The prerequisites and specific features of criminal law prohibitions in the sphere of violations of requirements on waste in European and Russian law.

Stepanenko Vera Stanislavovna PhD in Law Deputy of the Moscow State Duma, Commitee for Environmental Policy.  127994, Russia, g. Moscow, ul. Petrovka, 22, of. MGD nad5340@yandex.ru Other publications by this author

Вопросам повышения эффективности уголовного закона в сфере борьбы с нарушениями законодательства об отходах и в отечественном и в зарубежном праве в последние годы уделяется самое пристальное внимание. Оно вызвано устойчивыми потребностями обеспечения правопорядка^[1] при обращении с отходами в целом и с различными их видами, в особенности опасными^[2,3,4], радиоактивными^[5], биологическими^[6], бытовыми^[7], строительными и др. Указанные потребности стремятся удовлетворить в последние годы специалисты разных отраслей научного знания, в частности химики, биологи, физики и, в первую очередь, ученые-юристы, являющиеся представителями экологического, административного и уголовного права, а также криминологи. Аналогичные задачи возникают не только перед российскими учеными, но и остро стоят перед международным сообществом, законодателями многих стран, структурами исполнительной власти и работниками правоохранительных и природоохранных контрольно-надзорных органов.

Широко известны данные, свидетельствующие о масштабах образования отходов в результате промышленного и сельскохозяйственного производства во всех без исключения странах, о трудностях их переработки, хранения, перевозки и утилизации (уничтожения)^[8,9]. В России, как и во многих других странах и регионах, отмечается стабильное (т.е. не только постоянное, но и нарастающее) увеличение объема производимых/образуемых отходов, возникают проблемы с их сбором, хранением и захоронением, возрастает стоимость их сбора, переработки и транспортировки, фиксируются новые угрозы в сфере обеспечении безопасности при обращении с отходами.

В конце ХХ столетия, в частности, в сфере обращения с отходами сформировалась устойчивая тенденция расширения незаконной деятельности. Данная тенденция проявляется в связи не только с производством (образованием) отходов и совершением противоправных деяний на отдельных этапах обращения с ними, например, при незаконном захоронении опасных отходов или при трансграничной их перевозке, но и с торговлей отходами, зачастую осуществляемой с нарушением установленных правил^[10].

Указанная тенденция потребовала разработки, принятия и согласования соответствующих законодательных и иных нормативных правовых актов, регулирующих самые разные стороны обращения с различными видами отходов и устанавливающих меры уголовной и административной ответственности за нарушение действующих правил, а также обеспечения их реализации.

На протяжении многих лет эта ситуация не подвергалась должному анализу, статистические данные о количестве образуемых отходов, их размещении, переработке и захоронении не обобщались и не публиковались. Лишь с конца 80-х гг. прошлого века, когда были приняты решения о перестройке охраны окружающей среды в стране, разработке и принятии законодательных экологических актов, в том числе закона «Об отходах производства и потребления», а также о публикации ежегодных докладов о состоянии и об охране окружающей среды в стране и ее регионах, появилась возможность оценить сложившееся положение дел в области обращения с отходами. Но в любом случае и ранее специалисты-экологи отмечали, что количество образуемых отходов слишком велико, технологии их переработки несовершенны, места захоронения опасных отходов не отвечают требованиям безопасности, площади, занимаемые свалками, обширны, опасные вещества, содержащиеся в отходах, поступают в почву, воды, атмосферный воздух, оказывают негативное воздействие на состояние объектов животного и растительного мира, а также на здоровье людей.

По данным Государственного доклада о состоянии и об охране окружающей среды Российской Федерации в 2008 году можно судить о динамике образования отходов в стране с учетом классов их опасности и о динамике их использования и обезвреживания. Так, всего по Российской Федерации в 2002 г. было образовано 2034,9 млн. тонн отходов, в 2004 г., в 2004 г. – 2634,9, в 2006 г. – 3519,4, в 2007 г. – 3899,3, в 2008 г. – 3877, в 2009 г. – 3505, в 2010 г. – 3505, в 2011 г. – 4303 млн. тонн. Процент использования и обезвреживания отходов невелик. В отдельные годы он не достигал и половины объемов образовавшихся отходов: в 2002 г. он составил - 59,7%, в 2004 г. – 43,3%, в 2006 г. – 39,7%, в 2007 г. – 57,9%, в 2008 г. – 50,5%, в 2009 г. – 47%, в 2010 г. – 46%, в 2011 г. – 46%. Даже с учетом того, что большую часть (от 90 до 95%) отходов представляют отходы V класса опасности, т.е. практически неопасные, на их сбор, хранение, перемещение, обработку и т.п. уходят значительные средства. Наибольшую тревогу вызывает положение дел с опасными отходами, т.е. отходами I класса опасности. В 2002 г. их количество составило 0,4 млн. т, а доля переработки – всего 21,4%, в 2004 г. соответственно – 0,3 млн. т и 15,1%, в 2006 г. – 0,1 млн. т и 80,7%, в 2007 г. – 0,2 млн. т и 51,5%, в 2008 г. – 0,2 млн. т и 60,0%, в 2010 г. – 0,167 млн. т и 58%, в 2011 г. – 143 млн. т и 56%.

В Государственном докладе отмечается, что «в результате низкой степени вторичного использования и обезвреживания отходов значительное количество накопленных отходов находится, как правило, на промышленных площадках предприятий, занимая огромные площади. На конец 2011 г. на территориях, принадлежащих предприятиям, размещено 25,8 млрд. тонн отходов.

Различные виды экономической деятельности вносят, естественно, разный вклад в образование отходов. Так, больше всего их образуется на предприятиях по добыче полезных ископаемых (в 2011 г. – 3818,1 млн. т к уже накопленным 22335,3 млн. т), предприятиях по производству и распределению электроэнергии, газа и воды (соответственно – 58 млн. т к накопленным 2476,9 млн. т).

Половина всех образовавшихся в 2011 г. отходов – это отходы угледобычи в Кемеровской области – 2388,3 млн. т. Среди других регионов России выделяются в этом плане Красноярский край, Мурманская обл, Забайкальский край, Свердловская, Белгородская области, Республика Карелия, и Иркутская область. По нисходящей на них приходится, соответственно, 317,6 млн. т, 216,6 млн. т, 181,1 млн. т, 134,2 млн. т, 130,7 млн. т, 112,8 млн. т, 94,1 млн. т. Структура отходов, образуемых в различных субъектах РФ, определяется распределением производств. Для такого субъекта Федерации как город Москва она, конечно, выглядит иначе. В 2011 г. на территории столицы было образовано всего 25,0 млн. т отходов, из которых использовано и обезврежено 66,5%. Из общего количества отходов 2-3 млн.– это отходы от строительства и сноса зданий, 10-15 – загрязненные строительные грунты. Отходы производства составили всего 1,8 млн. т., 1,0 млн. т – это осадки очистных сооружений коммунальных стоков. Кроме того, в числе отходов коммунального сектора значительную долю составляют твердые бытовые несортированные отходы – 2,9 млн. т, крупногабаритные отходы – 1,1 млн. т, Эти же два вида отходов предприятий и организаций суммарно составляют 1,5 млн. т. Наконец, статистические формы выделяют еще два вида отходов, образуемых в Москве. Это медицинские и биологические отходы, которые в 2011 г. были образованы в количестве 0,25 млн. т.

Как уже отмечалось, помимо объемов образования отходов в целом и опасных в частности, к ведущим показателям социально-экологической ситуации относятся объемы их вторичного использования, переработки и обезвреживания, ввоза в РФ. Они сильно различаются в зависимости от источника происхождения отходов, территории, где они были образованы и других факторов. Но все эти и иные данные характеризуют причины и условия совершения противоправных деяний в области обращения с отходами, должны учитываться при проведении проверок соблюдения экологического законодательства природоохранными и правоохранительными органами, прокуратурой, выявлении и регистрации нарушений и лиц, их совершивших, при организации и ведении профилактической работы как общеэкологического характера (предупреждение негативных воздействий на окружающую среду), так и специально-криминологических мер (профилактика экологических преступлений и административных экологических правонарушений).

Экологическая преступность, как известно, характеризуется высокой степенью латентности. Число зарегистрированных преступлений, составы которых предусмотрены главой 26 УК РФ, составляет в общей структуре преступности около 1%, хотя исследователи и фиксируют их опережающий рост по сравнению с иными преступлениями и преступностью в целом^[10]. Среди зарегистрированных экологических преступлений большую часть составляет браконьерство различных видов. Но, на наш взгляд, чрезвычайно важен тот факт, что среди преступлений, составы которых сформулированы законодателем как загрязнение компонентов окружающей среды и нарушения правил ее охраны в ходе производственной деятельности (ст. 246-255 УК РФ), именно преступное нарушение правил обращения с отходами регистрируется чаще всего. Так, в 1997 г., когда в действие вступил УК РФ 1996 г., впервые в отечественном законодательстве включивший статью 247 «Нарушение правил обращения с экологически опасными веществами и отходами»^[11], по этой статье было зарегистрировано 20 преступлений, в 1998 г. – уже 31, в 1999 г. – 30, в 2000 г. – 26, в 2001 г. – 40, в 2002 г. – 54, в 2003 г. 58, в 2004 г. – 70, в 2005 г. – 78, в 2006 г. – 113, но в 2007 г. – 84 преступления.

Для сравнения назовем только годы и статьи главы 26, когда был отмечен наиболее высокий и наиболее низкий уровни регистрации. Например, по статье 250 «Загрязнение вод» в 2006 г. было зарегистрировано 38 преступлений, в 2007 г. – 32, в 2005 г. – 26, а в 1997 и 1998 гг. – всего по семь ежегодно. По статье 251 «Загрязнение воздуха» наивысший уровень регистрации отмечен в 2006 г. – 37 преступлений, в 2007 г. – 20, в 2005 г. – 13, а в 1997 г. – лишь 2 преступления. По статье 252 «Загрязнение морской среды» в 2006 г. – 26, в 2007 г. – 13, в 2005 г. – 9, а в 1997 г. – 6, хотя в 1999, 2001 гг. – по 1, в 2002 г. – ни одного факта преступного загрязнения морской среды. Из общей тенденции «выбивается» показатель регистрации преступлений по статье 246 «Нарушение правил охраны окружающей среды при производстве работ» в 2006 г.: таковых зарегистрировано 127. Но если сопоставить общее число зарегистрированных по статьям 247 и 246 УК РФ преступлений, то видно, что нарушения правил обращения с экологически опасными веществами и отходами регистрируются суммарно за 10 лет действия Уголовного кодекса страны чаще: 604 по сравнению с 248.

Таким образом, значение проблем борьбы и предупреждения нарушений законодательства в данной области подтверждается ростом зарегистрированных правонарушений и преступлений по упомянутым выше статьям УК РФ и КоАП РФ.

Приведем дополнительно еще только некоторые группы данных для иллюстрации сказанного. Анализ статистических данных о работе прокуроров в данной сфере за последние 5 лет свидетельствует о практическом сохранении динамики роста числа выявляемых прокурорами экологических правонарушений: 2005 г. – 130 599, 2006 г. – 205 548, 2007 г. – 241 133, 2008 г. – 290 317, 2009 г. – 286 577, 2010 г. – 258 787.

Как видно из приведенных данных, в 2010 г. общая тенденция роста выявленных прокурорами экологических правонарушений за период с 2006 по 2009 гг. сохранилась, – их число за этот период увеличилось на 25,9%. Однако, в последние два года наметилось некоторое снижение числа выявленных прокурорами экологических правонарушений, которое произошло вследствие системной (плановой и внеплановой) работы прокуроров по надзору за исполнением законов в этой сфере, серьезной рутинной работы по возмещению ущерба, по отмене незаконных правовых актов в судах, требующей зачастую длительного времени (иногда не один год) для получения положительного результата, а также их активная и принципиальная позиция не только по выявлению экологических правонарушений, но и реальному их устранению. Так, число вскрытых прокурорами экологических правонарушений в 2010 г. снизилось по сравнению с 2009 г. на 9,7% (2010 г. – 258 787, 2009 г. – 286 577), в том числе выявленных незаконных правовых актов – на 25,5% (2010 г. – 7112, 2009 г. – 9421), на 25,4% снизилось число протестов, принесенных на незаконные правовые акты (2010 г. – 6783, 2009 г. – 9162), на 14,2% снизилось число внесенных прокурорами представлений (2010 г. – 42 841, 2009 г. – 46 960), на 2,4% меньше лиц привлечено по требованию прокуроров к дисциплинарной ответственности (2010 г. – 27 944, 2009 г. – 28 625), в 2,2 раза сократилось число возбужденных уголовных дел по направленным прокурорами материалам в порядке п. 2 ч. 2 ст. 37 УПК РФ (2010 г. – 1411, 2009 г. – 3169). На 9,4% стало меньше исков, направленных прокурорами в суды (2010 г. – 32 293, 2009 г. – 35 654), однако при этом на 4,6% увеличились суммы исковых требований и на 25,8% выросли суммы по удовлетворенным судом искам (2010 г. – 1 728 962 тыс. руб., 2009 г. – 1 373 831 тыс. руб.).

Для сравнения обратимся к данным по Москве. Инспекционными подразделениями Департамента природопользования и охраны окружающей среды при Правительстве Москвы в 2004 г. и в первой половине 2005 г., соответственно, по ст.8.2 КоАП РФ было составлено 275 и 126 протоколов о нарушении правил обращения с отходами, наложено штрафов на сумму 1468,00 тыс. рублей и 750 тыс.рублей, а также взыскано сумм за причиненный вред в 2004 г. 1032,81 тыс. рублей, хотя предъявлено к взысканию – 25584,76 тыс.рублей.

В практике работы инспекционных подразделений Департамента в 2011 году одним из наиболее часто встречающихся нарушений было несоблюдение экологических требований при планировании, технико-экономическом при обращении с отходами производства и потребления или иными опасными веществами (ст. 8.2 КоАП РФ).

Данные об экологической преступности более тщательно собираются и анализируются в трудах специалистов в области экологического и уголовного права, криминологами^[12]. Сопоставим кратко сведения о регистрации преступлений по статье 247 УК РФ и количестве привлеченных к уголовной ответственности лиц. Если в 2001 г. было зарегистрировано 40 преступлений, в 2002 г. – 54, в 2003 г. – 58, то к уголовной ответственности, соответственно, привлечено 26, 20 и 35 лиц. Для сравнения: по ст.250 «Загрязнение вод» число зарегистрированных преступлений составляет, соответственно, 16, 12, 19, а к уголовной ответственности привлечено 8, 3 и 5 человек; по ст. 251 «Загрязнение атмосферы» зарегистрированы в этот период 6, 6 и 10 преступлений, привлечено к уголовной ответственности – 4, 3 и 8 человек. По ст. 261 «Уничтожение и повреждение лесов» УК РФ порядок цифр выглядит иначе. В 2001 г. было зарегистрировано 258 преступлений (выявлено 102 лица, совершивших преступление), в 2002 г., соответственно, 730 и 119, а в 2003 г. 2021 преступления и 129 лиц. Данные приводятся по Государственному Докладу о состоянии и об охране окружающей среды в Российской Федерации в 2003 году (с.401) и, к сожалению, они не учитывают разделения на основные и квалифицированные составы.

Сравнивая рекомендации международного законодательства об экологических преступлениях и обязывающие предписания Европейского парламента и Совета по внесению изменений в уголовное законодательство стран-участниц Евросоюза с состоянием российского уголовно-экологического законодательства об ответственности за нарушение правил обращения с отходами, в целом следует признать: до последнего времени (т.е. до принятия Директивы 2008 г.) уголовно-правовые запреты УК РФ соответствовали общемировым и европейским подходам.

Как и в других странах, в Российской Федерации в 1996 г. была проведена соответствующая реформа^[13]. Новый Уголовный кодекс РФ предусматривает уголовную ответственность за нарушение правил обращения с опасными отходами в специальной статье (ст.247), с иными отходами – в других статьях 26 главы «Экологические преступления».

Но установление мер ответственности, в частности, уголовной, опередило позитивное правовое регулирование, по крайней мере, на уровне специального федерального законодательства. Так, правовое регулирование^[14], в частности, путем принятия Федерального закона «Об отходах производства и потребления», имело место позже, т.е. в 1998 г. Федеральным Собранием РФ, правда, еще в 1995 г. был принят Федеральный закон «Об обращении с радиоактивными отходами», но в декабре того же года Президент РФ использовал право вето, которое не было преодолено. Лишь с середины 2000-х гг. специалисты вновь стали поднимать вопрос о необходимости разработать и принять специальный акт экологического (и атомного) права - Федеральный закон «О безопасном обращении с радиоактивными отходами»^[5]. Нормы, регламентирующие обращение с отходами, содержатся в Водном, Лесном и Земельном кодексах РФ, иных актах федерального уровня, но в основном они касаются отдельных сторон этого процесса и/или некоторых видов отходов, их влияния на окружающую среду и здоровье людей и обычно содержат достаточно абстрактные запреты и предписания.

Кроме того, в развитие общей правовой реформы в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях, вступивший в силу в 2002 г., были включены обновленные нормы об ответственности за нарушение правил обращения с отходами. Причем подход законодателя к административной ответственности выразился в значимых по сравнению с КоАП РСФСР изменениях. Так, был введен общий состав (ст. 8.2 «Несоблюдение экологических и санитарно-эпидемиологических требований при обращении с отходами производства и потребления или иными опасными веществами») и ряд специальных составов (например, административная ответственность за нарушение правил обращения с отходами установлена, например, в ч.5 ст. 8.13 «Нарушение правил охраны водных объектов»)^[15].

Следовательно, в настоящее время Россия реализует современные подходы к регулированию обращения с отходами, в том числе относящихся к уголовной и административной ответственности за нарушение соответствующих правил^[7]. Но, тем не менее, возникает ряд проблем, касающихся как пробелов уголовного и административного законодательства, так и, в свою очередь, порождаемых их наличием трудностей правоприменения. Особо в данном ряду приходится обращать внимание на потребности согласования законотворческой практики с общими тенденциями создания и совершенствования норм об ответственности за нарушение правил обращения с отходами. Если, как многократно отмечалось в литературе, реформа УК РФ и КоАП РФ была осуществлена в русле новейших – по состоянию на начало 90-х гг. прошлого века устремлений, то в наши дни приходится фиксировать отставание российского законодателя, по крайней мере, от общеевропейских тенденций.

Дело в том, что статья 247 УК РФ «Нарушение правил обращения экологически опасных веществ и отходов» сформулирована крайне абстрактным и казуистическим образом. Она гласит:

«1. Производство запрещенных видов опасных отходов, транспортировка, хранение, захоронение, использование или иное обращение радиоактивных, бактериологических, химических веществ и отходов с нарушением установленных правил, если эти деяния создали угрозу причинения существенного вреда здоровью человека или окружающей среде…».

«2. Те же деяния, повлекшие загрязнение, отравление или заражение окружающей среды, причинение вреда здоровью человека либо массовую гибель животных, а равно совершенные в зоне экологического бедствия или в зоне чрезвычайной экологической ситуации …».

«3. Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, повлекшие по неосторожности смерть человека либо массовое заболевание людей …».

Сравнивая текст статьи 247 УК РФ с формулировками Директивы приходится отметить, что налицо различия по форме вины. В Директиве рекомендуется установить ответственность и за грубую неосторожность при нарушении правил обращения с отходами в случае причинения вреда тем или иным компонентам окружающей среды и здоровью людей. По российскому уголовному праву вина в форме неосторожности учитывается только в случае причинения вредных последствий здоровью людей (ч. 2 и 3) и их жизни (ч. 3).

Помимо этого существуют несоответствия в перечне признаков объективной стороны – деяния и последствий (о чем уже говорилось выше). Но все же здесь возможны споры о том, использование какой юридической техники более продуктивно: обобщения признаков в виде формулы «нарушение правил» либо исчерпывающего указания на отдельные виды действий / бездействия. Тем более, что решение данного вопроса осложняется неоднозначностью определения и понятия отходов, и понятий, обозначающих этапы обращения с ними.

Сказанное о несоответствии европейского и российского законодательства об ответственности за нарушение правил обращения с отходами касается и отсутствия в российских законодательных и иных нормативных правовых актах специальных норм об ответственности (уголовной) за действия продавцов и покупателей опасных отходов, за действия лиц, контролирующих мероприятия по сбору, обезвреживанию, транспортировке и перемещению отходов, их переработке и уничтожению, и отказа от введения уголовной ответственности юридических лиц. Если в отношении первой группы проблем еще можно ссылаться на формулировку части 1 ст.247 УК РФ, говорящей о нарушении правил, под которым комментаторы данной нормы обычно понимают любые правила и, следовательно, речь может идти о расширительном толковании, то во втором случае ситуация более сложная. Проблема коллективной уголовной ответственности относится к числу наиболее спорных в уголовно-правовой науке^[16,17]. Известны все аргументы «за» и «против». Не высказываясь здесь по сути обоснованных специалистами в области уголовного права мнений, отметим, что к обсуждению данной проблемы, на наш взгляд, следует вернуться еще раз, учитывая и практику зарубежных стран, и практику отечественную – в сфере реализации запретов КоАП РФ и применения административных санкций к юридическим лицам за совершение ими нарушений экологического законодательства.

Наконец, вопрос о размерах санкций. По сравнению с уголовными кодексами иных стран УК РФ содержит мягкие санкции за экологические преступления (а КоАП РФ – за экологические правонарушения). Хотя как раз в главе 26 «Экологические преступления» преступления, предусмотренные статьей 247 УК РФ, являются наряду с теми, ответственность за которые установлена статьей 261 «Уничтожение или повреждение лесных насаждений», наиболее жестко наказуемыми. По части 3 ст. 247 санкция определена в виде лишения свободы на срок от трех до восьми лет, а по части 2 ст. 261 – в виде лишения свободы на срок до семи лет со штрафом в размере от десяти тысяч до ста тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного месяца до одного года или без такового.

Не призывая к усилению репрессии в стране, все же следует еще раз взвесить соразмерность установленных законом санкций за экологические и экономические, транспортные и экологические и т.д. группы преступлений и оценить обоснованность учета ближайших и отдаленных, локальных, региональных и глобальных вредных последствий, причиняемых преступными посягательствами на окружающую среду.

Следует указать, что в международном праве осуществляется качественное регулирование вопросов обращения с различными видами отходов. Здесь следует назвать хотя бы Конвенцию по предотвращению загрязнения моря сбросами отходов и других материалов (1972 г.), Объединенную конвенцию о безопасности обращения с отработавшим топливом и о безопасности обращения с радиоактивными отходами (1997 г.), Базельскую конвенцию о контроле за трансграничной перевозкой опасных отходов и их удалением (1989 г.), а также акты, действующие в рамках объединений государств, в первую очередь, в Европейском Союзе (например, директивы ЕС об отходах (Рамочная)1975 г., о полигоне для складирования отходов 1999 г., о сжигании отходов 2000 г., об опасных отходах 1991 г., об упаковках и отходах от упаковок 1994 г., о сжигании опасных отходов 1989 г., об удалении отходов масел 1975 г., об отходах производства двуокиси титана 1978 г. и др. ^[18] и во входящих в него государствах. Кроме того, во многих странах, были приняты многочисленные законодательные акты и документы (стратегии, концепции, программы и проч.)^[19].

Весьма интенсивно в международном уголовно-экологическом праве используются и меры уголовного законодательства. Так, начиная с 1979 г. (Конгресс Международной ассоциации уголовного права в Гамбурге), где впервые была сформулирована цель усиления охраны окружающей среды от преступных посягательств, в том числе и совершаемых путем нарушения законодательства об обращении с отходами, эти меры оценивались как все более необходимые. На Конференции в Рио-де-Жанейро (1992 г.) совершенствование уголовной ответственности за экологические преступления было признано всеми участниками необходимой мерой борьбы с ними.

Эта позиция впоследствии была развита по инициативе европейского законодателя. В результате в Конвенции о защите окружающей среды средствами уголовного закона (г. Страсбург, 1998 г.) были рекомендованы как формулировки отдельных норм, так и общие подходы в области уголовного преследования посягательств на окружающую среду. По статье 2 Конвенции рекомендовалось странам - ее участницам - ввести в национальные уголовные кодексы ответственность за противоправное удаление, переработку, хранение, транспортировку, экспорт или импорт опасных отходов, если это вызвало или могло вызвать смерть человека или существенный вред его здоровью или существенное ухудшение качества воздуха, земли, вод, животных или растений.

Более того, 19 ноября 2008 г. Европейские парламент и Совет приняли Директиву 2008/99/ЕС, в соответствии с которой государства-члены ЕС обязываются в течение двух лет ввести в национальное законодательство ответственность за противоправные умышленные или совершенные по грубой небрежности деяния^[20]. В их числе сбор, транспортировка, переработка или уничтожение отходов, в том числе надзор за этой деятельностью или дальнейшее обезвреживание отходов, а также действия, предпринимаемые впоследствии продавцом или посредником (управление отходами), которые причиняют или могут причинить смерть или тяжкий вред здоровью либо существенный вред качеству воздуха, недр, вод либо животным или растениям. Кроме того, по указанной Директиве предусматривается и специальный состав уголовной ответственности за перемещение отходов, если это деяние осуществляется в нарушении ряда предписаний ЕС в значительных объемах – без учета того, происходит ли оно в рамках одного перемещения или нескольких перемещений, которые связаны между собой.

Таким образом, данная Директива в значительной степени уточнила положения Европейской конвенции (Страсбург, 1998 г.) и ряда других актов в отношении признаков состава преступного посягательства на порядок обращения с отходами. В связи с этим особого внимания, на наш взгляд, заслуживает указание на отдельные этапы обращения с отходами, например, их сбор, а также на специфические виды нарушений, осуществляемых контрольно-надзорными органами (лицами) либо субъектами управления отходами (продавцом, покупателем). Все же представляется, что предписания Директивы в части формулировок о последствиях экологических преступлений не вполне соответствуют сложившейся в Европейском Союзе эколого-криминологической ситуации. В перечне последствий указывается вред, причиняемый тем или иным компонентам окружающей среды – недрам, водам, фауне, флоре, но не окружающей среде в целом как единому охраняемому правом объекту. И, конечно, остается открытым – для толкования – вопрос о таком последствии как ущерб жизни и здоровью людей. По нашему мнению, он требует специальных проработок в связи со сложностью установления причинно-следственных связей, признаков субъективной стороны состава особенно в тех случаях, когда речь идет об ответственности юридических лиц.

Следует сказать, что в литературе не отмечено каких-либо серьезных недостатков в формулировках ст.247 УК РФ и ст.8.2 КоАП РФ. Напротив, подчеркивается, что введение в ч.1 ст.247 УК РФ состава поставления в опасность повысило потенциал данного уголовно-правового запрета^[21]. По инициативе субъекта Федерации – города Москвы в этой связи подготовлен проект изменений и дополнений статей гл.26 УК РФ, в котором предлагается расширить перечень составов поставления в опасность и ввести их в части первые ст. 246 «Нарушение правил охраны окружающей среды при производстве работ», ст.248 «Нарушение правил безопасности при обращении с микробиологическими либо другими биологическими агентами или токсинами», ст. 250 «Загрязнение вод», ст. 251 «Загрязнение атмосферы», ст.252 «Загрязнение морской среды» и некоторые другие.

Основные предложения, высказываемые в литературе и на конференциях сводятся к усилению санкций за экологические преступления и правонарушения. С этим – по крайней мере – применительно к экологическим преступлениям согласиться трудно, поскольку реформа системы наказаний, проведенная Федеральным законом от 8 декабря 2004 г. была направлена на замену уголовных штрафных санкций, исчисляемых ранее исходя из минимальных размеров оплаты труда или их эквивалента по доходам осужденного за определенный период, на твердо определенные размеры таковых.

Кроме того, в последнее время были высказаны также иные предложения. Так, ныне обсуждается в проекте изменений Уголовного кодекса РФ предложение об ограничении возможности применения условного осуждения к лицам, совершившим тяжкие и особо тяжкие преступления. Применительно к экологическим преступлениям реализация данного предложения вызовет не позитивный, но негативный эффект. Дело в том, что в главе 26 УК РФ «Экологические преступления» содержится всего две статьи, устанавливающие ответственность за тяжкие преступления. Это: ст. 247 «Нарушение правил обращения экологически опасных отходов, транспортировки, захоронения, использования или иного обращения радиоактивных, бактериологических, химических веществ и отходов с нарушением установленных правил, а равно совершенные в зоне экологического бедствия или в зоне чрезвычайной экологической ситуации, повлекшие по неосторожности смерть человека либо массовое заболевание людей, предусмотрена санкция в виде лишения свободы на срок от трех до восьми лет; ст. 261, предусматривающая наряду с иными видами наказания лишение свободы на срок до семи лет за уничтожение или повреждение лесов, а равно насаждений, не входящих в лесной фонд, путем поджога, иным общеопасным способом либо в результате загрязнения вредными веществами, отходами, выбросами или сбросами.

Еще один аргумент. Можно полагать, что в подавляющем большинстве случаев совершения деяний, предусмотренных ст. 247 УК РФ, субъектами преступления являются должностные лица и ответственные работники предприятий и организаций, специалисты, личность которых не характеризуется устойчивой криминальностью. Кроме того, известно, что во многих случаях совершение такого рода преступлений связано со сложными производственно-техническими условиями, изношенностью оборудования и т.п. факторами. Распространение на данную категорию лиц, преступивших закон, правила, не позволяющего использовать условие осуждение, по меньшей мере, не усилит превентивную функцию данного уголовно-правового запрета. Более того, оно может сузить и применяемость административных санкций за аналогичные правонарушения.

Но в современный период с учетом социально-экологической и криминологической ситуаций в стране, как уже говорилось, следует вновь обратиться к задаче совершенствования уголовной ответственности за экологические преступления и, в первую очередь, за нарушение правил обращения с отходами с учетом новейших тенденций эскалации экологической преступности и наносимых ею вредных для окружающей среды и здоровья людей последствий. При этом важно учесть и опыт зарубежных стран. Не менее актуальна и задача предупреждения таких нарушений, решаемая – среди прочего – путем повышения экологического контроля и распространения экологического образования и воспитания.