Official and unofficial employment of visually impaired people (on the example of Khabarovsk)

Trinadtsatko Anton Aleksandrovich PhD in Sociology Docent, the department of Economics and Management, Pacific National University 680035, Russia, Khabarovskii krai, g. Khabarovsk, ul. Tikhookeanskaya, 136, aud. 322l anton13-176@rambler.ru Other publications by this author

ВВЕДЕНИЕ

Сложившееся в обществе устойчивое мнение о неспособности инвалидов к осуществлению трудовой деятельности настолько сильно закрепилось среди представителей бизнеса, что даже полностью реабилитированный в профессионально-трудовом плане индивид с выраженными дисфункциональными расстройствами, не в состоянии найти работу не только через государственные центры занятости населения (ЦЗН), но зачастую и при помощи родственников и друзей. 24 % здоровых представителей российского общества, уверены, что инвалиды в нашей стране, в отличие от обычных граждан, по-прежнему сталкиваются при трудоустройстве с различными барьерами ^[1].

Ратификация Россией в 2012 г. Конвенции о правах инвалидов, принятие в 2011 г. Правительством РФ Концепции совершенствования государственной системы медико-социальной экспертизы и реабилитации инвалидов ^[2] и разработанная и реализованная на ее основе государственная программа «Доступная среда» ^[3], изменение принципов и технологии работы ЦЗН в вопросе трудоустройства инвалидов, должны были решить проблему гарантирования государством соблюдения гражданских прав представителей всех инвариантов лиц с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ), относящихся, в первую очередь, к дискредитированному стигматипу.

Однако реальная ситуация, подтверждаемая как результатами социологических опросов ^{[4; 5]}, так и заявлениями руководителей Минтруда России ^{[6; 7]}, свидетельствует, что на практике представители дискредитированной стигмагруппы инвалидов по-прежнему подвергаются дискриминации в сфере социально-трудовых отношений. Инвалиды по зрению, традиционно относящиеся к одной из самых дискриминируемых социумом категорий инвалидов, отмечают постепенное улучшение ситуации в образовании, культуре, искусстве, спорте и констатируют ее нулевой прогресс в сфере социально-трудовых отношений, в которой все также часто сталкиваются с нарушением своих прав.

Целью исследования является определение уровня официальной и неофициальной занятости среди инвалидов по зрению и выявление факторов, оказывающих влияние на их занятость.

Объектом исследования выступили инвалиды по зрению как инвариант инвалидов дискредитированного стигматипа.

Предметом исследования является занятость инвалидов по зрению трудоспособного возраста, членов Хабаровской местной организации ВОС.

Гипотеза исследования заключается в подтверждении факта высокой вовлеченности инвалидов с тяжелыми нарушениями зрения в трудовой процесс, обусловленного их более высоким, чем у других инвариантов инвалидов дискредитированного стигматипа, уровнем образования, полученным ранее трудовым опытом и способностью к социально-трудовой адаптации. Предполагается, что инвалиды по зрению неохотно меняют место официальной занятости, даже если работают на неадаптированном под их особенности рабочем месте. При этом более молодая часть инвалидов I гр. предпочитает работать неофициально, а инвалиды среднего возраста — официально.

Проблема официальной и неофициальной занятости достаточно широко представлена в научном дискурсе. В частности ее исследовали И. Перова, В. Кабалина, Т. И. Заславская, М. А. Шабанова, С. Барсукова и др., уделяя приоритетное внимание пересечению данных форм занятости с позиций соблюдения прав официально и неофициально нанятых работников, подчеркивая, что официальная занятость, оформленная в виде трудового договора, не означает соблюдения его условий и, соответственно, прав работников, что свойственно и неофициальной занятости. С позиций стратегий экономического поведения работников на рынке труда, официальную и неофициальную занятость изучали, например, Н. Хоув, В. Штраус, О. С. Елкина и многие другие, а развитие рынка удаленной занятости, в т. ч. в виде фриланса — Э. Тоффлер, М. Кастельс, Д. О. Стребков, А. В. Шевчук, М. О. Спирина, Н. В. Чаплашкин, М. А. Кадничинская и др. Вопросы официальной регистрации предпринимателей в качестве ИП и самозанятых, в контексте выведения индивидуальной трудовой деятельности из неформального сектора и повышения собираемости налогов исследовали М. А. Назаров, В. С. Чариков, Е. П. Фомин, М. Н. Толмачев, О. Л. Михалева, К. С. Павлова, Л. Ф. Лукьяненко, А. И. Мастеров и др.

Интересным аспектам неофициальной занятости уделено внимание в работах Л. И. Рогулиной, например, проблеме сбора и обработки статистической информации и обоснованию использования в этих целях инструмента Яндекс Wordstat [8[, а также составлению социального портрета неофициально работающего индивида путем применения факторного анализа факторов-признаков и факторов-причин с использованием программного продукта SPSS [9].

Среди современных авторов, исследующих официальную и неофициальную занятость, положительные и отрицательные стороны ее форм в контексте экономического и социального развития страны, совмещения и пересечения в экономической деятельности предприятий и граждан, а также последних тенденций их развития и возможных направлений трансформации в кратко- и среднесрочной перспективе, можно отметить коллектив ученых под руководством В. Н. Бобкова ^[10], Р. Л. Агабекяна ^[11], Ю. Г. Одегова, В. В. Павлову и Л. С. Теленную ^{[12; 13]}, Е. Г. Калабину ^[14] и др.

Так, Ю. Г. Одегов и соавторы считают, что вопрос официальной и неофициальной занятости постепенно уходит в прошлое, поскольку современное технологическое развитие изменило процессы производства товаров и услуг и породило гибридные формы занятости, сочетающие в себе черты официального трудоустройства (заключение трудового договора и занесение записи в трудовую книжку) и неофициального (удаленная или дистанционная работа без четкого соблюдения режимов труда и отдыха, на территории работника) ^[12]. Также, по мнению Ю. Г. Одегова, происходит постепенная переориентация в трудовой деятельности работников с постоянных, на временные рабочие места, краткосрочные контракты и оплату по итогу выполнения задания, т. е., фактически, на условия работы по договору гражданско-правового характера (ГПХ), а в недалеком будущем большая часть работающих людей будет трудиться дистанционно, на условиях фриланса, самозанятости, аутсорсинга. временных проектных команд ^[13].

Очевидно, что отнесение того или иного вида деятельности к официальной или неофициальной занятости зависит от положенного в основу критерия. Так, с позиций трудового законодательства, официальной занятостью считается трудовая деятельность, оформленная трудовым договором и подтвержденная записью в трудовой книжке работника, в соответствии с которыми человек приобретает статус наемного работника. Учитывая наличие у индивида возможности самостоятельного выполнения трудовых функций, подход к определению официальной занятости необходимо дополнить посредством введения дополнительного критерия — официальной регистрации выполняемой трудовой деятельности в уполномоченном органе.

Из этого следует, что неофициальной занятостью будет считаться трудовая деятельность, осуществляемая индивидом без заключения трудового договора или официальной регистрации в соответствующем статусе. Так, А. И. Мастеров к неофициально занятым гражданам относит, кроме наемных работников, работающих без трудового договора, самозанятых, официально не зарегистрировавших свою деятельность, в т. ч., ссылаясь на Д. О. Стребкова и А. В. Шевчука, лиц, трудящихся удаленно, которых называет «электронными фрилансерами» ^[15]. В данном контексте стоит отметить тот факт, что фриланс, в силу своей нестабильности с позиций трудовой занятости, получения дохода, свободного графика работы, возможности одновременной работы на нескольких заказчиков и т. д., в большинстве случаев вообще не оформляется никаким договором и, соответственно, трактуется как неофициальная занятость. Например, согласно исследованиям М. И. Кадничинской и Е. П. Галкиной, лишь 13 % фрилансеров заключают с заказчиком официальный письменный договор (найма, подряда или возмездного оказания услуг) ^[16].

Таким образом, в контексте проводимого исследования, к официально занятым инвалидам относятся лица, соответствующие критериям: официальное трудоустройство (заключение трудового договора и занесение соответствующей записи в трудовую книжку) или/и регистрация в качестве налогового резидента (ИП или самозанятый),

Относительно трудовой деятельности в форме самозанятости автор опирался на нормы федерального закона № 422-ФЗ от 27 ноября 2018 г., в соответствии с которым граждане, зарегистрированные в ФНС в качестве самозанятых, подпадают под действие специального налогового режима — налога на профессиональный доход (НПД). Под профессиональным доходом, в соответствии с указанным законом, понимается доход физического лица от деятельности, при ведении которой оно не имело работодателя и не привлекало наемных работников по трудовым договорам, а также доход, полученный от использования имущества данного физического лица. К таким видам деятельности, доступным к выполнению инвалидами по зрению, в частности относятся: реализация продукции собственного производства; фото- и видеосъемка на заказ; проведение мероприятий и праздников; юридические консультации и ведение бухгалтерии; удаленная работа через электронные площадки; посуточная или долгосрочная сдача квартиры в аренду ^[17].

С учетом того, что в российском законодательстве отсутствует понятие «неофициальная занятость» и иные аналогичные термины, в рамках исследования таковой считаются все виды трудовой деятельности, не соответствующие нормам трудового и налогового права, т. е. осуществляемые без заключения трудового договора, либо официальной регистрации в качестве ИП или самозанятого. Следовательно, к неофициально занятым инвалидам по зрению в исследовании относятся инвалиды, не отвечающие указанным требованиям и занимающиеся самостоятельным непосредственным или удаленным (дистанционным) производством и реализацией продукции, выполнением работ или оказанием услуг.

ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ

Утвержденный 10 мая 2017 г. распоряжением Правительства РФ № 893-р план мероприятий, направленных на повышение уровня занятости инвалидов в 2017–2020 гг. ^[18], в настоящее время, по нашему мнению, можно считать невыполненным. Комплекс предусмотренных и реализованных в соответствии с ним мер, например, адаптация закона «О занятости населения в Российской Федерации» ^[19] под потребности граждан с ОВЗ, определение требований по оснащению рабочих мест для инвалидов в зависимости от ограничений их жизнедеятельности, утверждение ежегодных показателей эффективности деятельности органов службы занятости по трудоустройству инвалидов, введение новых госуслуг по их сопровождению и пр., не оказали ожидаемого воздействия на уровень занятости дискредитированного инварианта людей с ОВЗ, т. е. тех, для трудоустройства кого они реализовывались, о чем свидетельствуют как данные Росстата ^[20], так и Федеральной государственной информационной системы «Федеральный реестр инвалидов» (ФГИС ФРИ) ^[21].

При этом результаты социологических исследований, проводимых как отдельными авторами, так и коллективами ученых по заказу служб занятости ^{[4; 5; 22]}, учреждениями Федеральной службы по труду и занятости, ВЦИОМ ^{[1; 23; 24]}, свидетельствуют, что вопрос трудоустройства инвалидов дискредитированного стигматипа не утратил своей актуальности и остается приоритетным для инвалидов по слуху, зрению, с заболеваниями опорно-двигательного аппарата (ОДА). Более того, даже зам. министра труда и соцзащиты Г. Лекарев, опираясь на опыт региональных ЦЗН в вопросе содействия занятости инвалидов, отмечает факт отсутствия у работодателей готовности принимать граждан с ОВЗ ни на обычные, ни на квотируемые рабочие места, что проявляется не только в неадаптированности таких мест под физические ограничения людей с ОВЗ, нуждающихся в специальных условиях труда, обусловленных их состоянием здоровья, но и просто под профессионально-квалификационную структуру инвалидов, желающих трудоустроиться ^[6].

При рассмотрении вопроса занятости инвалидов с дискредитированным стигматипом необходимо подчеркнуть, что если люди с нарушениями слуха или ОДА в процессе поиска работы преимущественно сталкиваются только с одной группой барьеров — социально-коммуникативными (инвалиды по слуху) ^[25] или пространственно-архитектурными (с нарушениями ОДА) ^{[26; 27]}, то инвалиды по зрению, по мнению автора, относящегося к данному инварианту инвалидов, в процессе трудоустройства преодолевают весь комплекс существующих в их физическом и социальном окружении барьеров.

С точки зрения автора, к числу основных причин, препятствующих росту уровня занятости инвалидов по зрению, относятся:

— узкий профессионально-трудовой сегмент, в котором незрячие и слабовидящие граждане могут реализовать свой социально-трудовой потенциал;

— необходимость несения дополнительных затрат работодателем для создания таким инвалидам специально оборудованных рабочих мест и условий труда;

— зависимость инвалидов по зрению от социальных интеракций с коллегами в условиях неадаптированности пространственно-производственной среды, обусловленная ограничением зрительной функции;

— необходимость преодоления комплекса социально-средовых, субъектно-коммуникативных, личностно-психологических барьеров в процессе социально-трудовой интеграции (реинтеграции);

— устойчивые негативные социальные стереотипы относительно самостоятельности и трудоспособности инвалидов по зрению.

При этом, например, результаты опроса ВЦИОМ ^[24], подтверждаемые данными официальных отчетов региональных и местных организаций ВОС, отмечают факт наличия у инвалидов с тяжелыми нарушениями зрительной функции более высокого, чем у представителей других стигматизированных инвалидов, уровня профессионального образования и квалификации, которые, в большей части случаев официальной занятости, не могут быть эффективно реализован из-за неприспособленности производственно-пространственного окружения и рабочего места под особенности незрячих и слабовидящих сотрудников, а также несоответствия выполняемых трудовых функций имеющемуся образованию, квалификации и опыту.

Негативное влияние на занятость инвалидов по зрению оказывает и низкий уровень информированности социума о реальных потребностях, возможностях и способностях современных незрячих и слабовидящих людей, обусловленный:

— небольшой численностью данной нозологии, приводящей к отсутствию опыта социальных взаимодействий с ее представителями;

— неспособностью их однозначной идентификации обычными индивидами в случае успешной социальной и профессиональной реабилитации таких инвалидов, особенно имеющих остаток зрения;

— отсутствием интереса в социуме к жизнедеятельности дискредитированных инвалидов вообще и людей с тяжелыми нарушениями зрения в частности;

— стереотипностью образов относительно жизни незрячих, их потенциала во всем его многообразии и возможностей, открывающихся в свете распространения цифровых технологий и способов социальной реабилитации и адаптации.

Отмеченные аспекты проявляются во всех сферах жизни общества, причем, если в социальных направлениях (образование, культура, спорт) наблюдаются определенные положительные сдвиги, то в профессионально-трудовом сегменте изменения практически не заметны, несмотря на предпринимаемые федеральными и региональными властями усилия. Более того, неготовность к работе с инвалидами по зрению наблюдается и среди специалистов ЦЗН, на которых возложена обязанность содействовать занятости инвалидов с дискредитированной стигмой. Это проявляется, например, в предложении инвалидам по зрению рабочих мест, не учитывающих их ограничения, не отвечающих их образованию, квалификации, навыкам, слишком далеко расположенным от места проживания, с производственно-пространственной средой, не только неадаптированной, но зачастую опасной для инвалидов по зрению и пр. Такие действия обуславливает формирование у инвалидов по зрению уверенности в неспособности сотрудников ЦЗН помочь им в поиске подходящей работы, ведут к снижению количества обращений в них лиц с нарушениями зрения, выводят на приоритетные позиции при выходе на рынок труда родственников, друзей или органов управления ВОС.

Все вышеизложенное, по мнению автора, актуализирует вопрос исследования состояния занятости инвалидов по зрению, поскольку последние принимают условия, установленные для них социумом, не способным, фактически, создать действительно универсальную среду, удобную всем его представителям. Инвалиды по зрению вынуждены адаптироваться к существующим как в окружающей среде, так и в организациях, где они трудятся, условиям, понимая стратифицирующую роль трудовой деятельности и предоставляемую ею возможность более полной социальной интеграции, расширения социальных контактов, повышения социального статуса, материального благополучия, самоутверждения и самореализации.

Логично будет предположить, что отмеченные обстоятельства ограничивают возможности официальной занятости для части незрячих граждан трудоспособного возраста, обуславливая выбор ими либо стратегии неофициальной занятости, либо стратегии иждевенчества. Понятно, что оптимальной является именно официальная занятость таких инвалидов, поскольку она отвечает не только их социальным и экономическим интересам, но и экономическим интересам общества, например, в виде роста потребления товаров и услуг данной категорией граждан, компенсацией расходов государственных внебюджетных фондов (страховая пенсия, затраты на обеспечение инвалидов техническими средствами реабилитации (ТСР), санаторно-курортное лечение, бесплатные лекарства и пр.) за счет социальных отчислений с их заработной платы, пополнения регионального бюджета через перечисление работодателем НДФЛ, вследствие чего именно ее повышение должно быть приоритетной целью ЦЗН.

Таким образом, указанные обстоятельства актуализируют вопрос исследования реального состояния занятости инвалидов с тяжелыми нарушениями зрения, ее преобладающей формы (официальной или неофициальной), факторов и мотивов, влияющих на уровень их социально-трудовой интеграции, соответствия условий их труда ограничениям здоровья и пр.

Собственно и новизна исследования заключается в определении структуры официальной и неофициальной занятости инвалидов по зрению в разрезе их социально-трудовых, семейных и др. характеристик, и определения влияющего на нее комплекса факторов, условий, мотивов и причин.

Практически полное отсутствие в последнее время теоретических и практических научных работ в этом направлении, причем не только в отношении инвалидов по зрению, но и других нозологий с дискредитированным стигматипом, официальной статистической информации в разрезе как групп, так и нозологий инвалидности, форм занятости инвалидов в контексте социально-трудовых, социально-семейных, демографических и др. характеристик, определяют актуальный вектор для проведения социологических исследований.

Результаты таких изысканий позволят уточнить разнообразные аспекты трудовой занятости инвалидов дискредитированной когорты, сформировать всеохватывающую картину их трудовой деятельности, фокусируя, в случае необходимости, внимание на значимых, с точки зрения различных сторон занятости, характеристиках, разработать и предложить ответственным за трудоустройство инвалидов институциональным структурам валидные подходы к нивелированию негативно влияющих на трудоустройство таких индивидов факторов и условий.

МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

При проведении исследования состояния занятости инвалидов по зрению использовались теоретические (теоретический анализ научных трудов, изучение нормативно-правовых актов, вторичный анализ статистических данных и результатов социологических исследований, данных официальных отчетов местной организации (МО) ВОС) и эмпирические (анкетный опрос) методы.

Теоретический анализ научных трудов позволил очертить круг вопросов, как широко представленных в научном дискурсе состояния занятости инвалидов, относящихся к дискредитированному стигматипу, так и выпавших из сферы внимания исследователей в силу сложности получения верифицированных социологических данных.

Изучение нормативно-правовых актов позволило определить ключевые направления приложения усилий органов власти в вопросе содействия занятости инвалидов и защиты их прав в социально-трудовой сфере, а также сделать выводы об успешности реализации этих инициатив относительно инвалидов по зрению.

Вторичный анализ статистических данных и результатов социологических исследований позволил автору обосновать ряд тезисов, на которые он опирался в ходе проведения исследования, подтвердить ряд сделанных им выводов, а также выявить некоторые отклонения в результатах авторского исследования, несовпадающие с базами сравнения, что было обусловлено как региональной спецификой, так и усредненными значениями показателей статистических массивов данных.

Что касается сравнения полученных автором результатов с данными опросов ВЦИОМ, необходимо отметить, что ВЦИОМ проводит непосредственные опросы лиц с ОВЗ, причем состав респондентов, участвующих в таких опросах, составляют 4 нозологии инвалидов, относящихся к дискредитированному стигматипу — инвалиды по слуху, по зрению, с заболеваниями ОДА и с психоневрологическими заболеваниями, в разрезе которых затем и делаются выводы. Общий объем выборки в таких опросах составляет обычно 1200 чел.

Как и в любом аналогичном исследовании, ВЦИОМ опирается на количество голосов, отданных за каждый вариант ответа конкретного вопроса представителями опрашиваемых нозологий. Находя частное от деления количества голосов, отданных за вариант ответа, к общей численности представителей конкретного инварианта инвалидов, ВЦИОМ формирует структуру вариантов ответов инвалидов конкретной нозологии на соответствующий вопрос. Например, в случае констатации факта о самой низкой доле обращений за содействием в ЦЗН в вопросе трудоустройства у инвалидов по зрению, ВЦИОМ опирается на количество ответов инвалидов по зрению, полученных на данный вопрос, к общей численности инвалидов по зрению, принявших участие в опросе, в сравнении с аналогичными ответами на данный вопрос у представителей других нозологий ^[24].

Аналогичный подход использовался и при проведении данного исследования, адаптированный к условиям пандемии, вызванной новой коронавирусной инфекцией. Непосредственный опрос, используемый ВЦИОМ, был заменен на опосредованный, подразумевающий заполнение респондентом полученной формализованной анкеты без прямого участия в этом процессе интервьюера.

В связи с тем, что выборка в данном исследовании, как и у ВЦИОМ, формировалась по критерию наличия конкретной нозологии инвалидности (в данном случае — по зрению) и отнесения информанта к категории лиц трудоспособного возраста, сравнение полученных в ходе исследования результатов с данными ВЦИОМ проводилось также только относительно инвалидов по зрению. В частности, сравнение полученных в представленном исследовании результатов с данными ВЦИОМ касалось таких показателей, как основные субъекты, оказывающие реальную помощь при трудоустройстве, методы поиска работы, уровень образования и его влияние на занятость и др.

Отсутствие официальной статистики о занятости дискредитированных инвариантов инвалидов обусловило применение таких методов социологического исследования, как анализ официальных годовых отчетов Хабаровской МО Общероссийской общественной организации инвалидов (ОООИ) «Всероссийское ордена Трудового Красного Знамени общество слепых», а также опосредованного опроса в форме анкетирования (обусловленного пандемией коронавируса COVID-19) инвалидов по зрению трудоспособного возраста, являющихся членами Хабаровской МО ВОС.

Анализ годовых отчетов Хабаровской МО ВОС о состоянии официальной занятости инвалидов по зрению предоставил автору верифицированную информацию относительно занятости инвалидов по зрению трудоспособного возраста, их социально-трудовых характеристиках, сфере деятельности и пр. данных, характеризующих условия труда незрячих и слабовидящих инвалидов.

Относительно метода опосредованного опроса (анкетирования) хотелось бы отметить, что он является одним из самых распространенных методов сбора первичной социологической информации наряду с неопосредованным опросом, называемым интервью. В данном случае нужно подчеркнуть, что ВЦИОМ, входе проведения своих опросов, использует именно непосредственный метод — интервью, причем телефонный опрос, с этой точки зрения, выступает его разновидностью, также как опросы, проводимые при помощи инструментов видеоконференцсвязи посредством платформ ZOOM, TrueConf, Skype и др., подразумевающие личный вербальный контакт с информантом.

К числу современных способов проведения опосредованного опроса можно отнести: непосредственную передачу анкеты на бумажном или электронном носителе респонденту, с последующим заполнением ее этим респондентом в комфортных для себя условиях места и времени, и возвращением заполненной анкеты адресанту; адресную рассылку анкет по электронной почте; размещение анкеты в сети интернет в специальных формах (например, в инструменте «Google Форма») с последующей рассылкой электронного адреса анкеты конкретным лицам по электронной почте, личным аккаунтам в социальных сетях и мессенджерах; размещение анкеты непосредственно в социальных сетях на личных страницах пользователей или организаций; размещение анкеты на официальных сайтах организаций и учреждений, собирающих первичную информацию от посетителей и т. п.

Логично, что в условиях распространения коронавирусной инфекции, с точки зрения сбора конкретной информации от определенной группы респондентов, оптимальным будет использование либо инструмента адресной рассылки анкеты, либо электронной ссылки на ее размещение в сети интернет, поскольку размещение анкет в соцсетях или на сайтах организаций не позволяет прямо влиять на процесс получения информации, а непосредственная передача анкеты респонденту, в обозначенных условиях, оказывается не всегда возможной. Адресная же рассылка предполагает, в случае возникновения такой необходимости, возможность обращение адресанта к представителям исследуемой группы (например, в виде электронного письма, сообщения в соцсети или мессенджере, телефонного звонка) и получение обратной связи с целью формирования необходимого массива первичной социологической информации.

Опосредованный анкетный опрос, проведенный среди 215 инвалидов по зрению–членов Хабаровской МО ВОС в июле-октябре 2021 г. осуществлялся путем рассылки электронного варианта анкеты через сеть интернет по электронной почте, в социальных сетях через личные сообщения инвалидам, имеющим в таких сетях свои страницы, а также посредством передачи анкеты респондентам, не имеющих электронной почты или аккаунта в соцсетях, через электронные носители информации (флэш-карты), в помещении Хабаровской МО ВОС. Заполнение анкет преимущественно осуществлялось респондентами самостоятельно, а также, в ряде случаев, либо с помощью близких родственников, с которыми они проживают, либо с помощью сотрудников специализированной библиотеки для слепых, расположенной в том же здании, что и МО ВОС. Сбор заполненных анкет осуществлялся путем их отправки респондентами после заполнения автору исследования, тем же путем каким они были получены, либо предоставлением заполненного электронного экземпляра анкеты инвалидом или его родственниками руководству Хабаровской МО ВОС, с последующей передачей автору исследования.

Выбор именно данного метода сбора социологической информации был обусловлен рядом факторов, к числу которых можно отнести: ограничение социальных контактов, связанных с распространением коронавируса; самостоятельное проведение исследования автором, относящимся к изучаемой категории инвалидов, что ограничило возможность заполнения бумажного варианта анкеты как самим автором, так и респондентом; удобство заполнения анкеты информантом в комфортных для себя условиях.

Проведение опосредованного опроса позволило уточнить и конкретизировать данные о фактической занятости респондентов, ее форме, условиях труда, имеющемся трудовом опыте и пр. показателях, позволяющих составить валидное представление о работающих инвалидах по зрению.

Применение указанного метода сбора социологической информации у инвалидов по зрению, может вызвать у некоторых исследователей определенные сомнения в возможности его использования, поскольку заполнение электронного бланка анкеты предполагает наличие у лиц с выраженными ограничениями зрительной функции соответствующих навыков, недоступных, с точки зрения стороннего наблюдателя, таким людям вследствие имеющихся у них ограничениий.

В данном случае автор, как субъект, относящийся к представителям исследуемой нозологии и имеющий I гр. инвалидности по зрению, периодически сталкивающийся с трудностями, обычными для незрячих и слабовидящих индивидов, систематически преодолевающий физические и социальные барьеры, возведенные вокруг таких граждан социальным окружением в большинстве сфер их жизнедеятельности и, фактически, ведущий постоянное включенное наблюдение за представителями данного локального сообщества, может пояснить следующее.

Лица, не погруженные в проблемы бытовой и пространственной реабилитации инвалидов по зрению, процессы организации и реализации их профессионального образования, профессиональной реабилитации и трудоустройства, привержены стереотипным взглядам на современные аспекты жизнедеятельности слабовидящих и незрячих граждан, продолжая воспринимать их как несамостоятельных индивидов, не способных к успешной трудовой деятельности, не представляющих, как они могут использовать современную компьютерную технику и мобильные устройства (планшет, смартфон) в своей жизнедеятельности, нуждающихся в постоянном уходе и сопровождении.

Подобные стереотипные взгляды не только обычных граждан, но и представителей властных структур, работодателей, научного сообщества негативно сказываются на интеграционном процессе людей с нарушениями зрения в ключевые сферы жизни социума, поскольку указанные представители игнорируют прогресс эксклюзированных субгрупп, в частности инвалидов по зрению, негативно стигматизируя их, поддерживая своей ограниченной информированностью негативные социальные аттитюды и, таким образом, лимитируя права незрячих и слабовидящих на достойную жизнь.

На практике же, подавляющее большинство инвалидов по зрению трудоспособной когорты, а также определенная часть незрячих и слабовидящих инвалидов пенсионного возраста, владеет навыками работы как на персональном компьютере (ПК), так и на современных мобильных устройствах, что обусловлено многолетним развитием и внедрением в их среду специального программного обеспечения (ПО), например, программ экранного доступа для ПК «Jaws» и «NWDA», приложений для мобильных устройств, например, «TalkBack» и пр.

Основоположником обучения инвалидов по зрению компьютерной грамотности в России можно считать Институт профессиональной реабилитации и подготовки персонала РЕАКОМП, входящий в систему ОООИ ВОС, который уже длительное время выпускает специалистов, из числа людей с нарушениями зрения, в области компьютерных технологий. Более того, реабилитационные центры ВОС (например, в г. Волоколамске, г. Бийске), обучают инвалидов по зрению специальности «оператор ПК». Кроме того, региональные и местные организации ВОС, как по отдельности, так и совместно со специализированными библиотеками для слепых (например, КГБУК «Хабаровская краевая специализированная библиотека для слепых»), организуют курсы обучения инвалидов по зрению работе на ПК и современных мобильных устройствах, приглашая, в т. ч. к их проведению, и выпускников РЕАКОМП, являющихся членами таких организаций.

К слову, любая специализированная библиотека для слепых имеет места для незрячих читателей, оснащенные современной компьютерной техникой с установленными на ней программами экранного доступа, позволяющими лицам с ограничениями зрения самостоятельно, без помощи зрячих помощников, работать с документами, выходить в сеть интернет, общаться в социальных сетях и выполнять другие функции, доступные обычным людям.

В последние годы к этому процессу подключились и региональные научные библиотеки (например, Дальневосточная государственная научная библиотека), организующие обучение инвалидов по зрению компьютерной грамотности, а также средние профессиональные (например, КГБПОУ «Хабаровский промышленно-экономический техникум») и высшие учебные заведения (например, ФГБОУ ВО «Тихоокеанский государственный университет»), установившие на ПК в читальных залах своих библиотек необходимое для работы слепых и слабовидящих преподавателей и студентов ПО. Ресурсные учебно-методические центры (РУМЦ), созданные в России при крупнейших ВУЗах (например, РУМЦ ФГБОУ ВО ТОГУ), и занимающиеся внедрением в образовательный процесс современных образовательно-реабилитационных технологий, постоянно фиксируют рост информационно-цифровой активности и технологической реабилитированности незрячей и слабовидящей молодежи.

Дополняя все вышеизложенное можно отметить, что лица, получившие инвалидность по зрению во взрослом возрасте, обычно уже имеют навыки работы с ПК и мобильными устройствами, вследствие чего проблема ограничения доступа к ним теряет свою актуальность после установки необходимого ПО (в случае с ПК) или включения соответствующего приложения, предустановленного на смартфоне или планшете. Среди инвалидов по зрению трудоспособного возраста практически нет лиц, у которых бы отсутствовал стационарный ПК, ноутбук, планшет или смартфон, при помощи которого они могут работать, общаться, выходить в интернет и осуществлять другие действия, интерактивно связывающие их с информационным пространством и окружающим миром.

Отмеченные факторы влияют и на рост пространственно-территориальной мобильности инвалидов по зрению, а также повышение их занятости в последние годы. Так, установленное в мобильных устройствах специализированное ПО позволяет незрячему ориентироваться в конкретной локации, находить и следовать оптимальной траектории движения до нужного объекта. При этом голосовой помощник озвучивает процесс перемещения, предупреждая о необходимости смены вектора следования и достижении пункта назначения. При этом проблемы чаще возникают не при перемещении по территории, хотя в каждом конкретном случае все зависит от качества ее обустройства в интересах маломобильных групп населения, а внутри посещаемых объектов, зачастую представляющих собой взаимосвязанный комплекс физических и социальных барьеров. Продолжая мысль о возможностях современных мобильных устройств, существенно снижающих уровень зависимости инвалидов по зрению от социального окружения, нельзя не отметить встроенные функции голосового помощника «Алиса» позволяющего сканировать, распознавать и прослушивать любой текст, а также предустановленной программы экранного доступа «TalkBack», дающего незрячему возможность совершения со смартфоном или планшетом практически любых операций, доступных зрячим пользователям.

Специализированное компьютерное ПО, например, программы экранного доступа «Jaws» или «NWDA», при официальном трудоустройстве на места, прямо или косвенно связанные с работой на ПК (диспетчеры, специалисты колл-центров, преподаватели и др.), трансформировало инвалидов по зрению в самодостаточные рабочие единицы, независящие при выполнении функциональных обязанностей от коллег по работе, а также открыло незрячим и слабовидящим людям доступ к удаленной занятости через сеть интернет, позволив им успешно интегрироваться в социально-трудовую сферу как на официальной, так и неофициальной основе.

Собственно, об этом же свидетельствуют и результаты опроса ВЦИОМ, согласно которым 68 % инвалидов по зрению при поиске работы пользовались специализированными сайтами, что невозможно без наличия у инвалидов соответствующих навыков владения компьютерной техникой и мобильными устройствами [там же].

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Согласно данным ФГИС ФРИ, на 1 января 2021 г. в сравнении с началом 2020 г., численность инвалидов трудоспособного возраста, в целом по России, выросла на 11,35 % (392,3 тыс. чел.), а их работающей части — на 9,76 % (90 тыс. чел.) ^[21]. Такие результаты можно было бы расценить как определенный успех в реализации государственной политики содействия занятости инвалидов, если бы не принятие 9 апреля 2020 г. Правительством РФ Постановления о временном упрощении процедуры освидетельствования граждан на получение группы инвалидности, связанного с предотвращением распространения новой коронавирусной инфекции и переводом данной процедуры в заочный формат, что и обусловило увеличение численности как в целом инвалидов трудоспособного возраста, так и их работающей части ^[28].

При этом удельный вес числа работающих инвалидов трудоспособного возраста в их общей численности выглядит не столь радужно. Если на начало 2020 г. она составляла 26,7 %, то на начало 2021 г. — 26,33 %, что по-прежнему значительно ниже показателя в 40 %, установленного в госпрограмме «Доступная среда» ^[3]. Аналогичная ситуация сложилась и в Дальневосточном федеральном округе, и в Хабаровском крае. Отмечается как рост численности инвалидов трудоспособного возраста, так и их работающей части, однако при этом наблюдается сокращение удельного веса работающих инвалидов трудоспособного возраста в общей численности инвалидов такого возраста.

С учетом преобладания в общей численности инвалидов лиц с ОВЗ, относящихся к дискредитируемому стигматипу (около 85 %), можно предположить, что увеличение числа работающих инвалидов трудоспособного возраста как в целом в РФ, так и в Хабаровском крае, произошло не за счет их инварианта с дискредитированным стигматипом. При этом результаты деятельности государственных ЦЗН с 2018 г. свидетельствуют об увеличении числа инвалидов, обратившихся в них за прохождением профориентации и содействием в трудоустройстве, что объясняется стремлением инвалидов найти более доходное официальное занятие. Увеличение числа инвалидов, нашедших работу при помощи ЦЗН положительно характеризует деятельность последних относительно нозологий инвалидов недискредитированного стигматипа, о чем свидетельствуют результаты опроса, проведенного Росстатом среди инвалидов, о причинах их обращения и необращения в ЦЗН за содействием в поиске работы ^[20].

Данные же анкетного опроса инвалидов по зрению, официальных отчетов Хабаровской МО ВОС, подтверждаемые результатами социологического опроса ВЦИОМ ^[24], свидетельствуют о низком уровне доверия инвалидов с тяжелыми нарушениями зрительной функции к способности ЦЗН помочь им в поиске работы и ориентации таких инвалидов в решении вопроса трудоустройства на помощь родственников и друзей, а также органов управления ВОС.

С целью оценки состояния официальной занятости инвалидов по зрению-членов Хабаровской МО ВОС, в таблице 1 приведены показатели их занятости в динамике в разрезе групп инвалидности.

Таблица 1

Численность занятых инвалидов по зрению-членов Хабаровской МО ВОС (на 1 января года), чел.

Из табл. 2 видно, что показатель официальной занятости инвалидов по зрению не имеет однонаправленной тенденции и характеризуется незначительными колебаниями в диапазоне 45–50 % занятых в общей численности инвалидов трудоспособного возраста. Отмеченные колебания преимущественно обусловлены изменением состава инвалидов по зрению вследствие выбытия по причине смерти или смены места жительства, вступления в организацию новых членов, а также прекращения трудовой деятельности в результате достижения пенсионного возраста.

Резкое сокращение численности работающих инвалидов трудоспособного возраста к началу 2017 г. было обусловлено 2 причинами: вступлением в силу Приказа Минтруда РФ № 1024н ^[29], усложнившего процедуру освидетельствования граждан на получение группы инвалидности, а также введением моратория на индексацию страховых пенсий работающих инвалидов, побудившего часть из них, трудящихся на низкооплачиваемых местах, сделать выбор в пользу стабильно индексируемой пенсии и отказаться от низкой заработной платы, препятствующей такой индексации ^[30].

Кроме того, доля инвалидов трудоспособного возраста в общей численности инвалидов, являющихся членами Хабаровской МО ВОС, имеет отрицательную тенденцию. Если в 2016 г. она составляла 48,3 %, то в 2021 г. — 43,6 %.

Отметим, что на начало 2021 г. 66,7 % (143 чел.) инвалидов трудоспособного возраста, входящих в организацию, составляют лица с I гр., т. е. с наиболее тяжелыми нарушениями зрения, из которых официальной трудовой деятельностью занимаются 32,9 % (47 чел.). Доля инвалидов II гр. составляет 26,8 % (56 чел.) из них официально работает 83,9 % (47 чел.), а III гр. — 6,5 % (14 чел.) из них работает 85, 7 % (12 чел.).

Такой состав организации в разрезе групп инвалидности обусловлен стремлением наиболее эксклюзированной части инвалидов по зрению к расширению социальных интеракций через сообщество лиц, с которыми они себя идентифицируют, и через среду, адаптированную под их ограничения. Фактически, в данном случае, через систему ВОС осуществляется первый этап социальной реабилитации и адаптации граждан, лишившихся зрения в осознанном возрасте, их выход за пределы социально-бытовых и семейных отношений. Следующим, после налаживания социальных контактов с представителями идентичных в контексте инвалидности индивидов, этапом обычно является этап профессиональной реабилитации и социально-трудовой интеграции.

Гораздо более низкое число представителей II и III гр. инвалидов по зрению среди членов организаций ВОС обусловлено относительной сохранностью у них зрительной функции и, вследствие этого, существенно меньшим уровнем их социальной эксклюзии, социальной дезадаптации, меньшей потребностью в налаживании социальных контактов, более легким преодолением физических и социальных барьеров в различных сферах жизнедеятельности, в т. ч. и в области социально-трудовых отношений.

При этом в вопросе официальной занятости, инвалиды по зрению отличаются стабильностью и отсутствием склонности к смене работодателя, что объясняется существующими в физическом и социальном окружении барьерами, ограничивающими, с одной стороны, зону их комфортной пространственно-территориальной активности и, с другой — количество потенциально успешных социальных контактов с работодателями, связанными с необходимостью преодоления сложившихся в обществе стереотипов и негативных социальных установок относительно трудовой самостоятельности незрячих в условиях неадаптированной, а зачастую и адаптированной, пространственно-производственной среды.

Отмеченные физические и социально-средовые барьеры, согласно данных анкетирования, проведенного в 2017 г. ^[31] и 2021 г. среди инвалидов по зрению, обуславливают их вовлечение в трудовой процесс не только в форме официальной занятости, включая ИП и самозанятость, но и в форме неофициальной занятости, например, на условиях фриланса, без заключения трудового договора.

В таблице 2 представлены сравнительные сводные данные об официальной и неофициальной занятости инвалидов по зрению-членов Хабаровской МО ВОС, а также их работе на условиях совместительства, в форме ИП и самозанятости в 2017 и 2021 гг.

Таблица 2

Официальная и неофициальная занятость инвалидов по зрению-членов Хабаровской МО ВОС

Из данных табл. 2 мы видим, что доля работающих инвалидов трудоспособного возраста в общей численности инвалидов такого возраста увеличилась на начало 2021 г. в сравнении с 2017 г. на 48,4 % (+46 чел.) и составила 65,6 %.

Наибольшую долю среди работающих членов занимают инвалиды I гр. — 51 % (72 чел.), на втором месте находятся инвалиды II гр. — 39 % (55 чел.). При этом число официально работающих инвалидов выросло на 63,1 % (+41 чел.), а неофициально работающих — на 16,7 % (+5 чел.).

В данном случае мы можем констатировать, что прирост официально занятых инвалидов по группам инвалидности произошел в большей степени за счет представителей II гр. — 123,8 % (+26 чел.) и в меньшей за счет I гр. — 23,7 % (+9 чел.). Увеличение числа работающих инвалидов самой легкой, III гр., составило 100 % (+6 чел.).

С учетом снижения доли инвалидов трудоспособного возраста в их общей численности на начало 2021 г., отмеченные изменения свидетельствуют о положительной тенденции в состоянии как официальной, так и неофициальной занятости инвалидов по зрению.

При этом интересен факт наличия в общей численности занятых инвалидов официально работающих по совместительству — 3,5 % (5 чел.), совмещающих официальную и неофициальную занятость — 2,1 % (3 чел.), а также оформленных как ИП или самозанятые — 3,5 % (5 чел.). Причем, согласно результатам анкетирования, подавляющая их часть — 11 из 13 чел. (84,6 %) имеют I гр. инвалидности по зрению и преимущественно относятся к возрастной группе 31–50 лет — 8 из 13 чел. (61,5 %).

В разрезе возрастного критерия отметим, что наибольшее число занятых инвалидов по зрению наблюдается в возрастной когорте 41–50 лет (38,3 %), на втором месте находится возрастная группа 31–40 лет (25,5 %), на третьем — 51–60 лет (22,7 %). Низкий показатель занятости инвалидов по зрению молодого возраста (13,5 %) обусловлен их небольшой численностью в организации (5,7 % или 28 чел.).

Официальная занятость больше всего распространена среди инвалидов I гр. старше 40 лет — 27,7 % (39 чел.) и инвалидов II гр. в возрасте 31–50 лет — 24,8 % (35 чел.), а неофициальная — среди инвалидов I гр. до 40 лет — 15 % (21 чел.). Более всего неофициальная занятость на условиях фриланса распространена среди инвалидов женского пола — 77 % (27 из 35 чел.), что обусловлено потребностью в свободном времени из-за наличия семьи и детей.

В целом мы можем констатировать, что на 1 января 2021 г. численность работающих инвалидов трудоспособного возраста в общей численности инвалидов трудоспособного возраста составила 65,6 %, в т. ч. официально работающие — 49,3 % и неофициально работающие — 16,3 %.

Основными сферами приложения трудового потенциала инвалидов по зрению продолжают оставаться сферы здравоохранения, образования, культуры и промышленного производства — 42,5 % (60 чел.). Так, на 1 января 2021 г. в сфере здравоохранения работало 14,9 % (21 чел.), в образовании и смежных секторах — 13,5 % (19 чел.), в культуре — 5,6 % (8 чел.), в промышленном производстве — 8,5 % (12 чел.). Причем в образовании, здравоохранении и культуре инвалиды преимущественно работают в обычных организациях, на обычных рабочих местах, для выполнения функциональных обязанностей на которых требуется профильное образование. Обычно работодатели не оснащают такие места для незрячих и слабовидящих работников и, соответственно, инвалиды по зрению адаптируются к условиям труда или адаптируют под свои ограничения такие рабочие места самостоятельно. В промышленном же производстве, инвалиды трудятся на низкоквалифицированных рабочих местах, не требующих специального образования или подготовки, созданных на специализированных предприятиях системы ВОС и адаптированных под ограничения инвалидов по зрению.

Самая высокая доля инвалидов, работающих в сфере здравоохранения, объясняется сменой ими места работы вследствие получения инвалидности по зрению и последующего обучения новой для них специальности — массажиста, востребованной как в официальных медицинских учреждениях, так и позволяющей трудиться на условиях самозанятости или фриланса, обеспечивая инвалиду стабильный высокий доход.

Высокий уровень занятости инвалидов по зрению в образовательном и смежных секторах объясняется как изначальным наличием у них педагогического образования, так и их интеграцией в образовательную среду уже после получения инвалидности по зрению, возможной при наличии у них высшего образования, с дальнейшим повышением квалификации в этом направлении.

В области культуры преимущественно заняты инвалиды, целенаправленно получившие соответствующее профессиональное образование, либо, после получения инвалидности по зрению, прошедшие переквалификацию в реабилитационных центрах системы ВОС (например, в г. Волоколамске или г. Бийске), а также работающие в учреждениях культуры на должностях специалистов поддержки (например, IT-технологии).

На предприятиях системы ВОС преимущественно работают инвалиды либо не имеющие профессионального образования, либо с профессиональным образованием, но еще не прошедшие необходимую социальную и профессиональную реабилитацию, не адаптировавшиеся к изменившимся условиям выполнения привычных действий, функциональных обязанностей и осуществлению социально-трудовых взаимодействий.

При этом увеличение численности официально работающих инвалидов происходит преимущественно в сфере здравоохранения, чему способствует наличие у инвалидов по зрению возможности бесплатного получения специальности массажиста в образовательных организациях Приморского и Краснодарского краев.

В контексте проводимого исследования, учитывая существующие в окружении инвалидов по зрению физические и социальные барьеры, актуализируется вопрос определения факторов, влияющих на интеграцию лиц с нарушениями зрения в сферу социально-трудовых отношений. К ключевым факторам, выводящим для инвалидов по зрению вопрос их трудовой интеграции в число приоритетных, относятся уровень имеющегося у них образования и возраст присвоения статуса инвалида по зрению.

Имеющееся образование определяет готовность инвалида к возвращению к трудовой деятельности, поскольку лица с ОВЗ с высоким уровнем образования рассматривают профессионально-трудовую сферу как важнейший инструмент восходящей социальной мобильности, необходимый элемент успешной социальной интеграции или реинтеграции, одно из ключевых условий повышения своего социального статуса и смены его на более привлекательный в глазах окружения.

В данном случае необходимо отметить факт наличия высокого уровня образования у инвалидов по зрению, в т. ч. у занимающихся в настоящее время трудовой деятельностью. Если в 2017 г. инвалиды с высшим и средним профессиональным образованием составляли в общей численности инвалидов трудоспособного возраста 47,3 %, то на начало 2021 г. доля таких инвалидов составила уже 76,3 %. Такой рост был обусловлен повышением доступности образовательной сферы для лиц с инвалидностью, выбытием из числа членов организации инвалидов с более низким уровнем образования (в первую очередь лиц пожилого возраста по причине смерти), а также вступлением в члены организации лиц среднего возраста уже имеющих среднее профессиональное и высшее образование.

На начало 2021 г. 47,9 % (103 чел.) инвалидов трудоспособного возраста имели высшее образование и 28,37 % (61 чел.) — среднее профессиональное. Из 141 работающих инвалидов трудоспособного возраста высшее образование имеют 43,3 % (61 чел.) и среднее профессиональное — 23,4 % (33 чел.).

Возраст получения инвалидности по зрению прямо коррелирует с образованием, уровнем квалификации, приобретенными профессиональными навыками и, в дальнейшем, влияет на выбор индивидом линии профессионального поведения на рынке труда уже в статусе инвалида. Например, для лиц, получивших инвалидность по зрению в возрасте 30–40 лет, после успешного завершения реабилитационно-адаптационного процесса, открывается несколько вариантов поведения на рынке труда: они могут попробовать вернуться к прежней трудовой деятельности в статусе работающего инвалида; могут интегрироваться в трудовой процесс в другом секторе экономики, в котором возможно использование приобретенных ранее знаний и навыков; могут получить другую специальность и полностью сменить сферу профессиональной деятельности.

Так, в общей численности членов Хабаровской МО ВОС, 37,7 % (186 чел.) являются инвалидами по зрению с детства, а 62,3 % (307 чел.) получили такую инвалидность уже во взрослом возрасте. 17,1 % (84 чел.) стали инвалидами по зрению в возрасте от 18 до 30 лет и, соответственно, успели закончить среднюю школу, имели возможность получить профессиональное образование и небольшой опыт трудовой деятельности. 11,8 % (58 чел.) стали инвалидами по зрению в возрасте 31–40 лет и, к этому моменту, уже имели профессиональное образование, квалификацию и опыт трудовой деятельности. Почти 13 % (64 чел.) получили инвалидность в возрасте 41–50 лет, т. е., к моменту получения инвалидности, они обладали существенным опытом и квалификацией, и 18 % (89 чел.) получили такую инвалидность в период 51–60 лет. Оставшиеся 2,5 % (12 чел) стали инвалидами по зрению уже в пенсионном возрасте.

Логично, что категория граждан, получивших инвалидность после 50 лет, не склонна к возобновлению трудовой деятельности в статусе инвалида по зрению. Они ищут иные способы социальной реиинтеграции и самореализации, например, посредством участия в социокультурной и общественной деятельности. Среди лиц, получивших инвалидность в возрасте 41–50 лет, доля желающих вернуться к трудовой деятельности также достаточно низка, что обусловлено как психологическими проблемами, вызванными потерей зрения, так и общими проблемами в трудоустройстве лиц старше 40 лет, даже не являющихся инвалидами. Кроме того, имеющееся у них образование, опыт и квалификация входят в диссонанс со статусом инвалида и препятствуют их трудоустройству на рабочих местах, не отвечающих их знаниям и навыкам. Инвалиды данной возрастной категории, успешно преодолевшие психологические и социальные барьеры, достаточно эффективно реинтегрируются в социально-трудовую сферу как через приобретение профессии массажиста, так и, в случае наличия такой возможности, возвращаясь к предыдущей деятельности или устраиваясь на должности специалистов в близких к ней областях.

В целом же, основная часть работающих инвалидов по зрению в возрастной группе старше 40 лет, относится к категории лиц, являющихся инвалидами по зрению с детства или ставшими таковыми до 40 лет, получившими соответствующее образование и устроившимися на предприятие, на котором они в дальнейшем и продолжают стабильно трудиться. Относительно высокий уровень неформальной занятости среди инвалидов до 40 лет объясняется их недостаточным уровнем профессиональной реабилитации, позволяющим интегрироваться в сферу официальной трудовой деятельности, потребностью в свободном графике работы, а также наличием возможности дистанционной занятости на условиях фриланса.

Существенное влияние на уровень занятости инвалидов по зрению оказывают семейный статус и наличие близких родственников, а также местность проживания.

В частности, наличие супруга/супруги, несовершеннолетних детей, престарелых родителей определяет материальный статус семьи и выступает стимулом для инвалида по зрению к поиску работы. Так, из 215 инвалидов трудоспособного возраста, являющихся членами Хабаровской МО ВОС, 78,6 % (169 чел.) состоят в браке, и 55,8 % (120 чел.) занимаются трудовой деятельностью. В разрезе занятости, доля семейных инвалидов (120 чел.) в общей численности работающих инвалидов (141 чел.), составляет 85,1 %. При этом семейные инвалиды мужского пола отдают предпочтение официальной занятости на долговременной основе, а женщины трудятся как официально, так и на условиях фриланса.

Местность проживания также оказывает влияние на форму занятости инвалидов по зрению, принявших решение о возвращении к трудовой деятельности. Так, инвалиды по зрению, проживающие в г. Хабаровске, более склонны к официальному трудоустройству на территории работодателя, самозанятости и неофициальной занятости, связанной с реализацией самостоятельно произведенной продукции или оказанием услуг. Инвалиды, проживающие в сельской местности и пригороде, более склонны к официальной дистанционной занятости или работе в сети интернет на условиях фриланса. Так, из числа инвалидов трудоспособного возраста 82,2 % (177 чел.) проживают в г. Хабаровске и 17,8 % (38 чел.) в пригороде и сельской местности. С точки зрения занятости, из 141 работающего инвалида по зрению, 93 % (131 чел.) проживают в городе и 7 % (10 чел.) — за его пределами. При этом, все 10 чел., проживающих в пригороде или сельской местности, работают на условиях фриланса.

Таким образом, мы видим, что проживание в городе повышает вероятность успешного официального трудоустройства и стимулирует инвалидов к реализации более активной стратегии поведения на открытом рынке труда даже несмотря на существующие физические барьеры, в то время как проживание в сельской местности и пригороде, больше стимулируют неофициальную дистанционную занятость.

Хотелось бы обратить внимание и на наличия у инвалидов по зрению трудоспособного возраста определенного трудового стажа. Данные анкетирования свидетельствуют, что из 215 инвалидов трудоспособного возраста трудовой стаж в статусе инвалида по зрению более 20 лет имеют 21 % (45 чел.), 10–20 лет — 23,4 % (50 чел.), 5–10 лет — 13,3 % (29 чел.), менее 5 лет — 37,9 % (82 чел.), не имеют опыта трудовой деятельности — 4,4 % (9 чел), в т. ч. среди молодежи — 8 чел. или 28,6 % всех молодых инвалидов.

В контексте исследования состояния занятости инвалидов по зрению актуализируется аспект формирования условий, наличие которых влияет на социально-трудовую интеграцию инвалидов, а также мотивов, побуждающих их к трудовой деятельности независимо от таких условий.

Согласно результатам анкетирования 215 инвалидов по зрению трудоспособного возраста, основными условиями, при наличии которых инвалид готов был бы интегрироваться или реинтегрироваться в социально-трудовую сферу, являются:

— готовность хозяйствующего субъекта к трудоустройству инвалида по зрению и наличие информации о таком предприятии у инвалида — 92,1 % (198 чел.);

Расположение этого условия на первой позиции обусловлено ситуацией на открытом рынке труда, воспринимаемой инвалидами по зрению как дискриминация по признаку инвалидности, вследствие чего подавляющее их число вынуждено достаточно долго искать работу, прибегая в итоге к помощи родственников и друзей или органов управления ВОС при содействии их трудоустройству. Ни государственные ЦЗН, ни частные кадровые агентства не способны изменить эту ситуацию, о чем свидетельствуют результаты социологических опросов ^{[24; 31]}.

— состояние здоровья, позволяющее заниматься трудовой деятельностью — 88,7 % (191 чел.);

Данный аспект актуализирует не столько физическое состояние здоровья инвалида, сколько успешность процесса его пространственной, социальной и профессиональной реабилитации. Фактическое состояние занятости инвалидов по зрению свидетельствует, что в действительности ограничение зрительной функции зачастую только позиционируется как расстройство функции организма, не позволяющее инвалиду заниматься трудовой деятельностью, хотя если соблюдаются другие условия — доступная пространственно-архитектурная среда и транспортная инфраструктура, адаптированное рабочее место, содержание труда, соответствующее образованию и квалификации инвалида и пр., то инвалид успешно интегрируется в социально-трудовую сферу и выполняет должностные обязанности не акцентируя внимания на расстройствах функций организма.

— наличие подходящего образования или квалификации — 77 % (166 чел.);

Значимость данного условия подтверждает высокий уровень образования работающих инвалидов по зрению. Тот факт, что 33 % респондентов не указали его среди значимых условий, свидетельствует о наличии у них успешного опыта трудовой деятельности без наличия соответствующего образования, что вполне возможно при работе на предприятии системы ВОС, на котором инвалидам по зрению предлагаются рабочие места, не требующие ни специального образования, ни квалификации, а также положительный опыт работы на условиях фриланса.

— доступность физического окружения — 52,4 % (113 чел.);

Достаточно высокая, но все же всего лишь четвертая позиция данного условия объясняется наличием среди респондентов инвалидов II и III гр. (33,3 %), неплохо ориентирующихся в пространстве, а также успешно реабилитированных инвалидов I гр., как с остатком зрения, так и без него, самостоятельно перемещающихся в известных им локациях и считающих, что смогут добраться до нужного места самостоятельно, при помощи сопровождающего либо с использованием ТСР. Фактически полученная оценка свидетельствует о наличии у 47,6 % инвалидов по зрению готовности к трудовой деятельности даже при большом количестве в окружающей среде пространственно-архитектурных и иных средовых барьеров.

— специально оснащенное (оборудованное) рабочее место и условия труда — 38,9 % (84 чел.);

Низкая оценка данного показателя свидетельствует о готовности инвалидов по зрению к работе в обычных организациях, игнорирующих принципы инклюзивного трудоустройства, на необорудованных рабочих местах и готовности к самостоятельной адаптации таких рабочих мест под свои ограничения при наличии такой возможности. Данный факт подтверждается и результатами анкетного опроса, согласно которому из 106 официально работающих инвалидов по зрению лишь 17,9 % (19 чел.) уверенно заявили, что для них созданы специально оборудованные рабочие места, причем только 2,8 % (3 чел.) работают вне системы ВОС, т. е. в обычных организациях. 65 % (69 чел.) констатировали, что работают на неприспособленных для них рабочих местах, а 17,1 % (18 чел.) не смогли определить, является ли их рабочее место адаптированным под их ограничения, поскольку не знают, какие характеристики должны быть у таких рабочих мест.

Интересно, что все инвалиды, работающие на адаптированных для них рабочих местах, имеют I гр., из них 13 чел. являются тотально незрячими и 6 — приравниваются к слепым из-за очень низкого остатка зрения. Из оставшихся 28 инвалидов I гр., указавших, что они работают на неадаптированных рабочих местах, 3 чел. являются тотально незрячими.

Инвалиды по зрению, работающие на условиях фриланса, указали, что аспект адаптированности их рабочего места не является для них актуальным, поскольку трудовой процесс осуществляется ими в тех условиях места и времени, которые удобны им.

— достойная оплата труда — 20 % (43 чел.);

В данном случае мы видим, что размер заработной платы не является преобладающим условием для инвалидов по зрению при решении ими вопроса занятости, несмотря на то, что получение дополнительного дохода и, соответственно, повышение уровня жизни занимают в среде инвалидов достаточно важное место ^{[4; 5;; 24]}.

Таким образом, указанные условия, отмеченные инвалидами по зрению как желательные для их интеграции в трудовую сферу, расходятся с мотивами, побудившими инвалидов по зрению к формальной или неформальной трудовой занятости.

Среди основных мотивов, оказавших влияние на вовлечение инвалидов в трудовую деятельность, работающие респонденты (141 чел.) выделили:

— потребность в расширении социальных контактов — 90,1 % (127 чел.);

— получение дополнительного дохода с целью повышения уровня и качества жизни — 81,6 % (115 чел.);

— материальная поддержка близких (родители, престарелые родственники, внуки) — 63,8 % (90 чел.);

— наличие соответствующего образования и желание использовать имеющиеся знания и навыки — 59 % (83 чел.);

— стремление к самореализации — 51 % (72 чел.);

— стремление быть полезным (для организации или социума) — 36,2 % (51 чел.);

— стремление к отказу от стигматизирующего приписанного и получение более высокого конвенционального социального статуса — 34 % (48 чел.).

Ранжирование ответов работающих инвалидов по зрению отражает проблему, с которой сталкиваются все инварианты инвалидов дискредитированного стигматипа — их социальную эксклюзию. Наиболее логичным выходом при решении этой проблемы выступает как раз трудовая занятость, которая не только расширяет круг социальных контактов дискредитированных инвалидов, но и позволяет достичь других целей, занявших более низкие позиции, возникающих вследствие отторжения социумом стигматизированных граждан.

К числу основных причин, препятствующих интеграции инвалидов по зрению трудоспособного возраста-членов Хабаровской МО ВОС (74 чел.), в сферу социально-трудовых отношений, относятся:

— низкий уровень доступности физического окружения, ограничивающий их пространственную мобильность относительно потенциальных работодателей — 63,5 % (47 чел.);

— отсутствие работы, соответствующей полученной специальности и имеющейся квалификации — 60,8 % (45 чел.);

В данном контексте указанные причины являются не только барьерами, ограничивающими возможности по трудоустройству инвалидов по зрению трудоспособного возраста, но и характеризуют низкий уровень их реабилитации и адаптации к существующим в настоящее время условиям внешнего окружения. Заметим при этом, что повышение доступности физического окружения могло бы способствовать росту активности в трудовой сфере как неработающих инвалидов по зрению трудоспособного возраста, так и переходу части неофициально работающих инвалидов к официальной занятости.

— плохое состояние здоровья и возраст — 48,6 % (36 чел.);

Достаточно высокая позиция этой причины у неработающих респондентов трудоспособного возраста, обусловлено наличием среди них индивидов, получивших инвалидность по зрению в возрасте, когда поиск работы и переквалификация становятся сложными даже для здоровых граждан, а также наличием в числе таких инвалидов лиц с множественными функциональными расстройствами, воспринимаемых работодателями имманентно нетрудоспособными.

— удовлетворенность имеющимся социальным и материальным статусом — 37,8 % (28 чел.).

Последняя по популярности причина у неработающих инвалидов по зрению трудоспособного возраста. Ее наличие объясняется как удовлетворительным материальным статусом инвалидов, позволяющим им вести комфортный для себя и членов своей семьи образ жизни, так и достижением ими приемлемого социального статуса через активное участие в других сферах жизни общества.

В приведенный перечень наиболее популярных причин отказа от занятости инвалидами по зрению трудоспособного возраста не вошли причины, набравшие менее 20 % голосов респондентов. К числу таких причин относятся: лень; низкая заработная плата; опасения в профнепригодности и т. п. Тем не менее, фокус внимания части респондентов на таких причинах, позволяет констатировать факт неприятия ими трудовой деятельности и ее позитивных последствий как эффективного инструмента достижения своих целей. Не стоит игнорировать и проявляющиеся в жизни инвалидов по зрению негативные последствия неудачного опыта трудовой деятельности в статусе инвалида, в последующем выступающие в качестве барьера для его трудоустройства:

— накопление усталости из-за необходимости постоянного контроля изменений, происходящих в физическом и социальном окружении инвалида по зрению;

— ухудшение здоровья из-за чрезмерной нагрузки, несоблюдения работодателем режимов труда и отдыха, установленных для инвалидов в ИПРА (индивидуальной программе реабилитации/абилитации) или вследствие неадаптированности рабочего места под физические особенности инвалида;

— переоценка своего трудового потенциала и неспособность справиться с возложенными обязанностями, ведущие к потере уверенности и снижению самооценки;

— выбор неверной стратегии социального поведения, обусловленный неправильной оценкой трудовых способностей, действий и поведения инвалида его социально-трудовым окружением и пр.

ОБСУЖДЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ

Проблема повышения уровня занятости инвалидов уже длительное время находится в фокусе внимания как государственных институтов, так и научного и практикоориентированного сообщества, всесторонне исследующих ее в различных ракурсах и предлагающих широкий спектр инструментов, вот-вот готовых гарантированно обеспечить ее решение ^{[32; 33; 34; 35]}. Действительно, целый ряд предлагаемых инициатив, реализованных в инструментах государственной социальной политики, вызвал определенные сдвиги в состоянии занятости лиц с ОВЗ, однако коснулись они, в основном, тех нозологий инвалидов, которые в этом особенно и не нуждались.

При этом, например, вопрос поддержки хозяйственных обществ Общероссийских общественных организаций инвалидов, в силу положений своего устава обязанных принимать на работу граждан с ОВЗ, или стимулирования обычных, социально неориентированных предпринимательских структур, к привлечению на работу стигматизированных социумом инвалидов, остается все еще достаточно слабо проработанным в практическом аспекте.

Аналогичная ситуация складывается и с институтом квотирования рабочих мест, когда региональные власти отвергают альтернативные, более удобные и для предприятий, и для инвалидов, варианты выполнения установленной для хозяйствующих субъектов квоты, предпочитая роль аутсайдера в данном вопросе, в то время как более передовые субъекты успешно справляются с решением проблемы занятости инвалидов, внедряя такие инструменты, как аренда рабочих мест или совместное создание несколькими предприятиями производственных участков для трудоустройства лиц с ОВЗ ^{[36; 37]}.

Одним из самых широко освещенных в научной литературе аспектов проблемы трудоустройства инвалидов, является вопрос разработки и реализации государственной социальной политики в этом направлении, рассмотренный в работах М. Оливера ^[38], М. Майлса ^[39], Е. А. Печерской ^[40], Н. И. Фадина ^[41], Л. Н. Нацун ^[42] и др.

Не менее широко представлен в научной и методической литературе и вопрос профессиональной реабилитации инвалидов в целом. В частности, ему посвящены работы Е. О. Гордиевской, Е. М. Старобиной и В. А. Чукардина ^[43], Е. М. Старобиной ^[44], В. З. Кантора, А. П. Антропова и Е. О. Кормиловой ^[45] и др. Можно выделить и научные работы, посвященные эффективному использованию трудового потенциала инвалидов, например, публикации Г. Талепороса ^[46], С. Ю. Ильиной и соавторов ^[47], Л. А. Карасаевой, М. В. Горяйновой, И. Р. Мясникова и А. А. Нуровой ^[48], Ю. С. Ненаховой ^[49] и др.

Несколько хуже изучены вопросы социальной и профессиональной реабилитации, а также социальной адаптации конкретных инвариантов стигматизированных инвалидов. Тем не менее, указанные аспекты достаточно подробно рассмотрены в отношении инвалидов по слуху в работах Г. Н. Пенина и Л. В. Кораблевой ^[50], Л. С. Писарчук ^[51], Е. Э. Пшеничновой ^[52]; инвалидов по зрению — Н. Б. Корчажкиной и соавторов ^[53], М. В. Горяйновой, Л. А. Карасаевой и Н. В. Дубровской ^[54], Г. В. Никулиной и О. С. Радцевич ^[55], М. А. Севастьянова, И. А. Божкова и др. ^[56].

Современным вопросам инклюзивного образования слепых и слабовидящих, работе с ними в образовательном процессе с целью их профориентации и подготовки к получению профессионального образования, уделено внимание в трудах В. З. Кантора, А. П. Антропова, Е. О. Кормиловой, Г. В. и И. Н. Никулиных ^{[57; 58]}, Л. Г. Бодренковой ^[59].

Различные аспекты непосредственно восстановления трудоспособности инвалидов по зрению, особенности организации их трудовой деятельности и ее влияние на их жизнедеятельность изучали являющиеся в настоящее время классиками в этих вопросах М. И. Земцова, Б. В. Зимин, М. Г. Бабаджанян, М. И. Разумовский и Э. И. Танюхина и др. Из современных авторов, акцентирующих внимание в исследованиях именно на незрячих и слабовидящих индивидах, в первую очередь необходимо отметить Г. Н. и И. Н. Никулиных, а также В. З. Кантора, рассматривавших указанные процессы с точки зрения психологии. К сожалению, среди современных научных и методических работ указанные вопросы, изложенные в практической плоскости и опирающиеся на актуальные в настоящее время подходы, почти не представлены, а имеющиеся варианты являются, в большинстве случаев, переработанными версиями ранних публикаций.

При этом, в современных исследованиях незаслуженно мало уделяется внимания социологическому контексту занятости инвалидов по зрению, особенно I и II гр., сочетанию социально-семейных, социально-трудовых, профессионально-квалификационных и др. характеристик инвалидов, оказывающих влияние на принятие ими решения о начале, продолжении или прекращении трудовой деятельности, выборе той или иной стратегии занятости, сочетанию комплекса факторов, условий, причин, мотивов и др. элементов, определяющих линии трудового поведения незрячих и слабовидящих граждан различных возрастов, с разными семейными статусами, жизненным опытом и пр., особенно в контексте происходящих в последнее время в механизме института занятости изменений.

Появляющиеся периодически в СМИ и сети интернет заявления президента ВОС А. Я. Неумывакина о численности занятых инвалидов по зрению на предприятиях ВОС, трудностях и перспективах развития этих предприятий, необходимых мерах государственной поддержки и т. п., не позволяют оценить реальное состояние занятости незрячих, особенно с позиций трудовой деятельности на предприятиях не входящих в систему ВОС, самозанятости и неофициальной занятости. При этом анализ структуры занятости стигматизированных инвалидов в конкретном субъекте или муниципальном образовании с позиций групп инвалидности, социально-трудовых, социально-семейных, демографических характеристик, дает возможность оценить результативность государственной социальной политики в направлении содействия занятости инвалидов, государственных институтов и их структурных подразделений, ответственных за ее реализацию, выявить болевые точки, которые могут отличаться в разных субъектах, предпринять действия, целесообразные именно для данной локации в интересах конкретного идентифицированного группового адресата.

Новизна представленного исследования заключается в попытке автора провести анализ состояния официальной и неофициальной занятости инвалидов по зрению трудоспособного возраста, преимущественно имеющих I и II гр. инвалидности в разрезе их социально-трудовых и, частично, семейных и демографических характеристик, определить факторы, оказывающие непосредственное влияние на их интеграцию в сферу социально-трудовых отношений, мотивы, побуждающие их к данной деятельности, выявить условия, при наличии которых инвалиды по зрению были бы готовы более активно интегрироваться в трудовой процесс, а также основные причины, ограничивающие их шаги в этом направлении.

Фактически, результаты исследования дают более полное и развернутое представление о реальной занятости инвалидов с тяжелыми нарушениями зрения, несовпадающее со сложившимися в обществе стереотипами, обозначают движущие силы, определяющие как состояние их занятости, так и ее изменение, на основании чего появляется возможность формирования жизнеспособных вариантов более рационального использования трудового потенциала незрячих и слабовидящих, в т. ч. через создание и внедрение логически обоснованных связок «образование и опыт – профессиональная реабилитация – рабочее место».

Раскрывая сущность состояния официальной и неофициальной занятости инвалидов по зрению, научному и практикоориентированному сообществу предлагаются вариации и векторы для проведения изысканий в контексте структурно-социального среза других нозологий дискредитированных стигмагрупп инвалидов с целью выявления закономерностей и тенденций, определяющих особенности поведения их конкретных субгрупп при решении вопроса занятости на открытом рынке труда.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Резюмируя вышеизложенное можно констатировать, что, несмотря на укоренившиеся в социуме негативные стереотипы относительно трудоспособности инвалидов по зрению, последние, как один из самых дискриминируемых инвариантов инвалидов на рынке труда, достаточно успешно реализует свои права в этой сфере, рассчитывая, преимущественно, на помощь родственников, друзей и органов управления ВОС.

На начало 2021 г. почти 66 % (141 чел.) инвалидов по зрению трудоспособного возраста, членов Хабаровской МО ВОС, занимались трудовой деятельностью. Из них 75,2 % трудились официально и 24,8 % неофициально. Основной чертой официальной занятости инвалидов по зрению является то, что большая их часть трудится на необорудованных для них рабочих местах в обычных организациях и лишь незначительная доля — на адаптированных под их особенности, преимущественно на предприятиях и в организациях системы ВОС.

Основная часть официально работающих инвалидов относится к лицам старше 40 лет с I или II гр. инвалидности по зрению, состоящих в браке и имеющих детей, с высшим образованием, проживающих в городской местности. Среди таких лиц, в основном работающих в здравоохранении, образовании и культуре, присутствуют примеры работы на условиях совместительства, а также совмещения официальной занятости и фриланса. Также именно среди представителей возрастной категории старше 40 лет официальная трудовая деятельность реализуется в форме ИП и самозанятости. Неофициальная же занятость больше распространена среди женщин-инвалидов от 18 до 40 лет, имеющих I гр. и высшее образование. Их склонность к неофициальной занятости обусловлена наличием семьи и детей, что обуславливает перманентную потребность в свободном времени.

Соответственно можно констатировать, что инвалиды по зрению отличаются достаточно высоким уровнем адаптивности при выполнении трудовых функций, но только в тех сферах деятельности, где такая адаптация возможна. Этим обусловлен и узкий спектр профессиональных областей, в которых они могут реализовать свой социально-трудовой потенциал. К отраслям с наибольшим числом занятых инвалидов по зрению можно отнести здравоохранение, образование, культуру и промышленное производство, осуществляемое на предприятиях ВОС. При этом необходимо отметить, что из всех инвалидов по зрению трудоспособного возраста, являющихся членами Хабаровской МО ВОС, наибольшую долю среди занятых составляют инвалиды I гр. (51 %), на втором месте находятся инвалиды II гр. (39 %), и на третьем — инвалиды III гр. (10 %). Впрочем, отмеченные позиции могут объясняться самой структурой членов организации по группам инвалидности, в соответствии с которой именно инвалиды I гр. составляют ее большинство, а инвалиды III гр. — меньшинство.

Главными факторами, влияющими на интеграцию инвалидов по зрению в сферу социально-трудовых отношений, являются уровень полученного ими образования и возраст приобретения статуса инвалида. Необходимо отметить тот факт, что инвалиды по зрению, среди представителей всех дискредитированных инвариантов инвалидов, отличаются самым высоким уровнем образования, что подтверждается как данными опроса ВЦИОМ, так и результатами проведенного исследования. Так, на начало 2021 г. доля инвалидов по зрению трудоспособного возраста имеющих высшее и среднее профессиональное образование в общей численности инвалидов по зрению трудоспособного возраста составила 76,3 %, из которых, как на официальной, так и неофициальной основе, трудились 47,2 % (66,7 % всех работающих инвалидов трудоспособного возраста).

Важнейшее значение на социально-трудовую интеграцию инвалидов по зрению оказывает и фактор возраста, в котором ими приобретена инвалидность, поскольку чем позже она получена, тем меньше вероятность возвращения инвалида к трудовой деятельности. При этом среди инвалидов по зрению трудоспособного возраста, являющихся членами Хабаровской МО ВОС, практически нет граждан без трудового опыта. Более того, трудовой стаж более 20 лет имеют 21 % инвалидов трудоспособного возраста, от 10 до 20 лет — 23,4 %, от 5 до 10 лет — 13,2 %, до 5 лет — 38 %, что свидетельствует о достаточно успешных попытках незрячих и слабовидящих граждан интегрироваться в профессионально-трудовую сферу.

Основным мотивом, побуждающим инвалидов по зрению к социально-трудовой интеграции, является потребность в расширении социальных контактов, обусловленная ограничением зрительной функции, ведущей к их социальной эксклюзии. Остальные мотивы, обозначенные в рамках исследования инвалидами по зрению как важные, фактически удовлетворяются через основной мотив. Расширение социальных контактов и интеракций через социально-трудовую сферу, влечет за собой рост материального обеспечения инвалида и членов его семьи, позволяет ему помогать пожилым родителям, детям или внукам, удовлетворяет его потребность в социальном признании и смене присвоенного обществом негативного социального статуса на конвенциональный, носящий позитивный оттенок.

В то же время, наличие среди инвалидов по зрению трудоспособного возраста неработающей части, так же обуславливается как объективными, так и субъективными причинами, которым, при решении вопроса содействия занятости инвалидов по зрению со стороны ЦЗН, должно уделяться пристальное внимание. В частности, к таким причинам относятся низкий уровень доступности физического окружения и отсутствие подходящей работы, соответствующей образованию инвалида. Представляется, что эти причины являются не только отражением объективной реальности в сознании незрячего инвалида, но и свидетельствуют о недостаточном уровне его пространственной и профессиональной реабилитации, что актуализирует практические аспекты как создания доступной среды и специализированных рабочих мест для стигматизированных инвариантов инвалидов, так и масштабирование реабилитационных техник из системы ВОС и ЦЗН на все социальные институциональные структуры, прямо или косвенно участвующие в создании условий для интеграции дискредитированных инвалидов в социум.

Таким образом, результаты исследования, раскрывая внутреннюю структуру занятости инвалидов по зрению в контексте их социально-трудовых характеристик, обозначают направления для дальнейшего изучения практикоориентированных аспектов социально-трудовой реабилитации инвалидов дискредитированных стигмагрупп.

Высвечивая проблемы соответствия имеющегося у инвалидов образования и доступности предлагаемых на открытом рынке труда рабочих мест, их адаптированности под особенности конкретной нозологии инвалидов, организации и осуществления процессов пространственной, психологической, профессиональной реабилитации и социальной адаптации, трансформации и модернизации объектов внешнего физического окружения, реального переноса ориентиров в деятельности ЦЗН в вопросе содействия занятости инвалидов с их дискредитируемого на дискредитированный инвариант и пр. исследование в краткой форме обозначает комплекс основных проблемных направлений, нуждающихся в углубленной проработке, чтобы декларируемое социумом равноправие вошло, наконец, в русло реальности, а успешность инвалидов с дискредитированной обществом стигмой в различных сферах общественной жизни достигалась не вопреки существующим условиям, а благодаря им.