Should videoconference be elected over personal presence in criminal legal proceedings?

Iurkevich Mariya Aleksandrovna Postgraduate student, the department of Criminal Procedural Law, O. E. Kutafin Moscow State Law University; Senior Lawyer at "Krikunov and Partners" LLC 123001, Russia, g. Moscow, ul. Sadovaya-Kudrinskaya, 9 yurkevich_1994@list.ru Other publications by this author

Целенаправленное создание системы "цифрового судопроизводства" в России берет началос с 2005 года, инициированное Верховным судом РФ. На данный момент российское «электронное правосудие» находится в стадии становления и далеко от подобных аналогов многих европейских стран. Лидерами в данной области являются Сингапур, Великобритания и США, в которых "электронное правосудие" является полноценным аналогом очного рассмотрения дел, а по некоторым категориям дел так и вообще единственно возможным способом организации взаимодействия участников процессуальных отношений.

Внедрение современных технологий в уголовное судопроизводство должно сопровождаться, в первую очередь, повышением доступности правосудия, обеспечением гарантий прав личностине, и только после этого погоней за процессуальной экономией сроков и издержек.

«В будущем использование последних технических достижений при построении системы «электронного правосудия» может привести к тому, что внешняя сторона судебного процесса изменится до неузнаваемости. Буквально все контакты между судом и другими участниками процесса будут осуществляться посредством электронной почты и видеоконференц-связи, а судебные дела перестанут существовать на бумажных носителях. Стороны смогут направлять доказательства в электронном виде и даже участвовать в судебном заседании, не выходя из дома или рабочего кабинета» ^[1].

Конечно, о столь полной «виртуализации» судебного процесса в России речи пока не идет, но, несомненно, в обозримом будущем перечисленные технологии станут реалиями и российской действительности. В связи с этим, сегодня важно понимать, в каком состоянии находится «электронное правосудие» в российской системе уголовной юстиции, и каковы тенденции его развития.

На сегодняшний день в уголовном судопроизводстве использование цифровых технологий фактически сводится лишь к применению видеоконференц-связи как технологии дистанционного участия, а также веб-конференций как продукта, внедрение которого в решающей степени интенсифицировано мировой пандемией новой коронавирусной инфекции. Причем, о систематическом, распространенном, апробированном использовании можно говорить лишь применительно к технологии видеоконференц-связи, которая с каждым готом становится все более популярна (в первую очередь у судов).

Об этом свидетельствует следующая статистика использование видеоконференц-связи судами первой инстанции^[2].

Из этого следует, что только при производстве в суде первой инстанции около 8% споров (уголовных или уголовно-процессуальных) рассматривается судами с применением систем видеоконференц-связи, при том, что средний прирост таких дел в год составляет около 8 000 – 10 000 дел. Такой показатель нельзя считать низким с учетом того, что в настоящий момент в качестве общего применяется правило личного участия лиц, вовлеченных в орбиту уголовного судопроизводства, при производстве в суде первой инстанции.

Несмотря на интенсивное внедрение в процессуальную деятельность инновационных технологий, право стороны на личное участие в судебном заседании является одной из базовых процессуальных гарантий права на эффективную защиту, на необходимость обеспечения которой неоднократно указывали ЕСПЧ,^[3] Конституционный Суд РФ^[4] и Верховный Суд РФ^[5].

Между тем, на практике обеспечения такого права иногда оказывается невозможным или крайне затруднительным. Причин этому множество: удаленность места нахождения участника уголовного судопроизводства, содержание под стражей, болезнь, угроза безопасности и т.д. Трудности в организации коммуникации между участниками, находящимися в отдалении, сопряжены с трудностями в получении доказательств – показаний этих лиц и, как следствие с трудностями в установлении обстоятельств, являющихся предметом доказывания по уголовному делу. Соответственно, возникает проблема не только с обеспечением права на личное участие в судопроизводстве, но и с реализацией обязанности по собиранию и проверке доказательств, что и обусловило внедрение в практику судебного процесса возможность дистанционного коммуницирования с применением систем видеоконференц-связи.

«Видеоконференц-связь, будучи ярким проявлением насущной инновации в технологию уголовного процесса, дополнила собой арсенал средств отечественного уголовного судопроизводства в 2001 году, когда новый УПК РФ закрепил в ч. 3 ст. 376 обеспечение каждому осужденному возможности обосновать перед судом кассационной инстанции свою позицию по рассматриваемым вопросам путем не только непосредственного участия в судебном заседании, но и как вариант - использования систем видеоконференц-связи или иным способом» ^[6].

"С технической точки зрения видеоконференц-связь — это телекоммуникационная технология интерактивного участия двух и более удаленных абонентов, при которой между ними происходит обмен аудио- и видеоинформацией в режиме реального времени" ^[7].

Казалось бы, что от применения такой технологии должны выиграть все, начиная от обвиняемого и заканчивая судом. Однако реальная действительность совсем не такова, поскольку, несмотря на дистанционное участие обвиняемого в судебном заседании, ему необходимо гарантировать все права и процессуальные возможности их реализации, которыми он обладал бы, участвуя в рассмотрении дела лично.

На сегодняшний день, существующий в России порядок применения видеоконференц-связи имеет ряд недостатков, которые не позволяют считать такую форму участия в процессе эффективной. Эффективной такая форма участия может считаться только при соблюдении ряда условий.

Во-первых, при применении видеоконференц-связи должно обеспечиваться не просто формальное присутствие обвиняемого в зале судебного заседания, а именно эффективное участие в судебном процессе, которое включает в себя первоначально право видеть, слышать и наблюдать за происходящим в судебном заседании без технических препятствий. ^[8]

Но такое право удается гарантировать далеко не всегда ввиду отставания материально-технического развития судов, особенно в отдаленных регионах России.

Так, например, по уголовным делам Горбунова и Горбачева судебные акты суда кассационной инстанции были отменены, дела направлены на новое рассмотрение ввиду того, что ЕСПЧ было установлено нарушение в отношении заявителей права на справедливое судебное разбирательство из-за низкого качества видеоконференц-связи, посредством которой они участвовали в рассмотрении дела. Фактически они были лишены возможности эффективной коммуникации с судом (Постановление ЕСПЧ по делу Горбунов и Горбачев против России (жалобы № 43183/16 и № 27412/17)).

Во-вторых, обвиняемому, участвующему в рассмотрении дела посредством видеоконференц-связи, необходимо обеспечить «представителя» (в терминологии ЕСПЧ), находящегося в зале судебного заседания, аналогично личному присутствию представителей стороны обвинения.

Более того, в суде первой инстанции при рассмотрении уголовного дела по существу обвиняемый, участвующий по видеоконференц-связи, будет находиться в особенно уязвимом положении, поскольку «когда судья принимает решение, он часто руководствуется сердцем и законом. И в этом смысле контакт [личный], коммуникация порой имеют очень большое значение. Никогда никакой робот, никакая видеосвязь не заменит коммуникацию в судебной системе» ^[9].

В-третьих, обвиняемому должно быть обеспечено право тайное, без присутствия и вне зоны слышимости третьих лиц, общение с адвокатом. Защитник должен иметь возможность присутствовать как в месте, где находится обвиняемый, так и в месте производства процессуального действия. При этом никаких исключений для лиц, пользующихся помощью адвоката по назначению, исключений быть не должно. Конфеденциальность же общения адвоката и его доверителя должна достигаться путем предоставления права общения в отсутствии посторонних, например, по защищенным от прослушивания каналам связи вне места совершения процессуального действия. Отдельно стоит обратить внимание, что конфеденциальностью общения не может быть подменено право на подготовку в осущесвтлению защиты, соответственно, обвиняемый должен иметь возможность не только общаться со своим защитников в условиях, исключающих вмешателсьтво третьих лиц, но и иметь на это достаточное для подготовки защиты время.

По уголовному делу Сахновского заявителю не была предоставлена возможность конфиденциального общения с защитником (который находился в помещении суда, был назначен за 15 минут до судебного заседания, а ходатайство об отложении заседания для общения с доверителем было оставлено судом без удовлетворения) перед заседанием суда второй инстанции, в котором он участвовал c использованием видеоконференц-связи. Согласно постановлению Большой палаты ЕСПЧ по данному делу было установлено нарушение подпункта «с» пункта 3 статьи 6 Конвенции, в связи с чем все решения национальных судов отменены и пересмотрены вновь (Постановление ЕСПЧ по делу Сахновский против России (жалоба № 21272/03)).

Особого внимания в данном контексте заслуживает, вывод Суда, которым установлено, что общение с адвокатом путем использования систем видеоконференц-связи не обеспечивает его конфиденциальности, поскольку не гарантирует защиту от прослушивания их разговора третьими лицами, а отсутствие адвоката который мог бы предварительно посетить обвиняемого и находиться с ним в процессе рассмотрения дела противоречить концепции "эффективной защиты".

Представляется, что обвиняемому (подсудимому или осужденному) указанные гарантии должны быть представлены одновременно, а не как альтернатива одна другой, так как вопросы, требующие конфиденциального общения с защитником, могут возникать по ходу судебного заседания. И в такой ситуации самое эффективное – предоставить возможность общения по защищенной линии связи, нежели увеличивать расходы на предоставление второго защитника, который будет находиться вместе с обвиняемым, или откладывать рассмотрение дела.

В-четвертых, получение показаний свидетелей с помощью видеоконференц-связи не противоречит ст. 6 Конвенции и допустимо в уголовном судопроизводстве, но только в том случае, если обвиняемый имеет возможность в полной мере реализовать право на допрос показывающих против него лиц. В случае если показания свидетеля имеют ключевое значение для дела (например, показания единственного свидетеля – очевидца убийства), его допрос по видеоконференции ввиду засекречивания личности без предоставления подсудимому возможности наблюдать силуэт свидетеля, а также обстановку вокруг него - недопустим (Постановления ЕСПЧ по делу «Кабве и Чунгу против Соединенного Королевства» (жалобы № 29647/08 и № 33269/08) и по делу «Ахоругезе против Швеции» (жалоба № 37075/09)) ^[10].

Однако ЕСПЧ считает несоразмерной замену непосредственного допроса свидетеля возможностью обвиняемого, который во время допроса находится со свидетелем в разных помещениях, задавать последнему вопросы в условиях, исключающих наблюдение даже силуэта свидетеля. В данном случае сторона защиты лишена не только знания данных о личности свидетеля, но и лишена возможности следить за его поведением, как это было бы при прямом допросе, а значит, и проверить надежность данных показаний (Постановление ЕСПЧ от 23 апреля 1997 года по делу «Ван Мехелен и другие против Нидерландов»).

Этим же путем идет и российская судебная практика. Определением Верховного Суда РФ от 24.06.2013 года № 20-Д13-10 был отменен приговор и апелляционное определение по делу ввиду, в том числе того, что у обвиняемого не было фактической возможности допросить «засекреченного» свидетеля, допрос которого осуществлялся посредством применения видеоконференц-связи. В данном случае незаконным признан как сам факт засекречивания свидетеля, так и плохая организация видеосвязи, при которой обвиняемый не слышал, что говорил свидетель, допрашиваемый из отдаления.

С учётом изложенного можно дать следующие рекомендации о том, когда видеоконференц-связь является допустимой формой участия, а когда соглашаться на ее применение нельзя ни в коем случае.

По общему правилу, установленному ч. 1 ст. 240, ч. 6.1 ст. 241 УПК РФ, подсудимый участвует в судебном заседании непосредственно (за исключением дел экстримистсткой и террористичекой направленности). Таким образом, УПК РФ установлен приоритет личного участия подсудимого в судебном заседании суда первой инстанции. При рассмотрении уголовного дела в апелляционном или кассационном порядке, а также при разрешении вопросов, связанных с исполнением приговора, форма участия осужденного в судебном заседании (при условии содержания его под стражей и заявлении ходатайства об участии в рассмотрении жалобы (ходатайства) определяется судом: личное участие или участие по видеоконференц-связи (ч. ч. 1, 2 ст. 389.12, ст. 399, ст. 401.13 УПК РФ).

Представляется, что применение видеоконференц-связи, при её действующей организации, недопустимо ни при каких обстоятельствах при производстве в суде первой инстанции (при рассмотрении уголовного дела по существу) и в суде апелляционной инстанции при рассмотрении уголовного дела по существу, за исключением дел, рассматриваемых в особых (сокращенных) порядках.

Это обусловлено тем, что ядром судебного разбирательства, как в суде первой, так и второй инстанции, является судебное следствие, представляющее исследование доказательситв на основе общих условий гласности, непосредственности и устности (ст. ст. 240, 241 УПК РФ). «Иначе говоря, апелляция предоставляет право на повторное доказывание обстоятельств дела. Обращение в апелляционную инстанцию предполагает, что заявитель намерен оспорить в суде, в том числе, вопросы факта. Право на проверку доказательств в апелляционной инстанции составляет фундаментальное право каждого осужденного по уголовному делу, и его ограничение может привести к серьезным нарушениям, в том числе с точки зрения соблюдения требований, заложенных в Протоколе № 7 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Поэтому в уголовном процессе сама постановка вопроса о делении апелляции на «полную» и «неполную» является неправомерной» ^[11]. С учетом этого, гарантии прав обвиняемых должны быть одинаковыми как для суда первой, так и для суда апелляционной инстанции, являющимся формой повторного рассмотрения дела по существу.

Применение видеоконференций в данных формах судебного разбирательства невозможно, главным образом, из-за того, что на сегодняшний день не предусмотрено технической возможности заявления ходатайств и работы с доказательствами в электронной форме для лиц, находящихся в отдалении, когда, например, адвокаты помечают свои доказательства штрих-кодами, как те, которые используются в супермаркетах, сканируют штрих-код с помощью ручного сканера и документ появляется на экране зала суда. Или соответствующее программное обеспечение мгновенно преобразует аудио-протокол судебного заседания в текст и отправляет его стенограмму непосредственно на ноутбуки участников, которые тут же могут использовать её для заявления ходатайств или подачи возражений ^[12]. Подсудимые, находящиеся за пределами зала судебного заседания, не имеют доступ к материалам уголовного дела (система электронных уголовных дел, которая отчасти могла бы решить проблему, в России до сих пор не функционирует), не могут эффективно с ними работать.

При этом, Европейский Суд, как и в последующем Конституционный Суд РФ ^[13], занял четкую и однозначную правовую позицию по данной проблеме: положения Конвенции о защите прав человека и основных свобод обязывают суд не только обеспечить возможность участия в судебном заседании, в том числе посредством видеоконференц-связи, но также обеспечить эффективность такого участия: то есть лицо, учстивующее в рассмотрении дела должно обладать ровно такими же процессуальными возможностями, как и лицо, лично присутствующее в судебном заседании (знакомиться с материалами дела, участвовать в исследовании доказательств, представлять доказательства и т.д.). Отсутствие соответствующих обеспечительных технологий не позволяет в полной мере использовать весь положительный потенциал видеоконференц-связи, поскольку ее применение в таких условиях лишит обвиняемого возможности использовать все допустимые способы для осуществления своей защиты.

В суде же с участием присяжных заседателей такая технология неприемлема ещё и ввиду того, что в этой форме судопроизводства важны не только эффективные процессуальные действия, но и установление психологического контакта с присяжными заседателями (наверное, даже в большей степени, чем процессуальные действия сторон), что при видеоконференц-связи сделать практически невозможно.

Применение видеоконференц-связи допустимо при производстве в судах первой и апелляционной инстанции по уголовным делам, рассматриваемым в особом порядке, кассационной инстанции, надзорной инстанции, в порядке исполнения приговора, а также в рамках судебного контроля на досудебном производстве по уголовному делу.

В случае если организация участия стороны защиты в данных формах судопроизводства осуществляется посредством видеоконференций, по каждому такому уголовному делу обвиняемому должны быть предоставлены следующие процессуальные гарантии.

Во-первых, достаточная техническая оснащенность всех точек доступа, из которых и с которыми осуществлется конференц-соединение. Суд обязан удостовериться, что обвиняемый хорошо видит, слышит и понимает, что происходит в зале судебного заседания. При этом место, в котором находится обвиняемый, должно быть удобным для работы в процессе.

Во-вторых, обвинемомому должны быть созданы реальные условия для реализации права на защиту: обеспечена конфеденциальность общения с защитником, предоставлено достаточное время для предвариетльной подготовке к защите, а также возможность получать консультации от защитника по ходу судебного заседания.

В-третьих, при имеющейся в России организации системы видеоконференц-связи обвиняемогого необходимо обеспечить как защитником, присутствующим в зале заседания, так и присутствующим в месте нахождения обвиняемого.

В-четвертых, при допросах «засекреченных» свидетелей с использованием видеоконференц-связи, при наличии оснований полагать, что их показания будут положены в основу обвинения, - заявлять ходатайства об их рассекречивании и обеспечении допроса в зале судебного заседания.

В-пятых, при возникновении технических неполадок или сложностей с изложением позиции, исследованием доказательств и т.д. посредством видеоконференций – заявлять ходатайство о прекращении сеанса видеосвязи и обеспечении личного участия обвиняемого в судебном заседании.

Процедура применения видеоконференций еще будет совершенствоваться, и отмеченные в статье проблемы получат процессуальное разрешение. На сегодняшний же день о равнозначности личного и «виртуального» участия в судебном производстве речи идти не может, ввиду чего стоит всегда отдавать приоритет личному участию в рассмотрении уголовных дел ввиду особой важности интереса, затрагиваемого в рамках уголовного судопроизводства.