The participation of the civil society institutions in legal relationship as a form of the expression of government by the people

Trofimov Vasilii Vladislavovich Doctor of Law Director of National Research Institute of State Legal Research; Professor of the department of Theory and History of State and Law, Tambov State University named after G. R. Derzhavin 392008, Russia, Tambov, Sovetskaya Ыекууе 181 B, office #216 iptgutv@mail.ru Other publications by this author

Исследование выполнено в рамках реализации госзадания Минобрнауки РФ,

проект № 6.5301.2011

Проблематика гражданского общества – это прежде всего проблема активного и ответственного участия граждан, гражданских институтов в происходящих в государстве процессах (не только экономических, социально-культурных, но также политических и правовых, поскольку именно от последних зависит то, насколько доступны и гарантированы будут конституционные социально-экономические и культурные права и свободы). Еще Цицерон, рассуждая об основных добродетелях граждан в трактате «Об обязанностях», замечал, что вряд ли следует признавать заслугой самоустранение участников гражданской общины (особенно, когда речь идет о лицах, наделенных способностями) в целях сохранения личного спокойствия и во избежание каких-либо душевных треволнений от общественных или государственных дел. «Но те, кого природа наделила способностями к деятельности, должны, отбросив всякую медлительность, занимать магистратуры и вершить делами государства; ведь иначе невозможно ни управлять государством, ни проявлять величие духа» ^[1].

Участие граждан в политической и правовой жизни государства необходимо, и это представляет собой удвоенное благо, с одной стороны, для гражданина, открывающего возможности реализации интеллектуального и духовного потенциала, с другой стороны, для государства, устанавливающего каналы обратной связи с обществом, что позволяет намного более эффективно осуществлять политические и управленческие процессы.

Для граждан возможность принять участие в политико-правовой деятельности государства является важной также постольку, поскольку на этой диалогической основе формируются предпосылки для понимания и восприятия тех решений, которые становятся закономерным результатом политической и правовой активности государственного аппарата. Как заметил на заре эпохи перемен (в 1989 году) в своем докладе «О гражданском обществе» Мераб Мамардашвили (выдающийся отечественный философ), связывая свои размышления с искусством общества и политики: «Фактом является то, что для того, чтобы испытать, действительно пережить какое-то живое чувство или живое восприятие, человек должен иметь, получить или создать сам, сотворить какую-то конструкцию …». При этом ученый соглашается с утверждением Аристотеля о том, что человек как существо политическое немыслим и невозможен вне государства и вне политики: «Вне политики и государства может быть лишь Бог (наверху) или животное (внизу)» ^[2].

Экстраполируя эти выводы на проблему ответственного участия институтов гражданского общества в процессах правообразования, следует констатировать тот факт, что восприятие (социализация) права и его активное использование, а также проблемы уважения к праву могут осуществляться в социально-правовой жизни и быть решены на практике лишь при условии деятельного участия в правотворчестве самих граждан. Это и есть, по сути, основная форма выражения народовластия.

Известно, что в качестве главного правового итога правотворческой деятельности выступает создание нормативной основы – совокупности действующих норм, являющихся исходным моментом в механизме правового регулирования ^[3]. Однако по своему характеру и содержанию результат правотворческой деятельности может быть либо положительным, либо отрицательным. Безусловно, законодательная (и вообще – любая) власть ощущает свою ответственность за принимаемые решения, в том числе и за очевидно «неправильные», идущие часто вразрез с общенародными интересами. Однако основное бремя издержек от неэффективных решений ложится все же на само общество, народонаселение страны, которое является изначальным источником власти (ч. 1 ст. 3 Конституции РФ) ^[4].

Такого рода ситуации означают то, что фактически предоставленный власти мандат на выполнение правообразующих функций, делегирование обществом своего права жить по тем правилам и нормам, в которых оно нуждается, и которые люди ощущают важными, справедливыми, разумными, реализуется далеко не в полной мере либо осуществляется в искаженной форме. Очень часто получив мандат доверия от народа и соответствующую поддержку, власть как бы пускается в «свободное плавание», отрывается от избравших его людей и практически игнорирует их интересы. Можно ли в этом случае говорить о демократическом процессе правотворчества? По всей видимости, нет. Государство и гражданское общество в этом смысле начинают сосуществовать в различных правовых измерениях, что порождает недействующее право, с одной стороны, и так называемое «теневое право» ^[5], с другой.

Не способствует сближению искомых позиций государства и гражданского общества (в данном случае на теоретическом уровне) и традиционное понимание правотворчества. Общепринятая трактовка правотворческого процесса ориентирует, как правило, на его основные стадии, а также на результат в виде созданных правовых норм, но редко дает представление о том, в каком правовом режиме строится этот процесс, какие возникают юридические связи между основными его участниками, каковы их статусные характеристики и т.д. Однако именно на этом уровне нужно искать возможные точки пересечения между гражданским обществом и государством, между «заказчиком» и «подрядчиком» правовых know-how.

Характеристика правотворчества, представляющего собой сложный, требующий высокоточной организации интеллектуальный процесс актуального конструирования права как регулирующего средства, от качества которого зависит эффективность и работоспособность всей правовой системы, может быть более полно представлена через методику анализа, которая предлагается теорией правовых отношений, в рассматриваемом случае – посредством использования теоретической конструкции правообразующих правоотношений. Категория правообразующих правоотношений содержит необходимый для глубокого проникновения в материю правовых явлений эвристический инструментарий и соответствующий методологический потенциал. Во многом это обусловлено функциональностью правоотношений как формы реальных юридических связей (взаимодействия) между конкретными субъектами права. По мнению С.С. Алексеева, правоотношение в механизме правового регулирования служит инструментом перевода общих моделей поведения в плоскость конкретных мер поведения применительно к данным субъектам ^[6].

Одним из немногих исследователей, обращавшихся к разработке категории правообразующих отношений, являлся Б.В. Дрейшев. В своих работах автор обосновывает необходимость изучения правовых отношений в сфере правотворчества, определяет понятие правотворческих отношений, выделяет их основные особенности, формирует представление об особом типе правовых норм – норм правотворческих. Сконструированная в исследованиях правоведа научная модель создает общее понимание правообразующих (правотворческих) правоотношений ^[7].

Что представляют собой правообразующие правоотношения, и какое место в их рамках может быть отведено гражданскому обществу как субъекту правовой системы и возможному партнеру власти в решении вопросов формирования права? (Как справедливо отмечается в литературе, отношения между гражданским обществом и государством осуществляются в рамках двусторонней связи, «при которой они взаимно нуждаются и действуют с опорой друг на друга в общих интересах обеспечения достойного уровня жизни каждого человека, его потребностей и интересов, процветания и развития своего народа и государства» ^[8]). Правообразующие (правотворческие) правоотношения – это специфические по содержанию и характеру правовые отношения, связанные с разработкой, принятием и изданием государственными органами правовых актов различной формы, а также участием граждан и организаций в данном процессе посредством выражения волеизъявления относительно характера и содержания принимаемых правовых норм. Главное назначение (функция) указанных отношений состоит в том, что они выступают средством создания (изменения, отмены) норм права. Этим определяется их особое место среди остальных правовых отношений, которые непосредственно связаны с реализацией уже созданных правовых норм.

Правовое регулирование правотворческих отношений имеет своей нормативной основой и предпосылкой соответствующие нормативные акты и может осуществляться лишь при наличии такой основы. Нормы права предписывают пределы возможного и должного поведения в предусмотренных ими правовых ситуациях. В соответствии с их предписаниями осуществляется поведение субъектов правоотношения. Это положение распространяется и на правовые отношения в сфере правотворчества: нормы права предписывают совершение тех или иных правотворческих действий. «С их помощью регламентируется «технологический» процесс создания новых правовых норм, изменения или отмены действующих» ^{[7, с. 40]}.

Осуществляя дифференциацию правотворческих норм, можно выделить основные (волеобразующие), которые непосредственно регламентируют отношения, опосредующие создание государственного волеизъявления полномочным органом, и вспомогательные, которые обеспечивают осуществление первых. На основе этих норм складываются два типа правотворческих (правообразующих) правоотношений: волеобразующие и вспомогательные (подготовительные). Первые – это отношения, обусловленные осуществлением правомочий по подготовке, формированию и установлению государственного волеизъявления, их главная цель – практическая реализация их участниками правовых предписаний, направленных на издание правового акта. (Это, в свою очередь, порождает последующие цели, которые определяют содержание каждого отношения, входящего в правотворческий процесс). Вторые имеют важное значение для обеспечения правотворческого процесса, носят вспомогательный, «технический» характер.

По своей отраслевой принадлежности правотворческие нормы, как представляется, можно подразделить на нормы конституционного, муниципального и нормы административного права. Конституционно-правовые нормы и нормы муниципального права регламентируют правотворческие отношения, складывающиеся в процессе создания актов органами государственной и муниципальной власти. Нормы административного права регулируют правотворческие отношения органов государственного и муниципального управления. Нормами этих трех типов образуются три отраслевых правотворческих института, включающих соответственно нормы конституционного, муниципального и административного права. В свою очередь, каждый из отраслевых правовых институтов включает нормы как материального, так и процессуального права. В состав первого входят нормы материального конституционного права и процессуальные конституционно-правовые нормы. В состав второго – нормы материального муниципального права и процессуальные муниципальные правовые нормы. В состав третьего – нормы материального административного права и процессуальные административно-правовые нормы. Следовательно, каждый институт включает два структурных элемента – субинституты, состоящие из норм материального и процессуального права. В соответствии с этим правотворческие отношения подразделяются на материальные правотворческие отношения и процессуальные правотворческие отношения. Содержанием первых является определяемая конкретными правовыми нормами непосредственно деятельность уполномоченных субъектов, связанная с разработкой, обсуждением и принятием правовых актов. Содержанием вторых являются установленные в праве процедурно-процессуальные требования, которые необходимо выполнять с целью реализации содержания основного (материального) правотворческого правоотношения ^{[7, с. 31, 37-38, 43-44]}.

Правовое регулирование правотворческих отношений в Российской Федерации осуществляется посредством норм, установленных Конституцией РФ, конституциями и уставами субъектов РФ, законодательством о местном самоуправлении в РФ ^[9], постановлениями Правительства РФ ^{[10, 11, 12]}, Регламентами Государственной Думы и Совета Федерации Федерального Собрания РФ ^{[13, 14, 15]}, нормативными актами и Регламентами законодательных собраний субъектов РФ и представительных органов муниципальных образований РФ ^[16]. (Регламентами называются такие нормативные акты, которые регулируют отношения, складывающиеся как в процессе законотворчества, так и при осуществлении иных полномочий палат, определенных Конституцией Российской Федерации ^[17]).

В литературе отмечается, что одним из направлений совершенствования парламентских процедур является «повышение роли регламентов как комплексных нормативных актов в деятельности представительных органов власти» ^[18]. Существенным дополнением в этой области правового регулирования на федеральном уровне мог бы стать «Закон о нормативных правовых актах» или так называемый «Закон о законах». Таким же резонным является предложение обновить правила подготовки и принятия законов, ведомственных актов, разработать и утвердить постановлением Правительства РФ «Общие правила юридической техники» ^[19].

Субъектами правообразующих правоотношений выступают лица (как граждане РФ, образующие российский народ – главный источник власти в РФ, так и должностные лица) и организации (прежде всего, органы государственной и муниципальной власти), реализующие в соответствии с законом или иным актом свои правомочия и обязанности в правоотношении, связанном с изданием правовых актов.

Норма права, регулирующая то или иное правотворческое отношение, обеспечивает в нем участие определенного субъекта, регламентируя его правомочия и обязанности. По своему содержанию правомочия и обязанности участников правотворческих отношений разнообразны. Цель каждого правомочия и каждой обязанности – совершение необходимых действий в определенный момент правотворческого процесса ^{[7, с. 32-33]}. По своему содержанию правосубъектность в сфере правотворчества охватывает правомочия по изданию правовых актов, внесению предложений и проектов в вышестоящие органы в порядке осуществления правотворческой инициативы, по участию в обсуждении проектов правовых актов и т.п. Правосубъектность может дифференцироваться в зависимости от объема закрепленных за лицом или организацией полномочий и обязанностей в области осуществления правотворческих функций. В данном случае имеет смысл говорить о «полной» и «неполной» правосубъектности, где полная рассматривается как такая совокупность прав и обязанностей, которая обеспечивает участие органа публичной власти в любых по содержанию правотворческих отношениях и, прежде всего, включает право на издание (принятие) правовых актов. Вместе с тем, неполная правосубъектность включает лишь отдельные полномочия и обязанности, определяющие статус субъекта только на некоторых стадиях правотворческого производства. (Это, например, осуществление правотворческой инициативы, обсуждение проекта правового акта, участие в публичных слушаниях, проведение экспертизы проекта нормативного акта и подготовка экспертного заключения и т.д.).

Объект правоотношения – это те явления (предметы) окружающего мира, на которые направлены субъективные юридические права и обязанности ^[20]. Объектом правообразующего правоотношения, соответственно, является все то, что находится вне субъективных прав и юридических обязанностей участников данных правоотношений. Для материальных правотворческих отношений – это предложения, поправки, документы, материалы, содержащие информацию о подготовке текста проекта, подготовке проекта к коллегиальному обсуждению, непосредственно нормативный акт, подлежащий опубликованию, и др. Для процессуальных правотворческих отношений – это материальные правотворческие отношения, необходимость осуществления которых вызывает потребность в процессуальном отношении. Содержанием правотворческих отношений является правотворческая деятельность, в ходе которой реализуется государственная потребность в правовом регулировании общественных отношений. Содержание правообразующих правоотношений есть фактическое поведение участников этих отношений, их деятельность в правотворческом процессе в соответствии с предусмотренными правовой нормой правами и обязанностями, т. е. их правомерная практическая реализация ^{[7, с. 36]}.

Такой представляется в общих чертах структура правотворческих (правообразующих) правоотношений. В каком из сегментов правотворческих отношений могут сложиться юридически значимые связи между государством и гражданским обществом? Очевидно, что это не внутренние процедурно-процессуальные отношения, которые образуются между непосредственными участниками правотворческой деятельности в процессе выполнения последними (парламентариями, должностными лицами и т.п.) своих прямых правотворческих функций. Очевидно также, что общество (представленное гражданами, общественными организациями и т.п.) в правотворческих отношениях не обладает так называемой полной правосубъектностью, обеспечивающей возможность участия на всех стадиях правотворческого производства.

Базовой основой правообразующих правоотношений в государстве являются конституционные установления. Определяемое ими конституционное поле взаимодействия власти и общества (поле так называемой делиберативной демократии (от англ. «deliberate» – советоваться, совместно рассматривать) и является той изначальной средой, в которой устанавливается правовой контакт общества и власти в области формирования права. Первое – передает свое «право на правотворчество», а вторая принимает на себя эту функцию, обязываясь тем самым создавать право в интересах народа. На данном уровне устанавливается необходимый с точки зрения правового развития диалог между обществом и властью. В процессе диалога государства и общества обнаруживаются юридически значимые социальные интересы. В ходе его динамики осуществляется их осознание. На этой познавательной основе формулируется правовые идеи, которые находят закрепление в нормах и конструкциях законодательных актов.

За предыдущее время в России принято немало новых законов, постановлений, среди которых, очевидно, есть вполне достойные с точки зрения юридической (правотворческой) техники и заложенного в них правового содержания. В тот же самый момент нельзя не заметить, что в работе представительного органа – парламента – могут иметь место и довольно существенные «провалы», «маятниковые колебания» от одной стратегии правотворческих действий к другой. Не уменьшается и количество законов о внесении изменений и дополнений в ранее принятые законодательные акты. Так, за период с 1 января по 30 сентября 2005 г. было принято и подписано 115 федеральных законов, из них 85 законов (74%) – о внесении изменений в законы и о признании их утратившими силу. В 2004 г подписано 226 законов, из них 160 (71%) – о внесении изменений, приостановлении и об отмене действия законов ^[21].

В этой связи сегодня достаточно активно обсуждаются вопросы правового мониторинга и правовой диагностики законодательного массива. Но вывод, тем не менее, можно сделать вполне однозначный: в работе представительных органов далеко не всегда в должной степени находят свое отражение юридически значимые интересы. Почему? Здесь может быть два варианта ответа. Первый: законодатель игнорирует социальные интересы либо не имеет возможности их адекватно осознать и по этой причине принимает несоответствующие им решения. Второй: сигнал от общества на осуществление тех или иных правотворческих действий является слабым и неотчетливым и поэтому он не может быть воспринят субъектами правотворчества. Формы и способы «подачи» данного социального сигнала могут быть различны в демократическом государстве.

Особое значение в этом плане имеет такой институт прямой демократии, который относится в науке к институтам, обеспечивающим прямое участие граждан в формировании системы публичной власти, как демократические выборы ^[22]. В ходе выборов в рамках избирательного процесса проявляется не только политическая, но и реальная правообразующая активность. Уже на данном уровне устанавливается необходимый с точки зрения диалог между обществом и властью.

О преимуществах выборного способа формирования государственной власти в свое время говорил Б.Н. Чичерин: «Неоспоримо и то, что правительство, которое доверяется выборным от сословий, приобретает через это, со своей стороны, огромное доверие и поддержку» ^[23]. В процессе диалога проявляются правовые интересы, которые нуждаются в правовом оформлении, осуществляется их постепенное осознание, формулируется правовая идея.

В рамках функционирования современных демократических институтов складываются все предпосылки для оптимизации правообразовательного процесса. В частности, на этапе выборов высших органов публичной власти объективные правообразующие факторы могут получить свое субъективное выражение, как в сознании избирателей, так и в сознании избираемых во власть народных представителей, наделяемых соответствующими полномочиями для воплощения правовых идей в реальные правовые акты. Основные этапы планомерно-рационального типа правообразования, которые приходятся на современный общественно-политический процесс, – это: во-первых, этап, на котором участниками политической и правовой жизни осознается потребность в правовом регулировании, в сознании людей кристаллизуется правовой интерес и, во-вторых, этап формулирования правовой идеи, определения тактики и стратегии правового развития государства.

Демократические выборы «предоставляют населению возможность сформировать (выбрать) такой субъект правотворчества, чья нормотворческая деятельность будет направлена на принятие нормативных правовых актов в интересах народа и отвечающих доминирующим в обществе ценностям и представлениям о них» ^{[24, 25, 26]}.

В этом, пожалуй, и заключается основное свойство народного представительства, способного выразить в праве насущные потребности общества. По этому поводу очень точно выразился Б.Н. Чичерин: «Никто не станет отрицать, как общее начало, что законодательство, имеющее живую связь с народом, заключает в себе гораздо более залогов силы, нежели законодательство, составленное бюрократическим путем» ^[23]. В своей докторской диссертации «О народном представительстве» ученый сформулировал эту идею народного представительства следующим образом: «Представитель не только лицо, служащее государству, но на этой службе он заступает место самих граждан, насколько они призваны к участию в государственных делах. В нем выражается их право; через него проводятся их мнения. Считаясь представителем всего народа, действуя во имя общих государственных целей, он, вместе с тем, является органом большинства, его избравшего. При выборе лица избиратели руководствуются не столько его способностями, сколько соответствием его образа мыслей и направления с их мнениями и интересами, и хотя юридически он становится независимым, общение мыслей должно сохраняться постоянно; остается зависимость нравственная. Если же связь исчезла, если представитель или сами избиратели отклонились от прежних убеждений, новые выборы дают гражданам возможность восстановить согласие, заменив прежнего представителя другим» ^[27].

В современных условиях в контексте взаимодействия гражданского общества и правового государства особое значение может иметь так называемое непосредственное правотворчество народа, которое, будучи одной из форм современного правотворчества, связано с осуществлением такой формы участия широкой общественности в делах государства как референдум. Референдум – это один из способов прямой демократии, являющийся в соответствии с Конституцией РФ (ч. 3 ст. 3) наряду со свободными выборами высшим непосредственным выражением власти народа. Референдум предполагает возможность осуществления народом непосредственного правотворчества, сущность которого состоит в том, что политически дееспособные граждане непосредственно принимают участие во внесении предложений по содержанию предполагаемого нормативного акта, а также путем голосования придают данному нормативному акту юридическую силу, возводят его в закон. В нашей стране данная форма правотворчества широкого распространения не имела, чаще применялась так называемая стадия консультативного референдума, когда граждане принимали участие в обсуждении проектов нормативных актов. Однако и сегодня потенциал референдума как формы правообразования используется не в полной мере, если не сказать, что совсем не используется, хотя применение этой формы народного волеизъявления бывает необходимо и целесообразно ^[28].

Ныне действующий Федеральный конституционный закон «О референдуме Российской Федерации» от 28 июня 2004 г. ^[29] каких-либо норм, которые прямо предусматривали бы возможность вынесения на референдум, инициируемый гражданами, проектов каких-либо нормативных актов или действующие акты с целью их отмены, не содержит. (Даже в сравнении с ранее действовавшим законом «О референдуме Российской Федерации» от 10 октября 1995 г. ^[30]). Такое неясное указание в законе на предмет референдума, как справедливо замечается в современной юридической литературе, влечет за собой существенное умаление вытекающего из демократической природы государства права граждан на участие в правотворческой деятельности ^[31].

Другим условием адекватного отражения в правовых нормах требований общественных отношений и юридически значимых интересов представителей гражданского общества являются гарантии демократизации и гласности всего нормотворческого процесса. Это предполагает разработку и приведение в действие определенных механизмов, допускающих к участию в работе над созданием правовых норм (в части, например, предварительных всенародных обсуждений или так называемых публичных слушаний), прежде всего, тех, кому эти нормы предстоит использовать ^[32].

Так, еще в 2001 г. Независимым институтом выборов был разработан проект Федерального закона «Об общественном обсуждении проектов федеральных конституционных законов, федеральных законов и вопросов, требующих законодательного решения». Этот специальный нормативный акт должен был дополнить в части установления правовых механизмов участия различных структур гражданского общества в обсуждении законодательных вопросов другой ранее спроектированный Федеральный закон «О порядке принятия федеральных конституционных законов и федеральных законов». В частности, в качестве таких механизмов закон предусматривал создание временного коллегиального органа – так называемой Комиссии общественного обсуждения, принимающей и обобщающей поступающие в ходе всенародного обсуждения предложения ^[33].

Однако эти достаточно интересные (даже с точки зрения инновационного развития современной российской правовой системы) законодательные предложения, закрепляющие механизмы, способные существенно усилить гарантии для максимально полного выражения и учета общественного мнения при подготовке законопроектов и в ходе их дальнейшего рассмотрения парламентом, остаются пока нереализованными.

Некоторые попытки внедрить в юридическую практику народные обсуждения или публичные слушания все же предпринимаются, и они нашли определенное законодательное закрепление. Так, Федеральный конституционный закон «О порядке принятия в Российскую Федерацию и образования в ее составе нового субъекта Российской Федерации» предполагает предварительное проведение референдумов по решаемому вопросу в рамках заинтересованных субъектов РФ (ч. 1 ст. 12) ^[34]. Многие вопросы местного значения подлежат, согласно Федеральному закону «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», до их принятия вынесению на публичные слушания (ч. 3 ст. 12, ч. 3, 5, 7 ст. 13, ч. 3 ст. 28, п. 2 ч. 3 ст. 31, ч. 4 ст. 44) ^[35]. Гарантии для проведения общественных слушаний по отдельным вопросам устанавливаются также Земельным кодексом Российской Федерации (ч. 2 ст. 23) ^[36].

Иными словами, законодательное закрепление института публичных слушаний (по крайней мере, на муниципальном уровне) существует, вместе с тем, требуется дальнейшая разработка механизмов его практического применения. Это необходимо для того, чтобы данный инструмент не сводился лишь к одному из способов «одемократизации» правотворческой деятельности и придания ей «шарма подлинного народовластия», а представлял собой реальное средство привлечения граждан к участию в процессах формирования актуального права ^{[37, 38]}.

Одним из действенных инструментов взаимодействия власти и общества в структуре правообразующих правоотношений может выступать институт лоббизма, который в ряде стран имеет легитимные формы. Именно законный лоббизм, имеющий четкие конституционно-правовые формы, способен принести пользу как инструмент выражения юридически значимых общественных интересов ^[39].

Представленные способы участия структур гражданского общества обеспечивают взаимопроникновение разнопорядковых социальных юридически значимых интересов, позволяют создать почву для компромисса различных социальных сил и создать то право, которое будет действенным по причине его предварительной социализации (одобрения) в недрах правосознания общественных слоев, социальных групп, страт, индивидуумов. Однако на практике далеко не всегда удается наметить линии соприкосновения гражданского общества и государства в вопросах создания актуального права. Власть, действуя от имени общества, но зачастую лишь прикрываясь им, создает юридический материал, который либо не отображает насущные общественные потребности, либо попросту содержит ошибки, погрешности, очевидные и неочевидные пробелы и иные негативные элементы, свидетельствующие о низком качестве законодательства.

В целом же следует констатировать то, что наиболее естественной средой функционирования современного конституционного государства является гражданское общество и культура ответственного участия граждан в процессах и системе государственной власти и местного самоуправления. Для отечественной практики – это, в определенной степени, уже не только предмет теоретических размышлений, но и реальных трансформаций в правовой и политической системе ^[40]. Чтобы эти трансформации были конструктивными, они должны осуществляться на основе постоянного диалога между гражданским обществом и государством. Это является основным эффективным способом укрепления и развития демократии и правовых основ жизнедеятельности в государстве ^[41].

Современный правообразовательный процесс должен быть устроен и организован таким образом, чтобы возможности для политического и инициирующего правовые решения диалога, дискурса («дискурс» понимается здесь как межсубъектное рассуждение – рассуждение, проводимое в форме обсуждения со многими участниками) были максимально обширными. Это позволит участникам более отчетливо установить не только личные (индивидуальные) правовые интересы, но также интересы групповые, публичные и на этой основе сформулировать «правовую идею». На этой основе можно будет выразить совместное общественно-государственное представление о будущем правовом развитии, определить законодательные приоритеты, соответствующие национальным интересам ^{[21, с. 19-29]}, отражающим единое стремление к обеспечению стабильного и устойчивого развития гражданского общества и государства.