The metaphor of stopped time in the novel “The Tin Drum” by Günter Grass

Oparina Kseniya Sergeevna PhD in Philology Docent, the department of Pedagogy, Cross-Cultural Communication, and Russian as Foreign Language, Samara State Technical University 443001, Russia, Samarskaya oblast', g. Samara, ul. Molodogvardeiskaya, 194, kab. 507v ks.oparina@mail.ru Other publications by this author

Роман Гюнтера Грасса «Жестяной барабан», 1959 г., относящийся наряду с еще двумя произведениями («Кошки-мышки», 1961 г. и «Собачьи годы», 1963 г.) к «данцигской трилогии», без преувеличения можно назвать вершиной творчества писателя. В этом произведении последний лауреат нобелевской премии прошлого столетия затрагивает важнейшие этические и философские проблемы человечества, вызывая пристальный интерес исследователей ^[1-10].

В основе книги лежит метафора остановленного времени. Г. Грасс создает особый мир протагониста романа мальчика Оскара Мацерата, в котором главный герой сознательно прекращает свой физический рост. Рассматриваемая метафора тесно связана с символикой образа главного действующего лица, а также с историко-социальной ситуацией в Германии 1920–1930-х гг.

Оскар Мацерат – это вечный ребенок, который сначала вообще не хотел появляться на свет, и уже в этом заключается парадоксальность его образа. Однако, находясь в материнской утробе, он услышал, как мать в разговоре с его официальным отцом пообещала подарить своему сыну на третий день рождения жестяной барабан. Этот подарок показался главному герою очень заманчивым, и он принял решение все-таки появиться на свет: «Neben all diesen Spekulationen, meine Zukunft betreffend, bestätigte ich mir: Mama und jener Vater Matzerath hatten nicht das Organ, meine Einwände und Entschlüsse zu verstehen und gegebenenfalls zu respektieren. Einsam und unverstanden lag Oskar unter den Glühbirnen, folgerte, daß das so bleibe, bis sechzig, siebenzig Jahre später ein endgültiger Kurzschluß aller Lichtquellen Strom unterbrechen werde, verlor deshalb die Lust, bevor dieses Leben unter den Glühbirnen anfing; und nur die in Aussicht gestellte Blechtrommel hinderte mich damals, dem Wunsch nach Rückkehr in meine embryonale Kopflage stärkeren Ausdruck zu geben. Zudem hatte die Hebamme mich schon abgenabelt; es war nichts mehr zu machen» ^{[11, S. 20]}.

Однако, получив на день рождения долгожданный барабан, Оскар пошел и бросился вниз с лестницы, ведущей в открытый погреб. В результате сильной травмы протагонист перестал расти и на всю жизнь остался для окружающих по внешнему виду трехлетним мальчиком: «Dann wieder hinauf bis zur achten Stufe, nein, eine tiefer, oder die fünfte täte es auch. Aber Sicherheit und glaubwürdiger Schaden ließen sich von dort herab nicht verbinden. Wieder hinauf, zu hoch hinauf auf die zehnte Stufe, und endlich von der neunten Stufe hinab stürzte ich mich, ein Regal voller Flaschen mit Himbeersirup mitreißend, kopfvoran auf den Zementboden unseres Lagerkellers» ^{[11, S. 28]}. Если в физическом смысле время останавливается для Оскара Мацерата в результате осознанного нанесения самому себе тяжкого увечья, то в плане умственного и духовного развития он родился уже взрослым человеком: «Damit es sogleich gesagt sei: Ich gehörte zu den hellhörigen Säuglingen, deren geistige Entwicklung schon bei der Geburt abgeschlossen ist und sich fortan nur noch bestätigen muß» ^{[11, S. 20]}. Что же означает метафора остановленного времени?

Оскар Мацерат у Г. Грасса – это символ инфантильности и вечной беззаботной жизни, о чем свидетельствует желание героя остановить бег времени и остаться «вечным трехлеткой». Однако именно эта интенция протагониста сурово осуждается автором романа. Категорически отрицая романтическое восприятие ребенка как воплощение духовной чистоты и невинности и символ неограниченных духовных возможностей ^[12], Г. Грасс разделял убеждения философов XVIII в., в частности И. Канта, утверждавшего, что нужно иметь мужество пользоваться собственным умом. Воспринимая ребенка не символически, а рационалистически, автор романа призывает своего героя расти, становиться взрослым, учиться принимать решения и нести за них ответственность.

Родившись уже сформированным человеком, Оскар прекрасно понимает, что взрослая жизнь может быть гораздо тяжелее и скучнее, чем это часто кажется большинству детей. Потеря свежести чувств, ложная мораль, злость, зависть, погоня за материальными благами, болезни, беды и войны – все это Оскар предвидит с самого рождения и желает оградить себя от подобной жизни: «Несомненно, что герой – прикрытие для автора, за которым нелегко выявить его социально­этическую позицию Но инфантилизм самого Оскара – это и маска­личина страдающего человека, и способ отмежеваться от мира «взрослых» (трагический мотив одиночества)» ^{[13, с. 8]}. Своим добровольным превращением в ребенка-инвалида Оскар бросает вызов окружающему его поколению взрослых людей, обвиняя их во всех вышеперечисленных пороках.

Однако Оскар Мацерат – не только капризный и инфантильный ребенок, о чем свидетельствует неожиданный поворот сюжета: на похоронах Альфреда Мацерата Оскар падает в открытую могилу и снова начинает расти. Главный герой «Жестяного барабана» – это художник ^{[14, 15]}, трикстер ^[16] и даже «злобный карлик» ^[17]. Своим падением и остановкой роста Оскар создал собственный мир, в котором он является единовластным творцом: «Необходимо было ниспровергнуть любые авторитеты, «расчистить место» для жизни без однозначных идеологических ориентиров. Для этого Грассу потребовался такой персонаж, как Оскар Мацерат. Точка зрения Оскара на события реальности – это точка зрения не моралиста, а художника. … В центре романа – подлинный художник, который в зрелости он ушел от миметического следования «правде жизни» и перешел к генерическому моделированию правдоподобного» ^{[14, с. 14]}.

Однако, создав свой собственный мир, протагонист функционирует в нем не только как демиург, но и как трикстер, отрицая и разрушая в силу своей амбивалентной сущности базовые человеческие ценности: мораль и нравственность, религию, семейные узы. Все окружающие воспринимают его как недоразвитого ребенка, но в то же время мачеха Оскара, Мария Мацерат, которую он должен уважать как вторую мать, сочла для себя возможным и физиологически осуществимым сделаться его любовницей. Малыш Куртхен считается единокровным братом Оскара. Однако главный герой ехидно посмеивается про себя над окружающими, лучше всех при этом зная, что Куртхен вполне может быть его собственным сыном.

Кроме того, этот ребенок ведет весьма странную жизнь. Зимними морозными ночами он прячется в темных подворотнях, подкарауливая морально слабого человека, взрезает с помощью своего уникального голоса витрину с драгоценными камнями и соблазняет прохожего на кражу, заставляя его бежать по ночным улицам, сжимая в кулаке добычу и обливаясь холодным потом при мысли, что сейчас его остановит патруль, обыщет и арестует за кражу: «Lange nach Einbruch der Dunkelheit, ein, zwei Stunden nach Geschäftsschluß, entglitt ich Mama und Matzerath. … Ich zog sogar Geschäfte vor, die abseits von Straßenlaternen ihr Angebot im Halbdunkel hielten, weil das Licht alle, auch den Gewöhnlichsten anzieht, das Halbdunkel jedoch die Auserwählten verweilen läßt. … Mein Vorhaben war das des Jägers. Es bedurfte der Geduld, der Kaltblütigkeit und eines freien und sicheren Auges. Erst wenn alle diese Voraussetzungen gegeben waren, kam es meiner Stimme zu, auf unblutige, schmerzlose Art, das Wild zu erlegen, zu verführen, wozu? Zum Diebstahl» ^{[11, S. 60]}.

Оскар Мацерат создает банду подростков из неблагополучных семей и толкает их на разные мелкие преступления, начиная от воровства продуктов в лавочках и кончая побоищами с такими же беспризорниками из другого квартала, которые не пожелали примкнуть к ним. Религия для Оскара также ничего не значит. Забравшись однажды всей компанией в церковь, куда Оскар когда-то ходил молиться еще вместе с матерью, он заставил своих подручных разломать алтарь и отпилить с колен статуи Девы Марии гипсовое изображение Младенца Иисуса. Когда приказание было выполнено, Оскар уселся на это выпиленное, освободившееся место, положил себе на колени барабан и воздел над собой кулаки вместе с зажатыми в них барабанными палочками. А вся орава буйных подростков стояла вокруг своего идола и поклонялась ему как настоящему Иисусу Христу.

Примечателен эпизод, в котором Оскар Мацерат гуляет со взятой напрокат собакой, неожиданно принесшей ему палец убитой сестры Доротеи. Палец был покрыт тлением, поэтому у любого нормального человека он вызвал бы лишь чувство омерзения и страха и желание поскорее избавиться от него. Однако Оскар без тени брезгливости или смущения рассматривает этот палец со всех сторон, отмечая его тонкость и изящность. Особенно Оскару понравилось сочетание оторванного пальца с сохранившимся на нем тонким золотым колечком. Весьма довольный своей страшной находкой Оскар приносит его домой и словно коллекционер и ценитель прекрасного опускает этот палец в склянку со спиртом, бережно хранит его и любуется на него каждый день. Абсурдность ситуации усиливается тем фактом, что в убийстве сестры Доротеи подозревается сам Оскар.

Можно утверждать, что через образ главного героя, остановившегося в своем развитии, Г. Грасс изображает мир, который распался ^[18]: «Как рушатся стекла от пронзительного голоса Оскара Мацерата, так повергаются в романе все мыслимые авторитеты – семьи, церкви, государства. В осколки разлетается миф о немецких добродетелях – честности, верности и порядочности как основе национального характера» ^[17]. И это действительно так. Для Оскара Мацерата нет ничего святого, он цинично издевается над всеми законами человеческой морали. Поэтому с полным основанием можно говорить и о распаде самого главного героя.

Здесь речь идет о гротеске и абсурде в творчестве Г. Грасса: «Гротескные романы, гротескные образы, гротескный художественный мир, гротескное авторское сознание. Гротеск, известный изобразительному искусству и литературе разных эпох, становится в творчестве Гюнтера Грасса, как и вообще в современной культуре, наиболее действенным подходом к художественному восприятию … минувшего столетия и бытия в целом» ^{[19, с. 5-6]}. Действительно, Оскара Мацерата трудно считать реальным человеком, хотя бы даже собирательным образом какого-либо типа людей. Он странен во всем. Существо, выглядящее точь-в-точь как обыкновенный трехлетний малыш, превосходит по развитию любого взрослого человека. Абсурд в рассматриваемом романе «приобретает, прежде всего, форму травестии всех освященных традицией, «непоколебимых» институций - религии, патриотических чувств, семейных устоев, а главное - исторического процесса, в котором Грасс и его герой отказываются видеть смысл и цель, а видят лишь дурную бесконечность разрушения и восстановления, чреватого новым разрушением. Истинный дар Оскара - его способность обращать любую ситуацию в карнавал. … Он - плут, шут, лицедей, видящий как в «мелких» фактах обыденной жизни, так и в «эпохальных» исторических событиях лишь материал для создания эстетических шедевров» ^{[14, с. 13-14]}.

Падение главного героя с лестницы и остановка его роста происходят в 1927 г., что является прямой отсылкой читателя к политической ситуации в Германии конца 20-х гг. XX в. Именно в этом году был снят запрет на публичные выступления А. Гитлера, наложенный на него после «Пивного путча». В лице главного героя «Жестяного барабана», остановившего время и бегущего от превратностей взрослой жизни, Г. Грасс сурово осуждает и одновременно безжалостно высмеивает современное ему общество, поднимая проблему вины ^[19]. Прежде всего, речь идет о вине немецкой нации перед миром: «В литературе обрел права гражданства «маленький человек», «человек с тихим голосом». Он достойно противостоял пафосной героике, грандиозности «триумфального» искусства третьего рейха. Рассказы Борхерта, первые повести Бёлля, книги членов «Группы 47» погружали в мир трагический, представляли героев одиноких, отчаявшихся, потерявших все в кровавой мясорубке войны. Они взывали к состраданию, к человечности, были резко критичны по отношению к нацизму, и это дало основание говорить о расчете с прошлым» ^[17].

Однако Г. Грасс в своем произведении пошел гораздо дальше, он рефлексирует по поводу произошедших исторических событий на принципиально ином уровне: «Нацистские кумиры были повержены, но молодой писатель добирался до тех, чья верноподданническая психология и шкурничество, чья серость и скудость мышления способствовали приходу нацистов к власти. Грасс ворошил обывательские гнезда» ^[17]. Как показывают исследования последних лет, возможно и гораздо более глубинное понимание вины в романе Г. Грасса, вины как неотъемлемой части экзистенции человека: «Это вина исконная, преследующая человека с самого его появления на свет и служащая в конечном счете причиной его ухода в мир иной. Вечный неискупленный грех человечества тяготит Оскара. Он берет его на себя и несет как крест, в связи с чем его образ приобретает черты великомученика, тесно переплетенные, как это часто бывает у Грасса, с известными ироническими коннотациями» ^{[21, с. 272]}.

Таким образом, создав с помощью метафоры остановленного времени многогранный гротескно-абсурдный образ главного героя, Г. Грасс выражает свое отношение к фундаментальным проблемам человеческого бытия, равнодушным к которым, по мнению писателя, не должен оставаться никто. При этом автор романа «Жестяной барабан» выработал уникальную манеру художественного повествования, отказавшись от морализаторства и нравоучений и прибегнув к иронии, скепсису и пародии.