Fundamental elements of Identity as the factors of modern ethnosocial relations

Введение

Ученые давно признали, что факторы, связанные с идентичностью, являются одними из самых сильных предикторов этносоциальных отношений. Связано это с тем, отмечают М. Зеленков и др., что «современная земная цивилизация представляет собой широкий спектр этнических общностей, которые, в первую очередь, отличаются друг от друга своей идентичностью» ^[40]. Идентичности сложны, динамичны и зависят от контекста ^[38]. Наиболее ярким примером является ииндийское общество, впитавшее в себя несколько социокультурных аспектов, которые в конечном итоге стали основой его цивилизации. Как отмечает П. Раджесвари, социальная структура Индии стала уникальным сочетанием различных религий, культур и этнических групп ^[31]. Здесь помимо известных более 2000 каст присутствуют 8 основных религий, более 15 языков с различными диалектами, на которых говорят в 28 штатах и 9 союзных территориях, а также значительное количество племен и сект.

В основе такого факта лежит постулат о том, что индивид и сообщество связаны постоянной взаимной зависимостью: специфическое поведение индивидов в различных контекстах дает сообществу его культурные границы и идентичность в той же мере, в какой нормативные стандарты сообщества регулируют практики отдельных лиц и групп внутри него. По мере взросления и достижения совершеннолетия в данной культурной среде эти знания и получаемые поведенческие ожидания становятся все более требовательными. Недаром Г. Тайфель определяет социальную идентичность как «ту часть самооценки человека, которая проистекает из его знания о его членстве в социальной группе (или группах) вместе с ценностью и эмоциональной значимостью, придаваемой этому членству» ^[35]. Наравне с другими социальными идентичностями, категория «этническая идентичность» - это общее понятие, которое отражает различные аспекты отношений человека к своему этносу или привязанность к нему. Однако то, как строятся отношения между человеком и этносом, обращают наше внимание Е. Давыдов ^[21] и Р. Кунович ^[28], может существенно различаться в различных исторических этапах.

Интересен и такой факт, что этническая идентичность оказывает сильное влияние на социальный статус в обществе. Например, в Индии уровень бедности в целом сегодня снижается (речь идет о до пандемийном периоде), однако это не касается адивасов («племенных» людей, 45% из которых живут в бедности в сельской местности и 27% - в городской черте), далитов (бывших «неприкасаемых», 34% и 22% соответственно) и мусульман (27% и 23% соответственно). При этом уровень бедности среди индусов высшей касты в 2011-2012 гг. составил всего 16% в сельской и 8% в городской местности ^[27].

Контент-анализ научных трудов, а также исторических документов показывает, что именно идентичность, стоящая во главе угла формирования этнических групп играет ведущую роль в современных социальных отношениях. «Общинные корни в XXI веке не являются пережитком прошлого, а выступают действенной силой в современной жизни» ^[40]. Исходя из этого, гипотезой нашего исследования является тезис о том, что природа современных этносоциальных отношений лежит в отстаивании этнической общностью своей идентичности, проявляющейся в ее фундаментальных элементах. Идентичность в этих условиях воспринимается не просто как социокультурный фактор, а как «путеводная звезда», которая сопровождает этнос на всем пути его существования.

Место идентичности в природе формирования этноса

Этническая идентичность не исключительна. Люди могут идентифицировать себя в разных условиях обстановки по-разному, кроме того, идентичность как социокультурный фактор может меняться в зависимости от ситуации или в течение определенного времени. Например, согласно исследованию PEW Центра (2015) миллионы американцев, учтенных в переписи 2000 года, изменили свою расу или категории латиноамериканского происхождения, когда заполнили свои формы переписи в 2010 г. Латиноамериканцы, американцы смешанной расы, американские индейцы и жители островов Тихого океана были среди тех, кто чаще всего ставил галочки в разных клетках от одной переписи к другой ^[18]. Обратим также внимание на то, что Дж. Нагель еще в 1995 г. «описал обширные изменения в идентичности американских индейцев во второй половине XX-го века. Социальные факторы, такие как движение за гражданские права, Вторая мировая война и федеральная политика в отношении индейцев, привели к «этническому обновлению» среди американских индейцев. Это, в свою очередь, привело к пересмотру понимания категории американских индейцев, а также к тому, что многие люди, ранее идентифицировавшие себя как представители другой расы, изменили свою этническую принадлежность с другой категории на американских индейцев. При этом этническая идентичность менялась как на групповом, так и на индивидуальном уровне» ^[30].

Как видим, представителю этноса определить свою истинную идентичность и ее официально озвучить, - непростое дело. В связи с этим обоснование истинности выдвинутой нами гипотезы начнем с системно-комплексного исследования взглядов ученых на природу формирования этноса, которая в современной науке не имеет тождественности толкования. Отметим, что применение данного подхода позволило автору стремиться к синтезу полученных в результате исследования научных знаний, оставаясь в рамках социологической дисциплины, а также реализовать установку на син­тетическое отображение действительности на основе мобилизации позна­вательных средств, присущих таким дисциплинам, как культурология, социология, психология и политология.

Итак, проанализировав работы классиков этнологии, автор выделил три научные школы, которые, так или иначе, раскрывают проблему происхождения этноса на основе его идентичности: примордиалистская (Л. Гумилев, Д. Горовиц, У Самнер и др.), инструменталистская (У. Шлихтинг, Х. Колборн, Д. Смит, В. Тишков и др.) и конструктивистская (В. Доминигез, К. Янг, Р. Брубейкер, Б. Андерсон, Э. Геллнер, Р. Липшутц и др.).

По мнению примордиалистов, этническая идентичность заложена в унаследованных биологических атрибутах и в длинной истории практики культурных различий. Этносы, считает Д. Горовиц, – это реально и объективно существующие человеческие сообщества, обладающие определенной внутренней субстанцией, которая называется «этничность» и, благодаря этому один этнос отличается от другого определенными чертами. Именно родство «делает возможными для этнических групп мысли друг о друге с точки зрения семейных сходств» ^[25]. Применив исторический подход к данному тезису, мы признаем, что с этим трудно не согласиться. История не раз доказывала, что обращение к своей идентичности не единожды помогало этносам достигать поставленных целей. Так, в частности, разделение колониальной Индии на два новых государства Индия и Пакистан произошло, в первую очередь, на основе этнической самобытности двух народов.

Разработанная Л. Гумилевым концепция этногеза также выступает в качестве доказательства выдвинутой нами гипотезы. Гумилев так описывал сам факт образования этноса: «Процесс этногенеза связан с созданием этнического поля, которое имеет физиче­скую природу и характеризуется единой частотой колебания. Пас­сионарии тянутся друг к другу потому, что их собственные пассио­нарные поля колеблются с одинаковой частотой. Они «заражают» своими идеями других людей, ведут их за собой, передавая им свой ритм колебаний» ^[2;3]. «Очевидно, что этническое поле каждого этноса действует и при встрече с другими этносами. Если колебания полей совпадут или будут гармоничны, то этносы станут доброжелательны друг к другу, почувствуют т.н. комплиментарность - неосознанное чувство расположения. Если нет - контакт будет невозможен или очень затруднен, люди ощутят “чужого”» ^[5-8]. В этом случае, пишет Р. Браун, проявляется инклюзивный аспект этнической идентичности, поскольку он представляет собой позитивную идентификацию с социальными, экономическими и политическими достижениями этноса, не предполагает критического отношения к «чужим» группам ^[15].

Анализ теории конструктивизма показывает, что ее представители отрицают само существование «этничности» и считают, что этничность – это не родство по крови или генетике, а результат общественной договоренности, формирование которой происходит в процессе социального взаимодействия в обществе. В связи с этим она находится вне границ выбора индивидуума, но способна меняться в контексте вариации социальных условий. В этом случае отдельные лица и группы заявляют об этнической идентичности, когда эта идентичность в некотором роде выгодна. Так, курды в Турции долгое время были связаны со многими негативными образами, побуждающими их преуменьшать свою этническую принадлежность. Только тогда, когда большое число курдов после Второй мировой войны отправилось в Германию в качестве трудовых мигрантов, они смогли наконец обучаться на курдском языке (в соответствии с немецким законодательством, все студенты имеют право на получение начального образования на национальном языке, а не языке немецкого государства) ^[40].

Данный аспект достаточно хорошо описал П. Вайнрайх, сделавший вывод о том, что «люди могут избегать ситуаций, когда их этническая личность оспаривается, подвергается угрозам, унижается и подвергается критике» ^[37]. При этом отдельные индивидуумы не способны игнорировать такой факт, как этнические различия, но они индивидуально определяют, что с этим делать в зависимости от внешней ауры. В этом случае, поскольку этничность носит субъективный, а не объективный характер, важным является только самосознание идентичности, т.е. то, как называет себя та или иная социальная группа, репрезентирующая себя как отдельный этнос, как она сама описывает свой идентификационный «характер» и т.д.

В границах анализа конструктивизма нельзя обойти вниманием подход Б. Андерсона, полагающего, что «нация: это воображенное политическое сообщество, и воображается оно как что-то неизбежно ограниченное, но при этом суверенное», ^[1] а также мнение Р. Липшутца, считающего: «То, что стало называться этническим конфликтом, не более и не менее чем борьба за государственную власть» ^[29]. Однако с такой односторонностью трудно согласиться. По всей Африке существуют бесчисленные этнические группы, каждая со своей уникальной культурой, инфраструктурой и политическими институтами. Учитывая это разнообразие, неудивительно, что в Африке произошло огромное количество гражданских войн и геноцидов, непосредственно связанных с трещинами во взаимосвязях, которые развивались именно по этническому признаку. Так, совсем недавно четыре африканских страны (Мали, Нигер, Судан и Чад) пережили бунты и гражданские войны, которые имели в своей основе именно этнические или расовые разногласия. С нами согласны К. Корделл и С. Вольф, считающие, что основная линия конфронтации между этносами лежит среди этнических различий ^[19].

Вторят теории конструктивизма и представители инструменталистской школы, которые, как правило, не выступают против идентичности, но при этом считают, что этнические различия не достаточны, чтобы объяснить природу этнических конфликтов ^{[32; 33]}. По их мнению, «этническая идентичность является результатом личного выбора и в основном не зависит от ситуационного контекста или наличия культурных и биологических признаков» ^[40]. При таком методологическом подходе проблема в этносоциальных отношениях появляется в том случае, когда тот или иной этнос в процессе коммуникации стремиться к цели, которую также имеет и другой этнос (власть, доступ к ресурсам или территории и т.п.). В данном случае корыстные интересы высшей элиты этноса играют более важную роль в его мобилизации на достижение цели, чем отстаивание этнической идентичности. Однако данный подход мы также можем опровергнуть и теорией, и практикой. Так, согласно Э. Ироби, «в Африке, где бедность и лишения становятся эндемичными, в основном в результате дистрибутивной несправедливости, именно идентичность остается наиболее эффективным средством выживания, сплочения и мобилизации этносов на достижение поставленных их лидерами целей» ^[24]. Т. Гурр, Д. Ротшильд и Э. Азар также считают, что этнические конфликты, происходящие сегодня на Африканском континенте, имеют глубинные расовые, языковые и религиозные корни ^[24].

В заключении нашего аналитического экскурса в генезис этноса отметим, что наиболее распространенным современным взглядом на этническую идентичность является модель социального конструктивизма ^[12]. В рамках этой системы «конструирование этничности - это непрерывный процесс, объединяющий прошлое и настоящее в строительный материал для новых или возрожденных идентичностей и групп» ^[30].

Итак, несмотря на имеющийся определенный разнополярный спектр научных теорий, мы можем утверждать, что в основе образования этноса лежит идентичность, которая под воздействием различных факторов способна оказывать существенное влияние на динамику этносоциальных отношений. Этническая идентичность определяется как признание, чувства и привязанность человека к этнической группе. Исследования Т. Смита и Л. Сильвы доказали, что она является критически важным компонентом самооценки человека и связана с чувством собственного достоинства и психологической адаптацией ^[34]. Например, сегодня люди разных этносов Африки и Ближнего Востока в поисках лучшей жизни устремились в новые регионы или страны (Германия, Бельгия, Франция и другие государства ЕС), что в свою очередь часто приводит к проблемам в этносоциальных отношениях на их территории. М. Веркуйтен объясняет это явление следующим образом: «Представители этнических меньшинств имеют культурное происхождение, отличающееся от культурного происхождения коренных жителей. Иммигранты ... не могут просто отказаться от своего детства и всего того, что они признали своей культурой» ^[36].

В рамках доказывания выдвинутой автором гипотезы ведущее место занимает подход Э. Смита, который выделил следующие черты «общинной идентичности: общий исторический опыт и воспоминания, мифы общего происхождения; общая культура (язык, религия, законы, обычаи, одежда, музыка, ремесла, архитектура, еда); связь с исторической территорией проживания» ^[23]. А также мнение известного отечественного ученого О. Халлисте, включившей в структуру идентичности: «общественное сознание (язык, самосознание, нормы поведения, традиции, обычаи и т.д.), памятники культуры (документы, артефакты) и бессознательное (архетипы, этнический генофонд)» ^[10].

Если в рамках данных подходов мы обратимся к российскому обществу, то интересна динамика (период: август 1994 г. – ноябрь 2018 г.) изменений мнения о том, «Что в первую очередь связывается у вас с мыслью о вашем народе?». Результаты социологического исследования «Левада-Центр» ^[9], показывают определенный положительный тренд в тенденции идентичности российского социума. Так, в частности, такие ценности, как: «история России» (+ 16 п.), «земля и территория, на которой мы живем» (+10 п.), «государство, в котором я живу» (+5 п.) на протяжении более 20 лет лидируют в сознании россиян, а такая ценность как «язык моего народа», - неизменна. Конечно, определенные колебания в этот период отмечаются, но конечный результат, все-таки стремиться к увеличению. И этим результатам можно верить, т.к. АНО “Левада-Центр” внесена Минюстом России в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента.

Опора на контент-анализ вышеизложенных результатов позволяет нам сделать вывод о том, что структура этнической идентичности имеет многовекторную интерепретацию. Тем не менее, имеется сильная поддержка тезиса о том, что интенсивность чувств к своей стране ^[13], уровень привязанности к нации по отношению к другим территориальным образованиям ^[16], а также страх перед другими идентичностями и культурами, угрожающими доминирующей культуре нации ^[11], являются системообразующими в структуре элементов этнической идентичности.

Таким образом, большинство стран мира, как мы видим постоянно сталкиваются с проблемами этнического разнообразия. Наличие проблемных этносоциальных отношений в государствах в целом означает, что поддержание суверенной государственности требует культивирования идентичности, как всей нации, так и этносов ее составляющих.

Фундаментальные элементы этнической идентичности

и их классификация

Проведенное исследование показало, что идентичности состоят из кодов, которые присущи каждой из них и которые используются для идентификации как индивидуума, так и группы. Кроме того, существуют определенные фундаментальные элементы структуры идентичности этноса, которые достаточно глубоко коррелируют с природой генезиса этносоциальных отношений, и воздействие на которые позволяет управлять этими отношениями. Классификация этих фундаментальных элементов дала нам возможность свести их в три основные группы: нарицательность и ее генезис, параферналия и исторический ареал. Раскроем полученные результаты.

1. Нарицательность и ее генезис. Имя для этноса важно не только для самоопределения. Оно также выступает в качестве образа, символа и выразителя эмблемы коллективной «личности». Это т.н. информативный маркер генезиса этноса. Исторический анализ позволяет нам утверждать, что па­мять предков является эффективным конструктивным и деструктивным фундаментальным элементом идентичности этноса, который вносит в его массовое сознание специально сконструированный «образ врага» или «образ друга», позволяющий в дальнейшем: оправдывать ранее совершенные поступки, акцентировать внимание на негативном или позитивном историческом опыте этноса, выявить внешнего исторического недруга, которого затем обвинить в сегодняшнем неудовлетворительном положении этноса или обозначить друга, который «стеной» вставал на защиту своего брата. В итоге прошлое начинает восприниматься через призму настоящего.

Так, например, проблемные сегодня российско-польские отношения ведут свою историю с позднего средневековья. На протяжении многих веков в результате вооруженных конфликтов между этими народами (1558-1583 – ливонская война, 1609-1618, 1654-1667, 1792 - русско-польские войны, 1632-1634 – смоленская война, 1919-1921 – советско-польская война и др.) шла борьба за пограничные территории и суверенность. В новую фазу своего деконструктивного развития отношения перешли после распада СССР. Так, по данным опроса World Service (2013), только 19% поляков позитивно относились к России, а 49% выражали негативное отношение. После возвращения Крыма в лоно России (2014) более 60-80% поляков волнуются по поводу будущего конфликта с Россией.

Как отмечает Дж. Эллер, этносы пойдут на многое, чтобы «открыть» и систематизировать прошлое, в котором они жили, превалировали, превосходили, доминировали над конкурирующими группами, или в котором они были побеждены или опозорены этими группами ^[22]. При этом практика приобретения этносами своей суверенности в конце XX – начале XXI веков показывает, что этносы могут мифологизировать свой генезис, чтобы соответствовать текущим политическим и географическим реалиям. Устами Т. Бланка и П. Шмидта, данный подход можно характеризовать как идеализацию этноса в сочетании с чувством национального превосходства и некритическим принятием и лояльностью по отношению к национальным, государственным и политическим властям ^[14]. Так, украинский этнос сегодня активно и агрессивно в этих поисках часто доходит до абсурда. Историк П. Ющенко, родной брат экс-президента Украины В. Ющенко, заявил, что «на украинском языке изъяснялись скифский философ-странник Анахарсис и основатель школы киников, древнегреческий мудрец Диоген Синопский». Согласно П. Ющенко, «Анахарсис писал сентенции на этом языке, потом они вместе с Солоном создали основы правовой философии, а Диоген через 300 лет рекомендовал использовать этот язык для государственных дел» ^[4].

2. Параферналия. Эта группа фундаментальных элементов структуры идентичности определяет образ повседневной жизни этноса и, следовательно, отличает его от другого (данный элемент, как мы уже отмечали, с 2014 г. достаточно ярко стал проявляться в процессе появления мигрантов из стран Северной Африки и Ближнего Востока в странах ЕС). Другим примером является Индия, представляющая собой цивилизацию с укоренившимися культурами и традициями. На этом фоне попытки властей в таких крупных городах как Нью-Дели, Гургаон, Мумбаи и Бангалор имитировать в своих моделях городской инфраструктуры западные города оказались катастрофическими. В первую очередь это связано с тем, что большинство районов страны, особенно сельские районы, не приняли экзогенные традиции и полностью осознали отсутствие конгруэнтности своих интересов. Причем у этнического меньшинства, имеющего более низкий социальный статус, это приобрело форму «пережитой исторической несправедливости» и вызвало естественное желание восстановления справедливости. В итоге этнос сплотился вокруг идеи «отмщения».

Выстраивая этносоциальные отношения в соответствии со своей идентичностью, этносыобращаются к традициям, обычаям, символике, как правило, в том случае, когда свою культуру необходимо противопоставить «чуждой» культуре другого этноса в процессе нарастания этносоциальных отношений. В этом случае проявляется «насаждение этнически однородных браков, моноэтнического общения, минимизации контактов с инородной этнической средой, за исключением неизбежных – профес­сиональных или бытовых» ^[7]. Большую роль в этом играет родной язык - мощный индикатор идентичности. Так, «в 28 странах-членах ЕС 24 официальных языка и ряд других региональных языков и языков меньшинств. И знание языка считается важным компонентом национальности во всей Европе» ^[39]. Именно противостояние по линии языковой позиции зачастую является источником увеличе­ния социокультурного барьера между этносами, проживающими на одной территории (например, расширение коммуникационной дистанции между русскими и украинцами на Украине началось не в 2014 г., когда произошел Майдан, а гораздо раньше. Очень часто в городах Украины, особенно в Киеве и на территории Западной Украины, приходилось слышать в ответ на тот или иной вопрос, заданный по-русски, следующую фразу на чистом русском языке из уст украинца: «Я не понимаю по-русски!»).

В то же время обращение к результатам исследований PEW Центра доказывает наш постулат с некоторыми отклонениями. Так, большинство европейцев считают, что разделение таких аспектов культуры, как обычаи и традиции важно для того, чтобы быть настоящим немцем, поляком или шведом и т.д. Однако люди разных поколений расходятся во мнениях о важности обычаев и традиций для национальной идентичности. В восьми из 10 опрошенных стран люди в возрасте 50 лет и старше чаще, чем люди в возрасте от 18 до 34 лет, считают, что приверженность местной культуре очень важна ^[39].

Особо необходимо отметить, что разрыв этносоциальных отношений усилива­ется в процессе отсутствия корреляции между стереоти­пами поведения этносов. Так, в Индии кастовая система иерархической социальной организации развивалась и практиковалась почти с самого начала ранней цивилизации. В итоге она сформировала фундамент индийской плюралистической социальной структуры. При этом важность касты часто остается загадкой для жителей Запада, которые путают ее с классовым делением. С точки зрения идентичности важность кастовой системы состоит в том, что касты встречаются не только среди индусов, жестко сохраняющих и практикующих эту систему, но и в некоторой степени среди индийских мусульман, христиан, сикхов, джайнов и иудеев.

На диалектику взаимосвязи параферналии и этносоциальных отношений существенное значение оказывает и религиозный фактор. Связано это с тем, что этническое и религиозное всегда тесно переплетаются и взаимодействуют. Религия – это неотъемлемая часть культуры этноса, стимулирующая его развитие, выступающая в роли хранительницы ценностей, обычаев и традиций, но также являющаяся и катализатором процесса разрыва этносоциальных отношений, если этносы-акторы коммуникационного процесса исповедуют разные религии. Тем не менее, отметим, что религия не базовый элемент идентичности, т.к. есть этносы, которые исповедуют разные религии (арабы, русские, евреи и т.д.).

3. Исторический ареал. Большинство этносов в сознании человечества отождествляются с конкретной территорией, которая представляет собой не только жизненную среду, но и историческое место появления на свет того или иного этноса (Родина, Отечество и т.п.). Например, Сербия отрицает право этнических албанцев на Косово, из-за исторически важной (для сербской идентичности) битвы на Косовом поле в XIV веке.

Данная группа фундаментальных элементов идентичности выходит на арену этносоциальных отношений тогда, когда заходит вопрос о воссоединении раздробленных в прошлом этносов или размежевании этносов, проживающих на одной территории в одном государстве (немцы Поволжья, арабы на Ближнем Востоке, население штата Пенджаб в Индии, крымские татары и др.). При этом может также ос­париваться право другого этноса проживать на спорной террито­рии (евреи в Израиле). Как отмечает М. Зеленков, последствия проявления данной черты – «внутреннее, политическое, а нередко и вооруженное столкновение между стоящим у власти правительством и каким-либо национально-освободительным движением или какой-либо сепаратистской группировкой, пользующейся политической и военной поддержкой соседнего государства» ^[5]. Классический пример: ситуации в Нагорном Карабахе (армяне – азербайджанцы); Южной Осетии, Абхазии и Грузии (осетины-грузины; Приднестровье и Республике Молдова (русские-молдаване), на Ближнем Востоке (арабы-евреи).

В интересах практической верификации полученных теоретических выводов был проведен ретроспективный анализ высокоэффективных и проблемных этносоциальных отношений. Синтез его результатов еще раз доказывает, что выделенные нами три группы фундаментальных элементов структуры идентичности, так или иначе, присутствовали в процессе межэтнической коммуникации (табл. 1).

Таблица 1. Верификация корреляции фундаментальных групп элементов идентичности современным этносоциальным отношениям

Заключение

Таким образом, проблемы современных этносоциальных отношений появляются тогда, когда тот или иной этнос-коммуникатор начинает осознавать дискриминацию фундаментальных элементов своей идентичности. Такие группы фундаментальных элементов идентичности, как нарицательность и ее генезис, параферналия и исторический ареал более важны для этноса, чем политические или экономические факторы. История учит, что этнические группы, которые формируются по экономическим причинам, легко расформировать после достижения ими своих целей. Защищаемые в ходе проблемных этносоциальных отношений нарицательность и ее генезис, параферналия и исторический ареал составляют повседневную жизнь этноса и обеспечивает массовый характер движения в их защиту. Тем самым мы можем утверждать, что выдвинутая нами гипотеза имеет право на существование.