“Medieval Power” through the Lens of Lexicometry. The Analysis of the 18th Century French Aristocracy Documents Vocabulary

Shelina Evgeniya Aleksandrovna Postgraduate student, Western Europe Medievalism Laboratory in Paris, University of Paris 1 Pantheon-Sorbonne 75231, Frantsiya, g. Parizh, ul. Ploshchad' Sorbonny, 12 jshelina@mail.ru

Введение

Материалы данной статьи находятся на пересечении трех дисциплин: лингвистики, поскольку в основе лежит модель «семантического поля», истории, поскольку речь идет об обществе XIII в., и информатики, поскольку именно компьютерные программы позволяют нам прибегнуть к методу лексикометрии и факторному анализу, чьи результаты положены в основу предложенных наблюдений.

Семантическое поле

В начале XX в. постепенно возрос интерес историков к исторической семантике (одной из областей лингвистики). Историки начали обращаться к моделям, предложенным лингвистами, в том числе к модели «семантического поля», что делаем и мы в данной работе. Между тем, понятие семантического поля, разработанное в 1930-х гг. Ж. Триром^[1], не столь очевидно в своем определении. В данной работе за основу принято следующее определение: «поле» - совокупность слов, о которых мы постулируем, что они имеют некое общее значение между собой. При этом, семантическое поле здесь определяется как часть лексики, которая налаживает соответствие между «понятийным полем» и «лексическим полем» (списком слов, которые могут отражать понятие). Оно является совокупностью слов, которые, являясь поставленными друг рядом с другом «как неровные кусочки мозаики»^[2], разделяют понятие. Каждое из слов имеет свои контуры значений, в соответствии с идеей Ж. Трира, эти контуры прилаживаются друг к другу. Последний пункт, однако, спорен: значения слов могут пересекаться и быть общими. Спорно и то, что «поле» является закрытым: сейчас все больше «поле» представляется исследователям как открытая структура. Слова одного семантического поля получают часть своих смыслов исходя из их позиции в поле и исходя из тех отношений, которые они имеют с другими словами одного поля. Изучение определенного семантического поля дает возможность реконструкции отношений между словами (и только вторым пунктом может позволить дать определения и описать понятие с разных сторон).

Не меньшей проблемой представляется определение состава и границ поля. Особенно проблему вызывает изучение полей понятий, которые могут быть отнесены к группе абстрактных (тех, которые конструируются логически и не имеют материального референта). «Власть» может быть отнесена к группе абстрактных понятий. Вопрос, который закономерно возникает, следующий: как (на основании каких критериев) судить о принадлежности того или иного слова к понятийному полю власти. В разы сложнее об этом судить историкам, занимающимся Античностью или Средневековьем, ведь очевидно несовпадение семантических полей власти в древних языках и в современных, в первую очередь потому, что сами представления о власти кардинально изменились. Лингвистический анализ позволяет приблизиться к определению, что такое «власть средневековая». В то же время представляется невозможным основывать лингвистический анализ, отталкиваясь от современных дефиниций того, что такое власть, до проведения серии исследований, направленных на формулирование подобных определений. Столкнувшись с проблемой «отсутствия правил, по которым слова относятся к «семантическому полю» того или иного понятия, мы прибегли к двум экспериментам^[3], где различные совокупности слов были представлены как входящие в «семантическое поле власти».

Мы с необходимостью делаем одно уточнение: выбрав исследование словаря власти, а не только «отношений власти», мы вступили в область репрезентации власти. Как показал М. Годелье, всякое социальное отношение содержит в себе «идеальную часть, часть мысли, репрезентаций», которые являются частью содержания этого отношения ^{[12, c. 157]}. Действия и решения власть прелатов и светской аристократии были подчинены тем логикам, которые основывались на их представлениях о мире и об их власти (но никак не на современных представлениях о категории).

Корпуса

Французские корпуса были выбраны как документы «ядра» европейского региона ^{[4, с. 94-95]}. XIII в. рассматривается среди историков как век глобальных изменений в сфере власти. Если следовать за Ж. Ле Гоффом, то именно с этого периода начинает развиваться «европейская модель»^[5]. А А. Геро рассматривает этот век как период, когда феодальная система «умерла» под рукой королевской власти ^{[6, с. 197]}. Еще одна причина лежит в основе выбора XIII в. Для этого времени уже имеется значительное количество грамот власть имущих групп (начиная с XII в., на территории латинского Запада происходит так называемая «документальная революция»^[7]). Это обстоятельство позволяет проводить лексикометрический анализ грамот (анализ, к которому мы прибегнем) с учетом отдельных социальных групп и отдельных социальных позиций.

Изучение двух относительно небольших корпусов (отдельно и в сопоставлении друг с другом было предпринято). Первый корпус представлен грамотами французских архиепископов, епископов и аббатов XIII в., написанными на латыни. Мы объединили в один корпус, копируя их из следующих баз латинских грамот (все 3 находятся в открытом доступе): ChartaeGalliae^[8], Cartulairesd’Ile-de-France^[9] и CartulaireBlanc^[10]. Размер корпуса – 717673 токенов (токен – последовательность символов в лексическом анализе в информатике, соответствующий лексеме). Второй корпус включает в себя скопированные из упомянутых баз грамоты королей, герцогов и графов Франции, то есть верхушки светской аристократии, также XIII в. Размер этого корпуса более скромный – 467000 токенов.

Разделение грамот на два корпуса вызвано вопросом: к одним и тем же ли понятиям власти прибегают носители светских и церковных властных позиций средневекового общества? Одинакова ли структура семантического поля для категорий светской и церковной аристократии? Данный вопрос возник из наблюдений историков о том, что власть светских лиц и власть прелатов имеет разные основы, разные функции, разные полномочия. Если при помощи письменных документов самими носителями власти создаются властные концепты, то постановка вопроса о том, различна ли семантика власти для различных категорий аристократии, становится закономерной.

Другим вопросом, ставимым в рамках данного исследования, является вопрос о том, идет ли речь о понятии власти или о понятиях власти не с точки зрения принадлежности различным носителям, но с точки зрения наличия нескольких типов власти или нескольких различных властей в руках каждой из групп аристократии (группы епископов, аббатов, королей, графов). Наличествует ли одно понятийное «ядро»^{[11, с. 16]}, вокруг которого строятся «периферийные элементы» или же речь идет о нескольких ядрах, вокруг которых организованы слова, отсылающие к власти в каждом из корпусов. Подчеркнем, что речь не идет о поиске значений, которые свойственны всем элементам категории и только этим элементам.

Эксперимент 1. Структура семантического поля власти

Первый эксперимент заключается в одной последовательности действий, проведенных для различных совокупностей слов. Сначала мы прибегнем к расширенному списку слов власти, реконструированному при помощи латинских словарей: MediaeLatinitatisLexiconMinus ^[13], Glossariummediæ etinfimaelatinitatis^[14], Dictionary of medieval latin from British sources ^[15], затем мы обратимся к списку тех слов, которые могут быть отнесены к ядру семантического поля власти. Мы с необходимостью делаем одно уточнение: определяя список слов, входящих в семантическое поле власти, мы опираемся на семантическую парадигму синонимов, в то время как морфологическая парадигма слов «одной семьи» (существительное «власть», глагол «владеть», прилагательное «властный»), имеющих хотя бы одно возможное значение «власти», остается за рамками исследования.

Исходя из данных словарей, нами был составлен «общий список» слов, которые могут обозначать «власть» в средневековой латыни (все слова списка обладают несколькими значениями, но одно из значений в словарях было обозначено как «власть», «авторитет», «доминирование»). Затем мы проверили частотности слов из полученного списка в выбранных корпусах. В первом корпусе грамот – епископов и аббатов Франции – мы находим через TXM следующие количество встречаемостей для каждой из ключевых лемм: 608 встречаемостей леммы voluntas, 486 леммы manus, 461 леммы auctoritas, 233 леммы mandatum, 223 леммы dominium, 155 леммы potestas, 138 леммы ordinatio, 127 леммы robur, 111 леммы judicium, 104 леммы jurisdictio, 57 леммы licentia, 49 леммы deliberatio, 39 леммы virtus. Некоторые другие из ключевых лемм были исключены из анализа из-за низких встречаемостей в корпусе: 14 леммы regimen, 6 леммы imperium, 5 леммы fortitudo, 2 леммы ditio, 2 леммы provisio, 1 леммы majestas, 1 леммы potentia ; лемма praelatioв корпусеотсутствует. Также не была включена в анализ лемма regnum (34 встречаемости), поскольку ее основное значение в корпусе – территориальное (в сегменте regniFrancie).

Идея эксперимента принадлежит Н. Перо, который провел аналогичный анализ для семантического поля «воды» в корпусе Patrologialatina^[16]. В его основе лежит мысль, что через сопоставление списков совстречаемостей исследуемых лемм, мы можем реконструировать те смысловые пересечения, которые присущи данному семантическому полю (для каждого корпуса). Совстречаемости (одновременное присутствие двух или более слов в рамках высказывания: фразы, параграфа или определенного сегмента) искались при помощи платформы TXM^[17]. Лемматизация производилась при помощи TreeTagger. В таблицу вошли лемматизированные слова следующих грамматических категорий: существительные, глаголы, прилагательные, наречия, местоимения, предлоги. Данные были объединены в таблицу, где столбцы представляли леммы исследуемых слов, а строки – лемматизированные совстречаемости (кооккуренты). Для поиска совстречаемостей был установлен следующий порог : 10 слов с правой и с левой стороны от исследуемого слова, индекс совстречаемости положительный и > 2, порог совстречаемости > 3. Подчеркнем, не существует никаких «инструкций» по выбору «порога». В силу скромных объемов наших корпусов, мы остановили свой выбор на указанном пороге. Из списка совстречаемостей мы исключили личные имена и топонимы. Далее, мы сохранили в таблице только те строки, которые содержали совстречаемости, общие для 2 ключевых слов и более. Затем таблица была преобразована: информация о количестве совстречаемостей заменена на 0 и 1, где 0 обозначал отсутствие совстречаемости, а 1 – ее наличие (выраженное любым числом). Нам было важно сосредоточить анализ на наличии или отсутствии употреблений, а не на том, как часто в корпусе возникает данное употребление (начиная с указанного порога).

Таблица 1. Фрагмент таблицы «ключевые слова-совстречаемости».

На основе полученной таблицы был проведен факторный анализ (FCA через R, FactoMineR), результаты визуализации которого мы представляем в данной работе. Первый фактор объясняет 12,89 % дисперсии, второй фактор - 11,64 %. Графически результаты представлены следующим образом (проекция объектов на плоскость первого и второго факторов):

На оси 1 (право-лево) группа dominium/jurisdictioпротивопоставлена группе judicium/auctoritas. Совстречаемости первой группы лемм (а также лемм voluntas/manusи potestas, связанных с этой группой) отсылают к идее власти как обладанию имуществом, правами на передачу этого имущества, в том числе через продажу. Например, следующие глаголы-совстречаемости позволяют нам этот вывод: transfero, habeo, retineo, possideo, remaneo, vendo, pertineo. Этой властью обладают различные представители средневекового мира: помимо прочих, аббат(abbas), граф (comes), муж(maritus). Вторая группа, во-первых, связана с отправлением власти через судейские функции власть имущих (леммы sententia, querela, statuo, audio, causa, pena отсылают к судебной власти с уточнением, что речь здесь никаким образом не идет об анахронизме «законодательная, исполнительная, судебная власть»). Во-вторых, речь идет о силах, при помощи которых власть имущие отдают приказы (в том числе посредством самих грамот), а также принимают решения: исходя из «конкордансов», auctoritas– сила действия, judicium, mandatum– инструменты действия, virtusвводит информацию о том, во имя чего производится действие. Эта вторая группа в большей степени связана с фигурой римского папы (леммы apostolicus, papa, а также legatus). Вторая ось (верх/низ) объединяет процедуры, связанные с письменным отправлением власти (ordinatio-robur-auctoritas-mandatum-licentia).

Для второго из корпусов – грамот светской аристократии – следующие данные о встречаемости были подсчитаны через TXM: 339 встречаемостей леммы voluntas, 286 встречаемостей леммы auctoritas, 260 встречаемостей леммы manus(основная метафора для того, чтобы обозначить отношения власти), 218 встречаемостей леммы mandatum, 205 встречаемостей леммы dominium, 168 встречаемостей леммы robur, 141 встречаемостей леммы judicium, 111 встречаемостей леммы potestas, 40 встречаемостей леммы licentia, 32 встречаемостей леммы jurisdictio, 31 встречаемостей леммы vis, 28 встречаемостей леммы imperium, 26 встречаемостей леммы ordinatio. Лемма regnum частотна в корпусе, но употребляется не в значении «королевской власти», а в территориальном значении «королевство» (как и в корпусе прелатов), леммы virtus, deliberatio, regimen, fortitudo, ditio и majestas представлены незначительным количеством встречаемостей, поэтому были исключены из анализа.

Первый фактор объясняет 15,26 % дисперсии, второй фактор – 14,31 %. Графически результаты для этого корпуса могут быть представлены следующим образом:

На первой оси (лево/право) мы отмечаем оппозицию между группой dominium/jurisdictio/imperium(к которым присоединяется леммаpotestas) и группой auctoritas/robur. Совстречаемости данных лемм, отраженные на графике (retineo, habeo, pertineo, transfero, possideo, terra, feodum, vinea), показывают, что первая группа лемм служит светским группам власть имущих для построения отношений доминирования в смысле обладания и легитимной реализации права на передачу прав на земли и их обитателей. Этот же тип власти мы встретили в корпусе грамот прелатов. Группа лемм auctoritas/robur отсылает к идее «доминирования» при помощи письменных документов (carta, sigillum, roboro, actus, caracter, annotatus), она связана в большей степени с фигурой короля (прилагательное regius/aвыделяется среди совстречаемостей лемм и отсылает к тому, чья печать обладает auctoritas в данном корпусе). На второй оси (верх/низ) выделяется третья группа –judicium/vis. Vis принимает значение нелегитимно используемой физической силы, judiciumотсылает к судебной власти (arbiter, judico). Таким образом, выявляются несколько типов власти (можно говорить о 3 типах для каждого из корпусов), речь идет о «властях» во множественном числе. Однако мы не можем говорить об «одинаковых результатах» (как минимум, частотности различных лемм относительно друг друга и состав слов, «обозначающих» власть, варьируются среди двух представленных корпусов).

Отметим, что при анализе двух корпусов мы делаем дополнительное общее наблюдение (на основе полученных графиков). Выявляются следующие пары лемм, которые более семантически друг с другом связаны: a) auctoritasи robur, отсылающие к власти, реализуемой через письменные документы (при этом значение первой леммы значительно шире в корпусе);b) judiciumи ordinatio(второе слово имеет значение «распоряжение», в том числе судебное, откуда связь двух слов; другой контекст его употребления – «рукоположение» – встречается в корпусе грамот прелатов);c) potestasи jurisdictio (сближение в значении «юрисдикции»);d) voluntasи manus (первое слово обозначает силу, которой власть имущий действует, передавая часть своих прав на владения «в руки» другому власть имущему).

В «реконструированном» на основе данных словарей списке находятся несколько слов, которые в наших корпусах встречаются в контекстах, указывающих скорее на значение «инструментов» власти, нежели на значение «властных отношений». Поскольку не существует никаких четких правил «включения» или «исключения» тех или иных слов из «семантического поля», то есть решение остается за самим исследователем, наличествует люфт для экспериментальной части. Мы представляем результаты второго эксперимента, редуцировав количество слов, относимых нами к «семантическому полю» власти до тех, которые можно отнести к «ядру» поля. Этот список «отобран» нами на основании проверки конкордансов и совстречаемостей каждой леммы.

Для корпуса грамот французских прелатов эти леммы для нас следующие: auctoritas, voluntas, manus, potestas, jurisdictio, dominium. Подготовка лексической таблицы для анализа была проведена выше описанным способом. Третья ось позволяет в данном случае сделать интересные наблюдения, поэтому представляем графики для факторов 1 и 2, 1 и 3, 2 и 3 (в отличие от данных для первого эксперимента). Первый фактор объясняет 28,44 % дисперсии, второй фактор – 21,99 %, третий фактор – 20, 62 %.

Факторы 1 и 2

Факторы 1 и 3

Факторы 2 и 3

На первой оси первого графика (лево/право) мы находим две ключевые группы jurisdictio (+dominium, potestas)и voluntas(+manus, + auctoritas). Полагаем, что речь идет об оппозиции власти как доминирования, основанной на обмене и даровании имущества, и власти как «возможности волить», «возможности принимать решения» (новое значение). На второй оси (первого и второго графиков) выявляются две смысловые группы: dominium/manus– то, куда передаются права (в случае обеих лемм наиболее частотно употребление с предлогом in: in dominio, in manus, in manu); вторая – voluntas/auctoritas, объединяющая две ключевые силы, при помощи которых производится действие, хотя и в различных контекстах: сила auctoritasв основном нужна прелатам для действия подтверждения (confirmo) и приказа (mando), а voluntas– для передачи прав на земли и их обитателей или прочее имущество (vendo, dono). Третья ось указывает на противопоставление jurisdictioи potestas. Исходя из совстречаемостей данных лемм, отраженных на двух графиках, речь идет об оппозиции между передаваемыми правами (лемма jurisdictio обозначает «передаваемое») и potestas в значении, близком к слову proprietas: объекты передаются «во власть»(indominio, inpotestate). Суммируя, эти две леммы обозначают «место передачи права» (с указанием «в чью власть» они передаются). К выявленному в ходе первого анализа типу власти как доминированию, основанному на правах на владение землями и людьми, добавляется тип власти, которую мы можем обозначить как «силы, позволяющие действовать», и более четко выявляется употребление нескольких лемм в контексте «во власти персоны х».

Для корпуса грамот королей, герцогов и графов к 6 леммам корпуса грамот прелатов мы должны добавить лемму imperium (лемма частотна в этом корпусе, в отличие от предыдущего, и также может быть отнесена к «ядру» семантического поля власти). В результате анализа были получены следующие графики (первый фактор объясняет 31,56 % дисперсии, второй фактор – 19,93 %, третий фактор – 17,85 %).

Факторы 1 и 2

Факторы 1 и 3

Факторы 2 и 3

Мы наблюдаем на первой оси (лево/право первого и второго графиков) оппозицию групп jurisdictio/imperiumи voluntas/manus. Мы можем ее интерпретировать как оппозицию а) «имеющихся прав» (jurisdictio, imperium), когда речь идет о списках того, что принадлежит власть имущим (pertineo, habeo), и б) той силы и направления передачи прав, когда речь идет о добровольных действиях власть имущих. Ключевым словом для второй группы является слово «добровольный»: мы встречаем повторяемые сегменты bona, spontaneavoluntate. На второй оси мы наблюдаем оппозицию леммы auctoritas, с одной стороны, и группыjurisdictio/voluntas/manus, с другой. Auctoritas в данном противопоставлении является силой принятия решений и силой постановления (decerno), а также силой, которой одобряют (approbo), в то время как вторая группа лемм появляется в грамотах, где речь идет о дарениях (do), продажах (vendo), владении (possideo). Третья ось на 2 и 3 графиках, отражающая оппозицию лемм imperiumи potestas, отсылает к оппозиции, выстраиваемой в корпусе грамот прелатов при помощи лемм jurisdictio(основная совстречаемость леммы imperium), то есть то, чем владеют и что осуществляют (exerceo),и potestas, то, куда передается объект трансфера: transfero, constituoinpotestate.

Несколько общих замечаний могут быть сделаны на основе полученных результатов: 1) ключевые слова могут менять свое место среди «смысловых» групп в зависимости от корпуса. Речь не идет об употреблениях ключевых слов в латинском языке в целом, но об употреблении слов в «ограниченных контекстах»: свою роль играет жанр документов, социальная принадлежность их авторов и контекст употребления в более узком смысле слова.

2) Выявленные смысловые «оппозиции» построены, как правило, на «пересечениях» контекстов употребления. Между тем, каждое из ключевых слов встречается в нескольких контекстах (многие из которых не были отражены на графиках, но с легкостью выявляются при помощи рассмотрения лексических таблиц, на основе которых проводится анализ). Поэтому проведенный факторный анализ ни в коей мере не описывает все те значения, которыми обладают ключевые слова семантического поля власти даже внутри рассматриваемых корпусов.

3) Следует обратить внимание на место, занимаемое в семантическом поле леммой potestas. Долгое время эта лемма представлялась историкам в паре с другой леммой, auctoritas. Между тем, в рассматриваемых грамотах эта лемма более связана с группой слов dominium/jurisdictio. Она встречается в тех контекстах, где речь идет о типе «власти» как наличии прав на земли и их обитателей (представляя тип «во власти такого-то»). В группу же сил, при помощи которых власть имущие действуют, попадает другое ключевое слово поля – voluntas. Оно «делит» контексты употребления с леммой auctoritas в рассматриваемых грамотах.

Подчеркнем, речь не идет о четком отнесении тех или иных слов семантического поля к определенной смысловой группе, но о выявлении самих смысловых групп. Говоря об оппозициях различных групп, представленных в каждом корпусе определенной группой лемм, мы основываемся на данных о совстречаемостях этих лемм в каждом конкретном корпусе. Факторный анализ позволяет определить основные контексты, где слова семантического поля власти могут фигурировать.

В ходе описанного эксперимента мы определяли, какие слова являются словами поля власти. В основу следующего эксперимента, также включающего факторный анализ как необходимый этап, легла идея, что весь словарь, который мы встречаем в грамотах власть имущих, является словарем власти.

Для второго эксперимента были выбраны 4 корпуса. Фактически мы разделили каждый из корпусов первого эксперимента на 2 группы, но из корпуса «прелатов» исключили грамоты архиепископов, а из корпуса светских лиц – грамоты герцогов, в силу незначительных объемов корпусов для данных категорий. Объем корпусов варьируется, но не настолько значительно, чтобы прибегать к более дробному делению каждого корпуса с целью сделать их равнообъемными. Корпус грамот аббатов включает в себя 311639 токенов, корпус грамот епископов – 340753 токенов, корпус грамот графов – 264823 токенов, корпус грамот королей – 176347 токенов.

Эксперимент 2. Общая лексика власть имущих групп

А. Была составлена общая лексическая таблица для 4 корпусов при помощи программы TXM: весь словарь был ранжирован в соответствии с частотностью слов во всех анализируемых корпусах. Столбцы были представлены корпусами грамот аббатов, епископов, королей и графов, а в строках были указаны частности употреблений слов в каждом корпусе.

Таблица 2. Фрагмент таблицы «4 корпуса-леммы»

Чтобы графики могли быть прочитаны, для анализа был выбран следующий порог: леммы, которые в 4 корпусах вместе имеют частотность более 500 вхождений. Полученная лексическая таблица, на основе которой были построены графики, содержит 242 строки (столбцы представлены каждым корпусом). Данные были отправлены на анализ в R и результаты были визуализированы следующим образом.

График не показывает четкого противопоставления «светская» vs. «церковная» аристократия, между тем, словарь прелатов (епископов и аббатов) оказывается ближе, чем словарь представителей светской аристократии: королей и графов.

Данный эксперимент позволяет выявить «более специфическую лексику» для каждой из категорий власть имущих. Лексика каждой из групп обладает спецификой по сравнению с лексикой 3 других рассматриваемых групп, то есть речь идет об относительных характеристиках, но никак не абсолютных. Если мы добавим в эксперимент корпуса грамот других власть имущих, результаты будут иными.

Ожидаемым является то, что для словаря прелатов более свойственны слова, составляющие титулатуры церковных лиц (episcopus, clericus, canonicus, magister), а также названия церковных институтов (например, monasterium). Мы также наблюдаем, что слово «общность, коллектив» (universitas)^[18] является более свойственным для корпусов прелатов (речь идет о грамотах, чьими адресатами являлись церковные капитулы и аббатства). Прелаты как представители церкви строили свое доминирование на основании того, что без них невозможно было попасть в Царство небесное; мы наблюдаем в корпусах их грамот присутствие слов, отсылающих к этой связи с небесным царством (beatus, divinus). Интересно и то, что для прелатов более характерным, чем для королей и графов, является лексика создания письменных документов (леммы litteras, scribo). Гипотетически, мы можем объяснить данное наблюдение, если примем во внимание, что Церковь в это время была доминирующим институтом, и что письмо было необходимо данному институту для воспроизводства и укрепления своей власти. Здесь мы можем вспомнить тезис К. Леви-Стросса о том, что главная функция письменной коммуникации – облегчить власть имущим процесс «порабощения»^{[19, с. 339-345]}.

Для французских королей характерно использование леммы auctoritas, что может быть непредсказуемым результатом. Частотность, между тем, объясняется употреблением формулы presentem cartam sigilli nostri auctoritate et regii nominis karactere inferius annotato confirmamus (королевской печати приписывается сила auctoritas). Исходя из графика, для королей характерны тесные контакты с группой архиепископов (archiepiscopus). Также для королей в большей степени, нежели для других групп, характерно обозначение тех, над кем они осуществляют власть как fideles: слово отсылает нас к тому, что в основе властных отношений в средневековой Европе лежали отношения fides, то есть веры. «Власть» королей, чей образ короли выстраивали при помощи письменных документов, весьма далек от современных определений власти как «инструмента завоевания» или «агента угнетения». На основе графика мы также видим, что для королей XIII в. более характерно использование формулы Deigratia (милостью Божией), фактически мы обнаруживаем, что короли отказываются от других слов семьи gratia, в то время как для титулатур прелатов свойственна вариативность (в частности, они также прибегают к словам miseratione, misericordia, patientia, permissione, providentia). Среди прочих формул, более свойственных королевскому словарю, выделяется частотностью формула salvojureinomnibusalieno.

Для графов словарь передачи прав на имущество более характерен, чем для 3 других групп. Графы дают милостыню (elemosina), передают часть своего имущества в дар. Эти дарения осуществляются в дар навечно, при этом графы ручаются и за своих наследников (heres). Здесь мы можем говорить не только о «власти графов», но скорее о власти Церкви как глобального института, чья доминирующая позиция обеспечивается потоком имущественных и земельных благ, получаемых, в частности, в виде дарений. Мы также отмечаем, что для графов более характерно использование местоимения единственного числа meus, в то время как для остальных трех групп более характерно использование местоимения множественного числа noster. Для нас это является лексическим индикатором того, что рассматриваемые группы не являлись обладателями одинаково высокого положения в средневековом обществе; по крайней мере, графы как группа не претендовали на равенство с королями и епископами.

На графике также отражен словарь, который характерен для всех 4 групп власть имущих. Помимо общих для всех союзов, предлогов, местоимений, глаголы и существительные, оказавшиеся в центре графика отсылают нас к идее dominium, основанного на владении землями и людьми: общими являются леммы terra, territorium, possessio, habeo. Все 4 группы обладают этим видом власти и воспроизводят эту власть через письменные документы, что мы наблюдали и в ходе первого эксперимента.

Б. Между тем, власть не существует сама по себе, она воспроизводится через действия, поэтому анализ группы наиболее частотных глаголов корпусов представляет для нас особый интерес. Второй эксперимент со словарем грамот 4 корпусов представляет собой сравнение использования наиболее частотных глаголов-лемм 4 группами власть имущих. Порог был выбран в 150 наиболее частотных глаголов (лемм) во всех корпусах. Мы представляем 2 графика (факторы 1-2 и факторы 1-3). Первый фактор объясняет 48,19 % дисперсии, второй фактор – 26,51 %, третий фактор – 25,29 %.

Факторы 1 и 2

Факторы 1 и 3

В данном случае противопоставление лексики «светской» vs. «церковной» аристократии прослеживается более четко, в то же время виден и характерный для каждой из групп словарь. Для епископов более характерно, чем для других групп, участие в следующих действиях: рукоположения и выборов (eligo) прелатов, совершения богослужений (celebromissa/m, anniversarium), установления/учреждения (instituo), официальных просьб (supplico), признания (recognosco), принятия решений (decerno), приказов (statuo), уступки (cedo), перемещения (moveo, в частности десятины), получения благ (acquiro, obtineo) и их владения, возвращения/отдачи (resignoinmanunostra: в руки епископов), распределения (distribuo). Также мы встречаем глагол характерной формулы: noverituniversitasvestra(nosco).

Группа аббатов в большей степени задействована в следующих актах: отпущения, освобождения (absolvo), достижения соглашений (convenio), возвращения (1) в монастырь и 2) прав на имущество: reverto), удовлетворения петиций, требований, часто в результате судебных споров (satisfacio), удержания (retineo), передачи чего-либо (trado), деления (divido), предложения (propono). Аббаты являются той группой, для которой письменные грамоты необходимы, во-первых, для контроля их владений и собирания в их руках имущества, и, во-вторых, для фиксации результатов судебных споров (по поводу их имущества).

Для королей очевидно наиболее специфичным по сравнению с 3 другими группами является действие приказа (mando), контроль за движением/перемещением своим и подвластных лиц (venio, intro), контроль сбора средств (capio), контроль сбора штрафов (levoemendas/m, emendo), ответа (respondeo), отказов (nolo), взятия под протекцию (incustodia/protectionsuscipio). А также лексика формул: regii nominis karactere inferius annotato communimus; vidimus in hec verba.

Для графов более характерен, по сравнению с прелатами и королями, словарь дарений и дарований (dono, do, ponosuperaltare), освобождения от (в частности, при передаче прав: libero), распоряжения правами на имущество (dispono), становления/обретения (devenio), просьб (rogo), клятв (juro), также для их словаря характерны глаголы «привозить» (adduco) и обнаруживать (invenio). Исходя из данного списка, предполагаем, что для графов наиболее характерна власть над землями и людьми, которыми они распоряжаются в письменном виде (другие виды власти для них специфичны в меньшей степени).

Список действий для группы епископов является более разнообразным, чем список, полученный для какой-либо из 3 других групп. Вариативностью обладает и список действий, подконтрольных королю. На уровне словаря именно эти две группы являются доминантами в системе средневекового общества (по крайней мере, именно они принимают решения и приказывают). В то же время группы аббатов и графов предстают в большей степени как обладатели имущества и как те, для кого письменные документы служат для его контроля.

В. Проведенный анализ употребляемых лемм глаголов позволяет нам посмотреть на сферы, в которых задействованы представители групп власть имущих, но не позволяет говорить о том, какие действия присущи представителям каждой группы. Многие из лемматизированных глаголов, увиденных на приведенных графиках, встречаются во 2 и 3 лицах, то есть обозначают действия тех, о ком власть имущие пишут. Для уточнения специфики действий самих власть имущих мы представляем результаты одной дополнительной проверки словаря корпусов: для категории глаголов в 1 лице. Порог для этого эксперимента был выбран следующий: 100 самых частотных глаголов в 1 лице для всех 4 корпусов вместе. Технически была проведена та же подготовка таблиц, что и в ходе предыдущих экспериментов. Следующий график был получен:

На первой оси (лево/право) мы видим противопоставление глаголов прелатов и королей vs. глаголов графов. Оно вызвано спецификой употребления глаголов в 1 лице единственного числа графами, тогда как 3 другие группы аристократии употребляли глаголы во множественном числе. Как и в случае отмеченной выше специфики употребления местоимений, нам следует предположить, что речь идет о различных «статусах» групп в рамках средневекового общества, где использование множественного числа отражало превосходство одних групп над другими (впрочем, и те, кто употреблял множественное число, могли использовать единственное). Помимо глаголов, которые свойственны и другим категориям (facio, debeo, volo, teneo), для графов характерно употребление глаголов дарения (dedi, donavi, concessi) и обещания (promisi) (соблюдать установленное).

Вторая ось противопоставляет словарь королей словарю «прелатов». Данный график подтверждает, что для королей XIII в. более свойственны глаголы приказа, чем для какой-либо другой группы (mandamus, suscepimus, precipimus). Между тем, мы также видим, что, как и графы, короли дают и передают часть своих благ в дарение (donavimus, concedimus, quittamus, quittavimus), а также подтверждают подобные передачи (confirmamus).

Для прелатов оказываются более характерными глаголы получения имущественных благ через дарения (tradere, tenere, accipere, recipere, retinere). Таким образом, и через группу глаголов прослеживается структурное движение внутри средневекового общества: Церковь как доминирующая структура постепенно получает и концентрирует в своих руках имущественные блага. В данном случае наблюдение на основе лексического анализа подтверждает уже замеченную историками особенность развития средневекового общества^[20].

Выводы

Методы реконструкции семантического поля власти не столь очевидны для современных языков. Еще сложнее реконструировать семантическое поле власти в древних языках (в том числе, языках средневековой Европы), поскольку власть не является универсальным понятием (хотя некоторые историки без труда могут «наложить» современные представления о власти на средневековые реалии). Определение «средневековой власти» вовсе не является очевидным.

Между тем, множество лексикометрических экспериментов позволяют приблизиться к семантике средневековой власти и – через уровень репрезентации – к средневековым понятиям. Сравнение полученных результатов может позволить с большей определенностью говорить о составе и структуре поля в различных корпусах. Для рассмотренных в данной работе корпусов при помощи факторного анализа мы выявили следующие «типы» власти: владение землями и людьми; возможность выносить судебные решения; возможность принимать решения и приказывать и т.д. Также мы увидели, что выявляется группа лемм, которые отсылают к силам, которыми власть имущие действуют (auctoritas, voluntas), и группа лемм, отсылающих к отношениям «во власти института/персоны x» (dominium, manus, potestas). В результате второго эксперимента (серии из 3 экспериментов) а) мы выявили более специфичные для различных категорий аристократии властные действия, б) мы увидели, что на уровне используемой лексики короли и епископы в большей степени предстают как «полюса-доминанты» исследуемого общества (что соответствует и наблюдениям историков, основанным на изучении средневековых теорий власти), в) мы увидели отражение в лексике аристократии глобального процесса концентрации имущественных благ в руках доминирующего института изучаемого общества – Церкви.

Помимо представленных выше результатов факторного анализа, следующие эксперименты могут позволить дополнительные наблюдения: может быть предложен анализ значений каждого из слов «ядра поля» (здесь можно обратиться к скрипту COOC, разработанному Аланом Геро для R); платформа Iramuteq позволяет выделить основные «темы» внутри различных корпусов документов, написанных власть имущими группами (эксперимент, дополнительный ко второму эксперименту, представленному в данной статье). С точки зрения лингвистики, исследование конструкций, более свойственных средневековым языкам, нежели современным европейским (например, биномов, образованных ключевыми словами), представляется перспективным. Так, рассмотрение употреблений данных конструкций при помощи таких платформ как TXM и Lexico5 (вторая – для исследования повторяемых сегментов), позволяет совершенно иные наблюдения, нежели представленные в данной работе.