“Green” vector within the system of ensuring socioeconomic interests of macro- and micro-actors

Samoilova Liudmila Konstantinovna ORCID: 0000-0001-8224-3388 PhD in Economics Associate professor, Department of Administrative and Financial Law, Saint Petersburg Institute (Branch) of All-Russian State University of Justice 199178, Russia, Saint Petersburg, V.O. str., 10th line, 19 A samoylovalk@mail.ru Other publications by this author

Модель «коричневой» экономики, небезуспешно используемая в конце 1990-х – начале 2000-х годов в Российской Федерации, в настоящее время теряет свои позиции, что обусловлено множеством факторов, в первую очередь ростом числа экочувствительных экономических микро- и макросубъектов. Так, меняется представление о потреблении со стороны домохозяйств, во главу угла ими ставится вопрос о его рационализации. Причины смены парадигмы потребительского поведения различны, все их разнообразие можно подразделить на материальные и нематериальные. Первые сопряжены с непостоянством доходов населения, падение которых, как правило, требует от индивида сформировать новую схему удовлетворения базовых нужд, построенную на снижении объемов потребления, напротив, рост благосостояния видоизменяет потребности личности, отводя особое значение безопасности, включая ее экологическую составляющую, важную для сохранения здоровья и увеличения продолжительности жизни. Вторые изначально связаны с ответственностью человека перед окружающей средой, невежественное отношение к природе ведет к экологической деградации, борьба с которой становится приоритетной не только для отдельно взятой экоориентированной личности, но и для всего человечества в целом. А поскольку поведение конечного потребителя оказывает непосредственное влияние на производителя, ему также приходится перестраивать свою финансово-хозяйственную деятельность. И тут наблюдаются совершенно полярные подходы в предпринимательстве: пренебрежение мерами по защите окружающей среды в целях сокращения издержек и последующего снижения стоимости производимых товаров, работ, услуг, что актуально при ориентации на потребителя низших благ; перевод предприятия на «зеленый» курс, позитивно отражающийся на деловом имидже, но влекущий за собой расходы на внедрение «зеленых» технологий. Выбор той или иной предпринимательской стратегии часто обусловлен проводимой государственной политикой в сфере экономики и экологии. Очевидно, что у государства как активного участника экономических отношений имеются различные механизмы воздействия и на производителя, и на потребителя. Однако его интересы не ограничены исключительно плоскостью экономической выгоды, они гораздо шире: на первый план выходят вопросы обеспечения безопасности. В этой связи государство и как субъект защиты публичных и частных интересов, и как структурная единица мирового сообщества призвано найти баланс в области природопользования и охраны окружающей среды, с одной стороны, направленный на создание комфортных условий для жизнедеятельности остальных групп экономических агентов, с другой – подтверждающий его вовлеченность в урегулирование экологических диспропорций в международном масштабе. Отказ от «зеленого» вектора экономического развития может привести к снижению конкурентоспособности продукции, разрыву партнерских отношений в различных областях, а следовательно, к потере источников доходов, что в целом за собой влечет негативные последствия для национальной экономики. Но также и ввод «зеленых» технологий неразрывен с ростом затрат, представляющим для финансово нестабильных организаций угрозу. Кроме того, в ряде случаев причиной убытков на макроуровне может быть не столько собственное уклонение от экологических преобразований – концентрация на предпочтительности сырьевой модели, обусловленная устоявшимися интеграционными связями, наличием соответствующих ресурсов, отсутствием необходимости в финансовых вложениях с длительным сроком окупаемости, сколько переориентация стратегических экономических партнеров на «зеленое» потребление, провоцирующая сокращение закупок сырья у государства-поставщика, и, как следствие, понижение его экспортных доходов при параллельном сохранении импортных расходов, ввиду сохранившейся потребности в каком-либо конечном продукте, производителем которого оно не является.

Несмотря на необходимость дополнительных расходов, именно модель «зеленой» экономики носит перспективный характер, так как устранение экологического дефицита в результате ее реализации не только приведет к долгосрочным положительным последствиям для окружающей среды, то есть отразится на благополучии настоящего и будущих поколений, но и поспособствует удержанию позиций в мировом экономическом пространстве.

Раскрытию концепции «зеленой» экономики посвящено множество научных публикаций, в них ученые не только отражают приоритетность экологического подхода для социально-экономического развития ^{[7, с. 258; 10, с. 8-11; 18, с. 32; 23, с. 9]}, но и затрагивают различные аспекты перехода к указанной модели, включая вопросы внедрения экологических инноваций ^{[14, с. 26]}, стимулирования «зеленых» инвестиций ^{[4, с. 70]}, оценки эколого-экономического потенциала макро- и микросубъектов ^{[8, с. 427-429]} и другие.

Под «зеленой» экономикой подразумевается создание условий для экономической деятельности, направленной на равномерное удовлетворение частных и публичных потребностей, без нанесения ущерба окружающей среде, то есть избегая переноса последствий от экологической деградации на предстоящие периоды и возложения ответственности за пренебрежительное отношение к природе на следующие поколения ^{[5, с. 142; 6, с. 115; 11, с. 20]}. При этом большое количество авторов указывают на ее существенное сходство с концепцией устойчивого развития ^{[1, с. 142; 9, с. 116; 12, с. 62; 13, с. 27; 15, с. 720; 17, с. 323]}, ее ключевыми элементами выступают экологическое равновесие, социальное равенство, экономическая стабильность, обеспечение каждого из них невозможно в отрыве друг от друга. Что также подтверждает и С. Бобылев, по мнению которого экологические аргументы первостепенны для достижения целей устойчивого развития ^{[2, с. 107]}, поскольку истощение естественно-природного потенциала, типичное для сырьевой экономики, способствует усилению дифференциации населения по уровню и качеству жизни, так как дефицит ресурсов провоцирует нехватку создаваемого экономического блага, а агрессивные виды производства загрязняют природу, делая даровое благо недоступным или непригодным к потреблению. В этой связи интересна позиция А. А. Пакиной, В. А. Горбанева, трактующих «зеленую» экономику через рациональное природопользование ^{[16, с. 135]}, позволяющее сохранить, а в отдельных случаях приумножить ресурсы.

Ряд разработок затрагивают вопросы влияния экологического фактора на экономический рост. Так, А. Б. Савченко и Т. Л. Бородина отмечают уместность учета вклада от использования естественно-природного потенциала в совокупном макро- и мезоэкономическом результате ^{[20, с. 311]}. В свою очередь, в работе О. С. Сухарева присутствует тезис о том, что экологические расходы не ведут к замедлению экономического развития ^{[22, с. 359]}. Позитивное воздействие «зеленого» курса на экономический рост упоминается и в других публикациях ^{[3, с. 42]}.

Некоторые авторы акцентируют внимание на необходимости отслеживания сложившейся экоситуации, поскольку отсутствие данных об экологической вовлеченности макро- и микроакторов препятствует выработке ресурсосберегающего курса. Таким образом, исследование состояния окружающей среды публично-правовых образований является одним из этапов устранения экологического дисбаланса, реализация которого предшествует переходу к модели «зеленой» экономики. Кроме того, процесс оценивания причастности экономических агентов к природоохранной деятельности важен для последующего перераспределения экологической нагрузки между мезообразованиями ^{[21, с. 57]}, что приобретает особое значение в условиях высокой степени дифференциации территорий по уровню развития, свойственной регионам Российской Федерации.

В целом можно отметить положительное восприятие научным сообществом концепции «зеленой» экономики, поскольку ее предназначение сводится к формированию экоповедения у участников экономических отношений, базирующегося на рационализации потребления, внедрении природосберегающих технологий, сокращении масштабов загрязнения окружающей среды.

Однако нужно не забывать, что любые преобразования, в том числе и несущие в себе позитивное начало, могут непредсказуемо отразиться на процессах жизнедеятельности экономических акторов, поскольку происходит разрушение устоявшихся взаимосвязей и взаимоотношений, а построение качественно новых требует времени. Оценка последствий от смены экономического курса может быть реализована посредством инструментов качественного анализа, среди которых особое место занимают PEST- и SWOT-анализ. Первый из них направлен на определение воздействия внешнего «окружения» на участников процесса экономических преобразований – переход к модели «зеленой» экономики. К тому же, он служит информационной основой для второго, который сводится к обнаружению сильных и слабых сторон, возможностей и угроз избранной модели.

Стоит заметить, что выстраивание «зеленого» курса это не прерогатива какой-то отдельно взятой группы экономических агентов, придерживаться правил и стандартов экоповедения следует и публично-правовым образованиям, и хозяйствующим субъектам, и домохозяйствам. В случае пренебрежения экологическими требованиями со стороны как макро-, так и микроакторов предотвратить экологическую деградацию не удастся. Например, государство в силу присущей ему регулятивной функции поощряет традиционные для «коричневой» экономики виды деятельности, что дестимулирует «зеленую» активность предпринимательского сектора. Микросубъекты, избрав губительный для экосферы режим жизнедеятельности, будут наносить реальный ущерб окружающей среде, скрываясь от ответственности, что сделает невозможным работу компенсаторного механизма, сфокусированного на восстановлении экологического баланса. В этой связи PEST-анализ проведен с позиции выявления последствий для всех групп экономических агентов от влияния внешнего «окружения» при внедрении «зеленого» курса (рисунок 1). В целом же говоря о состоянии различных видов – политического, экономического, социального, технологического – «окружения», можно указать на присутствие давления, обуславливающего необходимость изменения вектора экономического развития, и недостаток экозаинтересованности со стороны как производителей, так и потребителей, поскольку смена поведенческой парадигмы накладывает на них ряд ограничений.

Изменения для экономических акторов, предопределенные переходом к модели «зеленой» экономики

PEST-анализ свидетельствуют о том, что последствия для экономических агентов от выбора «зеленого» вектора развития могут быть и позитивными, и негативными. В первую очередь это вызвано состоянием внешнего «окружения».

Результаты SWOT-анализа представлены на рисунке 2.

Экономические ожидания различных групп акторов от перехода к «зеленой» экономике

Как видно из рисунка 2, модель «зеленой» экономики имеет не только положительные, но и отрицательные черты, что требует от регулятора при переходе к новому курсу рассудительности, базирующейся на учете социально-экономического положения различных групп экономических субъектов. Но подобный подход не отвергает важность соблюдения принципа экоориентированности на макро- и микроуровнях, поскольку антропогенное воздействие на природу неоспоримо. Так, домохозяйства и хозяйствующие субъекты в результате функционирования активно образуют различные отходы, осуществляют выбросы загрязняющих веществ в атмосферу, сброс загрязненных сточных вод в водные объекты. К тому же одной из причин техногенных катастроф является человеческий фактор – ненадлежащее исполнение трудовых обязанностей работником технически сложных производств, обусловленное недостаточной квалификацией, халатностью, пренебрежением мерами предосторожности. Биосфера также истощается в процессе жизнедеятельности индивидов: происходит постепенное сокращение ареалов обитания отдельных видов живых существ, их уничтожение при нарушении правил вылова и охоты. Продолжительное игнорирование экологической деградации влечет за собой необратимые последствия для природы, что неблагоприятно сказывается на состоянии здоровья и, как следствие, на продолжительности жизни населения.

В таблице 1 представлен набор показателей, посредством которых можно оценить не только негативные проявления антропогенного воздействия на природу, но и определить степень эколого-восстановительной деятельности, реализуемой как микро-, так и мезосубъектами. В их перечень вошли исключительно относительные статистические величины, что позволит провести сравнение экологического состояния регионов путем их ранжирования по результатам исчисления отобранных индикаторов.

Таблица 1. Система показателей, характеризующих антропогенное воздействие на экосферу

Сводные расчеты перечисленных показателей приведены в таблице 2 в разрезе регионов, в которых были отмечены наилучшие и наихудшие значения коэффициентов в среднем за пять лет (с 2015 по 2019 годы). Совокупная выборка представлена 83 субъектами федерации, в нее не вошли Респ. Крым и г. Севастополь из-за отсутствия отдельных сведений.

Таблица 2. Динамика показателей, отображающих воздействие экономических субъектов на окружающую среду

На основе данных таблицы 2 можно сформулировать следующий вывод: в Российской Федерации отсутствуют очевидные регионы-лидеры (аутсайдеры) по совокупности указанных показателей, что свидетельствует об иррегулярности противодействия экологическим угрозам. Одним из критериев, подтверждающих факт малораспространенности экоориентированного поведения, являются расходы на охрану окружающей среды, которые в целом по стране за последние пять не превышают 1% от валового регионального продукта по субъектам федерации.

В целях обнаружения сокращения (нарастания) неблагоприятных последствий для окружающей среды, равно как и активизации (замедления) природоохранных инициатив, целесообразно отслеживать количественные изменения приведенных индикаторов во времени: для первой группы коэффициентов позитивные сдвиги в области защиты экосферы будут наблюдаться в случае отрицательной динамики, для второй – в случае положительной (таблица 3).

Таблица 3. Агрегированные результаты отслеживания динамики показателей антропогенного воздействия на экосферу

*) данные по Респ. Ингушетия, Ненецкому АО отсутствуют.

Стоит отметить, что полученные агрегированные результаты характеризуют исключительно внутренние экотренды, сложившиеся в субъекте федерации, межрегиональное сравнение в таблице 3 не приводится. А следовательно, они указывают на позитивное или негативное течение экопроцессов в мезообразовании без учета его статуса в совокупной выборке (место в рейтинге регионов). При этом для большинства субъектов федерации типична перемежающаяся динамика с преобладанием отрицательных изменений (за исключением значений по индикатору – Объем оборотной и последовательно используемой воды в расчете на одну организацию). Подобная экотенденция демонстрирует сохранение пренебрежительной позиции к природоохранной деятельности.

Для оценки экокомфортности территории также уместно использовать индексы, на основе которых можно установить, какие хозяйственные процессы, затрагивающие природный потенциал, являются превалирующими – отрицательные или положительные. В этой связи разработан «Индекс экономии забора свежей воды» (таблица 4), отражающий активность предприятий в вопросах повторного использования сточной и коллекторно-дренажной воды. Расчет его осуществляется по формуле:

, где

ИЭСВ – индекс экономии забора свежей воды;

ТОВ – темп изменения объема оборотной и последовательно используемой воды в расчете на одну организацию (цепной);

ТСВ – темп изменения использования свежей воды в расчете на одну организацию (цепной).

Исчисленная величина индекса должна быть не менее единицы (норма – ИЭСВ ≥ 1), в ином случае для региона типична невовлеченность хозяйствующих субъектов в практику сбережения водных ресурсов.

Таблица 4. Обобщенные итоги вычисления Индекса экономии забора свежей воды

Из 83 субъектов федерации только в четырех значение Индекса экономии забора свежей воды на протяжении пяти лет (2014-2019 годы) соответствует норме, а именно: Респ. Татарстан, Пермском кр., Амурской обл., Еврейской авт. обл..

Наихудший результат по совокупной выборке (83 региона), выражающийся в отклонении полученной величины индекса от нормы в большинстве мезообразований, пришелся на 2018 год – год восстановления предпринимательской активности после периода экономико-политической нестабильности 2014-2016 годов.

Таким образом, анализ исчисленных показателей, описывающих антропогенное воздействие на окружающую среду, подтверждает низкую вовлеченность в борьбу с экологическим дисбалансом мезо- и микроакторов, что обусловлено рядом факторов:

- неосознанность при использовании естественно-природного потенциала ввиду закрепившегося ошибочного мнения о неограниченности даровых благ;

- желание удовлетворить потребности в нормальных благах, игнорируя первостепенность создания безопасного окружения, в том числе и экологического;

- экологические издержки снижают валовую прибыть предприятий, в то же время отдача от таких вложений неочевидна, носит перспективный характер.

Несмотря на закрепившуюся среди экономических субъектов пренебрежительную позицию в вопросе охраны окружающей среды, на что указывают результаты оценки экотрендов в регионах, следование «коричневому» курсу в будущем приведет не только к необратимой экологической деградации, но и сократит возможности государства выступать полноправным членом экоориентированного мирового сообщества. По этой причине природоохранная деятельность, сопровождающаяся сменой вектора экономического развития, базирующегося на внедрении ресурсосберегающих технологий, выпуске «зеленой» продукции, масштабном экопросвещении, должна стать приоритетной для микро- и макроакторов.