Archaic mentality and postmodernism. Case study: Special Air Service Regiment (SASR) of the Australian Armed Forces

Pershin Yurii Yur'evich Doctor of Philosophy Senior Researcher, Military Institute of Physical Training  194044, Russia, Saint Petersburg, Bol'shoi Sampsonievskii prospekt, 63. pershin9059229943@yandex.ru Other publications by this author

Cherevkova Tat'yana Nikolaevna Scientific Associate, Military University of Physical Culture 194144, Russia, Leningradskaya oblast', g. Saint Petersburg, Bol'shoi Sampsonievskii prospekt, 63 max2207@mail.ru

Введение.

Такое направление философских исследований, как философия войны имеет длинную историю ^[3],[4],[9], множество направлений и методологическую проработку ^{[7],[8],[10],[11],[12],[22],[25]}, достаточную, чтобы в этой области наук об обществе и человеке появлялось всё больше интересных и качественных работ. Мы, со своей стороны, хотели бы провести исследование, которое, на наш взгляд, является, в некоторой степени междисциплинарным, так как оно сочетает в себе несколько научных областей: военную науку, философскую антропологию, психологию (военную психологию) и даже философию религии. Причиной появления нашего исследования является довольно интересная работа Б. Хорсфилда «Коммуникация и постмодернистская организация. Доклад о качественном исследовании австралийского Полка специальной авиадесантной службы» ^[36].

В своей статье Б. Хорсфилд рассматривает полк специальной авиадесантной службы (SASR – special air service regiment) Австралийских вооруженных сил в качестве постмодернистской организации. Такой подход отличается оригинальностью как минимум по нескольким причинам. Во-первых, автор выбрал объектом исследования одно из подразделений вооруженных сил Австралии. Более того, это подразделение сил специального назначения, или сил специальных операций (ССО), которое значительно отличается от обычных армейских частей и подразделений ^[32]. Во-вторых, элитное подразделение сил специальных операций ^{[27],[41],[42]} рассматривается автором на предмет экспликации его внутренних коммуникационных и властных отношений, организационной топологии, которая, по мнению Хорсфилда, является постмодернистской. Само по себе сочетание понятий «постмодерн» и «организация», по мнению самого Хорсфилда, представляют собой оксюморон, противоречие. К тому же, на первый взгляд, достаточно трудно вообще определить, какое отношение имеет постмодерн (прим. 1) к силам специального назначения.

Однако Хорсфилд рассматривает организацию, или, скажем точнее, систему внутренних взаимосвязей, отношений и коммуникации военнослужащих полка SASR (мета-дискурса, по Хорсфилду) только с точки зрения постмодернизма и модернизма, так как у него нет более адекватных критериев, которые он мог бы применить для анализа.

Мы, в свою очередь, предлагаем для аналогичного анализа внутренних коммуникационных и властных отношений, а также организационной топологии (метадействия, метакоммуникации) подход с точки зрения архаического сознания. Мы исходим из того, что «постмодернистскость» или «модернистскость», в данном случае – военной организации, можно совершенно условно и довольно субъективно «определить» по содержанию поведенческих реакций на (насколько это возможно) одинаковые раздражители или условия внешней среды. Однако следует заметить, что одно дело – трактование содержаний и субъективное определение организации (военного подразделения) как постмодернистской и реальные отношения в этой организации, для которой практика ее применения (война) является критерием истинной ее сути.

Следует заметить, что современные исследователи, за редким исключением, не используют при анализе объектов, так или иначе имеющих отношение к архаике, концепт архаического сознания. В данном случае Б. Хорсфилд, на наш взгляд, делает такую же ошибку, анализируя боевое подразделение организации, которая, по сути, является архаической (армия), при этом применяя предложенную М. Паркером и С. Клеггом ^{[43],[29],[30]} систему различий между модернистской и постмодернистской организациями. Исходя из этого, на наш взгляд, постмодернистская позиция может оказаться некорректной при объяснении некоторых явлений организационной топологии/метакоммуникации.

Для проверки нашего предположения, мы, вслед за Б. Хорсфилдом, на примере упомянутого подразделения специального назначения – полка специальной авиадесантной службы (SASR) вооруженных сил Австралии рассмотрим организационную топологию/метакоммуникацию данного подразделения с позиции архаического сознания в сравнении с модернистским и постмодернистским подходами.

Как постмодерн по Хорсфилду относится к SASR.

Для анализа характеристик полка специальной авиадесантной службы (SASR) и определения его организации как постмодернистской Хорсфилд использует двоичные характеристики (бинарные оппозиции), разработанные С. Клеггом ^{[29, Р. 20],[30]} и М. Паркером ^[43], с дополнениями из взятых интервью, также дополняются концептуальными основами из Д. Харви ^[33], У. Берквиста ^[28] и Дж. Ваттимо ^[47]. Они предназначены для того, чтобы сопоставить полк SASR с организацией обычного пехотного батальона. Последний, по Хорсфилду, несет в себе черты, соответствующие модернистской организации.

Прежде всего, Хорсфилд рассматривает полк SASR по таким характеристикам, свойственным постмодернистской организации, как «творчество», «доверие», «демократия», «знание» (как авторитет). По его мнению, убедительным доводом в пользу постмодернистской (необычной) природы SASR является тот факт, что здесь довольно широко распространена практика принятия решений на нижних иерархических уровнях. Это способствует демократизации модернистской структуры любого военного подразделения, делая его, соответственно, более постмодернистским. Таким образом командование полка оказывает доверие своим подчиненным. Творчество, по Хорсфилду, свойственное постмодернистской организации, проявляется, к примеру, в том, что военнослужащие SASR могут своевольно переделать свое штатное оружие так, как им хочется или так, как они считают необходимым. Наряду с этим, в обычных (модернистских, по Хорсфилду) подразделениях Австралийских вооруженных сил действуют очень строгие правила, запрещающие военнослужащим модификации или переделки своего снаряжения и огнестрельного оружия. Это делается, в том числе, по соображениям безопасности. По Хорсфилду, такие переделки вооружения являются творческими экспериментами, что по списку бинарных оппозиций Клегга и Паркера также является расширением прав и возможностей военнослужащих. При этом реакция на такое творчество и инициативу со стороны командования вооруженных сил Австралии (которую можно охарактеризовать как попустительство), говорит о том, что оно передает всю полноту ответственности за самовольную модификацию оружия военнослужащим SASR (внутриорганизационная подотчетность по списку бинарных оппозиций Клегга и Паркера).

Полк специальной авиадесантной службы имеет такую же формальную организационную структуру командования, как и обычный пехотный батальон: офицер, старший офицерский состав, унтер-офицеры и рядовые («десантники») ^{[31],[34],[35]}. Однако в SASR, при наличии традиционной армейской иерархии званий и должностей, по утверждению Хорсфилда, с одной стороны, никогда нельзя определить уровни, на которых принимаются ключевые решения, того, кто в данный момент осуществляет руководство, а также направление и силу структурированных коммуникационных потоков. С другой стороны, считает автор, ключевым звеном принятия решений в SASR является командир патруля/группы (обычно – сержант), что также говорит о расширении полномочий, прав и возможностей военнослужащих и демонстрирует постмодернистскую сущность организации полка. Таким образом, в случае SASR пирамида традиционной модернистской организации оказывается несколько перестроена. В SASR доверие командирам патрулей/групп уникально. Зачастую автономные, изолированные от основных сил, они отвечают за реализацию национальной политики и стратегии в полевых условиях. Они должны уметь понимать политические и стратегические последствия своих решений. Поэтому командование SASR ориентируется на интеллектуальное и физическое развитие младших командиров. (Интервью Хорсфилда с подполковником Б. Форбсом, 1996 год.) Такое доверие рядовым военнослужащим вознаграждается сторицей: «каждый раз то задание, которое я давал группе SASR или отдельному человеку, было выполнено гораздо лучше, чем я ожидал» (интервью Хорсфилда с бригадиром Дж. Уоласом, июль 1999 года). Получение опыта профессиональной коммуникации в постмодернистской организации, пишет Хорсфилд, в идеале, в большей степени является результатом групповых процессов, переговоров и «схватыванием» – пониманием смыслов в организационном контексте.

SASR время от времени пересматривает свою идентичность, политику и демократический этос, чтобы противостоять организационному застою и опасности того, что нетрадиционное со временем может стать общепринятым. Например, командир SASR (со степенью магистра, специализирующейся в управлении организацией), полагая, что SASR становится обычным, заурядным и негибким, учредил полковой совет для разработки новых парадигм службы на всех уровнях. Состав совета, представляющий все подразделения SASR, изменил структуру командования и подчинения, основанную на разнице в званиях. Совет одобрил проект поддержки военнослужащих и их семей «Улисс»; проект «Дзен», разработанный для повышения интеллекта военнослужащих SAS, предполагает получение ими университетского и иного образования; проект «Веритас» – программа психологических исследований; экспериментальный проект «Амелио» – финансирование необычных индивидуальных инициатив, отражающих философию SASR. Инициативы совета также предполагали отказ от использования военнослужащими званий и униформы, использование в обращении только имени, а также разрешение носить длинные волосы, бороды и серьги. Сутью этого эксперимента была демонстрация уважения к личности военнослужащего. Это распределение ответственности за свои действия на каждого военнослужащего, по мнению Хорсфилда, является показателем постмодернистской организационной культуры SASR. Однако председателем совета с правом налагать вето на решения Совета был избран командир подразделения. Таким образом SASR, пишет исследователь, не полностью избавился от модернистской составляющей обычной военной организации.

В SASR дисциплина и поддержание стандартов профессионального поведения являются делом самого военнослужащего, а радикальное решение или самое серьезное наказание исключаются. Тогда как в обычном (модернистском) батальоне, контроль военнослужащих и наказания в соответствии с Руководством по военному праву и уставами служат для укрепления дисциплины, в SASR, где каждый военнослужащий является добровольцем и постоянно находится в профессиональном соревновании со своим коллегой, дисциплину поддерживает каждый отдельный военнослужащий. Такое демократическое расширение прав и возможностей каждого военнослужащего SASR, пронизывающее всю организацию полка сверху донизу, выражается в том, что роли лидеров и профессиональные обязанности распределяются между военнослужащими, участвующими в операции. В обычном батальоне приказы на выполнение боевых задач разрабатываются старшими офицерами и передаются подчиненным для исполнения. В противоположность этому, в SASR высшие офицеры могут обозначить группе спецназовцев («операторов»), состоящей из 5 человек, только цель операции. Группа сама разрабатывает свой собственный план по достижению цели, при этом все члены группы имеют равный голос при обсуждении плана. Если этот план выдержит критику и перекрестное обсуждение со стороны высших офицеров в двустороннем эгалитарном (равноправном) диалоге, в котором звание и должность коммуникантов не обязательно будут иметь значение, план операции считается утвержденным.

Постмодернистская организация, по М. Паркеру, характеризуется такими атрибутами, как способность создавать и говорить на новых организационных языках, включать в себя новые рациональности, и эти атрибуты можно обнаружить в гибком, децентрализованном управлении SASR. В интервью Б. Хорсфилду бывший военнослужащий SASR подполковник Р. Боси говорит, что возможности полка находятся далеко за пределами возможностей и способностей любого другого (обычного) подразделения вооруженных сил Австралии, поэтому при выполнении своих боевых задач полк не может позволить себе никакого повторения, шаблона. Развитие потенциала полка является динамичным, он постоянно меняется благодаря новым процессам, новым технологиям. Поэтому SASR постоянно находится на переднем крае развития технологий и боеготовности (телефонное интервью Хорсфилда с подполковником Р. Боси, май 1997 г.). Военнослужащие SASR обладают высоким интеллектом (интервью Хорсфилда с капитаном М. Лайнзом, январь 1998 г.), демонстрируют отличную восприимчивость новый идей и методов, отсутствие догматических установок, общительность, цельность и хорошее самообладание. Опрошенные военнослужащие SASR часто выказывают критическое отношение к установившимся социальным мифам и традициям.

Полк SASR, по мнению Хорсфилда, является постмодернистским, так как может выполнять большое количество разнообразных боевых задач, будучи универсальным, что позволяет организации быть децентрализованной. В отличие от обычного батальона, полк SASR является многоцентровой организацией и никогда не действует как полноценный полк. Многоцентровая организация SASR, а также автономия подразделений имеют решающее значение для оперативной деятельности полка, они и являются основными отличиями между обычным пехотным подразделением и боевым подразделением спецназа. Многовекторность/многоцелевая направленность является одной из характеристик постмодернистской организации, она практикуется и в SASR.

Профессиональная коммуникация в постмодернистской организации лишена функции передачи установленного набора навыков и знаний подчиненной группе. Необычность профессиональной коммуникации в SASR проявляется в открытости коммуникации, которая заключается в предпочтении творчества, неординарности, нетрадиционности и неортодоксальных идей через поддержание практики критического эгалитарного диалога между военнослужащими. Например, офицеры, желающие пройти отбор в SASR должны продемонстрировать, что их не задевает тот факт, что команды и устные приказы они получают от военнослужащих, являющихся ниже их по званию или от своих подчиненных. В SASR основной массив знаний и опыта передается в среде (на уровне) младшего командного состава и рядовых, но не в среде (на уровне) офицеров. Патруль/группа может включать в свой состав офицера в звании капитана, или даже одного из высших офицеров SASR, но при этом возглавляться сержантом, если он является «экспертом» (интервью Хорсфилда с Л. Кларком). Будущие офицеры должны с самого начала признать, что в SASR ценятся знания и опыт, а не звание или должность. Именно знания являются источником власти. В SASR рядовые сами выбирают себе офицеров/командиров (интервью Хорсфилда с Н. Фарли).

Таким образом, по мнению Хорсфилда, SASR соответствует многим постмодернистским критериям Паркера: организация/полк постоянно ищет новые идеи и задачи; это способствует эклектичному поиску новых знаний и методов, распространению самокритики, которая пересматривает и обновляет уже существующий язык организационной культуры и коммуникативного поведения.

Отбор в SASR: открытая коммуникация.

Черты и признаки постмодернистской организации, которые Хорсфилд ищет и находит (что неудивительно) в организационной структуре SASR, возможно, очень важны для понимания мета-дискурса данной организации. Однако, на наш взгляд, они являются всего лишь отражением/проявлением метадействия и метакоммуникации, которые довольно (парадоксально) максимально ярко проявляются во время процесса отбора кандидатов на прохождение службы в SASR.

Дело в том, что отбор кандидатов проводится, с одной стороны, достаточно регламентировано: кандидатам даются определенные задания, которые они должны выполнить. С другой стороны, сам факт выполнения этих заданий не говорит о том, что кандидаты прошли тестирование и будут зачислены в полк. Главное здесь (помимо выполнения или невыполнения задания) – как это задание было выполнено. Поэтому существующая в полку практика отбора на основе конкуренции предназначена также (и прежде всего) для определения моральной, физической и интеллектуальной выносливости и чувства юмора, а не простого соответствия заранее утвержденным критериям. То есть, помимо количественных параметров при выполнении заданий кандидатами, тестирующая сторона обращает внимание на качество выполнения заданий, и более того, на качества личности, выполняющей эти сложные задания. Этот подход Хорсфилд трактует как постмодернистский.

Таким образом, для того, чтобы получить берет песочного цвета со значком, на котором изображен крылатый меч Эскалибур, что означает зачисление в оперативные батальоны (squadrons) (прим. 2) SASR, все военнослужащие, независимо от звания (кроме военнослужащих подразделений материально-технической поддержки и логистики) обязательно проходят курс отбора в SASR. В течение курса, который длится около трех недель, от кандидатов требуется выполнение серии очень сложных физических упражнений и решение множества интеллектуальных задач. Этот курс необходим для поддержания постоянного качества личного состава полка, и поэтому жесткие стандарты отбора тщательно соблюдаются. В среднем в полк по результатам отбора зачисляются только около 16-30% подавших заявления кандидатов ^[38].

Во время прохождения отборочного курса кандидатов ограничивают в еде и сне. Это доводит их до такого уровня физического истощения, какого они никогда ранее не испытывали. И в таком состоянии им, в соответствии с условиями тестирования, приходится думать, вести диалоги, находить решение задач, показывая высокий интеллектуальный уровень. Сюда входят как ответы на различные каверзные вопросы проводящих тестирование инструкторов, так и проверка внимательности и памяти. К примеру, кандидаты, во время прохождения длительных и утомительных марш-бросков, в состоянии хронической усталости и недосыпания, должны рассказать инструктору о том, что необычное они заметили после прохождения одной из контрольных точек маршрута. То есть, военнослужащие проходят практические тестовые задачи на предельных возможностях организма в реальных экстремальных, условиях.

Смысл таких заданий состоит в том, что, как полагают инструкторы, в стрессовых ситуациях проявляется «внутренняя личность» кандидата. Это, по словам М. Лайнза (Интервью Хорсфилда с капитаном M. Lines, январь 1998 года), «базовые черты характера, или то, как вы себя ведете, когда за вами не наблюдают». Предполагается, что в таком стрессовом состоянии кандидаты не смогут скрыть глубинные черты характера, и они обязательно проявятся в вербальном и невербальном коммуникативном поведении. Таким образом, кандидат может быть хорошо развит физически, и быть уверенным, что он довольно легко пройдет тестирование. Однако из-за того, что инструкторы создают максимально жесткие условия тестирования, любые преимущества, которые дает предварительная физическая подготовка, как правило, теряются в первые же дни, и кандидатам помогают дойти до конца отборочного курса только сильный характер и личностные качества.

Конечно, физическая выносливость здесь также очень важна. Но, тем не менее, в процессе прохождения отборочного курса кандидатами в SASR, инструкторы преимущественно обращают внимание на их личностные качества, а не на конкретные физические или умственные навыки. Таким образом, все кандидаты для того, чтобы добиться успеха при тестировании, должны обладать хорошим сочетанием таких качеств, как практический интеллект, зрелость, честность, целостность, склонность к командной работе, инициатива, дисциплина, лидерство, стрессоустойчивость, выносливость, рассудительность, решительность. Они должны иметь авторитет в группе, предлагать эффективные решения поставленных задач, а также обладать хорошей устной и письменной речью, т.е., демонстрировать высокий уровень нейролигвистических способностей. В результате, даже при такой смеси самых разных качеств личности и хорошей физической формы, большинство военнослужащих SASR в жизни выглядят относительно обыденно и невзрачно. Хорсфилд приводит слова одного из военнослужащих SASR, который считает, что личностные качества, присущие сильному характеру, необходимые для прохождения отборочного курса, встречаются не только у военнослужащих полка, их легко можно обнаружить и у «паралитика в инвалидном кресле» (интервью Хорсфилда с капитаном М.Р., 1997 г.).

Принимая во внимание приведенные выше цели, структуру и организацию отборочного курса, следует ли считать, что его общей стратегией является выявление и отбор некого «архетипического» (в терминах Хорсфилда) военнослужащего SASR? Можно предположить, что командование полка изначально понимало, что любые стандарты отбора обязательно приведут к появлению такого «стереотипного», «стандартного» военнослужащего SASR. Однако оказалось, что сложилась обратная ситуация. Это произошло главным образом потому, что программа отборочного курса не предопределена заранее и количественные показатели не являются решающими. Курс является «открытым», так как предполагается, что «дух» (стиль, суть, смысл, существо, своеобразие и неповторимость) SASR проявляется в многообразии, и зачастую – в непредсказуемости мышления и поведения его военнослужащих (прим. 3). Очевидно, что не существует фиксированного набора личностных характеристик или типов личности, которые, как это можно было бы подумать, наилучшим образом соответствуют решению боевых задач полка. Здесь при отборе приветствуется интуитивная оценка инструкторами кандидатов на зачисление в полк. По словам одного из инструкторов, капитана М. Лайнза, приведенным Хорсфилдом, «не существует никакого фиксированного «типа» кандидата, которого мы ищем в процессе отборочного курса. Мы просто создаем ситуации и наблюдаем, как люди себя в них ведут» (интервью с капитаном M. Лайнзом, январь 1998 г.). Иными словами, инструкторы, оценивая кандидатов, проявляют творческий подход при создании сценариев тестирования без определенных шаблонов или заранее поставленных целей. При этом они внимательно наблюдают и оценивают вербальные и невербальные реакции кандидатов на возникающие ситуации. Причем оцениваются реакции и поведение кандидата, как при выполнении индивидуального задания, так и его действия в составе команды.

Стремясь выявить глубинные качества личности, а не приобретенные навыки, необходимые, как полагают некоторые кандидаты, для «соответствия» SASR, командование и инструкторы полка избегает однородности и формирования некого «фирменного», особого, устоявшегося «спецназовского» или «полкового» образа и типа мышления. «В этом смысле полк специальной авиадесантной службы SASR не похож, например, на французский Иностранный легион с его явным институционализированным отрицанием социальной идентичности военнослужащего, духовного родства со своими братьями по оружию и явной индивидуальности. Он также не похож на британский авиадесантный полк SAS с его имплицитным бездумным подчинением и следованием институционализированной традиции и авторитету ^[26].

Инструкторы, как уже было сказано, могут создавать ситуации, в которых, как они рассчитывают, проявится разочарование или психологическая усталость кандидатов («слабаков», по определению инструкторов). Провоцирование разочарования помогает выявить кандидата, который проходит курс отбора, руководствуясь ложной и романтической идеей своей исключительности, причастности к SASR. Оно также поможет снять с прохождения отборочного курса людей, которые поставили себе задачей просто дойти до той даты, когда, как это определено расписанием, завершится суровое испытание отборочного курса. Например, в один из дней тестирования (обычно ближе к его окончанию) инструкторы сообщают кандидатам, что курс отбора завершен, и теперь оставшиеся кандидаты будут зачислены в полк. После такого известия инструкторы поздравляют всех присутствующих. Однако дождавшись момента наивысшей радости кандидатов, инструкторы вдруг заявят им, что курс отбора на самом деле все еще продолжается, и они должны все начать сначала. Именно в этой ситуации некоторые кандидаты, прошедшие три недели изнурительного тестирования, проявляют слабость и отказываются от дальнейшего прохождения тестирования. Отсюда можно понять, что большинство отсеявшихся кандидатов – это люди, которые сами не смогли или не захотели продолжать тестирование.

Таким образом, основная идеология SASR – это неоднородность и многомерность личностей, идей и перспектив. Она происходит из понимания полком своей стратегической цели: оставаться подлинно неконвенциональным/нетрадиционным/нестандартным подразделением сил специального назначения, набирая людей, которые являются хорошими коммуникаторами, общительны, независимы и непритязательны, хорошо приспособлены к изменению окружения, способные генерировать нестандартные решения стратегических и тактических задач независимо от своего звания и должности. По этим причинам полк активно сопротивляется созданию «шаблонного военнослужащего SASR», так как стереотипное мышление никоим образом не сочетается с атмосферой, царящей в этом подразделении. С этой же целью каждые два года полностью меняется состав проводящих тестирование инструкторов.

Уже на этом этапе описания организации полка SASR, пишет Хорсфилд, можно было бы возразить, что отбор в полк – это, на самом деле, процесс модернистский, и гетерогенность структуры полка противоречит доминирующему дискурсу, присущему процессу отбору. Однако дискурсивные различия между британскими и французскими подразделениями специального назначения и SASR могут быть выражены следующим образом: британские и французские подразделения включают зачисленных на службу военнослужащих в свои авторитарные дискурсы, таким образом поддерживая и воссоздавая их. Полк SASR же прививает своим военнослужащим (и следовательно, воссоздает и продолжает во времени) метадискурс. Этот метадискурс – гетерогенность – признает и включает в себя все возможное дискурсы, которые только могут существовать в контексте SASR, в том числе и конфликтующие друг с другом, или даже с дискурсом самой гетерогенности. Метадискурс – это, по Хорсфилду, ключевое отличие, характеризующее SASR как постмодернистскую организацию.

Критерий отбора: юмор.

Одним из совершенно неформальных критериев, которым руководствуются инструкторы в процессе отборочного курса SASR, является наличие у кандидатов чувства юмора. Формально прописать такой критерий нельзя, говорит полковник М. Сильверстоун в своем интервью Хорсфилду, это выглядело бы довольно странно. Юмор в SASR очень ценится, особенно тогда, когда «все абсолютно плохо, бог тебя не любит, ты промок насквозь, радио не работает, ты не можешь определить свое местоположение, но ты все равно можешь пошутить. И мы, я полагаю, ищем именно тех, кто сохраняет чувство юмора и может пошутить именно в такой ситуации» (интервью с Л. Фрейзер, январь 1996 г.). «Чувство юмора в SASR – это способность посмеяться над собой и над своей способностью или неспособностью сделать что-то, посмеяться над обстоятельствами в очень тяжелой ситуации... Юмор помогает держаться в условиях стресса» (Интервью с полковником М. Сильверстоуном, ноябрь 1997 г.). Еще одна причина, по которой юмор отсутствует в «официальном» списке критериев отбора, – это сложность определения понятия «юмор». Юмор может иметь различные формы и поэтому его оценка отдается на усмотрение инструкторов. Один из них рассказывает историю, произошедшую во время тестирования кандидатов довольно жарким летом. Инструктор дал кандидатам команду наложить на лицо камуфляж. Один из кандидатов случайно нанес на лицо не зеленый (летний), а белый (зимний) камуфляжный крем. Когда инструктор указал ему на его ошибку, военнослужащий, недолго думая, ответил: ну, значит сейчас пойдет снег. Это типичная быстрая реакция военнослужащего SASR, у которого с юмором все в порядке (интервью Хорсфилда с П.Б., казармы Суонборна, январь 1996 г.). Другая история также показывает серьезность отношения к проявлению чувства юмора во время прохождения отборочных испытаний. Так, одному из кандидатов, проходящих тестирование в SASR, который, по общему мнению, наиболее подходил для зачисления в полк, было сказано, что его отправляют обратно в свою часть. Тот разозлился и потребовал встречи с командиром, который объяснил ему, что его не допустят до дальнейшего прохождения отборочного курса из-за отсутствия чувства юмора. Кандидат вне себя от злости ударил кулаком по столу командира, и заявил, что это чушь. Командир же на эту выходку кандидата ответил, что теперь тот и сам доказал, что чувство юмора у него отсутствует (интервью с Т. Слокомбом, январь 1996г.).

Юмор пронизывает все подразделение SASR сверху донизу. У военнослужащих полка живой ум и часто их шутки довольно тонкие и интеллектуальные. Однако юмор здесь имеет тенденцию принимать и экстремальные формы. В SASR преимущественно в ходу не ограниченный никакими условностями черный юмор, особенно необходимый в трудных ситуациях, помогающий военнослужащим полка сохранить чувство собственного достоинства и, как правило, поддержать высокие стандарты профессиональной деятельности.

Юмор также является важным коммуникативным поведением, служащим для усиления сплоченности коллектива и слаженной работы основного боевого подразделения SASR – группы из пяти человек, или патруля. Патруль как единая команда является уменьшенной копией полка, с сохранением его духа и буквы, повторением особенностей его организационной коммуникации и культуры. При том, что отношения между военнослужащими в группе основаны на демократических принципах, все члены группы уверены в том, что если получат ранение при выполнении боевого задания, то не будут брошены своими боевыми товарищами, даже если всей группе будет грозить уничтожение. И здесь юмор также играет решающую роль: он способствует поддержанию самодисциплины, необходимой для обеспечения высокого качества работы членов группы. Межличностные трения в команде приводят к кадровым перестановкам – заменам одних военнослужащих, не нашедших общего языка, на других, так как это мешает слаженной работе команды.

Военнослужащие полка шутят по всякому поводу, иногда даже по такому, по которому в другой организации или обществе шутить не принято или вовсе считается неприличным. Юмор в SASR – это не единый дискурс, а целый набор гармонично сочетающихся дискурсов. Анархия черного юмора, юмор, разрушающий межличностные барьеры, юмор, способствующий де-дифференциации, юмор, способствующий мобилизации ресурсов организма, юмор как самоуничижение и самоирония, юмор как ниспровержение ценностей – все это различные дискурсы, объединенные в один, что, по мнению Хорсфилда, подтверждает идею о том, что SASR – это постмодернистская организация.

Предварительные выводы (по Б. Хорсфилду).

Постмодернистская организация не является неконтролируемым субъектом без ясных целей, она функционирует как совокупность децентрированных, самостоятельных, гибких, часто многоцелевых автономных или полуавтономных групп. На первый взгляд SASR является модернистской организацией, выступая как традиционно организованное армейское подразделение, имеющее четкую иерархическую структуру. Однако из-за присущей ей эгалитарности коммуникативного поведения, толерантности к конфликтным дискурсам, демократической культуры, децентрированного организационного мышления, а также широкого спектра многопрофильных операциональных составляющих, она может быть, как считает Хорсфилд, классифицирована как постмодернистская. В своем сопротивлении дрейфу к модернистскому организационному и стратегическому застою, эта организация разработала курс отбора, который нацелен, прежде всего, на привлечение в ее структуру людей как личностей, и только во вторую очередь – как военнослужащих.

Индивидуальные личностные качества военнослужащего SASR, в число которых входит чувство юмора, поддерживают культуру демократического общения и продвигают новое мышление и нетрадиционность. Коммуникационные характеристики SASR свидетельствуют о том, что это гибкий и развивающийся субъект, имеющий свою историю и традиции, но без обязательного следования исторически закрепленному функционалу или порядку. Открытая коммуникация в SASR является гарантом того, что идеология и политика этой организации постоянно изменяются, что не дает возможности представить окончательное определение SASR. Плюралистическая, гибкая структура SASR является примером того, как простое изменение стратегии коммуникации может создать постмодернистскую организацию.

Сейчас, в период развития экономического рационализма в «развитых странах» постмодернистский характер SASR, по мнению Хорсфилда, может послужить примером организационных моделей и практик, альтернативных практикам обычных западных иерархически структурированных организаций и бюрократических структур, как в государственном, так и в частном секторах.

Критический взгляд.

Ситуация с сочетанием понятий «постмодерн» и «организация», которое Хорсфилд считает оксюмороном, не менее курьезна, чем его попытка провести анализ архаической (прим. 4) организации, каковой является армия. В самом деле, очевидно, что армия как организация появилась тогда, когда о модерне и постмодерне еще никто не слышал. Поэтому постмодернистское описание архаической организации вряд ли можно считать корректным, так как, сама организация формировалась вне постмодернистского дискурса. Более того, сама концепция постмодерна, на наш взгляд, не обладает адекватным языком описания архаического. Фактически, Хорсфилд делает попытку найти известную своей неуловимостью черную кошку, присутствие которой в темной комнате определяется парадоксом Шредингера.

С самого первого взгляда на анализ организации австралийского Полка специальной авиадесантной службы SASR Хорсфилдом, можно заметить основной изъян, присущий его рассуждениям. Это, на наш взгляд, генетический изъян постмодерна, без которого последний не был бы самим собой. Постмодернисты пытались его преодолеть, наверное, бессознательно ощущая, что с постмодерном «что-то не так». Хорсфилд также не избежал этой ловушки постмодерна, так как приманки, ведущие в нее, очень привлекательны: ну кого же не прельстят такие понятия, как свобода, демократия, равенство (эгалитаризм), творчество, гуманизм и прочие, которые, если приглядеться к таблице бинарных оппозиций, приведенной Хорсфилдом, автор, вслед за Паркером и Клеггом делает постмодернистскими. Однако, с одной стороны, – это понятия, несущие значительную смысловую нагрузку, но с другой стороны, это понятия-симулякры, которые, возможно, могут означать что-то, а могут и не обозначать, так как за ними может что-то стоять, а может и ничего не стоять, и главным фактором здесь оказывается выбор наблюдателя/автора. Иными словами, постмодернистское описание организации подразделения австралийского спецназа, организации очень серьезной, превращает последнюю в набор ничего не значащих символов. Хорсфилд, рассматривая полк SASR, попросту выхолащивает его суть, идею, даже, наверное, идеалы. Конечно, только в самом конце своей статьи он говорит о том, что это постмодернистское «нечто» (имитация боевого подразделения), которое автор выстроил посредством своего постмодернистского анализа, было бы неплохо взять за пример для других организаций государственного и частного секторов.

Хорсфилд как будто не замечает, что та организация, которую он описывает и ставит в пример другим организациям, военная, а не гражданская. Задачи у нее совершенно отличаются от задач гражданских организаций: как минимум, ее целью является не получение прибыли или управление городским хозяйством. Многие составляющие работы этой военной организации представляют собой не коммерческую, а государственную тайну. Да и набор в любую гражданскую организацию проводится совершенно не так, как в SASR, где кандидатам приходится фактически выживать на грани физического и психологического истощения и срыва, получать серьезные травмы, быть на волосок от смерти, проходить огромные расстояния в полной боевой выкладке, о которой гражданские менеджеры могут даже ничего не слышать. И наконец, атмосфера братства, царящая практически в любой боевой организации, в данном случае одной из которых является полк специальной авиадесантной службы, отличается от атмосферы корпоративной солидарности, за которой, так или иначе, присутствует дух конкуренции. Братство по оружию – это не индивидуализированная демократия. Менеджеры могут по-другому понимать выстраданную спецназом и записанную кровью мудрость/формулу «своих не бросаем». Дело в том, что деятельность гражданской организации, в общем, касается жизни. А дело военной организации касается как жизни, так и смерти. Поэтому организационная структура и метадискурс SASR просто не могут быть иными, чем ныне существующие, т.е., архаические. Они самопроизвольно выстраиваются/самоорганизуются таким образом, чтобы соответствовать задачам, которые ставятся перед полком (это еще один важный нюанс: полк не сам выбирает себе деятельность и задачи). И наконец, любая, например, коммерческая организация, может работать вне государства. Военная организация, аналогичная SASR (кроме частных военных компаний), не может осуществлять свою деятельность независимо от государства, так как она создана именно государством, а не командирами этой военной организации. Военнослужащие этой военной организации – государственные служащие. Средства на оплату работы этой организации также идут от государства.

Здесь, на наш взгляд, мы приходим к тому, чтобы более внимательно взглянуть на таблицу бинарных оппозиций, в рамки которой Хорсфилд попытался втиснуть австралийский полк специальной авиадесантной службы, в своем желании сделать из него постмодернистскую организацию. Основной вопрос здесь может быть сформулирован следующим образом: является ли полк SASR настолько постмодернистской организацией, насколько его хочет таковым видеть Хорсфилд?

Специализированная миссия, цели/стратегии versus диффузная миссия, цели/стратегии.

Вопросы вызывает сам перевод слова diffused, как расплывчатый, рассеянный, распространенный, разбросанный. Если эти определения относятся к миссии, целям и стратегиям организации, то сразу вскрывается противоречие: военная организация, в которой, в конечном счете, все регламентировано документами и так же документально фиксируется, не может иметь нечетких целей и неединого командования. Конечно, каждый отдельный военнослужащий и каждая отдельная группа может иметь свое боевое задание, однако цель у них общая, специализированная – поддержание проводимой австралийским правительством политики путем проведения специальных операций по всему спектру боевых действий как совместно, так и отдельно от общевойсковых подразделений ^[27]. Более того, само название полка специальной авиадесантной службы говорит о том, что организация занимается специализированной деятельностью. Инструкторы полка отбирают кандидатов не по приверженности к свободному (читай: анархическому) образу мышления, а по способности выполнять боевые задачи, нести ответственность. При этом они отбирают кандидатов с уже сформированной поведенческой психологией.

Бюрократия versus демократия.

Такая оппозиция относительно боевого подразделения сил специальных операций, которым является австралийский полк специальной авиадесантной службы, могла сложиться у автора, который абсолютно не понимает, что такое армия. Боевое братство, которое парадоксально сочетает в себе, с одной стороны, равенство, а с другой стороны, армейскую иерархию, повторим, не является демократией. Демократия в армии означает анархию. Хорсфилд явно не удостоил своим вниманием примечательное событие, которое явно показало всю пагубность демократии в армии: появление Приказа №1 от 1 марта 1917 г., изданного Петроградским советом во время февральской революции в России, после чего армия, как таковая, фактически перестала существовать, называясь так только номинально. То есть расширение прав, полномочий, свобод возможностей военнослужащих привело эту организацию к краху. Демократия в настоящее время, если внимательно проанализировать мнения некоторых военных теоретиков ^[37],[46], является крайне неблагоприятной и неприспособленной для ведения войн формой социальной организации. Дело в том, что ни в одной армии мира нет органов, демократично принимающих (не обсуждающих) решения. Есть единоначалие, когда ответственность ложится именно на человека, единолично принимающего решения. Демократия, в данном случае, будет являться не формой коллективного принятия решений, а формой коллективного ухода от ответственности, в том числе, путем затягивания принятия решения тогда, когда это надо будет сделать крайне оперативно. Концепт демократии – это оружие информационно-психологической войны, инструмент, предназначенный для разложения армейской коммуникационной иерархии. Но если Хорсфилд видит демократию как позитивный дискурс, развивающий армейскую структуру ВС страны, более относящейся к лагерю наших потенциальных противников – нам не следует его переубеждать.

Контроль через лишение власти versus расширение полномочий, прав, возможностей.

Такое расширение полномочий, прав возможностей в виде разрешения военнослужащим обсуждать пути выполнения боевого задания довольно легко объясняется военной рациональностью: есть приказ на выполнение боевой задачи, а как ее выполнить – должны решать исполнители, так как рисковать своими жизнями будут они. Хорсфилд не заметил, что обычные подразделения решают иные задачи, чем специальные – малые по численности, в которых консенсус достигается гораздо быстрее, у которых задания более ответственные, и они сами несут более серьезную ответственность, ложащуюся на малое число исполнителей, а не распыляющуюся анонимно на большое подразделение. К тому же в военной организации не лишают власти. Власти лишают тогда, когда у человека изначально ее много, и его следует ограничить. Военнослужащий сразу наделяется властью в соответствии со своим званием и должностью, при этом границы этой власти (как и должностные обязанности) четко определены.

Внеорганизационная подотчетность versus внутриорганизационная подотчетность.

Полк является подразделением вооруженных сил Австралии. Более того, он исполняет решения правительства. Далее, полк не является коммерческой организацией, он существует на деньги налогоплательщиков, которые выделяет правительство. Таким образом, вряд ли возможно говорить о внутренней подотчетности полка, особенно в финансовых вопросах. Отсюда можно сделать заключение о том, что полк является организацией с внешней подотчетностью.

Негибкость versus гибкость.

Негибкость организации сочетается с внешней отчетностью и бюрократией, которая всегда сопутствует строго регламентированной организации. Однако в подобной организации также существует организационная гибкость. Низшее звено занято только выполнением своей задачи без бюрократических процедур.

Недоверие versus доверие.

Оппозиция доверие – недоверие также довольно странно выглядит для организации, которая доверяет своим членам различные виды современного вооружения для выполнения боевых заданий в отдаленных уголках земного шара. Более того, организация проводит серьезный отбор военнослужащих, в том числе, на политическую лояльность с тем, чтобы потом им можно было доверять. Возможно ли в условиях, когда люди доверяют друг другу свои жизни, говорить о недоверии? Проверка начальником исполнения его подчиненными поставленных задач в невоенной/коммерческой организации также закономерна. Не доверяя своим подчиненным, начальник, с одной стороны, должен будет делать всю работу сам. С другой стороны, требование отчета – это не столько проявление недоверия, сколько проявление желания знать общую обстановку, чтобы на этом основании принимать адекватные решения.

Звание/должность как авторитет versus Знание как авторитет.

Следует заметить, что Хорсфилд в данном случае охарактеризовал себя как теоретика постмодернистской организации. Практик же руководствуется не знанием, а опытом. В военной организации тем более ценится опыт, без которого знание остается всего лишь теорией. Однако следует также заметить, что знание (в виде ведания, интуиции) также являлось источником авторитета и в архаической среде.

Дифференциация versus Де-дифференциация.

Действительно, дифференциация более присуща гражданской организации, несмотря на попытки внедрения корпоративной этики и корпоративного духа. Однако корпоративность, на наш взгляд, это некое искусственное образование, поэтому и неустойчивое. Де-дифференциация в группе спецназа, как и во всем полку, основана на братстве по оружию, равенством всех перед смертью. Здесь максима «один за всех и все за одного» наиболее актуальна, более того, иногда от решений и действий одного человека могут зависеть жизни его товарищей.

Установленная дисциплина versus Самодисциплина в чем-то пересекаются с другой оппозицией – Следование нормам versus Творчество. Однако и здесь Хорсфилд рассматривает военную организацию, у которой уставы, как это принято говорить, «написаны кровью» военнослужащих, как гражданскую/коммерческую организацию. Соблюдение уставов – регламента – это и есть следование строгим нормам, это диахронизм (ориентация на традицию) при одновременном ее сочетании с современностью. В полку, как в любой военной организации, дисциплина также установлена. Полк – не есть самоорганизация, хотя держится на сочетании дисциплины и самодисциплины.

В своем перечислении оппозиций Хорсфилд, на наш взгляд, также ставил себе задачей провести серьезную дифференциацию: отделить, в соответствии с приведенными признаками, модернистскую организацию от постмодернистской, т.е., фактически, сам поступил не по-постмодернистски. Определив признаки постмодернистской организации, он, фактически, создал новое «прокрустово ложе», в которое должна будет укладываться организация, чтобы получить характеристику постмодернистской.

Однако, на наш взгляд, основной характеристикой организации является не ее соответствие одной из оппозиций, модернистской или постмодернистской, а транзитивность. В данном случае, – это способность организации в случае необходимости, в ответ на изменяющиеся условия ее существования, иметь способность переходить из одного состояния в другое. К примеру, от демократии к авторитаризму и обратно. Кстати, бюрократия, которая противопоставляется Хорсфилдом демократии, не является ей строгой оппозицией. При этом нет никаких убедительных доказательств того, что бюрократия не может быть одной из черт постмодернистской организации. Бюрократия в организации есть показатель того, что организация по отношению к составляющим ее людям есть нечто отчужденное. Организация неотчужденная не имеет к модерну и постмодерну никакого отношения.

SASR как архаическая организация.

Здесь мы, перефразируя Хорсфилда, можем сказать, что архаическая организация – это оксюморон. Однако невозможность назвать некое архаическое социальное образование организацией не столь категорична. Архаическое племя, род, семья – это также организации, однако основаны они на несколько ином понимании окружающего мира. Полк SASR, на наш взгляд, следует рассматривать как архаическую организацию, однако с привязкой к современности. Современность здесь означает, что, во-первых, полк как организацию не следует помещать в жесткие рамки архаики, иначе у нас получится архаическая версия постмодернистского эксперимента Хорсфилда. Поэтому, на наш взгляд, при заявленном рассмотрении следует только соотнести его с архаическим мировоззрением для выявления схожих или сохранившихся вкраплений архаики. Это достижимо в той степени, в какой армия как архаическая организация отчасти (учитывая современные наслоения и искажения) сохранившая «дух» архаики, может создавать условия, в которых провоцируется активация ^[20] архаического сознания военнослужащих. Во-вторых, полк как организация, на наш взгляд, сочетает в себе черты как архаики, так и черты, которые Хорсфилд дает в таблице бинарных оппозиций, т.е, модерна и постмодерна (в определенных сочетаниях и вариациях). И в-третьих, мы полагаем, что любая организация, желающая «выжить» (архаический взгляд на организацию как на организм ^[18],[19]), должна обладать транзитивными характеристиками, способствующими ее быстрой трансформации из одного состояния в другое с целью адаптации к изменяющимся условиям. А транзитивность организации – это, прежде всего, способность психологической адаптации каждого из ее членов/системных элементов к быстро изменяющейся внешней среде для оптимального функционирования.

Рассмотрение полка SASR, как думается, следует начинать так, как это сделал бы сторонний по отношению к нему наблюдатель, к примеру тот, кто хочет поступить в этот полк на службу, рекрут, новобранец. Такой подход диктует, во-первых, взгляд на феномен «Полка SASR» как бы «снаружи», а во-вторых, «изнутри». Прежде всего, и это естественно, подобная организация рассматривается «снаружи». Она занимает довольно высокое место в организационной иерархии не потому, что представляет собой государственную структуру, а потому, что вокруг этой организации существует особый информационный фон (информационное поле), отличный от информационного фона других организаций, даже государственных. Под информационным фоном здесь мы будем понимать не только информацию, которая распространяется относительно этой организации, но и различные слухи, домыслы, количество и содержание которых исходит из того факта, что данная организация, в силу своей деятельности, является закрытой, а официальная информация, которая о ней распространяется, является открытой. Иными словами, эта организация, как и часть ее деятельности, образно выражаясь, является «таинственной», а закрытая от публики часть информации об этой организации порождает слухи, домыслы, которые трансформируются в легенды. Однако в демократическом обществе, где государственные учреждения, по разумению его граждан, должны быть открытыми, а деятельность их прозрачна, информация о той деятельности государственных организаций, которая не видна широкой публике, может принимать вид слухов и домыслов, но она не обладает таким качеством, свойственным указанной военной организации, как «легендность». А наделение информации «легендностью», т.е., ее мифологизация, является свойством архаического сознания.

Возникновению легенд о подразделении SASR способствуют сами его военнослужащие, во-первых, своим внешним видом, частью которого является «брэнд» подразделения – берет песочного цвета с кокардой в виде легендарного меча Экскалибур с крыльями. Этот берет дается военнослужащему полка, который прошел все отборочные и квалификационные тестирования. Во-вторых, демонстрацией своей инаковости, необычности, чему способствуют, с одной стороны, рассказы о суровых отборочных тестах, а с другой, умолчание о проводимых полком операциях, и имеющийся у военнослужащих полка допуск к информации секретного содержания. Это создает ореол таинственности. Берет, обозначающий принадлежность к чему-то труднодостижимому, иному, таинственному является, с точки зрения архаического сознания, фетишем, а таинственность – признаком сакральности, эзотеричности, посвященности. Форма военнослужащего полка, частью которой является берет, сразу же говорит о сохранении традиций. Традиция и ее сохранение – это также признаки присутствия архаического сознания.

Само поведение военнослужащего полка SASR также говорит о его причастности к чему-то необычному. Типичный военнослужащий для внешнего наблюдателя представляется человеком, излучающим уверенность, спокойствие, возможно, некоторое снисхождение к окружающим, не являющимся «посвященными», принадлежащими этой военной организации. В его поведении нет суеты, и как будто проглядывается некоторая усталость. Его шутки – черный юмор – также довольно необычны для окружающих, они иногда шокируют, так как в них присутствует ирония и циничное отношение к таким вещам, над которыми в обществе обычно не шутят: он может шутить об увечьях, болезнях, насилии, смерти. Этот юмор создает вокруг него некое пространство отчуждения, инаковости, недосказанности, таинственности.

Таинственность сохраняется и относительно процесса отбора в полк. Для внешнего наблюдателя эта процедура знакома из публикаций в интернете статей и мемуаров военнослужащих полка. Это серьезное испытание, тяжелое физически и психологически, которое нужно преодолеть, испытав себя. Именно эта процедура, которая в архаическом дискурсе называется инициация, даст возможность новобранцу носить берет песчаного цвета и называться оператором SASR.

После того, как будущий рекрут решит стать военнослужащим полка и пройти долгий процесс инициации с начала до конца, он сможет взглянуть на это подразделение «изнутри». Для нас такая позиция интересна тем, что наблюдатель, который рассматривает полк SASR изнутри, в поиске архаики заметит гораздо больше, чем это заметно снаружи, при условии, что он понимает ее.

Сразу следует сказать, что все, чему новобранец может подготовиться в гражданской жизни, готовясь в подобное подразделение – это поднять до необходимого уровня (уточним: до довольно высокого уровня) свою физическую форму. Для этого можно заниматься самому, так как нормативы для выполнения физических упражнений не являются секретом, их можно найти в интернете, как и рекламные объявления тренажерных залов и частных тренеров, предлагающих свои услуги для тренировки будущего военнослужащего SASR. Конечно, высокий уровень физической подготовки обязательно поможет новобранцу преодолеть многочисленные тесты, как при прохождении начального курса профессиональной подготовки Королевского австралийского пехотинца (72 дня), так и ускоренной программы обучения пехотинцев для сил специального назначения (6 месяцев). Однако отборочный курс SASR, который обязаны будут пройти кандидаты в полк на полигоне Биндун в Западной Австралии (21 день), даст им ясно понять, что такой архаический феномен, как инициация, это, прежде всего проверка их морально-волевых качеств, их психологической устойчивости. Они также поймут, что психологическое тестирование – это, как ни странно, не столько заполнение медицинских форм и беседа с психологом, сколько 21 день тяжелейших психологических и физический нагрузок ^{[39],[40],[21]}. В процессе этого теста в роли практических психологов будут выступать инструкторы, провоцируя инициацию работы глубинных архаических пластов психики кандидатов. Именно провокация включения и работы архаического сознания даст им возможность увидеть кандидата без различных социализационных наслоений, маскирующих истинную личность будущего военнослужащего. По словам одного из офицеров SASR они выявляют «внутреннюю личность» – это «то, как человек ведет себя тогда, когда как ему кажется, его никто не видит» (интервью Хорсфилда с капитаном М. Лайнзом, январь 1998 г.). Но для того, чтобы инструкторы смогли разглядеть истинную личность кандидатов в полк, кандидаты, прежде всего, должны «умереть».

Инициатическая смерть и рождение

Это понятие, как и понятие «второе рождение», Р. Генон рассматривает в своей книге «Заметки о посвящении» ^[6]. Оно довольно точно отражает суть процесса тестирования/посвящения/инициации, через который проходит кандидат на зачисление в полк SASR. Однако ко «второму рождению» подвести человека довольно проблематично. Условия современной жизни, в которых растворилась архаика, на дают возможности качественно произвести, или воспроизвести этот феномен, который Р. Генон называет «психической регенерацией». На наш взгляд, архаическое сознание требует не регенерации, как возрождения, а именно полную перезагрузку, перестройку современного сознания, стирание старого и рождение нового, т.е., иного видения мира, иного мироотношения. Иными словами, «второе рождение» требует предварительного «умирания» ^[20].

В архаическом дискурсе эта процедура довольно хорошо отработана. Обращение к смерти и психологическое сосуществование с ней пронизывает практически всю историю человечества ^{[15, С. 411-426]}. В наше время тема смерти интересна, но проблематична и напоминает скорее эпатаж, чем анализ. В случае с организацией, которая принимает в свои ряды тех, кто прошел символический (иногда и не символический) путь на грани между жизнью и смертью, эта тема приобретает особую остроту. SASR, являясь все же архаической, а не постмодернистской организацией, сохранил традиционную для архаического сознания форму инициации в соответствии с формулой «умирание – второе рождение». Следует также заметить один нюанс, который обязательно сопровождает ритуал «умирания – второго рождения»: смерть в профанном мире неизбежно предполагает «второе рождение» в мире сакральном. И вот в этом отношении архаическая структура SASR как раз и воспроизводит древний архаический ритуал, в процессе которого человек (кандидат на зачисление в полк) должен подойти к грани между жизнью и смертью, где он довольно легко может осознать себя мертвым (иногда такое осознание может происходить по нескольку раз в течение процесса тестирования и профессиональной подготовки). Только после этого военнослужащего подводят к состоянию «второго рождения» в хронотопе SASR, когда нареченными «родителями» становятся проводящие тестирование инструкторы, а сам полк становится родной семьей, военным братством. В этом отношении SASR (как, фактически, и любое аналогичное подразделение специального назначения любой страны) представляется даже более архаическим, чем армия (в виде вооруженных сил государства) в целом.

Процесс (латентно несущий в себе непонятные современному человеку элементы ритуала) инициации будущего военнослужащего SASR, который определенно можно также отнести к «военному метадействию» ^[18],[19], начинается еще задолго до того, как он подаст свои документы для рассмотрения комиссией, допускающей его к тестированию по физической подготовке, где развивается основное действие. Предварительно же начало процесса (психологического) прохождения тестирования начинается с решения: военнослужащий соотносит свои силы с тем, что он слышал или знает о полке и тестировании и соотносит с этими знаниями свои силы, дает себе оценку, насколько он готов и сможет до конца пройти «пытки» на всех «кругах ада». Промежуточные стадии кандидат проходит в русле начального курса профессиональной подготовки Королевского австралийского пехотинца, а также курса ускоренного обучения пехотинцев для сил специального назначения, где они в течение 15 недель занимаются физической подготовкой для коммандос. Далее кандидаты проходят медицинскую комиссию и психологическое тестирование для сил специального назначения. Последним этапом идет отборочная комиссия и тест физической подготовки ^[21]. Заметим, предварительный отборочный процесс довольно длительный, но тем не менее, архаическое сознание за всеми указанными формальными процедурами разглядело бы довольно глубоко спрятанный ритуал, во время которого кандидат постепенно перестраивает свое сознание на рутинное преодоление препятствий. Ключевое слово в данном ритуале, как это ни парадоксально, – рутинность. Обыденность, которая в дальнейшем будет способствовать постепенному вхождению сознания кандидата в состояние своеобразной нирваны: в данном случае – угасания сознания и усиленной работы бессознательного. Именно в таком состоянии, которое напоминает своеобразное состояние медитации, человеку проще всего преодолеть порог, разделяющий современное и архаическое сознание. И только архаическое сознание позволит кандидату включиться в процесс отбора для достижения необходимого ему результата. И забегая вперед, можно сказать, что, на наш взгляд, кандидаты проваливают тестирование не потому, что у них может быть неподходящая физическая форма, а потому, что они так и не смогли в процессе отбора, который стал настоящим ритуалом-инициацией, до конца избавиться от современного сознания и войти в сознание человека архаического. «Пробным камнем» для такого «преображения» кандидата является начало отборочного курса SASR на полигоне Биндун.

С самого начала отборочного курса, который длится 21 день, кандидатов начинают, прежде всего, выводить из психологического равновесия: после выдачи учебного комплекта кандидатам дается команда раздеться – снять всю одежду полностью (включая часы и жетоны). После этого с обнаженными кандидатами начинают работать военнослужащие-женщины, которые задают им различные вопросы относительно биографии, службы и пр. Целью этой процедуры ставится, во-первых, стирание различия между кандидатами в воинских званиях, и во-вторых, выведение их из психологической «зоны комфорта». В документальном фильме 2010 года «SAS: The Search for Warriors» (SAS: поиск воинов) ^[44],[45], на который также ссылается Хорсфилд, один из офицеров SASR прекрасно сформулировал цель отборочного курса: «Отборочный курс предназначен для того, чтобы сломать человека, чтобы увидеть его характер, выявить сильные и слабые стороны в ситуациях, когда он находится на пределе своей выносливости, и в этом состоянии найти решение поставленной боевой задачи. Отбор дает хорошее представление о душе каждого человека». Во время этой психологической ломки инструкторы не дают кандидатам времени хотя бы как-то адаптироваться к ситуации. Состояние кандидатов в такой ситуации очень напоминает описанное Л. Кэрролом состояние Алисы в стране чудес/в зазеркалье – состояние экзистенции – неопределенности, разрушения (хаотизации) и перестройки связей между прошлым и будущим и причинно-следственных связей ^[16]. Это состояние неупорядоченности (прим. 5), неустойчивости, в котором, тем не менее, кандидат должен присутствовать, быть во внимании ^[13],[1] (следует вспомнить хайдеггеровское da-sein), карта которого поможет кандидату реагировать на неопределенные ситуации. Именно реагирование на неопределенные ситуации является важным навыком для военнослужащих SASR.

Создание таких ситуаций неопределенности – не единственное средство, с помощью которого инструкторы добиваются раскрытия личности кандидата в полк. Сами ситуации неопределенности, провоцирующие раскрытие истинной личности кандидата, более продуктивно работают на фоне общей хронической усталости, недоедания и недосыпания кандидатов, которые поддерживаются у них инструкторами, проводящими тестирование. Такое состояние – это состояние балансирования на грани принятия решения о прекращении тестирования и именно в таком состоянии проявляются заложенные в кандидата качества – выдержка, выносливость, воля, способность пережить любые обстоятельства. 21 день – вполне достаточный срок, чтобы кандидат привык к такому состоянию, хорошо прочувствовал его, сжился с ним. При этом состояние физической формы военнослужащих, парадоксально, остается на втором месте. Для опытных инструкторов более, чем физическая выносливость, важна выносливость психологическая.

Следует подчеркнуть, что проживание состояния длительного психологического и физического выживания также является ключом активации архаического сознания ^[20], необходимого для запуска реального процесса осознания инициации. Инициация/посвящение в архаике – практически всегда – это подведение инициируемого к черте, когда он, в терминах восточной философии, начинает испытывать состояние просветления ^[19], сознания целостности, обретаемого только в экстремальном военном опыте ^[7]. В нашем случае – это такое состояние сознания, когда практически полностью выдохшийся физически и психологически, человек, как древний мудрец Фалес начинает понимать, что между жизнью и смертью нет разницы. И не умирает он именно поэтому, а не потому, что хочет жить, ведь здесь, на грани, он и жив и мертв одновременно – выбор состояния зависит от него самого. Главное здесь – принять решение. В случае с кандидатами – каждый из них должен сам решить: продолжать ли дальше тестирование (символически умереть и перейти в сакральную реальность), либо прекратить его (остаться жить и не переходить в сакральную реальность – хронотоп полка SASR). Парадоксально, но это состояние характеризуется очень серьезным отношением к жизни. Она перестает быть игрой, чем-то зыбким и привычным. Здесь не надо притворяться, быть иным, чем ты есть на самом деле. Более того, здесь нельзя притворяться, да и сама грань – граница, где сходятся жизнь и смерть – не даст человеку притворяться ^[14]. Испытание-инициацию проходит только человек, готовый принести себя в жертву сакральной реальности – архаическому организму SASR. Именно в таком состоянии инструкторы SASR его «оценивают, взвешивают и признают» годным или негодным к включению в военный организм (в данном случае – в полк). Такого человека не надо воспитывать, готовить психологически. Он уже готов. Его просто выявляют и отбирают.

Юмор в SASR – это тоже не постмодернистский дискурс. Это соизмерение и соотношение кандидатов с древнейшим архетипом – Трикстером, посредником между миром жизни и миром смерти, идеальным экспертом по мимикрии, выживанию, поиску выхода из любой ситуации (качества, очень важные для бойца спецподразделения и разведки), приспособлению ^[5],[2]. Трикстер – это подвижное в подвижном (mobilis in mobile), всегда умеющий совместить различные контексты, реальности, всегда умеющий дистанцироваться от ситуации, при этом присутствуя в этой ситуации (da-sein) больше, чем кто бы то ни было. Трикстер показывает свою силу, превосходство и пренебрежение неблагоприятными обстоятельствами и опасностью улыбаясь, шутя и смеясь над ними. Это иная логика и иная рациональность. Пусть (перефразируя слова Л. Фрейзера в интервью с Хорсфилдом) для кандидата в SASR все абсолютно плохо, «бог его не любит», он промок насквозь, рация не работает, он не может определить свое местоположение. Но преодолевая обстоятельства и самого себя, он сам становится «богом». Такова логика архаической инициации – логика включения в сакральное, в данном случае – в подразделение сил специальных операций Австралии Полк специальной авиадесантной службы SASR.

Выводы.

Полк специальной авиадесантной службы ВС Австралии, как и другие военные подразделения, не являются организациями, которые можно определять как постмодернистские, т.е., организации, культивирующие определенный тип поведенческой психологии, в принципе несовместимой с военной сферой.

Сущность и деятельность организаций подобного рода следует анализировать с позиции архаического сознания. Например, экспликации архаических содержаний сознания способствуют определенные режимы тренировок и подготовки военнослужащих Полка SASR Сил специальных операций ВС Австралии, содержащие специфические «ключи активации» архаического сознания.

Современная социальная динамика и социальные преобразования иногда содержат в своей структуре постмодернистские аттракторы и катализаторы постмодернистского мышления, психологии поведения и конструирования реальности, при этом они могут влиять на архаические военные структуры, однако они не способны полностью изменить сущность организаций архаического типа. Перерождение архаических социальных структур, подобных Полку SASR (включая сознание, мышление и психологию поведения) в постмодернистские, приведет к потере их сущности и прекращении выполнения присущих им функций.

И наконец, следует отметить, что «ключи активации» архаических содержаний психики военнослужащих, проходящих экстремальные тестирования в военные подразделения ССО, на наш взгляд, требуют для «включения» определенного временного промежутка, в течение которого происходит проверка психологической и физической выносливости кандидата. При этом, такой временной промежуток не должен быть коротким, провоцирующим взрывное истощение физических сил. В этом отношении, например, если попытаться сделать сравнение с отборочными испытаниями военнослужащих подразделений специального назначения Национальной гвардии РФ на право ношения крапового берета, то 3–4 дней, в течение которых они проходят, на наш взгляд, явно недостаточно. За такой короткий промежуток времени не происходит значительных изменений поведенческой психологии и выявления бессознательных реакций военнослужащих. Отсюда, на наш взгляд, следует внимательно отнестись к иностранному опыту и, возможно, перенять рациональные и полезные элементы тестирования, вскрывающие «глубинную личность» военнослужащих, претендующих на зачисление в элитные подразделения сил специальных операций

Примечание 1. На наш взгляд, следует упомянуть работу Н.А. Царевой Автор подчеркивает, что при всем желании постмодерна отказаться от всех достижений предыдущих эпох, он не может быть оторван от прошлого, следовательно, от архаики, а его корни могут быть обнаружены в глубокой истории философии и искусства ^[24].

Примечание 2. В разведывательных подразделениях, традиционно носящих название armoredcavalry и в подразделениях спецназа (SF, SOF) батальоны также традиционно обозначаются как squadrons.

Примечание 3. Следует обратить внимание на то, как характеризуются люди подобного склада в англоязычной среде. Для обозначения таких особенных индивидов существует слово crazy, которое несло в себе значение сумасшедший, псих. В настоящее время при содержании значительного эмоционально-положительного экстралингвистического компонента это слово несет в себе смысл не такой как все, крутой, «безбашенный», исключительный, классный, неординарный, креативный, «суперский», восхитительный, непредсказуемый.

Примечание 4. Следует учитывать, что архаическое и архаичное не являются тождественными понятиями. Архаичное уместно относить к взглядам недавнего прошлого; оно имеет «привкус» негации и оценки. Архаическое – определение сознания, элементов, сторон, уровней сознания первобытного человека ^{[23, С. 7]}. Более того, архаическое сознание в нашей классификации подразделяется на физиогенное и социогенное ^[17]. В настоящей статье подразумевается именно физиогенное архаическое сознание.

Примечание 5. Возможно только здесь можно сделать своеобразный «реверанс» в сторону постмодерна, а именно, вспомнить Ж. Делеза с его хаосмосом, состоянием потенциальностей. Однако и это – не изобретение постмодерна.