Deputy corps of district soviets of Leningrad during the Great Patriotic War: staff composition and activity

Tverdyukova Elena Dmitrievna Doctor of History Leading Scientific Associate, Saint Petersburg Institute of History of the Russian Academy of Sciences 197110, Russia, g. Saint Petersburg, ul. Petrozavodskaya, 7 tvelena@bk.ru Other publications by this author

В современной России в условиях очевидно назревшей проблемы децентрализации управленческой вертикали изучение отечественного опыта организации местного самоуправления является особенно актуальным. В сложившейся после Октябрьской революции системе власти региональные Советы представляли собой нижнее звено государственного аппарата ^{[26, с. 54]}. Согласно Конституции СССР 1936 года, в их компетенцию входило руководство деятельностью местных органов, поддержание государственного правопорядка, защита законов и гражданских прав, управление местным хозяйственным и культурным строительством, составление местного бюджета ^[7].

Вступление СССР в войну внесло серьезные коррективы в схемы взаимодействия военных, партийных, советских, хозяйственных органов власти. Особая ситуация сложилась в Ленинграде, оказавшемся в кольце вражеской блокады. Изоляция не только потребовала от городского руководства выхода за пределы привычных действий, но и способности принятия оперативных решений в ответ на постоянно изменявшуюся обстановку. Однако вопрос о сфере ответственности органов власти и управления и о пределах их полномочий является дискуссионным в историографии. Так, К. А. Болдовский полагает, что важнейшим центром принятия управленческих решений в Ленинграде было бюро горкома ВКП(б). ^{[2, с. 62]}. Составители сборника стенограмм заседаний исполкома Ленгорсовета считают, что правильнее говорить об интенсивном сращивании партийного и государственного аппаратов, мощным катализатором которого стала война ^{[14, с. 11–12]}.

Целью статьи является анализ состава депутатского корпуса районных Советов Ленинграда и характеристика деятельности народных избранников в годы Великой Отечественной войны. Надо сказать, что в работах, посвященных жизни Ленинграда в этот сложный период, вопросы повседневного управления обычно рассматриваются в контексте деятельности городской партийной организации и Ленгорисполкома. И если их кадровый состав в общих чертах охарактеризован ^{[2, 5, 6, 13, 14, 15]}, то состав райсоветов не освещался даже в тех исследованиях, в которых рассматривались избирательные кампании в советские органы Ленинграда разных лет ^{[3, 12, 16]}. Что касается западной историографии, то в ней традиционно основное внимание уделялось социальной идентификации сталинских управленцев, и акцент при этом делался на изучении партийных кадров разных уровней ^{[9, 18, 27]}. Одним из немногих исключений является статья Д. Кеттелла, в которой идет речь о системе местного самоуправления в СССР, но в ней не затрагивается военный период ^[28]. Таким образом, состав депутатского корпуса районных Советов Ленинграда в годы Великой Отечественной войны, динамика численности народных избранников и работа их в избирательных округах не служили предметом самостоятельных научных изысканий.

Исследование подготовлено на основе делопроизводственных документов (докладных записок о деятельности райсоветов за годы войны, справок инструкторов исполкомов о работе депутатов, переписки о кадрах и пр.), статистических материалов (сводок об избранных в райсоветы депутатах, ведомостях об изменении численности депутатов за годы войны и пр.), находящихся на хранении в фонде 7384 Ленгорсовета Центрального государственного архива Санкт-Петербурга (ЦГА СПб). При изучении источников применялись методы источниковедческой критики. Использование историко-сравнительного и историко-хронологического методов позволило определить периоды в деятельности райсоветов Ленинграда в годы войны. С помощью статистического метода выявлялись качественные характеристики депутатского корпуса и количественные изменения в его составе.

Выборы в местные советские органы на новой конституционной основе состоялись в СССР 24 декабря 1939 г. Первые послевоенные выборы в Советы депутатов трудящихся Ленинграда были проведены только 21 декабря 1947 г. Согласно решению Президиума Верховного Совета РСФСР, вынесенному в конце декабря 1940 г., основанием для признания депутата выбывшим из рядов народных избранников могли служить его смерть, утрата избирательных прав и лишение свободы по суду. Поэтому формально даже выехавшие из Ленинграда в годы войны депутаты сохраняли свои полномочия ^{[14, с. 8]}. Таким образом, «костяк» депутатского корпуса, проработавший весь военный период, был сформирован в 1939 г.

В выборах в райсоветы из 2 235 064 избирателей Ленинграда приняли участие 2 227 433 человек (99,66 %). Подавляющее большинство голосов (2 194 270, или 98,51 %) было подано за блок коммунистов и беспартийных. Можно согласиться с высказанной в литературе точкой зрения о фактической безальтернативности выборов, поскольку по избирательному округу выдвигался единственный претендент на депутатский мандат, кандидатура которого проходила обязательное предварительное согласование в партийных инстанциях. Так что результат был вполне предсказуем — за каждого из них проголосовало более 99 % избирателей ^{[17, с. 518]}. Правда, 677 бюллетеней были признаны недействительными. Кроме того, при подсчете было выявлено 32 486 бюллетеней, в которых оказались вычеркнутыми фамилии всех кандидатов ^{[19, л. 17]}.

В районные Советы было избрано 3598 депутатов, в том числе 2164 мужчины и 1434 женщины. Членами ВКП (б) и кандидатами в члены партии являлись 1 896 чел. (52,7 %), членами ВЛКСМ — 422 чел. (11,7 %), беспартийными — 1 280 чел. (35,6 %). Депутатский корпус был молодым. Почти половина народных избранников (1570 чел., или 43,6 %) находились в возрасте от 30 до 39 лет, 781 чел. (21,7 %) — от 40 до 49 лет, 579 чел. (16,1 %) — от 25 до 29 лет, 345 чел. (9,6 %) — от 20 до 24 лет, 59 чел. — до 19 лет (1,6 %). Оставшиеся 264 чел. (7,3 %) были в возрасте 50 лет и старше. Этот состав в целом соответствовал возрастной структуре избирателей. Высшее образование имели 792 чел. (22,01 %), среднее — 1313 (36,5 %), низшее — 1493 (41,5 %). Доля образованных людей, избранных в райсоветы, была гораздо выше, нежели в целом по городу: согласно результатам переписи населения 17 января 1939 г., в Ленинграде насчитывалось всего 3,6 % жителей с высшим образованием и 23,2 % со средним и неполным ^[8]. В числе избранных было 806 рабочих, 345 директоров предприятий и их заместителей, 921 руководитель разных уровней, 55 председателей, заместителей председателей и секретарей Советов, 208 работников парторганизаций, 331 военный, 116 домашних хозяек и пенсионеров. Таким образом, районные Советы состояли в основном из трудящихся, непосредственно занятых в производстве или недавно выдвинутых на хозяйственную, партийную, административную работу. В целом можно сказать, что, как и в прежние годы, депутаты не были оторваны от избирателей: они выдвигались из «гущи народной жизни», существовали в границах одной культуры и говорили на одном «политическом языке» ^{[16, с. 21–22]}. В райсоветах оказались представители 21 национальности. Подавляющее большинство (3086 чел., или 85,8 %) были русскими, 308 (8,6 %) — евреями, 116 (3,2 %) — украинцами, 49 (1,4 %) — белорусами; количество представителей других национальностей исчислялось единицами ^{[19, л. 17–17 об.]}.

На первом этапе войны (до декабря 1941 г.) депутаты активно участвовали в проведении мобилизации в РККА, строительстве оборонных укреплений, бомбо- и газоубежищ, организации служб МПВО, развертывании госпиталей, координировали эвакуационные мероприятия в своих избирательных округах, оказывали помощь семьям мобилизованных, собирали средства в фонд обороны, а также вещи для красноармейцев. Так, при непосредственном участии депутатов Октябрьского райсовета удалось собрать 10 327 тыс. руб. в фонд обороны, 2 092 667 руб. в счет оплаты билетов денежно-вещевой лотереи; госпиталям было передано свыше 6 тыс. единиц посуды и столовых приборов; для бойцов РККА было отправлено 35 945 теплых вещей ^{[22, л. 52 об.]}. Р. Ф. Островская, депутат Куйбышевского района, организовала работу группы самозащиты, силами которой было потушено 16 зажигательных бомб, занималась переселением жильцов из пострадавших от артобстрелов и бомбардировок домов. 8 детей, оставшихся без попечения взрослых, были устроены ею в детские учреждения ^{[25, л. 13]}.

Многие депутаты входили в постоянно действующие комиссии райсоветов, обладавшие контрольными полномочиями и имевшие право вносить предложения по устранению недостатков управления. Их количество несколько отличалось по районам, но, как правило, имелись бюджетная, школьная, жилищная, строительная, торговая комиссии, а также по местной промышленности и здравоохранению. Однако на первом этапе войны большая часть работы депутатов проходила в рамках временных комиссий, создававшихся на основании решений бюро горкома ВКП (б) и Ленгорисполкома и имевших целью исполнение указаний союзного руководства (например, по проведению подписки на заем) и решение текущих управленческих задач.

В передовице «Ленинградской правды» 15 октября 1941 г. перечислялись основные проблемные сферы, на которых Советам следовало сосредоточить «основное внимание, силы и средства»: развитие служб ПВО и ПВХО, всеобщее военное обучение, помощь семьям мобилизованных в РККА. При этом депутат, «как представитель власти», должен был самостоятельно решать вопросы, которые ему по силам, не забывая ставить конкретные задачи перед исполкомом райсовета. «Меньше писанины, меньше заседательской суетни, больше оперативности», — призывала главная городская газета ^[11].

Однако с началом зимы на первый план вышли проблемы, непосредственно связанные с жизнеобеспечением населения. В условиях крайнего дефицита ресурсов (продовольственных, топливных и пр.) распределение их стало проводиться централизованно: в пределах установленных Военным Советом Ленинградского фронта лимитов — под контролем партийных организаций и исполнительных комитетов.

Тяжелейшие условия, в которых оказался Ленинград, способствовали тому, что вести советскую работу становилось некому: к весне 1942 г. число членов в постоянно действующих комиссиях райсоветов сократилось с 9–11 до 1–4 человек. В целом же, из избранных перед войной 3598 депутатов к маю 1942 г. в Ленинграде оставалось только 1303 чел. 985 чел. к этому времени были призваны в РККА, 717 — эвакуированы, 198 — выехали из города по иным причинам, 142 — умерли. Местонахождение 253 депутатов было неизвестно ^{[20, л. 43]}. С декабря по май постоянные комиссии не проводили никакой плановой работы, периодически осуществляя лишь отдельные обследования. Так, жилищная комиссия Куйбышевского райсовета провела проверку двух домохозяйств по вопросу эксплуатации и сохранения жилищного фонда, в одном домохозяйстве оценила санитарное состояние квартир. Комиссия здравоохранения обследовала положение дел в стационарах для дистрофиков, организованных в Октябрьской гостинице и детской поликлинике. Однако и эти немногочисленные мероприятия проводились зачастую формально, в ряде случаев депутаты даже не обсуждали итоги проверок ^{[20, л. 49 об.]}. Большая же часть комиссий вследствие постоянной ротации их членов вообще не собиралась и работы не вела. Райисполкомы не только не контролировали их деятельность, но зачастую даже не приглашали их представителей на свои заседания. В частности, без их участия проводилось обсуждение таких актуальных для блокированного города вопросов как состояние санитарно-бытового обслуживания населения (включая приведение в порядок водопровода и канализации, пуск бань), состояние жилищного фонда, охрана имущества эвакуированных и семей красноармейцев. Можно сказать, что уже в первую блокадную зиму постоянно действующие комиссии райсоветов стали лишним звеном в управленческой вертикали.

Между тем, некоторые депутаты и в первую блокадную зиму не прерывали связи с избирателями: помогали в трудоустройстве, направляли сирот в ясли и детдома, а истощенных горожан – в больницы и стационары, добивались оказания денежной помощи семьям красноармейцев и обеспечения их дровами. Заслуженная учительница РСФСР З. А. Орлова организовала пошив теплых вещей для бойцов РККА: в школу, где она работала, 25 педагогов доставили свои швейные машины и в свободное время шили шлемы, наушники и рукавицы. В тяжелые месяцы зимы 1941/42 г. она обходила квартиры, устраивала одиноких горожан в дома инвалидов и больницы ^{[25, л. 14]}. Но было немало и тех, кто не проводил никакой работы в своих избирательных округах. Например, директор педагогического института им. Герцена Ф. Ф. Головачев не выполнил ни одного задания райисполкома, работать в школьной комиссии отказался ^{[20, л. 76]}. Возможно, это было связано с тем, что он готовил эвакуацию института, проведенную в марте 1942 г. ^{[10, с. 2]}.

Многие народные избранники находились в бедственном положении, не получая никакой поддержки от районных властей. Так, на инструктора Ленгорисполкома произвел «страшное впечатление» депутат Глинский: «На вид – страшнейший дистрофик, еле разговаривает, ибо, очевидно, болен скорбутом. Жена третий месяц лежит в больнице. Один сын погиб на фронте (на линкоре «Марат»), другой – командир… Никто помощи не оказал, а лишь после секции, когда я обратила на это внимание секретаря исполкома, Глинского госпитализировали» ^{[22, л.56 об.]}.

Для получения достоверной информации о составе депутатского корпуса инструкторам Ленгорисполкома было поручено составить справки о работе райсоветов с начала войны до мая 1942 г. В них следовало отразить данные о наличии депутатов в Ленинграде, числе выбывших (эвакуированных, умерших, ушедших в РККА и пр.); представить информацию о связи райисполкомов с депутатами и участии народных избранников в деятельности комиссий, организованных исполкомами, а также о постоянно действующих комиссиях райсоветов.

Имеющиеся в архиве справки позволяют понять, как проходила работа депутатов райсоветов в первую блокадную зиму. Так, например, в райсовет одно из центральных — Куйбышевского — района Ленинграда (в границы которого входили Лиговский и Загородный проспекты, набережная р. Фонтанки, улицы Белинского и Жуковского) в 1939 г. было избрано 194 депутата. К концу мая 1942 г. в городе осталось 100 человек, половина из них числилась в составе различных комиссий. Из четырех инструктивных совещаний, проведенных с депутатами к этому времени с начала блокады, лишь одно (14 января) пришлось на период так называемого «смертного» времени (с декабря по апрель). На нем присутствовали всего 17 человек из 42 вызванных. 20 депутатов не явились по уважительной причине (вероятнее всего, по болезни), причины отсутствия других установить не удалось ^{[20, л. 75]}. В первые месяцы 1942 г. народные избранники привлекались к созданию санитарно-бытовых комиссий и к работе квартальных штабов по проведению очистки территории районов. Еще одной сферой, где требовалась их массовая помощь, стало нормированное снабжение — многие депутаты участвовали в проверке правильности порядка выдачи продовольственных карточек. Предпринимались попытки вовлечь их в разбор жалоб, поступавших, главным образом, от семей мобилизованных красноармейцев. Однако из 849 заявлений, поданных жителями района с 1 января по 20 апреля 1942 г., было разобрано лишь 167 (причем 56 из них рассматривались более 20 дней вместо установленного недельного срока). Гораздо чаще эти жалобы передавались в райжилотдел, где учет и ответ на эти заявления были возложены на лиц, привлеченных к этой работе в порядке трудовой повинности. Большая часть заявлений касалась жилищных вопросов (о предоставлении и обмене комнат), и фактически в тяжелейший период зимы–весны 1942 г. многие горожане оказались вынуждены самостоятельно решать проблему поиска крыши над головой ^{[20, л. 103]}.

Таким образом, на втором этапе (с декабря 1941 по май 1942 г.) постоянно действующие комиссии утратили свое значение, большинство депутатов не вели системной работы в своих избирательных округах, а лишь эпизодически привлекались к участию в мероприятиях по заданиям исполкомов.

После массовой проверки в мае 1942 г. начался третий этап в деятельности райсоветов. Она приобрела более организованный характер, райисполкомы стали активнее ее контролировать, заслушивая отчеты о проделанной работе; возобновилось проведение сессий районных Советов. В рамках временных и постоянно действующих комиссий депутаты проводили широкую агитацию за распространение огородничества, включились в работу по созданию подсобных хозяйств, затем массово участвовали в проверке готовности жилого фонда к зиме. Тем не менее, систематическую работу постоянно действующих комиссий наладить не удалось. Например, школьная комиссия Октябрьского райсовета занималась подготовкой школ к началу учебного (1942/43) года, участвовала в организации контроля за питанием учащихся. Но затем работу прекратила. После проверок состояния сохранности квартир и имущества семей военнослужащих по материалам жилищной комиссии некоторые управхозы за бесхозяйственность и хищения были отданы под суд, после чего комиссия также перестала собираться.

Как показал анализ отчетов о массовой советской работе в райисполкомах, повсеместно практически бездействовали бюджетные комиссии, строительные, местной промышленности. Вероятно, это было связано с тем, что распределение ресурсов и проведение работ в этой сфере было жестко централизовано. Большую активность проявляли комиссии в отраслях, связанных с решением повседневных проблем населения: жилищном хозяйстве, образовании, здравоохранении, торговле и общественном питании. Но и здесь их работа ограничивалась разовыми проверками по заданиям исполкомов.

Нехватка управленцев в изолированном от Большой земли городе способствовала тому, что депутаты выдвигались на руководящую советскую и хозяйственную работу. Так, например, А. С. Шманцарь стал председателем исполкома Октябрьского райсовета, М. Б. Маневич — заведующим жилищным отделом, З. К. Каменская была назначена на должность главного врача больницы им. Нахимсона ^{[22, л. 41]}. Многие депутаты возглавили районные административные комиссии, которые вели борьбу с нарушениями законов военного времени.

К 1 января 1943 г. примерно треть из находившихся в городе 962 депутатов райсоветов (а именно 269 чел., в том числе 207 мужчин и 62 женщины) входили в различные структуры райисполкомов. По роду деятельности они являлись в основном управленцами среднего звена (в статусе начальников управлений, заведующих отделами, председателей комиссий). По национальности подавляющее большинство их были русскими: 225 (83,7 %). Не состояли в партии только 54 депутата. ^{[21, л. 4]}. Таким образом, в годы блокады из депутатского корпуса районного уровня рекрутировались идеологически выверенные кадры, способные вести хозяйственную и административную работу в условиях дефицита квалифицированных специалистов.

По мере стабилизации обстановки в городе у депутатов появлялось больше времени и возможностей для «низовой» работы с населением. Но и на данном этапе их деятельность во многом зависела от субъективных факторов: инициативности, ответственности, желания помочь в решении повседневных проблем горожан. В частности, в архивных фондах сохранилось несколько писем жителей Октябрьского района с теплыми отзывами о своем депутате Н. И. Мартышевой. По их словам, она не отказывала даже обращавшимся к ней избирателям с Выборгской и Петроградской стороны, Васильевского острова и других районов города. В одном из писем, адресованных в Ленгорсовет с просьбой объявить ей благодарность, сообщалось: «У меня погиб муж и убит ребенок, здесь, в Ленинграде, а второй ребенок был отправлен в Алма-Ату. И вот на меня нашла безумная тоска. Чуть я не покончила самоубийством, но… она (Надежда Ивановна — Е. Т.) меня воодушевила как мать родная, и я отбросила дурные мысли… Тов. Мартышева помогла моему горю, сходила со мной к тов. Смирнову (А. П. Смирнов – заведующий Городским бюро по учету и распределению рабочей силы — Е. Т.), и я в данное время счастливая, еду за ребенком, и я обязана работать еще больше, энергичнее и отдам все силы на борьбу с врагами, так как помогли мне» ^{[24, л. 47]}.

Для многих горожан обращение к своему депутату приобретало особое значение еще и потому, что попасть на прием к руководящим работникам райисполкомов было очень сложно. Так, к председателю Фрунзенского исполкома в августе 1944 г. горожане занимали очередь накануне вечером, ночью приходили на перекличку, а к утру в очереди насчитывалось 120–140 человек, из которых аудиенции удостаивались не больше половины ^{[23, л. 37]}.

В ходе реэвакуации и демобилизации депутатский корпус пополнялся, но медленно. По данным на 1 сентября 1945 г., в Ленинграде пребывали 1334 депутата районных Советов (что составляло 37 % от довоенного уровня), 242 числились умершими. 854 народных избранника к тому моменту все еще находились в РККА, 561 — в эвакуации, 158 — в командировках, местонахождение остальных не было известно ^{[25, л. 50]}.

Проведенное исследование позволяет сделать вывод об отсутствии систематической работы райсоветов Ленинграда в годы войны. Деятельность депутатов в избирательных округах зависела преимущественно от их личных качеств (честного отношения к делу, ответственности и пр.). Занятия постоянно действующих комиссий свелись к выполнению проверок по конкретным заданиям исполнительных комитетов. Основной формой работы депутатов также являлось выполнение разовых поручений райисполкомов. Фактически существовал некий постоянный круг активистов, принимавших участие в проведении хозяйственно-политических кампаний, остальные же проявляли работоспособность лишь от случая к случаю. В целом следует согласиться с точкой зрения, высказанной М. В. Ежовым, согласно которой распорядительные и исполнительные функции местных органов самоуправления за годы блокады стали прерогативой исполкомов ^{[4, с. 125]}.

Тем не менее, в перспективе детальное изучение состава депутатского корпуса, путей продвижения народных избранников по карьерной лестнице (так называемого выдвиженчества), взаимодействий с избирателями могут помочь в понимании общественных отношений в осажденном Ленинграде, механизмов социальных лифтов в управленческих структурах города, в уточнении места органов местного самоуправления в системе государственной власти.