The Smoot-Hawley Tariff Act of the 1930 as the classic example of a near-sided economic policy of the U.S. government during the Great Depression

Vasilyev Alexander Postgraduate student, the department of Modern and Contemporary History, the faculty of History, M. V. Lomonosov Moscow State University 119234, Russia, Moskva, g. Moscow, Lomonosovskii prospekt, 27, k. 4 uzh39410@mail.ru

Закон о тарифах Смута-Хоули, подписанный 17 июня 1930 г. президентом Гербертом Гувером, вошёл не только в историю США, но и всего мира, как один из самых неудачных способов спасения гибнувшей национальной экономики. Предполагалось, что новые правила налогообложения, принятые спустя восемь месяцев после старта Великой депрессии, должны были защитить американские товары от конкуренции с иностранными аналогами, однако кризис и не думал останавливаться. Он продлился ещё несколько лет, а его влияние ощущалось вплоть до конца Второй мировой войны. В этот период ставки обложения пошлинами импортных товаров достигли самого высокого уровня за 100 с лишним лет. В большинстве случаев увеличение составляло 50%, а иногда даже доходило до 100%.

Идея повышения налогов на импорт товаров с целью защиты собственного производства была не нова, так как все предшествовавшие правительства в той или иной степени проводили подобную политику. и прежде. В конце 1920-х гг. введение новых пошлин должно было способствовать выходу из глубокого мирового экономического кризиса, разразившегося в 1929 г. Предполагалось, что повышение пошлин на импорт поможет не только фермерам, но и промышленникам. Однако после вступления закона в силу падение американской экономики не остановилось. Предпринятые меры не оказали серьёзного положительного влияния, к тому же цены на импортные товары, необходимые фермерам повысились. Другой проблемой поворота Америки к протекционизму стало возведение тарифных барьеров в других странах мира.

Цель данной статьи заключается в анализе влияния закона Смута-Хоули на экономику США в период Великой депрессии. В американской и мировой историографии традиционно считается, что инициатива республиканцев по выстраиванию высокого таможенного барьера привела к тому, что вскоре после вступления закона в силу другие страны поспешили синонимично увеличить ввозные пошлины, что способствовала дальнейшему ухудшению экономической ситуации в США.

Как следствие увеличение размера налогов привело к последующему нарушению международных торговых контрактов, что дорого обошлось американской казне ^[12].

Тем не менее, имеет место и противоположная точка зрения, согласно которой повышение тарифов не оказало заметного влияния на ситуацию в стране, поскольку американский протекционизм шёл в одном русле со схожей экономической политикой других стран. Ряд исследователей считает, что повышение пошлин на импорт не сыграло определяющей роли в продолжительности Великой депрессии ^{[15, P. 106]}. Экономическая деградация, по их мнению, была исключительно результатом обвала стоимости акций на Нью-Йоркской фондовой бирже в октябре 1929 г., на фоне которой эффект повышения пошлин остался незаметен. Тем не менее существует и третья точка зрения, согласно которой новый законопроект спровоцировал проведение аналогичной политики в других странах, таких как Франция, ещё на этапе обсуждения в Палате представителей США и последующего голосования 28 мая 1929 г., то есть более чем за год до подписания президентом. Более того, согласно этому мнению обвал акций на Нью-Йоркской бирже также стал следствием международной реакции на голосование по законопроекту о тарифах в нижней палате Конгресса ^{[24, p. 1448]}.

Закон Смута-Хоули обоснованно подвергается критике в связи с произошедшими после его принятия событиями. Однако на момент обсуждения в парламенте подобная инициатива не была чем-то экзотичным для Соединённых Штатов Америки. Практика повышения тарифов на импортные товары издавна применялась американскими властями. Ещё в XIX в. правительство взяло курс на протекционизм, направленный на защиту внутреннего рынка от конкуренции с иностранными товарами, при этом, независимо от того, какая партия находилась у власти, тарифы периодически повышались. Ситуация начала меняться только с приходом к власти президента-демократа Вудро Вильсона. Закон Андервуда 1913 г. впервые со времен Гражданской войны 1861-1865 кардинально снизил налоги на импорт. Усреднённые тарифы на ввоз продукции были снижены с 42 до 27%. По некоторым позициям некоторые тарифы были вообще отменены (ставки снижены на 958 наименований, включая шерсть с 56 до 18,5%, при этом 356 наименований были внесены в список свободного ввоза), а сахар и шерсть были освобождены от таможенных сборов полностью.

Период либерализации внешнеэкономических отношениях продлился недолго. Уже в 1921 г. новый президент-республиканец Уоррен Гардинг подписал законопроект о «чрезвычайном тарифе», повышавшем налоги на сельскохозяйственную продукцию. Протекционистские тарифы стали краеугольным камнем торговой политики Республиканской партии США. Годом позже был принят тариф Фордни-Маккамбера, который вновь существенно поднял налоговую ставку на импортируемые товары ^{[7, с. 182]}. Данные меры были призваны вытащить страну из послевоенной рецессии, которая была вызвана в том числе повышением тарифов в государствах Европы. Но, тем самым, повышение налогов в США спровоцировало дальнейшее повышение налогов на импорт по всему миру ^{[22, P. 608]}. Новый виток протекционизма впоследствии подвергся критике со стороны экономистов, однако во время периода «процветания» явных негативных последствий этого закона не прослеживалось, что позволило властям объявить себя причастными к спасительному плану оздоровления экономики после Первой мировой войны.

В 1924 г. была предпринята новая попытка провести через Конгресс законопроект, направленный на помощь фермерам. Законопроект сенатора Ч. Макнери (Орегон) и представителя Г. Хогена (Айова) предусматривал скупку зерна у фермеров по завышенной цене за счёт государства ^[9]. Затем, чтобы не допустить переизбытка зерна на внутреннем рынке, его излишки предполагалось продавать по низкой цене, то есть в убыток государству. В целях компенсации очевидных убытков предусматривался небольшой уравнительный налог, которым предполагалось облагать сельскохозяйственные товары, поступавшие на внутренний рынок.

Представленный к обсуждению законопроект вызвал неоднозначные оценки. Идея получила поддержку со стороны фермеров, не в последнюю очередь из-за отсутствия в его тексте ограничения на дальнейшее производство зерна. Американские землепашцы посчитали, что активное вмешательство государства в аграрный сектор приведёт к повышению цен на сельскохозяйственную продукцию, в результате чего общий уровень цен в стране значительно повысится. В свою очередь, противники законопроекта, экономисты и представители бизнеса, придерживались мнения, что активное участие государства навредит частному бизнесу.

С 1924 по 1928 гг. законопроект в различных вариантах 5 раз поступал на обсуждение Конгресса, при этом он был дважды одобрен обеими палатами. Однако в числе противников законопроекта выступал сам президент Калвин Кулидж. Прислушавшись к экономистам, он отказался ставить свою подпись под ним ^[9]. По его мнению, фермерам следовало надеяться на естественный процесс выздоровления рынка сельскохозяйственных товаров, вместо того чтобы уповать на помощь со стороны правительства и введение фиксированных цен на аграрные продукты.

В президентской администрации предложили альтернативное решение, которое удовлетворило Кулиджа. Министр торговли Г. Гувер выдвинул идею направить деньги на обучение фермеров эффективным методам сельского хозяйства и ведения бизнеса, а также предоставление более доступного посевного материала, орудий и электроэнергии. Оппозицию Гувер в правительстве представлял защитник законопроекта Макнери-Хогена министр сельского хозяйства Г. Уоллес, который считал, что идеи Гувера отвечают интересам крупных бизнесменов, а не обычных фермеров. Однако в 1924 г. Уоллес умер и через полгода после его смерти новым министром сельского хозяйства стал У. Джардайн, которому были близки взгляды министра торговли. Согласно мнению Гувера и Джардайна, фермеры были должны стремиться к улучшению системы сбыта производимой продукции, а не пытаться заменить рыночный механизм надеждой на помощь государства ^{[7, с. 272]}. Гувер предполагал, что законопроект Макнери-Хогена, в случае принятия, принесёт лишь временный подъём в аграрном секторе и сопутствующих отраслях, сменившись затем новым упадком и разрушением фермерских экономических связей ^[20]. Впоследствии министр торговли подвергался критике, за то, что он отказался прибегать к прямому субсидированию фермеров ^{[25, p. 107]}.

Тем не менее Гувер не отверг окончательно идею о повышении тарифов. Позднее во время своей избирательной кампании в 1928 г. он заявил о планах увеличить налог на импортируемые сельскохозяйственные товары, ради поддержки фермеров, страдавших из-за низких цен на аграрную продукцию. Увеличение пошлин имело целью стимулировать рост продаж отечественной товаров за счёт увеличения разницы в цене.

После прихода к власти Гувер инициировал принятие закона, предусматривавшего создание Федерального фермерского совета с капиталом в 500 млн. долларов, которые должны были расходоваться на развитие сельскохозяйственных кооперативов и объединений, в частности производить выдачу ссуд на покупку семян и кормов для домашних животных. Совет должен был упорядочить работу рынка аграрных товаров, путём заключения добровольных соглашений между производителями, а в случае их неспособности самостоятельно отрегулировать цены, выделенные средства могли быть использованы на покупку излишков продукции. Созданный совет получил беспрецедентные для того времени финансовые ресурсы, что подверглось критике за чрезмерное расходование бюджетных средств. Тем не менее в остальных случаях президент продолжал придерживаться мнения о недопустимости прямого вмешательства в экономику ^[18].

Но наряду с вышеупомянутыми мерами практика протекционизма не была отвергнута. Составлением законопроекта о повышении таможенных тарифов занялись опытные политики – сенатор Рид Смут (Юта) и член Палаты представителей Уиллис Хоули (Орегон).

Рид Смут родился в 1962 г. в семье мэра Солт-Лейк-Сити, штат Юта, тогда ещё небольшого города. Он был воспитан в мормонской семье и оставшуюся жизнь имел тесную связь с Церковью Святых последних дней, он также получил образование в мормонских университетах. В 1902 г. Смут впервые был избран в Сенат США. Помимо закона о тарифах он запомнился как первый мормон в Конгрессе, а также тем, что его избрание было встречено с неприязнью ввиду религиозных убеждений, вследствие чего был поставлен вопрос об отстранении Рида Смута от должности ^[23]. Сенаторы задавались вопросом, чему будет следовать Смут во время исполнения своих обязанностей: закону США или правилам своей церкви. Тем не менее решение в пользу отставки Смута не получило достаточное число голосов, и он остался в Конгрессе, переизбравшись в дальнейшем 4 раза. В 1923 г. Рид Смут возглавил Комитет Сената по финансам ^{[1, p. 1943]}.

Уиллис Хоули родился в 1864 г. и вырос в сельской местности штата Орегон. До избрания в Конгресс Хоули несколько лет работал преподавателем экономики и истории в Уилламеттском университете (Сейлем, штат Орегон), а затем стал его президентом. Впервые Хоули одержал победу на выборах в Палату представителей США в 1906 г., и с тех пор неоднократно переизбирался на новый срок, в том числе и в 1930 г., уже после вступления закона о тарифах в силу. В 1928 г. Хоули стал председателем Комитета Палаты представителей по путям и средствам, отвечавшего за налогообложение и распределение налогов ^{[1, p. 1221]}.

Таким образом авторами нового законопроекта были не случайные члены парламента, а люди, состоявшие в соответствующих комитетах. Оба конгрессмена представляли штаты, главной статьёй дохода в которых было сельское хозяйство. Повышение тарифов на аграрную продукцию стало дополнением к учреждению Федерального фермерского совета. Президент объяснял бедность сельского населения чрезмерным изобилием производимой ими продукции в сочетании со спадом спроса на некоторые культуры. Например, снижение спроса на ячмень, он считал следствием замены лошадей на машины ^{[2, p. 42]}.

28 мая 1929 г. законопроект был представлен на обсуждение в Палату представителей. Некоторые члены нижней палаты (преимущественно демократы) уже тогда предупреждали, что повышение тарифов не только не сможет поднять аграрный сектор, но, более того, увеличит расходы фермеров из-за роста цен на промышленные товары ^{[2, p. 142]}. Дополнительно критике подвергли скорость, с которой был составлен и рассмотрен законопроект. По мнению оппозиции, у составителей не было достаточно времени, чтобы внимательно проанализировать все экономические показатели, а у членов парламента – срока, чтобы тщательно изучить текст законопроекта ^{[2, p. 2100]}.

Обсуждение в нижней палате вызвало раскол депутатского корпуса преимущественно по партийному признаку: если республиканцы хвалили потенциальное снижение продаж импортного сырья на территории США, то демократы выражали недовольство повышением налогов на иностранные промышленные товары ^{[2, p. 2115]}. Что касается увеличения тарифов в отношении сельскохозяйственной продукции, то демократы не только не выступали против, но даже выказывали благодарность комитету, занимавшемуся разработкой законопроекта, за инициативность в интересах широких слоев фермерства ^{[2, p. 2121]}. Вместе с тем, члены оппозиции утверждали, что новые тарифы способны повлечь ответные меры со стороны других стран, что, в конечном счете, может привести к перепроизводству и невозможности сбывать излишки производимой продукции за границу. В частности, демократ Л. Дуглас (Аризона) высказал мысль о резком сокращении торгового оборота с ключевыми союзниками, предсказав по сути приближение того, что предстоит пережить американцам в период Великой депрессии ^{[2, p. 2143-2144]}.

Окончательной официальной причиной отказа демократов от поддержки законопроекта стало расширение действия тарифов на промышленные товары. Оппозиция упрекала действующего президента в том, что он отказался от обещаний, сделанных в рамках предвыборной компании, о повышение таможенных ставок в отношении ограниченного числа товаров. Повышение налогов на продукцию американской промышленности, по мнению критиков, было на руку в основном крупным корпорациям, а расходы фермеров, наоборот, увеличивались, так как под действие законопроекта должны были попасть такие необходимые на селе товары как кирпич, цемент и черепица ^[33].

Правда, порой конфликт интересов проявлялся независимо от партийной принадлежности. Например, конгрессмен-республиканец У. Рамсеер (Айова) был недоволен повышением налогов на ввоз сахарного тростника, поскольку под вопрос ставилась способность американских заводов изготовлять необходимое количество облагаемых пошлинами товаров. Соглашаясь с ним, его однопартиец У. Койл (Пенсильвания) отмечал, что 5 из 6 млн. тонн потребляемого Америкой сахара завозится с Кубы и других стран ^{[2, p. 2120]}. Демократ О. Уинго (Арканзас), в свою очередь обвинил конгрессменов-республиканцев в лоббизме интересов металлургических компаний за отказ увеличить пошлины в отношении марганца ^{[2, p. 2116]}. Критике подверглась перспектива роста цен на импортируемые товары при нехватке в стране предметов первой необходимости ^{[2, p. 3215]}. Бурную дискуссию вызывало предложение о расширении полномочий президента относительно «ручного» регулирования налоговой ставки ^{[2, p. 2101]}.

Демократической оппозицией было предложено несколько альтернативных вариантов поддержки фермеров. В частности, предлагалось выдавать им облигации для возмещения половины суммы, израсходованной на новые налоги ^{[2, p. 2091]}, а также скупать излишки товара во избежание перенасыщения рынка. В противном случае, с точки зрения демократов, Америку ожидало сокращение производства и постепенное увеличение расходов.

Несмотря на критику со стороны, как демократов, так и части республиканцев, большая часть депутатского корпуса поддержала законопроект. Результаты голосования говорят о том, что вопрос выбора «за» или «против» зависел не столько от убеждений того или иного политика, сколько от его партийной принадлежности ^{[2, p. 3208]}. В целом законопроект одобрили 244 республиканца и 20 демократов, а против проголосовали 134 демократа, 12 республиканцев и единственный представитель Фермерско-Трудовой партии. В числе республиканцев, выступивших против решения своей партии, можно выделить либерально настроенного Ф. Ла Гуардиа (Нью-Йорк), поддержавшего в дальнейшем «Новый курс» президента Ф.Д. Рузвельта. Среди демократов отличились конгрессмены из Флориды и Луизианы, которые практически в полном составе выступили в поддержку законопроекта в связи с открывшейся возможностью увеличения пошлин на тростниковый сахар, производимый исключительно в их штатах ^[10].

После прохождения нижней палаты законопроект был передан в Сенат США, где исход голосования не являлся тайной за семью печатями из-за преобладания в нём республиканцев. Ожидалось, что сторонники и противники законопроекта распределятся так же, как и в нижней палате, – в соответствии с партийной принадлежностью. Однако уже в ходе обсуждения ряда положений выявились существенные разногласия. Наибольшей критике подверглась идея об увеличении пошлин в отношении самых разных товаров – от пчелиного воска и цемента до булавок и фарфора. По мнению американских исследователей, в этом случае ярко проявился факт лоббирования сенаторами интересов крупного бизнеса ^[17].

Экономический кризис, начавшийся с биржевого краха в октябре 1929 г., подстегнул рост популярности идеи протекционизма в стране. В течение недели с лишним произошёл резкий обвал цен на акции на Нью-Йоркской фондовой бирже. В условиях ухудшения экономической конъюнктуры сенат уже 21 октября расширил действие новых тарифов на ряд несельскохозяйственных товаров ^{[2, p. 4505]}. Усиливающийся экономический кризис, получивший в США название Великая депрессия, укрепил расстановку сил в верхней палате Конгресса, где апологеты высоких пошлин получили дополнительный основание для их введения. Из-за чего всего за несколько месяцев отдельные пункты законопроекта были существенно скорректированы, приняв во внимание положение пострадавших в результате обвала экономики, прежде всего, фермеров и промышленников. Необходимость радикального повышения налоговых сборов с импортируемых в США товаров рассматривалась, как реальная возможность увеличить доходы государства, часть из которых могла пойти на оздоровление предприятий. В этой связи государство должно было оградить отечественного производителя от ввоза из-за рубежа более дешёвых аналогов местной продукции. 24 марта 1930 г. законопроект был одобрен большинством сенаторов, при этом: 46 республиканцев и 7 демократов его поддержали, а 26 демократов и 5 республиканцев выступили против. Существует мнение, что их позиция во многом ориентировалась на электорат, поскольку отказ от ограничения импорта мог привести к массовым увольнениям с отечественных предприятий и, как следствие, вызвать снижение числа голосов избирателей на ближайших промежуточных выборах ^{[15, P. 137]}. Примечательно, что, как и ранее в Палате представителей законопроект не получил одобрения у республиканцев-прогрессистов, впоследствии поддержавших «Новый курс», Дж. Норриса (Небраска), Р. Лафоллета-мл. и Дж. Блейна (Висконсин). В частности, они назвали проект повышения налогов «совершенно безумной защитой» ^{[18, p. 50]}.

Теперь судьба новых тарифов зависела только от президента. Хотя критики законопроекта в парламенте осуждали то, что повышение налогов принесёт пользу крупным промышленникам, а не простым фермерам, именно крупные бизнесмены решили высказаться против его принятия. Один из них, знаменитый владелец автомобильной компании Генри Форд, лично просил Гувера не подписывать законопроект, мотивируя это будущим негативным воздействием на экономику. 1028 американских экономистов, членов Американской экономической ассоциации, в том числе профессор Йеля Ирвинг Фишер, профессор Гарварда Фрэнк Тауссиг и профессор Колумбийского университета Генри Сигер, подписали письмо президенту, а также Смуту и Хоули, с доводами против законопроекта. Предостережения их касались ответного повышения пошлин в других странах, а также резкое подорожание некоторых товаров, что могло бы ударить по большинству населения страны ^[35]. Фермеры не смогут продавать свои продукты за границу, а для людей, работающих на транспорте, в отелях, банках и издательствах новые тарифы обратятся исключительно во вред, поскольку их профессии не связаны с производством какой-либо продукции, а следовательно увеличение пошлин не повлияет на их заработок.

Рядовые американцы придерживались прямо противоположного мнения – патриотичный характер закона на первых порах был встречен с энтузиазмом простыми рабочими. Так, представители профсоюзов энергично поддержали протекционистские тарифы, мотивируя это защитой интересов рабочих ^{[2, p. 3137]}. Вице-президент «Американской федерации труда» М. Уолл заявил, что крупные капиталисты, в том числе корпорации “Ford”, “General Motors”, “General Electrics”, не заинтересованы в принятии нового законопроекта, так как он осложнит транспортировку продукции из принадлежащих им заводов в Европе. По его словам, из-за строительства дочерних предприятий на ворота американских цехов можно будет скоро повесить замок. Учитывая популярность такой риторики, неудивительно, что президент в условиях снижающегося из-за кризиса рейтинга решил опереться на рабочих, чьи голоса могли ему пригодиться на следующих выборах.

17 июня 1930 г. Гувер в итоге подписал закон о тарифах, мотивируя свои действия желанием защитить сельскохозяйственный сектор от иностранной конкуренции. В качестве дополнения к нему он предложил создать комиссию по тарифам, которая могла бы регулировать импортные пошлины на 50%.

В тексте закона товары были поделены на несколько категорий. На одни товары были установлены специфические пошлины, взимаемые с единицы веса или объёма, в отношении других начислялась адвалорная ставка, то есть в зависимости от стоимости единицы товара. Кроме того, налог на некоторые товары формировался из расчёта текущей стоимости, за другие же, наоборот, выплачивали конкретную неизменную сумму. Подобные расхождения справедливо вызывали негодование у участников торговли. Дополнительно во второй части списка были перечислены товары, освобождаемые от налогов. В эту категорию в основном входило то, что в США не выращивается или не производится. Например, морская рыба, бананы или книги на иностранных языках. Действие закона распространялось на всю территорию подконтрольную США за исключением Филиппинских и Американских Виргинских островов, Американского Самоа и острова Гуам. Для этих частей страны были прописаны отдельные правила.

Впоследствии в мемуарах бывший президент писал, что после внесения всех поправок в законопроект пошлины на многие товары перестали быть гибкими, меняющимися в зависимости от рыночной цены ^{[5, p. 295]}, что противоречило первоначальному замыслу. Статичная пошлина, исчисляемая в долларах, а не в процентах, не снижалась вместе с ценой самого товара. Согласно собственным словам, Гувер был против окончательной редакции законопроекта и подписал его, только исходя из партийных интересов. И действительно, он мог лично не одобрять инициативу повышения налогов на значительное количество товаров, так как сам был бизнесменом и мог осознавать, в какие негативные последствия это могла вылиться. Однако мнение о своём несогласии Гувер изложил более чем через двадцать лет после подписания законопроекта в автобиографии, изданной в 1952 г. На протяжение же всего своего срока пребывания в Белом доме президент, напротив, последовательно отстаивал обоснованность политики повышения тарифов на импортируемые в США товары. В июле 1931 г. Гувер говорил о том, что если бы закон не был принят, то из-за низких цен фермеры оказались бы в ещё более беззащитном положении, нежели в реальности ^[39]. А в своём радиообращении, посвящённому дню рождения Авраама Линкольна, президент упомянул, что тот также выступал в пользу защиты отечественного производителя посредством протекционизма ^[40]. Вполне возможно, что критика закона была включена Гувером в мемуары, чтобы снять с себя часть ответственности за злополучное решение. Тем более, что ко времени создания воспоминаний оба автора законопроекта были мертвы.

Воздействие новых тарифов на американскую экономику оказалось заметным не сразу, хотя, по мнению ряда экономистов, чрезмерно высокие налоги могли спровоцировать углубление наступившей депрессии. В частности, экономист Милтон Фридман считал, что введение новых тарифов ухудшило положение, в котором находилась страна из-за Великой депрессии. Критике новый закон подвергался с той стороны, что повышение цен на себе ощутили прежде всего бедные слои населения.

Насущность принятия новых правил налогообложения импортных товаров для жителей США трудно переоценить. Прежде всего ходом принятия законопроекта Смута-Хоули о тарифах интересовались сельские жители, основные выгодоприобретатели, согласно обещаниям политиков. Кроме того, вопрос стоимости будущих товаров и продуктов остро стоял для небогатых граждан, число которых существенно увеличилось после октября 1929 г. Явным доказательством актуальности этого вопроса являются многочисленные публикации в американских газетах разного уровня, посвящённые законопроекту о тарифах. Подтверждением актуальности вопроса может служить печать в крупной газете “The Pittsburgh Press” ^[34] таблицы существовавших и предложенных Конгрессом новых тарифных ставок в отношении определённых товаров не только до подписания законопроекта президентом, но и до голосования по нему в Сенате США.

Первый анализ отношения печатных СМИ к новым правилам налогообложения был проведён «по горячим следам» американским журналистом Уильямом Скроггс ещё в 1930 г. Скроггс во время своего исследования изучил мнения редакций 343 газет из 43 штатов США ^[26]. В результате большинство из них раскритиковали принятие нового закона, сомнение в пользе новой меры выражалось даже в газетах близких к Республиканской партии. Стоит заметить, что опрос проводился Скроггсом в тот период, когда законопроект ещё не был подписан, либо только-только вступил в силу. Таким образом критике подвергалась непосредственно сама идея повышения пошлин. Несомненно, что негативной оценке протекционистские меры, одобренные президентом-республиканцев, подвергались в демократической прессе. В частности, демократы предупреждали об увеличении цен на промышленные товары, опираясь на рост цен различных сельскохозяйственных приспособлений, произошедший между 1914 г., когда правил демократ Вильсон, и 1929 г. после восьми лет республиканского руководства ^[28]. Негативно воспринималось и то, что законопроект был выгоден скорее промышленным магнатам, нежели фермерам.

Помимо самого факта повышения налогов на импортируемые промтовары фермеров не устраивало разные правила расчёта налогов на различные категории товаров. Недовольство фермеров, согласно прессе, заключалось в том, что налоги на промышленные изделия рассчитывались по адвалорной ставке, то есть размер пошлины менялся вместе с изменением цены вещей, в то время как пошлины на сельскохозяйственную продукцию являлись постоянными, так как рассчитывались исходя из массы товара ^[30]. Тем не менее существовали и иные опасения, не все из которых сбылись. В частности, граждан пугало резкое подорожание мяса, молоко, овощей. Однако, как будет показано позже, фермерская продукция, несмотря на протекционистские тарифы продолжала дешеветь.

Журналисты не оставляли без внимания постоянные изменения в тексте законопроекта, произошедшие за время его обсуждения в парламенте. Во время одного из редактирований были снижены пошлины на предметы роскоши: мех, бриллианты и жемчуг ^[31]. Поэтому вполне естественно, что к моменту подписания законопроект подвергался жёсткой критике.

Причина, по которой корреспонденты газет разных городов Америки следили за процессом обсуждения и принятия законопроекта Смута-Хоули заключалась не только в его экономической составляющей. Невзирая на республиканское большинство в обеих палатах Конгресса США, журналисты не были до конца уверены, пройдёт ли законопроект, и согласится ли президент подписать документ, имевший серьёзные различия по сравнению с первоначальной редакцией. Поводом к таким рассуждениям становилась медлительность Гувера с комментариями по поводу изменений в законопроекте ^[32].

Подписание законопроекта не вызвало восторга в американских СМИ, что неудивительно, поскольку новые тарифы не вызывали одобрения ещё на стадии законопроекта. Встречалось мнение, что закон свёл на нет положительные результаты образование Федерального фермерского совета ^[38]. После вступления закона в силу пресса стала уделять внимание реакции других стран ^[36]. Отдельное внимание уделялось ухудшению торговых отношений с ближайшим соседом, Канадой ^[37]. Логично, что подобные новости чаще встречались в газетах из северных пограничных штатов. Смысл таких заметок был предельно ясен, в них отображалась не столько недовольство других стран, сколько критика нового закона со стороны редакции.

Тем не менее остаётся открытым вопрос: какое экономическое влияние оказало увеличение тарифов. Прежде всего, ухудшение экономической конъюнктуры сказалось на сборе налогов. Согласно данным статистики, налоги, ложившиеся на плечи граждан, постоянно увеличивались: так, в 1928-1929 гг., ещё до подписания законопроекта, налоги на облагаемые ими товары возросли с 38,8 до 40,1%, в 1930 г. – до 44,7%, а в два последующих года – до 53 и 59%. Для сравнения заметим, что по отношению ко всем привозным товарам, в том числе необлагаемым, налоги за этот же период выросли с 13,3 до 19,5% ^{[4, p. 405]}. В то же время до принятия нового закона на облагаемый налогами товар тратилось 34,19% от общих расходов, в 1930г. их доля равнялась 33,17%, а в 1931 г. – 33,36% ^{[4, p. 397]}. Иными словами, повышение налогов почти не повлияло на разницу между двумя категориями импорта. С наступлением кризиса в США сократилось потребление в том числе и не облагаемых пошлинами товаров.

Для ясности картины стоит сравнивать размер импорта и экспорта по финансовым годам. В данном случае это предпочтительнее, поскольку в исследуемый период финансовый год отсчитывали с 1 июля предыдущего года и заканчивали 30 июня текущего. Таким образом президент подписал законопроект за две недели до начала очередного финансового года, таким образом данные 1930-го финансового года, закончившегося 30 июня 1930 г., предоставляют нам показатели торговли при старых тарифах, а данные 1931-го финансового года, уже испытывают влияние свежепринятого закона. Итоговые цифры статистики свидетельствуют о снижении показателей импорта ещё до вступления нового тарифа в силу в 1930 г. ^{[4, p. 403]}, на что безусловно успел повлиять кризис. Однако при анализе размеров импорта и экспорта возникает логичный вопрос о том, насколько значимой была доля импорта при тогдашнем уровне потребления. Согласно официальной статистике, в стране производилось в разы больше мяса, чем закупалось ^{[4, p. 579]}, кроме того объём экспорта значительно превышал импорт по таким важным товарам как масло, яйца, пшеница и кукуруза ^{[4, p. 481-482]}. Разумеется, оценивать продукты просто по общему объёму не вполне правильно из-за разницы в качестве. Однако, маловероятно, что американцы низшего и среднего класса, для которых изменение цен на продукты было весьма ощутимо, стали бы выбирать иностранный аналог вместо отечественного производителя, притом более дешёвого.

Напомним, что при обсуждении законопроекта в Сенате США, его положения подверглись критике за то, что ряд импортируемых продуктов мог стать недоступным для рядовых американцев. Например, планируемый налог на молоко составлял 23%, на свинину – 19%; на баранину – 29%, особенно сильно могли подорожать импортные овощи: налог на горох равнялся 40%; на лук – 70%; на капусту – 116% ^{[2, p. 5985]}. Однако изготовление и выращивание всех этих продуктов в США многократно превышало показатели импорта, а их стоимость во время углубления Великой депрессии стала дешевле из-за упавших цен.

Что же касается импорта сельскохозяйственной продукции, то новый закон существенно сократил его объёмы. Если в 1930 г. в категории «сельскохозяйственное сырьё и животные» налогами облагалось только 17,2% импорта, то в 1931 г. эта доля снизилась до 11,7%, а в 1932 г. – до 11% ^{[4, P. 408]}. На первый взгляд, кажется, что налоги уменьшались, но это произошло из-за переключения коммерсантов на товары, не подлежавшие налогообложению. Тем не менее эти примеры показывают скорее негативный исход, поскольку даже в условиях усиленного протекционизма фермеры не смогли увеличить свою прибыль, воспользовавшись избавлением от иностранных конкурентов. Ведь идея закона заключалась именно в росте цен на фермерскую продукцию. Но заметно лишь повышение цен на картофель на 12% между 1929 и 1930 гг., однако в 1931 г. по сравнению с 1929 г. цена упала на 25% ^{[3, p. 213]}. Что касается остальных продуктов в 1929-1931 гг. цена на муку в городах снизилась на 29,4%, на яйца на 33,5%, на молоко на 12,5%.

Даже те культуры, цена на которые должна была увеличиться после принятия закона ввиду недостаточных объёмов отечественного производства, упали в цене. Одного из авторов закона Рида Смута обвиняли в стремлении оказать помощь сахарному бизнесу в его родной Юте ^[27]. В докризисные времена, США закупали больше сахара за границей, чем производили. Тростниковый сахар делали только в Луизиане, основной объём этого продукта получали из сахарной свёклу. Для сравнения, в 1928 г. было произведено 390 млн. фунтов тростникового и 2 млрд. фунтов свекловичного сахара, тогда как объём импорта достигал 7 млрд. фунтов, однако, несмотря на изменившиеся условия, цена на сахар за период 1929-1931 гг. упала на 12,5% ^{[3, p. 213]}.

Отдельно стоит упомянуть промышленные товары. Именно повышение цен на них сделалось губительным для фермеров. Не все необходимые в сельском хозяйстве вещи были по карману рядовым землевладельцам. Кроме того, печально известные пыльные бури негативно сказались на производителях именно аграрной, а не промышленной продукции.

Тем не менее закон Смута-Хоули критикуется не только с точки зрения рыночной экономики и покупательской способности граждан. Дополнительным негативным исходом принятия новых тарифов считается ухудшение отношений между США и другими странами, и, как следствие, их переход к протекционизму. Но, США были не первой страной, решившей повысить пошлины, подобная идея была воплощена в 1928 г. в Германии. С помощью увеличения налогов на импорт правительство надеялось приостановить распад крестьянских хозяйств ^{[19, p. 168]}. Следом пошлины на иностранное зерно повысила и Франция ^{[14, p. 29]}. Причем, Франции, в отличие от США, с помощью протекционистских мер удалось стабилизировать франк и улучшить положение местного фермерства ^{[14, p. 34; 8, p. 75]}. Страны Латинской Америки, такие как Колумбия, Эквадор, Чили, традиционно отличались высокими пошлинами на импорт, которые к тому же продолжили расти после Первой мировой войны ^{[11, p. 212]}. По уровню сборов с импортируемых товаров страны Южной Америки синонимично превосходили США и страны Европы. Но всё же отрицательное мнение о принятии этого закона зачастую касалось исключительно США. Представителями таких стран, как Франция, Аргентина, Австралия, Бельгия и другие страны мира выразили своё негодование сразу после прохождения законопроекта в нижней палате Конгресса США, восприняв новое законодательство как проявление принципа «разори соседа» ^[29]. Аргентина была недовольна увеличением размера пошлин на кукурузу, Бельгия – на стекло, Австралия – на шерсть, Чехословакия – на обувь и так далее.

Торговые контакты Соединённых Штатов резко сократились по сравнению с теми, что были до вступления закона в силу ^{[6, p. 659]}. Между 1929 и 1933 гг. месячный товарооборот сократился с 2,9 млрд. до 1,1 млрд. долларов ^{[13, p. 11]}. В дополнение к этому 66% товаров повышение пошлин не затронуло, однако этот сектор также подвергся сокращению. Причиной тому, скорее всего, было снижение уровня импорта и экспорта во всём мире на фоне экономического кризиса, нежели законы о повышении налогов в разных странах.

Вместе с тем согласно торговым показателям, доля экспорта США в Европу осталась неизменной с докризисных времён. Повышение тарифов не отразилось на дипломатических отношениях США с другими странами, а его представители продолжали принимать участие в международных делах. Впрочем, делать вывод, что новый закон абсолютно не повлиял на ситуацию в мире ошибочно. Вполне вероятно, что даже первые новости о выстраивании в США высокого таможенного барьера повлияли на снижение уровня продаж в других странах. Более того, часть стран, ранее усиливших протекционистские меры, с наступлением мирового кризиса и вступления закона в силу пошли на повторное увеличение налогов.

Изменения в торговой стратегии США наиболее сильно ударили по экономике Канады, являвшейся основным торговым партнёром по причине географического положения. Из-за нового американского тарифа северный сосед впервые столкнулся с трудностями в сбыте пшеницы и сливочного масла ^[21]. Неподготовленность к подобному повороту со стороны Канады было связано с её географическим расположением, где США оказывались единственной граничащей с Канадой страной. Из-за решения Вашингтона Великобритания, как «старший партнёр» Канады, взяла курс на повышение налогов в отношении ряда товаров. В 1931 г. правительство Соединённого Королевства предоставило Совету по торговле полномочия вводить пошлины на импорт размером до 110%. Принятый в 1932 г. тариф, продиктованный экономическими причинами ^{[16, p. 186]}, являлся своеобразным ответом Вашингтону, тем не менее он касался почти всех стран, а не исключительно США.

Получив на промежуточных выборах 1930 г. контроль над нижней палатой Конгресса США, демократы в 1932 г. пытались провести законопроект конгрессмена Дж. Колье о снижении тарифов. Один из его пунктов касался передачи контроля за регулированием внешнеэкономической деятельности Конгрессу, изъяв полномочия у торговой комиссии. Идея переподчинения официальных структур заставляет исследователей высказываться о политическом характере законопроекта. Поэтому было вполне ожидаемо, что Гувер наложит на него вето ^[17].

Последующие годы показали, что высокий таможенный барьер, выстроенный вокруг США, не справился с возложенной на него задачей. Повышенные тарифы, принятые во время правления Гувера, стали одним из объектов критики во время президентской кампании 1932 г. В итоге Ф.Д. Рузвельт сменил Гувера на посту президента Соединённых Штатов. Как было упомянуто выше, Уиллис Хоули смог переизбраться в 1930 г. Но если в 1920-е гг. Хоули поддерживали около 70% избирателей (В 1920 г. за него проголосовали даже 90%.), то в 1930 г. он набрал только 55%. Несмотря на то, что после выборов 1932 г.место Хоули в нижней палате сохранилось у республиканцев, сам политик даже не смог получить номинацию от Республиканской партии в 1-м избирательном округе штата Орегон, откуда выдвигался последние 26 лет. Рид Смут тоже проиграл в 1932 г. на выборах в Сенат представителю Демократической партии США. (Впрочем, в тот год существенная часть республиканцев покинула парламент, поэтому трудно сказать, сыграло ли свою роль в проигрыше Смута именно злополучное повышение тарифов.)

Заняв пост президента США, Рузвельт во исполнение предвыборных обещаний взял курс на снижение налогов на импортируемые товары. В 1934 г. контролируемый демократами Конгресс провёл закон о «взаимных торговых соглашениях», существенно снижавший размер пошлин. В последующие годы Конгресс США неоднократно принимал законы, которые наделяли президента правом заключать двусторонние и многосторонние торговые соглашения, снижающие американские торговые барьеры на взаимной основе.

Принятие тарифа Смута-Хоули оказало негативное влияние на американскую экономику. Однако вопрос о том, насколько масштабными были эти последствия, до сих пор остаётся дискуссионным. Основным недостатком нового тарифа являлось его несоответствие первоначальным замыслам защитить аграрный сектор народного хозяйства, как многоотраслевую сферу, в которой были задействованы миллионы людей самых разных специальностей. Концепция обеспечения страны дешёвой отечественной аграрной продукцией с помощью высоких таможенных ставок оказалась несостоятельной во многом по причине форс-мажорных обстоятельств, возникших помимо воли и желания представителей политического класса. Если сельское хозяйство было способно обеспечить население собственными продуктами (за исключением некоторых экзотических фруктов, не выращиваемых в США), то подъём налогов на промышленные товары ощутимо ударил не только по американскому фермерам, но и широким слоям трудящихся. Вместе с тем возложение вины за мировой кризис исключительно на закон Смута-Хоули может быть излишним. К началу мирового экономического кризиса многие страны, такие как Франция и государства Южной Америки, повысили таможенные сборы. Однако именно в США подобное решение впоследствии подверглось разгромной критике.

Экономические показатели говорят нам, что закон Смута-Хоули не столь сильно повлиял на экономическую ситуацию в Соединённых Штатах Америки, как о нём принято думать. Однако и облегчения фермерам он не принёс. Сельскохозяйственная продукция продолжала падать в цене и после вступления в силу закона. Предупреждения американских экономистов, конгрессменов от Демократической партии, а также крупных бизнесменов, вроде Форда или Моргана сбылись практически, как они и предсказывали. Увеличив цены на необходимые промышленные товары, нарушив международные торговые контракты и вызвав недовольство других государств, новое тарифное законодательство произвело большее влияние на политическую атмосферу и пополнило список неудач антикризисной политики президента Гувера. Основным результатом политики увеличения налогов на импорт, имеющим влияние и сейчас, стало то, что в головах многих американцев на долгие годы закрепилось понимание пагубности политики протекционизма.