Translation of epic literature of the cognate linguocultures (on the example of Yakut translation of the Altai epos “Maadai-Kara”)

Советское эпосоведение достигло высоких успехов в сравнительно-сопоставительном изучении эпосов народов СССР, изучая и сравнивая их сюжетные мотивы, систему образов, язык и стиль, а также содержащиеся в них историческую память народов, их мировоззрение, мифологию и др. Для того, чтобы ввести в научный оборот эти сокровищницы устного народного творчества, эпосы планово переводились на русский язык в наиболее крупных сериях «Эпос народов СССР» (начиная с 1971 г.), «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока» (начиная с 1990 г.). В данной статье мы не ставим цели сделать подробный обзор, а тем более, анализ имеющихся переводов эпических памятников. Мы упоминаем их здесь для того, чтобы показать, что материал нашего исследования – якутский перевод алтайского эпоса – является частью обширнейшего и многолетнего процесса взаимообмена духовным наследием народов России. Исходный текст перевода появился благодаря упорному труду советских ученых по сохранению и изучению эпосов народов СССР. Этот текст и сопровождаемый его научный аппарат созданы советскими учеными-эпосоведами, так же, как и другие тексты, планируемы к переводу на якутский язык в рамках проекта «Эпические памятники народов мира» (первое издание серии вышло в 2014 г.).

Новый этап развития взаимопереводов эпических памятников народов России и бывшего Советского Союза начался, на наш взгляд, с 2013 г., когда в Якутии возникла и начала реализовываться идея создания серии билингвальных изданий «Эпические памятники народов мира». Переводческий проект заключается в том, что самый знаменитый якусткий эпос-олонхо «Нюргун Боотур Стремительный» переводится на языки народов мира (с русского перевода В. В. Державина (1975)), а эпосы этих народов переводятся на якутский язык. В рамках международного проекта на якутский язык переведены киргизский эпос «Манас» (2014 г., перевод Т. Петровой, А. Гуринова, Т. Кириллина), алтайский эпос «Маадай-Кара» (2015-2017), башкирский эпос «Урал-батыр» (2016-2017), готовится к печати тувинский эпос «Кунан-Кара» (в переводе Альбины Борисовой). Творческой группой переводчиков на якутский язык эпосов «Маадай-Кара» и «Урал-батыр» руководила один из авторов данной статьи в 2015-2017 гг.

Серия «Эпические памятники народов мира» имеет многолетний план взаимопереводов эпических текстов. Поэтому тем, кто участвует в этом проекте, необходимы практические рекомендации по переводу эпосов через русский язык. Иной, прямой путь переводов без языка-посредника, увы, в данное время невозможен. Для выполнения этих переводов переводчикам и редакторам необходимо знать характер взаимодействия трех языков при переводе; уметь оценивать полноту и точность передачи этнографической информации средствами языка перевода; выработать наиболее подходящие приемы перевода и т. д. Данное исследование актуально тем, что здесь сделана попытка теоретического осмысления наиболее интересных переводческих решений, принятых при переводе алтайского эпоса на родственный якутский язык через посредничество русского языка. Основные положения статьи апробированы на международных и всероссийских НПК, начиная с 2016 г., а некоторые результаты исследования представлялись на конкурсах студенческих научных работ в 2020 г.

Якутский фольклорист-эпосовед И.В. Пухов еще в 1975 г. писал: «...героический эпос якутов олонхо мало в чем совпадает с эпосом народов Севера. Но зато в нем много общего с эпосом былых соседей якутов – тюрко-монгольских народов. Это объясняют следующие обстоятельства: 1) общность происхождения и культуры, а также территориальная близость к тюрко-монгольским народам в период создания героического эпоса; 2) сходство форм общественного развития: якуты, как и другие тюрко-монгольские народы, принадлежат к народам скотоводческой культуры; это отразилось в эпосе. Первое обстоятельство привело к генетической общности, а второе – к типологическому сходству эпоса» ^{[15, с. 85]}.

Мир якутских олонхо и мир алтайских кай-чёрчёк очень во многом совпадает. В обоих эпосах этот мир разделен на три части – Верхний (миры Юч-Курбустана и Юрюнг Айыы Тойона), Средний (Земля Алтая и мир людей саха), Нижний (подземное царство Эрлик-бия и страна абаасы). В обоих эпосах имеется мировое дерево, которое соединяет эти миры (Стоствольный Вечный Тополь и Аар-Кудук Мас). В обоих эпосах выражаются мифологические представления этих родственных народов, вера в духов природы, а борьба добра со злом представлена как захватывающее противоборство богатырей-людей и богатырей нечистых сил. Такое сходство содержания эпосов и даже художественных приемов, описывающих всё это, по результатам исследования И. В. Пухова, говорит о том, что «… якутские олонхо имеют генетически общие черты только с древнейшими пластами эпоса других тюрко-монгольских народов Сибири. Но эта общность охватывает основные особенности олонхо: его стиль, сюжет и композицию, характерные образы» ^{[15, с. 133]}.

О сходстве и общем происхождении эпосов тюркских народов было сказано много ^{[14, 15]}, и мы воочию видим это в исследуемом нами материале ^{[9, 10]}. В данной статье мы уделим внимание переводческим приемам.

Итак, в переводоведении реалиями назваются «...слова (и словосочетания), называющие объекты, характерные для жизни (быта, культуры, социального и исторического развития) одного народа и чуждые другому; будучи носителями национального и/или исторического колорита, они, как правило, не имеют точных соответствий (эквивалентов) в других языках, а, следовательно, не поддаются переводу «на общих основаниях», требуя особого подхода» ^{[7, с. 47]}. При анализе русско-якутского перевода алтайского эпоса «Маадай-Кара» мы обнаружили 68 реалий алтайской культуры, которых разделили на следующие группы, согласно предметной классификации С. Влахова и С. Флорина:

1) географические реалии (1 шт.): маральник – мараал (эндемик);

2) этнографические реалии: юрта – сурт, дьиэ; араки – аракы; той – оонньуу шулмус – Аллараа дойду ааттаахтара; тумен – түмэн и др., всего16 шт.;

3) общественно-политические реалии: каан – хаан; зайсан – дьайсаан; тас – кулут; алып, алып-кюлюк – баатыр и др., всего 9 шт.;

4) имена собственные: Эрлик-бий – Эрилик-бий; Юч-Курбустан – Үс Курбустаан; Тенек-Бёкё – Тэник Бөҕө; Алтай – Алтаай; Тойбодым – Топпот Тойбодум; Карыш-Кулак – Харыс Кулгаах; (Созвездие) Семи Каанов – Сэттэ Хаан (сулус) и др., всего 42 шт.

Алтайские национальные реалии, как любая бэзэквивалентная лексика, на якутский язык передана транскрипцией. Этот способ, хотя очень ярко передает иноязычный, инокультурный колорит тексту, все же является недостаточным. Поэтому для раскрытия значения таких слов переводчики часто используют описательный перевод. Описательный перевод бывает нескольких видов: а) внутритекстовые пояснения, то есть краткое пояснение к транскрибированной реалии, не нарушающие целостного восприятия переводного текста; б) затекстовые пояснения реалии в виде постраничных сносок (такие пояснения отвлекают читателя от текста, но в отличие от первого способа, дают больше информации); в) затекстовые пояснения к реалиям в виде комментариев различного объема (этот способ трудно отнести к чисто переводческим, но мы включаем его в сферу деятельности переводчика, так как составление таких комментариев способствует адекватности перевода) ^{[6, с. 22]}. Также отмечаем наличие способа описательного перевода реалий без использования транскрибированной реалии, например, при переводе олонхо на русский язык ^{[5, с. 111]}.

В якутском переводе алтайского эпоса мы обнаружили следующие примеры описательного перевода: а) внутритекстовое пояснение реалии: алып баатыр; б) постраничные сноски в количестве 65 шт., которые, в основном, сосредоточены в первой половине текста перевода. Затекстовых пояснений в виде обширных комментариев в переводе на якутский язык не оказалось, так как перевод предназначен широкому кругу читателей и постраничных сносок вполне достаточно. Наиболее редкий, как отмечалось, способ описания реалии без использования самой реалии в транскрибированнном виде, в тексте перевода “Маадай Хара” оказалось 2 шт.: это передача реалии самра словосочетанием-неологизмом билии бичик. Данный перевод стал возможен благодаря пояснению реалии в русском переводе алтайского эпоса, где была сделана пометка “(русс. книга знаний)” . Следующий пример: перевод слова алмыс как Аллараа дойду ааттаахтара (русс. букв. знаменитости Нижнего мира). Здесь мы видим то, что переводчики отказались от уподобительного перевода абаасы, имеющего яркий якутский колорит и создали аллитерированное словосочетание.

При передаче реалий довольно часто используется уподобительный перевод, когда подбираются аналоги в языке перевода: тас (в составе имени раба Тас-Таракая) – кулут (русс. раб), кезер – бухатыыр (русс. богатырь), бий – тойон (русс. господин). Как правило, этот способ применяется к тем словам, которые имеют не очень яркий национальный колорит или являются общетюркскими. Как видно из приведенных примеров, для прояснения значения этих реалий, переводчиками использовались как подсказки пояснения из русского перевода.

При переводе алтайского эпоса на якутский язык для некоторых реалий были созданы неологизмы в якутском языке. Например: араки – аракы (вм. як. арыгы); Алтын-Казык – Алтан-Хаhык (вм. як. Хотугу Сулус); шоор – дудка – чоор. Из примеров видно, что в якутском языке имеются аналоги указанных реалий. Однако они по содержанию, по коннотациям не совпадают с алтайскими реалиями. Так, в современном якутском языке слово арыгы означает «водка, алкоголь» и не относится к якутской национальной культуре. Поэтому неправильно было бы использовать его в тексте перевода древнего алтайского эпоса, хотя по сюжету там описывается, что опьяняющий араки употребляют ламы, знающие тайны будущего главного героя эпоса. А раб Тас-Таракай, которым прикидывается главный герой, подливая им в чаши этот напиток, выведывает у лам все секреты. То есть этот кисломолочный напиток обладает опьяняющим свойством, что отличает его от якутского кумыса, который в сознании читателей является напитком целебным. Другими словами, мы здесь видим большое расхождение значений слов «араки» и, возможно, однокоренного «арыгы», и именно поэтому переводчиками был введен в якутский текст неологизм аракы, обозначающий именно алтайский опьяняющий напиток.

Словом «Алтын-Казык» алтайцы называют Полярную звезду. По сюжету «Маадай-Кара», в финале, в эту звезду превращается красавица-жена главного героя Когюдей-Мергена. Переводчики не использовали пояснение этого астронима в русском переводе, так как Полярная звезда (як. Хотугу сулус, досл. Северная звезда) имеет в представлении якутов другие значения, например, она является небесным ориентиром охотников и оленеводов. Во-вторых, дословный перевод на русский язык астронима как Золотой Кол, тоже не вполне соответствует образу красавицы Алтын-Кюскю. Поэтому здесь мы также видим расхождение значений слов и понятий, ассоциирующихся с ними в алтайском и якутском языках. Исходя из этого, переводчики решили ввести в якутский язык неологизм, транскрибирующий алтайскую реалию Алтан Хаһык, и сопроводили его постраничной сноской.

Третий неологизм чоор является транскрипцией алтайской реалии шоор, который в переводе на русский язык передан уподобительным переводом дудка. Из-за того, что в современном якутском языке отсутствует или очень крепко забыто название духовых музыкальных инструментов, наверное, можно было бы перевести это словом транскрипцией с русского «дуудачка», «дуудка». Но в якутском тексте перевода такие слова выглядели бы неорганично. Поэтому переводчики в очередной раз обратились к оригиналу на алтайском языке, и обнаружили там слово «шоор». Слово очень сильно напоминает якутское прилагательное «чуор» – «звонкий, ясный (о голосе)» ^{[1, с. 137]}. Возможно, в этом прилагательном сохранено значение музыкального инструмента, или название алтайского музыкального инструмента произошло от однокоренного прилагательного со значением «звонкий». Поэтому было решено ввести этот неологизм в текст якутского перевода с пояснением в сноске.

Язык олонхо заключает в себе весь поэтический идеал якутского народа. Главной поэтической особенностью олонхо как жанра якутского фольклора является аллитерация и основанный на нем художественного приема синтаксического параллелизма. Считается, что чем больше аллитерированных строк может сложить исполнитель фольклора, тем выше его мастерство художественного слова. Поэтому одно и то же явление, один и тот же образ в якутском фольклоре и поэзии описывается по нескольку раз синтаксически однородными конструкциями, отличающимися лексическим наполнением. Эту особенность в разное вемя изучали А. Е. Кулаковский ^[11], Г. М. Васильев ^[3], Н. Н. Тобуроков ^[17], М. Н. Дьячковская ^[8], Т. И. Петрова ^[14], Ю. П. Борисов ^[2] и многие другие. В своей монографии «Типология перевода якутского эпоса олонхо на русский язык» проф. Т. И. Петрова отметила, что «ритмико-интонационная инструментовка олонхо в целом – это 1) аллитерационные тирады разного объема; 2) синтагмы в них, представляющие большей частью ритмико-синтаксический параллелизм; 3) ритм слов и слогов» ^{[14, с. 44]}. М. Н. Дьячковская писала: «Стих олонхо не отличается той четкостью ритмической структуры, которая характерна для малых жанров фольклора... интонационное и ритмическое членение текста основывается на смысловой группировке слов» ^{[8, с. 26]}.

Об особенностях стиховой организации алтайского эпоса «Маадай-Кара» С. С. Суразаков писал: «Стихотворные строки обычно совпадают с законченными синтаксическими единицами (простыми предложениями или частью предложений). Текст в основном астрофичен и нерифмован. Но очень часто встречаются элементы двустишной и четырехстишной строф с парной и перекрестной рифмовкой. Они возникают благодаря построению предложений по принципу синтаксического параллелизма. Рифма глагольная. Важную роль играет звуковое единоначатие строк, объединяющее чаще всего по две, иногда и более строк» ^{[13, с. 294]}.

Олонхо и кай-чёрчёк имеют общее происхождение, общая их черта заключается не только в сюжете, композиции и образной системе, но и в художественных средствах. Эпическая поэзия у обоих народов основана на синтаксическом параллелизме, который строится на аллитерации и ассонансе. Это становится одной из главных трудностей перевода эпического произведения родственных народов с одинаковыми художественными средствами поэтической речи. Возникает задача передать в переводе такие эпические формулы так, чтобы одновременно это звучало по-якутски, но было видно, что произведение не якутское, а именно алтайское. Эпические формулы в обоих текстах очень похожи между собой. Главное их различие в том, что такие параллелизмы в якутском фольклоре бывают более объемные по сравнению с алтайскими параллелизмами. Причиной этого, на наш взгляд, является то, что алтайский эпос поется горловым пением с большой нагрузкой на голосовой аппарат, и ритмично аккомпанируется музыкальным инструментом, который называется топшуур. Поэтому его ритм очень четкий, параллелизмы не длинные, по сравнению с якутскими, которые сказываются речитативом, а речи персонажей поются в уникальной технике тойука с фальцетными призвуками, которые называются кылысах.

Например, в алтайско-русском переводе эпическое пространство представлено следующими традиционными строками:

«По желтой степи, до конца которой сорочонок не долетает,

Распластавшись, бежит,

По голой степи, до конца которой вороненок не долетает,

Вытянувшись, бежит» (стрк 3043-3046) ^{[13, с.100]}.

В переводе на якутский язык не только передано денотативное содержание, но и восстановлен поэтический размер оригинала:

«Тураах көтөн муҥурдаабат

Халтаҥ сыһыытынан ойдо,

Суор көтөн уһугун булбат

Кураан куйаарынан барда» (стрк 3043-3046) ^{[13, с. 217]}.

Данная эпическая формула пространства, например, в олонхо “Кыыс Дэбэлийэ” имеет следующий вид:

«Бу Арҕаа Сибиир

Арҕаһын кэҕэтигэр,

Үтүө сир

Үрдүк мындаатыгар,

Туруу дойду

Туйгутуур уорҕатыгар

Туруйа кыыл

Чонойо көтөн

Тулатын булбакка,

Чоҥкуначчы хаһыытаабыт

Туналҕаннаах толоонноох;

Кыталык кыыл

Кырыйа көтөн

Кытыытын булбакка,

Кыҥкыначчы ытаабыт

Кылбаарыйар кырдаллаах,

Улаҕата көстүбэт

Уһун уорҕалаах

Унаарытта Эбэ Хотун диэн

Ааттаах-суоллаах алаас сир

Айыллан үөскээбит эбит». ^{[12, с. 76, 78]}

Перевод на русский язык:

«На этой [земле]Западный Сибиир,

На самом ее загривке,

На высокой поверхности

Прекрасной страны,

На лучшем хребте

Родной тверди-земли,

[Там, где] журавль,

Высоко летая, шею вытянет

И, вокруг границ не найдя,

Тревожно закурлычет –

[с такими] лугами необозримыми,

[там. где] стерх,

Над землею низко летя,

И, края-конца не найдя,

Звучно запричитает –

[с такими] долами неохватными,

С неоглядно-необозримой,

Простирающейся ширью-поверхностью,

Унаарытта Эбэ Хотун называемая

Славно-знаменитая долина-алаас

Сотворена была, оказывается».^{[12, с. 77, 79]}

Как видно из примера, устойчивая формула пространства в якутском эпосе состоит из более длинных параллелизмов, а денотативное содержание включает в себя журавля и стерха.

Эпос, как вершина устного народного творчества, включает в себя все жанры фольклора. В сравниваемых текстах мы также обнаружили очень схожие между собой афоризмы – пословицы, поговорки, благопожелания, примеры клятв и проклятий, котрые у алтайцев и якутов имеют поэтическую форму. Например, устойчивое выражение благопожелания в алтайско-русском переводе эпоса:

«Пусть имеющий язык тебя не обругает,

Пусть имеющий плечи тебя не ударит,

Куда бы ни приехал ты, -

Где бы ни был – там счастье пусть будет.

Голова твоя пусть покоится на плечах» (стрк 5634-5638) ^{[13, с. 140]}

Эти строки на якутский язык переведены следующим образом:

«Тыллаах таба эппэтин,

Кэтит саннылаах охторботун,

Барбыт сиргэр дьол тосхойдун,

Тиийбит сиргэр үөрүү буоллун,

Баһыҥ санныгар баар буоллун!» (стрк 5634-5638) ^{[13, с.254]}.

Перевод на якутский язык, хоть и не совсем точно воспроизводит традиционный восьмисложник, но благодаря синтаксическому параллелизму, вполне адекватно воспроизводит афористичность данного фрагмента оригинала. В якутском корпусе народных пословиц до сих пор сохранилось выражение “Татаар тыллаах таба эппэтин, уу харахтаах утары көрбөтүн” (Пусть злоязыкий тебя не проклянет, пусть скользкоглазый в упор не посмотрит), по смыслу идентичное алтайскому благопожеланию, вложенному в уста Маадай-Кара и Алтын-Тарга, провожающих своего сына Когюдей-Мергена в дальний путь.

В исследуемом материале подобных примеров очень много. Это свидетельствует о том, что алтайская и якутская лингвокультуры имеют общие истоки. Кроме того, в таких афоризмах выражаются общечеловеческие, универсальные нравственные ценности ^[9]. Для переводчиков дополнительной трудностью стало то, что нельзя заменить подобные выражения на уже имеющиеся в якутском фольклоре аналоги. Руководитель группы переводчиков пишет, что при переводе алтайского эпоса «перед переводчиками стояла задача средствами якутского языка передать национальный колорит и речевые формулы родственной с якутской эпической культуры, стараясь избежать использования знакомых по олонхо речевых оборотов» ^{[4, с.128]}. Мы считаем, что это им удалось.

Итак, при переводе алтайского эпоса на якутский язык творческая группа переводчиков выработала следующие решения, которые можно применять при переводе эпосов и других фольклорно-поэтических произведений родственных народов:

1. При обнаружении в русском переводе слов и выражений, напоминающих по образности и синтаксису слова и выражения, присущие принимающей лингвокультуре, необходимо обратиться к первоисточнику, с которого делался русский перевод. Нужно найти и прочитать вслух соответствующий фрагмент (если рядом нет носителя языка), найти в словаре точное значение слова/слов, сопоставить их с русским переводом, и сделать точный перевод, избегая соблазна использовать аналог, существующий в языке перевода. В изучаемом нами материале мы наблюдаем способ восстановления в якутском языке общетюркских реалий, путем ввода таких неологизмов, как аракы, тэпси, чоор, Алтан-Хаһык и др. Следует отметить, что при передаче этнографических реалий способом транскрибирования, необходимо ориентироваться на первоисточник, а не на русский перевод-посредник для того, чтобы более точно воспроизвести звучание реалии средствами языка перевода;

2. Обращаться к первоисточнику необходимо также и при переводе эпических формул, устойчивых выражений, пословиц, поговорок, фразеологизмов и т. п. Такие выражения при переводе на родственный язык могут потерять свой национальный колорит из-за того, что имеется аналогичное выражение и в языке перевода. Задача переводчика здесь должна заключаться в том, чтобы точным воспроизведением денотативного содержания или части денотативного содержания народного афоризма, придать переводимому выражению национальный колорит чужой лингвокультуры.

Все это становится возможным благодаря высокому качеству перевода на русский язык, в котором отражены своеобразие национальной культуры и воспроизведены особенности поэтики народного эпоса. В нашем случае перевод С. С. Суразакова настолько точен филологически, что переводчики без труда улавливают алтайское в русском, и обращаются к оригиналу, чтобы так же уловить и постараться воспроизвести тюркское (алтайско-якутское) звучание переводимых единиц. В переводе на якутский язык использована транскрипция, соответствующая законам гармонии гласных и сочетания согласных в якутском языке.