On the property responsibility of genetic parents under the surrogacy agreement: experience of the Russian Federation and the Republic of Tajikistan

Purge Anna Rolandovna PhD in Law Associate Professor at the Department of Private Law of Vladivostok State University 690014, Russia, Primorsky Krai, Vladivostok, Gogol str., 41, office 5502 a.purge@mail.ru Other publications by this author

В настоящий момент на законодательном уровне в России, как и на законодательном уровне в Республике Таджикистан ^[1] остаются неурегулированными вопросы об имущественной ответственности сторон по договору суррогатного материнства. В частности, особенно остро стоят вопросы об имущественной ответственности лиц, являющихся генетическими родителями-заказчиками, в связи с чем в сформированной правоприменительной практике (которой, к сожалению, в свободном доступе в пространстве информационно-телекоммуникационной сети Интернет, представлено относительно небольшое количество), усматривается множество проблем.

Отметим, говоря об актуальности выбранной темы исследования и то, что изучению сущности суррогатного материнства было посвящено множество углубленных доктринальных исследований в области права, в частности, таких авторов, как Е. С. Митрякова ^[2], А. А. Пестрикова ^[3], А.Р. Пурге ^[4], Е. В. Стеблева ^[5], И. А. Дикова ^[6], С. П. Журавлева ^[7], а также ряда других, что, в целом, наглядно говорит о достаточно широкой и углубленной научной разработке выбранной темы исследования. Тем не менее несмотря на то, что в содержании данных исследований проблематика имущественной ответственности лиц, являющихся генетическими родителями эмбриона, и заказчиками по договору суррогатного материнства, хоть и прорабатывалась, к единому и верному решению проблем, сопряженных с ответственностью указанных лиц, ученое сообщество правоведов так и не пришло (в частности, относительно необходимости привлечения их к юридической ответственности, в случае, если они «отказались» от нерожденного ребенка).

Первоначально остановимся на рассмотрении общих условий привлечения к имущественной ответственности, которые в полной мере свойственны и для наступления имущественной ответственности указанных лиц, как отмечают все авторы, названные нами выше. Итак, для общественных отношений, составляющих предмет гражданско-правового регулирования, по общему правилу, как отмечает С.В. Алборов, необходимо наличие совокупности следующих условий:

«- осуществление противоправного поведения (выраженного как в форме какого-либо активного действия, так и в форме бездействия) со стороны лиц, являющихся биологическими родителями ребенка;

- возникновение вреда или причинение убытков лицам, являющимся потерпевшими участниками правоотношений, вытекающих из условий договора суррогатного материнства;

- наличие причинно-следственной связи между противоправным поведением нарушителя (биологических родителей) и наступившими неблагоприятными последствиями в виде причиненного вреда и ущерба потерпевшим лицам;

- наличии вины нарушителя (биологических родителей вынашиваемого ребенка)» ^{[8, c. 166]}.

Здесь будет вполне корректно сделать небольшое уточнение о том, что далеко не все случаи нарушения генетическими родителями-заказчиками условий заключенного договора о суррогатном материнстве можно считать нарушениями, влекущими неблагоприятные последствия для другой стороны, собственно, суррогатной матери (как отмечено, исходя из общей теории гражданско-правовой ответственности, наличие убытков является обязательным условием, при этом, между деянием противоправного характера и причиненным ущербом.

На фоне сказанного проанализируем пример из сформированной правоприменительной практики: так, в 2007 году судом было рассмотрено дело по иску, заявленному генетическими родителями-заказчиками в адрес суррогатной матери, о взыскании причиненного ею ущерба, а также компенсации морального вреда. Поводом и основанием для возникновения такого рода требований со стороны генетических родителей - заказчиков послужила неявка женщины, являющейся суррогатной матерью, в назначенное и согласованное заранее время в медицинскую организацию для проведения процедуры ЭКО ^[7]. Приведенный нами пример заставляет совершенно логичным образом задуматься о том, следует ли привлекать к имущественной ответственности генетических родителей - заказчиков за аналогичное нарушений условий заключенного договора суррогатного материнства, например, в случае их неявки в согласованное заблаговременно время в медицинскую организацию для проведения процедуры забора их генетического материала (яйцеклетки или сперматозоидов) для последующего создания искусственным путем эмбриона и его переноса в полость матки суррогатной матери (то есть, с целью обеспечения реальной возможности фактического исполнения договора суррогатного материнства в последующем).

Казалось бы, ответ очевидный, ведь в рассматриваемой части условия договора суррогатного материнства генетическими родителями-заказчиками нарушаются, однако, при всем этом в таком случае суррогатная мать не несет никаких финансовых затрат и убытков, только если так называемую действующим российским гражданским законодательством упущенную выгоду в виде неполучения желаемого ею финансового вознаграждения за готовность выносить и родить чужого ребенка. Соответственно, на первый взгляд, и привлекать к имущественной ответственности неявившихся на процедуру забора генетических материалов родителей-заказчиков формально не имеется абсолютно никаких оснований. И такое мнение бытует, собственно, и среди авторов, названных нами выше. Однако, если посмотреть на эту ситуацию несколько глубже, то все-таки определенный финансовый ущерб суррогатная мать все-таки может понести при подобного рода сложившейся ситуации, и связан он вот с чем: женщина, согласившаяся на данную роль, еще до начала забора генетического материала родителей-заказчиков, должна пройти курс весьма серьезной гормональной терапии, для того, чтобы ее организм как можно лучше перенес и воспринял подсадку эмбриона в полость матки, а последний прижился. Такая «мощная» гормональная терапия так или иначе наносит урон естественному гормональному фону женщины, а реабилитация и восстановление будут достаточно дорогостоящими. И в таком случае, на наш взгляд, вполне оправданным и обоснованным представляется закрепление на законодательном уровне предписания о том, что в случае одностороннего отказа генетических родителей, являющихся заказчиками по договору суррогатного материнства, от его исполнения (в том числе и в виде отказа от проведения забора генетического материала (яйцеклеток, сперматозоидов) еще до момента переноса эмбриона в полость матки суррогатной матери, при условии проведения гормональной стимуляции-подготовки последней, генетические родители должны быть привлечены к имущественной ответственности в виде возмещения причиненного материального ущерба на восстановление репродуктивного здоровья суррогатной матери, а также на возмещение в виде выплаты компенсации морального вреда последней.

Для выплаты компенсации морального вреда со стороны генетических родителей, являющихся заказчиками по договору суррогатного материнства, на наш взгляд, в подавляющем большинстве случаев, описанных выше, основания все-таки имеются. Связано это, в первую очередь, с тем, что чаще всего женщина решается стать суррогатной матерью в силу тяжелых жизненных обстоятельств, точнее, финансового неблагополучия, и потому остро нуждается в денежных средствах, рассчитывая на получение вознаграждения при исполнении данного договора и решении собственных проблем. И потому представляется с позиции психологии вполне закономерно, что, не получив денежного вознаграждения за услуги суррогатной матери, на которые она рассчитывала, женщина испытывает серьезный стресс и панику, потеряв возможное решение ее финансовых сложностей. Кроме того, женщина по природе своей весьма щепетильно и трепетно переносит любые гормональные перестройки ее организма, и потому в период гормональной стимуляции для нее вполне вероятно будет характерна подавленность, плаксивость, утомляемость, и резкое, неожиданное изменение обстоятельств, в которые она попала в связи с заключением договора суррогатного материнства, вполне способно будет и вовсе выбить ее из колеи, ввергнув в депрессивное состояние. Все описанное нами выше вполне свидетельствует о наличии испытываемых суррогатными матерями нравственных и физических страданий, которые, собственно, и выступают специфическим основанием для возможности требования компенсации морального вреда со стороны последних.

Здесь будет вполне уместно отметить, что правоприменительная практика по спорам, связанным с неисполнением или ненадлежащим исполнением условий договора суррогатного материнства генетическими родителями, являющимися заказчиками, на территории Республики Таджикистан и вовсе отсутствует. Однако, это одновременно с этим не может свидетельствовать об отсутствии аналогичных пробелов в действующем гражданском и семейном законодательстве данного государства, в связи с чем, мы убеждены, что все предложенные рекомендации нами выше должны быть учтены и таджикским законодателем.

Учитывая общую концепцию гражданско-правовой ответственности, отметим, что в текущий момент крайне остро стоит проблема одностороннего отказа генетических родителей-заказчиков от исполнения условий договора суррогатного материнства, и отсутствии должных мер гражданско-правовой ответственности за такие действия, в виду того, что прямо в законе данный отказ по сей день не запрещен.

Подобного рода положение дел, как свидетельствует сформированная российская правоприменительная практика, может привести к крайне неблагоприятным последствиям. Так, в официальных средствах массовой информации получило широкое освещение резонансное гражданское дело, при котором генетические родители рожденного суррогатной матерью ребенка потребовали передать его им несмотря на то, что ранее отказались от исполнения договора о суррогатном материнстве, уже после наступления беременности. Они предполагали, что в таком случае суррогатная мама сделает искусственное прерывание беременность, однако, последняя, отказавшись от этого, решила сохранить беременность, и не стала отказываться от ребенка при его рождении в роддоме. Однако, суд в удовлетворении заявленных требований отказал, при этом, удовлетворил требования суррогатной матери, содержащиеся в заявленном ею встречном исковом заявлении о возмещении причиненного ей ущерба и компенсации морального вреда ^[10].

Тем самым, налицо крайне негативные последствия одностороннего отказа от исполнения договора суррогатного материнства уже после наступившей беременности, при которых, ребенок рискует никогда не узнать своих кровных родителей, суррогатная мама вынуждена содержать и воспитывать неродного ей ребенка, неся при этом существенные финансовые потери, а генетические родители, осознав, какую ошибку совершили в прошлом, будут испытывать серьезные нравственный страдания (в противном случае, они просто бы не стали обращаться в компетентные судебные органы).

Надо заметить, что компенсация расходов суррогатной матери в случае отказа потенциальных родителей (одного из них) от договора не является мерой ответственности. Указанные действия могут быть определены скорее как возврат сторон в первоначальное положение, когда в силу невозможности возвратить полученное в натуре другой стороне предписывается выплатить денежную компенсацию ^{[4, c. 194]}. По мнению Г.Б. Романовского, рождение ребенка в данном случае следует рассматривать как вред в гражданско-правовом смысле, причиненный суррогатной матери ^{[11, c. 35]}.

В этой связи нами высказывается мысль о необходимости закрепления легальной возможности привлечения генетических родителей-заказчиков к имущественной ответственности: например, это может быть выражено в виде установления в законе алиментной обязанности для потенциальных родителей (одного из них), использовавших суррогатную мать для рождения ребенка и отказавшихся впоследствии от него. В связи с чем, нами предлагается внести следующее дополнение в ст.84 Семейного кодекса РФ: «На детей, рожденных суррогатной матерью и оставшихся без попечения родителей вследствие отказа от ребенка потенциальными родителями (одним из них) и суррогатной матерью, алименты взыскиваются с потенциальных родителей в соответствии со ст.81-83 настоящего Кодекса и выплачиваются опекуну (попечителю) детей или их приемным родителям или на счета организаций, в которых находятся дети». В завершении исследования отметим также и то, что аналогичные изменения должны быть внесены в действующее семейное законодательство Республики Таджикистан, особенно, при учете того, что данная проблема по сей день не была разрешена в рамках правоприменительной практики.