In pursuit of identity (relevance of the philosophy of N. Berdyaev)

Zabneva Elvira Ivanovna ORCID: 0000-0002-7299-517X Director, Novokuznetsk branch of T. F. Gorbachev Kuzbass State Technical University 654000, Russia, Kemerovskaya oblast', g. Novokuznetsk, ul. Ordzhonikidze, 7 zabnevailvira@mail.ru Other publications by this author

«Мне пришлось жить в эпоху катастрофическую и для моей Родины, и для всего мира. На моих глазах рушились целые миры и возникали новые. Я мог наблюдать необычайную превратность человеческих судеб. Я видел трансформации, приспособления и измены людей, и это, может быть, было самое тяжёлое в жизни. … Эпохи, столь наполненные событиями и изменениями, принято считать интересными и значительными, но это же эпохи несчастные и страдальческие для отдельных людей, для целых поколений. История не щадит человеческой личности и даже не замечает её» ^{[4, c.11]} - так писал философ, чья книга о предназначении человека празднует в этом году девяностолетний юбилей.

Судьба философии Николая Александровича Бердяева в нашей стране печальна, отношение к ней было неоднозначным, в большей степени критичным. Проповедуя идеи свободы и социальной справедливости и воюя за них с рыцарской безоглядностью, он подвергался нападкам равнозначно как со стороны строящей коммунизм Советской власти, так и православных богословов, опасающихся нетрадиционного характера его восприятия христианства. «…Меня не любило «общественное мнение», не любило советское общество, потом не любили марксисты, не любили широкие круги русской интеллигенции, не любили политические деятели, не любили представители официальной академической философии и науки, не любили литературные круги, не любили церковные круги...» - писал философ ^{[4, с.18]}.

Бердяева можно не любить, но нельзя не признать его любовь к человеку, не согласиться с его пророческими идеями, пронизанными острым чувством царящего в мире зла и горькой участи в нем человека: «Человек перестал быть не только высшей ценностью, но и вообще ценностью» ^{[5, с.324]}, «…он будет заменен совсем иным существом, которое будет выработано дрессировкой социально-классовой или государственно-рассовой» ^{[5, с.327]}, «человек подчинится технической цивилизации, растворится и исчезнет в ней, примет подобие машины» ^{[5, с.327]}.

Вся его философия в высшей степени антропологична, она формировалась в экзистенциально-религиозных традициях С. Кьеркегора, К. Ясперса, Ж. Сартра, А. Камю, рассматривающих отдельно взятого человека в его соотношении с обществом и историей.

Человек, согласно Бердяеву, есть точка пересечения двух миров, он отражает в себе мир высший и мир низший. Как образ и подобие Бога, человек является личностью, как существо природное, ограниченное, - индивидом. Личность есть категория духовно – религиозная, индивид же есть категория натуралистически – биологическая. В качестве существа плотского человек связан со всем круговоротом мировой жизни, как существо духовное он связан только с миром духовным и с Богом.

Человек, по Бердяеву, есть загадка не в качестве организма или социального существа, а именно как личность. В духе известного высказывания Достоевского о нравственной цене слезинки ребенка Бердяев восклицает: «весь мир ничто по сравнению с человеческой личностью, с единственным лицом человека, с единственной его судьбой» ^{[2, с.23]}. Философ стоит на традициях западноевропейского и русского гуманизма, защищая абсолютную ценность личности и неотъемлемые ее права на свободу духовной жизни. Лишь духовная основа в человеке не зависит от общества и не определяется им, в этом ее свобода, хотя и не абсолютная.

Но, к сожалению философа, реализация человеком в себе личности представляет собой неустанную болезненную борьбу. Личность есть боль, и многие не выносят этой боли, соглашаются на потерю в себе личности, становятся безличны, либо одевают на себя маску. В личине-маске человек защищает себя от растерзания миром. Отсюда игра, театральность есть желание охранить себя от окружающего мира, остаться самим собой в глубине, не выходить из одиночества в обществе, в природном сообщении людей.

Тайна существования личности – в ее абсолютной незаменимости, в ее однократности и несравнимости; личность призвана совершать свободные самобытные творческие акты, считает Бердяев.

Но вновь, признавая свободу величайшей человеческой ценностью, философ вместе с тем подчеркивает, что это – нелегкое бремя, крест, так как принятие решений неизбежно связано с постоянным риском и личной ответственностью. Быть свободным значительно труднее, чем быть рабом, конформистом, равнодушным приспособленцем. Поэтому далеко не все хотят быть подлинно свободными, но все хотят слыть, казаться свободными, предпочитая имитацию свободы, растворяясь в массе, чтобы бремя личной ответственности переложить на других. «Человек, - пишет Бердяев, - легко отказывается от свободы во имя спокойствия и благополучия, он с трудом выносит непомерное бремя свободы и готов скинуть его и переложить на более сильные плечи» ^{[5, с.93]}.

«Да, - пишет Бердяев, - духовная жизнь личности не принадлежит обществу и не определяется обществом, она большая ценность, чем нация, государство, но она раздавлена ими, кумирами объективированного падшего мира, мира разобщения и принудительной связанности» ^{[6, с.11]}. А это, по Бердяеву, неизбежно приведет к катастрофе. То, к чему пришел мир, для него не есть даже кризис гуманизма, это кризис человека вообще. Философом ставится вопрос о том, будет ли то существо, которому принадлежит будущее, по-прежнему называться человеком.

И отвечая ему, мы соглашаемся, что присутствуем при процессе дегуманизации во всех областях культуры и общественной жизни. И прежде всего, дегуманизации морального сознания. Исчезает человек как целостное существо, как существо внутренне центрированное, духовно сосредоточенное, сохраняющее связь и единство. «Гуманизм новой истории кончается. Это неотвратимо. Но конец гуманизма считается также концом человечности. Это и есть моральная катастрофа. Мы вступаем в бесчеловечное царство, в царство принципиальной бесчеловечности» ^{[5, с.7]}.

Бердяев интенсивно искал выход из гибельного состояния. Он предлагал свое мнение на спасение человека. Следуя его взглядам, нужно говорить о таком высшем типе общества, в котором объединены принцип личности и принцип общности. Такой тип общества можно было бы назвать персоналистическим социализмом. В таком обществе за каждой человеческой личностью была бы признана абсолютная ценность и высочайшее достоинство как существа, призванного к вечной жизни, тогда как социальная организация обеспечивала бы каждому возможность достижения полноты жизни. «Необходимо стремиться к синтезу аристократического, качественного принципа личности и демократического, социалистического принципа справедливости и братского сотрудничества людей» ^{[1, с.23]}.

Однако вековая история отчетливо показала, что создать такое общество оказалось невозможным. Как и предсказывал философ, уже несколько раз изменились социальные ценности, отвечающие потребностям исторической ситуации, поменялись условия жизни людей, трансформировались сословия, классы, профессии, а человек все в большей степени погружается в бездушный обезличенный мир, порабощающий его. Утвердилось предсказанное философом окончательное рабство человека у «разного рода идолов», им же созданных.

Никогда еще за прошедшее столетие не был так актуален Бердяев. История в своей объективации стала совершенно равнодушна к человеческой личности. Именно в наши дни духовного вакуума мысль его воскресла в сознании и обрела второе дыхание. Современный пафос нетерпимости к любой идее, противоречащей полезной для системы истине, порождает социальный фанатизм и вызывает управленческие инквизиционные последствия. «Наша эпоха не знает критики и идейного спора и не знает борьбы идей. Она знает лишь обличения, отлучения, и кары. Инакомыслящий рассматривается как преступник» ^{[3, с.13]}.

Именно сегодня так заострены корреляционные нити понятий свободы, насилия и ответственности. Воспринимая насилием над личностью действия властвующих институтов, а также насилие человека над самим собой, когда он должен принимать решения и действовать против своей воли и желания, мы отчетливо осознаем свободу как определенную меру ответственности, которую несем в соответствии со степенью этой самой свободы.

Определяя, вслед за Бердяевым, духовную свободу как естественное право и способность человека свободно рассуждать о любых вещах без внешнего принуждения, мы вынуждены признать нарастающую потерю самостоятельности мышления людей, огромную зависимость от массовой культуры и потребительской идеологии. Средствами массовой информации, в первую очередь Интернета, упрощается личность, ее бытие, в условиях их повсеместного распространения усиливается опасность манипулирования общественным сознанием, угроза информационно-идеологического и психологического воздействия. Засилье продукции «массовой» культуры, так настойчиво предлагаемое сегодня человеку, способствует трансформации морально-нравственных ценностей общества, формирует стереотипность мышления. Системный экономический кризис, послуживший причиной разделения на бедных и богатых, безработицы и нищеты, колоссальной закредитованности, закрепостил человека. Во многом декларативный характер заявленных социально-экономических процессов, демографический кризис, снижение качества жизни населения, появившийся в последние годы неподдельный страх за свою жизнь и жизнь близких людей, связанный с пандемией, подорвали веру человека не только в завтрашний день, но и в самого себя.

Философские размышления Н.А. Бердяева, пропущенные через его личные чувства и переживания, так и остались романтической духовной жаждой бескомпромиссного идеала, к которому он стремился. Он искал личности, отличающейся автономией, самодостаточностью, синкретическим единством внешней и внутренней свободы, желанием и способностью к реализации, конструктивной инициативой, солидарностью и согласием с другими индивидами, умением принимать решения и нести за них ответственность.

В этих поисках он был воспринят по-разному. «Неискренним христианином» назвал его А.Д. Билимович ^{[7, с.361-363]}, он «Гордый, велемудрый и пустой» у П.Б. Струве ^{[11, с.363-365]}, «Кошмар» у И.Д. Ильина, где он не просто Бердяев, но еще и со своей «Бердяевщиной» ^{[8, с.339-344]}, аналогично «Базаровщине» и «Обломовщине». Но он же «Пленный пророк» у Н.П. Полторацкого ^{[10, с.455-460]}, «Великий мыслитель» у Г.П. Федотова ^{[12, с.437-447]} и «Русская душа» у А.А. Кизеветтера ^{[9, с.331-334]}.

Сам Бердяев в «автобиографии» назвал себя «человек мечты» ^{[4, с.11]}. Следуя за философом, резюмируем, какими бы отрицательными сегодня ни были результаты гуманистического самоутверждения человека, несомненно, требует своего продолжения опыт положительного искания человеческой свободы: «В такую эпоху, как сейчас, особенно требуется укрепление духа и духовного движения для сохранения образа человека» ^{[1, с.27]}.