When His Bloody Star Set...': the Problem of the Relation Between Government and People in Pavel Florensky's Assessment

Boltaevskii Andrei Andreevich PhD in History associate professor of the Department of Philosophical and Socio-Humanitarian Disciplines at Moscow State University of Food Production 129085, Russia, g. Moscow, ul. Godovikova, 9, stroenie 25 boltaev83@mail.ru Other publications by this author

Pryadko Igor' Petrovich PhD in Cultural Studies Docent, political and social sciences department, Moscow State University of Civil Engineering 129337, Russia, Moscow, Yaroslavskoe Shosse st., 26 priadcko.igor2011@yandex.ru Other publications by this author

Нынешнее положение мировых держав, как убеждены многие авторы, однозначно указывает на конец эона –закат крупного цивилизационного проекта, погружение во тьму того культурного пространства, что было взращено в течение тысячелетий. Близки к реализации самые страшные, самые алармистские пророчества. Можно даже говорить о том, что выводы О. Шпенглера, М. Шелера, Н. А. Васильева, предостерегающие оценки Л. Н. Гумилева, С.Хантингтона, О. Тоффлера, антиутопии Дж. Оруэлла или К. Вонненгута становятся явью.

В этих условиях сама проблема «народ и власть» перестает формулироваться в прежних терминах: заметно изменились объемы этих понятий. Политологи констатируют окончательное падение Вестфальского государства, разрушение системы суверенитетов. В этих условиях совершенно не ясно, где проходит граница между гражданским обществом и государством. Так, несколько тысяч рассерженных горожан на «Болотной» признается гражданским обществом, а миллионам российских граждан в этом отказано. Они якобы «свита Путина», а значит «придаток государства».

Цель настоящей работы – актуализировать политический проект отечественного религиозного мыслителя П. А. Флоренского, в котором он намечает план возможных реформ в России еще в первой половине XX в. Коснемся лишь отдельных фрагментов данного сочинения.

В 1992г. в журнале «Литературная учеба» была впервые опубликована статья отца Павла «Предполагаемое государственное устройство в будущем» ^[1]. Статья представляет собой философско-политический трактат, в котором изложены представления ученого об идеальном устройстве государства. Публикация в «Литературной учебе», к сожалению, не была замечена широкой “интеллектуальной” общественностью. Несмотря на то, что работа Флоренского была написана в следственном изоляторе после ареста ученого в 1933 г. как документ для самооговора, то есть появилась под давлением далеко не благоприятных для мыслителя обстоятельств ^[2], в ней мы найдем богатый материал для анализа социальных воззрений, имевших хождение в предметном поле русской философии начала XX в. Материал позволяет уточнить позиции русских всеединцев в послереволюционный период. По этим причинам будет не лишним в первой части настоящей работы напомнить основные положения данного сочинения Флоренского.

Трактат Павла Александровича представляет далеко не только исторический интерес. Записка Флоренского, по убеждению авторов, не утратила своей актуальности, поскольку в ее основе лежит ясное целостное мировоззрение — мировоззрение, укорененное в отечественной и мировой религиозной и научно-исторической традиции. Поэтому, чтобы понять ход мыслей религиозного философа, необходимо иметь в виду роскошный культурно-философский background размышлений православного софианца: нужно учитывать и «Всемирную историю» Полибия, и «Государство» Платона, и «Политику» Аристотеля, и идеи Фихте-Старшего о замкнутом торговом государстве. Мы полагаем, что в одном ряду с произведениями данных авторов находится философско-политический трактат русского философа.

Свой трактат Флоренский начинает с указания целей социального реформирования. Всякий проект обустройства общества создается, прежде всего, для конкретных людей и применительно к данному времени и данному месту. Другими словами, проект должен учитывать условия, в которых он будет осуществляться. Нельзя ждать положительных результатов, навязав обществу отвлеченную нежизненную кабинетную доктрину, не соотнесенную с действительностью. «Государство … было быпустoй формальностью, – уточняет свою позицию Флоренский, – если бы не учитывало конкретных данных конкретных людей и подменяло их данными отвлеченными и фантастичными» ^{[1, с. 96]}. В то же время автор предупреждает, что не следует ставить государственное устройство в зависимость от стихийных и несогласованных сил – корпоративных и региональных интересов, сиюминутного настроения масс, личных амбиций индивидов. Нужен, таким образом, средний путь.

«Целое не было бы и не стало бы реальностью, – развивает мысль отца Павел, – если бы оно всецело пассивно определялось индивидуальными особенностями людей и не имело бы никакой направляющей общество силы». Каким обpазом сохранить целостность общего, не вступая в противоречие с разнообразием составных частей? Решение проблемы Флоренский видит в строгом разграничении сферы общего (государственного) и сферы частного (корпоративного и индивидуального). Все, что относится к сфере государственного интереса, должно безусловно приниматься всеми членами общества, с другой стороны, государство обязано уважать и оберегать интересы каждой группы и каждого индивида. «Мудрость государственного управления, – подчеркивает Павел Флоренский, – не в истреблении тех или других данностей и даже не в подавлении их, а в умелом направлении, так чтобы своеобразия и противоречия давали в целом государственной жизни нужный эффект» ^{[1, c. 96 – 97]}. Мыслитель полагает, что «государство должно быть столь же монолитным целым в своем основном строении, как и многообразно, богато полнотою различных интересов, различных темпераментов, различных подходов к жизни со стороны отдельных лиц и групп» ^{[1, с. 96 – 97]}.

Отметим, что рекомендации русского мыслителя имели достаточно отвлеченный, скорее философский, чем конкретный социально-политологический смысл. Флоренский не дает ответа на вопрос, как именно согласуются общий и частный интерес. Однако рассуждения религиозного философа дают ясно понять, какого типа гносеологические и методологические идеи лежали в основе его социальной философии. Базисом для социальных идей русского мыслителя следует считать принципы формальной логики. Тяготение к формально-логической ясности обнаруживает себя в строгом противопоставлении частного и общего, что у другого мыслителя этого периода С.И. Поварнина выглядит, как относящееся к эристике требование точно определять тезис (положение, отстаиваемое в научном или социальном споре) по количеству ^[3].

***

Можно с уверенностью говорить об антибуржуазном характере политических воззрений религиозного мыслителя. Тезисы Флоренского в этом моменте согласуются с позицией современных критиков олигархического капитализма. Ведь, согласно аргументам последних, последствия проводимых в конце XX в. реформ показали, что господство крупной финансовой буржуазии приносит общественный вред. С другой же стороны, буржуазия, как класс организаторов производства, сама по себе делает полезное дело и должна иметь свою долю влияния на общественные дела.

Совершенно в духе современных умеренных критиков олигархического капитализма, Павел Флоренский пишет: «Капитализм – явление, ведущее в конечном счете к смерти, но талантливые капиталисты – единственное богатство страны, которое могло бы быть использовано в нужную сторону, если бы их энергией привести в действие силы, для которых у большинства других людей нет соответствующих способностей»^{[1, с. 97]}. Любой социальный класс, по мысли философа-всеединца, должен занимать свое строго определенное место в общественной иерархии. Индивиды и общественные группы должны быть поставлены в подходящие условия, в каких они могут «реализовать свои способности с наивыгоднейшей для государства стороны». Флоренский, далее, подчеркивает, что «только богатством индивидуальных, групповых и массовых проявлений живо государство»

Кризис послереволюционного российского, а затем и современного постсоветского общества стал частью кризиса современной цивилизации, который в начале нашего века оказался более очевиден. В поисках выхода из этого кризиса находились многие интеллектуалы XX столетия. Социальные философы в эмиграции и внутри России писали о дисфункции современных им общественных институтов. Н. А. Бердяевым, С. Л. Франком, Г. П. Федотовым, Л. П. Карсавиным отмечалось процветание коррупции и господство «случайных групп» в странах Западной Европы и в США. СМИ манипулируют общественным мнением. Правосудие имитирует законность, становясь орудием в руках олигархии. О противоречивых выводах современной науки говорил сам Павел Флоренский. Она уже не дает бодрой уверенности знания. Увлечение абсурдом и грубые поделки массовой культуры заменили подлинное искусство. Наконец, настоящая жизнь превращается в игру в потребление, гедонизм вытесняет былое господство идей. В глубоком кризисе религия и общественная мораль. Далее Флоренский пишет о кризисе гуманизма. В этом православный священник был не одинок. Еще до Октябрьского переворота, в первые годы мировой войны русский философ Л.М. Лапшин так характеризовал общее состояние культуры в России и в Европе: «Современный мир переживает огромную историческую катастрофу, настолько ужасную, настолько кровавую, настолько чреватую самыми неожиданными перспективами, что перед ней немеет мысль и кружится голова… В свирепствующей теперь небывалой исторической буре не только льется кровь, не только крушатся государства... не только гибнут и восстают народы, — происходит и нечто другое... Крушатся старые идеалы, блекнут прежние надежды и настойчивые ожидания... А главное – непоправимо и глубоко колеблется самая наша вера в современную культуру: из-за ее устоев вдруг выглянуло на нас такое страшное звериное лицо, что мы невольно отвернулись от него с отвращением и недоумением». Мыслитель в этой связи задает вопрос: «Что же такое … эта культура? Какая ее моральная, даже просто жизненная ценность?» ^[4]. Епископ Уфимский Андрей в этот же момент справедливо негодовал: иностранцы «встречают в лице русских какую-то странную нацию, которая не уважает своей веры, не уважает обычаев своего народа, которая сама себя не уважает» ^{[5, с. 4]}.

То, что возмущало интеллектуалов начала прошлого века, стало привычным и повседневным в современном обществе, особенно если брать такой его вариант, как современное постсоветское российское. Но заметными становятся и новые черты, свидетельствующие об углублении антикультурного дезинтеграционного процесса. Флоренский полагал, что проблемы современного общества настолько специфичны, что их невозможно решить традиционными политическими средствами. Отец Павел здесь говорит не столько о непригодности демократии, а о неспособности современных ему демократий решать актуальные вопросы политической жизни, те самые вопросы цивилизации, которые обсуждались интеллектуалами в начале XX в. Мыслитель пишет: «Вся жизнь цивилизованного общества стала внутренним противоречием, и это не потому, что кто-либо в частности особенно плох, а потому, что разложились и выдохлись те представления, те устои, на которых строилась эта жизнь. <…> От демократической республики до абсолютной монархии, через разнообразные промежуточные ступени все существующие виды правового строя […], не несут своей функции» ^{[1, с. 98]}.

В своих философских произведениях отец Павел неизменно связывал наблюдаемый социальный и культурный кризис с специфическими свойствами секулярной цивилизации Запада, с тем самым «Возрожденством», которое пришло на смену Средневековью. Европейский рационализм, как и европейскую культурную парадигму русский мыслитель отвергает по многим причинам, но прежде всего из-за крайнего индивидуализма как центральной ее идеи. Игумен Андроник, внук отца Павла, уже в наши дни в этой связи подчеркивает: «Культ человека, не ограниченного в деятельности и правах высшими надчеловеческими (курсив наш – А.Б., И.П.) духовными ценностями, неизбежно приводит в области искусства. ‑ к культу крайнего индивидуализма, в области науки ‑ к культу оторванного от жизни знания, в области хозяйства к культу хищничества, в области политики ‑ к культу личности». Единственный путь выхода из кризиса, по убеждению адептов православного всеединства, построение общественной жизни на принципах, отличных от тех, которые лежат в основе современного общества потребления. Каким же должен стать переход к принципиально новой форме общественной жизни по Флоренскому?

Опыт революционных лет, судя по всему, убедил Флоренского, что радикальные изменения политического курса имеют тяжелые последствия для общества и не способствуют духовному оздоровлению. Мыслитель полагает, что государственный деятель должен избрать путь реформ. Переход к обсуждаемому идеальному строю, по мысли философа, должен быть осуществлен плавно и незаметно для большинства. Данный переход, подчеркивает ученый, должен восприниматься как рядовое мероприятие государственной власти. Этим будет достигнута стабильность развития, согласно чему старое разрушается не раньше, чем возникнет более совершенное новое. Мыслитель считает, что «никак не может быть допущено такого перехода к новому строю, который бы сопровождался бы ломкою наличного» ^{[1, с. 109]}.

Мы коснулись лишь отдельных моментов социально-политической программы отца Павла. Но уже это дает богатую пищу для размышлений, оценок, политических отзывов. Будем же ценить наследие русской религиозной мысли, применять неоценимый интеллектуальный багаж в полемике о будущем Российского государства.