Troublehacking as a profession of the future

Vasilenko Yurii Vladimirovich PhD in Philosophy Docent, the department of Humanities, National Research University Higher School of Economics 614107, Russia, Permskii krai, g. Perm', ul. Dobrolyubova, 1, kv. 114 yuvasil@yandex.ru Other publications by this author

Volochkov Il'ya Vladimirovich Independent researcher, President of International Academy of Troublehacking (IAT) 614000, Russia, Permskii krai, g. Perm', ul. Zhelyabova, 13 iv@troublehacking.com

В течение последних почти трехсот лет передовая часть человеческого сообщества сознательно устремлена в будущее, от которого справедливо ожидают прогресса в большинстве направлений человеческой жизнедеятельности и немного наивно – наступления всеобщего счастья. Уже во второй половине XVIII века, когда довольно смутное понятие прогресса перекочевывает из утопических концепций Т. Мора и Т. Кампанеллы в сугубо социально-политические концепции французских просветителей типа А. Р. Ж. Тюрго и М. Ж. А. Н. Кондорсе, человечество проходит кровавую инициацию в виде Великой французской революции, превратившей прогресс фактически в новую религию. В дальнейшем понятие прогресса лишь расширялось: в середине XIX века К. Маркс и Ф. Энгельс заговорили о развитии производительных сил и производственных отношений, прогресс которых должен был привести к прогрессу в общественных отношениях, а последние – к появлению нового типа человека, человека коммунистической формации, который способен будет жить по принципу «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Уже сами по себе усилия, затраченные человечеством на реализацию этой идеи, говорят о том, что коммунистическое будущее никогда не воспринималось как некая сказка. Это была научно обоснованная теория, опирающаяся на законы общественного развития. Другое дело, что появление человека коммунистической формации – всего лишь один из вариантов более широкого процесса, который со временем получает название антропологической революции; и явные неудачи на одном направлении совсем не остановили попытки создания человека нового типа на других направлениях. При этом материальный прогресс, основополагающий для марксизма, закономерно должен был дополняться духовным и интеллектуальным. ХХ век порождает еще одно фундаментальное понятие – «научно-техническая революция», которая, благодаря своим масштабам и всеохватности, уже во второй половине столетия начинает восприниматься не как рывок или серия рывков в развитии науки и техники, а как обыденная реальность; постиндустриальное общество, задуманное Д. Беллом как «грядущее», довольно быстро обернулось «Шоком будущего» А. Тоффлера. Будущее пришло неожиданно быстро.

В современном мире прогресс имеет множество измерений: индекс демократии, индекс качества жизни, индекс человеческого развития, индекс толерантности, индекс экономической свободы и т. д. Человек XXI века мечтает о будущем совсем иначе, нежели это делали его деды и прадеды, относительно легко жертвовавшие собой «во имя светлого будущего», поскольку хорошо понимали, что они-то уж точно не доживут. Человек XXI века готовится жить в будущем уже сегодня, поскольку наступление будущего больше не откладывается на далекую историческую перспективу. Даже коммунизм в своих вульгарных пропагандистских трактовках во времена всеобщего разочарования «в идее» должен был наступить уже через 20 лет; современное же будущее наступит через несколько лет, и в этом никто не сомневается.

В этом контексте в наиболее сложной ситуации оказывается то поколение, которое только вступает в жизнь, поскольку уже на школьной скамье оно сталкивается с одним из фундаментальнейших противоречий современной системы образования, о какой бы стране мы ни говорили: люди прошлого пытаются научить свою молодежь жить в будущем, притом что зачастую проигрывают им по ряду компетенций уже сейчас. Как таковая данная ситуация совершенно уникальна. Человечество впервые столкнулось с тем, что не просто некий выдающийся ученик более компетентен, чем рядовой учитель, но и совершенно рядовой ученик может быть более компетентным, чем его очень даже опытный учитель, причем речь не всегда идет о владении компьютерной техникой. Имея доступ к информационным потокам, используя возможности современных коммуникаций и извлекая выгоду из так называемых виртуальных команд, современный ученик легко может обогнать учителя «на повороте», если поставит перед собой такую цель. А амбициозный ученик ее обязательно поставит. Однако этот же амбициозный ученик, преодолев учителя как этап в собственном развитии, столь же неизбежно упрется лбом в другую проблему: какую профессию выбрать, чтобы не прогадать? Этот вопрос тем более сложен, что даже хороший учитель ему уже мало чем поможет. Старый добрый рецепт В. Маяковского «все работы хороши, выбирай на вкус» больше не работает, поскольку «работы» не только «хороши» в очень различной степени, но и некоторые из них могут исчезнуть в самом ближайшем будущем.

Подходя к решению этой проблемы, можно допустить следующую оговорку: выбор профессии вообще не должен осуществляться на школьной скамье; более того, выбор вуза на уровне бакалавриата вполне может определяться не конкретной профориентацией, а самым что ни на есть общим романтическим интересом. Собственно профессия – это выбор, который делается после 21 года, то есть примерно ко времени окончания бакалавриата, и закрепляется более-менее при выборе магистратуры. И даже в этом случае возможны значительные «повороты судьбы», связанные с изменениями в направлении обучения (при этом мы выносим за скобки тот факт, что человек в течение своей жизни в принципе осваивает несколько профессий, если это не что-то очень традиционное). Проблема лишь в том, что данный подход не может быть универсальным; он абсолютно неприемлем для очень многих профессий, целенаправленное овладение которыми требует значительных временных и материальных затрат. В итоге складывается такое впечатление, что панацеи от этой «болезни» просто не существует, что бы там ни говорил уважаемый всеми Асклепий, бог медицины в древнегреческой мифологии, однако «полечить» ее все-таки можно.

Первый шаг в решении этой проблемы, что в целом лежит на поверхности, – посмотреть рейтинги профессий будущего и, куда более важный момент, необходимые для овладения ими компетенции, поскольку с конкретными профессиями в прогнозах на будущее можно легко ошибиться, а компетенции как их фундамент – момент довольно определенный. При этом мы понимаем, что развитие компетенций подвержено тем же факторам, и оно также не стоит на месте, но другого способа пока не придумали.

Возьмем в качестве примера одну из целого ряда подобных разработок, представленных на Всемирном экономическом форуме в январе 2016 года, – доклад «Global Challenge Insight» под названием «Будущее рабочих мест. Занятость, навыки и кадровая стратегия для четвертой промышленной революции» ^[1]. Это большой 167-страничный документ, детально рассматривающий нашу проблему с очень многих точек зрения, полный таблиц, графиков и диаграмм. Речь в данном случае идет не о каком-то случайном безответственном тексте в «Яндекс.Дзене», где также представлено множество «доступного» материала на ту же тему. Несмотря на то, что доклад, написанный несколько лет назад, может показаться устаревшим, именно такой документ и хорош тем, что мы можем проверить истинность многих высказанных в нем предположений и не уходить в глубинную футурологию.

Так, переходя к «компетенциям будущего», авторы доклада предупреждают, что «даже на тех рабочих местах, которые не подвержены напрямую технологическим изменениям и имеют в основном стабильную перспективу занятости, может потребоваться совсем другой набор компетенций всего за несколько лет» ^{[1, p. 19]}. Все это довольно критически сказывается на системе образования, поскольку «почти 50% предметных знаний, приобретенных в течение первого года четырехлетнего технического образования, устаревают к тому времени, когда студенты заканчивают обучение» ^{[1, p. 20]}. Даже техническое образование, построенное на классическом фундаментальном естествознании, где, казалось бы, можно было отсидеться в эпоху четвертой промышленной революции, не дает никаких гарантий на будущее. Самые «опасные» в этом смысле сферы – это СМИ, развлечения и информационный сектор ^{[1, p. 21]}.

Отсюда вопрос: чем должен руководствоваться молодой человек, выбирая профессию? А еще точнее: какие компетенции он должен нарабатывать в первую очередь, чтобы остаться в будущем на плаву?

Авторы доклада выделяют 35 ключевых компетенций, вертикально разделенных на три группы ^{[1, p. 21]}:

Главный вывод, который напрашивается после знакомства с представленным списком компетенций, заключается в том, что сам по себе он является абсолютно классическим на протяжении последних трехсот лет, когда идея прогресса и приближающегося грядущего овладевала умами человечества. Отсюда не удивительно, что многие учителя, впервые познакомившиеся в начале 2000-х годов с формулировками компетентностного подхода, совершенно искренне недоумевали, а чего здесь, собственно говоря, нового, поскольку всю свою профессиональную жизнь они именно этим и занимались. Однако в те времена проблема заключалась не в том, чтобы увериться в собственной адекватности запросам времени, а в том, чтобы перевести школу на рельсы компетентностного подхода в институциональном смысле; на этом направлении и возникло больше всего проблем, поскольку очень быстро выяснилось, что в действительности отечественная школа работает в классическом дидактическом ключе, нацеленном на запоминание материала, а не на последующую работу с ним. Более того, попытки заменить традиционную дидактику на инновационный компетентностный подход начали проваливаться еще и потому, что, как показала практика, изначально нужно было не заменять второе на первое, а надстраивать второе над первым; то есть компетентностный подход оказался сложнее дидактики на порядок, отсюда и неуемное желание почти повсеместного отказа от него как чего-то искусственного при формальной смене бюрократического языка. В итоге мы по-прежнему имеем классический дидактический подход, в рамках которого как бы формируем некие компетенции; бюрократия одержала победу над реальным делом.

Вместе с тем оригинальные разработки компетентностного подхода, а не формальная смена бюрократического языка, в нашей стране ведутся уже очень давно. Классическим примером тому являются разработки российского писателя-фантаста и инженера-изобретателя Г. С. Альтшуллера, который еще во второй половине 1940-х гг., когда НТР только-только начала намечаться, начал работать над созданием Теории решения изобретательских задач (ТРИЗ) и Теории развития творческой личности (ТРТЛ). В этом смысле отечественные разработки явно опережали западные аналоги на годы, если не десятилетия. В своей относительно поздней книге 1979 г. «Творчество как точная наука» Альтшуллер, ссылаясь на русского инженера П. К. Энгельмейера (1855-1942), еще на рубеже веков занимавшегося «философией творчества», утверждает, что «процесс мышления не хаотичен, а организован и четко управляем» ^[2], и касается это не только техники и науки, но и искусства, что должно было сделать данные разработки универсальными. Однако в самой книге ничего нетехнического нет, отчего и претензия на универсализацию выглядит красивой, но остается по большому счету гипотезой, своеобразной программой для дальнейшего направления исследований, потребность в которых к началу 1980-х гг. у передовых педагогов уже никаких сомнений не вызывала. В целом же подобное самоограничение Альтшуллера понять довольно просто, поскольку выход за пределы технического потребовал бы от него невообразимого расширения тематики и проблематики, а он изначально работает лишь в парадигме НТР как инженер. Между тем тот факт, что ТРИЗ в настоящее время активно используется «Самсунгом» ^[3], говорит сам за себя. Однако самое главное было даже не в этом: компетентностный подход требовал еще и разработанной социальной составляющей, что в условиях СССР по понятным причинам сделать было невозможно, а после – в контексте тотального идейно-ценностного кризиса – наталкивалось на непреодолимые в какой-то момент противоречия между советской школой, воспитывающей на автомате советского человека, и новым капиталистическим заказом, при котором образование стало рассматриваться как услуга, подобная обслуживанию в ресторане. Радикальный утилитаризм губит любую систему образования, поскольку оно никогда не мыслится в узких понятиях предельно конкретной пользы в логике «купи-продай».

На сегодняшний день в России разработки в направлении компетентностного подхода ведутся довольно активно. При этом мы видим, как классическое понятие профессии размывается и трансформируется буквально на глазах, поскольку сегодня профессией может стать и просто обладание вышеуказанными компетенциями без конкретного приложения к какому-либо виду деятельности, осуществляемому людьми на рабочем месте. Траблхакинг (ТХ), о котором мы будем говорить далее именно как о такой «профессии будущего», – один из возможных вариантов: профессия без профессии; профессия, открытая постоянно изменяющемуся социальному разнообразию. Взятый в данном качестве ТХ едва ли исчезнет подобно другим профессиям; по крайней мере, он не исчезнет до тех пор, пока будет востребован требуемый для его практики набор компетенций, который, судя по всему, в силу своей универсальности продержится еще очень долго, если вообще не вечен. При этом отдельный вопрос – ТХ в прошлом, его социальная и педагогическая генеалогия, что довольно сильно интригует, но пока является для нас исследовательским излишеством.

Что такое траблхакинг? Изложенный впервые на системном уровне еще в первом издании книги «Дневник Реалиста» траблхакинг – это «методология совершенствования систем; набор методов и средств, направленных на изобретение нестандартных путей решения задач, и применение их на практике» ^[4]. «Суть совершенствования систем… сводится к созданию новых, никем ранее не придуманных идей, дающих возможность получить максимальный результат с минимальными затратами» ^{[4, c. 253]}. Известно, что инновационное совершенствование систем было ключевым моментом при построении любого будущего во все времена: будь то государство, организация, компания или личность. В широком смысле траблхакером является любой инноватор, внесший вклад в развитие человечества. Однако нас интересуют подчеркнуто узкие смыслы, иначе сущность ТХ будет размываться.

В основе траблхакинга как методологии лежат два пошаговых алгоритма действий: базовый Алгоритм эффективного решения проблем (АЭРП) и упрощенный «Вектор». АЭРП основывается на системном анализе, теории рисков и инструментах ТРИЗ; «Вектор» «основан на запуске ассоциативного мышления через анализ Реестра изобретательских идей траблхакинга» (РИИТ) ^{[4, c. 253]}. РИИТ – это постоянно пополняющийся набор «заготовок» – идей, которые могут быть использованы в качестве определенного шаблона, применяемого каждый раз к новому контексту; все это в потенциале позволяет включить траблхакинг и в школьную программу в качестве некой практики для превращения приобретенных за партой знаний в социальные и потенциально профессиональные компетенции.

АЭРП включает в себя тринадцать шагов-этапов. Так, определив ядро цели, этапы и ядра подцелей, траблхакер определяет участников цели и способы воздействия на них с целью достижения идеального конечного результата (ИКР). Если все сделано правильно, а ИКР еще и разукрашен яркими эмоциями, мозг начинает сам генерировать идеи. Но реализации идеального стечения обстоятельств будут противодействовать помехи, поэтому АЭРП содержит инструменты анализа и устранения помех. У помех так же имеется свое ядро, которое необходимо устранить или модифицировать во время мозгового штурма, когда анализируются имеющиеся ресурсы и формулируются новые идеи, далее они тестируются и масштабируются ^{[4, c. 271-272]}. Работа по алгоритму «Вектор» происходит онлайн в программном комплексе специально созданной для этого Международной академии траблхакинга (IAT) ^[5], в котором РИИТ демонстрирует различные варианты идей; траблхакер лишь выбирает подходящие и использует их как шаблон для дальнейших выводов ^{[4, c. 273]}.

В профессиональном плане траблхакер, овладевший этими алгоритмами, «обретает не просто навык совершенствования систем, но и возможность зарабатывать на этом деньги, став советником организации и частных лиц» ^{[4, c. 250-251]}. Две сферы, в которых траблхакер может найти свое наиболее эффективное применение, – это бизнес и государственное управление, то есть те сферы, где решение проблем является ключевым элементом деятельности; плюс самосовершенствование личности, что также может стать профессией будущего. При этом действие ТХ не ограничено в принципе, оно может распространяться и на сугубо инженерно-техническую сферу (как мы увидели выше, по своему происхождению эта методология основывается в том числе и на ТРИЗ Альтшуллера); и – особенно – на социально-гуманитарную ^[6] (в определенном смысле он может быть назван «ТРИЗ для повседневной жизни» ^{[4, c. 14]}). Все это существенно расширяет сферу его применения и выводит за рамки узкопрофессиональных задач.

На сегодняшний день о различных аспектах траблхакинга написано уже достаточно много. Исследователи отмечают педагогический ^[7] и психологический ^[8] потенциалы ТХ, позволяющие развивать «сверхспособности человека» ^[9], и даже его возможности для успешного решения глобальных проблем ^[10]. В нашем же случае важно, что эта методология в самом ближайшем будущем может стать профессией подобно любой другой, и при этом весьма перспективной. Так, если мы вдумчиво посмотрим, какие компетенции из представленных на Всемирном экономическом форуме еще в 2016 г. могли бы считаться необходимыми для освоения ТХ как профессии, то этот список будет предельно широким: в ТХ входят все компетенции, кроме «физических способностей», которые также не исключаются a priori, и «технических», да и то только потому, что главный упор в этой методологии изначально делается на социальные системы. При этом в списке «технических компетенций» особое внимание обращает на себя «траблшутинг», и совсем не в силу очевидного лингвистического сходства, а по существу. Несмотря на то, что изначально под «траблшутингом» подразумевается всего лишь «исправление технических проблем», то есть умение, как говорят технари, «работать с железом», значение этой компетенции значительно больше. Формальное отнесение «траблшутинга» к «техническим компетенциям» указывает прежде всего на его генетическую связь с классической ТРИЗ времен НТР, как бы ее понимали Альтшуллер и его единомышленники-изобретатели и популяризаторы науки типа Р. Б. Шапиро ^[11], а совсем не на ограничения сферы его использования. По большому счету классический «траблшутинг» – это прямой выход на современный траблхакинг, его своеобразная предтеча, о чем мечтали еще наиболее продвинутые российские и советские изобретатели-технари.

Тем самым мы можем заключить, что разработки траблхакинга находятся в мировом тренде, отвечают на самые насущные вызовы современности и имеют широкие футурологические потенциалы. Поскольку мир движется не только к специализации профессий, но одновременно к их универсализации, ТХ становится решением многих проблем, связанных с профориентацией, причем не только для школьников, но и для вполне взрослых людей, оказавшихся подобно герою «Божественной комедии» Данте «в сумрачном лесу», «земную жизнь пройдя до половины».