The indicator of humanization of legal regulation: methodological study using big data of judicial practice on the cases of petty theft (the Article 7.27 of the Code of the Russian Federation on Administrative Offenses and the Article 158.1 of the Criminal Code of the Russian Federation)

Trofimov Egor Viktorovich ORCID: 0000-0003-4585-8820 Doctor of Law Deputy Director for Science, St. Petersburg Institute (Branch) of the All-Russian State University of Justice 199178, Russia, g. Saint Petersburg, 10-ya liniya V.O., 19, lit. A, kab. 36 diterihs@mail.ru Other publications by this author     Metsker Oleg Gennad'evich ORCID: 0000-0003-3427-7932 PhD in Technical Science Researcher 199178, Russia, g. Saint Petersburg, 10-liniya V.O., 19 lit. A olegmetsker@gmail.com Other publications by this author

Paskoshev David Dokkaevich Master's Degree, National Research University ITMO 197101, Russia, g. Saint Petersburg, Kronverkskii pr., 49 david.d.paskoshev@gmail.com Other publications by this author

1. ВВЕДЕНИЕ

Настоящая статья отражает новые результаты разработки междисциплинарной (юридико-вычислительной) методологии изучения правового регулирования в рамках индикаторного подхода ^[1]. Индикаторы представляют собой характеристики правовой деятельности или, более широко, правовой системы общества, доступные для наблюдения, измерения и оценки и отражающие качество тех процессов, которые происходят в правотворчестве и правоприменении. Юридической науке уже известен опыт использования индикаторов для измерения права ^[2], однако разработка методологии на объеме больших данных ставит задачу поиска и использования индикаторов, приемлемых как для выражения результатов интеллектуального анализа эмпирических больших данных (т.е. в цифровой сфере), так и для оценки состояния и процессов доменной области (т.е. в юридической сфере).

Административная преюдиция многими авторами признается средством гуманизации публично-правовой ответственности ^{[3] [4] [5]}. Конструкция административной преюдиции, основанная на связи практически тождественных правонарушений, предусмотренных КоАП РФ и УК РФ, предоставляет широкие возможности для исследований административно-деликтного и уголовно-правового регулирования в сравнительном аспекте.

Целью настоящей работы является обоснование индикатора гуманизации правового регулирования и его апробация в вычислительных экспериментах на больших данных судебной практики по делам о мелком хищении, рассмотренных на основании разных охранительных законов (статья 7.27 КоАП РФ и статья 158.1 УК РФ) в различных процессуальных формах (производства по делу об административном правонарушении и уголовного судопроизводства).

2. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД

2.1. Общее понятие гуманизма в юридической ответственности

В современной юридической литературе принято оперировать принципом гуманизма как общеправовой категорией. Вместе с тем содержание принципа гуманизма остается весьма неопределенным, несмотря на то что он однозначно связывается с правами и свободами человека.

В статье 7 УК РФ закреплен принцип гуманизма, в соответствии с которым уголовное законодательство Российской Федерации обеспечивает безопасность человека, а наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, не могут иметь своей целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства. Вместе с тем законодательная трактовка гуманизма в уголовном и административно-деликтном законах не совпадают, так что статьей 1.6 КоАП РФ норма, согласно которой при применении мер административного принуждения не допускаются решения и действия (бездействие), унижающие человеческое достоинство, отнесена не к гуманизму, а к обеспечению законности.

В обобщенном виде под гуманизмом юридической ответственности понимается система нормативно закрепленных нравственно-правовых требований, выражающих признание человека высшей ценностью, охраняющих интересы общества, права, свободы, честь и достоинство человека и гражданина в юридически значимых обстоятельствах ^[6].

2.2. Принцип гуманизма и экономия репрессии

1. Многие исследователи — и так сложилось исторически в связи с отказом от устрашающей уголовной репрессии — неразрывно связывают гуманизм с идеей экономии уголовной репрессии ^{[7, с. 145]}. В соответствии с принципом гуманизма при установлении наказания его строгость ограничивается максимумом, необходимым для достижения целей исправления нарушителя и предупреждения новых преступлений, стимулирования правопослушного поведения лиц, отбывающих наказание ^[8], а при назначении наказания лицу, совершившему преступление, должно быть избрано минимальное наказание, достаточное для достижения тех же целей ^{[9, с. 68]}. Гуманное отношение к лицу находит выражение в требовании соблюдать принцип экономии карательных средств ^{[10, с. 122]}. В этом смысле гуманизм направлен на преступника, его избавление от жесткого наказания и реинтеграцию ^{[11, pp. 102–103]}.

С позиций экономии репрессии к средствам гуманизации уголовной ответственности различные авторы относят широкий спектр правовых средств как правотворческого, так и правоприменительного характера, а именно:

полную или частичную декриминализацию ряда деяний, если уголовно-охраняемым объектом не являются конституционные права граждан на жизнь, здоровье и личную свободу;

изменение категорий преступлений;

возможность снижения судом категории преступления на одну ступень;

отказ от применения наказания в виде смертной казни;

депенализацию;

установление соразмерных опасности деяния санкций за совершение преступлений (адекватной репрессии);

снижение продолжительности сроков лишения свободы;

исключение из санкций нижних пределов;

смягчение наказания;

включение в уголовный закон ряда преступлений с административной преюдицией;

расширение оснований для освобождения от уголовной ответственности и наказания;

расширение оснований для амнистии;

введение и применение наказаний, не связанных с лишением свободы;

введение и применение иных мер уголовно-правового характера;

введение института уголовного проступка;

отсрочку отбывания наказания;

обратную силу закона, смягчающего или устраняющего ответственность;

отсутствие обратной силы закона, устанавливающего или ужесточающего ответственность;

принцип максимального благоприятствования лицу, впервые совершившему преступление;

особенности уголовной ответственности несовершеннолетних;

особенности назначения наказания женщинам;

непричинение физических страданий или унижения человеческого достоинства в отношении правонарушителя;

гарантии защиты прав и свобод человека и гражданина. ^{[6] [12] [13, с. 143] [14] [15, с. 220] [16, с. 834] [17, с. 33] [18, с. 74] [19, с. 236] [20] [21]}

Как можно убедиться из этого перечня, процесс гуманизации охранительного правового регулирования ведется довольно масштабно и по разным направлениям, но все их объединяет снижение уровня репрессивного воздействия на правонарушителей до некоторого соразмерного, адекватного, минимально необходимого, но при этом достаточного уровня.

2. Следует отметить, что некоторые исследователи исключают экономию уголовной репрессии из принципа гуманизма ^[22], и эта позиция тоже весьма убедительна.

Отрицание гуманизма в уголовном праве происходит ввиду двух важнейших аргументов. Во-первых, экономия уголовной репрессии состоит не в ее смягчении или ограничении, а в применении строгих наказаний только тогда, когда более мягкие применить невозможно ^{[23, с. 49]}. Во-вторых, поскольку насилие над личностью негуманно по своей сути, предлагается говорить не о гуманизации, а о справедливости наказания ^{[24, с. 87] [25, с. 57]}.

Это противоречие в научных позициях относительно экономии репрессии в определенной мере возможно устранить, если обратить внимание на пределы принципа гуманизма и его направленность.

2.3. Пределы принципа гуманизма и его связь с принципами справедливости и индивидуализации ответственности

Несмотря на вышеприведенный обширный перечень «гуманных» уголовно-правовых средств, возникает естественный вопрос: до какого предела распространяется гуманизация. Ведь назначение любого наказания может оказаться нежелательным в плане проявления гуманизма к правонарушителю, и в этом отношении последовательное претворение в жизнь принципа гуманизма невозможно, ибо оно означает лишь освобождение виновного от наказания вообще ^{[26, с. 59]}.

В контексте этой содержательной разнородности и неопределенности гуманизма исследователи уже обращали внимание на то, что содержание принципа гуманизма должно раскрываться с учетом других принципов ^[27]. Именно другие принципы дополняют и обусловливают реализацию принципа гуманизма ^{[28, с. 10]}.

В данном пункте также не существует единого подхода, причем до такой степени, что некоторые научные тезисы представляются сомнительными даже с позиций формальной логики. Например, предлагалось понимать под гуманизацией уголовного законодательства процесс изменения уголовного закона и практики его применения, реализуемый для усиления степени криминальной защищенности человека и установления принципов равенства, справедливости и человечности ^{[29, с. 163]}, игнорируя при этом очевидную тождественность «гуманизма» и «человечности».

Наиболее явные связи принципа гуманизма прослеживаются с принципами справедливости и индивидуализации ответственности, которые не только конкретизируют содержание гуманизма, но и в некоторой мере устанавливают его пределы. В этом смысле гуманное отношение к преступнику определяется через тот минимум уголовно-правовых мер, которых достаточно для исправления осужденного и предупреждения новых преступлений и который соответствует общим началам и целям наказания, принципам справедливости и индивидуализации уголовной ответственности ^{[30, с. 145]}.

Отмечалось, что принцип гуманизма невозможно рассматривать в отрыве от принципа справедливости ^{[31] [32]} и что только справедливое наказание может содержать в себе гуманистические начала ^{[33, с. 43]}. При этом справедливость наказания (впрочем, как и гуманизм сам по себе ^[34]) рядом авторов увязывается с индивидуализацией ответственности. Обосновывались суждения о том, что принцип гуманизма в уголовном праве оказывает первоочередное влияние на институт назначения наказания и выражается в особом отношении к лицу, совершившему преступление, т.е. в соблюдении принципа справедливости ^{[14, с. 21]}, а также что гуманизм в уголовном праве охватывает индивидуализацию наказания, его соразмерность содеянному и учет личности преступника ^[35]. Индивидуализация ответственности при реализации принципа гуманизма смягчает существующее неравенство субъектов преступления, позволяя учитывать определенные свойства личности преступника ^{[13, с. 143]}.

Анализ доктринальных положений свидетельствует о теснейшем переплетении принципов гуманизма, справедливости и индивидуализации ответственности, что требует от правового регулирования также некоторой определенности. Эта определенность может быть достигнута путем дифференциации интересов, учитываемых при реализации принципов гуманизма, справедливости и индивидуализации ответственности.

2.4. Направленность принципа гуманизма и баланс интересов

Исторически при отказе от уголовной политики устрашения гуманизация была направлена на главную жертву такой политики — правонарушителя, и до сих пор идея, согласно которой в центре гуманизации находится преступник, остается приоритетной для некоторых направлений уголовно-правовой мысли ^[35].

Вместе с тем такой однонаправленный процесс гуманизации, как выше уже отмечалось, имел бы своим логическим завершением нивелирование ответственности как таковой, ведь если сосредоточить внимание только на интересах преступника и занизить значение общества, то наказание вообще утрачивает смысл ^[27]. Назначение любого наказания может оказаться нежелательным в плане проявления гуманизма к преступнику ^{[26, с. 59]}, поскольку его интерес в том, чтобы не понести ответственность или не быть наказанным строго ^{[36, с. 49]}. Однако нельзя сводить гуманизм лишь к сочувствию к лицу, совершившему преступление ^{[37, с. 50]}.

В связи с этим выработан подход, согласно которому гуманизм по отношению к преступнику должен обязательно сочетаться с эффективными мерами, направленными на защиту общества от преступных посягательств; гуманное отношение к лицу, преступившему закон, не может сочетаться с негуманным отношением к другим лицам, а тем более к потерпевшим от преступления ^{[9, с. 68]}.

В российской юриспруденции принцип гуманизма, как правило, рассматривается в единстве двух аспектов: с одной стороны, направленности гуманизма на потерпевшую сторону и общество в целом, а с другой — направленности на правонарушителя. Основное значение принцип гуманизма приобретает в уголовной и административной ответственности, а особо ярко он проявляется на стадии определения конкретной меры и объема ответственности ^{[38, с. 7]}.

Мера принудительного воздействия как раз и должна аккумулировать в себе баланс интересов различных сторон конфликтной ситуации. Ведь назначение излишне мягкого наказания гуманно для преступника, но негуманно для потерпевшего ^{[39, с. 357]}, а гуманизм не должен создавать комфортные условия одним за счет других ^{[40, с. 203]}.

В этом контексте следует возразить как против вышеупомянутой идеи о главенстве интересов правонарушителя, так и против иногда выдвигаемого тезиса о том, что гуманизм должен проявляться, прежде всего, по отношению к обществу (государству) в целом ^{[9, с. 69] [41, с. 111]}, поскольку ни один интерес, частный или публичный, не должен приводить к дисбалансу гуманизма и справедливости.

Принцип гуманизма необходимо сбалансировано реализовывать в отношении субъектов уголовно-правовых отношений, к которым могут быть отнесены лицо, совершившее преступление, потерпевший, общество и государство ^[42]. В этом перечне заинтересованных сторон существуют разночтения между различными исследователями. Хотя принципиально понятно, что эти стороны подразделяются на нарушителя и на прочих субъектов, которым был нанесен определенный урон противоправным посягательством, состав этих иных лиц и соотношение их интересов определяются по-разному в научной литературе.

Иногда говорится абстрактно о защите человека, его прав, интересов и безопасности от преступных посягательств (наряду с защитой преступника и его прав и интересов) ^[21]. Другие авторы предлагают направлять гуманизацию не на абстрактную личность, а на государство (общество), не считая, разумеется, нарушителя ^[34]. Третья точка зрения апеллирует к проявлению гуманизма в отношении лиц, привлеченных к уголовной ответственности, и потерпевших от преступлений ^{[43, с. 89]}. Четвертый, наиболее распространенный, подход ориентирует на обеспечение гуманистических основ общества и социального государства, на приоритетную защиту комплекса прав и интересов личности как в отношении преступника, так и в отношении потерпевшего ^{[8] [44] [45, с. 178–179]} и предполагает, что при назначении наказания нужно исходить из совокупности всех составляющих принципа гуманизма ^{[46, с. 726]}.

Правовая категория гуманизма затрагивает интересы государства, общества, потерпевшего и правонарушителя, поэтому процесс гуманизации является разнонаправленным ^{[41, с. 111]}. Необходимо учитывать и разрешать коллизии частного и публичного интересов с учетом значимости защищаемого блага ^{[36, с. 49]}. При этом обращается внимание на то, что в российскую правовую традицию необходимо ввести практику соблюдения баланса реализации гуманистических начал между преступником и потерпевшим, чтобы эти стороны конфликта были обеспечены процессуальными инструментами, обеспечивающими охрану и обеспечение их прав государством ^{[47, с. 87]}.

Полагаем, что при определении балансируемых интересов следует исключать общество как отдельного актора, поскольку общество, будучи «объективной» массовой группой, не обладает минимумом психологического единства и, как следствие, субъектностью ^{[48, с. 276–277]}. В этом смысле государство и общество могут быть объединены в качестве единого носителя публичного интереса, тем более что и процессуально публичные (общественные, государственные) интересы в уголовном судопроизводстве и производстве по делу об административном правонарушении не представляются никакими участниками, кроме публично-властных органов и должностных лиц.

Гуманизм предполагает отношение к человеческой личности как к объекту и уголовно-правового воздействия, и уголовно-правовой охраны (жизни и здоровья человека, его чести и достоинства, неприкосновенности и безопасности), т.е. обращен не только на правонарушителя, но и на пострадавшего от преступления и на общество, которое нуждается в защите от преступных посягательств ^{[49, с. 58]}. Частные интересы правонарушителя и потерпевшего и публичные интересы государства (общества), таким образом, должны быть сбалансированными в ходе правотворческой и правоприменительной деятельности по гуманизации охранительного (уголовного и административно-деликтного) правового регулирования.

В самом общем виде к балансируемым интересам, исходя из вышеизложенного, относятся:

1) ценность личности и экономия репрессии — как частный интерес правонарушителя;

2) ценность личности и восстановление нарушенных прав и свобод — как частный интерес потерпевшего;

3) криминологическая безопасность — как публичный интерес общества и государства.

2.5. Индикатор оценки гуманизации правового регулирования на больших данных судебных актов

Балансируемые интересы являются весьма разноплановыми, что делает измерение уровня гуманизации правового регулирования сложной задачей. Для ее решения необходим выбор индикатора, который опирается на показатели гуманизации закона и большие данные судебных актов по делам о мелком хищении.

Анализ различных средств гуманизации, список которых приведен выше (в разделе 2.2) показывает, что все эти средства отражают процесс гуманизации только по отношению к правонарушителю, что заведомо не позволяет в целом оценить уровень гуманизации правового регулирования. Кроме того, указанные правовые средства нередко: 1) носят частный характер, поэтому их влияние на гуманизацию правоприменительной практики по делам о мелком хищении оказывается в прямой зависимости от частоты возникновения соответствующих обстоятельств, а сама гуманизация в таком случае касается не всей практики, а только ее частных случаев, что не дает общего знания; 2) связаны с гуманизацией преимущественно на уровне доктринального целеполагания; 3) касаются криминальной сферы в целом, но их сложно оценивать применительно к конкретным противоправным посягательствам.

Рассматривая данный вопрос, следует сделать два общих замечания, определяющих направление поиска индикатора гуманизации.

Во-первых, большинство направлений гуманизации исследователи увязывают с изменением закона, тогда как нам представляется более значимым изменение правоприменения в сторону гуманизма — даже при неизменном законе, а следовательно, индикаторы гуманизации правового регулирования необходимо изыскивать на данных правоприменительной (судебной) практики.

Во-вторых, на сегодняшний день уголовно-правовое регулирование таково, что частные интересы потерпевшего можно считать последним по значимости из приоритетов уголовно-правовой политики. В законодательной и правоприменительной практике гарантии потерпевшему явно уступают уровню обеспечения публичных интересов общества (государства) и частных интересов правонарушителя. В частности, в литературе отмечено, что уголовно-правовая политика, заключающаяся во введении административной преюдиции, имеет целью заботу о судьбе правонарушителя, однако умаляет гуманизм в отношении потерпевшего ^{[50, с. 38–39]}. Поэтому для выработки индикатора гуманизации правового регулирования необходимо определение объектов правовой политики ^{[51] [52]} в исследуемой сфере, т.е. политико-правовых явлений и процессов, связанных с обеспечением баланса интересов правонарушителя, потерпевшего и общества. Такие интересы должны быть непосредственно связаны с предметом регулирования и иметь разумную правовую основу.

Таким образом, для разработки индикатора гуманизации правового регулирования требуется определить спектр балансируемых интересов и соотнести эти интересы с доступными данными или знаниями, которые можно из этих данных извлечь.

1. Интерес общества (государства) как объект политики гуманизации состоит в улучшении криминологической безопасности общества, т.е. в снижении уровня преступности и криминогенных факторов ^{[53, с. 35]}. Это подтверждает и содержание принципа гуманизма ранее уже упомянутой статьи 7 УК РФ.

С точки зрения правового регулирования, такое улучшение производят общая и, в большей степени, частная превенция, успех которой определяется отсутствием повторных правонарушений (рецидивов) ^{[54, с. 45] [55, с. 56]}. Не случайно в статье 1.2 КоАП РФ предупреждение административных правонарушений названо задачей административно-деликтного законодательства, а в статье 3.1 — целью административного наказания.

Данные о неоднократных правонарушениях, многоэпизодных делах и рецидивах извлекаются из судебных актов и позволяют оценить уровень превенции.

2. В соответствии со статьей 52 Конституции Российской Федерации государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба, а статья 43 УК РФ устанавливает одной из целей наказания восстановление социальной справедливости. Таким образом, гуманизация охранительного правового регулирования для потерпевшего отражается, главным образом, в реакции государства на правонарушение в защиту потерпевшего (наказание правонарушителя, применение к нему иных мер воздействия) и в восстановлении прав и законных интересов потерпевшего (т.е. в возмещении потерпевшему ущерба, причиненного правонарушением).

Оценивать реакцию государства исходя из судебных актов бессмысленно, поскольку такие данные не отражают ни естественной и искусственной латентности, ни правоприменительных ошибок. Зато факт возмещения потерпевшему ущерба учитывается судом при назначении наказания, и такие данные извлекаются из судебных актов.

3. Вопрос интересов правонарушителя сложен и многогранен. В контексте данного исследования следует обратить внимание лишь на те интересы правонарушителя, которые удовлетворяются при отправлении правосудия. Они в целом охватываются правом на справедливое судебное разбирательство, закрепленным в статье 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, заключенной в г. Риме 04.11.1950, и в результате судебного толкования включающего на сегодняшний день разнообразный комплекс прав ^[56]. Среди интересов, которые охватываются правом на справедливое судебное разбирательство, следует выделить:

1) получение квалифицированной юридической помощи, прямо закрепленное частью 1 статьи 48 Конституции Российской Федерации;

2) право на допрос свидетелей;

3) право на бесплатную помощь переводчика;

4) назначение справедливого наказания соразмерно характеру и степени общественной опасности правонарушения, обстоятельствам его совершения и личности виновного, прямо закрепленное статьей 4.1 КоАП РФ и статьей 6 УК РФ.

Все эти позиции отражаются в данных, которые извлекаются из судебных актов. Однако из данных судебных актов не выявляются потребности правонарушителя по первым трем позициям:

1) защитник участвовал в 0,2% дел по статье 7.27 КоАП РФ и в 99,1% дел по статье 158.1 УК РФ, однако из судебных актов невозможно установить, насколько такие показатели участия соответствовали нуждам правонарушителя;

2) свидетели допрашивались непосредственно в судебном заседании по 185 делам об административных правонарушениях (2,7%) и 1117 уголовным делам (26,8%), однако из судебных актов невозможно установить реальное желание правонарушителя учинить допрос непосредственно в судебном заседании;

3) в рассмотрении 28 дел (0,4%) по статье 7.27 КоАП РФ участие переводчика было признано ненужным, в 16 делах (0,2%) он принимал участие, а по статье 158.1 УК РФ те же показатели составляют 5 дел (0,1%) и 1 дело (<0,1%) соответственно; однако установить степень владения правонарушителем русским языком из данных судебного акта невозможно.

Таким образом, единственным объективным показателем, который может быть определен на основе данных судебных актов и междисциплинарных методов извлечения знаний, остается только назначение справедливого наказания. Оценка гуманизации наказания по критерию его соразмерности характеру и степени общественной опасности правонарушения, обстоятельствам его совершения и личности виновного наиболее очевидно устанавливается по двум показателям:

1) по суровости наказания, т.е. их видам и размерам (срокам);

2) по индивидуализации наказания, т.е. корреляции наказания с фактическими обстоятельствами дела.

Реализация в судебных актах вышеуказанных интересов общества (государства), потерпевшего и правонарушителя является показателем гуманизации правового регулирования. Данные, извлекаемые из судебных актов для выявления реализации указанных интересов, в контексте рассматриваемых статей административного и уголовного законов, а также методы обработки этих данных и оценки полученных результатов приведены ниже.

2.6. Методология идентификации и использования индикатора гуманизации правового регулирования

Исследование выполнено на основе «аполитичной» административной преюдиции, имеющей при этом важное социальное значение, а именно — на примере мелкого хищения (статья 7.27 КоАП РФ, статья 158.1 УК РФ). Названные статьи закона действуют в неизменной редакции с 15.07.2016.

Методология исследования (в части, для краткости опущенной в настоящее работе) описана в другой работе авторов ^[57] и включает в себя:

1) сбор судебных актов из открытых источников, очистку и предобработку (в том числе структурирование) данных, что позволило сформировать достаточный датасет на массиве 10990 судебных актов (6825 постановлений о назначении административного наказания по статье 7.27 КоАП РФ и 4165 обвинительных приговоров по статье 158.1 УК РФ за период 2017–2020 гг.);

2) нормализацию данных, формирование частотных словарей, их экспертную оценку и семантический анализ, что на основе разработанной авторами базы знаний с распределением по фреймам позволило сформировать терминологические словари судебных актов, вынесенных на основании статей 7.27 КоАП РФ и 158.1 УК РФ;

3) использование методов интеллектуального анализа и машинной обработки данных на основе ML-моделей и индикаторного подхода, что позволило извлечь необходимые знания о правоприменении.

Таблица 1. Показатели гуманизации и соответствующие им данные и методы (по статьям 7.27 КоАП РФ и 158.1 УК РФ)

Первые два показателя (доля случаев отсутствия повторных правонарушений; доля случаев возмещения ущерба, причиненного потерпевшему) носят количественный характер, тогда как третий и четвертый показатели (соразмерность наказания фактическим обстоятельствам дела) требует экспертной оценки, является количественно-качественным и характеризует состояние гуманизации правового регулирования в сравнении судебной практики применения двух статей закона, связанных между собой административной преюдицией.

Кроме того, четыре названных показателя гуманизации, составляющих в совокупности индикатор гуманизации правового регулирования, следует рассчитывать и оценивать отдельно ввиду несопоставимости единиц их измерения. Поэтому использование индикатора гуманизации, взятого в целом, опирается на качественную оценку, заключающуюся в сравнении полученных результатов с какими-то другими: с общим уровнем гуманизации, с состоянием гуманизации в другой временной период или, как в данном случае, с состоянием гуманизации правового регулирования на основании другой статьи закона.

Для применения вышеуказанной методологии необходимо извлечение следующих данных и знаний для расчета показателей гуманизации правового регулирования.

Таблица 2. Данные для идентификации и использования показателей гуманизации правового регулирования по материалам судебной практики применения статей 7.27 КоАП РФ и 158.1 УК РФ

3. РЕЗУЛЬТАТЫ

3.1. Интересы общества (государства): улучшение криминологической безопасности (эффективность превентивной функции охранительного правового регулирования)

В результате вычисления показателя гуманизации в направлении общества (государства) были получены следующие результаты.

Таблица 3. Эффективность превентивной функции охранительного правового регулирования (доля случаев отсутствия повторных правонарушений) по материалам судебной практики применения статей 7.27 КоАП РФ и 158.1 УК РФ

Высокая доля отсутствия повторных правонарушений в случае статьи 7.27 КоАП РФ только отчасти связана с наличием преюдициальной статьи 158.1 УК РФ, поскольку уголовный закон коррелирует лишь с частью 2 статьи 7.27 КоАП РФ. Таким образом, все случаи повторного совершения мелкого хищения (части 1 и 2 статьи 7.27 КоАП РФ) после ранее совершенного мелкого хищения, наказанного по части 1 статьи 7.27 КоАП РФ, не образуют административной преюдиции применительно к статье 158.1 УК РФ.

Соотношение наказанных лиц по административному и уголовному законам за исследуемый период 2017–2020 гг. находится в соотношении примерно 29:1 ^{[58] [59] [60] [61] [62] [63] [64] [65]}. Скорректировав (уменьшив) в соответствующей пропорции этот показатель гуманизации для административного закона за счет повторных правонарушений, наказанных по уголовному закону, получим для административного закона долю отсутствия случаев повторных правонарушений 90,5%.

Хотя показатели совершения в состоянии опьянения для административно наказуемого и уголовно наказуемого мелкого хищения примерно одинаковы, предметы хищения диаметрально противоположны в части алкогольной продукции и продуктов питания.

Таблица 4. Мелкое хищение алкогольной продукции и продуктов питания

Если соотнести эти данные с общими показателями повторного совершения мелкого хищения (7,4% по КоАП РФ и 61,7% по УК РФ), следует сделать вывод о том, что неоднократное мелкое хищение в типовом варианте — это кража продуктов питания, а значит, проблема высокого рецидива (повторности) мелких хищений примерно на 2/3 связана с проблемой недостаточной обеспеченности правонарушителей продуктами питания. Это социальная проблема, и ее заведомо невозможно решить средствами уголовной репрессии.

Таким образом, административная ответственность за мелкое хищение в высокой степени выполняет превентивную функцию (90,5%), тогда как для уголовной ответственности этот показатель в 2,4 раза хуже (38,3%). Следовательно, для общества в целом, заинтересованного в криминологической безопасности, административная ответственность за мелкое хищение является более гуманной.

Одновременно такие результаты подкрепляют суждение В. П. Малкова о том, что применение мер административного наказания, а также само по себе производство по делу об административном правонарушении оказывает соответствующее предупредительно-воспитательное воздействие на правонарушителя ^{[66, с. 61]}.

3.2. Интересы потерпевшего: восстановление нарушенных прав и интересов потерпевшего (возмещение ущерба)

В результате вычисления показателя гуманизации в направлении потерпевшего были получены следующие результаты.

Таблица 5. Восстановление нарушенных прав и интересов потерпевшего (доля случаев возмещения ущерба, причиненного потерпевшему) по материалам судебной практики применения статей 7.27 КоАП РФ и 158.1 УК РФ

С показателем гуманизации в направлении потерпевшего ситуация противоположная, чем в случае общества (государства): доля возмещения ущерба, причиненного потерпевшему, в делах об административных правонарушениях и уголовных делах составляет примерно 1:14.

Очевидно, что такой дисбаланс в обеспечении интересов потерпевшего в делах об административных правонарушениях и уголовных делах возникает из-за того, что в уголовном процессе введен институт гражданского иска. Он активно используется в уголовном процессе в делах о мелком хищении, подтверждением чему служит семантика языка судебных актов, а именно — наличие в обвинительных приговорах семантических единиц «гражданский истец», «гражданский ответчик», «представитель гражданского истца», «гражданский иск», в отличие от постановлений о назначении административного наказания, где таких семантических единиц крайне мало или совсем нет.

В соответствии со статьей 4.2 КоАП РФ одним из обстоятельств, смягчающим административную ответственность, является добровольное возмещение лицом, совершившим административное правонарушение, причиненного ущерба или добровольное устранение причиненного вреда. Однако, как выясняется, этого механизма, который опирается на возможность назначения более мягкого административного наказания, недостаточно для того, чтобы правонарушитель добровольно возместил ущерб потерпевшему. И хотя статья 4.7 КоАП РФ предусматривает норму о возмещении имущественного ущерба и морального вреда, причиненных административным правонарушением, эта норма является «мертвой».

Причина тому — противоречие в правовом регулировании, заложенное этой нормой, которая предоставляет суду возможность одновременно с назначением административного наказания решить вопрос о возмещении имущественного ущерба (т.е. вынести решение о принуждении правонарушителя к возмещению ущерба), однако только при отсутствии спора о возмещении имущественного ущерба (т.е. когда правонарушитель добровольно соглашается возместить ущерб). В административно-деликтном законодательстве не предусмотрено механизма, позволяющего потерпевшему поставить в рамках дела об административном правонарушении вопрос о принудительном возмещении ущерба вопреки желанию правонарушителя (даже при том, что размер ущерба подлежит обязательному установлению по каждому делу о мелком хищении). Статья 4.7 КоАП РФ в этой ситуации апеллирует к разрешению данного вопроса в порядке гражданского судопроизводства. Однако гражданско-процессуальный механизм неадекватен данной ситуации, учитывая незначительный размер ущерба, причиненного потерпевшему, и необходимость потерпевшему понести дополнительные (и часто более существенные) судебные издержки на исковой порядок взыскания ущерба (государственная пошлина, оплата юридических услуг, затраты времени и т.д.).

Таким образом, административная ответственность за мелкое хищение в крайне низкой степени обеспечивает защиту интересов потерпевшего (3,8%), тогда как для уголовной ответственности этот показатель достаточно высок (54,5%) и даже превышает показатель добровольного исполнения должниками в исполнительных производствах (например, за 2020 г. — 39,7% ^[67]). Следовательно, для потерпевших, заинтересованных в возмещении причиненного ущерба, уголовная ответственность за мелкое хищение является более гуманной.

3.3. Интересы правонарушителя: назначение справедливого наказания, соразмерного по своей суровости фактическим обстоятельствам дела (суровость и индивидуализация наказания)

1. Методами семантического и частотного анализа были извлечены следующие знания о назначенных наказаниях, дополняющие данные судебной статистики (таблицы 6 и 7).

Таблица 6. Виды и размеры (сроки) административных наказаний, назначенных судами общей юрисдикции по статье 7.27 КоАП РФ

* По данным ведомственного статистического наблюдения (форма 1-АП «Отчет о работе судов общей юрисдикции по рассмотрению дел об административных правонарушениях») за 2017, 2018, 2019, 2020 гг. ^{[58] [59] [60] [61]}

Таблица 7. Виды и размеры (сроки) наказаний, назначенных судами общей юрисдикции по статье 158.1 УК РФ

* По данным ведомственного статистического наблюдения (форма 10.1 «Отчет о числе привлеченных к уголовной ответственности и видах уголовного наказания») за 2017, 2018, 2019, 2020 гг. ^{[62] [63] [64] [65]}

Сопоставление сходных по содержанию административных наказаний (по КоАП РФ) и наказаний (по УК РФ) дает следующие результаты.

Таблица 8. Сравнение долей и размеров (сроков) наказаний, назначенных по статье 7.27 КоАП РФ и статье 158.1 УК РФ

Экспертная оценка данных, представленных в таблице 8, подтверждает общую тенденцию назначения более суровых наказаний (по виду и размеру) по уголовному закону. Наиболее распространенным административным наказанием за мелкое хищение является административный штраф (62,05%) со средним размером 1,6 тыс. руб., тогда как наиболее распространенным уголовным наказанием за мелкое хищение остается лишение свободы (50,54%) со средним сроком 4,5 месяца. Сопоставимые по содержанию наказания (штраф, обязательные работы) по своим размерам (срокам) также более гуманные (менее суровые) по статье 7.27 КоАП РФ.

2. С использованием методологии оценки индивидуализации наказания, ранее разработанной авторами на основе вычислительных методов корреляционного анализа, кластерного анализа, классификации и регрессии ^{[68] [69]}, на массиве данных постановлений о назначении административного наказания за мелкое хищение было выявлено наличие следующих ненулевых корреляций видов административного наказания на смягчающие и отягчающие обстоятельства.

Таблица 9. Индивидуализация наказания по статье 7.27 КоАП РФ

Административный арест отрицательно коррелирует со всеми смягчающими обстоятельствами (признанием вины, раскаянием, наличием ребенка, состоянием здоровья, совершением впервые и возмещением ущерба), но положительно коррелирует со всеми отягчающими обстоятельствами (неоднократность и алкогольное опьянение). Административный штраф показывает ровно обратные корреляции. Обязательные работы занимают среднее положение среди трех видов административного наказания как в отношении уровня корреляции (не наблюдается резко положительных или резко отрицательных корреляций), так и в отношении набора коррелирующих обстоятельств (отрицательно коррелирует только на раскаяние и совершение правонарушения впервые, положительно — на остальные смягчающие обстоятельства и все отягчающие).

Идентичное положение усматривается и на обвинительных приговорах по уголовным делам.

Таблица 10. Индивидуализация наказания по статье 158.1 УК РФ

Таким образом, два контрарных обстоятельства (т.е. фактически одно обстоятельство, взятое в позитивном и негативном аспектах) доминирует при индивидуализации наказания за мелкое хищение как в делах об административных правонарушениях («совершение правонарушения впервые» vs. «неоднократное совершение правонарушения»), так и в уголовных делах («совершение правонарушения впервые» vs. «рецидив»). Причем они же совсем незначительно коррелируют в отношении наиболее редких видов наказания: обязательных работ (для статьи 7.27 КоАП РФ) и исправительных работ (для статьи 158.1 УК РФ). Прочие смягчающие и отягчающие обстоятельства менее значимы.

Данные таблиц 9 и 10 демонстрируют значимость соответствующих смягчающих и отягчающих обстоятельств при индивидуализации наказания, и их можно сравнивать по вертикали (в отношении одного вида наказания), однако некорректно сравнивать по горизонтали (значимость одного обстоятельства для назначения разных видов наказаний). Для расчета корреляционных зависимостей последнего рода принято использовать значение p-value ^[70].

Большинство выявленных корреляционных зависимостей (сиреневые ячейки в таблицах 11 и 12), показанных на сравнении пары видов наказания, дает высокую степень статистической значимости (p-value<0,05) корреляционных зависимостей из таблиц 9 и 10, показывая существенные различия в назначении этих двух видов наказания в зависимости от конкретных смягчающих и отягчающих обстоятельств.

Таблица 11. Расчет статистической значимости корреляционных зависимостей вида административного наказания со смягчающими и отягчающими обстоятельствами (значения p-value) по статье 7.27 КоАП РФ

Таблица 12. Расчет статистической значимости корреляционных зависимостей вида наказания со смягчающими и отягчающими обстоятельствами (значения p-value) по статье 158.1 УК РФ

Если привести результаты статистически значимой (p-value<0,05) дифференциации наказаний в зависимости от смягчающих и отягчающих обстоятельств, то получим следующие условные показатели правоприменительной дифференциации наказаний: 70,8% (17/24) — для административно наказуемого мелкого хищения, 39,2% (47/120) — для уголовно наказуемого.

Таким образом, применение административного наказания на основании статьи 7.27 КоАП РФ более индивидуализировано (т.е. более гуманно), чем наказания по статье 158.1 УК РФ.

4. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Результаты оценки гуманизации правового регулирования мелкого хищения дают неоднозначный итоговый результат.

Таблица 13. Итоговые результаты оценки гуманизации охранительного правового регулирования мелкого хищения

Наряду с очевидным выводом о том, что административная ответственность за мелкое хищение более гуманна к правонарушителю, чем уголовная, следует сделать вывод, что по тем показателям, для которых были сопоставлены данные судебного правоприменения, административная ответственность и в целом оказалась более гуманной, чем уголовная (по трем показателям из четырех).

В полученных результатах с социально-правовой точки зрения обращают на себя внимание три момента.

Во-первых, несмотря на суровость уголовных наказаний, более гуманной к обществу в целом оказывается административная ответственность за мелкое хищение. Это означает, в частности, что уровень репрессии за мелкое хищение по уголовному праву является неадекватным, что ставит под сомнение саму обоснованность введения административной преюдиции в отношении мелкого хищения.

Во-вторых, в административной ответственности практически не проявляется гуманизм к потерпевшему (расхождение в 14 раз в количественных показателях с уголовной ответственностью). Причиной этого является отсутствие в административно-деликтном законодательстве гарантий (в том числе процессуальных) восстановления прав потерпевшего.

В-третьих, несмотря на общепринятое мнение о том, что производство по делам об административных правонарушениях отличается от уголовного судопроизводства упрощенностью и ускоренностью ^{[71, с. 56]}, тогда как уголовное судопроизводство, напротив, отличается высоким качеством ^{[72, с. 127]}, действующее материальное и процессуальное нормативно-правовое регулирование не приводит к формированию более устойчивой и развитой судебной практики по индивидуализации уголовных наказаний. Эта негативная тенденция приводит к тому, что более суровые уголовные наказания назначаются в ходе более сложной, длительной и дорогостоящей формы судопроизводства, которая, однако, не обеспечивает учет фактических обстоятельств дела при выборе вида наказания даже на том уровне, на каком это удается сделать при осуществлении более простого, быстрого и дешевого производства по делу об административном правонарушении.

Выявленные проблемы охранительного правового регулирования требуют дальнейшего обсуждения и поиска способов их преодоления, в том числе с использованием междисциплинарных (комплексных) методов качественной и количественной оценки правового регулирования.

В качестве общего заключения необходимо отметить, что современный уровень развития методологии и технологии позволяет проверять и пересматривать укоренившиеся в юридической науке суждения, оперируя большими объемами эмпирического материала, чтобы вывести верификацию и валидность научных результатов на новый качественный уровень.