Grounds for finding a legal entity to be the subject of criminal liability for corruption crimes

Sheirenov Zhanatbek Nurlanovich Adjunct, the department of Criminal Policy, Academy of Management of the Ministry of Internal Affairs of Russia 125993, Russia, Moskovskaya oblast', g. Moscow, ul. Zoi I Aleksandra, 8 homer.z@mail.ru Other publications by this author

В настоящее время вопрос о противодействии коррупции остается актуальным не только для отдельных государств, но и для международного сообщества. Ратифицированные Российской Федерацией международные конвенции в области предупреждения коррупционных преступлений содержат рекомендации государствам – участникам о принятии мер по установлению в национальном законодательстве ответственности юридических лиц, которая может быть уголовной, административной или гражданско-правовой ^[1], по некоторым только уголовной ^[2]. В этой связи высказываются мнения о том, что для обеспечения необходимой корпоративной ответственности достаточной является существующая административная ответственность юридических лиц ^{[3, c. 97-102]}. Например, по ст. 19.28 КоАП РФ «Незаконное вознаграждение от имени юридического лица», юридическое лицо может привлекаться к административной ответственности за коррупционные правонарушения. Однако, административная ответственность имеет ряд недостатков для обеспечения эффективного, соразмерного и сдерживающего воздействия на юридических лиц. К таким недостаткам можно отнести отсутствие международного сотрудничества по административным правонарушениям, невозможность проведения всестороннего расследования, как например по уголовным делам, невозможность проведения оперативно-розыскных мероприятий, что существенно снижает результативность работ по коррупционным делам ^{[4, c. 109-110]}. Однако, на сегодняшний день вопрос об уголовной ответственности юридических лиц (не только за коррупционные преступления) остается не решенным.

В связи с чем считаем, что несмотря на существующую уже продолжительное время дискуссию и массу выполненных исследований на данную тему она не исчерпала себя и остается актуальной по сей день. Имеется необходимость проведения ретроспективного анализа основных доктринальных взглядов на природу корпоративного образования и определения его места в системе субъектов права, а также изучения международного опыта в данной проблеме, что позволит ответить на вопрос о возможности и рациональности признания юридического лица субъектом коррупционного преступления.

Несмотря на то что институт юридического лица сформировался окончательно только во второй половине XIX в., развитие его происходило уже VI в. до н.э. в римском обществе в форме коллективных образований и обозначались терминами corpus, universitas, collegia, означающими целостность, совокупность вещей, собранных в единое целое, соединение людей, собрание лиц, союз лиц, коллегия ^[5]. Это были различные частные корпорации, коллективы людей, объединенные под общими интересами, целями, задачами, имуществом и деятельностью. Хотя подобные образования не воспринимались в современном понимании юридического лица как особый субъект, противопоставляемый физическому лицу, в гражданских оборотах и хозяйственной жизни римлян играли свою значительную роль.

Подобные объединения еще не имели имущества. Имущество считалось общей, неделимой собственностью членов корпорации пока она существует. В случае же прекращения ее деятельности имущество делилось между ее членами последнего состава. Не мог требовать выделения от имущества своей доли выходящий из состава участник, что объясняется тем, что имущество считалось обособленным от имущества членов корпорации ^[6]. Отсюда происходит понимание того, что в имущественных отношениях такое объединение не зависима от отдельных его членов.

Таким образом, римские юристы утверждали, что задолженности корпорации не есть долги его членов, как и долги иных лиц перед данной корпорации не является долгами перед его членами ^[7].

Такое же понимание было в отношении права и обязанности организации, что они не принадлежат ни отдельным его членам и ни их группам, а только лишь самой организации, которая существует самостоятельно не зависимо от составляющих ее физических лиц. По данному поводу юрист Алфен приводил такое сравнение, что время от времени приходится менять ту или иную часть корабля, что в определенный момент все его части могут сменится, а корабль будет тот же. И легионе – он говорил – одни выбывают, а другие вновь вступают, но легион остается все тем же ^[8].

С развитием римского права корпорации стали рассматриваться наравне с физическими лицами, о чем свидетельствует высказывания Гая «civitates enim privatorum loco nabentur», означающий что общины рассматриваются как частные лица ^[9].

Само определение юридического лица было выдвинуто намного позже. В 1245 г. папою Иннокентием IV было установлено положение, что корпорация есть воображаемое, бестелесное существо, представляющее собой ничто иное, как юридическое понятие, не имеющее своей воли и способности действовать самостоятельно без своих членов ^[10].

Уже в этом определении прослеживается сущность теории фикции (олицетворения), заключающейся в том, что не имеющий присущие только человеку как субъекту права волей и сознанием союз людей или корпорация признается законодателем как имеющий таковых в силу того, что им могут принадлежать как отдельной личности имущественные и иные права. Отсюда в теории права возникает вопрос о возможности признавать юридического лица самостоятельным субъектом права.

Одним из ученых развивших данную идею в своих работах был Фридрих Карл фон Савиньи, который говорил, что действительным субъектом права может быть только физическое лицо, а юридическое лицо ничто иное как вымысел и существует только в наших воображениях. Таким образом, в середине XIX в. получает свое окончательное формирование теория фикции. Фикция считает Ф.К. Савиньи, есть наделение искусственного лица правами истинного субъекта права – человека ^[11].

Рассуждая над теорией Савиньи Е.Н. Трубецкой отмечал что, она покоится на ложном предположении будто действительными субъектами прав, могут быть только живые, физически существующие люди. Что только такое лицо, которое может наслаждаться и лично для себя пользоваться своими правами может быть субъектом прав. Корпорации и учреждения не могут чувствовать, стало быть и наслаждаться; отсюда сторонники теории фикции заключают что они не реальные, а фиктивные субъекты прав. Такое заключение Е.Н. Трубецкой считает не верным, так как субъект пользования и субъект наслаждения совсем не одно и тоже в действительности. По его мнению, понятие субъекта права совсем не совпадает с понятием конкретного живого индивида; вследствие такого несовпадения субъектами права прекрасно могут быть признаваемы учреждения и общества, и для этого совсем не нужно прибегать к фикции. Соединения людей в общества – пишет ученый – преследующие определенные цели, а равным образом учреждения с определенными функциями есть величины весьма реальные, и здесь нет необходимости в фикции, что есть вымысел, предположение чего-то не существующего. Таким образом ученый делает вывод: раз «субъект прав» - вообще не то же, что человек, то называть учреждения и корпорации юридическими лицами – вовсе не значит создавать фикции ^[12].

Возвращаясь к вопросу об уголовной ответственность юридических лиц необходимо отметить что таковая существовала в феодальном уголовном праве примером которой может быть специальный ордонанс созданный во Франции в 1670 г. содержащий наказания за преступления, совершаемые корпорациями или общинами и определяющий порядок судебного процесса по ним. И только после Французской революции в XVIII в. с возникновением необходимости установления личной ответственности виновных лиц в праве ответственность юридических лиц становится не допустимым ^[13].

Страны общего права такие как Великобритания и США не подвергались влиянию идеи индивидуальной ответственности и институт коллективной ответственности продолжала свое развитие получая широкое распространение в законодательстве и в судебной практике как необходимость в условиях стремительного развития экономических отношений. Одним из известных судебных процессов касающихся корпораций был в 1846 г. в Англии по делу «The Queen v. Great North of England Railway Co», где Лорд Денман вынес решение что корпорации, могут признаваться уголовно ответственными за ненадлежащее совершение правомерных действий. После чего и судами Соединенных Штатов начали выноситься аналогичные решения.

В последствии корпорации стали признаваться уголовно ответственными и подвергаться судами к такой ответственности если, по их мнению, без таковой обеспечение прав было бы ограниченным. Последующем были приняты множество законов предусматривающих уголовную ответственность корпораций и привлекались они даже за такие преступления, казалось бы, невозможны быть совершенными корпорацией. Например, в 1978 г. генеральным атторней штата Индиана было предъявлено обвинение компании Форд в убийстве трех человек, которые сгорели в автомобилях марки “Пинто”. В ходе расследования было установлено, что руководство компании выпустило автомобиль этой марки в продажу, зная, что его бензобак расположен в опасном месте и может взорваться при столкновении. Данное дело стало первым в истории американской юстиции, когда корпорации было предъявлено обвинение в убийстве ^[14].

В отличии от США страны континентальной Европы, придерживающиеся в уголовном законодательстве классического принципа личной виновной ответственности, отнеслись к установлению уголовной ответственности юридических лиц с некоторой осторожностью. Тем не менее начиная с Бухарестского международного конгресса 1929 г. и Нюрнбергского процесса Международного военного трибунала ^[15], идея ведения уголовной ответственности для юридических лиц поддерживается и международными организациями в различных актах по противодействию и предупреждению преступности. Первым, из таковых был Европейский комитет по проблемам преступности Совета Европы, который в 1978 г. вынес рекомендацию признавать юридических лиц ответственными за экологические преступления. В 1985 г. данная рекомендация была подтверждена Седьмым конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями.

В настоящее время представляет интерес опыт стран Европы воспринявших идею уголовной ответственности юридических лиц и реализовавших ее в уголовном законодательстве. Например, Уголовный кодекс Франции 1992 г. ^[16] содержит положение согласно которому к уголовной ответственности привлекается любое юридическое лицо, кроме государства и иностранных юридических лиц, на основании совершения преступления в пользу юридического лица его органами или представителями; при предусмотренных законом случаях. Уголовная ответственность юридического лица не освобождает от такой ответственности физическое лицо – исполнителя или участника преступления. Вина юридического лица не имеет особого характера, не связанного с виной физического лица. Получается, что юридическое лицо отвечает за то, что преступление совершено в его пользу органами или представителем ^[17]. Оно может также быть привлечен к ответственности за неоконченное преступление и за соучастие в преступлении.

Также Уголовный кодекс Голландии содержит норму, гласящую о том, что в случае совершения преступления физическим лицом могут быть назначены наказания и приняты меры в отношении юридического лица или руководителей, давших задание или руководящих данным деянием, или же к ответственности привлекаются, как юридическое, так и физическое лицо. По законодательству Бельгии корпорация может быть подвергнут санкции (штраф) при признании уголовной ответственности действовавшего в рамках корпорации служащего.

Из стран СНГ заслуживает внимание опыт Кыргызской Республики. В принятый в 2017 году Уголовный кодекс страны ^[18] введена отдельная глава, «Принудительные меры уголовно-правового воздействия в отношении юридических лиц», согласно нормам которой основанием применения таких мер служит совершение деяния от имени или посредством юридического лица физическим лицом в интересах данного юридического лица, не зависимо от от того, привлечено ли к уголовной ответственности такое физическое лицо, как и применение принудительных мер уголовно-правового воздействия в отношении юридического лица не исключает уголовной ответственности последнего за то же самое деяние. Хотя, в ч. 3 ст. 26 УК законодателем отмечается, что юридическое лицо не является субъектом преступления, уголовной ответственности и наказания по факту юридическое лицо претерпевает предусмотренные законом неблагоприятные последствия преступления также как и физическое лицо - субъект уголовной ответственности.

Таким образом, опыт зарубежных стран и история развития учения о юридическом лице показывают реальную возможность рассмотрения ответственности юридических лиц в рамках уголовного законодательства. Известное сопротивление, на первый взгляд, оказывается такой возможности присущее нашей правовой системе доктринальное положение о том, что субъектом уголовной ответственности может быть только физическое лицо, которое уже стало некой аксиомой.

Однако, на основании вышесказанного возникает ряд вопросов, подвергающих сомнению истинность данной аксиомы. Например, по какой причине юридическое лицо, являясь субъектом права, может признаваться субъектом проступка, но в то же время не может признаваться субъектом преступления? Ведь общеизвестно, что как преступление, так и проступок есть правонарушения, разнящиеся лишь степенью социальной опасности. Таким образом, проступок физического лица тесно граничит с преступлением. В аналогичной ситуации юридическое лицо, привлекающееся за проступок, будет освобождено от соответствующей (в том числе уголовной) ответственности, несмотря на перерастание причиняемого им вреда в категорию общественной опасности.

С точки зрения теории права, юридическое лицо обладает всеми теми характеристиками, позволяющими ему быть полноценным субъектом права. Как субъект права юридическое лицо обладает дееспособностью и правоспособностью. Его дееспособность заключается в том, что оно своими действиями приобретает и осуществляет права, а также выполняет возникшие свои обязанности. По мнению сторонников теории фикции, у юридического лица нет дееспособности. Однако сложно с этим согласиться, поскольку права юридического лица не есть права физического лица (управляющего или др.), как и обязанности юридического лица, не есть обязанности членов организации. По данному поводу справедливо высказалась Н.В. Козлова о том, что поскольку юридическое лицо обладает своей самостоятельной волей, отличной от воли его учредителей (участников, членов), оно обладает и дееспособностью ^{[19, c. 35]}.

Подобным же образом юридическое лицо обладает правоспособностью, под которой понимается способность лица быть носителем прав и обязанностей. Как известно, у юридического лица правоспособность появляется на основании и в порядке, предусмотренном законом, с момента его формирования, и прекращается в момент его исключения с государственного учета юридических лиц.

Кроме указанных качеств, в теории права субъект наделяется еще деликтоспособностью. Это способность лица нарушать охраняемые законом права и интересы граждан, общества и самого государства и отвечать за свои нарушения. Безусловно, юридическое лицо имеет такую способность, так как данная категория относится как к отдельному физическому лицу, так и к коллективному субъекту правонарушения.

Таким образом, общая теория права допускает возможность привлечения юридического лица к уголовной ответственности. Рассмотрим такую возможность с позиции доктрины уголовного права.

Основанием уголовной ответственности является совершение преступления. Важным условием наступления уголовной ответственности является субъективная сторона преступления, выражающаяся такими признаками как вина, мотив, цель субъекта преступления. Наиболее существенную проблему в признании юридического лица субъектом, как преступления, так и уголовной ответственности, представляет вопрос именно субъективной стороны преступления, характеризующей внутреннее содержание деяния, что отличает физическое лицо от юридического в уголовно-правовом понимании.

Особого внимания требует вопрос, связанный с наличием у юридического лица такого признака субъективной стороны как вина, поскольку, по мнению многих ученых, принцип виновности неприменим по отношению к юридическому лицу. Ведь в уголовно-правовом понимании вина – это психологическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию и его последствиям в форме умысла или неосторожности.

Однако, рассматривая проблему вины юридического лица, мы не можем идти по устоявшемуся пути и стараться определять вину юридического лица так же как физического. Совершенно справедливо отмечает А.В. Наумов, утверждая, что традиционное психологическое понимание вины было создано в уголовном праве исключительно в отношении уголовной ответственности физических лиц, а исторически - еще до того, как корпоративная уголовная ответственность была «прописана» в уголовном законе. Поскольку корпоративная уголовная ответственность, – пишет он, – является принципиально отличной от уголовной ответственности физических лиц, то требуется также принципиально новый подход к решению этой проблемы в уголовном праве ^{[20, c. 57-63]}.

Кроме того, в теории уголовного права есть взгляды против определения вины как психологического отношения лица к совершаемому им общественно опасному деянию, так как вина состоит, прежде всего, в пренебрежении охраняемыми законом ценностями. Поэтому под виной необходимо понимать не только психическое отношение к содеянному, но и всю психическую сущность совершенного преступления ^{[21, c. 352]}.

Как отмечает С.В. Векленко, если же принимать во внимание, что вина далеко не во всех случаях характеризуется психическим отношением, но обязательно включает негативное отношение общества к совершенному деянию и наступившим в его результате последствиям, то со стороны юридических лиц вполне возможно именно виновное причинение вреда охраняемым уголовным законом ценностям ^{[22, c. 73]}.

Необходимо также отметить, что основанному на принципе субъективного вменения уголовному законодательству сложно преодолеть проблему вины юридического лица по аналогии с физическим лицом. Заслуживает внимания законодательства стран, в которых не раскрывается содержание вины юридического лица или же обходятся понятиями умысла и неосторожности (например, УК Германии, УК Дании, УК Франции, УК штата Нью-Йорк в США).

В данном вопросе невозможно определить форму вины юридического лица с традиционной позиции, рассматривая его как аналог физического лица. В этой связи появляется необходимость рассмотреть, в чем же выражается воля юридического лица, поскольку это поможет приблизиться к содержанию его вины. Кроме того, вопрос касательно воли юридического лица представляется противникам корпоративной уголовной ответственности неприемлемым, некорректным. Ведь каждое волевое действие подразумевает наличие осознания и определенной цели. Тем не менее, коллективный субъект права определяется как признаваемое законом общественное образование, которое обладает единством воли и цели, обеспечиваемым определенной системой его организации ^{[23, c. 205]}.

Можно утверждать, что юридическое лицо имеет волю и выражает ее через свои права и обязанности. Оно вступает в различные правоотношения по собственной воле и также по своей воле прекращает их. Движимое определенными мотивами оно стремится к поставленной цели. Конечно же, носителем этих целей и мотивов является физическое составляющее (физические лица) юридического лица. И однажды присвоенная корпорацией цель перестает быть целью отдельных людей. Таким образом, движущей силой юридического лица являются физические лица, и они же выражают его волю через свои действия, выступая от имени юридического лица.

Согласно теории коллектива, выдвигаемой А.В. Венедиктовым, воля коллектива может выражаться лишь в процессе обсуждения и изыскания конкретных возможностей и способов выполнения определенных заданий, юридически обязательного решения, возлагаемого на руководителя. Поэтому работник, причинивший вред посредством нарушения своих служебных обязанностей, не противостоит юридическому лицу, его действия являются действиями юридического лица ^{[24, c. 64-65]}. Необходимо понимать, что деятельность юридического лица обеспечивается его личным субстратом – его коллективом. И каждое физическое лицо, являясь членом данного коллектива и действуя в рамках своей функциональных обязанностей, воплощает в жизнь волю юридического лица.

В этой связи А.С. Никифоров подчеркивал, что принципиальными основаниями признания за организацией статуса субъекта преступления и уголовной ответственности в данной ситуации являются специфичные в таких случаях причинная связь и вина. Поскольку организация делегирует своему управляющему органу принятие и исполнение стратегических и оперативных решений, такие решения и основанное на них поведение по своей юридической сути являются решениями и поведением организации, поэтому она и должна нести ответственность. Отсюда делается вывод: «Преступление признается совершенным юридическим лицом, если оно совершено (непосредственно или при посредничестве других лиц) лицом или лицами, которые контролируют осуществление юридическим лицом его прав и действуют в осуществление этих прав, т. е. являются alter ego юридического лица - его «другим я» ^{[25, c. 65]}.

Аналогичную позицию придерживается Е.Ю. Антонова, которая предлагает при решении проблемы корпоративной ответственности исходить из основополагающего принципа российского уголовного права – принципа вины. Соответственно, считается предпочтительным для правовой системы Российской Федерации определять вину коллективного субъекта преступления в зависимости от вины физических лиц, ведущих дела корпоративного образования, а равно действующих от его имени и (или) в его интересах (субъективный подход) ^{[26, c. 36]}.

Подводя итог отметим, что сфокусированное только на физическом лице уголовное законодательство не будет иметь возможность выполнить свою задачу по охране законных интересов граждан, общества и государства в достаточной мере, так как в силу специфичности своей деятельности юридическое лицо в определенных ситуациях может быть источником общественной опасности, многократно превышающей опасность от деяний физических лиц. Введение в уголовное законодательство ответственности юридического лица за коррупционные преступления повысит эффективность проводимых расследований по видам данных преступлений, положительно скажется на инвестиционном климате государства и очистит от недобросовестных организаций экономический рынок.

Проведенный в исследовании анализ историографии заявленного вопроса, сравнительно - правовой анализ зарубежного опыта и анализ доктринальных воззрений на правовую природу юридического лица позволили прийти к следующим выводам:

1. юридическое лицо как полноценный субъекта права обладает деликтоспособностью, что позволяет ему быть полноценным участником правоотношений и нести ответственность за вред, причиненный своим противоправным деянием;
2. имущество юридического лица, как и права и обязанности не есть имущество отдельных его членов, что позволяет принимать в отношении него уголовные санкции, не нарушая права иных не причастных к преступлению лиц;
3. вина юридического лица определяется через физическое лицо действовавшего от имени и в интересах юридического лица так как его движущей силой выступает физическое лицо;
4. институт привлечения юридического лица к уголовной ответственности является эффективным уголовно-правовым средством в противодействии коррупции в условиях распространения коррупционных преступлений, совершаемых посредством юридического лица;

Полагаем что полученные в результате настоящего исследования выводы будут представлять интерес для совершенствования уголовного законодательства сфере предупреждения коррупционных преступлений.