The state-predetermination: the state of peace or war?

Avatkov Vladimir Alekseevich Doctor of Politics Head of the Department of the Near and Post-Soviet East INION RAS 117997, Russia, g. Moscow, ul. Profsoyuznaya, 23 avatkov.v@yandex.ru Other publications by this author

Каждый субъект, обладая своей собственной неповторимой сущностью, подобно тому, как складываются человеческие отношения в семье, формирует среду вокруг себя и «заражает» ей других. Особенно ярко этот процесс проявляется при расширении семьи в силу определенных событий. Аналогичная ситуация складывается и в случае с «государством-предопределением».

В политологии уже утвердилось понимание, что зачастую государства ведут себя так, как люди, в первую очередь – потому что управляются людьми. Акторы мировой политики действуют субъективно, на основе чего складывается определенный образ действия, своего рода оболочка, которая живет уже отдельно от самого государства. В такой среде на протяжении истории рождаются и умирают государства-предопределения – государства, с которыми другому субъекту мировой политики суждено быть вместе, в мире ли, в войне ли, но вместе.

Выбрать государства-предопределения выбрать нельзя – они формируются на протяжении истории под воздействием этнических, религиозных, территориальных и иных факторов.

В основном государства-предопределения – это соседи, у которых существенная часть исторического процесса пройдена совместно. Франция и Германия, сталкивавшиеся в кровопролитных войнах; Китай и Япония, которые не могут разрешить территориальные споры по сей день; Индия и Пакистан, которые до сих пор проходят через «раздел» колониального наследства; Россия и Украина, болезненно переживающие ухудшение отношений и находящиеся в поиске нового типа взаимодействия.

При этом фактор соседства может на определенных этапах истории сказываться положительно на региональной среде и двусторонних отношениях. Подобного рода примером могут служить связи между Россией и Белоруссией, которые, вопреки «повестке развала», двигались навстречу друг другу и продолжают укреплять дружественный диалог в непростых современных условиях. Иным примером может стать европейская интеграция, которая, пусть и с изъянами и сложностями, но состоялась, вопреки историческим противоречиям между державами. В целом, именно государства-предопределения чаще всего формируют ядро интеграционных процессов, о которых уже написано немало научных трудов ^[1].

С другой стороны, фактор соседства обостряет взаимное восприятие и приводит к конфликтам государств-предопределений. Наибольшие конфликты в институте семьи случаются именно между близкими людьми, а в случае с мировой политикой – с государствами-предопределениями. Так, наиболее болезненно в современной системе международных отношений складываются у России отношения с Украиной и Грузией ^{[2, с. 65]}.

История также является фактором возникновения и гибели государств-предопределений. Она может оказывать как положительное влияние на развитие контактов между странами, так и негативное. Вторая мировая война и последующее коммунистическое развитие сближали Польшу и Россию, а сегодня – разъединяют. Польские власти сносят памятники советской эпохи, а в России пытаются искать компромиссы с Варшавой, создавать совместные комиссии, формируя тем самым положительное поле для сотрудничества ^[3]. Одними из наиболее ярых сторонников установления власти Советов были латышские стрелки, памятник которым стоит по сей день в Риге, только теперь он соседствует с музеем оккупации. В Турции во второй половине ХХ века советский дискурс был под запретом, но на этапах последних волнообразных сближений двух стран речь то и дело периодически заходит о героической помощи Ленина в установлении Турецкой Республики как стабильного, во всех смыслах, государства.

Факторы соседства и истории не являются единственными. Они должны быть тесно переплетены с иными основами «взаимопривязанности». Речь в данном случае идет о религиозном и этническом факторах.

Религия, которая воспринималась пережитком прошлого и исчезала не только с мировой политической арены, но и все больше из жизни людей, на данный момент возвращается во все сферы жизни общества с возрастающей скоростью. Связано это с ростом населения в странах, где большинство людей исповедует ислам и борется за свои права, с возрождением религий на постсоветском пространстве, прошедшем эпоху атеизма и находящемся в поиске своих новых старых ценностей.

Религиозный фактор сыграл свою роль в защите Грузии от Турции русским царем, в войнах на Балканах, в истории Кавказа, Европы и Ближнего Востока. Чаще всего – все строилось на противопоставлении или даже прямом столкновении религий, что, на самом деле, было связано отнюдь не с верованиями, а с геополитическими устремлениями. Колониальные войны, Крестовые походы, развитие исламского терроризма – все это находится за рамками как христианства, так и ислама, являясь лишь инструментом для реализации интересов тех или иных государств.

Религиозный фактор, как и этнический, восходят к более древнему, очаговому восприятию семьи и соседства. Они служат своего рода общинным базисом формирования государств-предопределений. Этнический элемент, превращающийся в последнее время в явление архаичное благодаря тотальной глобализации, все еще влияет посредством подсознания на принципы восприятия по линии «свой-чужой». На протяжении истории этнический фактор был более развит в плане влияния на судьбы государств-предопределений. Так Российская империя защищала балканских славян от турок, борьба между Пакистаном и Индией за регионы в том числе велась на этно-религиозной основе.

Намного более искусственным в этом плане является фактор идеологий. Будучи рукотворной по сути своей, идеология может объединить или столкнуть государства на краткосрочный относительно истории период. При этом часто устойчивый набор идей может оказать существенно более негативное или позитивное влияние, чем даже религия. Очевидным примером может служить биполярное противостояние СССР и США. Менее яркое явление – возрождение консервативной России и укрепление неоосманской Турции ^{[4, с. 71]}, которые из-за действий третьих сил оказались на гране войны осенью 2015 г., когда после ухудшения внешнеполитической риторики в отношении России ^{[5, с. 82]} турками был сбит российский бомбардировщик.

Чаще всего государства-предопределения объединяет взаимность. Государственные образования как будто связаны родством, определяющим естество и суть развития обществ и государств. Иногда такого рода связь проявляется в народных мудростях, сказаниях и поговорках. Так, в российском быту часто можно было слышать фразу «Что ты, как турок?», хотя на самом деле русских и турок в плане национальных характеров большая часть факторов объединяет, а не разъединяет.

В большой семье нередко случаются ссоры, более того – они намного более жесткие, чем с незнакомыми людьми, потому что про человека близкого известно больше, в том числе – и в плане его уязвимых сторон. Между государствами-предопределениями часто происходят кровопролитные войны. Так было между Францией и Германией, Россией и Турцией. Но при этом с близкими чаще и проще можно установить мир, независимо от того, есть ли в этом определенная потребность или это просто-напросто необходимо.

Вместе с тем в последнее время, с развитием технологий, ослаблением традиционного уклада, семьи распадаются все чаще. Ускорение времени негативно сказывается на отношениях, причем – не только людей, но и государств. При этом такого рода события переносятся тяжело, зачастую – до конца жизни люди думают друг о друге. Государства-предопределения также связывает эта нить, которую может разорвать только гибель, характерная не только для людей, но и для государственных образований.

Гибель государства приводит к рождению на его обломках новых или нового субъекта мировой политики, с которым, как и с новым членом семьи, могут установиться разные связи, как положительные, так и отрицательные. Основной причиной установления связей с новым государством, которое ранее являлось государством-предопределением, будет служить история, а также те фундаментальные основания, на которых это государство будет формировать себя и отношения с окружающим миром.

К примеру, распад СССР привел к возникновению новой России, которой удалось сохранить большую часть государств-предопределений советской эпохи, но отношения с ними приобрели иные качества. Очевидно, что у Российской Федерации сохраняются предопределенные связи с возникшими на постсоветском пространстве государствами, а также с Балканами, Польшей, Турцией и Китаем.

Рождение новых предопределений в межгосударственных отношениях происходит тяжело и долго, и чаще всего сопровождается, как и смена систем международных отношений, крупными катаклизмами. Один из последних наиболее интересных случаев рождения такого типа «предопределенных отношений» – взаимодействие России и США, которые даже после распада СССР сталкиваются с построением внешнеполитической идентичности на взаимном противопоставлении, решают глобальные вопросы, в том числе – проблемы разоружения ^{[6, с. 102]}. Создание таких отношений между указанными государствами проистекает из сути исторического процесса, глубинных сдвигов в мировом политическом и идеологическом балансе по итогам Второй мировой войны.

Сложность «рождения» государств-предопределений компенсируется относительной долговечностью взаимной «привязанности». Вопреки всем трансформациям России и Турции как государств, они сохраняют статус государств-предопределений на протяжении веков.

Помимо многочисленных войн, чаще всего выгодных третьей стороне, обе страны объединены схожими путями эволюции. В Турции был период реформ («Танзимат») и период «гнета» («Зулюм»), в России в схожее время имели место реформы Александра II и последующее ужесточение режима. И в Российской, и в Османской империях в ХIХ в. наблюдалась активная вестернизация, выражавшаяся даже в бытовом использовании французских заимствований в высшем свете двух государств. Начало ХХ века и Первая мировая война обернулись крахом трех великих империй, две из которых – Османская и Российская.

На обломках могущественных государств возникли молодые республики, которые сразу же потянулись друг к другу. Именно этот этап поддержки кемалистской революции Лениным можно назвать наиболее продуктивным периодом взаимодействия двух государств-предопределений. Смена парадигм развития, вызванная смертями Ленина и Ататюрка, а также ходом Второй мировой войны, привели к окончанию «оттепели» и вступлению в период статической стабильности, являющийся противовесом стабильности динамической ^{[7, с. 170]}.

Распад СССР привел к новым поискам идентичности и путей государственного строительства, причем – как в России, так и в Турции, которая также начала переосмысление себя изнутри и своего внешнеполитического курса ^{[8, с. 88]}. Кризисы идентичности должны были сблизить две державы, но Анкарой овладели пантюркистские надежды, вызванные созданием новых тюркоязычных государств на постсоветском пространстве и стремлением воздействовать на российские тюркоязычные регионы ^{[9, с. 6]}, а Москвой – стремления к более активному взаимодействию с западными структурами.

Лишь приход к власти В. В. Путина в России и Р. Т. Эрдогана в Турции предоставил возможность обеим странам больше сконцентрироваться на поисках приоритетов развития ^{[10, с. 40]}, хотя это не исключало наличие сложностей во взаимодействии ^{[11, с. 195]}. Этот период позволил установить плодотворные экономические связи, но не дал возможности преодолеть застарелые и новые проблемы в области геополитики и безопасности.

Турецкий случай показывает, как сильны могут быть связи двух государств-предопределений, но и как они неустойчивы. Возникает логичный вопрос, хорошо ли это –

иметь большое количество государств-предопределений и возможно ли регулировать процесс взаимодействия с ними так, чтобы взаимная привязанность не формировала взаимную вражду.

В первую очередь, стоит отдельно подчеркнуть, что понятия «хорошо» и «плохо» не вписываются в политическую философию развития государств. Скорее может идти речь о естественности и неестественности процессов.

Государства-предопределения связывают естественные, пусть и субъективные связи. Эти связи, как уже указывалось выше, могут приводить как к положительному, так и к отрицательному эффекту. Любой естественный процесс может быть искусственно трансформирован в ту или иную сторону. Иными словами, управлять развитием взаимодействия между государствами-предопределениями можно и даже нужно.

Что предопределяется в отношениях с государством-предопределением? В первую очередь, чувствительность к действиям, к идеям и образам. Иными словами, возникает повышенное внимание, которое проявляется в СМИ, в мерах и контрмерах. В США и России во всех мировых трансформациях видят руки друг друга, в Грузии накануне олимпиады в Сочи в каждом малом действии России видели ее стремление помешать грузинским атлетам участвовать в играх.

Интересно то, что внимание может ослабевать на определенные периоды времени, что связано с фундаментальными сдвигами внутри общества и в его понимании внешних процессов. Более того, у двух государств-предопределений может быть разная степень чувствительности в отношении друг друга. Так, в указанном выше примере отчетливо видно, что у Грузии более повышенное внимание к действиям России. Степень чувствительности в подобных случаях связана с размерами страны, ее весом в системе международных отношений, а также собственными внутренними факторами развития общества и государства.

Помимо внимания государства-предопределения характеризуют более решительные и активные действия в отношении друг друга. Впрочем, речь не только о воздействии посредством силы или угрозой применения силы. В таких случаях как раз ключевым является несиловой фактор.

Однако, если уж зашла речь о применении силы, то в случае с государствами-предопределениями конфликты характеризуются повышенной жесткостью и жестокостью, в связи с болезненным восприятием на уровне подсознания действий или бездействий коллег по взаимозависимости. Наиболее крупные конфликты совершаются между наиболее значимыми с точки зрения мировой политики субъектами, являющимися государствами-предопределениями. Это объясняется существенной концентрацией энергии в них самих и в их взаимодействии. Именно в таких условиях начались две мировые войны.

Причем интересным является факт, что мировые державы обладают большим количеством государств-предопределений, чем малые державы. По сути, одним из признаков великодержавности можно считать количество государств-предопределений. У Эстонии, несмотря на ее восприятие, такое государство-предопределение всего лишь одно, в отличие от России или США.

Можно ли намеренно избавиться от государства-предопределения? Теоретически, да. Но для этого следует целенаправленно и долго работать – причем как со своим обществом, так и с обществом и руководством другого государства. То же касается и намеренного формирования государства-предопределения.

При этом ключевым вопросом является целесообразность подобного рода действий. Реки вспять повернуть можно, но отнюдь не обязательно, что это приведет к положительным результатам. Государства-предопределения формируются под воздействием природы исторического процесса и среды мировой политики. Намного более целесообразным было бы не пытаться формировать или ликвидировать такие связи, а влиять на их развитие.

Подобное влияние может идти с одной или с двух сторон и должно быть направлено на реализацию собственных интересов с учетом «тонкости» взаимодействия в такого рода отношениях и опасности разрастания существенных конфликтов. Следует также особое внимание уделять степени взаимопроникновения.

Степень взаимопроникновения государств-предопределений может быть различной и разноуровневой. Наиболее крепкие отношения могут складываться на уровне обществ или правительств, на уровне политического мышления или идеологии. Подобного рода связи отличаются существенной устойчивостью, но могут быть подвержены значительным волнообразным колебаниям, а также легко меняют «заряды» с положительного на отрицательный.

Касательно государств-предопределений, которые могут сыграть ключевую роль в отношении своего государства, следует определять отдельную стратегию, подлежащую корректировке в зависимости от трансформации региональной и международно-политической среды. Отдельное внимание в таких случаях следует уделять имевшим место ранее конфликтным ситуациям для того, чтобы избежать их последующего повторения.

Формирование имиджа посредствами пиара является равновеликой задачей работе с государством-предопределением. Без соответствующих усилий на уровне государственных органов и частных структур стратегия в отношении государств-предопределений не сформируется, а если и сформируется отдельными структурными единицами – то будет ложной.

При этом отношения с государствами-предопределениями имеют сакраментальный характер. От взаимодействия с ними зависят не малые единицы тактического характера, от него зависят сущностные и судьбоносные стратегические элементы, определяющие войну и мир.