The image of Qazi-Mullah in the poetry of A. I. Polezhaev (in commemoration of the 225th anniversary of the birth of Imam Ghazi-Muhammad)

Akamov Abusup'yan Tatarkhanovich Doctor of Philology Leading Scientific Associate, Institute of Language, Literature and Art named after Gamzat Tsadasa, Dagestan Federal Research Center of the Russian Academy of Sciences 367000, Russia, respublika Dagestan, g. Makhachkala, ul. M. Gadzhieva, 45, of. 208 akamov@mail.ru

Gasharova Aida Ruslanovna ORCID: 0000-0002-1651-1740 PhD in Philology Senior Scientific Associate, the department of Folklore, G. Tsadasa Institute of Language, Literature and Art of Dagestan Federal Scientific Center of the Russian Academy of Sciences 367000, Russia, respublika Dagestan, g. Makhachkala, ul. M. Gadzhieva, 45, kab. 212 aida.2015@yandex.ru Other publications by this author

Введение

Историческая действительность, реальные факты и события Дагестана 30-х годов XIX века становятся предметом изображения в произведениях многих русских писателей и поэтов. В этом отношении особую ценность представляют романтические поэмы и стихи о Кавказе А. С. Пушкина, произведения кавказского периода М. Ю. Лермонтова, «Хаджи-Мурат» Л. Н. Толстого и др. В них русские классики раскрыли общественно-исторический и национальный облик кавказских народов.

Тесно связано с Дагестаном имя ещё одного поэта – Александра Полежаева. За поэму «Сашка», в которой царь усмотрел выражение декабристских идей, он был выслан в действующую армию на Кавказ и прослужил солдатом с 1829 по 1833 годы. А. И. Полежаеву «пришлось участвовать в боевых действиях – убивать и самому испытывать риск быть убитым, раненным...» ^{[1, с. 100]} в военных операциях против имама Гази-Мухаммада в Дагестане и Чечне. Эти события заложены в основу поэм «Эрпели» и «Чир-Юрт». В них А. И. Полежаев продолжил традиции реалистической трактовки Кавказской тематики, открытой А. С. Пушкиным. Вместе с тем он прибегает к художественному вымыслу и авторским обобщениям.

Реалистическое изображение дагестанской действительности начинается с того, как поэт с большим художественным проникновением описывает эпизоды Кавказской войны и движение горцев, связанное с именем Гази-Мухаммада – «первого имама Дагестана и Чечни, объединившего разрозненные горские народы на основе шариата» ^{[8, с. 140]}.

В поэмах представлен образ мудрого и непреклонного вождя Гази-Мухаммада, который верит в свое высокое историческое и божественное предначертание.

По верному утверждению Н. А. Смирнова: «Гази-Мухаммад был первым, кто выдвинул идею объединения на основе ислама народов Чечни и Дагестана под лозунгом газавата^[1], т. е. священной войны» ^{[8, с. 57]}.

Историческая легенда, приведенная в работе В. А. Потто, воспринимается как форма магического пророчества его на высокую миссию. В ней дается повествование со слов самого имама Гази-Мухаммада: «Наступила полночь. Я проснулся от непонятного сильного шума... Передо мной стоит муршид^[2], окруженный дивным сиянием; он держал в одной руке Коран, другую простер ко мне и твердым голосом произнес: "Именем Аллаха подвигаю тебя на священную войну за правоверие, и да будешь ты наречен Гази-Муллою"» ^{[6, с. 29]}.

Гази-Мухаммад был незаурядной личностью. В поэмах он наделен чертами эпического фольклорного героя. Зачастую А. И. Полежаев отступает от индивидуального образа и реального повествования к обобщенно-фантастическому изображению действительности.

Исследование образа имама Гази-Мухаммада через художественные произведения способствует осознанию героической концепции реального лица в литературе и глубокому осмыслению проблемы историзма.

Образ Кази-Муллы в поэмах А. И. Полежаева

Из поэм А. И. Полежаева «Эрпели» и «Чир-Юрт» ярко выделяется образ реального исторического лица, руководителя народно-освободительного движения горцев Гази-Мухаммада. Поэт дает свою авторскую интерпретацию деятельности первого имама. В своих поэмах А. И. Полежаев именует его Кази-Муллой.

В уста Кази-Муллы поэтом вложена своеобразная самохарактеристика: «В моей деснице пребывают и жизнь, и смерть, и самый рок!» ^{[5, с. 35]}

В поэме «Эрпели» А. И. Полежаев характеризует Кази-Муллу как «попа и пророка», «гения иступленного». В глазах поэта «Кази-Мулла – носитель войны, и поэтому он безоговорочно осуждает всякого рода насилие, при каких бы обстоятельствах оно не совершалось» ^{[10, с. 39]}.

Еще резче автор отзывается о нем в поэме «Чир-Юрт», называя «сыном обмана», «гением гибели и зла», «главой разбоя и Корана», «бичом христиан»:

Уста коварного пророка

Вещали гибель и обман,

И обратились силы рока

На суеверных Мусульман ^{[5, с. 129]}.

Деятельность, которую вел Гази-Мухаммад, была окутана различными легендами:

Нигде ни шагу без чудес:

Там – он покойно марширует

Босой, все видят, по реке.

Там – улетает налегке

К седьмому небу из Аула.

Там – обращает кошку в мула,

А здесь – забавной чередой

Переменяет вид природный

И перед вами, как угодно,

Без бороды – и с бородой! ^{[5, с. 38]}.

Так, среди суеверных горцев распространялись версии о его магических способностях, о чудесном таинственном появлении или о том, что он «в один и тот же миг нежданный изволит быть в пяти местах» ^{[5, с. 38]}. Многие считали его посланником Аллаха для облегчения их жизни. А. И. Полежаев же иронически рассказывает в поэме «Эрпели»:

Как вдруг – в один погодный день

На зло внезапное и горе,

Из моря или из-за моря,

О том безмолвствует молва,

У них явился гость отменный,

Какой-то Гений иступленный‚

Пророк и поп Кази Мулла.

Как муж‚ ниспосланный от Бога

Для наставленья Мусульман,

Нося открытый Алкоран ^{[5, с. 33–34]}.

Как свидетельствуют кавказские историки К. И. Прушановский ^[7], В. А. Потто ^[6], Гази-Мухаммад долго ходил по Дагестану со своими приближенными и выступал перед народом, об этом пишет и поэт, только в несколько гиперболизированной форме:

А здесь забавной чередой

Переменяет вид природный

И перед вами, как угодно,

Без бороды – и с бородой!

В один и тот же миг нежданный

Изволит быть в пяти местах ^{[5, с. 36]}.

И тут же автор оговаривается: «Ничего вымышленного: верный отголосок молвы горцев о чудесах новоявленного пророка» ^{[5, с. 36]}. Действительно, горцы приписывали духовному лицу религиозно-мистические способности, особый, редкий дар – дар пророчества.

Во время народных волнений Гази-Мухаммад и его сторонники привлекали население на свою сторону, временами с применением силы. Так он жестоко расправился со своим учителем Саидом-эфенди из Аракани ^[3], который выступил против его учения. Его дом и библиотека были разорены, а сам алим еле спасся бегством. Этот факт также описан в поэме «Чир-Юрт»:

И первый прав и бытия

Своих Апостолов гонитель!

В произведениях А. И. Полежаева Кази-Мулла предстаёт перед читателем как напористый предводитель, который своим примером вдохновляет других:

Но он повсюду, вождь упрямый;

Иди вперед, кидайся прямо:

В огонь свинцового дождя –

Он там, покойный, величавый ^{[5, с. 121]}.

Он и хороший руководитель, который направляет силы туда, где они необходимы, но автор, говоря о способностях Гази-Мухаммада как воина, часто прибегает к преувеличению:

Он видит всё, его рука

Вам указует и врага,

И путь давно знакомой славы! ^{[5, с. 121]}

Отмечает автор и большой ум вождя горцев, отдавшего себя освобождению Дагестана, что заслуживает особого почтенья:

Всегда задумчивый‚ глубокой

Ценитель сердца и людей ^{[5, с. 103]}.

Имя Кази-Муллы звучало как призыв к битве, как символ вольности и свободы, что говорит о его популярности в народе:

О‚ горе нам, Алла‚ Алла^[3]!

Черкесы вторят с умиленьем,

Велик и прав святой Мулла

С ужасной бритвой и мученьем ^{[5, с. 34]}!

Кази-Мулла – участник всех сражений. Он истинно верит в победу и пользуется большим авторитетом среди горцев. Ему чужды «пронырства лицемера».

Кази-Мулла – способный организатор, он оказывал гипнотическое воздействие на окружающих, достаточно было ему сказать пару слов («Так Бог велит, так хочет вера»), как горцы шли в бой, не щадя своей жизни («Он все для горцев: судия, пророк, наставник, предводитель»).

Вера горцев в своего вождя, «мстителя шамхала», была вызвана самими историческими условиями того времени, когда народы Дагестана были с одной стороны притеснены местными богатеями, а с другой – царскими колонизаторами. Как расплата за все причиненные обиды, Кази-Мулла подчинил горцев своей воле и смог внушить им мысль о необходимости борьбы с «рабственным позором», о самопожертвовании, если это понадобится «за вольность гор», «за край родной». Поэтому автор искренне восхищен героизмом и воинской доблестью горцев, которых ведет Кази-Мулла:

И я клянусь своим ружьём:

Кази-Мулла с большим умом

И в праве требовать почтенья!

Его призывный к брани клич

Всегда злодеям новый бич! ^{[5, с. 100]}

Перед Чирюртовским сражением автор с теплотой и юмором обращается к генералу:

Пророк шутить не будет много:

Он нас повесить обещал!

Пропали мы, пропали гуртом!

Но он не слышит, он идет. ^{[5, с. 111–112]}.

Под Чир-Юртом Кази-Мулла терпит поражение. Поэт считает виновником жертв Кази-Муллу, так как именно он призывал горцев к борьбе.

Исторические события 1830-х годов XIX века

В поэмах А. И. Полежаева отражены и отдельные исторические события и эпизоды, действительно имевшие место в 30-х годах XIX века. Так в поэме «Эрпели» описано землетрясение даже с указанием местности:

И вдруг с глухим подземным гулом

Под грудой камней и столпов,

Пришли в обители отцов?

Вот быль с Андреевским аулом:

Шесть суток гром по временам,

Из тьмы кромешной по горам

Носился тихо и протяжно,

Потом решительно и важно

Во всех местах загрохотал ^{[5, с. 39–40]}.

Поэт указывает на Андреев аул ^[4], где больше всего пострадали жители. Автор несколькими штрихами воссоздает реальную картину разрушенного села:

Все было дико и уныло,

Все душу странника в тоску

И грусть немую приводило.

Громады камней и песку,

Колонн разбитых пирамиды ^{[5, с. 40]}.

Официальная литература, самодержавие описывали горцев как интеллектуально неразвитых людей, как закоренелых мятежников и невежд, чтобы оправдать колониальный разбой и свои грабительские методы покорения горцев. Но прогрессивные люди осуждали эти варварские методы покорения горских народов. Несомненно, это осуждение выражал и А. И. Полежаев в своих произведениях.

О крайне тягостном положении жителей Дагестана Н. А. Окольничий писал: «Доставка дров в аварские укрепления лежала преимущественно на койсубулинцах^[5] и аварцах, которые за 30 и за 40 верст должны были идти в лес и, набрав там с трудом скудный вьюк хворосту, привозили его в укрепление, получая по 20 коп. серебра за каждый вьюк» ^{[4, с. 328]}.

По его же признанию, «столь тяжелые повинности не могли не возбуждать против нас негодования в людях, которые по своему долгу религии должны были нас ненавидеть» ^{[4, с. 329]}. Отсюда широкий отклик на призыв Гази-Мухаммада освободиться от гнета местных феодалов и самодержавия. Эта же мысль отражена в поэме «Эрпели»:

Смутились буйственные горы;

В мятежных сонмах, в тишине,

Везде идут переговоры

Об удивительной войне ^{[5, с. 37]}.

В поэме «Чир-Юрт» правдиво, с исторической точностью отражена осада горцами крепости Бурной и штурм Тарков во главе с Гази-Мухаммадом (имам вел борьбу против шамхала Тарковского) ^{[2, c. 178]}. Вот как описывает А. И. Полежаев штурм села Тарки в «Чир-Юрте»:

Граната в парк дохнула адом...

Скалы – на воздух!... Гром, огонь

Взвились над морем!... Всадник, конь

Все пало ниц кровавым градом...

Пророк исчез с своим отрядом… ^{[5, с. 88]}.

В этих строках поэт отражает эпизод, когда от случайного попадания взорвалась пороховая башня, захваченная горцами. Взрыв был такой мощности, что горцы понесли огромные потери:

Грозит бедой, отводит воды...

Но крепость русская тверда;

Не стонет воин изнуренный

Сверкает штык ожесточенный –

И льется жаждущим вода! ^{[5, с. 88]}

Кази-Мулла терпит неудачу:

О гремящей славой торжества

Он оставляет недоступных... ^{[5, с. 88]}

В поэме «Чир-Юрт» поэт, видя жестокое отношение к горцам, русских называет «карателями». Поэт дает реалистические картины сожженного аула, который превратился в пепел и в «пустынную могилу».

Осада крепости Бурной – это реальное историческое событие, которое произошло 25 мая 1831 года. Действительно, Гази-Мухаммад изначально берет Тарки, после чего осаждает крепость Бурную, но взять ее не смог. Подоспевший русский вспомогательный отряд царских войск вынудил снять осаду крепости, после чего Гази-Мухаммад с большими потерями отступил и двинулся в сторону Засулакской равнины.

Волнения имели место в Дагестане и до появлений Гази-Мухаммада, они были разобщенными и легко подавляемыми. Гази-Мухаммад, как отмечает Н. А. Окольничий: «Своими проповедями объединил этих людей <...>, что Новое учение под именем мюридизма, истребило ханскую власть в Аварии и заменив его собою, охало угрохать прекрасным областям Закавказья» ^{[4, с. 347]}. Шамхал Тарковский знал о разгорании «бунта», но все его угрозы были напрасны, «бунт торжественно возник» ^{[5, с. 38]}.

Главное в наставлениях Кази-Муллы – это мечта о свободе горцев:

Как дождь нежданный и обильный,

Мы ополчимся на врагов‚

Прогоним их рукою сильной

С анапских пашень и лугов‚

С холмов роскошных Дагестана ^{[5, с. 35]}.

Его призывы подхватывались народом и находили горячий отклик не только в Дагестане, но и в Чечне:

Умрем за вольность наших гор,

За край родной, за святость Веры! ^{[5, с. 110]}.

В воззваниях Гази-Мухаммада, которые ученый-историк К. И. Прушановский ^[6] приводит в своей работе «О начале и развитии мюридизма»^[6], сквозь религиозную оболочку проглядывает мечта горцев-крестьян о свободе: «Мы рабы божьи, сильные и опасные, как для всех злонамеренных угнетателей, так и для тех, которые питают вражду к проникнутым святым шариатом; напротив милостивые, по воле творца, по всем последовавшим благим нашим советам и обращающимся к истинной вере мусульман. Да узнают народные создания, что мы жертвуем жизнью и всеми благами земли, дабы возвеличить слово божие и исполнить святую волю Всевышнего»^[7].

А. И. Полежаеву же удалось воспроизвести не только сам их стиль, неистово страстный, но и основную мысль – призыв освободиться от гнета. В поэме «Эрпели» эта мысль вложена в уста Гази-Мухаммада:

Откройте сонные глаза,

Развесьте уши, все народы!

Гряду со мною чудеса

И воскресение свободы!

Определения судьбы

Готовят нам иную долю:

Исчезнет Русь, конец борьбы –

Вы возвратите вашу волю ^{[5, с. 34–35]}!

Заключение

Таким образом, А. И. Полежаев изначально дает отрицательную характеристику Гази-Мухаммаду. Для этого поэт употребляет такие определения и нелестные эпитеты в адрес имама: «святой губитель, «лжепророк», «коварный пророк», «тиран», «гений замыслов преступных», «носитель горя и зла», «наперсник сатаны», «самоотверженный убийца» и др. Такое отношение поэта к духовному предводителю вызвано тем, что он порою склонен рассматривать движение горцев как плод религиозного фанатизма.

Наряду с этим, при изображении образа Кази-Муллы А. И. Полежаев отмечает положительные качества имама, незаурядный ум, способности, исключительное мужество, непреклонность убеждений, страстность и увлеченность горского вождя, его честность. Подобное изображение было смелым шагом со стороны художника, потому что это шло в разрез с устоями официально-патриотической литературы того времени, изобразившей Гази-Мухаммада извергом и злодеем.

Если в поэмах «Эрпели» и «Чир-Юрт» (Песнь I) поэту кажется, что движение это началось из-за «фанатизма» горцев и их вождя Кази-Муллы, что русские несут непокоренным горцам «счастье и покой», то в «Чир-Юрте» (Песнь II), в стихотворениях «Мертвая голова», «Черная коса» и особенно в стихотворной повести «Кладбище Герменчугское», где показаны ужасы войны, поэт сочувствует горцам. А. И. Полежаев осуждает зачинщиков этой кровопролитной, братоубийственной войны.

^[1] Газават – священная война; «война с неверными».

^[2] Муршид (араб. مرشد‎) – духовный наставник.

^[3]Алла, Алла! – в тексте сохранен авторский стиль написания. Имеется в виду «Аллах, Аллах!», т.е. взывание за помощью ко Всевышнему.

^[4] Андреев аул – ныне село Эндирей в Хасавюртовском районе РД.

^[5] Койсубулинец – определенная группа аварской группы языков, связанная по месту жительства с рекой Койсу.

^[6] ЦГВИА, ф. ВУА, д. 6512. л. 1–23.

^[7] ЦГВИА, ф. ВУА, д. 6512. л. 7.