Modern Russian Liberals and Fascism

Eremina Natalia Doctor of Politics Docent, the department of European Researches, St. Petersburg State University 191060 Russia, St. Petersburg, Smolnogo Street 1/3, office #8 nerem78@mail.ru Other publications by this author

Seredenko Sergei head of department of law studies, Institute of European studies (Riga, Latvia); a lawyer, a human rights advocate (Tallinn, Estonia); ex-Russian ombudsmen in Estonia. Estonia. Tallinn. Ahtri, 12 sergeiseredenko@gmail.com Other publications by this author

ВВЕДЕНИЕ

Цель, объект и метод исследования

На парламентских слушаниях в Совете Федерации, проходивших в конце апреля 2015 года по теме политико-правовых аспектов противодействия реабилитации нацизма, героизации нацистских преступников и их пособников, был принят ряд рекомендаций. Среди них была и такая, адресованная Государственной Думе: «в ходе решения проблемы законодательного обеспечения противодействия возрождению нацизма, героизации нацистских преступников и их пособников, в том числе при рассмотрении проекта федерального закона №504872-6 «О противодействии реабилитации нацизма, героизации нацистских преступников и их пособников», принять во внимание необходимость правового определения ряда терминов, таких как «нацизм», «фашизм», «реабилитация нацизма» и других, а также упорядочения в текстах федеральных законов понятий «нацизм» и «фашизм»».

Доктринальным требованием к правовому закону является его социальная обусловленность. Ставя перед собой задачу правового определения «фашизма», законодатель должен предоставить возможность высказаться всем заинтересованным социальным группам. Вместе с тем в российском обществе есть группа, идентифицирующая себя как «либералы» или, шире, «несистемная оппозиция» (в дальнейшем эти понятия будут рассматриваться как синонимы, хотя, конечно, «несистемная оппозиция» включает в себя не только «либералов»), представления которой о «фашизме» радикально отличаются от представлений других социальных групп. Однако уже из самого названия «несистемная оппозиция» следует, что данная социальная группа не имеет отчетливо выраженных спикеров и программ, обладает слабой связностью, в связи с чем вряд ли будет способна выработать в связи с законопроектом консолидированную позицию и донести ее до законодателя в принятой форме.

С учетом данного обстоятельства, цель настоящего исследования – дать прогноз реакции российских либералов на попытку внести в российское законодательство определение нацизма (фашизма), а также исследование представлений современных российских либералов о нацизме (фашизме).

Методы исследования – системный анализ и контент-анализ.

Системный анализ применяется в тех случаях, когда у исследователей нет достаточных сведений о системе, которые позволили бы формализовать процесс ее исследования, включающий постановку и решение возникшей проблемы. Само понятие «несистемная оппозиция» уже говорит о размытых границах группы, отсутствии формальной принадлежности к группе (которую впредь будем называть «системой»), отсутствии общепринятой для системы идеологии и т.д. Поэтому в задачи исследования в первую очередь входит выделение данной системы из среды, установление неопределенностей системы и связей между ее элементами, а также применение к ней в исследовании других принципов системного анализа. Соответственно, выделенная система будет являться объектом исследования с учетом налагаемых целями исследования ограничений.

В качестве основного метода достижения целей исследования был выбран контент-анализ публичных выступлений либералов – «элементов» системы «несистемной оппозиции». Контент-анализ представляет собой надежный исследовательский инструмент при изучении идеологии и политических заявлений, так как позволяет объективно выделять смысловые единицы (понятия, темы, факты). К недостаткам данного метода следует отнести практическую невозможность рассмотрения в рамках одной статьи системы в динамике как эволюцию взглядов либералов на «фашизм» и их реакций на значимые с точки зрения цели исследования события – весь солидарный тематический контент либералов представлен в виде единого массива. Поэтому авторы указывают лишь временные рамки исследования – с 2004 по 2015 годы.

Учет неопределенностей

Неопределенности системы прежде всего продиктованы характерным для либералов индивидуализмом. Так, по выражению Е.Альбац, «Для демократической оппозиции характерно то, что это не массовка. Это все индивидуальности». В.Шендерович вообще ставит индивидуализм целью: «Индивидуализм сегодня - единственное спасение». Индивидуализму либералов с точки зрения цели исследования способствует также то обстоятельство, что отношение к фашизму не сформулировано на уровне программ либеральных партий.

С учетом отмеченного индивидуализма вполне допустимо предположить, что элементами рассматриваемой системы будут собственно либералы и их выраженные в текстах взгляды на фашизм, а не, например, либеральные СМИ или либеральные объединения, в том числе правозащитные. В связи с этим возникает вторая неопределенность – кого можно считать собственно «либералом»?

Тут может быть принята во внимание самоидентификация либералов, как либералов, и идентификация либералов либералами (и др. названиями, в частности, «белоленточниками») их политическими и идеологическими оппонентами. Термин «либералы» выбран для настоящего исследования, во-первых, как наиболее нейтральный и, во-вторых, как характеризующий идеологические воззрения данной группы. Однако такой подход тоже не идеален; так, А.Чубайс, например, писал в своем ЖЖ: «Случилось страшное! Меня разжаловали. Разжаловали из либералов – и не кто-нибудь, а лично Алексей Анатольевич Навальный». При этом в рамках настоящего исследования и А.Чубайс, и А.Навальный – российские либералы.

Третья неопределенность связана с названием системы, т.к. сами либералы могут не согласиться и с термином «группа»; по мнению Е.Ихлова «либерально-западническая интеллигенция» является «сословием», которое «выполняет роль средневекового духовенства».

Четвертая неопределенность связана с размерами системы – сколько либералов и сколько их текстов является необходимым и достаточным для качественного контент-анализа? Поскольку речь не идет о социологическом опросе, то никаких методических норм выборки в литературе не предлагается. При определении размеров системы авторы не опирались на какое-то «золотое сечение», а расширяли ее вплоть до достижения содержательного насыщения – когда сюжеты начинали устойчиво повторяться. Своего рода «контрольной» для системы оказалась фигура М.Касьянова – притом что он однозначно идентифицируется как либерал, сказать по теме фашизма ему оказалось практически нечего.

Выделение системы из среды

Для выделения системы из среды, т.е. создания референтной группы либералов, было использовано несколько приемов.

Во-первых, логично было предположить, что искомые либералы являются постоянными авторами и даже блогерами либеральных СМИ (в настоящей работе СМИ понимаются максимально широко, как средство передачи политической информации). В результате поиска по словам «либеральные СМИ России» возник каталог СМИ, который затем был проверен дополнительно (число в скобках после названия СМИ показывает результат поиска с прилагательным «либеральный»):

Радио «Эхо Москвы» (145 000), «Новая газета» (492 000), «The New Times» (33 300 000), радио «Свобода» (153 000), телеканал «Дождь» (82 000), газета «Троицкий вариант» (623 000), радио «Серебряный дождь» (26 400), портал «Грани.ру» (10 500 000), ИА «Росбалт» (57 900), портал «Lenta.ru» (9 350 000), журнал «Сноб» (69 800), портал «slon.ru» (569 000), телеканал «RTVi» (96 000).

Второй поиск был проведен среди постоянных авторов указанных СМИ.

Третий поиск был контрольным и определяющим – по «каталогам внешней оценки». Речь идет о всевозможных размещенных в Интернете списках с жесткими оценочными характеристиками, например, «Очерняющие Россию лица и организации», «Черный список» людей и СМИ, поддержавших нацистский майдан», «Либеральный цитатник», «Почему они нам не нравятся» и т.п.

С учетом исследования также личных сайтов, ЖЖ и блогов современных российских либералов (аккаунты в социальных сетях, за некоторыми исключениями, не исследовались), в результате была сформирована система, «элементами» которой стали (в скобках приведены личные медиаресурсы с указанием упоминаний):

- Николай Сванидзе (http://echo.msk.ru/blog/svanidze_n/, http://snob.ru/profile/24398/blog, 109 000, http://www.ej.ru/?a=author&id=83, 292 000)

- Юлия Латынина (http://echo.msk.ru/blog/latinina/, 482 000, http://latynina.net/ 17 000, latynina-ru.livejournal.com)

- Матвей Ганапольский (http://echo.msk.ru/blog/ganapolsky/, 153 000)

- Евгения Альбац (http://echo.msk.ru/blog/albatz/, 93 500)

- Алексей Навальный (https://navalny.com/, 369 000, http://echo.msk.ru/blog/navalny/, 430 000)

- Андрей Мальгин (http://avmalgin.livejournal.com/, 235 000, http://www.novayagazeta.ru/blogs/137/, 3 580, http://kasparov.org/author.php?id=50C0516E55D48)

- Антон Носик (http://echo.msk.ru/blog/nossik/, 18 700, http://dolboeb.livejournal.com/, http://snob.ru/profile/5319/blog)

- Станислав Белковский (http://snob.ru/profile/25718/blog, 177 000, http://echo.msk.ru/blog/belkovskyi_s/)

- Никита Белых (http://belyh.livejournal.com/, 51 000, http://www.belyh.ru/, http://echo.msk.ru/blog/belyh/, http://blog.newsler.ru/никита-белых, http://susanin.udm.ru/blog/Belyh/)

- Ксения Собчак (http://sobchak-xenia.livejournal.com/, 562 000 http://snob.ru/profile/24691/blog, http://ksenia-sobchak.com/, http://echo.msk.ru/blog/sobchak/)

- Виктор Шендерович (http://www.shender.ru/, 251 000, http://echo.msk.ru/blog/shenderovich/, http://snob.ru/profile/25551/blog)

- Марат Гельман (http://www.guelman.ru/, 105 000, http://maratguelman.livejournal.com/)

- Михаил Ходорковский (http://khodorkovsky.ru/, 520 000, https://medium.com/@khodorkovsky)

- Борис Акунин (Григорий Чхартишвили, т.к. подписывается обоими именами) (http://borisakunin.livejournal.com/, 139 000, http://echo.msk.ru/blog/b_akunin/)

- Гарри Каспаров (http://www.kasparov.com/, 207 000, http://www.kasparov.ru/, http://garry-kasparov.livejournal.com/, http://echo.msk.ru/blog/kasparov_garry/, http://www.novayagazeta.ru/blogs/209/articles.html)

- Артемий Троицкий (http://echo.msk.ru/blog/troitskiy/, 83 500, http://www.bbc.com/russian/topics/blog_troitsky, http://rus.err.ee/l/troitski)

- Константин Боровой (http://echo.msk.ru/blog/k_borovoi/, 23 400, http://kborovoi.livejournal.com/, http://www.borovoi.ru/, http://snob.ru/profile/25108/tag/eltsin (пустой, нет записей)

- Алексей Венедиктов (http://echo.msk.ru/blog/aav/, 101 000, http://ru-venediktov.livejournal.com/)

- Анатолий Чубайс (http://a-chubais.livejournal.com/, 39 600, http://chubais.ru/, 615 000, http://echo.msk.ru/blog/anatoliy_chubais/)

- Евгений Ихлов (http://www.kasparov.ru/author.php?id=49887513ED2D1, 49 600, http://e-v-ikhlov.livejournal.com/, 4 810)

- Альфред Кох (http://echo.msk.ru/blog/kokh/, 20 000)

- Михаил Касьянов (http://mkasyanov.livejournal.com/, 155 000, http://echo.msk.ru/blog/kasyanov_mihail/, http://www.kasyanov.ru/, 243 000, http://www.kasparov.ru/author.php?id=52FB78CB65632)

В данный в скобках список сайтов, ЖЖ и блогов не вошли профессиональные сайты перечисленных лиц, например, сайт http://www.akunin.ru/, посвященный исключительно литературным произведениям писателя.

Исходя из принципа единства, можно сразу же сделать несколько выводов. Во-первых, наибольшее присутствие либералы показали в блогосфере сайта радио «Эхо Москвы» и сайта «snob.ru», т.е. система уже продемонстрировала некоторую связность. Во-вторых, очень мало кто из указанного каталога либералов пользуется только одним сетевым ресурсом – в медийном арсенале либералов присутствуют как личные сайты и ЖЖ, так и блоги в «опорных» медиаресурсах, а также практически всех их можно найти в социальных сетях Твиттер, Фейсбук, ВКонтакте. При этом в систему не вошло ни одного либерала, у которого не было бы личного медиаресурса, хотя бы блога. Н.Белых: «Я присутствую во всех социальных сетях». Однако ограниченность распространения информации через подобного рода СМИ либералам понятна; так, по выражению Е.Альбац, «Упование на то, что Интернет станет площадкой альтернативной информации, к сожалению, не сработало. Телевидение, ящик победил Интернет». В-третьих, в качестве «опорного» медиаресурса может выступать личный сайт коллеги и единомышленника – таковым, например, является сайт kasparov.ru, на котором ведут свои блоги далеко не только либералы. В-четвертых, «опорные» медиаресурсы не предъявляют, по всей видимости, требования эксклюзивности к содержанию ведущихся у них блогов, т.к. одни и те же тексты можно встретить на самых разных ресурсах. В-пятых, из каталога СМИ видно, что либералы практически не представлены на «федеральных каналах» - факт, ими постоянно подчеркиваемый.

Все остальные имена, привлеченные к настоящей работе, включаются в указанную систему на основании аффилированности с указанными лицами или с каталогом указанных медиаресурсов. Отдельной проверки на «либеральность» данные лица не проходили.

Таким образом, в настоящей статье исследован массив публичных выступлений включенных в изучаемую систему либералов, полученный путем поиска «Ф.И. + фашизм». Всего было исследовано 372 текста, из которых процитировано 210. При этом сам собранный материал располагает к его оппозиционной композиции: «фашисты» - «антифашисты», «мирный Запад» - «агрессивная Россия», «либеральный фашизм» - «советский фашизм» и т.п.

НАУЧНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ФАШИЗМЕ И НАЦИЗМЕ

Фашизм и нацизм: общее и особенное.

В отличие от права, в политической науке уже достигнут определенный консенсус относительно природы «нацизма» и «фашизма», которые имеют довольно много общих черт друг с другом. Согласно Р. Гриффину, в отношении их можно говорить о «революционном палингенетическом гипернационализме» или «популистском палингенетическом ультранационализме» ^{[1, p.42]}.

ООН в качестве синонима к «ультранационализму» («гипернационализму») использует термин «агрессивный национализм», что представляется более понятным. Следует также подчеркнуть, что Р. Гриффин рассматривает фашизм, прежде всего, не как идеологию, а как явление; данному подходу в рамках настоящей работы следуют и авторы. Исследуя «нацизм» и «фашизм» как явления, их можно назвать синонимичными друг другу, хотя и с некоторыми оговорками, проистекающими из их исторических и идеологических особенностей. Однако нельзя не учитывать факторы взаимовлияния, которые стали характерны для развития крайне правой идеологии в межвоенное время и в период Второй мировой войны. Так, если изначально идеология фашизма оказала воздействие на представления А. Гитлера, то, впоследствии, именно национал-социализм стал влиять на фашизм. Отдельный вопрос состоит в том, стоит ли различать «нацизм» и «фашизм» в рамках упомянутого законопроекта, или стоит говорить о нацизме (фашизме). Нельзя забывать, что проблема интерпретации общих и особенных черт фашизма и нацизма приводит и к разногласиям в понимании того, что собой представляет современное крайне правое движение, кто из партий данного спектра действительно близок к идеологии фашизма или даже нацизма. По этой причине обозначим те моменты, на которые стоит обратить особое внимание при исследовании идеологических воззрений Б. Муссолини и А. Гитлера, которые сами никак не объяснили, что такое фашизм и национал-социализм.

Водоразделом между нацизмом и фашизмом принято считать расовый вопрос, поскольку идея о превосходстве арийской расы была отправным пунктом и важнейшей составляющей возрождения Германии как для идеологии нацизма, так и для германского общества в целом, не только его истеблишмента, в условиях поражения страны в Первой мировой войне, германского бремени быть признанными единственными разжигателями мирового конфликта и выполнения условий Версальского мирного договора. Идеи превосходства арийского расы, к которой А. Гитлер отнес германскую нацию, иерархии рас и необходимости уничтожения и порабощения других рас служили сразу нескольким целям: оправдание экспансии, агрессивных войн, концентрационных лагерей, мобилизационного сплочения нации, уничтожения всех политических конкурентов. И, несмотря на то, что по сравнению с Б. Муссолини, А. Гитлер довольно долго шел к власти, законы, направленные на утверждение арийской расы, были приняты очень быстро, уже в 1935 г., что подтверждает готовность общества к такому подходу. Арийская раса в этих законах представлена высшей ценностью и благом, которое необходимо охранять от смешения. Цель сохранения и укрепления единства германской нации объясняет не только появление расовых законов, но также и использование корпоративизма, в котором провозглашается сотрудничество труда и капитала через объединение трудовых коллективов, обладающих четкой иерархией во главе с производственными фюрерами. Все они несли ответственность перед главой государства.

Б. Муссолини изначально не придавал арийскому вопросу столь большого значения, поскольку стремился максимально сплотить итальянцев, опираясь на традиционализм и даже католицизм. Помимо этого, Б. Муссолини не готов был сбрасывать со счетов те народы, что проживали на территории Италии, дабы иметь возможность полагаться на большую итальянскую нацию, которая способна обрести единство на пути к возрождению мощи Римской империи. Впоследствии Б. Муссолини неоднократно прибегал к риторике чистоты арийской расы. Идея величия государства (подобного Римской империи) могла быть обеспечена через полномасштабный корпоративизм, благодаря которому выстраивается устойчивая иерархия социальных отношений в рамках профессиональных групп, во главе которой стоит вождь. Внутри каждой группы (корпорации), имеющей общность интересов, также жестко определена иерархия взаимоотношений. Фашистское государство прямо опирается на подобную расстановку сил в обществе, которая подобна пирамиде. Корпоративизм наиболее широко и всеобъемлюще представлен именно в итальянском фашизме. Единение нации в государстве во главе с дуче обеспечивало возможность мобилизации всех видов ресурсов для агрессивной войны.

Таким образом, при некоторых различиях или даже лучше сказать, акцентах, есть общие черты. Среди важнейших различий отметим два подхода. Для фашизма превыше всего государство, в котором нация растворена; для национал-социализма нация, а точнее арийская раса, - краеугольный камень, а государство выступает необходимым инструментом для ее развития. Среди общих черт, которые выражены в идеологиях в разной степени градации, назовем: вождизм, этатизм, милитаризм, корпоративизм, популизм. По этой причине довольно часто происходит объединение названий различных групп крайне правого радикального свойства под титулом «фашизм».

Современные крайне правые – наследники фашистов?

Существует множество подходов и определений движений и партий крайне правого толка: (крайне) правый экстремизм, (крайне) правый радикализм, (крайне) правый популизм, популистский радикализм, новый правый радикализм, ультранационализм и другие. В дискуссиях о своеобразии поисков выхода из культурного кризиса и придания современному государству новых возможностей появился новый ряд терминов, связанных с фашизмом и нацизмом: этнофашизм, монархофашизм, гламурный фашизм, глобальный фашизм и другие. При этом в любом случае, независимо от названий и самоназваний тех или иных крайне правых партий с этими терминами в одном семантическом ряду стоят такие понятия как ксенофобия, нацизм, антисемитизм, антиисламизм, радикализм. Очевидно также, что такие формулировки как - крайне правые, ультраправые, правые радикалы - можно употреблять как синонимичные друг другу.

Следует учитывать, что термины, означающие крайне правые партии и движения, не могут претендовать на абсолютную поддержку и являются конструкцией ученых, поскольку крайне правые партии часто сами не называют себя правыми радикалами и тем более не позиционируют свои партии как неофашистские или, тем более, неонацистские. Это создает сложности в интерпретации данных движений. Поэтому в большинстве работ их авторы выявляют сущностные идеологические воззрения ультраправых, которые четко выделяют их из числа всех прочих партий правого фланга. Очевидно, что при этом все исследователи подчеркивают, что идеология крайне правых по определению нацелена против существующего государственного и общественного устройства, т.е. антиконституционна по сути, так как выступает против «лишних» элементов в этом устройстве.

Но остается не ясным, в какой степени все эти ультраправые движения являются наследниками идеологии фашизма. Можно констатировать, что довольно часто исследователи не берут на себя смелость назвать ультраправый радикализм идеологическим продолжением межвоенного фашизма и нацизма и разрывают идеологическую связь ультраправых межвоенного и послевоенного периода.

Хотя А. Гитлер и Б. Муссолини не оставили объяснения дефиниций «фашизм» и «нацизм», для них важно было использовать все политические технологии (левого и правого политического спектров), способные значительно упрочить их положение на политической арене. Поэтому в науке сложились десятки интерпретаций данных явлений, начиная от психологических характеристик (Э. Фромм) ^[2] заканчивая анализом исторических оснований развития подобного явления (В. Випперман) ^[3].

В действительности, идеология (например, фашизм) может изменяться с течением времени и по разному проявляться в общественной и политической жизни государства, вместе с тем сохраняя некоторые общие основы, связанные с представлением о государстве, нации и расе ^{[4, p.3]}.

В идеологии крайне правых партий, в связи с конкретными обстоятельствами государственного и мирового развития происходят некоторые изменения. И, если ранее одним из основных показателей позиционирования ультраправых партий на политической арене являлось их отношение к социально-экономической политике ^{[5, p.342]}, то в настоящее время их общие идейные установки заключены, с одной стороны, в защите собственной этнической (национальной) идентичности, с другой, в создании препятствий для всех тех явлений, которые могут способствовать ее разрушению и потере. Поэтому нациетворческим элементом современных крайне правых, который их сближает с фашизмом и нацизмом, является представление о величии собственного национального государства, которое должно обладать единой культурой, и в котором нет места «иным».

Захват власти крайне правыми: исторические примеры и фазы развертывания.

Как писал М. Фуко, власть сосредоточена не в политических институтах, а как капиллярная сеть достигает каждого индивида, прикрепляя его к иерархическим институтам ^[6]. У власти нет единого центра. Поэтому она устойчива только, если растет и развивается в нескольких институциональных очагах, а для этого необходимы многочисленные ресурсы, прежде всего, финансовые. Таким образом, власть – это множественность отношений силы, воплощающихся в государственных институтах, стратегии управления и законах. Однако это подвижная часть системы отношений, так как властные состояния практически всегда нестабильны. По этой причине фашизм есть и устойчив тогда, когда он есть в школе, семье и т.п., когда есть поддержка населения и общественного мнения, когда мы наблюдаем множество микрофашизмов. В логике Э. Тоффлера в условиях нестабильности всех систем определяющим становится воздействие «решающих меньшинств» ^[7]. Особенно эта мысль важна сейчас, когда сместились акценты в производстве с физических усилий на знания, интеллектуальные возможности, коммуникативные способности и даже эмоции. Поэтому именно сейчас сознание и политическая культура имеют определяющее воздействие на развитие политической системы. Опираясь на поддержку общества, сформировав «микрофашизмы», подобным партиям легко проникнуть во все властные структуры. Этот процесс можно представить в виде нескольких фаз:

Фаза 1, которую можно рассматривать и как до-партийный, и как нелегальный период. В этой фазе ультранационалисты, радикалы (нацисты) существуют в формате ассоциации (ассоциаций). Основной целью фазы является приобретение ими политической известности. Данная фаза характеризуется нелегальной политической борьбой, уличной активностью, агрессивными мероприятиями, намеренно приводящими к судебным процессам, которые используются как трибуна. В этой же фазе идет вербовка первых сторонников и выработка программных положений. Эта фаза может быть достаточно длительной.

Фаза 2 характеризуется легализацией партии, участием в выборах и прохождением в парламент. В этой фазе отмечается сотрудничество с правоконсервативными политическими силами, активная политическая деятельность, в том числе законодательная, и позиционирование себя как единственной политической силы, способной преодолеть национальное унижение. Так, в межвоенный период Национал-Социалистическая рабочая партия Германии (НСДАП) подавала себя как единственную возможную альтернативу германскому краху. В этой фазе консервативные силы не видят иной возможности, кроме как отдать власть тем, кто занимает еще более «правые» позиции, нежели они сами. Часто это происходит оттого, что «просто» консервативные силы напрямую причастны к оформлению национального унижения.

Преодоление национального унижения зачастую связано с разрывом международных обязательств, которое «просто» консервативные силы себе позволить не могут, чем открывают дорогу популизму ультранационалистов. В этой фазе всегда важен момент соотнесения политических амбиций ультранационалистической партии с признанием этих амбиций единственной политической альтернативой консервативными партиями, т.е. на данном этапе ультраправые серьезно нуждаются в политической поддержке «родственных» сил, которую получают.

Данная фаза может быть довольно длительной.

Фаза 3 характеризуется утверждением ультранационалистов во власти, причем сами институты власти трансформируются под их напором, например, осуществляется роспуск парламента (Рейхстага), «проведение новых выборов» в условиях изменившейся политической ситуации, «майдан». Происходит собственно фашистская революция, отраженная в определении фашизма. Издается череда декретов, создающих видимость законности преследования политических оппонентов. Например, когда в Германии к власти пришли нацисты, они издали следующие законы: Закон о защите немецкого народа, который ограничил свободы прессы и собраний; Закон о защите народа и государства, который положил конец основным свободам в стране; Закон о защите от вероломных нападок на правительство национального восстания и Закон о чрезвычайных полномочиях, которые передали законодательную власть правительству и сформировали условия для политических преследований оппонентов и ликвидации их законодательных возможностей и деятельности; Закон об уравнении земель с империей, который обеспечил централизацию управления в стране; Закон о восстановлении профессионального чиновничества, который позволил осуществить бюрократическую чистку и убрать из всех систем административного управления неугодных лиц; Запрет деятельности других партий и Закон против образования новых партий, которые привели к роспуску и самороспуску всех партий, за исключением НСДАП, нанесли удар по профсоюзному движению; Закон о реорганизации империи, который окончательно сделал Германию жестко централизованной страной.

Эта фаза развертывается очень быстро.

Фаза 4 - реализация внутри- и внешнеполитических шовинистических замыслов. Ее характеризуют следующие обстоятельства: выявление «победителей» во внутрипартийной борьбе, захват абсолютной власти внутри партии, внутрипартийные чистки, захват абсолютной власти в государстве (окончательное совмещение постов лидера партии и государственных постов в руках одного человека), начало агрессии в борьбе за Lebensraum.

Продолжительность четвертой фазы напрямую определяется интенсивностью внутригосударственных репрессий и внешней агрессии. «Незаметный» нацизм может существовать десятилетиями.

Учитывая, что существуют сложности в интерпретации крайне правых движений, в том числе в контексте идеологической эволюции, необходимо предельно жестко реагировать на тривиализацию терминов фашизм (нацизм).

ПРЕДСТАВЛЕНИЯ РОССИЙСКИХ ЛИБЕРАЛОВ О ФАШИЗМЕ

Представления российских либералов об определении фашизма.

Претендуя на принадлежность к «креативному классу», либералы, однако, не обнаруживают знакомства с научными представлениями о фашизме. Все, на что ссылаются либералы – это работа У.Эко о 14 признаках «вечного фашизма» - на нее, в частности, ссылается Г.Каспаров: «Вектор, ведущий к созданию в России фашистского режима, прослеживался с самого начала правления Путина, а уже в середине «нулевых» годов в путинском режиме без труда можно было увидеть все четырнадцать признаков «вечного фашизма», сформулированных Умберто Эко».

Знакомство с данной работой, а особенно с заявлением о том, что «Если в обществе наблюдается 6-7 признаков из этого списка, то оно близко к наступлению фашизма (дальше всё покатится как снежный ком)», привело либералов к необходимости арифметических подсчетов. Так, например, «как раз, готовясь к передаче, случайно узнал о существовании эссе Умберто Эко «Четырнадцать признаков фашизма» Е.Ихлов, который тут же, после подсчетов, доложил: «Так вот у нас не хватает двух признаков фашизма для полноты картины. Первое – у нас не криминализировано сомнение в государственной идеологии. (…) И у нас нет героизированной, реально правящей партии, партии, которая государство, а не тот профсоюз чиновников, который именуется партией власти. (…) Этих двух компонентов у нас еще нет».

У либералов (впрочем, не только у них) нет также согласия по поводу тождественности «нацизма» и «фашизма», как явления – по этому вопросу представлены разные точки зрения. Кто-то, говоря о «фашизме», вообще не упоминает «нацизм», кто-то пытается тщательно отделить «нацизм» от «фашизма», а кто-то, как тот же Е.Ихлов, говорит о «фашизм-нацизме» — «это когда мещане начинают играть в рыцарей, оставаясь в натуре мещанами».

Либералами предлагается довольно много собственных определений «фашизма»; часто это определения ad hoc в каком-то из эфиров, когда нужно прямо отвечать на вопрос ведущего о том, что же такое «фашизм». При этом, как правило, за основу определения берется какой-то один критерий. Так, согласно определению Ю.Латыниной, «Нацизм - это естественная философия любого традиционного общества, особенно столкнувшегося с открытой цивилизацией». М.Ганапольский определяет фашизм как «преступную идеологию, основанную на уничтожении людей», Н.Белых считает, что «Идеология, которая построена на тоске по великодержавной мифологии, идеология подчинения интересов личности интересам страны – это и есть обыкновенный фашизм».

Различая «фашизм» и «нацизм», в первом случае упор справедливо делается на гипер-этатизм (Е.Ихлов), корпоративное государство (Е.Альбац), во втором – на теорию расового превосходства.

По всей видимости, распространенного понимания того, что фашизм – композитное явление, в среде либералов нет. Отсюда затяжные поиски главного, определяющего фактора фашизма, как, например, у Л.Рубинштейна: «Явление под общим и не всегда точным названием «фашизм», возникшее и расцветшее в XX веке, аккумулировало всю темную архаику, все суеверия и вековые предрассудки прошедших веков. (…) Самый глубинный фундамент фашизма - любого фашизма, любой его разновидности, любой степени экспансионистских амбиций - это даже не вождизм, не стремление к унификации всех форм общественной и культурной жизни, не жесткая опора на «вековые традиции», предания, мифы, легенды, пословицы, поговорки, загадки и отгадки, не раздутый культ силы, здоровья и лишенного какой бы то ни было рефлексии социального сангвинизма, не культ государства как древнего идола, требующего человеческих жертвоприношений, не примат монологического типа сознания над диалогическим, не «простота», положенная в основу общественного сознания, и не третирование любой «сложности» как импортного средства для зловредного запудривания и развращения простых бесхитростных мозгов. Это все - да, разумеется. И это, конечно, верные его признаки. Но именно что признаки. В основе же всего этого - ненависть. Легитимированная, получившая волю и высочайшее одобрение, направляемая с разной степенью умелости».

Характерно, что, несмотря на довольно широкий спектр подходов к определению фашизма, дискуссии в среде либералов на тему самого определения не ведется. Отсутствие такой дискуссии отчасти объясняется следующим заявлением Г.Каспарова: «Сегодня споры о точном определении фашизма уже не столь важны. Когда приходит фашизм, его ощущаешь на запах, вкус и цвет. И безошибочно понимаешь: это он и есть!».

Нет также дискуссии о разнице между нацизмом и неонацизмом, что не мешает либералам открывать «новые разновидности фашизма». Так, по мнению Ю.Латыниной, выраженном в статье «Новый фашизм», «Это вполне интернациональная идеология, такая же интернациональная, как фундаменталистский ислам или коммунизм, и свойственная в последнее время сырьевым или диктаторским режимам, лидеры которых не хотят становиться частью открытого мира, ибо боятся, что страна, обзаведясь самостоятельным бизнесом и средним классом, выйдет из-под их контроля».

Интересно также то, что «фашизм» является практически доминирующим диагнозом для политического режима в России. Все остальные возможные для либералов диагнозы, например, «государственный терроризм», «состав» которого тоже являет собой набор признаков, употребляются ими куда менее.

В заключение следует указать на ощутимый разрыв в оценках между диагнозом политическому режиму России, который ставит «несистемная оппозиция» и диагнозом, который ставят либеральные политические партии. Так, СПС говорит о «всевластном государстве», «великодержавии» ^[8], «мягком авторитаризме» ^[9], а ПАРНАС – о «всевластии бюрократии» ^[10], а также о том, что «Нам не нужна ни «вертикаль власти», ни перевернутая «властная пирамида»».

В какой фазе, по мнению либералов, находится фашизм в России?

В вопросе о том, в какой именно фазе находится фашизм в России, либералы куда более солидарны, и разночтения между ними – в мелочах. Они считают, что фашизм в Россию приходит в настоящем времени и приходит он «сверху», что происходит «превращение России в фашистское государство», «стремительное скатывание вниз, вытеснение серого – красным, а красного – коричневым, и вот оно – дно», «Россия скатывается к фашизму и тоталитаризму». По мнению Е.Ихлова: «Вот у нас сейчас фашизм в фазе становления. Путинизм приближается к фашизму каждый день. Это его внутренняя логика. Даже если глава режима сам притормаживает процесс, видя в какие бездны его затаскивают».

Хотя знакомства с научными представлениями о фазах развертывания фашизма либералы не обнаружили (Е.Ихлов, например, называет собственно фашистскую революцию «первой стадией»), сама природа его фазового развертывания ими явно осознается.

Другой, гораздо менее популярной точкой зрения является та, что фашизм в России уже наступил. М.Берг, говоря о современных выборах интеллигенции, заглядывает в ближайшее будущее, «когда путинская эпоха будет объявлена вариантом русского фашизма». Тут несколько иной подход: фашизм в России уже наступил, но объявлено об этом будет позже. Г.Каспаров определеннее: «Маски сброшены – в Россию пришел фашизм», но «Пока государственный фашизм в России проходит классическую «итальянскую» стадию», при этом происходит «стремительное превращение нацлидера из дуче в фюрера». И называет основные факторы: «Военная агрессия в отношении Украины, начавшаяся с аннексии Крыма и продолжающаяся по сей день, вкупе с фактическим уничтожением гражданского общества в России завершили процесс фашизации путинского режима».

М.Ходорковский считает, что фашизм в России может наступить «после Путина»: «Есть другой сценарий, по которому после Путина к власти придет откровенный фашизм. Продержится он не больше года, много – двух, но успеет наворотить таких дел, что после него стране придется на руинах начинать с нуля».

В связи с этим К.Боровой предлагает задуматься: «Что же произошло между 2004 годом, когда о фашизме говорили только алармисты и 2014 годом, когда государственная практика приобрела черты настоящего фашизма?».

Либеральные представления о движущих силах фашизации России

По мнению подавляющего большинства либералов, причины фашизации связаны с установлением «путинской эпохи» - «Кремль запускает процесс фашизации страны» (Е. Альбац). Разночтения есть в вопросе о том, сознательный это процесс со стороны «Кремля» или нет.

По мнению Н.Сванидзе: «Власть, вероятно, не вполне себе представляет, что она делает, потому что ей хочется иметь общество, вертикально организованное, сплоченное вокруг вождя, с высоким рейтингом вождя, с высоким чувством патриотизма». Е.Ихлов считает, что «Пока Путин не вышел за рамки автократа латиноамериканского типа и даже готов сдерживать раж правоохранителей, чтобы совсем не добили частный бизнес в разгар кризиса. Однако значительное крыло партии власти хочет режима фашистского типа».

Логику «власти» М.Ганапольский представляет так: «Власть пытается играть на опережение — опыт тут гигантский. Играли против коммунистов, создав ЛДПР; играли с молодежью в «Наших», играли с народом в «Объединенный гражданский фронт»; играли в «антифашистов», слепив «Антимайдан». Теперь пришла пора поиграть на опережение с национал-радикалами, показать, что есть общее у России-матушки и с отъявленными отбросами. Да, общее есть. Это антиамериканизм».

По мнению тех, кто считает, что «фашизация страны» - процесс сознательный, движущей силой этого процесса выступает «власть», «элиты». Так, утверждая, что фашизм «пришел из Кремля», Г.Каспаров считает его «плодом сговора правящих элит»: «Фашизм у власти никогда не был результатом свободного волеизъявления народа, он всегда был именно плодом сговора правящих элит!». Ту же мысль развивает А.Пионтковский: «Прийти к власти, получив большинство на свободных выборах, фашистам в России невозможно. Этого не смогли, вопреки распространенному историческому заблуждению, даже немецкие нацисты. На последних свободных выборах в Рейхстаг в 1932 году начался откат НСДАП (33%). Не массы привели Гитлера к власти в январе 1933-го, а сговор элит. А вот теперь спросим себя: что должны сделать фашисты в России, чтобы прийти к власти, не победив на свободных выборах, а в результате внутренней эволюции путинского режима, сговора его, с позволения сказать, «элит»? Легче эта задачка или сложнее? На мой взгляд, намного легче. Им не придется в этом случае убеждать 50 миллионов избирателей. Достаточно будет убедить трех-четырех мерзавцев из ближнего круга национального лидера. А их и убеждать не надо».

Таким образом, по мнению А. Пионтковского, «путинскому режиму» до «нацистской диктатуры» еще предстоит «внутренне эволюционировать». При этом важно, что автор не видит в России широко распространенных нацистских настроений; признавая, что «не придется в этом случае убеждать 50 миллионов избирателей», он утверждает, что «достаточно будет убедить трех-четырех мерзавцев». Е.Альбац тоже считает, что идея фашизации России не имеет массовой поддержки: «на протяжении всех последних лет власть раскручивала страх перед этой коричневой так называемой угрозой, все время нам рассказывала, что если не Путин и не «Единая Россия», вообще не мы, то придут страшные коричневые, которые здесь сейчас всем отрежут голову, перережут глотки. Ничего нету. Нацистской и коричневой угрозы в стране как угрозы не существует. Есть отдельные, очень отдельные группы людей, которые исповедуют человеконенавистнические взгляды. Они нарушают Конституцию и за это должны быть наказаны».

М.Ганапольский, впрочем, появления нацистской партии не исключает: «Как знать, может, вскоре и в самой России откровенно нацистская партия появится, если этих так привечают? Может, она даже и на выборах победит, ибо все вдруг как-то притихли».

Мотив «власти» в проведении «фашизации» по мнению Е.Ихлова выглядит так: «Нынешние правители очень хотят возглавлять имперскую полицейскую диктатуру». Метод – создание «рыночного сталинизма», «а дабы он не переродился в олигархию, заведем для надёжности однопартийную номенклатурную систему. Но однопартийная имперская полицейская диктатура определяется «буржуазной лженаукой» политологией как фашизм. И они бы согласились на фашизм. Но фашизм, как и большевизм, как любой тоталитаризм, на своей первой стадии движение революционное. И есть риск, что вот этот фазовый переход к фашизму разбудит такие социальные силы, по сравнению с которой гипотетический Русский Майдан с Навальным во главе будет детской игрой с тасканием на веревочке дохлой крысы».

В данных построениях опять-таки не очень понятно, кто же является движущей силой фашизма в России. Это не страдающие отсутствием пассионарности «нынешние правители», потому что «они бы согласились на фашизм», т.е. инициатива принадлежит не им. Принадлежит же она неведомым «таким социальным силам». Н.Сванидзе считает, что «власть» ограничивается тем, что предлагает «очень добротную основу для фашизации общества», предлагает «идеалы в виде брутальности на всех уровнях», «в виде шовинизма, который так булькает внизу под тонкой-тонкой корочкой такой государственной корректности. Но в любой момент ее готов пробить. В виде милитаризма. В виде популизма достаточно агрессивного. В виде антилиберализма и антизападничества. А это всё разные стороны такого, в общем, классического фашистского общества и фашистского режима». Тут у него, как и у М.Ганапольского, «фашизм» предстает синонимом «антиамериканизма», «антилиберализма и антизападничества». При этом он добавляет, что «нет ничего более радикального, более экстремистского и опасного для России, чем фашизм».

На отсутствие у «власти» необходимой для «фашизации» пассионарности указывает и Л.Рубинштейн: «Главные и даже второстепенные персонажи российской власти и вправду никакие не фашисты. Фашизм - это аскетичная и по-своему честная страсть. А эти слишком уж привержены радостям жизни, и слишком любят разную там движимость и недвижимость. Нет, они не фашисты, а просто очень циничное, очень ограниченное, очень бездушное, лишенное воображения и исторической памяти жулье».

Мысль о том, что фашизм может возникнуть в России сначала в отдельных регионах, высказывает Е.Ихлов: «Вполне полноценные режимы фашистского типа сформировались сейчас только в Чечне и в Крыму. Но во многих регионах политическая атмосфера вполне напоминает, скажем так, «бархатные» периоды правления Муссолини или Франко».

В целом можно констатировать алармизм либералов и их тревогу о том, что фашизация страны может оказаться и следствием некомпетентности «власти». Так, Е.Альбац утверждает, что, «поскольку если власть не думает о будущем, решения ее абсолютно непредсказуемы, окружающий мир не может на них среагировать, между тем мы знаем, как разваливаются вдруг авторитарные режимы. Они вдруг обваливаются. Это свойство авторитарных режимов». А Е.Ихлов в связи с этим предлагает modusoperandiдля либералов: «Страна поставлена в ситуацию, когда за власть борются все более фашизируемая правящая группировка и нацистская оппозиция. И что единственный выход сейчас – это если творческая интеллигенция начнет вести себя резко политизировано».

ЛИБЕРАЛЫ, ФАШИСТЫ И АНТИФАШИСТЫ

Либералы и фашисты

Встречное составление «черных списков» «либералами» и «патриотами», обильно встречающихся в Интернете (что может стать темой для отдельного исследования), свидетельствует о высокой степени напряженности между «сторонами». Напомним, что отбор либералов в систему производился на финальном этапе также при помощи таких списков, составленных «патриотами». О живучести такого подхода, например, свидетельствует тот факт, что одна из рубрик на сайте kasparov.ru называется «пятая колонка», явно апеллирующая к «пятой колонне» - типичному названию «черного списка» либералов.

«Маленькие фашизмы» у либералов предстают в виде следующих «черных списков», составленных по степени убывания определенности в диагностике:

Участники «Международного русского консервативного форума» в Санкт-Петербурге в изложении М.Ганапольского: «Список впечатляет. Тут и «Альянс за мир и свободу», на сайте которого размещены призывы в защиту немецкой «Национал-демократической партии» — последователей и сторонников нацизма. За ним — неонацистская «Партия шведов», а рядышком — испанская «Национально-демократическая партия», на съездах которой активисты выкрикивают «Хайль Гитлер!» и «Зиг Хайль!» (есть видеозапись). Тут же — датская ультраправая организация Danskernes Parti, а чуть ближе, на особо почетных местах, главная надежда возрождения нацизма в Европе — «Национал-демократическая партия Германии». Та самая НДПГ, имеющая свое боевое подполье, обвиняемое в убийстве восьми человек. Кстати, одно из главных требований НДПГ — воссоздание Германии в границах 1937 года, то есть включая принадлежащую ныне России Калининградскую область. Далее следует итальянская «Новая сила», лидер которой, Роберто Фиоре, откровенно идентифицирует себя как «фашиста»; здесь же болгарская партия «Атака», прославившаяся антимусульманскими, антицыганскими и антитурецкими выступлениями. Здесь же — таинственная организация «Euro-Rus», выступающая за «Евро-Русь от Гибралтара до Владивостока», «в поддержку Ирака и Новороссии». А за красивым названием «Золотая заря» (это еще одни приглашенные) скрываются обычные неонацисты, только уже из Греции. Почему их собирают накануне Дня Победы? Но ведь накануне юбилейного Дня Победы современных нациков не просто пустили в Россию, а именно — пригласили! Так для чего же? Почему отбросами западной политики занимается российский вице-премьер?!».

К осуждению данного мероприятия и собственно "черного чписка" присоединился А. Навальный: "Один из наиболее именитых гостей, названный "большим другом России", является чувак по имени Удо Фойгт. "Другом России" он стал потому, что Путина очень вдруг полюбил. А теперь давайте почитаем, что писало про этого Удо государственное агентство Риа Новости меньше года назад: "Бывший глава неонацистской Национал-Демократической партии Германии Удо Фойгт вошел в состав Комитета по гражданским свободам, юстиции и внутренним делам Европарламента. Неонацист известен комплиментами в адрес войск ваффен-СС и оправданием Холокоста". (...) Какой-то восхитительный круговорот фашизма в природе. Одни и теже люди из фашистов в друзей Росии так же быстро, как вода в пар и обратно". С. Белковский назвал этот форум "съездом нацистов (...) собранных специально по линии администрации президента".

Кремлевские идеологи и пропагандисты

Г.Каспаров: «Проханов, Дугин, Соловьев и Киселев не ходят на «русские марши» и зиги не кидают, тем не менее именно благодаря их неустанным трудам фашистская идеология была возведена в России в ранг государственной политики». У А.Пионтковского сначала возникает «придворный фашист Дугин», далее список расширяется: «Откровенные фашисты прилепины и дугины, доренки и прохановы коллекционировались как резервные маргинальные фигуры в сурковских конюшнях, казалось бы, без всякого шанса оказаться в политическом мейнстриме. Но когда режим ввязался в маленькую победоносную операцию по братскому расчленению Украины, фашисты неизбежно были востребованы для ее идеологического обеспечения». Отдельной статьи «Захар Прилепин как зеркало путинского фашизма» писатель удостоился как «фашистский штурмовик», который «сладострастно предвкушает, как деловито он будет, не вынимая папироски изо рта, похищать, пытать, убивать национал-предателя с явными признаками неарийской внешности» (речь идет об исполненной З. Прилепиным роли в клипе «Пора валить»).

Либералы-лоялисты, «системные либералы», коллаборационисты

Г.Каспаров: «Сегодня пособником является не тот, кто создает платформу антифашистского сопротивления в Координационном Совете, не тот, кто протестует против прихода фашизма в колоннах маршей общедемократического движения, не тот, кто создает общенациональный антифашистский демократический фронт. Сегодня им становится всякий, кто продолжает сотрудничество с фашистской властью. Ситуация такова, что все попытки лоялистов оказывать положительное воздействие на власть лишь способствуют легитимизации фашистского режима. Уместно напомнить о той роли, которую сыграли в его становлении системные либералы – Чубайс, Кудрин, Ясин, Алексашенко и иже с ними».

Владимир Путин и его окружение, «фашистская власть»

Неопределенность «черного списка» «В.Путин и его окружение» имеет принципиальный характер, т.к. в любой момент позволяет вводить в него того или иного человека. Вот характерный пример от А.Навального: «По сути, Путин делает корпоративное коррумпированное государство: у власти воры и бандиты. (…) Поэтому мы все равно победим, потому что исторически правы и никто не согласен с тем, чтобы бюджет нашей страны работал кормушкой гребаного Ротенберга».

На эту неопределенность указал М.Кононенко: «Я не знаю, кто сделал организацию «Наши», кто ее организовал. Считается, что ее организовала власть, но когда мне так говорят, у меня всегда возникает встречный вопрос: «Власть — это кто?» В администрации президента работают несколько тысяч человек. Кто из них организовал движение «Наши»? Говорят, что Сурков. То есть Сурков — это власть? А президент — власть или нет? Возникает очень много сложных вопросов».

Та же неопределенность от В.Шендеровича: «А кроме него (Путина – авт.) есть и игроки, разумеется. Он разбудил некоторое количество настоящих буйных, которые, действительно, идеологически заточены в отличие от его самого, который абсолютный циник, но он разбудил какое-то количество этих самых романтиков насилия».

Характерно, что самого В.Путина «фашистом» впрямую не называет никто, хотя к нему и «примеривают» такие маркеры, как «националист-популист» и «восстановитель» «русской самодержавной империи», т.е. проводник палингенезиса. Также говорится о «путинском фашизме».

Движение «Наши», «нашисты»

Н.Белых: «Я считаю, что власть поощряет развитие фашизма, способствуя деятельности движения «Наши». Если возвращаться к классике, чем фашизм отличается от иных форм тоталитаризма и иных форм диктатуры? Отличительная черта фашизма — обязательное наличие массовых движений, которым «Наши» и являются. (…) Власть способствует тем самым становлению фашистского государства, а, организовывая массовые движения, еще и оказывает непосредственное влияние на эти настроения путем институционализации этих движений».

А.Носик: «Люди, которые занимаются политикой в нашей стране – точнее не политикой, а кремлевским администрированием – живут в историческом контексте. Самым главным источником их вдохновения является немецкий фашизм. Они многое оттуда заимствуют: они переписывают речи Геббельса полным текстом, они изучают историю, в частности, оттуда они почерпнули идею создания боевых молодежных организаций с целью борьбы с истинными и воображаемыми врагами. Именно для этого братья Якеменко в 2005 году учредили молодежную антифашистскую организацию, которая позже стала называться «Наши». Своей основной целью они объявили силовую борьбу с противниками режима. Владислав Юрьевич Сурков с первого дня являлся «крышей» этой организации».

М.Ганапольский: ««Наши» под руководством кремлевских идеологов и политтехнологов решили расширить «фашистский круг» — начали называть фашистами оппозицию. Расчет был на то, что фашизм мы ненавидим генетически, поэтому кого назовут фашистами — того народ и возненавидит».

Российские добровольцы в ДНР и ЛНР

К.Боровой: «Люди прекрасно понимают, что сегодня происходит, но их очень сильно раздражает, что за поддержку преступника, как в фашистской Германии, рано или поздно придется коллективно отвечать народу и всему поколению. Мы видим это и по количеству добровольцев. Количество фашистов в России - тех, кто носит свастики и готов воевать в Украине, - оказалось намного больше, чем мы предполагали».

Л.Пономарев: «У нас очень легко относятся к русским нацистам. Как будто бы это свои люди, ментально свои. Многие из этих людей воюют на Украине, часто правые взгляды встречаются у православных активистов. Но они ментально – свои люди, поэтому всегда им довольно много чего прощалось, русским националистам».

Часть военнослужащих российской армии

В связи с оправдательным приговором «группе Квачкова», покушавшейся в марте 2005 года на жизнь А.Чубайса, последний высказался так: «Я принимаю процессуальное решение коллегии присяжных, хотя у меня нет сомнений, что в реальной жизни Квачков, вместе с остальными обвиняемыми, пытались меня убить. Честно говоря, у меня нет чувства мести по отношению к ним. Но я категорически не приемлю идеологию фашизма, которую проповедуют эти люди».

Партии ЛДПР и Родина

А.Чубайс (2003 год): «Во всем мире к этой угрозе (фашизма – авт.) относятся всерьез. Нет более эффективного способа разрушения страны, чем следование лозунгу: «Россия - для русских» в нашей многонациональной стране. (…) Национал-социалисты - это омерзительно, кстати говоря, они могут создать очень широкий фронт. (…) В последнее время в ходе предвыборной кампании на передний план вышла одна центральная тема под названием «национал-социализм». Это, прежде всего, партия «Родина», у которой один лидер является социалистом, другой является националистом. Вспомните, в начале 90-х считалось, что в России у националистов нет шансов на победу. Но, неожиданно для всех, в 93-м году, буквально за две недели до выборов рейтинг Жириновского резко подскочил до 17 процентов. (…) Считаю, что перечисленным мною силам в свое время очень не хватало политического ресурса, тогда как принуждения, выемки, аресты - это у них всегда было. Но не было главного: рупора и идеолога. Теперь и рупор, и идеолог у них есть. Это Рогозин и Глазьев. Их главный лозунг - отнять и поделить».

Подполье

Е.Ихлов: «Совершенно объективно, что в стране существует неонацистское подполье, оно совершает теракты, совершает нападения на людей, оно манипулируется, в том числе мне известно о том, что следы такой организации, как «Черный блицкриг», тянулись к Фонду эффективной политики Павловского».

Классификация от Н.Белых

Н.Белых: «Я считаю, что фашисты в обществе есть, и их можно разделить на четыре группы. Их всех называют фашистами, из-за чего и происходят абсурдные споры.

1. Во-первых, я бы назвал класс «пижонов» — это те, кто используют свастику, атрибуты, так или иначе связанные с фашистской идеологией, чтобы выразить свой протест обществу. Это некий эпатаж. (…)

2. Вторая часть — это «подонки», которые используют, на самом деле, не фашистскую, а садистскую идеологию. (…) Для них сейчас тема фашизма — это институционализация собственных нездоровых наклонностей. Этим должны заниматься правоохранительные органы, и здесь никакой идеологии нет. (…)

3. В-третьих, это нацисты — те, кто искренне считают идею расового превосходства верной. В этом плане их скорее можно отнести к германским фашистам; они проповедуют не столько фашизм, сколько национал-социализм. Они ненавидят кавказцев и евреев просто в силу уверенности в том, что их раса является высшей по отношению к этим категориям.

4. Четвертое — это настоящие фашисты, итальянские, классические. Это, собственно, наше правительство. Главная идея итальянского фашизма — полное подчинение личности государству. Действующая власть всё больше и больше напоминает фашистское государство — тоталитарное, в котором идеи не значат ничего. Все во имя государства, ничего против государства, ничего вне государства. Они называют себя антифашистами, ведь тот, кто громче всех кричит: «Держите вора!» — на самом деле, зачастую сам оказывается вором. Российское правительство использует антифашистские идеи исключительно для электоральных целей.

Первые три категории фашистов вряд ли могут прийти к власти, а четвёртая уже пришла, и по этому поводу никаких иллюзий уже не существует».

Другие упоминаемые организации и группировки - РНЕ, ДПНИ, БОРН, «Русский образ».

Фашисты через «проявления фашизма

В.Шендерович: «Люди, поднимающие флаги со свастикой, называются фашистами. Они могут быть при этом спартаковскими болельщиками, мелиораторами или поклонниками Вагнера — все эти побочные дефиниции не имеют никакого значения. Это — фашисты. И поступать с ними следует как с фашистами, руководствуясь решениями международного Нюрнбергского трибунала и Конституцией РФ».

Фашисты «от противного»

А.Кох: «Фашисты – это те, кого Соловьев и Леонтьев критикуют? Тогда все ясно... Наверняка милые, интеллигентные люди». Также «Россиянин львовского происхождения Матвей Ганапольский пообещал пускать в эфир всех, кроме фашистов. И красиво уточнил: «не тех, кого считает фашистами Российская Федерация, а настоящих, подтвержденных материалами Нюрнбергского трибунала».

Уже упоминавшаяся выше несомненная напряженность между «властью» и «оппозицией» и отсутствие редактуры в Интернете заставляют перепроверять действительность клеймения «фашистом». Так, например, широко было растиражировано приписываемое А.Венедиктову высказывание в адрес И.Охлобыстина о том, что «В стране, которая воевала с фашизмом, вырос фашист Охлобыстин». При этом, как показала проверка, сам А.Венедиктов этой фразы не говорил; в ответ на высказывание И.Охлобыстина «Их всех живьем и в печь» в отношении геев, А.Венедиктов заявил в эфире, что больше не будет пользоваться услугами Евросети, где И.Охлобыстин работает творческим директором.

Нетрудно заметить, что, несмотря на довольно большой список «маленьких фашизмов» (в список включены только те «фашизмы», которые упомянули либералы изучаемой системы), большинство из них так или иначе увязывается либералами с «властью», и наоборот, сотрудничество с властью делает из «бывших» либералов если не самих «фашистов», то точно коллаборационистов. Из чего можно сделать вывод, что основным «фашистом» для либералов является «власть», что не могло не сказаться на отношении либералов к антифашистам.

Либералы и антифашисты

Отсутствие понятного антифашистского движения в России и разобранное выше особенное понимание либералами фашизма привело к тому, что как антифашистов либералы рассматривают исключительно себя.

А.Чубайс: «Должен сказать, что именно правые силы в полной мере понимают серьезность угрозы национал-социализма, именно поэтому мы обязаны взять на себя функцию защиты и противостояния этому опасному явлению. Это будет для СПС главной задачей. Сегодня сложилась такая ситуация, что национал-социалисты пользуются фантастической поддержкой и могут реально пройти в Думу. Это означает, что нужно нам настраиваться на противостояние и уничтожение этих сил. Именно это мы и будет делать».

Крупной либеральной «антифашистской» акцией в декабре 2005 года стал антифашистский марш, в котором приняли участие С.Митрохин, Г.Каспаров, Н.Белых, Л.Гозман, Е.Бунимович, Е.Гайдар, Г.Явлинский, Е.Альбац, И.Яшин, В.Новодворская и др. «В час дня народ начал кучковаться около метро «Чистые пруды», кто-то прямо там развернул красочные плакаты - против фашизма, Путина и «Единой России». (…) Огромная «змея», ощетинившаяся знаменами ОГФ, СПС, «Яблока» и «Обороны», вальяжно ползла к Лубянской площади. «Только дикари нападают на приезжих», «Россия, ты сошла с ума!», «Остановим фашистскую заразу!», «Нет войне в Чечне!», «Гитлер – капут!», - кричали плакаты. (…) Маша Гайдар кричала «Смерть фашизму!» так громко, что микрофон начал жалобно потрескивать».

Из данных зарисовок четко видна направленность либералов – «против фашизма, Путина и «Единой России»». Установление в один ряд фашизма, главы государства и правящей партии привело к ситуации, когда антифашистские мероприятия либералов воспринимаются правоохранителями как строго антиправительственные. Вот зарисовка с состоявшегося в ноябре 2005 года антифашистского пикета: «Как сказала одна из участниц пикета, журналист Евгения Альбац, «это была замечательная демонстрация того, как милиция применила силу в отношении людей, скандировавших «Фашизм не пройдет!». Руководитель службы общественных связей СПС Денис Терехов сообщил, что «милиция пыталась задержать лидера СПС Никиту Белых, но служба безопасности партии смогла отбить его». «В свою очередь, «яблочники» не позволили задержать лидера их московского отделения Сергея Митрохина», - отметил Терехов. По информации NEWSru.com, среди задержанных - сопредседатели Объединенного гражданского фронта Александр Рыклин и Александр Гольц, а также директор программ РОО «Открытая Россия» Александр Осовцов».

Правовая и правоприменительная невнятица с «демонстрацией нацистской символики» также неизбежно приводит к заголовкам типа «Антифашиста осудили за фашизм» в либеральных СМИ.

В результате и «власть», и «оппозиция» борются друг с другом, что совершенно нормально для политики, но подают это как борьбу с фашизмом.

Н.Белых: «Я как раз отношусь к теме фашизма очень серьезно. А девальвация антифашизма — это результат глобальной пиар-акции партии власти. Потому что когда тоталитарная власть в государстве кричит: «Надо бороться с фашизмом!» — это полный абсурд, ведь бороться надо с ней. У нас сейчас нет иных вариантов, кроме как занять позицию не оборонительную, а наступательную, показав людям, что, собственно, они этот фашизм сами и растят».

В разрезе настоящей работы российская политика с точки зрения тактики является борьбой за монополию на «антифашизм» и собственное прочтение «фашизма».

Н.Белых: «Власти сегодня нужны фашисты. (...) Поэтому сейчас власть заинтересована в том, чтобы сделать фашистскую угрозу реальностью и одновременно монополизировать тему борьбы с ней. Кремль решил присвоить себе исключительное правл определеять, кто "фашист", а кто "антифашист"».

Е.Ихлов отмечает, что борьба за эту монополию имеет свою историю: «82 года альфой и омегой государственной пропаганды был антифашизм. Иногда его больше брала на вооружение оппозиционная интеллигенция, которая, обличая гитлеризм или латиноамериканские диктатуры, метила в сталинизм. Таким двойным ударом по двум тоталитаризмам были книга Юлиана Семёнова «17 мгновений весны» и фильм Михаила Ромма «Обыкновенный фашизм», первая редакция которого вызвала истерику у главного советского идеолога 60-70-х Суслова. Иногда, как сейчас, монополию на «антифашизм» перехватывала власть и начинала обзывать фашистами всех своих оппонентов».

Монопольные притязания либералов на антифашизм хорошо прослеживаются в сюжете с попыткой создания в 2006 году антифашистского движения на основе т.н. Антифашистского пакта – межпартийного Соглашения о противодействии национализму, ксенофобии и религиозной розни. Для начала либералами было заявлено, что монополии не должно быть ни у кого: «По мнению Белых тема фашизма и борьбы с ним является одной из важнейших для современного российского общества. Лидер СПС отметил, что ни одна из политических партий не должна монополизировать борьбу с ультраправыми радикалами, поскольку это должно стать задачей всего общества и общественных организаций, а политические партии в данном случае должны оказывать им в этом деле разнообразную поддержку».

После споров о том, кто же все-таки первым предложил Пакт, его в конце концов подписали «Единая Россия», Аграрная партия России, ЛДПР, Партия социальной справедливости, «Патриоты России», Российская партия мира, Российская партия пенсионеров, Российская объединенная промышленная партия, «Свободная Россия», СЕПР, Демократическая партия России, «Союз правых сил». «Яблоко» отказалась подписывать это межпартийное соглашение, а лидер СПС Н.Белых прокомментировал свои действия так: «Я, конечно, пакт подписал, но считаю, что организаторы начинают подменивать понятия борьбы с фашизмом и ускорения политических спектаклей перед телекамерами. Кроме того, некоторые из тех, кто поставили подписис под этим пактом, не имеют на это права, поскольку в своей риторике и программах используют ксенофобские идеи».

В своей претензии на указанную монополию евреи из числа либералов претендуют еще и на некий потомственный антифашизм – видимо, как в силу Холокоста, так и периодов политики государственного антисемитизма в СССР. Так, например, А.Носик в своих построениях практически доходит до того, что президент Украины П.Порошенко – антифашист: «Президент Украины Пётр Порошенко тоже носит ту фамилию, которая была записана в его свидетельстве о рождении. Такую же фамилию имеет его отец, Алексей Иванович Порошенко. Почему за 9 лет до рождения сына Порошенко-старший взял украинскую фамилию жены — думаю, догадаться нетрудно: это случилось вскоре после расстрела Еврейского антифашистского комитета». При этом характерно, что в своей риторике либералы практически не апеллируют к Международному правозащитному движению «Мир без нацизма», которое было создано в 2010 году на Всемирном конгрессе русскоязычного еврейства. Либеральный «антифашизм» и «Мир без нацизма» существуют практически параллельно, не соприкасаясь.

Следует также указать на уже состоявшуюся по сути монополизацию либералами термина «правозащитник» и его корреляцию с «антифашистами». Многие либералы позиционируют себя именно как правозащитники: например, Е.Ихлов является «руководителем информационно-аналитической службы ОДД «За права человека», а лидером движения является Л.Пономарев.

«Нынешняя конференция (2006) стала логичным продолжением инициативы, которая родилась месяц назад в стенах офиса партии «Союз правых сил» на Малой Андроньевской. Встретившись тогда, представители общественных организаций и Никита Белых лично решили создать очередной Антифашистский комитет. Правда, идея чуть было не пошла прахом из-за того, что правозащитники никак не могли прийти к единому мнению относительно даты учредительного собрания».

Претензия на монополизацию правозащитной деятельности неизбежно создает «правильных» и «неправильных» правозащитников, или, в терминах Г.Каспарова, «статусных» (ср. с его же «системными либералами»): «Однако при всей очевидности сложившейся ситуации «прогрессивная либеральная общественность» до последнего пытается избегать адекватной оценки происходящего: либеральные экономисты продолжают обслуживать режим и активно участвуют в обсуждении путей по преодолению кризиса, статусные правозащитники без всяких угрызений совести продолжают получать в Кремле государственные гранты, а «эхо» российского либерализма пытается удалить из оппозиционного дискурса определение «фашистский» применительно к путинскому режиму».

Все приведенное выше показывает, насколько актуальным и одновременно политически значимым является предложение внести определение фашизма (нацизма) в законодательство.

ФАШИЗМ: ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Трудности российского палингенезиса

Встречные обвинения «власти» и «оппозиции» соответственно в «советском» и «либеральном» фашизме являются несомненной приметой времени, однако с научной точки зрения они бессодержательны, т.к. фашизм не может быть ни «либеральным», ни «советским». В основе фашизма – агрессивный национализм, и в этом смысле "российский фашизм" (К. Боровой) тоже является некорректным – в России можно говорить о русском, чеченском, татарском и др. фашизме. Понятно, что применительно ко всей России можно говорить только о русском фашизме, т.к. любой другой фашизм будет региональным и наверняка сепаратистским, поэтому тему фашизма в Татарстане, например, либералы просто игнорируют. Одно из немногих исключений тут – Ю.Латынина: «Если и есть разница между фашизмом русским и фашизмом чеченским, то заключается она в том, что для 99% российской элиты утверждение «я русский - значит, я самый лучший» - анафема. А для чеченской элиты утверждение «я чеченец - значит, я самый лучший» - это просто констатация факта. Базовое мировоззрение. Позволяющее в центре Москвы с чувством полной безнаказанности расстреливать автобус или охранников «Европейского»». Говоря о русском фашизме, она утверждает, что «с ним дело обстоит другим образом. Если для народа, живущего родоплеменным строем, нацизм и клановые отношения являются способом выжить в отсутствие государства, то для русских - точно так же, как для французов, британцев или норвежцев, нацизм должен быть явлением маргинальным. Так оно и было - при Ельцине. Мы имеем парадоксальный факт: в «лихие девяностые», когда закрывались заводы, задерживались зарплаты, денег в бюджете не было, - нацизм был явлением маргинальным. А вот при Путине, когда начались «стабильность» и «вертикаль», убийства на национальной почве стали обычным явлением; причем ненавидят нацисты дерзких чеченцев, а убивают почему-то бессловесных таджиков».

Ю.Латынина поднимает важную тему предполагаемого иммунитета русских (а также «французов, британцев или норвежцев») к фашизму. И здесь самое время обратиться ко второй базовой составляющей композиции фашизма – палингенезису. Напомним, что в представлениях либералов о фашизме эта тема не звучала вообще, хотя целый ряд заявлений мог указывать на бессознательное понимание значимости этой составляющей.

При построении модели русского фашизма необходимо ответить на два ключевых вопроса: как моделировать российский палингенезис и кто такие русские? Российский палингенезис, разложенный на «золотой век» и следующую за ним «национальную трагедию», обусловленную внешними факторами, обнаруживает неприятную для моделирования многовариантность – что брать за «русский золотой век»? Киевскую Русь? Но какой внешне обусловленной трагедией закончилось ее существование? И наоборот – какой «золотой век» оборвало татаро-монгольское иго («В золотоордынском наследии не все так ужасно. Там есть очень продуктивные и сильные вещи» (Б.Акунин)) или Смутное время? Правление дома Романовых, закончившееся Великой Октябрьской Революцией? Но революция 1917 года – трагедия внутренняя и на реваншизм не мобилизующая. И вот тут как нельзя кстати для либералов пришлось знаменитое высказывание В.Путина 2005 года о том, что «крушение Советского Союза было крупнейшей геополитической катастрофой века. Для российского же народа оно стало настоящей драмой» ^[11]. После такого заявления либералами вместо «русского фашизма» стал предлагаться «советский фашизм».

«Советский фашизм»

Тут все формальные слагающие палингенезиса налицо: «золотой век» - 70 лет СССР, а трагедия – его крушение и одновременно поражение в «холодной войне» (внешний фактор), а также национальное унижение на протяжении всей декады девяностых. И именно на этой основе либералы бессознательно пытаются, как представляется авторам, построить модель «советского фашизма», цель которого – восстановление «золотого века» СССР. Именно в этой логике они занимаются «уравниванием фашизма и коммунизма», не дойдя, правда, до синтеза «коммунофашизма», разоблачают «государственный миф об агрессивности Запада» и антиамериканизм (отрицание внешнего фактора), обеляют режимы в Прибалтике, Грузии и на Украине (никогда не хотели и не хотят в СССР), обвиняют в агрессивности Русский мир («собирание земель») и т.п. Причем «восстановление СССР», с точки зрения либералов, происходит вполне успешно: так, М.Соколов применительно к современности употребил выражение «новосоветское время». Следует признать, что официальная риторика действительно обнаруживает черты реваншизма – «Россия сосредотачивается», «встает с колен» и т.п. На это обращает внимание М.Гельман: «Я иногда думаю, неужели это все неизбежно. Неужели этот затянувшийся распад империи не мог не происходить без трагедии войны. А боль об утрате СССР не могла не трансформироваться в реваншизм? И роль Путина здесь - роль исполнителя?». По мнению Е.Ихлова: «путинский режим - действительно имперская реваншистская сила, угрожающая Европе».

Следует отметить, что попытки «советского палингенезиса» были в прошлом и повторяются в настоящем. Так, в преамбуле конституции Эстонской ССР 1978 года говорится о том, что «коммунисты Эстонии в тяжелейших условиях подполья и террора возглавили борьбу трудящихся за свержение власти буржуазии. Эта борьба увенчалась в 1940 году восстановлением советской власти». А вот свежий пример «советского палингенезиса»: «Мы, депутаты Народного Совета Донецкой Народной Республики (…) подтверждаем историческую связь государственных образований Донецко-Криворожской (Советской – авт.) Республики и Донецкой Народной Республики».

М.Ходорковский: «Мне очень жаль, что Путин, вместо того, чтобы всеми силами стараться открыть Россию для демократических новшеств, решил оживить бывший СССР».

Прямой отсылкой к палингенезису можно считать «золотую эпоху» - так Е.Ихлов назвал «союз коммунистов и нацистов (старая мечта Лимонова, только нацисты у него уклончиво названы фашистами) против «плутократических» демократий: Франции, Великой Британии, США, Канады, Бельгии, Голландии (!!!), Норвегии… (…) Такой вот тест — все современные сторонники «русской консервативной революции» (самого мягкого крыла русского фашизма) — сплошь за Пакт (Молотова-Риббентропа – авт.), и не как за мирную передышку перед неизбежным столкновением, но как за вечный мощный антилиберальный альянс». «Поэтому они приветствуют всё, что по их разумению империи способствует, в первую очередь недолгий союз с Гитлером, и Ялтинско-Потсдамскую систему. И очень не любят всё, что империю подрывало, начиная с антикоммунистических движений в Восточной Европе, и заканчивая национально-демократическими движениями в СССР, а также политику Горбачева. И тут бы им восстановить советский строй в ещё неиспорченном оттепелью виде. Но при советском строе был культ аскезы и уравнительной справедливости. И всевластие КПСС предполагало существование Комитета партийного контроля, раз, и право Пленума ЦК менять генсека, два. Естественно, возникла мысль компенсировать сей исторический недостаток, добавив к сталинизму рынок».

Современный «советский фашизм», согласно Е. Ихлову, имеет свои корни и в культуре: «Нам потому кажутся пародией на путинизм такие шедевры 50-80 годов, как «Незнайка на Луне» Носова, «Хищные вещи века» Стругацких, «Каин XVIII», экранизации «Трёх толстяков» Олеши и «Джельсомино в стране лжецов» Джанни Родари, что они показали «ночную сторону» советской жизни, уже готовящуюся к авторитарному и клерикальному рыночному строю. Тогда «советский фашизм» уже сложился, оставалось воображением добавить в него рыночные отношения, дикую тягу к собственности «голодного» советского мещанства». Тема клерикализма также не оставлена либералами в стороне - А.Мальгин, например, вводит в оборот такой термин, как «православный фашизм».

Поскольку восстанавливать СССР силами «русского ультранационализма» проблематично (кто такие русские?), то явно под нужды «советского фашизма» А.Навальным был придуман «советский национализм»: «Часть националистов оказалась именно на империалистических позициях. Для меня тоже это определенное разочарование, – то, что многие из них побежали в такой советский национализм. Они оказались не русскими националистами, а советскими патриотами. Что странно: в 2011 году они заявляли, что собираются заниматься правами русских в Чечне. Сейчас они говорят: давайте вместе с кадыровскими бандитами восстанавливать Советский Союз».

Отметим здесь явно подчеркиваемый либералами имперский, «империалистический» характер «советского фашизма».

Отрицание самими либералами, как было показано выше, массовых ультранационалистических настроений в России, русского ультранационализма заставляет их придумывать «равноценный» заменитель, которым стал, если следовать А.Навальному, «советский патриотизм». У Н.Сванидзе находим: «У нас почему-то считается, что то, что касается нашего местного доморощенного нацизма, - это не страшно, потому что нацизм часто выдается за патриотизм. Но я хочу напомнить, что германский, гитлеровский нацизм тоже выдавался за патриотизм. В каждой стране нацистские настроения маскируются под патриотические. В этом и заключается большая угроза, потому что патриотизм всегда пользуется спросом».

Итого русский фашизм либералам, по большому счету, не нужен – они нацелены на борьбу с «советским фашизмом». Е.Ихлов: «Неправильно и распространенное наименование «русский фашизм», применяемое к радикально-националистическим движениям. Точнее, их надо называть радикал-романтическими, национал-социалистическими или консервативно-революционными. В современной России просто нет гражданского общества и демократических движений того влияния и силы, для сокрушения которых использовался исторический фашизм. Сегодняшнее российское гражданское общество ещё не заслужило того, чтобы на него натравливали фашизм. Это не меняет того, что огромное количество чиновников, сотрудников силовых структур, а также членов прокремлёвских молодёжных движений разделяют многие ценности традиционного фашизма и готовы поддержать установление полноценной системы фашистского типа».

Еще одна концептуальная проблема «советского фашизма» - это отсутствие у либералов ответа на вопрос о том, в чем же его революционность? Вместе с тем революционность «советского фашизма» заключена уже в самом названии – это реставрация советской власти, суть которой состояла в следовании принципу единства власти вместо принципа разделения властей. «Советская» революция в первую очередь ликвидировала бы Конституционный суд, которого, напомним, в СССР не было вовсе.

Несмотря на все указанные ошибки в концептуальных построениях либералов, следует прогнозировать, что, если/когда «советский фашизм» будет достроен, он превратится в весьма грозное идеологическое оружие.

«Либеральный фашизм»

Оппозиционная логика настоящей работы, вытекающая из политического противостояния либералов и «власти», подсказывает, что «советскому фашизму» должен противостоять «либеральный (либерально-демократический) фашизм» (В. Василек). И действительно, словосочетание «либеральный фашизм» является достаточно устойчивым в СМИ. Вместе с тем, к «либеральному фашизму» могут быть предъявлены те же претензии, что и фашизму «советскому», и прежде всего та, что фашизм по определению может быть только национальным. Отсутствие строгого правового определения «фашизма» привело к тому же эффекту, который произошел, например, с преступлением геноцида ввиду минимальной судебной практики - в медийных представлениях допустимы «культурный геноцид», «экономический геноцид», «экологический геноцид», а также «геноцид мирного населения» ^[12], хотя ни одно из этих выражений не соответствует составу преступления геноцида.

Следует отметить, что никакого внятного противостояния ярлыку «либеральный фашизм» и его производным со стороны либералов не наблюдается, скорее, речь можно вести о равнодушной констатации явления. А.Навальный, например, спокойно отмечает, что «все эти нынешние великие защитники русских – владимиры соловьевы и единороссы» его «иначе как нациком не называли»: «Для них я был нациком, когда говорил о правах русских в Казахстане, когда говорил, что русских продали за газ в Туркмении, где их просто превратили в бессловесных скотов. Когда я говорил, что в Чечне раньше жило 400 тысяч русских, а сейчас – ноль, значит, я был фашистом и нациком. А сейчас все эти жулики, клеймившие меня за употребление слова «русский», стали великими защитниками национальных интересов. И, что интересно, продолжают игнорировать русских в Туркмении, русских в Казахстане и так далее».

М.Ганапольский попытался описать свое понимание генезиса «либерального фашизма»: «Это было на Селигере, в лагере группировки «Наши». Тогда на молодежи тестировали новые способы, как вызвать в обществе ненависть к оппозиции. Нашисты вырезали из фанеры человеческие фигурки, наклеили на них фотографии оппозиционеров и вдобавок надели на них настоящие, по виду немецкие, шапочки времен войны. И получились «фашисты». Не пощадили даже авторитетнейшую пожилую правозащитницу Людмилу Михайловну Алексееву». И продолжает: «произошло ужасное — слово «фашист» было легализовано и стало обозначать правозащитника и оппозиционера».

А.Навальный, например, признает, что даже само слово «либерал» теперь воспринимается в обществе в основном негативно: «В 90-е годы пришла новая власть, у которой не было денег, а сама она была из жуликоватых комсомольцев и тоже была насквозь продажной и лицемерной. Это назвали демократией на какое-то время. Всю эту замечательную конструкцию, конечно, ждал провал, после которого слова «демократия» и «либерал» стали ругательными, рыночная экономика не получилась, к власти вернулись реакционеры».

Единственную попытку отреагировать на «либеральный фашизм» всерьез предпринял

Е.Ихлов: «Правых либералов ругают "либерал-фашистами" терминологически глубоко неправильно. «Либеральный фашизм» - это последняя стадия фашистского режима, когда из-за коррупции и общей расслабленности от отсутствия сопротивления власти разрешают многие формы инакомыслия и даже неконтролируемой общественной активности. Так было в Испании в последние годы правления Франко в начале 70-х, в пиночетовской Чили в начале 80-х».

Как видно из приведенных примеров применения «советского» и «либерального» фашизма в российской политической практике, политический словарь в данной сфере является очевидно непроработанным.

«ФАШИЗМ» ОТ ЛИБЕРАЛОВ: ПЕРЕЗАГРУЗКА

Целью либералов, оппозиции является достижение политической власти в России. Цель эта является легитимной и достигается участием в выборах и победой на них. Однако неверие либералов в свободные и демократические выборы в России, имеющее под собой определенные основания, а также некоторые реваншистские настроения, связанные с желанием вернуться к всевластию либералов в девяностые годы, страх застрять в политике на положении «вечно вчерашних» заставляют их искать другие пути к обретению власти. Один из этих путей – дискредитация лично В.Путина и «Кремля» обвинениями в «фашизме» с целью отстранения В.Путина от власти путем суда «наподобие Нюрнбергского».

Как считает исследователь А.Ежова, «Мы уже привыкли к известному пропагандистскому приему, когда ярлык «фашизм» приклеивается к разным политическим движениям и партиям, зачастую к реальному фашизму не имеющим никакого отношения, — тем более что в современной России примеров подобного «очернения» политических оппонентов мы можем найти много. При этом целью является дискредитация той или иной политической силы в связи с тем, что в глазах большинства термин «фашизм» имеет ярко выраженную негативную окраску» ^[13].

По мнению другого исследователя, И.Барыгина, «В постмодернистской, социально-конструктивистской реальности выявляются свои законы функционирования рассматриваемых понятий. Так, например, в Интернет-культуре активно используется Закон Годвина (Godwin's Law, 1990). Он гласит: «По мере разрастания дискуссии в Usenet вероятность употребления сравнения с нацизмом и Гитлером стремится к единице». Применительно к нашей проблематике его следует переформулировать и представить как «вероятностную тенденцию в политическом дискурсе к возрастанию приклеивания околофашистских ярлыков по мере исчерпания оппонентом любых рациональных оснований для введения конкурирующей стороны в число сторонников враждебной, негативной по отношению к автору позиции» ^[14].

Перед либералами стоит сложная задача: перебросить образ фашиста с немца с губной гармошкой и «шмайссером» на В.Путина. Причем сделать это убедительно, что на фоне «исчерпания любых рациональных оснований» представляется проблематичным. И тут надо отметить, что действуют либералы вполне комплексно - помимо уже разобранной битвы за монополию на антифашизм ими используются следующие приемы: уравнение фашизма и коммунизма (сталинизма) («восстанавливать» СССР – значит восстанавливать коммунизм, который ничем от фашизма не отличается), обличение «культа личности» В.Путина (фашизм – вождистское явление), обличение «кремлевской пропаганды» (фашизм – популистское явление), обвинение русских и Русского мира в имманентной агрессивности (ультранационализм), собственная виктимизация, представление себя «жертвами режима», «узниками совести» (фашистские репрессии), развенчание «государственного мифа о русофобии Запада» (ультранационализм немыслим без ксенофобии), строительство «либерального интернационала» с «либералами» из Прибалтики, Грузии и Украины (подлинные интернационалисты – это либералы), виктимизация указанных партнеров (Россия исторически и имманентно агрессивна), обличение «агрессии» против Украины и Грузии, «собирания земель» (Lebensraum), ревизия Дня Победы (атака на «скрепы» и «нациеобразующий элемент») и т.п. Однако прежде всего следует обратить внимание на тривиализацию фашизма со стороны либералов, т.к. просто так перебросить образ фашиста на В.Путина нельзя. Сначала нужно показать, что фашизмом может быть все, что угодно. И кто угодно может быть фашистом. В том числе В.Путин.

Тривиализация фашизма

С мыслью о том, что апелляция к «фашизму» используется в качестве политического инструмента для дискредитации политического оппонента, либералы согласны. А.Навальный: «Сейчас фашизм — самая модная тема в отечественной политике и самое модное обзывательство. Мы видим, что диалог отечественных политиков буквально строится по линии: «Ты фашист! Нет, ты фашист!» Проблема заключается, в том числе, и в терминологии».

М.Кононенко: «Что такое фашизм в современном понимании этого слова? Я думаю, что это просто ругательство, аналогичное слову «дурак» или «козёл». (…) Естественно, что политика — это столкновение интересов. Вопрос только в том, кто кого. Риторику используют все совершенно одинаково. Поскольку, сейчас модное клеймо — фашизм, значит, надо обвинять оппонента в фашизме. Этим занимались мы, этим занималась, в том числе, объединенная демократия. С различным успехом все это использовали в своей политической кампании. Вот и всё. В том, что и мы, и СПС, и «Яблоко» против фашистов, нет никакого сомнения».

А.Носик: «Я хорошо понимаю, что антифашистские лозунги являются частью политической риторики и, в принципе, — клоунады. (…) Не стыдно использовать эти лозунги для клоунады? Они же этим девальвируются и компрометируются. Мне кажется, что именно по этой причине «Яблоко» и СПС уже не имеют такого большого электората, как раньше, в этом интеллигентном и думающем городе. Это в значительной степени связано с тем, что демократические партии превратили в клоунаду лозунги, в которых раньше был смысл. Так же, как либеральные лозунги».

Соответственно, звучат и встречные обвинения в недобросовестной апелляции к «фашизму» в адрес «власти».

М.Ганапольский: «До этого момента мне казалось, что в стране все-таки осталась пара человек, которые помнят, что такое настоящий фашизм; что не затаскали окончательно это слово на потребу дня. Думалось, что лепить фашизм украинцам, российской оппозиции и Майдану — это такая политическая забава на потребу дня. Особенно казалось в тот момент, когда за вопрос «стоило ли защищать Ленинград или надо было сдать его немцам, чтобы спасти людей» чуть не уничтожили телеканал «Дождь». Кремль тогда намекал, что журналисты «перешли грань», а «трудовые коллективы» из глубинки обещали, что приедут в Москву и «разберутся» с теми, кто забыл о народном подвиге».

У него же: «В администрации было принято решение через нашистов разыгрывать эту карту с молодёжью. Помните, как в их лагере появились изображения либералов в фашистских шапочках. За это никто не извинился, более того, эта практика была продолжена с Украиной – вы видите, как беззастенчиво пользуется этим словом путинский агитпроп. Знаете, меня это поражает, ибо СССР положила в войне с фашизмом более 30 миллионов своих граждан, а сейчас, выставляют фашистами российских правозащитников и украинцев. Вот именно это – полное нивелирование в глазах собственного народа страшнейшего мирового зла современности – фашизма, обнуление его, выхолащивание его сути — и есть величайшее преступление нынешнего режима. Получается, что 30 миллионов погибли то ли в борьбе с правозащитниками, тот ли правозащитники и киевские политики хотят построить в России Дахау и Освенцим. Так опустить свой же народ в понимании величайшей трагедии 20-го века, так сместить понимание у молодёжи, что такое фашизм, могут только враги своей страны».

Г.Каспаров: «Действительно, понятие «фашизм» нередко трактовалось весьма вольно и этот ярлык мог быть навешен самой властью и еe вольными или невольными симпатизантами кому угодно. Подобные обвинения приходилось слышать и летом 2005 года в адрес «Объединенного гражданского фронта», и в 2006-м при создании коалиции «Другая Россия», и в 2008-м перед первой сессией «Национальной Ассамблеи РФ», и даже осенью 2012 года в адрес Координационного Совета российской оппозиции. Многие вполне себе уважаемые люди долго и громко возмущались: «О чем можно вести диалог с красно-коричневыми, со всеми этими сталинистами и фашистами?! Представьте себе, что они с нами сделают, если придут к власти!».

А.Кох: «Неожиданным, незапланированным и безусловно неприятным следствием истеричной «антифашистской» компании российского агитпропа станет отмывание слова «фашизм». Критики этого нынешнего «фашизма» настолько фальшивы, неубедительны, напыщенны, чисто физически неприятны и лицемерны, что поневоле проникаешься сочувствием к тем, на кого они направили свои критические стрелы».

Е.Ихлов: «Поскольку некоторые термины постоянно употребляются в российской политической публицистике некорректно, то я предлагаю уточнить их значение. Очень широко используется понятия «фашист», «фашистский». Преимущественно как ругательство».

Однако тривиализация фашизма – это не сведение его исключительно к ругательству. Тривиализация – это когда «фашизмом» можно объявить все, что угодно. Каталог таких «поисков» у либералов весьма обширен. Так, по поводу ареста российского имущества в Бельгии по иску ЮКОСА один из симпатизантов либералов выразился так: «Изображение писающего мальчика приравняют к пропаганде фашизма и педофилии, а за бельгийский шоколад будут сажать».

«Один из участников акции - «панихиды по малому бизнесу» в Кирове заявил следующее: «Мы не забудем, как 7 мая в канун Дня Победы армия судебных приставов и полиции вместе с мордоворотами от администрации города дербанили кафе быстрого питания «Шаверма». Что они этим хотели показать? Победу фашизма и геноцида?».

Л.Пономарев: «Фашизм – это и есть запрет ЛГБТ».

«Обыкновенным фашизмом» назвал А.Носик уголовное наказание врачу, выписавшему пациенту обезболивающее средство.

Ю.Латынина: «Путинская «великая русская культура» – это фашизм». У нее же: «Вот реальная история в одном из московских элитных домов на юго-западе (рассказанная, между прочим, офицером группы «Альфа»): в доме, где он жил, значительную часть квартир выкупила новая чеченская элита. Взрослые приучили детей плевать на русских соседей. Это - не фашизм?».

«Фашизмом в чистом виде» назвал В.Шендерович «раскрытие еврейских псевдонимов».

Мастер-класс тривиализации фашизма проводит Ю.Самодуров: «Приход фашизма в Москву — это такое событие, что происходит без официального объявления властей: «фашизм пришел». Люди чувствуют этот приход сами и по-разному. Лично для меня визуальным маркером, знаком прихода фашизма является запрет букинистов на Арбате (последнего места, где они в центре города оставались). Для кого-то маркером прихода фашизма в Москву, стало и было, видимо, какое-то другое событие. И я был бы благодарен тем читателям, которые бы написали, что именно оказалось для Вас лично тем маркером, когда Вы почувствовали и решили и можете сказать, что фашизм пришел в Москву?».

На это незатейливое предложение реагирует А.Мальгин и идет дальше – называет точную дату наступления фашизма в России: «Не знаю, кто как, но я именно 28 декабря 2012 года окончательно понял: в страну пришел фашизм. Надолго, возможно, на десятилетия» (в связи с принятием «закона Димы Яковлева» - авт.).

Тем не менее, задача переноса образа фашиста с одного лица на другое сложна, что и признает М.Ганапольский: «Вот так и живём: когда война с ближайшим соседом, то всё непросто – он ведь не фашист, этот сосед. Для того, чтобы считать его фашистом, особые усилия важны».

Уравнивание фашизма и коммунизма (сталинизма, большевизма)

Разобранная выше незаконченная либералами концепция «советского фашизма» подразумевает восстановление СССР и роли «руководящей и направляющей силы», все попытки указать на которую упираются, как правило, во В.Путина.

Поскольку антикоммунизм либералов считается естественным и в доказательствах не нуждается, то особого рассмотрения требует их деятельность по уравниванию фашизма и коммунизма, и, главное, понимание ее задач.

Во-первых, следует отметить, что никакого единства взглядов, а, главное, общего понимания идеологии-«врага» у либералов нет. Так, например, К.Собчак заявляет, что, «Пока не будет осуждён сталинизм, не будет движения у России к демократии…». Иными словами, с точки зрения К.Собчак, сталинизм в России, несмотря на решения ХХ съезда КПСС и решения перестроечных времен, до сих пор не осужден. М. Гельман при этом считает следующее: «Знаете, интересно получилось, что сталинизм – это эпоха, а ленинизм – это корпус идей. Ленинизм – это набор иногда каких-то человеконенавистнических, иногда, наоборот, авангардно глядящих в будущее идей». Таким образом, с точки зрения М.Гельмана, К.Собчак требует осудить не идеологию, а эпоху. Н.Сванидзе при этом заявляет «об опасности моральной реабилитации Иосифа Сталина», т.к. «это оскорбит миллионы людей, приведет к расколу в общественном мнении». Из чего следует, что И.Сталин все-таки был осужден, хотя бы морально, раз Н.Сванидзе говорит о «моральной реабилитации».

Е.Ихлов вообще вводит в оборот «советизм»: «Исходя из этого я отнёс поздний советизм к разновидности «левого фашизма». «Советизмом» я называю ту идеологию, которая в середине двадцатых годов почти окончательно вытеснила большевизм в качестве государственной идеологии Советского Союза. Советизм — это смесь вульгаризированного марксизма, фрагментарного ленинизма, с обломками царистского империализма и панславизма». Говоря же о сходстве фашизма и коммунизма, он находит у них следующий общий стержень: «Если коммунизм – это сверхрадикальная форма идеологии Просвещения, то фашизм – сверхрадикальная форма реакционно-романтического отрицания Просвещения. Вместо утопизма Мора и Руссо, утопизм графа де Местра».

Н.Сванидзе: «Они стоили друг друга, два хищных тоталитарных режима. Один — цинично прямолинеен. Другой — ханжески лжив. Один уничтожал людей по национальному признаку, другой — по социально-классовому. Ни один из них не лучше другого. Слово «лучше» здесь вообще не употребимо. Как говаривал Сталин, «оба хуже».
Только нацизм проиграл Вторую мировую войну и был официально осужден мировым сообществом, а коммунизм — не книжный, т. е. утопический, а реальный, т. е. преступный — проиграл только холодную войну, и потому мировому сообществу не представилась возможность его официально осудить».

Б.Акунин: «И ведь не то чтоб я испытывал хоть какую-то симпатию к коммунистам 30-х годов. Если сравнивать их с фашистами, последние, конечно, хуже, но это вовсе не означает, что первые лучше».

Е.Ихлов еще более усложняет задачу для «суда над коммунизмом», предлагая различные его формы: «Разумеется, формы фашизма отличались так же, как и различные формы коммунизма – советский, польский, китайский, вьетнамский, кубинский и кампучийский».

Интересную попытку разделить фашизм и гитлеризм (по аналогии с коммунизмом и сталинизмом) предпринял А.Троицкий: «В этом году 70 лет исполняется не только славной победе над гитлеризмом (фашизм, к сожалению, ещё далеко не побеждён), но и ядерной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки». С ним согласен Н.Белых: «Советский Союз победил не фашизм, а только фашистскую Германию, поскольку фашистские и националистические идеи до сих пор живы в российском обществе».

А.Чубайс видит опасность коммунизма не только в прошлом, но и в будущем: «Коммунизм и фашизм - два главных политических риска для России на следующие 20 лет, так же, как они были в течение последних 20 лет».

Еще один способ уравнять коммунизм и фашизм – предстать жертвой и того, и другого. К.Собчак: «Я ненавижу фашизм и сталинизм. Моя семья пострадала и от одного режима, и от другого».

Тема суда над сталинизмом как-то «естественно» для либералов эволюционирует в тему суда над «путинским режимом». В.Шендерович: «Для будущего трибунала нужна аккуратная фиксация всей преступной лжи, которая идет со стороны России. Причем слово «преступной» здесь несет абсолютно реальную нагрузку. (…) То, что делает сегодня российское федеральное телевидение, это — преступление без всяких метафор. Это прямая связь между ложью Первого канала и тем мальчиком из российской глубинки, который после этого пошел воевать на Донбасс и там погиб. Поэтому — жесткая фиксация этих преступлений, правдивая информация и пресечение попыток на волне военной эйфории узурпировать патриотическую тему».

День Победы

В апреле 2007 года проживающим в ЕС русским стало понятно, что Победа над фашизмом больше не является общеевропейской ценностью. После того, как правительство эстонского либерала А.Ансипа снесло в Таллине «Бронзового солдата» и устроило русский погром – «бронзовую ночь», а Европа благополучно отмолчалась. Этому варварскому акту, цинично проведенному в нарушение Женевской конвенции, предшествовала довольно бурная дискуссия в обществе на тему о том, какие же смыслы несет «Бронзовый солдат» - является ли он памятником Победы над фашизмом или он символизирует «советскую оккупацию» (спектр дискуссии был гораздо шире). Впрочем, надо признать, что атака на Победу началась задолго до этого.

Высокую ценность Дня Победы для всех народов России либералы признают практически безоговорочно: так, согласно М.Гельману, «День окончания войны, День Победы над гитлеровской Германией, еще недавно - единственный день, когда люди разных взглядов, возрастов, национальностей чувствовали себя одним целым». В отношении Дня Победы, в отличие от борьбы за монополию на антифашизм, либералы понимают, что тут их шансы «приватизировать» Победу ничтожны. Поэтому их атаки на этот поистине «день всенародного единства» имеют, по меньшей мере, два направления: обвинения «власти» в монополизации Победы и тривиализация Победы в самом широком смысле – начиная с «переписывания истории» до «посева» сомнений в том, а стоило ли вообще побеждать фашизм.

Характерный пример обвинений в монополизации Дня Победы «властью» находим у Л.Шлосберга: «Российское государство решило украсть смысл Дня Победы и подменить его другим смыслом – лживым и бесчестным. Российское государство решило стать участником Великой Отечественной войны – десятилетия спустя, когда в руководстве страны не осталось ни одного фронтовика. (…) Российское государство нагло поставило знак равенства между Великой Отечественной войной и преступными войнами XXI века, которые само же и начало. Российское государство пытается прикрыть и оправдать свои преступления Великой Победой народа 1945 года. В государственной системе России и около поселились гопники, ведущие и обслуживающие совсем другие войны, с необычайной легкостью бросающиеся словом «фашизм». Оппоненты Российской Федерации в любых политических конфликтах теперь называются «фашистами». Тот, кто не согласен с политикой Российской Федерации в международной сфере, теперь называется «фашистом». Союзники СССР в борьбе с фашизмом, вместе с нашей страной, вместе с нашим народом выстрадавшие Великую Победу и принесшие на алтарь свои жертвы, теперь называются «фашистами». Тот, кто выступает за мир против войны, если эту войну ведет Российская Федерация, теперь называется «фашистом».

В выводе, который делает Л. Шлосберг, отчетливо видны выученные уроки прибалтийских друзей российских либералов, специалистов по «оккупациям»: «У этого государства нет своих святых, только грешники. И святых решили украсть у другого поколения. У тех, кто сраму не имут. У тех, кто уже не может защитить себя, своё имя и славу. Это – политическая оккупация Памяти».

Размывание смыслов Победы проводится в технике «окна Овертона». Так, например, показательным является название статьи В.Александрова «Победу в какой войне отмечает Россия?». Автор начинает свой текст так: «Россия отмечает День Победы 9 мая — для большинства россиян это столь естественно, что они даже не задумываются о том, что выбор этой даты является довольно спорным». И продолжает: «Вклад Советского Союза в Победу был, безусловно, велик, но он не одолел (и не смог бы одолеть) нацистскую Германию и её союзников в одиночку. Использование вместо термина «Вторая мировая война» термина «Великая Отечественная война» позволило советской пропаганде заретушировать роль союзников в разгроме нацизма, представить её второстепенной».

Но настоящее открытие В. Александрова (подобных «открытий» в формате «переписывания истории» очень много) впереди: «Необходимо также принять во внимание, что значительное число русских людей в той войне воевало на стороне «оси» в рядах Русской освободительной армии и ряда других воинских формирований. Своей целью они видели свержение советского строя и восстановление исторической России. (…) В то же самое время другая часть русского народа под знаменами Советской армии билась против нацизма, но и против таких же русских людей, защищая при этом антирусское и антироссийское советское государство. То есть, на фоне Второй мировой войны русский народ пережил ещё одну гражданскую войну, однако гражданская война не может быть отечественной!».

Интересен количественный подход В.Александрова: на стороне РОА воевало «значительное число русских людей», а СССР защищала «другая (видимо, оставшаяся – авт.) часть русского народа». Также принципиально важно утверждение о том, что советское государство было «антирусским и антироссийским»; данное утверждение объясняет, почему либералы отказались от конструирования «русского фашизма» в пользу «советского фашизма».

В.Александрову вторит А.Кох – уже про Украину: «И как тут праздновать День Победы? Победы кого над кем? Ведь для Украины это в определенном смысле была победа в гражданской войне! Победа одних украинцев над другими... Можно ли это праздновать? И если да, то как? Замечу, что в России (и даже в СССР!) не празднуют победу в Гражданской войне. А чем, казалось бы, не праздник? 14 ноября 1920 года линкор «Корнилов», с бароном Врангелем на борту, последним покинул бухту Севастополя…».

Российских либералов, как представляется авторам, характеризует тяга к концептуальным построениям ad hoc, без оглядки на их возможную прецедентность и взаимосвязь с другими концептуальными построениями. Так, если допустить справедливость «открытия» В.Александрова, то события 1944 года в Эстонии тоже следует воспринимать как «гражданскую войну», поскольку в битве за Синимяеские высоты (ныне традиционное место сбора фашистов в июле) сошлись среди прочих войск Эстонский стрелковый корпус, с одной стороны, и 20 Эстонская дивизия Ваффен-СС – с другой. А значит, ни о какой «второй оккупации» не может быть и речи, это – «гражданская война». Тем не менее, именно на теории «второй оккупации» построена нынешняя государственность Эстонии, а эстонские фашисты, как будет показано ниже – лучшие друзья современных российских либералов.

Разбирая «несистемную оппозицию» как систему, следует отметить крайне низкую степень идейной связности элементов системы. Выше, как было показано, В.Александров практически реабилитирует РОА, т.к. занимались ее бойцы благородным делом – бились с «антирусским и антироссийским советским государством». Задача этой реабилитации – вывод из оборота Великой Отечественной Войны, тривиализация Победы. Но при решении другой задачи – порочении ополченцев ДНР и ЛНР, - отношение к РОА кардинально меняется. Так, комментируя темы школьных сочинений, предложенные на конкурс в Алтайском крае, «Гордое имя – «ватник», «Мы – не «колорады». Мы – потомки дедов и отцов с Георгиевскими крестами!», А.Носик пишет: «Тут просто достаточно знать отечественную историю, чтобы понять уже наконец, откуда все эти гордые ватники взялись на нашу голову. Дело в том, что с окончанием Гражданской войны традиция награждения кого бы то ни было в России георгиевскими крестами прекратилась на полных 70 лет. Так что в годы Великой Отечественной войны георгиевских крестов не получил ни один советский солдат. Зато их получали военнослужащие Русского корпуса, входившего в состав сперва Вермахта, а с 1944 года — Русской освободительной армии под командованием генерала Власова. Если вдуматься, нет ничего удивительного в том, что потомки таких «отцов и дедов» (а повоевать под знамёнами Власова успели около 800.000 человек) сегодня разделяют все человеконенавистнические лозунги, обильно льющиеся нам на голову из зомбоящика. Просто раньше они об этом стеснялись говорить вслух».

Поскольку центральным событием Дня Победы является парад, а в связи с 70-летием Победы парад был особенно масштабным, то, разумеется, что он удостоился отдельных нападок. В частности, от А.Пионтковского: «Моментом истины в российско-китайских отношениях стал Парад Победы в Москве 9 мая 2015 года. Беспрецедентным триумфальным маршем по Красной площади перед Председателем Си, его очаровательной супругой Пен и сопровождавшим их нашим маленьким Пу прошли представители трех родов войск КНР – армии, авиации и флота. Казалось бы, какая великолепная картинка для миллиарда патриотических китайских телезрителей. Но все официальные китайские СМИ дружно проигнорировали московский парад 9 мая, что было настолько неожиданно, что в китайской блогосфере развернулась по этому поводу оживленная дискуссия. Итоги ее авторитетно подвела в своей редакционной статье главная газета многомиллионной Народно-Освободительной Армии Китая «Цзефанцзюнь бао». Китайские военные идеологи разъяснили, что Председатель Си вел во время своего визита в Москву очень важные для Китая переговоры с северными варварами, но это вовсе не значит, что китайскому телевидению следовало бы демонстрировать его на параде сидящим «вместе с жуликами».

Парад в честь 70-летия Победы до размеров национальной трагедии возвел И.Яковенко: «Накануне 70-летия Победы одной из главных тем и главных настроений в российских СМИ и в выступлениях политиков и экспертов стала не память о подвигах, а обида. Обида на коллективный Запад, лидеры которого не приедут. Россия поджимает дрожащие от обиды губы и срывающимся голосом кричит Западу: ты ж на меня тогда напал, я ж тебя тогда победила, и тем самым освободила! А теперь что? Забыл?! И тут же, утерев слезы обиды, Россия поворачивается к Западу задом, и, задрав подол, показывает своему вечному обидчику дряблые ягодицы, обтянутые несвежим бельем. «И не очень-то и хотелось», - гордо объявляет отчизна, устремив свой взор на Восток, где расположена наша главная стратегическая надежда и ориентир – КНДР. Лидер, которой, правда, тоже, оказывается, не приедет. Ну и ладно, не очень-то и хотелось. «Буду пить, петь и праздновать одна!», - с горькой вдовьей гордостью, завернувшись в сарафан георгиевской расцветки, заявляет Россия».

Вместе с тем окончательно порвать с Победой либералы не решаются. Так, после истории со скандальным опросом в передаче «Дилетанты» о том, стоило ли защищать Ленинград, телеканал «Дождь» обратился к своим зрителям со следующим заявлением: «Нам очевидно, что против нас развязана кампания. Наши недоброжелатели пытаются приписать нам мысли и взгляды, которые не имеют к нам никакого отношения. Вы, конечно, знаете, что ДОЖДЬ всегда последовательно осуждал фашизм и боролся с попытками его оправдать. Мы трепетно и бережно относимся как к ветеранам, так и к памяти погибших в Великой Отечественной войне. Гуманизм является одной из важнейших ценностей для нашего телеканала. Мы надеемся, что наши зрители понимают, что обвинения, которые выдвинуты в наш адрес, надуманны. Опрос, предложенный авторами программы «Дилетанты», не ставил целью кого-либо оскорбить».

С точки зрения приведенной выше конструкции «советского фашизма» День Победы также неудобен, т.к. является одновременно как днем памяти трагедии, так и днем триумфа – воистину «праздник со слезами на глазах». Для нужд «советского фашизма» нужен день капитуляции России в «холодной войне» по аналогии с днем окончания Гражданской войны, который предлагает А.Кох.

Тревожная мысль авторов состоит в том, что День Победы стал для современной России своеобразным «нациетворящим элементом». Это выражение принадлежит патриарху украинского национализма Л.Гузару, и применительно к Украине он говорит о «голодоморе». Точно так же «нациетворящим элементом» для стран Прибалтики является «оккупация». Из знаменитого выражения В.Путина «Самый большой националист в России – это я» ^[15] следует, для современной России актуально выстраивание нового национализма, естественным стержнем которого видится как раз День Победы. «Строящийся» национализм – явление не такое редкое; как справедливо отметил К.Крылов «Национализм каждого народа всякий раз — и не всегда единократно! - создаётся в каком-то смысле заново» ^{[16, c.4]}. И в этом контексте День Победы начинает нести новую нагрузку, а значит, становится более уязвимым.

Характерно, что не только День Победы, но и вообще победы России, в том числе и в спорте, воспринимаются либералами негативно. Характерным примером является статья В.Шендеровича «Путин и девочка на коньках», в которой он художественными средствами сравнил сочинскую Олимпиаду с берлинской, «фашистской» Олимпиадой 1936 года. В более поздней публикации он дал такую оценку Олимпиаде: «К сожалению, общественная деградация достигла больших масштабов, население зомбировано пятнадцатилетием Путина, оно отравлено телевидением. С этой точки зрения Путин может праздновать победу. С другой стороны, это пиррова победа, если говорить об исторических последствиях. Олимпиада состоялась. Все, что можно было своровать, они своровали. Всю пенку пафосную, которую можно было снять, они сняли. В этом смысле все удачно». Логику сравнений продолжил Г.Каспаров: «Сложно понять, почему Международный олимпийский комитет решил увековечить факельную эстафету огня вместе с другими новшествами, введенными нацистской пропагандой на Берлинских играх 1936 года».

Поддержал В.Шендеровича и А.Венедиктов, сказав, что «Я посмотрел этот блог и могу сказать, что лично я в нем ничего фашистского не увидел. Радиостанция «Эхо Москвы» извиняться за него не будет. К тому же это авторский текст Шендеровича, который размещен только на сайте, в его блоге».

При этом о редакционной политике «Эха Москвы» можно судить и по следующему факту, сообщенному Е.Ихловым: ««Эхо Москвы» отказало Каспарову в публикации поста в его персональном блоге из-за того, что там содержалось определение путинского режима как фашистского».

«Культ личности» Путина

Президент России В.Путин видится либералам не только главным злом (процесс его демонизации идет постоянно), но и главной «скрепой» современной российской государственности: убери Путина – и все развалится, поскольку страна управляется «в ручном режиме». Поскольку процесс это многомерный, то рассмотрим только те факторы, которые имеют отношение к заявленной теме. Во-первых, В.Путин ассоциируется в модели «советского фашизма» не с В.Лениным, т.е. не с харизматичным вождем, а с И.Сталиным – «хитрым и жестоким аппаратчиком», замкнувшим все управление страной на себя. Такой точки зрения придерживается, например, А.Навальный: «Нужно отдавать себе отчет: с большой долей вероятности следующий большой постпутинский кризис России может привести к тому, что Россия просто к чертовой матери развалится. Путин создал страну, которая держится только на нем. Нынешняя Чечня, которую мы вооружили, позволив создать шариатскую армию, как только Путина не станет, отделится в один миг, и у нас рядом возникнет бандитское государство типа ISIS».

О том же говорит Г.Каспаров: «Кремль, наконец, сбросил мешавший ему долгое время фиговый листок в виде Конституции, прав человека и остальных атрибутов Западной цивилизации, зафиксировав установление в стране персонифицированной фашистской диктатуры. Личная присяга Путину, принесенная на днях кадыпрвскими боевиками, как по сути, так и по форме является наглядной тому демонстрацией».

При этом в харизме собственно вождя, как уже было указано, либералы В.Путину отказывают. Так, С.Белковский пишет: «Попробуем представить себе Владимира Путина, выходящего к пятисоттысячной толпе и бросающего в нее: «Вы готовы умереть за меня и Россию?» А в ответ — колыхание восторга и неистовый рев. Представили? Не выходит? То-то же». Явно в ту же точку метит и Н.Белых: «Сейчас то время, когда требуются лидеры, которые будут говорить не «вперед», а «за мной». По его мнению, не В.Путин ведет массы, а массы идут за ним: «"Все для государства, ничего вне государств" - вы думаете, это сказал кто-то из лидеров "Единой России"? Но автор этих слов - фашистский филосов Жентилью " В единстве наша сила" - один из главных фашистских лозунгов. Они хотят ходить строем, искать кругом шпионов, назначать неугодных "фашистами", хором петь сталинский гимн. Все это и есть обыкновенный фашизм. Им нужен фюрер. Он олицетворение великой державы....Их идеология проста - "вместе с президентом". Это и есть обыкновенный фашизм".

С «аппаратной» ролью В.Путина согласен и Е.Ихлов: «Занудные кремлевские разговоры о том, что президент РФ — всего лишь наемный менеджер с фиксированным сроком контракта, глубоко и далеко не случайны. Как показывает беспристрастный небжезинский анализ, Владимир Путин и в самом деле не считает себя Хозяином Земли Русской. А считает — управляющим большим поместьем». Однако Е. Ихлов полагает, что политика этого «управляющего» - не разжигание, а методическое выстраивание русского ультранацинализма. Так, обращая внимание на высказывание В.Путина о том, что «никому никогда не удавалось и не удастся перекодировать Россию», Е.Ихлов утверждает: «Если бы эти слова произнёс невежественный националист-популист, они заслуживали бы только издёвки, что и сделали в отклик многие либеральные обозреватели. Но в устах Путина они выдают значительно более глубокую интригу. И они обречены быть не просто ещё одним манифестом позднего путинизма, ещё одним кирпичиком в стену государственного мифа о русофобии Запада, они развивают этот миф в довольно подлом направлении. Ибо они очевидно, хоть и скрытно противопоставляют этнических русских другим народам Российской Федерации. И если бы дело обстояло иначе, я бы не тратил на это высказывание ни своего времени, ни времени своих читателей. Прежде всего, отметим, что социокультурной перекодировке в Российской Федерации подвергаются все этносы, кроме русских – путём последовательной русификации. Начиная с единственного государственного языка, с законодательного запрета на иную, не кириллическую графику для остальных национальных письменностей, перелицовывания всех имён на русский формат: имя, отчество в русской форме и русифицированная форма фамилии. Затем идёт единый образовательный стандарт, особенно унифицированные исторические, обществоведческие и литературоведческие учебники. История вновь подаётся как телеологически (целеполаганием) оправданное строительство русского централизованного государства. Другими словами, русской самодержавной империи».

Как видно, Е. Ихлов примеривает к В.Путину все три основные маркера фашизма – «националист-популист» и «восстановитель» «русской самодержавной империи», т.е. проводник палингенезиса. А западная русофобия – это «государственный миф».

Довольно часты сравнения В.Путина с Гитлером. М.Гельман: «Так же как Гитлер, нынешние власти борются с современным искусством. Так же беззастенчиво и массировано промывают людям мозги. Нет, конечно, Путин лучше Гитлера. И своим оппонентам он разрешает покинуть страну, а не истребляет в лагерях. Он не фанатик. Путин не антисемит. В остальном же просто пугающие совпадения. Они хотят сделать 9 мая кульминацией, финальным аккордом в превращении России в тоталитарную страну, готовящуюся к войне».

А.Носик: «Внутри страны — пятая колонна, национал-предатели. Насчет национал-предателей: есть придурки в интернете, которые спорят, откуда Путин мог это взять. (…) Национал-предатели, «национал-ферретер» — это из «Майн Кампф» Адольфа Гитлера. Других изданных и продаваемых сегодня источников, где можно вычитать это выражение, не существует».

Не совсем согласен с таким сравнением А.Мальгин: «Сейчас принято сравнивать Путина с Гитлером. Но я вижу мало сходства. Если приглядеться, путинская доктрина и путинский режим имеют гораздо больше общего с итальянским фашизмом, чем с германским национал-социализмом». Обращает внимание, однако, использованное им «принято», т.е. сравнение В.Путина с Гитлером является, по его мнению, нормальным.

Как отмечалось выше, прямо называть В.Путина «фашистом» при этом берутся немногие, гораздо чаще ставится знак равенства между «путинским режимом» и «фашистским режимом». «Чемпион мира по шахматам Гарри Каспаров назвал Путина «фашистом», разрушающим российскую демократию при тихой поддержке Запада».

Lebensraum или «собирание земель»?

Интересно, что такой вторичный признак «советского» фашизма, как наличие в дискурсе понятия Lebensraum, у либералов встречается редко. Присоединив к себе Крым, Россия не «расширила свое жизненное пространство», а «вернула/захватила Крым». В ходу также «собирание земель».

В.Шендерович: «Путин все еще пытается остаться полновластным правителем здесь и укрепиться здесь в такой вот замечательной роли строителя Новороссии, собирателя русских земель, отца народов и так далее».

М.Ходорковский: «Я уже говорил о том, что «собирание земель», сиречь присоединение территорий – достаточно средневековый путь к счастью: можно сделать человеческую жизнь на уже имеющихся землях, а можно выбрать экспансию и вместо интенсивного роста выбрать экстенсивный, территориальный. И гордиться этим, натравливая одну часть общества на другую».

Б.Акунин: «Да, благодаря крымской авантюре Путин обеспечил себе пожизненную власть. Приговорил себя к ней. Теперь он просто побоится уходить в отставку. Но только пожизненность эта вряд ли окажется длинной. И закончится она известно чем. Когда нет легального механизма смены обанкротившегося режима, включаются механизмы революционные».

С «собирателем земель» не согласен К.Боровой: «Я не думаю, что Путин остановится на Украине. Я думаю, что он хочет дойти до самого Брюсселя. Поэтому либо Путин будет остановлен в Москве, либо он продолжит свое наступление до Брюсселя и дальше».

А.Навальный высказывается менее определенно: «Никакой большой идеи за действиями Путина я не вижу. Было понятно, что многие люди у нас испытывают ностальгию по Советскому Союзу, что многие были бы рады увеличению территории страны».

М.Кантор: «Оправдали Первую мировую войну, которую прежде было принято считать империалистической войной. Теперь империалистической войной гордятся. Единственной концепцией, сменившей социалистическую доктрину - оказалась концепция империалистическая, националистическая и геополитическая. Империя, «русский мир», интересы жизненного пространства нации, единство народа с государством, а государства с лидером - такова трансформация на территории Советского Союза».

«Кремлевская пропаганда»

«Кремлевская пропаганда» является устойчивым штампом в лексиконе либералов, редко, однако, персонифицируемым. Действительно, министерства пропаганды в России нет, как нет и такого яркого пропагандиста, как Й.Геббельс. Самый известный случай персонификации – скандирование Л.Пономаревым, Е.Чириковой и Л.Шибановой: «Вы – сурковская пропаганда!». В основном же употребляются в уничижительном смысле «все эти киселевы и соловьевы» и т.п., а то и вовсе безымянные пропагандисты.

М.Ганапольский, говоря о «разжигателях войны» на Украине Э.Лимонове и С.Удальцове, не отказывает им в определенной идейности: «Но эти двое искренни и не лгут, поэтому они менее отвратительны. А вот все предыдущие – это особая каста «стоящих за спинами». Как и те триста «журналистов», которые практически секретно награждены высокими правительственными наградами «за Крым». Именно они разжигали, провоцировали, лгали и манипулировали, прославляя эту войну».

К.Боровой считает «кремлевскую пропаганду» преемственной по отношению к советской: «Все, что думают об украинцах россияне, можно прочесть в контролируемых властью газетах, а также увидеть по ТВ. Это очень мощная и агрессивная пропагандистская кампания советского типа. (…) Сегодня в России идет мощнейшая пропагандистская кампания. Сознание людей отравлено. Основная масса людей пребывает либо в состоянии загипнотизированности, отравленности сознания, либо просто испытывают страх, поскольку реконструирована советская сталинская система безопасности. Люди кошмарно запуганы».

PAX RUSSICA VS PAX AMERICANA

«Государственный миф о русофобии Запада»

Как уже было показано, недодуманный либералами «советский фашизм», который пытается установить «путинский режим», обнаруживает в себе неустранимое противоречие с «фашизмом» вообще – отсутствие ультранационализма. Само понятие «советский фашизм» апеллирует к «многонациональной общности – советскому народу». Такой общности в образе врага не могут противостоять отдельно эстонцы, грузины или французы – такой общности может противостоять только «Запад» или «американцы» - вне привязки к своей этничности. Соответственно, фактор ультранационализма в конструкции «советского фашизма» как бы поднимается на ступеньку вверх, в старшую по иерархии систему: PaxAmericanaversusPaxRussica, или более привычный Русский мир. Первый, соответственно, мирный и цивилизованный, второй – дикий и агрессивный.

О «государственном мифе о русофобии Запада» пишет А.Пионтковский: «Похоже, что Запад раздражает нас самим фактом своего существования. Мы воспринимаем его как экономический, информационный, духовный вызов. Мы постоянно убеждаем себя в имманентной враждебности и злонамеренности Запада к России, потому что это льстит нашему самолюбию и легче объясняет наши неудачи и провалы. Этот подростковый комплекс притяжения и обиды стал архетипом русского политического сознания».

А. Пионтковский также бьет в еще одну узловую точку фашизма – палингенезис. В данном случае в ту его составляющую, которая «отвечает» за возрождение величия «золотого века»: «Но не случайно мы так много говорим о своей уникальной и высочайшей духовности, противопоставляя ее меркантилизму упаднического Запада. Мало нам материального благополучия. Величия, величия и еще раз величия жаждет российская политическая «элита»! (…) Для этого достаточно объявить себя любимых средоточием мировой духовности, чистоты, гуманизма и справедливости. Сияющим Храмом на горе и Шамбалой одновременно, осажденными со всех сторон объединенными силами глобализма, атлантизма, фашизма, жидомасонства, сатанизма и ваххабизма. Возбужденное состояние российской политической «элиты», жаждущей величия или, на худой конец, причастности к какому-нибудь желательно антиамериканскому величию, порождает евразийские фантазмы и выливается в назойливое заискивающее прилипание к нашему гигантскому восточному соседу. (…) Китайцы, кстати, все это прекрасно понимают и поэтому относятся к российским спорадическим заигрываниям скептически и с неизбежной дозой снисходительного и высокомерного презрения».

Как видно, А. Пионтковский расширяет таким образом западную русофобию до глобальной, прибавляя к западным русофобам китайских.

Совсем с другого угла к теме русофобии подходит в одноименном тексте И.Яковенко, и предлагает: «Прежде чем выяснять, почему НАС не любят ОНИ, есть смысл понять, за что мы сами не любим себя. Вопреки патриотическим клише, явление автоэтнофобии не является чисто русским. В недавнем прошлом была распространена, например, еврейская «самоненависть», наиболее известный и наиболее уродливый пример которой – творчество Отто Вейнингера, а наиболее мягкий и противоречивый – метания Генриха Гейне между немецкой и еврейской идентичностью».

Приводя впечатляющий каталог цитат классиков от Пушкина до Довлатова о нелюбви русских к России и русским, И. Яковенко делает совершенно нелогичный вывод о том, что «недостаток фундаментальной самокритики русских компенсируется внешней критикой, возможно, порой и избыточной». Какой же именно самокритики не хватает русским? По мнению И. Яковенко «В России не нашлось своего Карла Ясперса, который бы так же фундаментально, глубоко и мощно обосновал тезис об экзистенциальной вине русских за сталинизм, как Ясперс растолковал немцам их экзистенциальную коллективную ответственность за Гитлера».

Вывод, который делает И. Яковенко, тоже ad hoc: «Русофобия так же неискоренима как антисемитизм, как полонофобия, романофобия или германофобия. Так не будет никогда, чтобы все друг друга любили. Но русофобию, как и любую другую фобию можно уменьшить настолько, чтобы она перестала быть явлениям. Для этого необходимы две вещи. Всего две. Первое, надо перестать гадить соседям, дальним и ближним. На примере Украины можно увидеть как мгновенно, буквально на пустом месте возникла русофобия там, где ее сроду не было. И создал ее на этом самом пустом месте, фактически из ничего, один человек, Путин. Так что русофобия – вещь вполне рукотворная и творец ее известен».

Опять не просчитаны последствия данного концептуального построения в границах старшей системы: получается, что все вековые труды украинских ультранационалистов были напрасны, т.к. до В.Путина русофобии на Украине не было вовсе.

Ю.Латынина: «Правда, если приглядеться к ненавидящему нас Западу, то оказывается, что уехавший в США Сергей Брин становится миллиардером, а уехавший в Норвегию Александр Рыбак — кумиром норвежской публики. И что наши пламенные борцы с врагами из-за рубежа дома покупают в Лондоне, у британских врагов, которые нагло обвиняют нас в смерти Литвиненко, а компании регистрируют во враждебной нам Швейцарии, снявшей арест со счетов Ходорковского. Фашизм — это пропаганда исключительности собственной нации, которую хотят сжить со света другие нации. А уж кем ты называешь при этом другие нации — «жидами», «недочеловеками» или «фашистами», — вопрос обстоятельств».

Е. Альбац: «Люди, которые кричат про то, что США воюют с Россией, они при этом пользуются айфонами».

А.Навальный: ««Важно во время выборов говорить о реальных проблемах, а не о воображаемых вещах, таких как фашисты и геи в Европе, которые атакуют Россию».

Е.Ихлов: «Путинизм приближается к фашизму каждый день. Это его внутренняя логика. Даже если глава режима сам притормаживает процесс, видя в какие бездны его затаскивают. Но недавно он сделал ещё один шаг в средневековье, когда окончательно погрузил внешнюю политику в область мистики. Я имею в виду сакральный довод в обоснование аннексии Крымского полуострова и стремительно насаждаемый миф о вечной русофобии Запада, его якобы извечной вражде к «Русской цивилизации». Это – уже настоящее Средневековье, возвращение к войнам за Гроб Господень и насаждаемых в Московском царстве страхе и ненависти перед Европой».

«Агрессивность» России и Русского мира

«Агрессивность» России и Русского мира также является важной темой для российских либералов.

Так, И. Яковенко пишет: «Итак, вот он «Русский мир», голосит как прищемленный устами одного из своих проповедников: «Россия предстала перед всем миром как сильная военная держава, обладающая сверхсовременным оружием (смотрим на «Армату»), несокрушимым героическим боевым духом (смотрим на Моторолу на параде в Донецке), и уверенностью в святости своего дела (смотрим на то, как Шойгу крестится, проходя под иконой Спаса на одноименной башне)». Конец цитаты. (…) Понятие «Русский мир» для Украины, да и для значительной части остального человечества, сегодня заполняется не Чайковским и Менделеевым, а Моторолой, Гиви и Хирургом, его смыслы формулируются не Бердяевым и Сахаровым, а депутатом Железняком и писателем Прохановым. И, в конечном счете, главой и демиургом этого всецело вымышленного, воображенного «Русского мира», — Владимиром Путиным. Поэтому сегодня реальное значение понятия «Русский мир», вне зависимости от того, какой смысл хотел бы вложить в это понятие каждый из нас, — все больше сближается с понятием «фашизм».

М.Кантор о современной России: «Советский Союз перестал существовать. Братства многонациональной семьи на бывшей территории СССР уже не существует. Напротив, последовательно идут жестокие войны между нациями и былыми братскими республиками. Это войны националистические».

А.Пионтковский: «Партайгеноссе Захар (Прилепин – авт.) и его молодые друзья, эти спустившиеся, по уверению внука Молотова-Риббентропа, с Карпатских гор истинные арийцы, беспощадные к врагам Русского Мира, завершат начатое фюрером великой Германии дело окончательного решения национал-предательского вопроса. (…) Но сами предпочитают сражаться исключительно в комфортных телевизионных шоу и литературных салонах. Ну и теперь еще, лихо расправляясь в клипах с безоружными национал-предателями. Смерть на миру красна для каких-то других русских, но только не для путиных и прилепиных, вождей и идеологов Русского Мира».

Н.Сванидзе: «Если система не изменится, любой, кто придет на смену Путину, станет авторитарным правителем и будет проводить имперскую политику. Может, немного иную, но все равно имперскую. Путин, несомненно, уловил постимперский синдром, которым болеют россияне. Свидетельство тому высочайший рейтинг президента. Подобного синдрома нет у украинцев, грузин, белорусов, эстонцев, поляков, чехов и других народов, входивших в СССР или социалистический блок. Постимперский синдром – отличительная черта именно россиян. И опасен он не только для соседних государств, но, в первую очередь, для самой России».

Ю.Латынина: «Уже полгода, как со времени победы Майдана российские официальные власти, депутаты и телекомментаторы открыли существование особой «русской культуры», которая противостоит европейской бездуховности. Ничего нового они, собственно, не выдумали. Еще Гитлер в «Майн Кампф» противопоставлял суровую нордическую культуру текущему европейскому разврату и бездуховности. Это обычный прием фашизма: под предлогом освобождения нации от «чуждой культуры» освободить ее от всякой культуры вообще и погрузить во времена и привычки варварства. В связи с этим: что же такое эта особая «русская культура»? Под лозунгом «Возврата к великой русской культуре» в стремительно фашизирующемся обществе нам предлагают считать исконно русскими хамство, пьянство и бескультурье. Нам внушают, что исконно русское — это пить, рубить головы и брать взятки. А все остальное, мол, гнилой Запад».

Е.Альбац: «Мы также знаем, что именно власть раскручивала первые Русские марши, таким образом пытаясь показать всему миру, что Путин – это единственный, кто может сдерживать этих необузданных варваров, этих русских медведей, которые сейчас полчищами пойдут на Европу». У нее же: «Да, и постоянные разговоры и второй посыл этого антимайдана, что Америка воюет с Россией. Это абсолютно разрушительная идеология. Эти десятки тысяч людей собрались, чтобы кому-то угрожать, кого-то хулить, кого-то обливать грязью. Несли все эти плакаты и так далее. Это не несет никакого позитива. В этом нет никакой позитивной созидательной какой-либо энергетики. И вот это происходит в центре Москвы, в центре столицы. Большой европейской страны, цитируя Путина Владимира Владимировича. И вот эта толпа, она не способна ничего создать. Она способна только разрушить и вот это разрушение, энергию разрушения Кремль поддерживает».

«Агрессивность» России и Русского мира зачастую подается как личная «технологичность» В.Путина, мотивированная жаждой власти. А.Навальный: «Вся история различных правителей – это история о том, как они для поднятия своей популярности начинали войны. Это касается не только каких-то ужасных тиранов, в демократических странах та же картина. Например, США, которые, в случае чего, могут разбомбить какую-нибудь Албанию, чтобы поддержать рейтинг Клинтона и отвлечь внимание от скандалов. Это просто факт мировой истории. И сейчас Путин применил технологию, в которой нет ничего нового. Он отвлекает всех нас от внутренних проблем России. Я не склонен искать тут какие-то сложные вещи, вроде того, что Путин переродился в националиста, хочет построить империю, собирается возвращать Советский Союз».

В.Шендерович: «Все это – человеческая сторона эстонской истории («бронзовой ночи» 2007 г. - авт.). Политическая, разумеется, могла состоять в желании тамошних властей спровоцировать Российскую Федерацию, что, заметим, вполне удалось: Российская Федерация среагировала привычно-яростно, хамски-неадекватно и глупо, в очередной раз показав всему миру свое имперское исподнее и дав Эстонии (как раньше и Саакашвили) необходимые козыри в политических играх».

В.Шендерович: «Разница между Украиной и Россией огромная. Украина не отравлена имперским духом, как Россия. Россия отравлена идеей противостояния Западу, своей особой роли. Путин классово близок очень большой части населения. Его традиционная риторика чрезвычайно действенна».

М.Гельман: «И я благодарен тем лидерам европейских стран, которые не стали помогать Путину в дискредитации 9 мая. У меня просто какое-то дурное предчувствие, что после всех торжеств страна начнет с невероятной скоростью меняться. В какую сторону? Лучше бы я ошибался, но повторю: Гитлер использовал реваншистские настроения после первой мировой, так же как Путин - постсоветские настроения. В Польше фашисты «спасали» немцев от польских националистов. В Австрии строили великую Германию, так же как путинцы строят «русский мир».

Б.Акунин: «У нас ведь ужасно тяжелокровная, натужная страна. Так сложилось исторически. Здесь все делается со звериной серьезностью: власть давит, насупив брови, с сопением и пыхтением; народ, насупив брови, кряхтит и терпит. (…) Хуже, что теперь повернуть тяжелокровную страну лицом к солнцу без надрыва и натуги уже не получится. И все в России будет по-русски — тяжело и муторно».

ПОЗИЦИОНИРОВАНИЕ ЛИБЕРАЛОВ: ВИКТИМИЗАЦИЯ

«Несистемная оппозиция» либералов создает сложности с ее позиционированием и себе, и окружающим, пытаясь занять сразу несколько социальных ниш, выполнять несколько системных функций – политической оппозиции, либералов-интеллектуалов-лидеров общественного мнения, правозащитников, антифашистов, жертв «путинского режима» и «узников совести», а также нишу, названия для которой еще не придумали – ту, которую лучше всего иллюстрирует деятельность Pussy Riot. Что-то на стыке политики, искусства и правозащиты. И это, разумеется, не весь перечень.

При этом функция либералов как «жертв режима» внутренне противоречит функции «политической оппозиции», т.к. оппозиция обязана разговаривать с властью на равных, будучи готовой в любой момент сменить ее. Оппозиция так же, как и власть, несет ответственность за происходящее в стране, а жертвы режима – нет. И в этом смысле поведение российских либералов-«антифашистов» категорически отличается от поведения антифашистов в той же Прибалтике – последние жертвами себя не выставляют и в политику, как правило, не стремятся.

Притом что авторы не отрицают того, что для занятия ниши «жертв режима» у либералов есть достаточно оснований, в рамках настоящей работы в первую очередь важно то, что именно наличие «жертв режима» является, по мнению либералов, одним из самых ярких доказательств «путинского фашизма».

В День Победы О.Козырев опубликовал, например, следующее: «И все же даже в этот день, и, даже я бы сказал, именно в этот день мы должны помнить, что в России, как и при фашистах, есть политзаключенные. Есть люди, которые сидят 10-15 суток за то, что стали в одиночные пикеты, есть люди, которые сидят несколько лет за то, что вышли на митинг. Есть люди, которые сидят за то, что они лидеры политических движений - левых, либеральных, экологических, антифашистских, национальных. Как и при фашистах, у нас сидят родственники политической оппозиции от родных нацболов до родных лидеров Партии Прогресса. У нас закрывают свободные СМИ, нападают на оппонентов, сажают художников и преследуют писателей - как при фашистах. Напомню, это в стране, победившей фашизм в 1945 году».

М.Ганапольский: «С «патриотом» у нас получается то же, что и с понятием «фашизм». Для меня последнее понятие не пустой звук – все мои родные погибли от рук фашистов. Поэтому, для меня самое большое преступление путинского режима, личное, можно сказать, это когда в недрах его Администрации было принято решение через нашистов разыгрывать эту карту с молодёжью. Помните, как в их лагере появились изображения либералов в фашистских шапочках. За это никто не извинился, более того, эта практика была продолжена с Украиной – вы видите, как беззастенчиво пользуется этим словом путинский агитпроп. Знаете, меня это поражает, ибо СССР положила в войне с фашизмом более 30 миллионов своих граждан, а сейчас, выставляют фашистами российских правозащитников и украинцев».

В.Шендерович: «Поэтому российский ОМОН и российский суд мучают «белоленточников», избивая, громоздя ложь на ложь и притягивая за уши самые страшные статьи УК, — а по результатам погромов в Бирюлеве все уже тихо».

В.Шендерович: «Наше государство лишь на словах борется с расизмом и антисемитизмом. При этом судебные приговоры и ежедневная практика показывают, что власти гораздо больше уделяют внимания борьбе с Новодворской (ее несколько раз судили за разжигание межнациональной розни, потому что она цитировала Ключевского, как выяснилось). Они с Ключевским, а заодно и Чаадаев, и Пушкин - не патриоты и оскорбляли русский народ. И Сергей Адамович Ковалев у нас, оказывается, не патриот. А вот как только человек со свастикой на рукаве крикнет: «Слава России!» - тут-то прокурор немедленно оказывается с мокрыми штанами».

У него же: «Ведь Путину никто не мешал спокойно гнить. Но в четырнадцатом году ему захотелось быть еще и владычицей морскою. Да, они — власть. И внутри страны им никто не угрожает: Навальный — под домашним арестом, Ашурков — в Лондоне, а остальная оппозиция забилась под плинтус. Никаких акций и протестов. Телевидение под полным контролем. ОМОНа — три миллиона человек…».

Б.Акунин употребил выражение «демонизация оппонентов» и поделился увиденным: «Я уезжал в Берлин из Москвы и любовался рекламными щитами, развешанными по всему Кутузовскому проспекту, на которых оппозиция изображена в виде бесов. И я там фигурирую с копытами. А ведь это моя страна, это мой город».

Б.Акунин: «У меня возникло твердое ощущение, что моя страна оккупирована врагом. Все, что мне в жизни было всегда враждебно, все, что мне было ненавистно, оно сейчас правит бал. Шовинизм, ксенофобия, агрессивное вранье, нетерпимость к инакомыслию, это все сейчас заполонило все пространство вокруг».

В качестве отступления следует заметить, что мотив собственной виктимизации присущ и русским националистам. У К.Крылова находим: «Что касается самих этих мер — то есть отношения российского (точнее, россиянского) государства к русским вообще и к активистам русского движения в частности, то оно слишком известно. Достаточно просто напомнить про 280-ю и особенно 282-ю статью УК РФ, посвящённые «экстремизму» и «разжиганию розни». Последняя в юридическом обиходе обычно именуется русской статьёй» ^{[16, с.5]}. Это отчасти признают и либералы: так, Г.Каспаров пишет, что «Еще одной традиционной страшилкой для либеральной аудитории стали проводимые националистами «Русские марши», участие в которых того же Навального до сих пор считается многими «несмываемым пятном на репутации». Нетрудно понять тех, кто испытывает дискомфорт, глядя на зигующих и выкрикивающих «Россия для русских» неонацистов, но здесь важно понимать, что это радикально-ксенофобское крыло русского национализма всегда было маргинальным и никогда не обладало особым влиянием в рамках националистического движения. Подобный расклад сил не укладывался в насаждаемый кремлевской пропагандой миф о тотальном доминировании фашистских идей в рядах русских националистов. Не случайно Александр Белов — один из наиболее авторитетных российских националистов, последовательно выступавший за взаимодействие всего политического спектра в борьбе с путинским режимом, находится в СИЗО по сфабрикованному делу».

Г.Каспаров: «Все это время идеологическая обслуга режима без устали рассказывала о «фашистской угрозе», будто бы исходящей от «неразборчивой оппозиции, вступающей в союзы со сталинистами, националистами и прочими маргиналами», ненавязчиво подводя свою аудиторию к мысли, что «хоть Путин и плох, но он единственный фактор, сдерживающий Россию от падения в пропасть».

К.Боровой: «Несколько месяцев назад в одном интервью я призвал россиян готовиться встать на колени и просить прощения у граждан Украины. За это я получил очень жесткие угрозы».

К.Боровой: «Я думаю, что россияне в первую очередь боятся репрессий. Очень жестоких репрессий. Власть уже продемонстрировала свои возможности по этой части. Например, один из участников одиночного пикета в поддержку французского журнала Шарли Эбдо получил тюремный срок. В России реконструирована система настоящих полноценных репрессий. В этих условиях высказывать независимое мнение – большой риск. Сегодня лучшая забота о собственной безопасности – это значит молчать. Вот так строит отношения с гражданами сегодняшняя российская власть».

«Новая Газета» вообще пишет о существовании «расстрельного списка» либералов: «Действительно существует «расстрельный список», в который включены помимо Бориса Немцова Алексей Венедиктов, Михаил Ходорковский и, вероятно, Ксения Собчак. Что, скорее всего, по каждому из фигурантов этого списка работает не одна группа, а, как принято у киллеров из Чечни, минимум две — так называемый тендер».

Теоретический мостик от «жертв» к «фашизму» прокладывает Е.Ихлов: «Необходимо отметить, что фашизм – это, очень часто, применение в политике гангстерских (бандитских) методов, используемых фашистскими политическими или государственными структурами против оппозиции: похищения, избиения, пытки, теракты, убийства и интернирование (длительное внепроцессуальное лишение свободы). Некоторый намёк на такие варианты проявился, когда создавались различного рода молодёжные движения, которые воспитывались на ненависти к демократии, и использовались для нападения на оппозиционных активистов. Но декабрь 2011 года выбросил все эти доморощенные путинюгенды на свалку... истории. (…) Одним из важнейших признаков тоталитаризма (а значит и фашизма) является криминализация политического права. Этим понятием я обозначил уголовную ответственность за любую независимую от власти политическую или гражданскую активность, а также за критику режима (системы) и доктрин государственной идеологии. Впрочем, жестокое наказание может следовать и согласно неписаным установкам, как это, например, было в СССР».

«НЕСИСТЕМНАЯ ОППОЗИЦИЯ»: СИСТЕМНЫЙ АНАЛИЗ

Применение метода системного анализа в отношении «несистемной оппозиции» оправдано, прежде всего, тем, что позволяет, как было показано выше, выделить собственно референтную группу либералов и определить ее как исследуемую систему. При этом каждый включенный в список либерал рассматривается как элемент системы. Здесь авторы считают необходимым подчеркнуть, что полный анализ «несистемной оппозиции», как системы, не входит в задачи настоящего исследования - применение к исследуемой системе принципов системного анализа прежде всего позволяет существенно продвинуться в достижении главной цели настоящего исследования – прогнозу реакции современных российских либералов на внесение в законодательство РФ определения «фашизма (нацизма)». Поскольку исключительно методом контент-анализа сложно определить значение внешних факторов, таких, например, как украинский конфликт, на восприятие «фашизма» российскими либералами.

Так, применение принципа конечной цели, который, в частности, гласит, что цель функционирования искусственной системы задается, как правило, системой, в которой исследуемая система является составной частью, позволяет поставить вопрос о том, какая же система является старшей по отношению к «несистемной оппозиции». Таковой, по мнению авторов, является «восточноевропейское отделение» PaxAmericana, в первую очередь Прибалтика, Украина, Грузия и Россия. Применительно к этим странам в отношении либералов можно говорить не столько даже о «либеральном интернационале», сколько об эффекте «одноклассников» с той лишь разницей, что во всех этих странах проамериканские «либералы» находятся у власти, а в России – в «несистемной оппозиции». Установление такого единства внутри данной старшей системы позволяет, например, ответить на вопрос о том, почему тема фашизма во всех этих странах, кроме России, российскими либералами категорически не поддерживается. Причем неприятие это реализуется сразу в нескольких направлениях – отрицание фашизма в указанных странах, виктимизация данных стран (с подчеркиванием роли России, как агрессора) и тривиализация деятельности антифашистов в этих странах.

Так, абсолютное большинство «элементов» рассматриваемой системы, определенной как «современные российские либералы», лично за время конфликта побывало на Украине и пришло к выводу, что там «фашизма нет» (в своей монографии Right Radicalism in Party and Political Systems in Present-day European States авторы, например, диагностировали украинское ВО «Свобода» как нацистскую партию). Отсутствие на Украине фашизма, засвидетельствованное российскими либералами, позволяет им развернуться с инвективами в сторону «кремлевской пропаганды».

М.Ганапольский: «Майдан был назван фашистским, потому что заставили бежать Януковича и свергли коррумпированную власть (хотя сам Владимир Путин признал, что людей довели); Крым «освободили от фашистского агрессора»; потом на Украине появился новый президент — пособник «фашистов». Далее появилась «фашистская угроза» русским в Донецке и Луганске, а значит, нужно было действовать срочно, как у Светлова: «Я хату покинул, пошел воевать; чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать!» Гражданам круглосуточно объясняли, что ДНР и ЛНР — это «святая миссия спасти русских, которых попытаются уничтожить укрофашисты».

И.Яковенко: «Россия последние полтора года живет Украиной. Среднестатистический россиянин, придя с работы, устраивается у телевизора и, отхлебнув пива, интересуется: «Ну, и че там у хохлов?». Сама Россия все эти полтора года тоже шлет Украине разнообразные послания: от «зеленых человечков» в Крыму и «гумконвоев» с бронетехникой, бурятскими танкистами, псковскими десантниками и прочими атрибутами братской любви, до многочасовых «окон ненависти» российского телевизора, из которого постоянно несется «хунта», «бандеровцы», «укрофашисты»».

Н.Сванидзе: «Я уже ожидал, что скоро будет издан закон, что если киевскую власть не называть фашистской хунтой, то это преступление».

В.Шендерович: «На улицах цитадели украинского фашизма постоянно слышна русская речь. Среди бела дня идут экскурсии для русскоязычных групп. Самосудов не зафиксировано. (…) Озлобленный антирусский запад Украины для текущих нужд российской пропаганды (нужно – авт.) снимать в Люберцах. Оно и ближе, и свастик больше, и в рыло там русскому человеку схлопотать гораздо легче».

При этом следует иметь в виду, что в связи с упомянутой выше многофункциональностью системы «современные российские либералы» у нее может быть не одна, а несколько старших систем. Например, партийная система России.

Рассмотрение системы как «правозащитной» (старшая система остается той же) также важно в контексте настоящей работы, т.к. данная функция позволяет либералам выступать с позиции проамериканской «мягкой силы». Позиция эта, несмотря на осознание в России эффекта «иностранных агентов», вполне легитимна, и исходит эта легитимность из Документа Московского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ, в котором было установлено, что вопросы прав человека не являются внутренним делом государств. Таким образом США легально действуют в России через либералов, ибо то, что не позволено политикам, позволено правозащитникам. Другое дело, что озабочены либералы исключительно «правами одноклассников» - попытка обнаружить в либеральных СМИ России какие-то публикации о деятельности правозащитников в той же Прибалтике успехом не увенчались. Иное отношение к «одноклассникам».

Так, например, М.Ганапольский высказал озабоченность судьбой грузин из Абхазии, которые «разъехались кто куда – кто уже 20 лет живет в переселенческих лагерях в Грузии, кто в России, имея российское гражданство».

А.Бабченко: «И, конечно, не можешь не задуматься - ну вот завоевали мы Южную Осетию. Ну, вот там тоже хорошо и тоже красотища. Но почему тогда у них - вот так вот, а у нас, великих освободителей от грузинского фашизма (тогда фашизм был еще не украинским, а грузинским, если вы помните) - как была разруха и пластиковое г*** по обочинам развалившихся дорог, так и осталась?».

Ю.Латынина: «Возьмем Южную Осетию. Там режим тоже называет свою борьбу — «антифашистской» и объясняет, что мудрый президент Кокойты защищает свой народ от уничтожения грузинскими фашистами. Правда, в Тбилиси сейчас живет больше осетин, чем во всей Южной Осетии, и почему-то на территории Грузии, там, где осетины находятся в полной его власти, фашист Саакашвили осетин не уничтожает, а грозит им уничтожение только там, где их спасает мудрый вождь Кокойты».

Когда же игнорировать тему фашизма становится совсем тяжело, в ход идут всевозможные увертки. Н.Белых: «Что касается Латвии, наверняка там есть фашизм. Поскольку я в Латвии бываю достаточно часто, могу точно сказать, что это спор, в котором правых и виноватых нет. Однозначно дать оценку событиям 1939, 1940 года сейчас невозможно. Совершенно точно, что попытка эту тему муссировать приведёт к гораздо худшим последствиям. Есть отдельная проблема — это защита интересов русскоязычного населения в Латвии, и именно ей и надо заниматься. А не, скажем, темой фашизма, национализма и ксенофобии в Латвии».

В.Шендерович: «Власти Эстонии, пишете Вы, «изначально памятник хотели снести вообще». Вполне возможно. У этого желания есть две сплетенные составляющие, человеческая и политическая. Человеческая — заключается в том, что наш Солдат-освободитель для десятков тысяч эстонцев олицетворяет собой Солдата-оккупанта. Это – тяжелый для нас, но очевидный факт. Репрессии НКВД, начавшиеся до всякого Гитлера, в сороковом году, объясняют личный выбор многих эстонцев, встретивших немцев как освободителей. Десятки тысяч расстрелянных и высланных в Сибирь… Для них эсэсовцами были мы! И если сегодня мы не способны понять чувства эстонского народа по этому поводу, то это, согласитесь, наша проблема. (…) Критика эстонского правительства – дело, несомненно, важное, и я, Алина, обязательно сосредоточусь на этом, когда стану эстонским гражданином. Но пока я гражданин России, мерзость и тупость нашей собственной администрации волнует меня больше эстонской хитроумности».

В данном подходе четко проявляется солидарность российских либералов с «одноклассниками»: как только возникает необходимость в критике «одноклассников», так в ход идет аргумент о невмешательстве в дела иностранного государства.

И.Яковенко: «Будучи человеком широко образованным, поэт и писатель Дмитрий Быков не может не знать о концепции культурной травмы, разработанной выдающимся польским социологом Петером Штомпкой. Культурная травма это тот шок, который общество испытывает от губительного внешнего воздействия и который отталкивает людей от источника этого негативного воздействия. (…) Примерами культурной травмы усыпана история и современность и не понимать, что Украина сейчас переживает глубочайшую культурную травму, источник которой Россия, воспринимаемая вся целиком, со всеми потрохами, со всеми своими армиями, церквями, с великой русской культурой, со всем, что в ней есть, — не понимать этого, значит быть полным законченным нарциссом, не видящим в белом свете ничего, кроме своего божественного и все затмевающего пупка».

Итог подвел М.Ганапольский: «Обкатанный нашистами принцип методично и по нарастающей использовался все эти годы. Оппозиционеры так и остались «фашистами», а по ходу дела к ним добавлялись все, кем была недовольна власть. В «фашистах» перебывали лидеры всех стран Балтии, потом руководство Украины. К «фашизму» добавили смачное слово «хунта», относящее нас к далекому режиму чилийского диктатора Пиночета и временам «черных полковников» в Греции. Но именно выкрик «Они фашисты!» должен был работать в первую очередь. Постоянно звучащий по центральным телеканалам, он был призван возбуждать у населения ненависть к «врагам»».

Здесь четко видны очертания предположенной выше старшей системы – «оппозиционеры» + «лидеры всех стран Балтии, потом руководство Украины».

Итого «одноклассники» - все поголовно жертвы российской агрессии. Недавней или давней – все равно. Совсем иное отношение у российских либералов к оппонентам своих «одноклассников» - русским правозащитникам и антифашистам Прибалтики или ополченцам ДНР и ЛНР. О них либо ничего, либо плохо.

Ю.Латынина: «Я вижу два принципиально разных вида лжи. Украинцы, да, могут соврать, ошибиться. У украинцев образовалось гигантское количество людей, которые говорят «Вот этих москалей надо мочить. Да что с этими разговаривать кацапами? Они сызмальства рабы». Но факт в том, что украинцы не лгут о главном. На них напали. Вот эти люди, которые едут на Камазах через границу, Гиркины, казаки, мародеры, грабители банков во имя революционной справедливости, похитители людей, чеченцы там, защитники Новороссии, – 99% людей, которые сражаются, это даже не граждане Украины. И это не украинцы сами себя расстреливают. И это не гражданская война. Вот это фундаментальная вещь».

К.Боровой: «Конфликт на Донбассе не нужно решать мирным путем, ведь речь идет о преступниках. То, что реализуется временное решение, связанное с перемирием, - это очень хорошо. Так делает полиция во всем мире: чтобы не погибали заложники, они вступают в переговоры с бандитами и террористами. Причем даже в Израиле, хотя там и существует мнение, что с террористами нельзя вести переговоры вообще. Мирные переговоры проводить нужно. Но в то же время нужно не забывать, что в конечном итоге преступники должны быть осуждены и заключены в места лишения свободы. Ведь это настоящие преступники, садисты и убийцы, с ними нужно разговаривать силой оружия. В зависимости от ситуации и возможностей, этим должна заниматься либо полиция, либо армия. Я считаю, что этот контингент – настоящие террористы, которых следует физически уничтожать».

Для физического уничтожения врага рекомендуется для начала «стереть ему лицо», и этим, с опорой на классиков, занимается И.Яковенко: «Полтора года Россию 21-го века пытаются втолкнуть в тридцатые века прошлого, а то и поглубже, в бунинские «окаянные дни», туда, под самое дно, вниз головой. Когда показывают «Антимайдан», или «героев ДНР» типа Моторолы, или зал заседания Государственной думы (отличий все меньше), на ум приходят строки, которые в январе 1918 писал в своем дневнике Мережковский: «Вглядитесь в толпы Октябрьские: на них лица нет. Да, не уродство, а отсутствие лица, вот что в них всего ужаснее…»».

Старшая система проявляется еще и в обозначившемся несколько лет назад оттоке российских либералов из России – явлении, которое хорошо описал латвийский редактор Ю.Алексеев: "В последнее время образовалась любопытная тенденция: из России за рубеж подались яркие личности 90-х - перестроечные журналисты. Выглядит это примерно так: та или иная известная в медийном цеху персона неожиданно шумно объявляет, что ей невтерпёж жить в стране, где властвует Путин, и единственный для нее способ избавиться от морального давления — эмигрировать. И эмигрирует. Первой ласточкой был рокер и плейбой Артемий Троицкий. Вскричав «не могу с Путиным в одной стране жить!», он переселился в Эстонию (…) Однако ещё большую фрустрацию испытывают российские эмигранты-либералы при общении с прибалтийскими русскими. Они ожидают найти здесь «русских европейцев», прогрессивных и толерантных, не испорченных «киселёвско-соловьёвским зомбоящиком», то есть таких же продвинутых, как они… А находят «быдло, крымнашевцев и ватников»! Иной раз ещё более «ватных», чем в покинутой ими путинской России».

Точности ради отметим, что процесс этот начался не с А.Троицкого, а с целого клана либеральных российских журналистов, переехавших на Украину – Е.Киселева, С.Шустера и др. При этом показательно, что переезжают либералы, как правило, из «оппозиции» во «власть» - тот же А.Троицкий был немедленно назначен эстонскими СМИ «лидером общественного мнения». Еще более характерный пример «встречи одноклассников» - это концентрация в руководстве Одесской области М.Саакашвили и М.Гайдар. Все это продолжает логику «совсем старшей» системы – PaxAmericana, просто расставляющей своих президентов и министров в указанных странах.

Вывод Ю.Алексеева подтверждает В.Шендерович, правда, с другим знаком: «Та часть населения, для которой либеральные ценности являются осознанным выбором, - это маргиналы в России. Эмиграция за путинское время приближается к цифрам гражданской войны: уехали около трех миллионов человек - молодые, энергичные, образованные люди с либеральными ценностями».

Мотивы «образованного человека с либеральными ценностями» излагает И.Франк: «Я уезжаю из-за нацистской атмосферы, которая сложилась в России, в которой жить очень неприятно. Хотя я работаю дома и редко выхожу на улицу, но как только я выхожу, я ее сразу ощущаю. Дома у нас нет телевизора, но я выхожу и вижу лозунги, слышу разговоры, вижу, какие книжки выставляются в крупных магазинах как рекомендуемые к чтению, вижу наклейки на машинах, надписи – и понимаю, что страна заражена. Поскольку я по образованию преподаватель немецкого, я много читал немецких книжек о тридцатых годах в Германии, смотрел документальные материалы, Геббельса слушал в оригинале, я вижу, конечно, параллели, и это очень неприятно. Потом у меня дочке сейчас шесть лет, она через год должна идти в школу. Я с ужасом думаю, что она может пойти в российскую школу, потому что там будет нацистская пропаганда».

Вместе с тем следует отметить несколько видимых отличий, различающих старшую и подчиненную системы. Прежде всего, это «эксклюзивные» апелляции российских либералов к «советскому фашизму» - никто более из «одноклассников» этой риторикой не пользуется. Затем это антифашистская риторика и даже, как было показано, борьба с «властью» за монополию на антифашистскую деятельность и ее содержание. Старшая система игнорирует антифашистскую риторику. Разностью задач объясняется, по всей видимости, и то обстоятельство, что «одноклассники» не являются для российских либералов интеллектуальными авторитетами – ссылки на высказывания или цитаты из М.Саакашвили, В.Ющенко или М.Михкельсона в их текстах полностью отсутствуют.

Отличием является и вынужденная вовлеченность российских либералов в правозащитную деятельность – «одноклассники» к тем же событиям подходят не как правозащитники, а как политики. Так, например, ветеран эстонской политики, очень долгое время возглавляющий комиссию по иностранным делам эстонского парламента М.Михкельсон постоянно пишет в своем блоге о гибели или смерти того или иного российского либерала, причем интересует его эта тема исключительно самим фактом «очередного преступления Кремля». Раскрытие убийств российских оппозиционеров, суды над преступниками – вне сферы его интересов. В результате складывается определенная «живая картина», на которой убийство А.Политковской сменяется убийством А.Литвиненко, затем Н.Эстемировой, С.Магницкого и т.д. К чести российских либералов надо отметить, что они гораздо активнее участвуют в расследовании убийств своих товарищей и помощи «своим» заключенным.

Из этого следует главное отличие: если старшая система предстает как властная, то система «современные российские либералы» только борется за власть в стране, и разобранные функции подчинены главной – обретению власти. Решение главной задачи, по замыслу либералов, автоматически означает решение и всех тактических задач.

К.Боровой: «Если же эта группировка в Кремле будет отстранена от власти, если состоится Гаагский трибунал по преступлениям Путина и его окружения и у власти окажутся люди, которые поддержат это, то отношения между Украиной и Россией будут восстановлены моментально – буквально на следующий день. Потому что это будут нормальные люди, понимающие международное право».

ВЫВОДЫ

1. Ответ на главный вопрос исследования: реакция либералов на внесение в законодательство РФ определения «фашизма» будет исключительно негативной – вне зависимости от того, каким будет это определение. Либералы будут в принципе против любой определенности в вопросе законодательного определения «фашизма», т.к. это ломает их многолетнюю работу по тривиализации фашизма, выстраиванию концепции «советского фашизма» и переносу образа фашиста на В.Путина.

2. Исходя из принципа устойчивости можно смело утверждать, что основной целью «несистемной оппозиции» является приход к власти в России и вывод страны на следующий понятный либералам системный уровень – включение ее в «восточноевропейское отделение» PaxAmericana. Обращение к теме «фашизма» является лишь средством достижения этой цели.

3. Как следует из исследования, обращение либералов к теме фашизма решает, по их мнению, множественные задачи, прежде всего из-за высокой эмоциональной стоимости «фашизма» в России. Не имея четкого плана прихода к власти, они, как можно обоснованно предполагать, рассчитывают на смещение В.Путина посредством судебного процесса, на котором тот будет обвинен и осужден в создании режима «советского фашизма». При этом сама концепция «советского фашизма» является доктринально спорной, сырой и недоработанной.

4. Предыдущий вывод доказывается крайне высоким соответствием между текстами и высказываниями либералов на тему «фашизма» и вынесением в заголовки фамилии «Путин». Главный редактор «Эха Москвы», основного, как следует из анализа, медиаканала либералов, А.Венедиктов, сам мало высказывавшийся по теме фашизма, редакционную политику радиостанции обрисовал так: «Мы не ведем информационных войн. Ни против Путина, ни за Путина – нам по фигу. Только фашистов у нас не будет, в остальном площадка для всех. Как бы мы к ним ни относились». При этом, как это принято у либералов, оставив за скобками, кого он называет «фашистами».

5. Подавляющее большинство из рассмотренного списка либералов имеют что сказать по теме «фашизма», из чего следует, что обращение к этой теме действительно является одним из главных политических инструментов «несистемной оппозиции».

6. Либералы предприняли несколько попыток создать нечто вроде «антифашистского фронта», однако при этом определения «фашизма» не предложили.

7. Либералы в принципе считают возможной монополию на «антифашизм» и борются за нее с «властью».

8. Очевидная усталость либералов и их миграция внутри старшей системы не должна рассматриваться как «смягчающий» реализацию их интересов фактор: путем миграции либералы приобретают в Прибалтике, Грузии и Украине дополнительные ресурсы, в том числе медийные, которые наверняка будут использованы для атак на рассматриваемые законодательные инициативы.

РЕКОМЕНДАЦИИ

1.Если Россия и станет первым в мире государством, которое даст определение «фашизма» в своем законодательстве, то никакое определение, данное в федеральном законе РФ, не будет в настоящее время воспринято «мировым сообществом» - исключительно в связи с современным состоянием международной политики. Это, однако, не отменяет задачи правового определения «фашизма». В связи с этим авторы предлагают рассмотреть вариант, при котором предложенное РФ определение будет сначала вынесено на обсуждение ГА ООН, тем более что у ООН подобный опыт уже есть – речь идет о резолюции ГА ООН 3314 от 14.12.1974 г. «Определение агрессии». Принятие со стороны ГА ООН резолюции «Определение фашизма (нацизма)», во-первых, гарантировало бы глобальный консенсус в части его употребления. Во-вторых, послужило бы основой для российского законодательства. В-третьих, позволило бы начать применять глобальные меры по противодействию фашизму, тем более, что никакой международной конвенции о предотвращении фашизма на сегодняшний день нет. В-четвертых, позволило бы совместить в одном документе ООН как собственно норму права, так и ее развернутое толкование, что в отношении такого сложного явления, как «фашизм», представляется категорически необходимым.

2.Авторы рекомендуют в качестве базового определения «фашизма» («нацизма») взять определение Р.Гриффина как «революционного популистского палингенетического ультранационализма» и привлечь данного ученого к разработке проекта указанной в п.1 рекомендаций резолюции ООН. Данное определение показало себя вполне рабочим и востребованным.

3.Достроенная концепция «советского фашизма» может в будущем оказаться весьма опасным идеологическим оружием. Тут надо отметить, что США вполне мудро не акцентировали свою победу над СССР в «холодной войне», и в сознании россиян развал СССР и поражение в «холодной войне» спаяны воедино, причем ассоциируются только с Беловежскими соглашениями и ГКЧП, т.е. внутренними факторами. Для достраивания концепции «советского фашизма» принципиальным является наличие внешнего фактора, т.е. сигналом к достраиванию данной концепции будет предложение даты «окончания» «холодной войны» по аналогии с предложенной датой окончания Гражданской войны. В связи с чем есть смысл следить за появлением в СМИ именно этого маркера.

4.Внесение в законодательство определения «фашизма» должно, по мнению авторов, сопровождаться административным наказанием за «поминание «фашизма» всуе». Данная мера поможет покончить как с тривиализацией фашизма, так и с использованием его в качестве ругательства.