Semantic peculiarities of diminutive forms of Spanish anthroponyms

Dolzhenkova Victoria PhD in Philology Docent, the department of Ibero-Romance Linguistics, M. V. Lomonosov Moscow State University 119991, Russia, g. Moscow, ul. Leninskie Gory, 1 dolvik@mail.ru Other publications by this author

Целью настоящей работы является анализ полемичного вопроса об особенностях семантики имен собственных в целом, и специфики функционирования испанских антропонимов, в частности. Объектом исследования в настоящей статье стали диминутивные формы испанских антропонимов.

Объектом изучения лингвистов на протяжении всех этапов развития языкознания были и есть собственно языковые структуры и механизмы. Однако, происходящие в мире социокультурные изменения сделали неизбежными системные трансформации теоретических и методологических подходов к изучению языковых процессов. В текущую эпоху глобальной коммуникации и широкой доступности знаний о мире, обусловленных развитием науки и технологий, человеку приходится интегрироваться в мир новых, взаимообусловленных межнациональных контактов.

Актуальные исследования, посвященные семасиологической проблематике, выдвигают тезисы о том, что в семантической структуре языкового знака содержится так называемый культурный компонент. Если понимать лексическое значение как «сложную избыточную структуру, состоящую из денотативного содержания, включающего ядро и периферию, и коннотативное окружение» [Скляревская, 1993, 17], то этот коннотативный компонент в терминах лингвокультурологии, и есть «культурный компонент» значения лексической единицы. Как пишет Н.Ф. Алефиренко, одни исследователи считают, что культурное содержание представлено денотатом, «локализуясь в ядерной зоне (интенсионале) языкового значения», другие – окружением ядра, «находящимся на периферии (импликационале) значения» [Алефиренко, 2010, 155]. Это подход к пониманию структуры лексического значения характерен для психолингвистики, где культурный компонент представляется фоновым знанием, которое «находится за пределами семантической структуры знака в форме различных логических импликаций и пресуппозиций» [Алефиренко, 2010, 155].

Согласно теориям отечественной психолингвистической школы в начале процесса порождения речевого высказывания находится мотив, затем возникает мысль или замысел, вербализовать который невозможно без внутренней речи, которой принадлежит ведущая роль в порождении развернутого устного высказывания. Формирование речи происходит не только в рамках фиксированных норм языка, которыми все говорящие владеют в разной степени, но и в определенных социокультурных условиях. Исследователь Е.Л.Березович отмечает, что этнокультурная информация - информация о мире, закрепленная в символической форме – обусловливается «субъективно-наивным мировосприятием носителя традиции» [Березович, 2007, 10] и «связана скорее с работой чувственно-эмпирического мышления» [Березович, 2007, 10]. В процессе включения индивидуума в социум, в том числе, на невербальном уровне мышления, происходит накопление культурно-маркированной пресуппозиции, реализуемой впоследствии, через систему культурных кодов. Исследователь-психолингвист В.В.Красных утверждает, что «коды культуры как феномен универсальны по природе своей, свойственны человеку как homo sapiens. Однако их проявления, удельный вес каждого из них в определенной культуре, а также метафоры, в которых они реализуются, всегда национально детерминированы и обусловливаются конкретной культурой» [Красных, 2001, 5].

Известный отечественный лингвист, автор работ по русской ономастике, А.В. Суперанская отмечает, что «ономастическая семантика – совершенно особый тип семантики… В семантику имени входят и субъективные, социально обусловленные факторы и эмоции, которые референт вызывает у говорящего» [Суперанская, 2012, 7]. Хорошо известно общелингвистическое представление о значении имени собственного как «знания об индивидуализирующих признаках». [Алефиренко, 2010, 38] Однако, в настоящее время в ономастике темой актуальных научных работ становится специфика функционирования имён собственных в речи. Как пишет исследователь англо-русской антропонимики Д.И. Ермолович, «в речевой практике антропоним постепенно обретает способность к более точной идентификации человека. Это происходит в тот момент, когда определённый круг лиц связывает знание ряда известных им признаков данного человека с его именем. Правда, вне этого круга лиц эти признаки могут быть неизвестны» [Ермолович, 2001, 39]. Очевидно, что это знание является имплицитным, хранящимся именно в фоновой пресуппозиции, а не исключительно в вербальной форме имени, поскольку количество имен в языке исчисляемо. Также несомненно, что первая сфера функционирования имени собственного – семья. Дать ребенку имя – это, в том числе, означает включить его в социум, присвоив ему этнокультурные коды предшествующих поколений. Как заключает филолог - исследователь романской антропонимики Ю.А.Рылов, «антропонимы — важнейшая часть лексики любого языка, активно взаимодействующая с лексической системой языка в целом. Будучи частью системы определенного языка, антропонимы обретают в нем уникальные коннотации, что связано с историей народа, его фольклором, традициями, культурой в целом» [Рылов, 2006, 251], однако реализоваться эти дополнительные коннотации способны зачастую именно в системе разговорного дискурса. Дополнительные коннотативные компоненты семантики имени в каждом индивидуальном случае имеют фоновую пресуппозицию, значимую и понятную в рамках определенного социума. Это многокомпонентная структура формирует сложную, многослойную семантику антропонима.

Исследователь Д.И. Ермолович пишет о том, что «особенностью личных имён является то, что они обладают большой способностью к образованию вариантов, или дериватов» [Ермолович, 2001, 43]. Зачастую варианты имени собственного непонятны иностранцу, уже владеющему основными грамматическими нормами и базовым лексическим составом. Ю.А.Рылов подчеркивает, что «знание обиходных форм имени — важнейший компонент владения любым языком» [Рылов, 2006, 138], поскольку «обиходные формы в совокупности с именем и фамилиями составляют парадигму испанского антропонима» [Рылов, 2006, 138].

Как известно, в процессе исторического развития и формирования испанской государственности, испанский язык el castellano стал системообразующим фактором создания единой нации. Объединение множества этносов, имеющих свои языки и исторические корни, в испанскую нацию происходило одновременно с процессом становления языковой нормы, чтобы для последующих поколений испанский язык стал родным. В данной статье рассмотрим функционирование диминутивных форм испанских антропонимов в речи носителей Пиренейского варианта испанского языка.

Исследователь Ю.А.Рылов выделяет следующие основные способы образования диминутивов:

1) путем усечения основы. При этом могут иметь место:

а) апокопа: Nico < Nicolás, Susi < Susana, Charo < Rosario;

б) афереза: Nando < Fernando, Berto < Alberto;

2) путем суффиксации: Juana — Juanita,; Juan — Juancito, Carlos — Carlitos, Luis — Luisillo;

3) супплетивным способом: Paco < Francisco, Pepe < José, Maite < María Teresa, Majo < María José.

Ю.А.Рылов отмечает, что диминутивы со временем становятся отдельными именами. Рассмотрим подробнее этот аспект функционирования уменьшительных форм антропонимов.

На протяжении столетий в Испании, как и во всем христианском мире, существовал обычай давать имя по святцам. Среди мужских имен частотными являются имена святых Иосифа – José и Святого Франсиска Ассизского - Francisco. Согласно статистическим данным Национального института статистики, (Instituto Nacional de Estadísticа) в Испании насчитывается 578937 жителей с именем Хосе, проживающих преимущественно в регионах Андалусия и Мурсия, средний возраст которых 61,5 лет. Граждан Испании с именем Франсисконасчитывается 488901 человек, также преимущественно живущих в автономных областях Андалусии и Мурсии и средний возраст которых 57,8 лет. Всего, по данным на 1 июля 2020 года, в Испании проживает 47351567 человек.

Рассмотрим особенности функционирования диминутивов Pepe от имени José и Paco - от Francisco. О происхождении диминутива Pepe испанский антрополог Хосе Антонио Хареги пишет следующее: «Святой Иосиф - «pater putativus», предполагаемый отец. [Глагол] putare в латинском языке означает «считать, предполагать». Таким образом, «pater putativus» - предполагаемый отец. (Отсюда в испанском Хосе именуют Пепе, т.е. Святой Иосиф- Pater putativus, [сокращенно] P.P.)» [Jauregui, 1984, 1]. Мы видим, что Святой Иосиф на латыни именовался Pater Putativus, или сокращенно P.P, отсюда имя Pepe в соответствии с алфавитным прочтением испанской буквы p. День Святого Хосе является в Испании официальным праздником — Днем отца.

Интересно отметить, что от формы женского рода имени José (Хосе) – Josefa (Хосефа) – образован диминутив Pepa, который входит, например, в состав фразеологизма-восклицания viva la Pepa /да здравствует Пепа, являющейся речевой формулой-реакцией на бессовестное поведение. Словарь Марии Молинер дает следующее определение данному устойчивому словосочетанию: «восклицание, в основе которого идея беспечности или неведения. Произносится, например, чтобы объяснить наглость кого-либо» [Moliner, 2007, 2246]. Автор словаря приводит следующий пример: «Se va sin acabar el trabajo y ...Y viva la Pepa!», который Ю.А.Рылов переводит следующим образом: «он уходит, не сделав работу, и ... вперед!» [Рылов, 2006, 263]. Интересным представляется тот факт, что, в результате процесса метафоризации именно диминутив женского рода маркирует негативную оценку поведения.

Супплетивный процесс, вероятнее всего, лежит в основе образования диминутива имени святого Франсиско, основателя ордена францисканских монахов, почитаемого в Испании святого, покровителя животных, воплощения аскетичного образа жизни. Святой Франсиск именовался также Pater Communitatis - «отец общины», что лежит в основе происхождения акронима PaCo, ставшего диминутивом имени Франсиско. Франсиско - это не только имя святого Франсиско, но и имя диктатора Франко, правителя Испании с 1939 по 1975 годы, в детстве имевшего прозвище Paquito. Отметим, что статистические данные о среднем возрасте жителей Испании с именами Хосе и Франсиско показывают, что большинство из них родились именно в период правления Франко, 60-70е годы. Журналист испанской версии журнала VanityFair, автор колонки, посвященной вопросам культуры, Бегонья Гомес пишет, что для испанцев есть ряд мужских имен, являющихся «стигматизированными»: «существуют стигматизированные мужские имена собственные, как в Испании (Пако, Маноло, как индикаторы рабочего класса и устаревших идей), так и за ее пределами» [Gómez Urzaiz, 2019, 1].

Общеизвестно, что эпоха правления Франко оказала огромное влияние на исторические пути развития испанского государства, породив ряд социокультурных течений, например, актуальные процессы поиска национальной идентичности и самоопределения народами, образующими испанскую нацию. Эти движения не могли не отразиться в языке и культуре. Ю.А.Рылов приходит к выводу, что «антропонимические системы эволюционируют и их эволюция отражает изменения в общей картине мира. Особенно бурно они реагируют на кардинальные изменения в жизни общества, явившиеся результатом определенных событий» [Рылов, 2006, 298], политических, экономических, социокультурных. Например, как пишет Ю.А. Рылов, после Гражданской войны в Испании «были популярны женские религиозные имена, а точнее имена Девы Марии (advocaciones marianas): María del Rosario, Маría de la Visitación, María del Amparo, María del Consuelo, María de la Encarnación, María de la Concepción» [Рылов, 2006, 262] в элиптированных формах, а именно: Rosario, Amparo, Concepción, Pilar, и другие. Согласно данным того же Национального института статистики, в настоящее время в Испании насчитывается 597226 женщин с именем Мария, средний возраст которых составляет 48,5 лет. Таким образом, чрезвычайная частотность имени «Мария» сделало его нарицательным, а одна из диминутивных форм имени – Maruja - получила дополнительную экспрессивную коннотацию: «Маруха-уменьшит.-уничижит. от Мария. Женщина, посвящающая себя домашним делам» ^{[11; 1887]}. Журналист Бегонья Гомес отмечает, что диминутив Maruja перешел в категорию апеллятивов в 80-90е годы XX века: «Ранее все знали, о чем шла речь, когда говорили о Марухе. Немолодая женщина, домохозяйка, сплетница, зависимая от телевизора» [Gómez Urzaiz, 2019, 1]. Таким образом, социокультурные процессы отразились в «коллективном когнитивном пространстве» [Красных, 2002, 97]. Можно сделать вывод, что вышеназванные диминутивы Maruja, Paco, Pepe перешли не только в разряд самостоятельных имен, которые, в свою очередь, образуют дериваты (Paquito < Paco), но и, по причине наличия культурных коннотаций в семантической структуре, в категорию апеллятивов.

Следует отметить, что приведенная выше словарная дефиниция словаря Молинер относится к 2007 году. В 2020 году в электронной версии словаря Испанской Королевской Академии языка кодифицируется разговорная, экспрессивно-маркированная форма мужского рода женского имени Marujo - «сущ.м.р., ирон., разг., Испания. Мужчина, который поступает как «маруха» [RAE, 2020], и даже глагол marujear – «неперех.гл., уничижит., разг., Испания. Делать то, что считается свойственным для «марухи» или «марухо» [RAE, 2020].

Хорошо известно, что и в русском языке у имени Мария есть ряд диминутивных форм. Так, исследователь Ю.Л. Оболенская пишет, что «ещё В. Даль отмечает в своем словаре, что «азiятцы» говорят «марушка» (Марья) о русской женщине или бабе. Уместно напомнить, что и в современном русском арго слова «маша» или «маруся» употребляются в значении «женщина или девушка (обычно простоватая)», а «маруха» или «марушка» — это тоже женщина, девушка, подруга или любовница (по «Словарю московского арго» В. Елистратова)» [Оболенская, 2018, 65].

Рассмотрим специфику функционирования в испанском языке уменьшительной формы Charo от имени Rosario. Согласно официальным статистическим данным Национального института статистики, в Испании насчитывается 121.000 женщин с именем Rosario, проживающих преимущественно в регионах Андалусия и Альбасете. Проведя опрос среди пользователей испанского интернет - форума Forocoches, журналист Бегонья Гомес выяснила, что для ряда пользователей с именем Charo связаны представления о женщине одинокой, бездетной, склонной к депрессии: «Женщина одинокая или разведенная, от 20 до 35 лет, в основном бездетная, характеризуется тем, что живет одна, всегда разочарованная жизнью…у которой были, есть и будут депрессивные расстройства» [Gómez Urzaiz, 2019,1]. Другие характеризуют женщину с именем Charo, как «слишком феминистка, прогрессивная, сторонница социалистов» [Gómez Urzaiz, 2019,1], а для других с именем Charo ассоциируется актриса Анабель Алонсо, исполнившая роль женщины-адвоката Charo Maspons в испано-венесуэльской романтической комедии 9 meses/9 месяцев о жизни трех незамужних тридцатилетних подруг. Очевидно, что диминутивная форма Charo становится новым апеллятивом с преобладанием отрицательных коннотативных компонентов значения.

Несомненным видится в вышеизложенных выводах то, что, как заключает Ю.А.Рылов, «часто на основе имен — имеются в виду также и обычные имена — способны возникать яркие национально обусловленные когнитивные концепты, отражающие особенности этнической картины мира» [Рылов, 2006, 298]. Разговорный дискурс становится первой сферой вербализации диминутивных форм ещё и потому, что саму возможность возникновения усеченных форм предопределяет характерный для речи процесс эллипсиса, функционирующий, в том числе, на базе фоновых знаний носителей одной этноязыковой картины мира. Вышеизложенный анализ наиболее частотных диминутивных форм испанских имен собственных позволяет сделать вывод, что в основе процесса перехода диминутивов в апеллятивы лежит наличие дополнительных, экспрессивных, культурно-обусловленных коннотаций в семантике антропонима. Вышеизложенные данные словарей и публицистических материалов позволяют говорить о том, что семантика проанализированных диминутивных форм испанских антропонимов включает уникальную этнопсихолингвистическую информацию, присущую единому языковому сознанию, хотя и реализованную зачастую на «обыденном» уровне разговорного дискурса.