрушена, содержание (свойства) утрачены. взятие под контроль систем государственного управления».

Разрешение конфликта: возвращение к новым реалиям обстановки с помощью проведения операции по принуждению к миру.

Разновидностью «гибридной войны» можно считать и «цветные революции», которым свойственны все характерные черты «гибридных войн». Свержение режима Милошевича в 2000 году, смещение в ноябре 2003 года Эдуарда Шеварнадзе в ходе «революции роз», приход к власти на Украине в результате «оранжевой» революции в декабре 2004 года Виктора Ющенко, приход к власти радикалов в 2014 году в результате «киевского майдана» в Украине – это звенья одной цепи.

Все эти «революции», мобилизуя социальное недовольство, направляют его не на решение социальных проблем и укрепление государственности, а на обслуживание геополитических интересов США и их последователей, и ставят своей целью внедрение в государственную модель прямого внешнего управления.

«Цветные революции» как и «гибридные войны» имеют единый сценарий, базирующийся на информационной войне и манипулятивных техниках, преследующих цель ликвидации государственности как таковой.

В ходе этих войн серьезную опасность для всего мирового сообщества и европейских народов представляет терроризм, прикрывающийся религиозными лозунгами, религиозно-политический экстремизм, ведущий к возникновению и эскалации межэтнических и межконфессиональных конфликтов, проявлениям регионального сепаратизма. Для достижения своих целей – изменения государственного строя, захвата власти, нарушения территориальной целостности государства преобладают не только силовые методы борьбы, но и применение «мягкой силы», «стратегии непрямых действий», «системы сетевого управления».

Классическим примером таких форм борьбы является переход террористических группировок к организации действий к сетевой структуре, что обеспечивает им эффективный способ противостояния правоохранительным органам.

Сеть представляет собой информационное пространство с наличием центров влияния (элементов сети), в котором развертываются основные стратегические операции и их медийное, дипломатическое, экономическое и техническое обеспечение.Логика сетевых войн представляет собой модель военно-политической стратегии, в которой из процесса обмена информацией вытекает смена ценностных приоритетов.

Ярким примером реализации теории «сетевой войны» является агрессия США против Ирака в марте 2003 года ^[3-8]. В ней чётко просматривается тенденция нарастания доли борьбы в информационной сфере и соответственно снижение доли непосредственно военных действий. Основная особенность войны в Ираке в 2003 году заключалась в том, что боевая фаза действий подвела итог тому, что было достигнуто в результате стратегической наступательной информационной операции, в которой были сосредоточены основные усилия США. Именно от этой операции ожидался и был получен конечный результат войны.

Операция началась задолго (за 6 месяцев) до вторжения вооружённых сил коалиции и продолжалась на всём протяжении военных действий и после окончания активной фазы конфликта. Основными задачами стратегической наступательной информационной операции были:

затруднение функционирования (вывод из строя) информационно – технических объектов Ирака;

дискредитация иракского режима и лично президента Саддама Хусейна, возложение на него всей ответственности за войну;

подрыв морального духа населения и личного состава вооружённых сил, убеждение в неизбежности разгрома и склонение их к дезертирству и сдаче в плен;

внесение раскола в иракское руководство;

предотвращение катастрофических последствий диверсий и актов саботажа на объектах транспортной и нефтяной инфраструктуры Ирака;

дезорганизация государственного и военного управления.

Для проведения информационной операции на стратегическом уровне привлекались две структуры Пентагона:

объединённая рабочая группа планирования информационной операции;

подразделения наступательных информационных операций, разрабатывающие и проводящие атаки на компьютерные сети.

Обеспечивающую функцию информационной операции выполняли Госдепартамент США, агентство ЮСИА, ЦРУ, а также специально созданные «Офис глобальных коммуникаций» в государственных структурах и координирующие группы в американских корпорациях, укомплектованные специалистами в области телекоммуникаций, юристами и психологами.

Использование террористическими организациями сетевого принципа и современных коммуникационных технологий и средств связи дает им значительные возможности по формированию единой информационной и коммуникационной среды. Все это создает надежные каналы связи между ячейками и обеспечивает их деятельность в автономном режиме и повышает эффективность пропаганды.

Сетевой принцип обеспечивает высокую скорость принятия решений, возможность оперативной концентрации сил и средств на приоритетных направлениях (объектах) действий, планирование» точечных» операций.

В организационном плане принцип позволяет перейти от деятельности в составе крупных наиболее уязвимых для воздействия структур сил безопасности, к действиям в составе «мелких ячеек» и отдельных боевиков, объединяемых на короткое время для решения конкретных задач. Сетевой принцип организации позволяет также обеспечивать высокий уровень конспиративности и физической защиты боевиков.

Сетевой принцип позволяет развивать кооперационные связи с «родственными структурами» − пиратами, представителями оргпреступности и на этой основе осуществлять «теневую интеграцию» субрегиона.

В концептуально-теоретическом плане можно представить модель «гибридную войну» как модель «сетевой войны», состоящую из трех подсистем: информационной, сенсорной (разведывательной) и боевой. Основу этой системы составляет информационная решетка, на которую накладываются взаимно пересекающиеся сенсорная и боевая решетки. Информационная решетка-подсистема пронизывает собой всю систему в полном объеме. Элементами сенсорной подсистемы являются «сенсоры» (средства разведки), а элементами боевой решетки — «стрелки» (средства поражения). Эти две группы элементов объединяются воедино органами управления и командования.

Взаимоотношения между всеми элементами подсистем и самими подсистемами достаточно сложные и многоплановые, что позволяет, например, «стрелкам» поражать цели сразу по получении информации от «сенсоров» или по получении приказа от органов управления, или в некоторых случаях самостоятельно.

Таким образом, «сетевая война» представляет собой разветвленную сеть хорошо информированных, но географически рассеянных сил. Главными характеристиками компонентами этих сил являются: высокоэффективная «информационная решетка», доступ ко всей необходимой информации, высокоточное оружие с большой дальностью поражения цели, высокоэффективная система управления и командования, интегрированная «сенсорная решетка», соединенная в единую сеть с системой «стрелков» и системой управления и командования.

В военно-практическом смысле, «сетевая война» позволяет перейти от войны на истощение к более скоротечной и более эффективной. Войска благодаря своим информационным преимуществам претворяют в жизнь принцип массирования результатов, а не массирования сил. В результате таких действий противник лишается возможности проводить какой-либо курс действий и впадает в состояние шока.

В качестве вывода можно сказать, что «гибридная война» («сетевая война») – это не миф, не выдумка досужих исследователей, это суровая реальность. А войны последнего времени − это полигон для отработки форм, способов и приёмов ведения «гибридных войн».