“Bread for the People and National Security”: Soviet commercial diplomacy during the period of détente

Yakupova Dar'ya Viktorovna PhD in History Associate Professor, Section of Russian History and Methodology for Teaching History, Department of History and Philology, Penza State University 440026, Russia, Penzenskaya oblast', g. Penza, ul. Lermontova, 37 bubnova90@mail.ru Other publications by this author

Yakupov Roman Aleksandrovich PhD in History Scientific Project Executant, Penza State University 440026, Russia, Penzenskaya oblast', g. Penza, ul. Lermontova, 37 penza.pr58@mail.ru Other publications by this author

К началу 1970-х годов низкий уровень потребления и нестабильное внутреннее аграрное производство в Советском Союзе относились к числу нерешенных вопросов. Это снижало уровень доверия к власти, влияло на социальное самочувствие населения, повышало протестные настроения и риски возникновения массовых беспорядков. При обсуждении вопроса о последствиях возможного неурожая зерна 1972 года и отставании в производстве жизненно важных продуктов питания, Л.И. Брежнев пообещал, что правительство предпримет шаги для достижения необходимого уровня закупок. К тому времени как продовольственная проблема стала набирать обороты, а 1972 год отчетливо обозначился засухой, Совет министров докладывал в ЦК КПСС, что для «РСФСР в четвертом квартале дополнительно выделено 118 тыс. тонн крупы, 36 тыс. тонн макаронных изделий, 115 тыс. тонн муки для хлебопечения» ^[1]. Очевидно, что такое быстрое решение продовольственной проблемы и, в частности, зерновой, в условиях ограничений модели командной экономики Советского Союза было возможным только в рамках расширения импорта и использования госрезервов.

Зарубежные закупки неизменно требовали развития экономического сотрудничества с западными странами, которое перманентно подпадало под ограничения вашингтонской политики сдерживания СССР и не поощрялось идеологически ЦК КПСС после импорта зерна, осуществленного в 1960-е годы ^[2]. Объединить эти два компонента представлялось крайне сложной задачей, требовавшей пересмотра отношений с Западом и консенсуса по ряду внутриполитических аспектов. Однако изменения во внешнеполитической конъюнктуре и старт разрядки открыли окно возможностей для международного обмена.

Об очередной потребности импорта говорит и тот факт, что в начале 1972 года ведомства СССР стали вести переговоры об участии в программе субсидирования экспорта пшеницы Минсельхоза США (USDA) и согласования кредитной договоренности в объеме 500 млн долл. В Москве в апреле 1972 года по итогам переговоров Минвнешторга СССР с Минсельхозом США соответствующие договоренности были достигнуты ^[3].

Тема зернового импорта СССР в разные периоды освещалась в работах А.Е. Сизова ^[4], Ю.Ф. Чистякова ^[5], И.П. Фаминского ^[6], Н.Ю. Пивоварова ^[7], И.Е. Зеленина ^[8] На волне перестройки многие экономисты также акцентировали свои труды на теме закупок продовольствия за рубежом (О. Лацис ^[9], Н.П. Шмелев ^[10], С.М. Богданов ^[11], Л.Б. Сидорова ^[12], Р. Камерон ^[13]). Вопросы импорта зерновых и различные аспекты российско-американских отношений в свете торговой дипломатии становились объектом исследований по аграрной истории России (В.М. Володин ^[14], Л. Кэрол ^[15] и др.). Указанные авторы солидарны в том, что в СССР не смогли обеспечить внутренние потребности в зерне, при этом наращивались объемы животноводческой программы. Однако механизм советских закупок зерна за рубежом в 1970-е гг. и процесс дипломатического обеспечения данных сделок в обмен на нефть в исторической литературе комплексно не освещался. Неоднозначно исследователями оценивается объем приобретенного СССР в 1970-е годы зерна, что было вызвано ограниченным кругом доступных источников. Однако в настоящее время стали доступны новые документы, которые дают возможность значительного расширения исторических знаний о деятельности руководства СССР по обеспечению страны зерном в период его дефицита. Среди них выделим сведения из электронных архивов ЦРУ, публикации американской и советской периодической печати, ряд неопубликованных ранее материалов из фондов российских архивов (РГАЭ, ГАРФ и РГАНИ). Вопросы взаимодействия двух сверхдержав по вопросам сделок «зерно-нефть» получили отражение в мемуарах посла СССР в США А.Ф. Добрынина, президента США Р. Рейгана, а также в сборниках документов «Международные отношения США», подготовленных историческим отделом Госдепартамента США.

Итак, для аграрной отрасли Советского Союза разрядка означала возможность осуществить согласованные долгосрочные покупки продовольствия в США, что, с одной стороны, стало бы основой переговорного процесса, а с другой – позволило бы решить проблему увеличения зерновой базы по снабжению стран соцлагеря, снять вопросы в сфере развития животноводческого сектора. Послужило поддержкой для СССР и то, что с 10 июня 1971 года Белый дом объявил о снятии экспортного контроля над сельскохозяйственной продукцией. Причем американские партнеры требовали, чтобы половина всего зерна доставлялась судами под флагом США ^[16].

Таблица 1. Закупки зерна СССР в США в 1972 году (млн бушелей) ^[17]

Разрядка и потребность в зерновых в 1972 году дали возможность торговым представителям всесоюзного объединения «Экспортхлеб» закупить в частном порядке «в течение трех месяцев 19 млн тонн американского зерна (25% общего сбора США)» ^[18]. Шесть американских зерновых компаний (Таблица. 1.) до последнего хранили в секрете детали сделки, поэтому СССР совершал свои покупки «тихо и заблаговременно», чтобы цены не приспособились к внезапному росту спроса ^[19]. Кроме закупок в США, СССР приобрел дополнительно в 1972 году 9 млн тонн зерна в Австралии ^[20] и Канаде ^[2]. Указанные обстоятельства, а также сбои на внутреннем рынке США, вызванные массовыми закупками зерна Советским Союзом, вынудили американских критиков обозначить данный период как «великое зерновое ограбление» ^[22].

Отметим, что такие закупки требовали больших объемов валюты для импорта ^[23]. По подсчетам ЦРУ, к 1973 году CCCР должен был собрать более 1 млрд долл. в твердой валюте, чтобы оплатить баланс импорта продовольствия и различные расходы, связанные с фрахтованием судов ^[24]. В целом на долю импорта продовольствия, в том числе зерна, кормов, мяса, сахара и растительного масла, приходилось около 40% всех покупок советской валюты. В ЦРУ прогнозировали, что «Советы могли получить эти средства за счет продажи золота или заимствований (кредитов)» ^[25]. Американские аналитики верно оценили основную проблему СССР, актуальность которой в последующем только возрастала: на закупку зерна ежегодно тратилось 12–15% запасов золота, а доступ к твердой валюте стал традиционным объектом проспектов и меморандумов, подготавливаемых экспертами Лэнгли для американской администрации. Последняя, очевидно, также рассчитывала на то, что поиски валюты будут оборачиваться сближением между странами по острым вопросам взаимодействия. Политбюро ЦК КПСС, в свою очередь, поручило Л.И. Брежневу в рамках подготовки к поездке в США в 1973 году «договориться об очередных закупках американского зерна» ^[26]. Таким образом, приобретение зерновых стало темой торговой дипломатии Советского Союза.

В США, понимая советскую потребность в валюте и зерне, в качестве инструмента влияния стали увязывать выделение финансов на его приобретение с внутриполитическими проблемами СССР. Так, в 1973 году предлагалось принятие проекта, оставлявшего за Конгрессом право воздержаться от окончательного решения по законодательству, распространяющему специальные торговые концессии, кредиты или другие льготы на любую страну, которая «отрицает или ограничивает права своих граждан эмигрировать в страны по их выбору» ^[27]. Эти инициативы в дальнейшем легли в основу поправки Джексона-Вэника (1974), акцентировавшей свое внимание на правах человека в СССР, а в частности – вопросах еврейской эмиграции. Возросшее стремление к экономической самодостаточности и опасность зависимости от Запада осложняли заключение экономических соглашений СССР с США на условиях, предполагающих политические уступки.

Негативно отразилось на взглядах американского истеблишмента относительно экономического сотрудничества с СССР и арабское нефтяное эмбарго, по итогам которого Конгресс США приступил к реализации политики «продовольственного оружия». Страны, торгующие нефтью, теперь не могли выступать в роли покупателя американского зерна. СССР, поддержавший арабское эмбарго, оказался под негласными санкциями. В 1974 году президент США Дж. Форд в рамках встречи с руководителями зерновых компаний вынужден был попросить отменить сделки Continental Grainand Cook Industries с СССР в связи с хорошим урожаем зерновых в Советском Союзе» и «необъяснимости потребности в импорте зерна» ^[28]. Американская пресса в тот же день сообщила, что отмена была сделана по просьбе президента, который «выразил свою сильную озабоченность потенциалом внутреннего влияния таких продаж, в то время как Соединенные Штаты испытывают неутешительный урожай фуражного зерна» ^[29].

Очевидно, в США понимали, что дополнительные закупки зерна были связаны с интенсивным развитием советского животноводства, поэтому вновь заявляли о себе знать основные императивы политики сдерживания. Л.И. Брежнев в беседе с Г.А. Киссенджером в 1974 году на этот счет парировал: «Дело в том, что из сообщений прессы мы знаем, что США продали Китаю 10 млн тонн [зерна]. Почему-то там не было никаких проблем в отношении этих стран, а только с Советским Союзом? Возможно, это было не 10 млн тонн, а пять, это не имеет значения. Суть дела заключается в беспрецедентном характере этого действия. Некоторым странам вы продаете зерно, а Советский Союз вы дискриминируете. У нас есть контракты с вашими компаниями до 2 млрд долл. Вопрос в нашем сознании: если президент наложит вето на зерновую сделку, тогда, возможно, он наложит вето и на другие контракты?» ^[30].

Дальнейшее экономическое сотрудничество между СССР и США проходило в ожесточенном сопротивлении американских законодателей на фоне внутреннего американского кризиса, вызванного арабским эмбарго и ходом избирательной кампании. В феврале 1975 года резолюция Сената США концентрировала внимание на том, что президент в ходе переговоров о многолетнем соглашении с СССР о закупке американского зерна должен был договориться об ответной продаже советской нефти Соединенным Штатам. Кроме того, указывалось, что переговорщики Соединенных Штатов должны достигнуть соглашения о закупочной цене на советскую нефть на уровне стоимости зерновых ресурсов ^[31]. Продажи зерна и закупки нефти Соединенными Штатами были связаны и тем, что американские танкеры, перевозившие зерно, могли забирать советскую нефть в обратном направлении. По словам помощника американского министра торговли Роберта Блэквелла, данную возможность использовали 157 из 161 американских барж с зерном ^[32].

Конгресс США 9 марта 1975 года принял очередную резолюцию, указав, что любые дальнейшие продажи и поставки зерна в Россию должны быть отложены до тех пор, пока такие сделки не будут оказывать инфляционное влияние на цены в Соединенных Штатах ^[33]. В итоге Дж. Форд приостановил продажу зерна Советскому Союзу до достижения договоренности, которая «предотвратит ажиотаж на внутренних рынках США и обеспечит американским фермерам разумную долю на советском рынке» ^[34].

На фоне подготовки к Совещанию по безопасности и сотрудничеству в Европе в Хельсинки политические требования США, выдвинутые в обмен на экономическое сотрудничество, все более приобретали стратегический характер. Однако в СССР не торопились идти на уступки ради установления режима благоприятствования с США. Так, на совещании с братскими партиями социалистических стран в Будапеште 18 марта 1975 года Л.И. Брежнев отметил: «Сейчас вроде дело с общеевропейским совещанием идет на лад. Американцы немного поработали и с вашей помощью нашли подходящую формулировку относительно мирного изменения границ. Как будто ее согласование сейчас завершается. С так называемой «третьей корзиной» дело тоже, по-моему, в общем распутывается. Непомерные и нахальные претензии некоторых западных стран отбиты» ^[35].

Однако Конгресс США неуклонно пытался увязать рынок нефти и зерна. Согласно закону «Об управлении экспортом» запрещались поставки зерна в любую нефтедобывающую страну, в которой производство нефти превышало ее внутренние потребности, за исключением соглашения, предусматривающего обмен такого зерна на нефть ^[36]. В ЦРУ отмечали, что «продажа зерна Советам обеспечивает наиболее заметный прогресс в отношениях с США, которые все чаще рассматривались как часть более крупной взаимосвязанной программы для разрядки» ^[37].В 1975 году в США даже был опубликован плакат Рейчел Ромеро под заголовком: «Еда это не оружие, это право человека. Американский зерновой арсенал», на котором Генри Киссинджер был изображен с «короной свободы» и стеблями зерна в руках ^[38].

В апреле 1975 года Сенат Конгресса США единогласно принял очередную резолюцию, призывающую президента Дж. Форда договориться о долгосрочном соглашении с Советским Союзом ^[39], связывающем продажу зерна с покупкой нефти ^[40]. Дальнейшие переговоры вели заместитель государственного секретаря США по экономическим вопросам Чарльз У. Робинсон и министр внешней торговли СССР Н.С. Патоличев ^[41]. На этом фоне сотрудничество США и СССР по вопросам закупки нефти приобретало характер ключевого направления, осознавая потребность Советского Союза в зерне и твердой валюте для его приобретения, которая, как правило, заимствовалась в Экспортно-импортном банке США (ЭКСИМБАНК). В итоге Советский Союз 16 июля согласился закупить 3,2 млн тонн пшеницы у Cook Industries Inc. и Cargill Inc., а пять дней спустя согласился о закупке 4,5 млн. тонн кукурузы и 1,1 млн. тонн у Continental Grain Co.

В разгар обсуждений Л.И. Брежневым и Дж. Фордом подписанного Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, 2 августа 1975 года американский руководитель предложил обмен 25 млн тонн американского зерна на советскую нефть с дисконтом на последнюю в размере 20–25% ^[42]. Посол СССР в США А.Ф. Добрынин вспоминал, что «в Хельсинки не нашел своего решения главный вопрос о конкретных сроках визита Брежнева в США, но была достигнута договоренность о значительной закупке в США зерна» ^[43]. С одной стороны, этот вариант не отвечал экономическим интересам СССР, с другой – бартер временно избавлял Советский Союз от поиска валюты на закупку зерна, для чего часто расходовались резервы золота и кредитные средства ^[44]. Выгоду бартера для СССР американские партнеры заметили несколько позже и уже в ходе обсуждения сделки пересмотрели свое предложение: «100–150 тыс. барр. нефти в сутки, или 5 млн тонн в год. Робинсон разработал обмен зерна на нефть. Но если мы сможем получить нефть на 25% ниже рыночных цен, я думаю, мы должны забыть о свопе ^[45] и просто купить нефть и продать зерно», – отмечал Г. Киссенджер ^[46]. В телеграмме из Москвы 17 октября 1975 года заместитель государственного секретаря США по экономическим вопросам Чарльз У. Робинсон сообщил, что утром он провел трехчасовую встречу с Н.С. Патоличевым «с целью довести наши переговоры по зерну/нефти до конца». «Позиция Советов, – отмечал У. Робинсон, – была чрезвычайно холодной, недовольной и очень жесткой ^[47]». СССР в ответ проявил нежелание выполнять свои обязательства по договору Морского соглашения в отношении поставок зерна судами под флагом США. Так, в СССР предприняли ряд действий, которые, по сути, лишили грузоотправителей перевозок объема груза, на который они имели право по договору (30%). Отметим, что к 1975 году доля США в объеме импорта зерновых в СССР достигла 42% (Таблица 2.). Аналогичные сведения отражены и в советских статсборниках «Внешняя торговля» ^[48].

Таблица 2. Советско-американская торговля зерном 1973–1980 гг. ^[49]

Тема согласования очередных поставок зерна в СССР вызвала волну внутреннего политического протеста в США, чему активно способствовала и президентская гонка. Оппоненты Дж. Форда апеллировали, что продажа Советам зерна оборачивалась для американского потребителя ростом цен и инфляцией ^[50]. Пресса США буквально вела информационную войну против советско-американской сделки, дестабилизируя политическую обстановку внутри США ^[51] в ходе избирательной кампании ^[52]. Администрацию Дж. Форда обвиняли в том, что она «слишком мягка и уступчива» в отношении Москвы, а политика разрядки выгодна СССР, а не США ^[53].

Отягчала ситуацию и начавшаяся забастовка докеров с требованиями увеличить долю перевозок советского зерна. Профсоюзы докеров (International Longshoremen’s Association, Seafarers International Union), как это было и ранее (1962, 1966, 1971), отказались от погрузки законтрактованного зерна для отправки в Советский Союз до получения гарантий защиты потребителей от повышения цен и защиты интересов американского судоходства. Профсоюз моряков США (National Maritime Union), также хотел большей доли в перевозках грузов, чем обещанная треть ^[54]. Но бойкот был временно приостановлен по решению суда. Газета «The New York Times» сообщала, что возобновить погрузку 25 тыс. тонн зерна на направлявшиеся в СССР югославское судно «Bostinka», греческое «Hellasin Eternity» и западногерманское «Aegis Bravery» помогло только решение Федерального окружного суда ^[55]. В советской историографии разрешение инцидента с загрузкой зерна в 1975 году связывалось «со звонком из Вашингтона» ^[56], что пока не нашло своего подтверждения в первоисточниках.

На этом фоне у президентской администрации США иссякали аргументы для расширения экономического сотрудничества с СССР, необходимые для Сената, остро ставившего вопросы ограничения торговых отношений с СССР. Поэтому Дж. Форд в одной из консультационных бесед особо подчеркнул: «Односторонней разрядки не будет. Нужен договор ОСВ-II» ^[57]. В вопросе сделки «зерно в обмен на нефть» с американской стороны постепенно обозначалось и третье условие – второй договор по ограничению стратегических вооружений - SALT (ОСВ-II).

Вопрос ОСВ-II и последующие переговоры с Советским Союзом все же привели к соглашению о зерне в 1975 году со следующими положениями: с 1 октября 1976 года Москва соглашалась закупать 6 млн тонн американской пшеницы и кукурузы в примерно равных пропорциях в течение каждого из пяти лет, охватываемых соглашением. Кроме того, СССР мог закупать до 2 млн тонн американского зерна в течение любого года без консультаций с США. Советы согласились отгрузить зерно в соответствии с условиями Морского соглашения между США и СССР ^[58].

В телеграмме У. Робинсон сообщил: «Мы с Патоличевым оформили соглашение о зерне и письмо о намерениях по нефти» ^[59]. Согласно письму о взаимопонимании Чарльза У.Робинсона в адрес Н.С. Патоличева, Советский Союз предоставил Соединенным Штатам возможность приобретать ежедневно 200 тыс. барр. нефти по цене, которая «обеспечит интересы обоих правительств» ^[60]. Дж. Форд позднее констатировал: «Пятилетняя зерновая сделка была хорошей. Там есть много обменов» ^[61].

В СССР тщательно скрывали обещанную американцам цену на нефть, исключив из официальных документов любые конкретные цифры скидки и представляя данную сделку как «безвалютный обмен» ^[62]. Л.И. Брежнев также просил своего американского оппонента о сохранении конфиденциальности достигнутых договоренностей ввиду недопущения конфронтации со странами ОПЕК на фоне эмбарго ^[63]. Но большая политика не оставила шансов СССР. В одной из бесед Г. Киссенджер открыто заявил, что Советы крайне недовольны зерновой сделкой: «Сначала мы задерживаем продажи, затем мы заталкиваем им в глотку долгосрочную сделку, затем мы задерживаем их по ставкам фрахта, затем, когда они пытаются сотрудничать по нефтяной сделке, мы просачиваем информацию о скидке таким образом, что ОПЕК настраивается против них» ^[64].

США видели в зерне уязвимость СССР и рассчитывали, что такая зависимость от контракта будет продолжать выступать инструментом давления на советское руководство в случае отклонения от détente. Осознавало это и руководство СССР, но зерновая сделка была все-таки согласована Л.И. Брежневым под тезисом «хлеб для народа и безопасность страны» ^[65]. «Заглядывать в тарелку» населения власти СССР стали после активной протестной повестки 1960-х годов в целях недопущения роста социального недовольства. Но логичным представляется другой вопрос: зачем СССР были необходимы покупки зерновых именно в США, которые часто включали политические требования в торгово-экономические договоренности? Еще в 1974 году на Всемирной продовольственной конференции в Риме советская делегация отказывалась устанавливать какие-либо связи между своими потребностями в зерне и его мировым производством. Безусловно, СССР мог купить зернов Канаде и Австралии по той же мировой цене. Ответ на данный вопрос кроется в трех факторах. Первый – возможность валютных заимствований в США. Вторым фактором сделки «зерно-нефть» с США стала высокая потребность СССР в передовых американских технологиях, в том числе в сфере добычи нефти. Так, в ответном соглашении 1975 года Соединенные Штаты сделали доступными для Советского Союза технологии, позволявшие увеличить производство нефти на 700 тыс. барр. в сутки ^[66]. Заокеанские газеты сообщали, что «советское правительство подписало договор с американскими концернами о технической помощи в разведочных и насосных работах» ^[67]. Третий фактор – возможность круглогодичной доставки зерна в порты СССР морскими судами США.

И ЦРУ, и американская пресса считали, что «нерешаемый» в корне кризис аграрного сектора ослаблял политические позиции Л.И. Брежнева по мере приближения к XXV съезду партии в феврале 1976 года ^[68]. Действительно, в 1975 году, столкнувшись с плохим урожаем зерна, советское руководство согласовало непредвиденный забой свиней и птицы. Эта мера снизила потребность в кормах и дала краткосрочный толчок производству мяса, но в долгосрочной перспективе сказалась отрицательно. По сведениям ЦРУ, «животноводческий сектор советской экономики сильно пострадал, несмотря на усилия правительства по поддержанию поголовья такими отчаянными мерами, как перевозка животных из засушливых районов в незасушливые, низкосортными кормами, отменой экспортных обязательств в Восточную Европу и закупку 27 млн тонн иностранного зерна, которое обошлось более чем в 1 млрд долл» ^[69]. Как итог – поголовье свиней и птицы в СССР сократилось на 20 % и 15 % соответственно. К 1976 году производство мяса упало почти на 10 % и не восстанавливалось до 1978 года. Потребовалось два года для поголовья птицы и четыре года для поголовья свиней, чтобы восстановить уровень 1975 года ^[70]. Советская печать сообщала, что только в 1976 г. СССР ввез из США, Канады, Аргентины, Франции и Венгрии около 21 млн. тонн зерна на сумму 2,2 млрд. руб ^[71].

В Государственном архиве РФ хранится документ за подписью председателя правления Международного банка экономического сотрудничества К. Назаркина в адрес постоянного представителя СССР в Совете экономической помощи М. Лесечко, в котором приводятся данные о платежном балансе СССР и стран коммунистического блока в 1975 году. В частности, финансовые институты США были обеспокоены возрастающей задолженностью соцстран перед Западом, которая достигла 32 млрд долл. По оценке «Чейз Манхеттен Банк», дефицит платежного баланса для СССР за 1974 год увеличился до 6 млрд долл. В качестве причины сложившегося положения упоминается мировой кризис и вызванный им спад экономики. По мнению аналитиков «Чейз», СССР был вынужден экспортировать золото на сумму около 1 млрддолл, а также распродать активы в западных банках на 2 млрд долл. ^[72].

После 1978 года ряд неплановых урожаев зерновых привели к тому, что СССР резко увеличил чистый импорт сельскохозяйственной продукции, в частности, зерна и мяса. Аналитики из Лэнгли считали, что «без этого импорта доступность сельскохозяйственной продукции на душу населения после 1978 года снизилась бы до уровня 1970–1972 годов». Именно поэтому на фоне заключенных Хельсинских соглашений внутриполитические проблемы СССР становились частым объектом обсуждения при пролонгации советско-американских зерновых сделок, снижая политические амбиции Л.И. Брежнева. Так, в 1979 году Конгресс США внес изменения в закон об управлении экспортом в части запрета экспорта зерна или сои в Советский Союз до тех пор, пока президент не сообщит конгрессменам, что Советский Союз «прекратил свои религиозные преследования и позволяет членам религиозных групп эмигрировать из страны по своему выбору» ^[73].

В 1979 году дело Дж. Форда было завершено: Д. Картер и Л.И. Брежнев подписали новый договор ОСВ-II, который не был ратифицирован сторонами по причине ввода советских войск в Афганистан, в результате чего США вполне ожидаемо наложили эмбарго на трансферт зерна и технологий. Чтобы избежать массового дефицита и нехватки продовольствия, с июня 1979 года СССР пришлось диверсифицировать источники и импортировать зерно из Канады и других стран. Международная ассоциация грузчиков (ILA) 9 января 1980 года в одностороннем порядке объявила бойкот «на все грузы, убывающие или прибывающие из СССР в порты от Мэна до Техаса». Президент ILA Тедди Глисон пообещал, что бойкот сохранится «до тех пор, пока Советы будут настаивать на своем хулиганском международном поведении» ^[74]. Но, как показала история, срыв поставок зерна по инициативе Сената в связи с вводом ограниченного контингента Советских войск в Афганистан больше отразился на США, ведь хранение излишков зерновых обошлось фермерам и судоторговым компаниям в сотни миллионов долларов ^[75]. В 1982 году Верховный суд США единогласно постановил, что Международная ассоциация грузчиков нарушила федеральное трудовое законодательство, отказавшись обрабатывать советские грузы в американских портах в знак протеста против вмешательства Советского Союза в Афганистан ^[76].

СССР все же приходилось идти на уступки – поддержание партнерских отношений с США способствовало обмену во многих отраслях. Так, решение советского руководства по отъезду одного из членов религиозной группы пятидесятников в США ускорило согласие Р. Рейгана на возобновлении продаж зерна ^[77]. В своих воспоминаниях американский президент Р. Рейган указал, что направил 24 апреля 1981 года в адрес Л.И. Брежнева два письма, «описывающих положение Анатолия Щавранского и пятидесятников, живущих в подвале посольства США в Москве» ^[78], а также анонсировал акт доброй воли по отмене зернового эмбарго. 25 апреля в СМИ было размещено официальное заявление Белого дома об отмене зернового эмбарго ^[79]. На этом закончилась очередная активная фаза вынужденной политики торговой дипломатии СССР, завершившаяся для советской экономики серьезным дефицитом твердой валюты, подписанием Хельсинских соглашений и договора ОСВ-II.

Таким образом, изучение практик деятельности советского руководства позволяет по новому оценить национальную специфику системы мер кризисного управления, описать «депо реакций» и эффективность предпринятых шагов со стороны политического руководства СССР в эпоху старта глобальных вызовов.

В настоящее время исследователи неоднозначно оценивают итоги этого процесса. По мнению одних, разрядка принесла пользу СССР и лишь навредила США, став предметом обсуждения в острой политической борьбе в стране ^[80]. Другие заявляют о «троянском коне» разрядки, суть которой состояла в документальном закреплении сдерживания роли СССР в мировой политике, закладке основ его будущего распада через договор СНВ-1, проведение Совета по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) и заключению Хельсинских соглашений ^[81]. Последняя версия вообще декларируется Государственным департаментом США в качестве официального «победоносного» итога разрядки ^[82].

Как мы убедились, зерновая проблема объединила в себе различные аспекты внутренней и внешней политики СССР: нефть, доступ к твердой валюте, институт прав человека, еврейская эмиграция, Хельсинские соглашения и повышение уровня доверия власти в стране. Это был показательный момент советской истории. Казалось бы, как аграрный кризис в эпоху глобализации способствовал столь многогранному международному взаимодействию, изначально являясь исключительно внутренней экономической проблемой страны. Между тем данные процессы серьезно пошатнули политическую устойчивость СССР. Расходы на закупку продовольствия стали отнимать до 50% всей твердой валюты, снижая возможности расширения технологического трансферта, столь необходимого для сохранения роли СССР как центра соцлагеря. По статистике ООН, экспорт СССР продовольствия и сырья для его производства с 1970 по 1980 год увеличился с 0,8 млрд. долл. до 1,5 млрд., а импорт – с 1,8 млрд. до 14,4 млрд. долл., превысив 20 % общего импорта СССР ^[83].

Несмотря на уязвимости, СССР видел в Соединенных Штатах привлекательного поставщика со своей уникальной круглогодичной способностью быстро доставлять большие объемы зерна в короткие сроки. Желание советского руководства получить доступ к поставкам зерна из США базировалось и на возможности параллельного доступа к ряду высокотехнологичного оборудования и твердой валюте. С другой стороны, советские лидеры опасались экономического давления и проникновения идеологического влияния. Озабоченность советского режима по вопросу неблагоприятных социальных последствий некоторой открытости Западу психологически затрудняло гибкость в период разрядки. Эмиграция отдельных национальностей, деятельность религиозных групп в рамках карты прав человека все более отягчали расширение советско-американского взаимодействия.

Прямые контакты лидеров США и СССР по вопросам продажи зерновых еще раз подтверждают вывод о том, насколько важным было для Советского Союза успешно решить первоочередную задачу обеспечения внутреннего рынка продовольствием. Ситуация, с которой пришлось столкнуться СССР в период кризиса аграрного производства, была серьезным вызовом мобилизационной экономике страны. Ее решение институционально корректировало политику Советского Союза на внешней арене, вынуждая вступать в диалог с Западом по решению узловых проблем внутренней гуманитарной повестки. При этом руководство СССР не осознавало сложную плюралистическую среду в США – договоренности между советским лидером и американскими президентам зачастую не реализовывались ввиду многочисленных рычагов сдерживания института президентства и политических ограничений в политике США.

Признаем и то, что торговая дипломатия СССР в отношении США была вынужденной. Несмотря на разрядку, зерно и нефть не стали исключением для свободного обмена. Арабское эмбарго вынудило США показать миру реальную цену зерна, продовольствия и технологий. Меры сдерживания реализации широкомасштабной животноводческой программы СССР также оказались действенными. По итогам закупок СССР стал не только импортировать зерно, но и закупать за рубежом мясопродукты, серьезно утратив потенциал продовольственной безопасности, а также сократив свои возможности как центра соцлагеря в борьбе за глобальное лидерство.