Philosophical conceptualization of evil in the ethical space of Confucianism

Современный мир обуреваем сложнейшими, разноплановыми и зачастую непреодолимыми противоречиями. Если в конце XIX столетия люди с радостным нетерпением ожидали прихода нового века, надеясь, что он станет эпохой торжества науки, справедливости, гуманизма и добра, то в начале XXI столетия поводов для оптимистичных прогнозов относительно будущего человеческой цивилизации уже нет. И главная причина для такого фатального исторического пессимизма состоит в том, что современный мир до предела наполнен злом. Это зло многолико, часто маскируется под добро и таит в себе самые разнообразные опасности для грядущих судеб человечества.

Осмыслить зло целостно – трудно. Это – задача для целого сообщества гуманитариев: философов, историков, юристов, культурологов, историков. Но именно философии принадлежит ведущая роль в процессе осмысления разновидностей того поистине глобального зла, с которым ныне столкнулось человечество. И каждая такая попытка будет востребованной и актуальной, ибо жизнь богаче наших представлений о ней, и за стремительной рекой времени, за происходящими лавинообразными изменениями социкультурного и политического бытия философам порой трудно успеть и вовремя осмыслить эти разнообразные метаморфозы. Так и различные модификации зла в наше время возникают ранее, чем философии удается создать методологический инструментарий для их осмысления.

За последние годы к изучению различных аспектов проблемы зла обращались такие отечественные и зарубежные ученые, как П.А. Горохов ^[1],[2],[3], Ларс Свендсен ^[4], А.П. Скрыпник ^[5], М.Е. Соболева ^[6] и другие исследователи. Различны их исследовательские подходы к пониманию природы зла и его разновидностей. Например, М.Е. Соболева определяет зло как «случайное событие, не связанное причинно-следствеными связями с мыслями и действиями человека, которое нарушает нормальное течение его жизни и делает несостоятельными его прогнозы, ожидания и представления о том, как должна протекать его жизнь» ^{[6, с.11]}. П.А. Горохов рассматривает модусы зла (ненависть, подлость, предательство) с точки зрения истории философии.

Современному исследователю проблемы зла не обойтись без истории философии, которая является, по сути, формой существования самого любомудрия. Многие идеи мыслителей прошлого актуализируются на новом витке исторической спирали и дают не только глоток живительной мудрости страждущим людям, но и предоставляют пути решения многих жгучих проблем современности. В этом плане не является исключением и конфуцианская философия, в наследии которой пытливый ум исследователя может найти размышления о добре и зле, актуальные для современной реальности. В современной КНР конфуцианство в модифицированной форме довольно успешно синтезировано с коммунистической идеологией.

Данное исследование некоторых аспектов понимания зла в конфуцианстве оправдано в том смысле, что имеется не так много специальных работ на эту тему. Можно назвать книги А.Е. Лукьянова ^[7], А.С. Мартынова ^[8], В.В. Малявина ^[9], Л.С. Переломова ^[10], диссертационные исследования Е.М. Добрицкой ^[11], Э.Р. Фахрутдиновой ^[12], статьи Л.И. Головачевой ^[13], Генри Роузмана ^{[14, с.20-28]}.

Названные работы лишь частично затрагивают проблему, интересующую нас в этом исследовании, цель которого – осветить философское понимание зла в конфицианстве. Данная цель может быть достигнута решением следующих задач: 1) оценить конфуцианство как синтез философских воззрений Конфуция и Мэн-цзы; 2) выявить понятия добра и зла как противоположности в этическом пространстве, базирующемся на идеале «благородного мужа» Цзюнь-цзы (должное) и реальном мире маленького человека (сущее); 3) оценить зло как антипод добра, базирующегося на чувстве долга и уважении к моральному закону. В данной работе используются методы историко-философского анализа, применяется компаративистский подход.

Насчитывающая две с половиной тысячи лет конфуцианская философия – это этическое пространство, в котором различие между добром и злом выявляется в тесной связи с обязанностью морального субъекта жить добродетельно. Добро всегда морально, а мораль всегда добродетельна. Конфуций особенно ценил зов и стремления доброго сердца – «жэнь» (термин можно перевести как «человечность»). Он учил: «Кому приятна человечность, того не превзойти» ^{[15, с.31]}. Таким образом, действия тех, кто живет добродетельно, являются добрыми, а действия тех, кто не живет добродетельно, являются злыми. Эта концепция добродетели воплощена в философской категории «Цзюнь-цзы», являющейся ключевой в конфуцианстве. Для западного человека эти взгляды кажутся простыми и порой даже примитивными, что дает возможность некоторым исследователям оценивать конфуцианскую этику как «вариант квазиценностной этики» ^{[16, с.375]}.

Идеал «благородного мужа» – Цзюнь-цзы является нормой жизни для конфуцианской личности. Этот идеал представляет жизнь, прожитую в пределах некой «золотой середины», не отличающуюся ни особым избытком, ни крайней нуждой. В противоположность этому, «маленький», то есть не отличающйся никакими достоинствами, человек рассматривается как индивидуум, ведомый исключительно своими желаниями. Его стремление к богатству, социальному статусу и общественному признанию развратило его чувства, сделав добродетельную жизнь невозможной для такого «маленького человека».

В конфуцианской традиции «маленький человек» является олицетворением зла из-за своего невежества и ограниченности ума и, в конечном счете, из-за своего отказа жить добродетельно. «Благородный муж», однако, человек дружелюбный. Он отождествляет себя со всем лучшим, что есть в человечестве, и понимает свою роль в обществе. Его скромность позволяет ему жить добродетельно, и поэтому его действия благостны и хороши.

Действия «маленького человека» противоположны добру. Его ведет желание, а не разум. Он – гордый, а не скромный. Однако самая разрушительная из его черт – это неспособность распознать достоинства и человечность другого человека. Его ограниченность и эгоцентризм делают его неспособным сопереживать бедственному положению другого. Там, где другие люди голодают, он сыт. Там, где чего-то не хватает, у него наблюдается избыток. Мораль конфуцианства состоит в том, чтобы жить добродетелью, не потворствуя страстям и порокам, потому что даже царь, если он не руководствуется добродетелью, может действовать как «маленький человек». Но когда он поступает таким образом, его царство терпит крах. Если же действия монарха соотносятся с добродетелью, то его царство процветает.

В основе конфуцианства лежат так называемые четыре книги: «Аналекты» («Вычитанное» – этим греческим словом традиционно называют собрание высказываний и цитат), «Великое учение», «Учение о среднем» и «труды Мэн-цзы». Собственно конфуцианство рождается из синтеза философских воззрений Конфуция и Мэн-цзы, хотя Конфуций (551-479 гг. до н.э.) творил ранее Мэн-цзы (372-289 до н.э) – потомка аристократического рода Мэнсунь. Синологи относят воззрения Конфуция и Мэн-цзы к первому этапу конфуцианства (VI-III вв. до н.э.) – времени становления этического пространства этой философии, когда адепты нового учения противостояли воззрениям приверженцев «ста школ».

Мировоззренческие идеи Конфуция и философские максимы Мэн-цзы, представленные в четырех базисных текстах, являются основой для конфуцианства, которое обретает в них черты законченной моральной философии. Именно из этих четырех текстов можно выделить целостную концепцию зла, поскольку конфуцианство – это социально-этическая концепция и прикладная моральная философия, изучая которую адепт конфуцианской морали учится тому, как обстоят дела в реальности и какими они должны быть в идеале, то есть постигает должное и сущее.

В «Аналектах» (сами китайцы называют их «Беседы и суждения») несколько учеников обсуждают природу добродетели со своим учителем, и по мере того, как разворачивается диалог в сократовско-платоновском стиле, учитель ссылается как на авторитет, так и на природу добродетели. В России труд «Беседы и суждения» (Лунь юй) исследовался и переводился неоднократно ^{[17, с.36-45],[18],[19],[20, с.363-367]}. В переводе британского синолога Джеймса Легга учитель объясняет своим ученикам природу добра, говоря: «если люди будут руководствоваться законами, и единообразие будет дано им как наказание, то они будут стараться избежать наказания, но не будут иметь чувства стыда. Если они будут руководимы добродетелью, а единообразие будет им дано правилами приличия, то они будут иметь чувство стыда и, кроме того, станут добрыми» ^[21]. Акцент в этих основополагающих для конфуцианства словах ставится на чувстве долга, которое приверженец морали испытывает по отношению к тому, что является добродетельным.

В сущности, кантовское учение о категорическом императиве восходит к этой концепции строгой деонтологической этики. П.А. Горохов и Е.Р. Южанинова отмечают: «Должное, понимаемое как предполагаемое необходимое и желанное сущее, проявляется во взглядах и представлениях людей о совершенном образе жизни. Оно возникает в индивидуальном и общественном сознании в виде идеальной цели, благодаря исключительно человеческой способности трансцендентально выходить за пределы заданного бытия и в мысли создавать его улучшенный проект. Волевая установка на достижение должного выстраивает систему ценностных ориентаций, побуждает людей к преобразованию окружающего мира и себя в нем, делая их творцами культуры» ^[22].

Если человек просто следует закону, чтобы избежать наказания, как отмечает Конфуций, тогда, хотя его действия могут быть законными, они не будут моральными, то есть носитель морали не будет иметь чувства стыда, согласно этой конфуцианской этике. Если же носитель морали действует в соответствии с законом и с глубоким чувством своего долга перед добродетелью, то его жизненный путь будет дорогой добра, и он поймет природу нравственности. Таким образом, мораль возникает из обязательства человека вести добродетельную жизнь, а не пытаться избежать наказания. Именно уважение адепта морали к моральному закону, повиновение добродетели, а не страх перед юридическими нормами определяют мораль. Лишь уважающий моральный закон человек может стать «благородным мужем».

Таким образом, в «Аналектах» Конфуций предупреждает о тех искушениях, которыми испытывает человека зло, в частности – о сетях мздоимстсва и коррупции. Напротив, «благородный муж» Конфуция имеет ясные представления о добродетельной жизни, а душа маленького человека повреждена самим образом его жизни. Из различий людских представлений о том, как следует прожить свою жизнь, возникает более широкое понятие морали.

«Благородный муж» всегда заботится о человечестве. Он согласует свои действия в соответствии с представлениями социальной элиты. Он знает о бедственном положении других людей. Его жизнь – это жизнь, наполненная размышлениями и созерцаниями, тогда как «маленький человек» озабочен лишь собой. «Благородный муж» озабочен судьбами человечества, а «маленький человек» мотивирован исключительно эгоизмом. Эти простые различия неизменно развращают «маленького человека» и ведут его к злу, тогда как «благородный муж» всегда будет на стороне добра.

Согласно Конфуцию, фундаментальное различие между «благородным мужем» и «маленьким человеком» возникает из различия в мышлении и действиях. Учитель говорит: «ум «благородного мужа» знаком с праведностью; ум среднего человека знаком с выгодой». Это различие можно понять в терминах альтруизма и жадности, дарения и присвоения. Существует равновесие, которое должно поддерживаться между этими двумя силами, и понимание собственного отношения к этим силам позволяет носителю морали сопереживать отсутствию или потере другого человека.

«Благородный муж» способен давать нуждающимся людям, делиться с ними благами, осознавая свою важную роль в обществе. «Маленький человек», однако, озабочен и мотивирован своим бесконечным желанием все больших мирских благ. Он всецело поглощен собственностью и только ею. Его стремление к наживе вытесняет из его души желание поступать праведно. Таким образом, «маленький человек» всегда будет действовать безнравственно, так как его мотивация – эгоизм. В гоббсовском смысле «маленький человек» мотивирован своим психологическим эгоизмом, поскольку он подпитывается своим желанием иметь то, чем он в данный момент не обладает ^[23].

Однако если чисто потребительское стремление к собственности сочетается с тревогой и страхом, то тогда возникают все условия для расцвета безнравственности и зла в человеческих душах. Конфуций проницательно отмечает: «У «благородного мужа» нет ни беспокойства, ни страха… страх потери, особенно для «маленького человека», который одержим своими привязанностями, в сочетании с вытекающей отсюда тревогой, которая часто доминирует в его мыслях, может привести и часто приводит к самым прискорбным актам безнравственности в попытке сохранить свое имущество или защитить себя от неизвестной угрозы. Эти одержимые страхом навязчивые идеи часто приводят к самым отвратительным формам жестокости, бросая вызов естественному ходу событий, включая потерю и смерть» ^[24].

Страх – это одна из причин проявления зла в мире. Именно из-за этой причины, то есть из-за одержимости страхом, «маленький человек» остается прикованным к житейским мелочам и материальным благам. Как причина проявления зла в мире, тревога служит для того, чтобы отличить трусливую суетливость «маленького человека» от спокойного поведения «благородного мужа». Таким образом, «Аналекты» – это урок терпения, образец добродетельного поведения «благородного мужа», противоположного поведению «маленького человека». Его пути управляются эгоизмом и жадностью. Его мотивы основаны на страхе и тревоге перед надвигающейся неизвестностью. Значит, надо жить как «благородный муж», а не как «маленький человек».

Контраст «маленького человека» и «благородного мужа» выявляется в этическом пространстве конфуцианства, причем маленький человек и «благородный муж» являются его противоположными крайностями. Этический и аксиологический континуум между этими людьми включает необходимое обучение, образование и личностный рост, необходимый для перехода от маленького человека к «благородному мужу». Маленький человек – «злой человек» – нуждается в воспитании, чтобы перейти и развиться в «благородного мужа» – «доброго человека». Конфуций считал, что тот, кто ленится учиться, никогда не станет «добрым человеком». Таким образом, по мере того, как маленький человек переходит в «благородного мужа» в пространстве этого континуума, то, что является хорошим, указывает на эволюционное продвижение к обучению, образованию и росту, а то, что является плохим, указывает на невежество, мизологию и страсть к разрушению.

На ум приходят размышления Сократа в платоновском диалоге «Федон» о пагубности ненависти к наукам и вершинам человеческого разума – то есть мизологии, которую осуждает и Конфуций. Ведь знание – благо и добро, а люди совершают зло исключительно по незнанию, как учили Сократ и Платон. Разумеется, века человеческой истории опровергли эти воззрения великих греков: можно знать, что есть добро, и все же осознанно выбрать путь зла.

В «Великом учении» наличествует эволюционное продвижение к добру. Этот прогресс начинается с самопознания. В этом труде говорится, что «если вещи исследуются, то знания становятся полными. Если знания полны, то мысли становятся искренними. Мысли – искренни, и тогда сердца – исправлены. Если сердца исправлены, то личности – усовершенствованы. Личности взращиваются, семьи создаются. Если семьи создаются разумно, то и провинции управляются правильно. При правильном управлении провинциями все царство становится мирным и счастливым» ^[25].

От самопознания носитель морали способен прогрессировать к спокойствию и счастью. Культивирование этого знания позволяет индивидууму развиваться вне зависимости от тех сил, которые стремятся очернить благородные цели и затруднить их достижение.

Сама основа этого эволюционного продвижения к добру зависит от развития индивидуального «я» и социальных и общественных связей, способствующих этому продвижению. Там, где действия человека управляются и связаны с отношениями индивида с окружающим миром, знание индивида будет корениться в опыте его родственников, его соотечественников и всего окружающего мира, что является величайшей реализацией личностных потенций и стремлений.

В «Учении о среднем» Конфуций объясняет надлежащий способ существования в мире, описывая путь, по которому нужно идти, чтобы жить добродетельно. Он отмечает: «благородный муж» культивирует дружескую гармонию – не будучи слабым». Заблуждение, даже в современном контексте, состоит в том, что доброта и дружелюбие являются признаками слабости, в то время как агрессия и высокомерие являются признаками силы. «Благородный муж», однако, понимает ложность этого утверждения. В доброте и дружелюбии есть сила, которая усиливает мировоззрение человека и сама опирается на концепции разнообразия и инклюзивности. Инклюзивность и разнообразие противоположны концепции зла, которое бытийствует в мире как исключающая все другие воззрения и монолитная идеология ненависти.

Концепция дружественной гармонии является предметом обсуждения в «Учении о среднем». Быть хорошим, то есть эволюционировать, означает достижение дружественной гармонии со своим окружением. Окружение относится как к культуре, так и к природе; оно относится как к социальной общности, так и к космической среде. Это осознание того, что мы тесно связаны с окружающим миром и, поскольку мы существуем в этом мире, мы все разделяем общую зависимость от него. Таким образом, чтобы настроиться на бедственное положение других людей и понять общую природу наших переживаний, необходимо осознать дружественную гармонию одного со всеми. Без этого осознания благо недостижимо.

Понятие дружественной гармонии придает особую позитивную значимость человеческому взаимодействию, и неизбежно должно быть постигнуто всем человечеством. Люди являются социальными существами, и следование концепции дружественной гармонии поддерживает и способствует благостному существованию всех людей. Эта идея особо подчеркивает необходимость заботы о своем окружении и своих соотечественниках как непосредственно влияющую на продвижение человека к добру.

Будучи включенным в конфуцианскую этику, Мэн-цы стремится применить принципы добродетельной жизни к политической сфере. Его вклад в конфуцианство связан с его стремлением продемонстрировать применение конфуцианской мысли как к политическому, так и к социальному; как к монарху, так и к его подданным. Мэн-цы понимает, что конфуцианство – это прикладная моральная философия, которая реализуется в повседневной практике его народа, и долг жить добродетельно – это обязанность, которой не может избежать даже царь. Таким образом, пытаясь понять влияние конфуцианской мысли на общество и политику, нужно отметить, что Мэн-цы применяет те же самые принципы морали, которые управляют повседневной практикой индивида, к политической сфере социального бытия.

Мэн-цы часто размышляет об ограниченности монархов, напоминая о том, что и монарх может быть испорчен злом. Действия как монарха, так и его подданных должны быть добродетельными. И он, и его подданные должны принять на себя ответственность за свои действия и осознать необходимость добродетельной жизни. Лишь в этом случае, утверждает Мэн-цы, царство будет процветать. Таким образом, поскольку добродетель есть средство к достижению добра, а добродетельная жизнь приводит к процветанию, то и добро приводит к процветанию.

Мэн-цы приводит примеры ограниченности монарха, который некогда позволил своей жадности и желаниям управлять своими действиями, что приводит к катастрофическим последствиям. Ведь эти черты прискорбным образом нарушают идеал «золотой середины», и тогда монарх причиняет зло и вводит это зло в мир политики. В результате ошибок монарха народ голодает, и царству угрожает гибель. На ум приходят схожие мысли Аристотеля из его «Политики»: «Когда в государстве много лиц лишено политических прав, когда в нем много бедняков, тогда такое государство неизбежно бывает переполнено враждебно настроенными элементами» ^{[26, с.84]}. И сегодня эти мысли Мэн-цы и Стагирита актуальны, как никогда. И забывать о них опасно.

Страдания и нищета людей – прямой результат ошибочных и преступных действий монарха, который так и остался «маленьким человеком» и не стал «благородным мужем». Таким образом, добро приводит к процветанию царства, а зло ведет к социальной смерти и политическому распаду.

В трудах Мэн-цы изложение более политизировано, хотя политическая природа дискурса находится под сильным влиянием конфуцианского способа интерпретации добра и зла. То, что было верно для «благородного мужа», верно и для приверженцев конфуцианской морали, но, что более важно, в работах Мэн-цы это также верно и для государственной власти. Мэн-цы с большой осторожностью проливает свет на связь между коррупцией во власти и обнищанием подданных государства. Жажда власти у монарха, в чем-то схожа с алчностью и нескромностью «маленького человека», которые приводят к коррупции.

Мэн-цзы пишет: «Однажды некий монарх спросил: «Я хочу получить от вас ясные ответы на следующие вопросы». – Есть ли разница между убийством человека палкой и мечом?». Ему ответили: «нет никакой разницы». «Есть ли какая-то разница в том, чтобы убивать мечом или самим стилем правления?». – Нет никакой разницы, – последовал ответ. Тогда Мэн-цы сказал монарху: «в твоей кухне есть жирное мясо; в твоих конюшнях есть жирные лошади. Но твой народ выглядит голодным, а в пустынях живут те, кто даже умер от голода. Это напоминает поведение зверей, которые пожирают людей».

Противопоставление «голодных людей» и «жирных лошадей», «умерших от голода» и «жирного мяса» – это бросающееся в глаза различие, которое нельзя упускать из виду. Зло здесь имеет лицо нищеты или лишения; добро имеет лицо процветания или развития. Как следствие, добро – это любое действие, способствующее общему процветанию; зло – любое действие, способствующее нищете. Монарх, о котором говорит Мэн-цзы, – зло, потому что им руководят его эгоистические желания, а не его обязательства перед народом, и, поступая так, он не может жить в соответствии с дружественной гармонией и, таким образом, не может внести свой вклад в разумную, без социальных потрясений, эволюцию общества.

Итак, понятия зла и добра в конфуцианстве тесно связаны с реальностью «маленького человека» и идеалом «благородного мужа». Понять, как люди действуют в мире, как их умы мыслят в соответствии с его законами, значит понять, как человек сможет начать добродетельную жизнь. Предписания в «Аналектах» предназначены прежде всего для простого человека как приверженца морали, тогда как предписания в трудах Мэн-цы носят преимущественно политический характер и адресованы государственному мужу. Что важно для нашего анализа понятия зла, так это выявленное движение философской мысли от осознания индивидуальной обязанности поддерживать моральный закон, подразумевающий понимание стыда и добродетели, к политической обязанности. Хотя «маленький человек» развращает лишь себя, а монарх, как было отмечено, разрушает свое царство.

Противоположность между добром и злом явственно проявляется в различии между расцветом и упадком в государстве и социуме. Монарх, который своей мыслью обнимает все нужды и страдания своего народа и стремится улучшить его жизнь, создает условия для социального и политического процветания, что неизбежно ведет к счастью и добру. Монарх, который стремится к реализации лишь своих собственных целей, как «маленький человек», в конце концов, разрушит свое царство. Таким образом, существует необходимая связь между понятием добра, которое дает процветание, и злом, которое ведет к упадку.

Понимание добра облегчает понимание того, что есть зло. В работах Мэн-цы это отношение между добром и злом определяется в контексте отношения человека к государству. Мэн-цы пишет: «Никогда тот, кто хотел бы своим превосходством покорить людей, не мог покорить их. Пусть князь стремится своим превосходством накормить людей, и он сможет подчинить себе всю империю. Невозможно, чтобы правителем империи стал тот, кому она не покорила сердца».

В трудах Мэн-цы наблюдается резкий контраст между монархом и его подданными. Для Мэн-цы народ подчинен монарху лишь постольку, поскольку он завоевал сердца людей, то есть завоевал любовь народа. Мэн-цы описывает хорошего государственного деятеля как монарха, заботящегося о благополучии своих подданных.

Мировоззренческие идеи Конфуция и философские максимы Мэн-цзы являются основой для конфуцианства как для целостной моральной философии. Адепт конфуцианской морали изучает, как обстоят дела в реальности и какими они должны быть в идеале, то есть постигает сущее и должное.

«Благородный муж» озабочен судьбами человечества, а «маленький человек» мотивирован исключительно эгоизмом. Собственно, такой «маленький человек» – это «винтик» общества потребления современной эпохи глобализации, приверженец агрессивной толерантности и доходящей до безумия политикорректности. Примитивные стремления к материальному благополуичю неизменно развращают «маленького человека» и ведут его к злу, тогда как «благородный муж» всегда будет на стороне добра.

Страх – это одна из причин проявления зла в мире. Именно из-за одержимости страхом утратить материальные блага маленький человек остается прикованным к житейским мелочам и материальным благам. Как причина проявления зла в мире, тревога служит для того, чтобы отличить трусливую суетливость маленького человека от спокойного поведения «благородного мужа».

Мэн-цы, как последователь Конфуция, применяет те же самые принципы морали, которые управляют повседневной практикой индивида, к политической сфере социального бытия. Мыслитель часто размышляет об ограниченности монархов, напоминая о том, что и монарх может быть испорчен злом. Действия как монарха, так и его подданных должны быть добродетельными. И он, и его подданные должны принять на себя ответственность за свои действия и осознать необходимость добродетельной жизни. Лишь в этом случае государство будет процветать. Таким образом, поскольку добродетель есть средство к достижению добра, а добродетельная жизнь приводит к процветанию, то и добро приводит к процветанию государства, а зло ведет к социальной смерти и политическому распаду.