The global dimension of law

Ursul Arkadii Dmitrievich Doctor of Philosophy Head of the Center, Scholar at theof the Academy of Sciences of Moldova; Professor, Moscow State Univeristy 119991, Russia, Moscow, Leninskie Gory 1, building #51 ursul-ad@mail.ru Other publications by this author

В настоящее время в сфере международных отношений появился такой феномен как мировая политика. Если не вдаваться в тонкости и дискуссии, ведущиеся в специальной литературе, то мировая политика отличается от международных отношений (в политическом аспекте) в основном тем, что в политическую деятельность теперь, кроме государств, включились негосударственные акторы, получившие наименование транснациональных акторов (ТНК, ТНБ, неправительственные организации, межправительственные организации, глобальные города и т. п.) ^[1-3]. И хотя государства все же играют основную роль формировании международных отношений, тем не менее транснациональные акторы усиливают свое влияние и не за горами тот момент, когда это влияние может оказаться сильнее «государственного» фактора.

Формирование мировой политики тесно связано с глобализационными процессами и, по сути, может быть представлено как феномен глобального мира ^[4]. Такого же рода глобализационные процессы характеризуют и область права (как в реальности, так и в науке), которое также в известном смысле уже «отрывается» от государства, порождающего право, которое даже в международном ракурсе постепенно начинает обретать глобальное измерение. Это глобальное движение права уже не «довольствуется» современным состоянием международного права и требует все большего глобального расширения, которое, однако, имеет свои границы и особенности. Поэтому речь будет идти не просто о глобализации права как линейно-расширительном процессе, а скорее всего, о его качественных нелинейных трансформациях, сопряженных с процессами глобализации.

Если раньше международно-правовые отношения выступали как межгосударственные, то уже сейчас, а тем более в глобальной перспективе они включают новые субъекта права, в первую очередь транснациональных акторов мировой политики и глобальной экономики. Именно этим транснациональным акторам (и одновременно субъектам международного права) государства стали передавать функции правотворчества. Но наименование права в транснациональном (надгосударственном) ракурсе не пошло за «политическим названием», а почти сразу стало называться глобальным правом, хотя еще таковым по своей сути не является.

Глобализация ведет к существенным изменениям в структуре международных отношений, воздействуя на международно-правовое регулирование, «заставляет» теорию международного права вносить концептуальные коррективы в понимание субъектов международного права ^{[5, с. 69-121]}. Глобальные процессы и вызовы стимулируют поиск более эффективных правовых форм и адекватных способов регуляции общественных отношений, способствуют трансформации научно-правовых идей, парадигм и концепций ^{[6, 7]}. Вместе с тем глобализация права чревата и своими негативами, причем они попали в поле зрения ученых и уже исследуются отрицательные воздействия глобализации на правовую систему и национальное государство ^[8].

Глобальные процессы, которые зарождаются и развиваются в основном за пределами права, ведут к глобализации сознания и, в частности, правового сознания, что, в свою очередь, стимулирует глобализацию права, одним из важных результатов которого может стать новая форма и качество права, которое уже заранее именуется глобальным правом.

Проблемы глобализации права и возможности формирования глобального права уже поднимались на страницах журнала «Право и политика» ^[9-11]. В этой статье будут рассмотрены некоторые принципиальные концептуально-методологические проблемы, связанные с процессами глобализации мышления и сознания, глобализации права и формированием глобального права, от которых зависит дальнейшая судьба нашей цивилизации. Именно эти процессы стали уже предметом исследования нового направления науки, которая может получить наименование правовой, или юридической глобалистики (но не исключено, что и глобального права?).

В настоящее время идет процесс становления глобального сознания и мышления как нового способа освоения окружающего мира, имеющего свои особенности, на ряде из которых я далее остановлюсь. В ходе формирования глобального мышления появился такой мировоззренческий феномен как глобализм, оказывающий существенное, даже определяющее влияние на глобальные исследования. В общем случае под глобализмом я имею в виду миропонимание, базирующееся на представлении мира как единого целого, а человечества как взаимосвязанного мирового сообщества, способ видения мира, в котором общепланетарные характеристики, в том числе и пространственно-временные, превалируют ^[12]. Уместно сказать, что существуют и иные интерпретации глобализма, например, идеологические, что, однако, не исключает возможности более общего понимания ^[13].

Возможно, что еще в Осевое время появилось в начально-примитивном виде глобальное мировидение и идея единства человечества. В нашей стране истоки глобального мышления и мировоззрения, как показали исследования, восходят еще к М.В. Ломоносову ^[14]. Фундамент глобального мировоззрения закладывался многими мыслителями, основные из которых упомянуты в недавно опубликованной монографии А.Н.Чумакова ^{[15, с. 346-405]}. Возможно, что по аналогии с космистами, ученые внесшие вклад в становление глобального мировоззрения и глобальных исследований могут именоваться глобалистами.

Глобализм как особая форма миропонимания оказал воздействие на становление глобалистики как одной из наиболее важных познавательных форм становления глобального сознания и мышления. Глобалистика представляет собой интегративно-общенаучное направление, изучающее различные аспекты глобальных процессов (прежде всего, глобализации и глобальных проблем), выявляющее их законы и тенденции развития, а также комплекс практических действий по обеспечению выживания человечества и сохранения биосферы. Однако, как будет показано, не только глобалистика формирует научное знание, которое имеет глобальное содержание, но в принципе вся наука в целом. Глобалистика находится лишь на переднем крае этого глобального движения в науке, причем можно полагать, что происходит процесс глобализации науки в целом в том же смысле как несколькими десятилетиями раньше происходил процесс космизации науки благодаря начавшемуся освоению космоса. В результате в эру космоса появились космические исследования, а теперь идет речь о развертывании глобальных исследований в век глобализации.

Наименование «глобалистика», «глобальные исследования» происходит от термина «глобальный». Причем важно отметить, что существуют различные трактовки понятия «глобальный». Смысл понятия «глобальный» может существенно меняться в зависимости от типа глобальных исследований. Следует отметить, что понятие глобальности в литературе по проблемам глобализации, начиная с работ Р. Робертсона ^{[16, 17]}, связывают с развитием человеческой деятельности, обретением ею свойства мироцелостности в том или ином смысле. На мой взгляд, в современной глобалистике, особенно в глобальных исследованиях, которые гораздо шире глобалистики, важно выявлять и учитывать не только это, но и все, или, по крайней мере, основные возможные значения понятия глобальности, от которого в лингвистическом аспекте берет начало глобалистика как наука и как определенная сфера деятельности.

Считать же, что во всей науке следует употреблять термин «глобальный» в одном и том же смысле, например, глобальными считать лишь процессы или характеристики, имеющие общепланетарный масштаб или значение, было бы просто нереалистичным. Омонимия и полисемия терминов является обычным феноменом как обыденного, так и научного языка и она отнюдь не уменьшается с развитием науки, она свойственна и для всего спектра современных глобальных исследований. В качестве примера можно привести астрономию и особенно такую дисциплину как современная космология, где глобальное в пространственном аспекте относится ко всей Вселенной, а отнюдь не к Земному шару (причем используется термин «глобальная космология»).

Вряд ли возможно использовать во всей науке термины «локальное» и «глобальное» в том же смысле, что и в глобалистике. Во французском и даже английском языках термин global имеет смысл всеобщего, взятого в целом, простирающегося на Вселенную, все мироздание в целом. Это означает, что глобалистика и глобальные исследования имеют не совпадающие предметные поля исследований, но не только в лингвистическом ракурсе.

Глобалистика представляет основную предметную область, своего рода «ядро» того направления глобальных исследований, которое обычно, особенно в англоязычной литературе, именуется «global studies». Причем первое время наши публикации по глобалистике так и переводились на английский язык. Однако сейчас стало понятным, что глобалистика и глобальные исследования – это не одно и то же ^[18]. Стоит ли отождествлять глобалистику и глобальные исследования, покажет время, но можно считать, что глобальные исследования существенно шире понятия и направления исследований «глобалистика», по крайней мере, по той причине, что ряд направлений этих исследований пока не включены в глобалистику, хотя в их глобальном характере вряд ли можно сомневаться. Сейчас глобалистику даже сосредоточившую свое внимание лишь на глобализационных процессах, понимают достаточно широко. В нее включают философско-методологическое направление, естественнонаучное, технико-экономическое, социоприродное, социальное, политическое, культурологическое, прогностическое и другие направления ^{[15, с. 89-101]}.

В связи с таким широким междисциплинарным «размахом» глобалистики возникает вопрос со стороны ученых скептически относящихся к этой области знания: не захватит ли глобалистика всю науку? На этот вопрос можно ответить отрицательно, так как вся наука не может быть представлена в качестве «разрастающейся» по ее пространству глобалистики. Между глобалистикой и всеми остальными отраслями и областями знания всегда будут существовать какие-то другие, в том числе и глобализированные научные знания. Тем самым интуитивно чувствуется, что существуют пределы экспансии глобалистики, но заранее указать эти границы пока трудно. Вместе с тем вряд ли можно установить границы процессу глобализации науки, хотя некоторые соображения в этом плане я далее приведу.

Отметив многозначность термина «глобальный», далее я буду его использовать преимущественно так, как это принято в глобалистике и связанных с нею глобальными исследованиями, т.е. в общепланетарном смысле, понимая, что здесь в первую очередь отдается дань пространственно-территориальному аспекту (хотя далее будут обсуждаться и другие значения и аспекты). Но даже в общепланетарном аспекте можно разделить глобалистику и глобальные исследования, если рассмотреть влияние глобальных процессов на всю науку в целом.

Глобалистика представляет собой не отдельную науку, а междисциплинарно-интегративное направление, которое уже стала активно присоединять к себе другие различные отрасли знания, расширяя свое предметное поле. Но это расширение имеет пока неопределенные границы, поскольку ясно, что нельзя всю науку «втиснуть» в глобалистику. Глобальные исследования выходят за пределы глобалистики, в принципе затрагивая если не все, то очень многие науки (исключая лишь те, которые принципиально имеют локальный или региональный характер). Поэтому, наряду с дальнейшим становлением глобалистики, происходит процесс глобализации научного знания, которому подвержено значительное число его отраслей. Тем самым можно увидеть, что происходят два взаимосвязанных, но все же разных процесса – глобализация знаний (в ходе широко понимаемых глобальных исследований) и становления глобального знания в основном благодаря развитию собственно глобалистики.

В результате этого направления глобальных исследований, т.е. глобалистики, производится особая форма междисциплинарно-научного знания, которую имеет смысл именовать глобальным знанием, т.е. знанием, отображающим все глобальные процессы и системы, существующие и развивающиеся на планете Земля в контексте общепланетарной целостности и глобально-эволюционной значимости. Впрочем, следует ожидать, что не только глобалистика, но и глобальные исследования в целом генерируют это глобальное знание, формирующееся на пути как глобализации науки, так и развертывания глобалистики.

В последнее время, как известно, основное внимание глобалистики было сосредоточено главным образом на глобализации и глобальных проблемах. Причем "центр тяжести" в настоящее время сместился в сторону исследования именно глобализации, которая получила чрезвычайно широкое толкование. Другие же феномены на предметном поле глобалистики либо не замечались, либо даже игнорировались. Создавалось впечатление, что глобальные проблемы и глобализация составляют предмет исследований в области глобалистики. Хотя в «доглобализационный» период глобалистикой часто называли область исследования глобальных проблем.

Глобалистика, как и любая формирующаяся область научного поиска, еще находится в своем начальном, накопительно-описательном и своего рода инвентаризационном периоде и это отражают энциклопедические и справочно-хрестоматийные издания по глобалистике, впервые изданные в России ^[19-24]. В этой области междисциплинарного научного знания еще не так много фундаментальных результатов, а гораздо больше дискуссионных и нерешенных проблем. Отчасти это связано с тем, что глобалистика и глобальные исследования на современном этапе еще не была включена в более широкую систему научного знания, например на уровне научной картины мира.

Нужно также учесть, что ввиду междисциплинарного характера глобальных исследований, сведения о них требуют мониторинга очень большого массива научной информации, которая в современной науке организована по дисциплинарному принципу. Глобалистики и глобальных исследований, как отдельных разделов (дисциплин), в настоящее время там либо просто нет, либо сведений о них очень мало (глобалистика как чисто российское «изобретение» фактически отсутствует в глобальных сетях и он-лайн библиотеках вне России). Поэтому необходимая информация разбросана по уже существующим дисциплинам, причем значительно больше информации содержится о глобализирующихся отраслях науки и их группах.

Важно и с этой точки зрения включить глобальные исследования в современную науку, иначе она на информационно-бюрократическом уровне будет отвергать эти, да и другие аналогичные междисциплинарные феномены. Определенная попытка решить эту проблему была предпринята в недавно опубликованных монографиях ^{[25, 26]}, где глобалистика и глобальные исследования рассматриваются как важнейший элемент системы интегративно-общенаучного знания, формирующего современную научную картину мира, основанную на принципах глобального эволюционизма. Эта система знания формируется на пути междисциплинарного синтеза и интеграционных процессов в науке, представляя собой формы, подходы и методы, имеющие наиболее общее предметное поле научного исследования и использования. В эволюционную глобалистику в упомянутых книгах включены и глобальные природные процессы, что ранее не входило в исследовательское поле глобалистики.

Многие природные и другие глобальные процессы в общем-то и не представлялись до появления эволюционной глобалистики в качестве глобальных феноменов. Ведь глобализм как способ видения мира, в котором общепланетарные характеристики, в том числе и ограничения, превалируют, представляет мир как единое целое, а человечество как взаимосвязанное мировое сообщество, появился совсем недавно по историческим масштабам времени. Но поскольку в эволюционной глобалистике происходит синтез глобализма и эволюционизма, то важно было расширить "номенклатуру" глобальных процессов, при этом выявив их роль в дальнейшей жизнедеятельности человечества.

Предметное поле глобалистики и определенной части глобальных исследований связано, с одной стороны, с существенным расширением пространства социальных и социоприродных взаимодействий до общепланетарного объема биосферы. Но, с другой стороны, это расширение наталкивается на планетарные (биосферные) ограничения, которые ставят определенный предел дальнейшему расширению социальных и социоприродных процессов и предполагает их «сжатие» в границах биосферы. Формирующийся глобальный мир обретает свою целостность не только под влиянием деятельности человека, но и природных ограничений и особенностей. Глобальный мир оказывается целостным, но ограниченным миром социоприродных взаимодействий, воздействующим и даже определяющим все другие процессы на нашей планете. Эти ограничения снимаются лишь для глобального эволюционизма, также именуемого часто универсальным эволюционизмом, представляющего собой одно из направлений глобальных исследований, но в самом широком, поистине вселенском понимании термина «глобальный».

Под влиянием глобальных исследований многие научные направления уже обретают свой глобальный ракурс и ориентацию. Можно констатировать, что происходит процесс глобализации научного знания, когда к уже существующим наукам (дисциплинам) так или иначе добавляется «глобальная приставка»: или форме одного из направлений глобалистики, или перед наименованием отрасли науки появляется термин «глобальная». Характерным примером в этом плане выступает экономика, которая все больше становится (и именуется) глобальной экономикой, причем это понятие обобщает те новые явления, которые произошли в мировом хозяйстве за последние десятилетия и еще будут происходить под влиянием глобализации.

Возможно, что в ближайшее время речь пойдёт и о глобальной политологии, а не только о политической глобалистике. Здесь всё зависит от доминирующего воздействия либо глобалистики, либо политологии ^[27]. Еще один пример – геополитика, не входящая в состав глобалистики (хотя и тесно связана с ней), но которая уже становится глобальной ^[28] (и даже претендует на свое космическое продолжение). По этому пути пойдут многие отрасли научного знания, попадая под влияние «глобального аттрактора» приращения знания. Уже очень скоро мы столкнемся с тем, что привычные – традиционные отрасли науки получат ту или иную «глобальную» приставку к своему наименованию, как это уже случилось ранее с «космической приставкой» под влиянием развития космических исследований, развития астрономии и космонавтики. Благодаря глобалистике все больше научных направлений обретают глобальную ориентацию, включаясь в орбиту глобальных исследований, обогащая и расширяя их. Некоторые из них еще войдут в глобалистику, и за их счет она будет расширяться, а другие же останутся вне ее даже расширенного предметного поля. Дальнейшая эволюция глобальных исследований будет происходить как за счет «глобализации» ныне существующих научных дисциплин и направлений, так и развития глобалистики совместно с другими областями научного поиска.

Так, в праве появилось космическое право, которое практически одновременно оказалось и внутренним и международным правом. Причем космическая приставка в праве появилась раньше «глобальной приставки» и даже позже, чем приставка «мета», которая ориентирована была на взаимодействие цивилизаций космоса [29-32; 33, с. 128-142; 34].

Однако появление глобальных дисциплин – это лишь одно из направлений глобализации науки, другое же ее направление связано с развитием глобалистики, которая все больше включает новые отрасли науки, к числу которых относится и правовая (юридическая) глобалистика, как и ряд других глобалистик – политическая, космическая, информационная и т.д. С одной стороны, появляются глобальные отрасли знания, а, другой, расширяется предметное поле глобалистики за счет «захвата» части этого поля у других наук. Как демонстрируют процессы глобализации знаний и эволюция глобалистики, на приоритетные позиции выходят как междисциплинарные процессы синтеза знаний, так и этот синтез во взаимодействии фундаментальных и прикладных исследований, формируя и распространяя интегративно-глобализационные волны на все научно-образовательное пространство.

Итак, в области глобальных исследований, как отмечалось, можно выделить два взаимосвязанных, но все же различных процесса, причем один из них является процессом глобализации знания, а другой предстает как процесс становления особого вида научного знания – глобального знания. Оба эти процесса тесно связаны с процессом становления глобального мышления и сознания, представляя особые его формы.

Интернационально-глобальный характер научной мысли неявно подразумевался всеми адекватно мыслящими учеными, но, вероятно, именно В.И. Вернадскому удалось сформулировать этот тезис впервые достаточно четко и применительно к становлению будущей человеческой цивилизации. Предвидение В.И. Вернадского о «планетном» характере научной мысли и глобальном характере человеческой деятельности (включая геологический аспект) уже обрело свои конкретные очертания как в ныне происходящих глобальных процессах и их осмыслении, так и в будущих социальных и социоприродных эволюционных процессах. Характерно, что глобальные и ноосферные черты в научном творчестве ученого были слиты воедино, и можно считать, что у него сформировалось единое глобально-ноосферное мировидение, которое кратко уместно именовать нооглобализмом ^[35].

Уместно обратить внимание на пространственный и временной аспекты формирования глобального мышления (а это, как увидим далее, находит свое отражение и в формировании глобального права, его основных принципов), причем пространственный аспект начал осознаваться в первую очередь. Однако кроме пространственного, существует и темпоральный аспект глобального мышления. Вряд ли в понятии «глобальное мышление» можно ограничиться только пространственным аспектом, что фактически и имело место по «умолчанию». Такое «пространственное понимание» глобальности разрывает реальную взаимосвязь пространства и времени в мышлении и деятельности. Важно выявить особенности глобального мышления и в темпоральном ракурсе его можно видеть в том, что должен существенно расширяться временной диапазон, горизонт видения глобальных процессов (как в прошлое, так и в будущее), а также учитываться нелинейное течение и системная взаимосвязь периодов (модусов) времени. Расширение горизонта видения касается как прошлого, так и будущего, не говоря уже о настоящем, но вместе с тем особо стоит выделить существенное усиление процесса футуризации, который генерирует появление опережающих механизмов во всех сферах деятельности.

Глобализация (и футуризация) времени проявляется не столь отчетливо как в пространственных измерениях, но, следуя за ними в силу их сущностной взаимосвязи, оно наполняется новыми характеристиками, которые не столь существенны для «доглобального» сознания. Больший охват пространства сопряжен, как выше отмечалось, с включением в мыследеятельностный процесс и больших периодов времени.

Глобальные исследования возникли на стыке естественных, гуманитарных, прикладных наук и являются интегративно-общенаучным знанием об общепланетарных процессах и проблемах, границы которых заданы масштабом, характеристиками и особенностями Земли. В отличие от отдельных наук, занимающихся тем или иным аспектом или фрагментом реальности, глобалистика и другие глобальные исследования нацелены на решение комплексных, жизненно важных для всего человечества проблем, решить которые можно только на пути интеграции компонентов науки, междисциплинарного взаимодействия, в котором особая роль отводится интегративно-общенаучным формам и средствам научного познания. Это ведет к тому, что исследование глобальных процессов нарушает сложившиеся в условиях дифференциации науки традиции и вызывает неадекватную реакцию на свое появление и развитие.

Глобальные исследования представляют собой новое, активно формирующееся инновационное направление научного знания, в котором идет процесс становления вполне определенной новой формы междисциплинарного взаимодействия ученых в условиях интенсивной глобализации науки. В условиях существующей сегодня «глобальной неопределенности» важно найти верные пути вхождения знания о глобальных процессах в современную науку и попытаться дать прогноз возможного развития глобальных исследований, а также возможности планирования и управления процессом глобализации науки с тем, чтобы содействовать дальнейшему развертыванию глобальных процессов через устойчивое социально-экономическое развитие, гарантирующее выживание цивилизации и сохранение биосферы.

Глобализация в ближайший исторический период вступает в «управляемую стадию» перехода к устойчивому развитию (УР). Хотя об этом этапе иногда говорят, что он на уровне внешних признаков еще никак не просматривается ^{[15, с. 403]}, все-таки он уже был предсказан более двадцати лет тому назад. Наступление этого этапа достаточно очевидно: ведь это было предсказано в одном из первых научных обоснований (докладе Брундтланд) этого типа развития ^[36], это подтверждено на Саммите тысячелетия в 2000 г. и на Йоханнесбургском саммите по УР. Из официальных рекомендательных документов ООН становится понятным, что практическое осуществление перехода к УР предполагалось начать с декады 2005–2014 г.г. Именно в это время государства планеты (входящие в ООН) должны были подготовиться в концептуально-стратегическом и организационно-управленческом плане к реализации новой цивилизационной стратегии.

В Йоханнесбургской декларации по устойчивому развитию отмечается, что вследствие глобализации у проблемы перехода к УР появился один новый аспект. Быстрая интеграция рынков, движение капиталов и значительное расширение инвестиционных потоков по всему миру обусловили новые проблемы и возможности на пути к обеспечению устойчивого развития. Глобализация и переход у УР должны соединиться в единый глобальный процесс, который дает шансы каждому из них еще быстрее реализовать цели, которые либо были поставлены либо объективно действовали как некий странный аттрактор.

Теперь, когда общие контуры движения глобализации по пути УР уже достаточно очевидны, важно понять, по каким направлениям это будет происходить. Говоря об этой стадии глобализации, я имею в виду вовсе не ближайшие годы. Речь идет не только о том, что в какой-то своей части глобализация через какое-то время перестанет развиваться в преимущественно в однополярном «атлантическом» варианте. Стихийная и "вестернизационная" формы глобализации чреваты негативами, о которых говорят многие авторы ^{[37; 38, с. 221-224]}. Глобализация – это тоже форма развития мирового сообщества, в которой позитивные и негативные эффекты соединены в единую эволюционирующую систему. Можно предполагать, что отрицательные эффекты пока превышают позитивные результаты этого глобального процесса, поскольку через какое-то время прогнозируется даже антропоэкологическая катастрофа, если сохранятся нынешние разрушительные тенденции неустойчивого цивилизационного развития.

Новая цивилизационная модель развития (Рио-92, Рио+10, Рио+20) существует пока лишь на концептуально-теоретическом уровне и представляет собой в основном политические декларации и благие пожелания на глобальном, региональном, национальном и местном уровнях. Эта виртуальная, но пока не претворенная в жизнь, реальность создает массу трудностей и проблем для нынешнего, казалось бы обреченного на исчезновение неустойчивого развития. Стратегические цели изменения курса развития вступают в противоречие с политикой, тактикой и конкретным поведением ныне действующих властей и народов планеты, которые думают о будущем в лице лишь узкого круга своих представителей. Устойчивое будущее не появится без борьбы с неустойчивым настоящим и прошлым. В этом – противоречие и драматизм XXI века, который в зависимости от разрешения этого противоречия станет либо веком перехода к устойчивому будущему человечества, либо концом его истории в прямом смысле этого слова.

Смысл перехода, или лучше сказать "поворота" глобализации и ряда других глобальных процессов на путь «устойчивой» эволюции заключается в ограничении и уменьшении, а в отдельных случаях даже элиминации негативных эффектов модели неустойчивого развития (НУР) во имя выживания цивилизации и сохранения биосферы. Поэтому речь идет уже не просто о стихийном либо частично управляемом сверхдержавой процессе глобализации, а именно о глобально управляемом процессе в мировом сообществе, имеющем единую общую цель перехода к устойчивому будущему. Пока до конца не ясно, может ли в принципе "состояться" эта модель социальной и социоприродной эволюции, поскольку политические декларации и рекомендации ООН существенно опережают научные обоснования и разработки этой формы развития мирового сообщества. Опережающая глобальная политика ООН оказалась «мудрее» науки с ее моделью строгой академичности, ориентированной на прошлое человечества.

В стихийном варианте глобализация разворачивается без управления просто как самоорганизационная тенденция, но здесь имеют место углубляющиеся деградационные последствия, которые в значительной степени снижают позитивный эффект этого глобального процесса. В вестернизационном варианте управление имеет место, но цели такого управления не отражают общечеловеческие потребности и интересы. Только в варианте глобализации через УР появляется возможность управляемой и более справедливой глобализации, которая в перспективе должна будет выражать чаяния, интересы и цели человечества как единого целого, а не интересы какой-то отдельной части (золотого миллиарда). Как видим, стремление человечества к общепланетарной целостности в ходе глобализации и переход к УР совпадают по своим тенденциям и со временем сформируют единый глобальный процесс УР ^[39].

Глобальное управление, ориентирующееся на новые цивилизационные цели, также развивается ООН, на форумах которой и была принята стратегия УР. Приверженность курсу на устойчивое развитие и на обеспечение построения экономически, социально и экологически устойчивого будущего для нашей планеты и для нынешних и будущих поколений продемонстрировала и недавно состоявшаяся Конференция ООН по УР (Рио+20) опять в Рио-де-Жанейро.

Без формулировки этих целей УР вряд ли имело смысл говорить о становлении глобального управления, поскольку раньше целей у всего человечества, просто не было, оно развивалось стихийно. Такие цели в области развития были сформулированы, например, в Декларации развития тысячелетия (ЦРТ) в основном до 2015 г ^[40]. На форуме Рио+20 отмечалось, что дальнейшее формулирование целей также может быть полезным для придания деятельности в области устойчивого развития целенаправленного и последовательного характера. Была признана также важность и целесообразность выработки такого комплекса целей в области УР, который имел бы в своей основе положения Повестки дня на XXI век и Йоханнесбургского плана выполнения решений, полностью соответствовал бы всем Рио-де-Жанейрским принципам и позволял учитывать обстоятельства, возможности и приоритеты разных стран, отвечал бы нормам международного права, опирался на уже принятые обязательства и способствовал полному осуществлению решений всех основных встреч на высшем уровне по экономической, социальной и экологической проблематике, включая положения итогового документа ^[41].

Эти цели должны затрагивать и сбалансированно охватывать все три основные составляющие (экономическую, социальную и экологическую компоненты) устойчивого развития и взаимосвязи между ними. Они должны быть согласованы с Повесткой дня ООН в области развития на период после 2015 года и интегрированы в нее. Тем самым они будут способствовать устойчивому развитию и стимулировать осуществление и повсеместное внедрение принципов УР в рамках системы ООН в целом. Переход к УР носит глобальный характер и в перспективе будущей цивилизации требует необходимости планетарного управления процессом этого перехода. Это означает, что начавшаяся глобализация должна получить свой новый импульс и стратегическую ориентацию от пока виртуальной модели УР, становясь уже не стихийным, а социально проектируемым и управляемым (вначале направляемым) процессом эволюционного движения единого человечества. При «вписывании» процесса глобализации в стратегию УР необходимо, чтобы все составляющие этой последней стратегии (и прежде всего политическая, экономическая, социальная и экологическая компоненты) «работали» уже в направлении новой цивилизационной парадигмы, все больше вырываясь из старой модели развития, т.е. вместо стихийного процесса становились бы процессом управляемым.

Это также означает, что все основные акторы современного, а тем более будущего процесса глобализации, также должны работать на переход к УР. Особенно это относится к транснациональным акторам – международным организациям, глобальным городам, деловым кругам, прежде всего к ТНК и ТНБ, ряд из которых уже приняли соответствующие заявления о приверженности политике УР, например в рамках Всемирного совета предпринимателей по устойчивому развитию. Однако наиболее масштабное содействие бизнес-структур глобализации через УР стало развертываться благодаря появлению и реализации Глобального договора ООН.

Некоторые эксперты убеждены, что у нынешних политиков не хватает политической воли объяснить согражданам необходимость отказа от растущего потребления ради следующих поколений. Излечиться от привычки жить не по средствам человечество сможет только в результате наступления серьезного кризиса, когда придется идти на ограничения потребления.

За последние 20 лет концепция устойчивого развития в России и мире рассматривалась в основном в природоохранно-экологической плоскости. Между тем, требуется существенно более широкий и комплексный подход к формированию стратегий устойчивого развития, обеспечивающий учет не только экологических, социальных и экономических составляющих УР. И это подтвердили решения крупных конференций на высшем уровне по устойчивому развитию, когда они оказались под угрозой в результате целого ряда кризисов, которые поразили глобальную экономику в 2008 году. Эта же мысль неоднократно повторялась на самом саммите Рио+20 и даже служила главным аргументом и объяснением весьма скромных результатов, достигнутых в его ходе даже по сравнению с предыдущими аналогичными встречами на высшем уровне под эгидой ООН. Мировой финансово-экономический кризис существенно повлиял на принятие (а точнее, на непринятие) конкретных решений по увеличению финансовой помощи развивающимся странам на цели УР.

Авторы откликов на саммит Рио+20, конечно, дают свои объяснения причинам незначительного позитивного эффекта этого мероприятия ООН (и они называются в многочисленных обзорах процесса и результатов этого саммита). Но одну, возможно, даже главную причину (кроме неготовности политиков и большинства населения планеты принимать стратегию УР в ее современном виде). Эта причина, на мой взгляд, в весьма слабой разработанности теоретических аспектов стратегии УР и видения глубинной природы глобальной устойчивости. В этом сказался традиционный подход к науке в рыночной стихии, когда идет принижение фундаментальной науки. На суд общественности подают весьма упрощенную и одностороннюю концепции УР, которая не является достаточно адекватной, поскольку выделяется в основном экологический аспект и его связь с экономикой и социальной сферой. Безусловно, это делать необходимо, но этого мало, важно расширить предметное поле исследования проблемы устойчивости, сделать концепцию УР более широкой и целостной, тесно связав её с глобализацией и другими глобальными процессами. Это как раз то, чего, как уже отмечается, пока недостает и российским разработкам в этой же области ^[42].

Именно этому направлению "управляемой глобализации" как глобализации через переход к УР принадлежит будущее, о чем и идет речь в той или иной форме в решениях всех форумов ООН в области УР. Однако это направление требует кардинальных трансформаций и, прежде всего, потому, что нынешний устав и структура ООН, возникшей в середине ХХ века, уже не соответствует началу третьего тысячелетия, на который и придется основная нагрузка по переводу глобальных процессов на путь УР. В этом направлении идет речь в различного рода организациях, поставивших цель создать модель эффективного глобального управления, вплоть до создания на базе преобразованной ООН всемирного правительства (и иных возможных общепланетарных форм управления вплоть до глобального управления без такого правительства). Для глобального перехода к УР важно создать все необходимые институты и формы такого управления, а не только исполнительную ветвь глобальной власти, которая вряд ли сумеет эффективно функционировать без законодательной и судебной ветвей. Как, впрочем, и без той формы правовой системы, которая здесь именуется глобальным правом.

Задача формирования глобального уровня управления уже поставлена на уровне ООН ^[43]. Появление новой формы управления необходимо для того, чтобы создать когерентное (направляемое) движение всех стран по пути к устойчивому развитию. С одной стороны, здесь могут быть задействованы естественные социальные механизмы – формирование того уровня глобального сознания, который уже получил наименование ноосферного сознания, а также глобального гражданского общества и соответствующих демократических процессов, которые мы относим, согласно теоретическим представлениям, к синергетическому типу управления. Но, с другой стороны, более эффективное управление глобальным развитием потребует появления специального органа управления, который должен сформироваться уже в ближайшее время.

В процессе все большего перемещения властно-управленческих отношений и политической деятельности от государств к другим субъектам мировой, а в перспективе и глобальной политики в будущем возможно создание глобальных институтов власти. Причем, как полагают политологи, реально существует определенная, иерархически не выстроенная сеть принятия политических решений глобального порядка ^{[44, С. 198-199]}.

Эта глобальная политическая сеть, по мнению С.А. Маркова, состоит из ряда не подчиняющихся, но в той или иной степени зависимых друг от друга узлов, к числу которых он относит: Совет безопасности ООН, Политический комитет НАТО, руководство Международного валютного фонда и Всемирного банка, правительства сильнейших государств – членов «Большой восьмерки» и Китая, саму эту восьмерку как отдельный институт принятия решений, ведущие европейские организации (Еврокомиссия, ПАСЕ, Евросоюз), Интерпол, различные организации по контролю и регулированию, такие как ОПЕК, МАГАТЭ, ВТО и т.д. Между этими политическими узлами (силами) сети установлена проектная форма взаимодействия и вовлечения других субъектов сети мировой политики. Политическая борьба в подобной сети выступает не как борьба партий (что имеет место в политической борьбе внутри отдельного государства), а как борьба самих этих сетевых узлов и борьба предложенных ими проектов за ресурсы, рынки, влияние и т. д.

Такая глобальная политическая сеть принятия решений транслирует интересы и ценности, которые присущи только развитым странам, но не учитывает интересы и ценности «глобализируемых» развивающихся стран. К настоящему времени сложилась достаточно отработанные схемы политического и экономического управленческого воздействия на политические процессы в ходе такого рода глобализации. Экономические факторы в этой схеме воздействуют на политические процессы, а политика используется для увеличения экономической эффективности. Подобную форму властно-управленческих международных отношений можно квалифицировать одновременно как геоэкономический и как политический процессы глобализации.

Выше мы рассматривали сетевую форму принятия глобальных политических решений, однако, может появиться и упомянутая выше иерархическая форма в виде, например, всемирного правительства и уже существует довольно обширная литература по этой проблеме. Хотя идея всемирного правительства возникла еще в XVIII-ом веке, тем не менее, только в XX-ом веке в связи с осознанием и обострением глобальных проблем эта идея начала приобретать более реальные концептуальные очертания, позиционируя новое направление планетарной парадигмы философско-политической мысли. Стало понятным, что если возникнет всемирный федеративный институт власти, которому все страны передадут свой суверенитет и властные полномочия, то решение глобальных проблем станет намного более эффективным, чем в современном атомизированном мире конкурирующих между собой индивидов и государств в современном, еще слабо связанном мире. Ожидается появление единого глобального органа управления, устраняющего страновую автономность и национальную фрагментарность и конкурентность. Хотя обычно речь идет о всемирном правительстве, тем не менее, имеется в виду создание всеобщей политической структуры на базе всех трех известных ветвей власти, а не только исполнительной, функцию которого выполняет правительство.

По-видимому, единый мировой центр планетарного управления будет формироваться и в ходе глобализация через устойчивое развитие: ведь эта будущая форма глобализации может оказаться единственной формой, которая «отрешится» от государственных или региональных предпочтений и станет выражать интересы всего человечества. В нынешней модели неустойчивого развития, в которой и развертывается глобализация, на эту последнюю существенно влияют ценности и интересы тех стран и народов, которые исторически уже сложились.

Кроме того, важно обратить внимание на то, что глобальное управление должно будет акцентировать внимание не только на процессах глобального развития, но в не меньшей, а, может быть, в большей степени на процессах обеспечения глобальной безопасности. Это вызвано тем, что негативные эффекты и последствия нарастают быстрее, чем позитивные результаты глобальной деятельности и тем самым эта деятельность в целом обретает кризисно-катастрофический характер. Поэтому цивилизация будет адекватно реагировать на глобальные вызовы, противостоять им либо адаптироваться к ним, если научится эффективно управлять своим поступательным движением к планетарному УР.

Стратегия УР в мировом масштабе и в национальном ракурсе в большей части представляет собой лишь политические декларации и «мягкие» прогнозные официальные документы, которые не обеспечены соответствующими механизмами и способами управления реализацией этой глобальной стратегии. Устойчивым развитием, как это не покажется странным, больше озабочены лишь некоторые ученые и политики, а не представители экономики, причем эта последняя в подавляющем большинстве бизнес-структур даже противодействует процессу перехода к этому типу развития (хотя медленно, но все же ситуация начинает меняться). Экономика пока не готова активно переходить на принципы УР, которые, в перспективе обеспечивая выживание цивилизации и сохранение окружающей природной среды, тем не менее, не сулят сверхприбыли ТНК, ТНБ и другим бизнес-структурам, во всяком случае, в ближайший переходной период. Поэтому воплощение идей и принципов УР требует создания способов политического управления этим процессом на национальном, региональном и глобальном уровнях и создания других механизмов реализации новой цивилизационной модели развития.

Формирование механизмов глобального политического управления и вообще выдвижение политических способов решения глобальных проблем будет выходить на первый план по отношению к экономике. Это обусловлено как переходом к УР, так особенностями глобализации как процесса, когда цивилизация становится единой, но ее развитие подвергается различного рода ограничениям, обусловленными как социальными, так и природными факторами. Экономика (как мировая, так и национальная) нормально функционирует только в условиях непрерывного роста спроса и увеличения ряда других параметров (роста населения, рынков, капиталов, ресурсов и т.д.). Однако в условиях глобализации, когда она вступает в свой этап развертывания через УР, будут появляться все новые и новые ограничения на рост экономики, а также различные угрозы и препятствия на пути традиционного рыночно-экономического роста. Поэтому для того, чтобы происходило развитие экономики и увеличивалась бы экономическая эффективность (или хотя бы находилась в приемлемом диапазоне) в отличие от модели неустойчивого развития, экономические процессы при переходе к УР также должны будут во все большей степени подвергаться глобальному политическому регулированию и управлению. Это необходимо для того, чтобы мировая экономика не находилась в хроническом кризисном состоянии, не подвергалась бы спаду под влиянием глобальных ограничений накладываемых на ее развитие.

Формирование глобального управления заключается не только в транснациональном переносе властно-управленческих отношений от локально-национального уровня на глобальный. Речь также идет о сущностно-качественных трансформациях властных отношений, отходе их от однополярных, силовых и гегемонистских ориентаций в сторону более демократических, экономических и более справедливых многополярных партнерских и кооперативно-коллективных глобально-управленческих отношений на всей планете. В свете глобальной стратегии перехода к устойчивому будущему становится понятным, что все обсуждаемые здесь глобально-политические и правовые трансформации связаны с возможностью и готовностью государств и народов планеты к такому глобально управляемому «устойчивому переходу». Пора уже видеть, что такой переход сопряжен будет с глобальными УР-трансформациями властно-управленческих отношений.

Опережающие управленческие действия в планетарном масштабе будут выполнять следующие общие глобальные функции. Прежде всего, должны поддерживаться и стимулироваться те способы и тренды, которые уже существуют (либо появятся) и способствуют эффективному переходу к устойчивому развитию. Кроме того, необходимо включить такие механизмы глобального управления, которые будут вначале тормозить, а в дальнейшим существенно снижать негативные последствия и тенденции, стоящие на пути прогресса к новым глобальным целям как целям общепланетарного УР.

Важно выявить научные принципы и подходы к управлению глобализацией и другие формы глобального управления через переход к устойчивому развитию, которые в дальнейшем необходимо реализовать в течение ближайших десятилетий. Очевидно, что формирование планетарного уровня управления – беспрецедентный и весьма трудно реализуемый процесс, когда около двух с половиной сотен государств (из которых 193 – члены ООН и еще Ватикан, а также страны, не признанные большинством членов ООН и с неопределенным пока статусом) должны будут подчиняться единым общецивилизационным императивам и социальным технологиям глобального перехода к мировой устойчивости.

Усиление отрицательных последствий глобализации и обострение глобальных проблем требует становления глобального управления, которое может реализоваться различными способами и в различных направлениях – экономическом, экологическом, социальном, информационном и т.д. Однако центральными окажутся, на мой взгляд, политический и правовой аспекты глобального управления, связанные с распределением, транснационализацией, регулированием и использованием властных отношений за пределами полномочий конкретных государств, в глобальном «мире без границ».

Принятые на форумах ООН по УР документы представляют собой «информационные материалы» – источники международного права, которые имеют идейно-концептуальную базу, «мягкую» нормативно-стратегическую ориентацию, социально-политические рекомендации и основу будущих не только политических норм, регулирующих переход к этому типу развития. Формирование глобальной модели этого развития будет зависеть от становления глобального управления, необходимого для взаимосогласованной человеческой деятельности общепланетарного масштаба как императива решения глобальных проблем. Речь тем самым идет об общепланетарном управлении глобальной деятельностью всех государств и других акторов этой деятельности.

Такие попытки уже предпринимаются, во всяком случае, на концептуально-теоретическом уровне ^[46-48]. Так, предполагается, что становление права устойчивого развития окажется первым из ныне предлагаемых вариантов глобального права, способствующего переходу к новому типу глобального развития и становлению глобального управления.

Формирование глобального управления потребует кардинальной трансформации нравственных и правовых норм глобализирующегося человечества. Причем эти нормы в существенной степени будут отличаться от нынешнего международного и национального права и традиционных и ряда общепризнанных нравственных норм и императивов, включая общечеловеческие стереотипы. Ожидается, что право УР станет одним из наиболее вероятных вариантов не просто международного, а именно качественно нового – глобального права при переходе к УР и соответствующему этому переходу глобальному управлению. При этом будут параллельно развиваться два взаимосвязанных глобальных процесса: глобализация правовых систем и процессов (внутригосударственных, транснациональных и международных) и их кардинальная эволюционно-содержательная трансформация.

Международное и национальное право будет выступать в качестве важнейшего механизма перехода цивилизации к УР и об этом свидетельствуют документы ЮНСЕД, в частности «Рио-де-Жанейрская декларация по окружающей среде и развитию». Эта ориентация на необходимость разработки правовых проблем УР как международно-глобального права была продолжена и в документах Всемирного саммита по устойчивому развитию (ВСУР) в Йоханнесбурге и на Конференции ООН по УР (Рио+20) опять в Рио-де-Жанейро в 2012 г. сосредоточившей свое внимание на вопросах «зеленой» экономики в контексте устойчивого развития и искоренения нищеты, а также создания институциональной базы устойчивого развития.

В уже упомянутом итоговом документе этой конференции «Будущее, которого мы хотим» вновь было заявлено о том, что принявшие участие в конференции главы государств и правительств и высокопоставленные представители будут продолжать руководствоваться целями и принципами Устава ООН и полностью соблюдать международное право и его принципы. На конференции отмечались примеры прогресса, достигнутого в области устойчивого развития на региональном, национальном, субнациональном и местном уровнях. Причем усилия по обеспечению устойчивого развития уже получают отражение в региональных, национальных и субнациональных стратегиях, планах и даже на законодательном уровне. За время, прошедшее после принятия Повестки дня на XXI век в 1992 г., укрепилась приверженность правительств курсу на устойчивое развитие через создание нормативно-правовой базы и соответствующих институтов, разработку и реализацию международных, региональных и субнациональных соглашений и обязательств. Как видим, с самого начала планируется (во всяком случае, по инициативе ООН и ее рекомендательных документов «мягкого права»), что цивилизация с УР будет создаваться на правовой основе, на базе верховенства права на национальном и международном уровнях в самых различных его формах и моделях.

Имеется точка зрения, что исследование способов и методов перехода к УР является, по сути, целью современной науки глобалистики ^[49]. Однако, соглашаясь, что этим действительно должна заниматься глобалистика, следует обратить внимание на то, что эту область исследований интересует гораздо более широкий круг проблем. Устойчивое развитие действительно должно изучаться не только с позиций глобалистики и особенно того направления, которое связывается с изучением будущего глобальных процессов, т.е. с позиций футуроглобалистики. Формирование права УР как глобального и одновременно – международного и национального права и принятие законодательных актов, например, на государственном уровне, зависит от выработки концептуально-понятийного аппарата, которого пока не существует, по крайней мере, в достаточно разработанном виде для использования в законотворческих проектах.

Правовое осмысление УР не обязательно должно идти только через экологические принципы и нормы, через экологическое право, где впервые появилось понятие УР. Можно интерпретировать этот тип развития и через нормы и императивы безопасности (национальной и международной), и через другие составляющие, входящие в УР направления эволюции (и обеспечения безопасности), ранее рассматриваемые как относительно автономные формы человеческой деятельности. Новая модель развития цивилизации оказалась, с одной стороны, более перспективной, поскольку именно с ее помощью цивилизация сможет выжить. Но, с другой стороны, созданная пока на теоретическом уровне, эта модель оказывается менее системной и не учитывает еще многие составляющие в плане развития и безопасности, которые характеризуют современную модель развития, часто именуемую моделью неустойчивого развития (НУР). Именно эти составляющие «тянут назад» движение в правильном, но недостаточно системном, весьма урезанном направлении. Устойчивому будущему противостоят угрозы со стороны пока не включенных областей деятельности (они-то продолжают развиваться в рамках модели НУР) и они существенно тормозят прогресс на пути к УР экологической ориентации.

Нужно также иметь в виду, «экологическое измерение» движения по пути УР оказывается лишь началом осознания смысла нового пути в глобальное устойчивое будущее. Экологическая проблема в ее глобальном видения оказывается лишь частью того общего процесса, который требует решения всех глобальных проблем, на что я уже обратил внимание, как только была принята эта концепция и стратегия ^[50]. Не следует представлять (и тем самым зауживать), что главное в переходе к УР – это решение экологических проблем, ставших теперь уже глобальными. Речь должна идти обо всех глобальных проблемах и негативных общепланетарных процессах, которые должны решаться на пути перехода к УР.

В предметную область создаваемой теории УР должна будет войти вся антикризисная и «циклическая» проблематика. Ведь глобализация человеческой деятельности сопряжена в силу сказанного с усилением кризисно-циклических явлений во всех сферах активности людей из-за появления ограничений и пределов. Если взять циклические явления, которые стали изучаться прежде всего в экономике, то серьезно вопрос не ставился о возможности их устранения или снижения (по крайней мере понижательных фаз). Речь шла в основном о признании их объективности и понимания того, как они развиваются. Между тем, в условиях усиления действия глобальных ограничений будут расти и отрицательные последствия кризисно-циклических феноменов во всех сферах деятельности человека. Поэтому важно изучение этих процессов связать с проблемой перехода к УР. Ведь если этого не произойдет, то переход к УР не будет происходить и опять придется констатировать, что надежды не только экологов, но и других сторонников такого перехода опять окажутся не реализованными. Поэтому становится понятным, что будущая теория УР должна оказаться гораздо шире, чем это сейчас представляет большинство ученых, которые занимаются этой проблематикой.

Уместно в плане обсуждаемой темы обратить особое внимание на то, казалось бы, достаточно очевидное обстоятельство, что эта будущая теория должна будет включить в себя и политико-правовые аспекты перехода к УР. Это обстоятельство очень часто просто игнорируется, акцентируя внимание лишь на системе из ранее упомянутых трех основных компонентов – экономики, экологии и социальной сферы. Казалось бы, политические и правовые проблемы УР должны были бы войти в социальный блок теории, но, к сожалению, этот блок трактует понятие «социальное» в узком смысле, как это делают министерства (ведомства) по социальным вопросам. Это существенно сужает социальное видение УР. Между тем совершенно ясно, что политические и правовые проблемы надо решать практически одновременно с социально-экономическими и экологическими вопросами перехода к УР. А может быть, и специально их выделить в виду их особой важности для такого перехода, поскольку они будут опережать многие другие действия по такому переходу.

Становление будущей системной теории УР потребует формирования вначале теории права УР (которое, конечно, будет весьма существенно отличаться от экологического права), затем и ее реализации. В этом предполагаемом широком варианте право УР станет не только глобальным в пространственном плане, но и в качественно-содержательном ракурсе. Становление права УР как глобального права будет происходить на национальном, транснациональном и международном уровнях, причем этот последний процесс станет первое время даже опережать первый, что будет способствовать также процессу глобализации через УР.

Дальнейшее глобальное развитие и особенно переход к УР должен сопровождаться определенными управленческими решениями и действиями, которые опережающе должны приниматься в условиях риска и неопределенности. Принцип упреждения как принцип опережающих решений и действий (это принцип № 15 Рио-де-Жанейрской декларации по окружающей среде и развитию) гласит, что в целях защиты окружающей среды государства в соответствии со своими возможностями широко применяют принцип принятия мер предосторожности. В тех случаях, когда существует угроза серьезного или необратимого ущерба, отсутствие полной научной уверенности не используется в качестве причины для отсрочки принятия экономически эффективных мер по предупреждению ухудшения состояния окружающей среды.

Использование принципов темпоральной целостности и упреждения (опережающих действий) в ходе реализации перехода к УР потребует разработки системы программных и прогнозных документов для всего мирового сообщества, включая национально-государственные концепции и стратегии действий долгосрочного характера, долгосрочные глобальные нормативные и исследовательские прогнозы мировой динамики, включающие в качестве составного компонента прогнозы изменений биосферы и отдельных ее экосистем в результате планетарной хозяйственной деятельности, а также прогнозы и программы глобального уровня развития тех или иных глобальных процессов и проблем.

Глобальный переход к УР возможен только в том случае, если он обретет международно-когерентный характер, ибо устойчивое будущее в принципе не состоится в одной отдельно взятой стране либо какой-то их группе. Глобальный характер перехода к новой цивилизационной парадигме требует формирования не просто новых международных отношений, а принципиально новых – глобально-устойчивых отношений, которые руководствовались бы новыми универсальными стандартами, нормами и принципами, составляющими новую систему (форму) права – глобальное право УР. Именно глобальный характер новой цивилизационной стратегии свидетельствует не только о приоритетности международно-транснационального правового регулирования по сравнению с регулированием национального (внутригосударственного) права, хотя приоритет международного права признается многими государствами и в модели НУР. Речь идет об очевидной особенности будущего права УР, проявляющегося в том, что основные рекомендательные акты – источники права, составляющие в настоящее время концептуальную основу этого нового права, были приняты в рамках такой всемирной организации как ООН на ее различных форумах.

Если глобализация понимается как процесс взаимодействия ранее разобщенных фрагментов социума и обретения целостности цивилизации, то и право как одна из соционормативных систем, также может рассматриваться в ракурсе взаимодействия и сближения национальных правовых систем и дальнейшей стандартизации и унификации международного права в общепланетарном масштабе. Этот процесс может трактоваться как глобализация права и он является одним из важных глобализационных процессов, если иметь в виду не только развитие юридической науки, но и реальную правовую деятельность как составную часть формирующейся глобальной деятельности.

Что касается формирования глобального права как формы научного знания, то хотя этот процесс и связан с глобализацией как общецивилизационным процессом, тем не менее, он начался гораздо раньше осознания процесса глобализации. Появление элементов глобального знания в юридических науках был процессом естественного развития этих наук, а не представлял собой ответ этой науки на глобальный вызов (хотя сейчас это можно и так интерпретировать, учитывая, что глобализация объективно уже шла, но не осознавалась). На мой взгляд, глобальное право как новая форма научного знания начала формироваться через так называемое транснациональное право, концепция которого, объединяющая национальные и международные нормы, регулирующие экономические отношения, была предложена еще в начале 20-х годов прошлого века и обоснована на примере международного хозяйственного права В.М. Корецким ^{[50, с. 356]}. Некоторые авторы транснациональное право определяют как совокупность норм, регулирующих деятельность субъектов права, выходящую за пределы национальных границ, как отношения международного характера, не подпадаю­щие под действие ни международного права, ни внутреннего права либо не полностью охватываются ими ^{[51; 52, с. 99]}. Особое значение транснациональное право приобретает в результате вступления России в ВТО, правовая система которой существенно влияет на развитие этой формы права, тем более что это усиливается принятием этой всемирной организацией соответствующего заявления в отношении устойчивого развития. Можно полагать, что вступление нашей страны в ВТО может ускорить ее медленное движение в правильном направлении к глобальной устойчивости.

Вполне понятно, что в условиях ускоренной глобализации (и осознания этого процесса наукой) также происходит более интенсивное распространение по планете знания, в том числе и научного и формирование глобальной системы знания, а также формирование глобального знания. Эти процессы имеют место во многих науках, в том числе – в политических и юридических науках, когда идет глобализация политики и права и видны уже некоторые контуры тех их форм, которые можно называть глобальной политикой и глобальным правом, что усиливается поворотом глобализационных процессов в сторону УР.

Что же касается научного направления, которое будет изучать этот вид права как объект и реальный соционормативный процесс, то его название пока остается, на мой взгляд, достаточно дискуссионным. Ведь, если эту область научного знания назвать правовой, или юридической глобалистикой, то получается, что хотя здесь соединяется глобальное и правовое виды знания, но по предметной области – это одно из направлений скорее глобалистики, чем юриспруденции, т.е. это расширение предмета глобалистики и формирование глобального знания, но уже в юридическом «измерении». Такое наименование оказывается не в пользу права, хотя для науки в целом не столь существенно как будет именоваться эта область знания.

А если именовать эту область знания глобальным правом, то это уже будет в основном направление юридической науки, предмет которой получает глобальное измерение, включая и те трудности и ограничения, которые вытекают из понятия глобальности. Поэтому следует еще подумать, какое наименование станет более адекватным для юридических наук. Для науки в целом как глобального феномена это безразлично, но только не для российской науки, в которой проблема отнесения того или иного вида научного знания к определенным отраслям науки довольно существенно и неоправданно влияет на процесс защиты диссертаций и получения научных степеней. Найдутся ученые, которые могут заявить, что правовая глобалистика – это не совсем юридическая наука, а ее следует отнести к глобальным исследованиям. Правда, пока в номенклатуре научных специальностей нет глобальных исследований (глобальных наук) в нашей стране, то такой вариант событий выглядит пока маловероятным. Однако нужно иметь в виду, что за рубежом уже присваивают степень бакалавра и магистра по глобальным исследованиям. Даже есть несколько университетов, которые присваивают степень доктора по глобальным исследованиям.

С точки зрения юридических наук как конкретной совокупности специальностей предпочтительнее оказывается название глобального права, а не правовой глобалистики. Ведь глобалистика в своей предметной области – это не специальная наука (научная дисциплина), а всего лишь совокупность некоторых знаний в еще недостаточно определенном междисциплинарном комплексе. Это комплекс, или научное направление объединяет понятийный аттрактор «глобальный» и вряд ли мы здесь обнаружим какой-либо подход или метод, кроме рассмотренного выше глобализма (глобального подхода), присущего только глобалистике и не применяемого в интегрируемых науках. Все другие методы берутся из дисциплин, которые объединяются в глобалистику. Глобалистика как бы начинает исследование проблем по соответствующему направлению (дисциплине), чтобы затем, обосновав глобальный характер этого знания, на этапе его зрелости передать соответствующей специальной науке. В этом смысле глобалистика выступает как «король Лир», хотя, возможно, такую же роль играют многие, если не все интегративно-общенаучные феномены. Для правовой глобалистики важно не оказаться через некоторое время в этой роли, поэтому, давая название этому глобально-научному феномену, важно смотреть в будущее глобально-правового тренда.

Будущее глобальное право – это и область научного знания (гносеологический глобальный феномен) и новый соционормативный регулятор общепланетарного масштаба (онтологический феномен) и практическая деятельность юристов. Речь в этом последнем случае идет о формировании соционормативно-деятельностной системы, которая появится как нечто объективно существующее. Однако этот объективно становящийся правовой феномен будет реализоваться в значительной степени через научно-правовое знание, которое также должно получить какое-то наименование: правовая глобалистика или же глобальное право? И здесь имеет смысл более подробно порассуждать о возможном наименовании новой юридической дисциплины, или пока только – направления исследований. Дело в том, что наметилась тенденция называть новые дисциплины так, как именуются сами объекты исследования, когда гносеологический и онтологический аспекты редакционно совпадают в самом наименовании.

Так «экономика» – это и наука и область хозяйственной деятельности, а термины «международные отношения», «международное право» и «мировая политика» имеют названия не только соответствующих областей политической и иной деятельности, но и научных и образовательных дисциплин (специальностей). И этот способ наименования существенно отличается от другой политической науки – политологии, название которой слагается из двух греческих слов («политика» – искусство управления государством и «логия» – учение). Можно понять, что добавлять в конце терминов «международные отношения» и «мировая политика» еще и окончание сложных слов «логия» (или что-то иное) было бы явно неуместно в редакционном плане. Однако называть науку так же, как обозначается изучаемый ею объект также не оказывается достаточно удачным способом наименования.

Объект и его отражение в знании – это разные аспекты, один относится к «онтологической плоскости», а другой к гносеологической. В этом смысле в англоязычной литературе для выделения научных исследований часто используется термин «studies» (international studies, global studies), что вполне уместно и достаточно адекватно. Не исключено, обсуждаемые здесь наименования еще будут изменены и станут более приемлемыми.

Надо сказать, что и геополитика также разделяет эту двойственность обозначения предмета научной дисциплины и объекта ее изучения (хотя для перехода геополитики на планетарный уровень исследования предлагается, кроме уже упомянутой глобальной геополитики, например, такое наименование как глобальная политология ^{[53, с. 14]}).

Было бы вполне логично предполагать, что устойчивое развитие и ноосферогенез могут изучаться одним научным направлением – ноосферологией. Однако возможен и другой вариант, когда специально для УР может быть предложено другое название научной и образовательной дисциплины, например, просто «устойчивое развитие», т.е. также как для мировой политики или геополитики. А в англоязычной литературе такое наименование может выглядеть как «SD studies».

Что касается глобального права, то в юридической литературе, по умолчанию, глобальное право мыслится в основном как онтологический феномен, а не направление, или будущая отрасль юридической науки. Науку о глобальном праве, как отмечалось, сразу стали именовать правовой, или юридической глобалистикой.

Однако пока нет единства взглядов по поводу содержания понятия «глобальное право». Например, В.В. Богатырев полагает, что в настоящее время глобальное право представляет собой взаимосвязанную совокупность, состоящую из центрального, интегрирующего, звена – международного права – и национальных правовых систем. При этом глобальное право формируется на фундаменте правовых традиций прогрессивной (западной) цивилизации, которая родилась в европейском регионе на основе мутаций традиционных культур – античного полиса и европейского христианского средневековья ^[54].

Однако в современном мире, считает этот автор, до формирования единой глобальной правовой системы еще не дошло. Пока глобальное право представляет собой скорее совокупность нормативно-правовых блоков, чем систему. Хотя входящие в глобальное право блоки, такие как международное право и более двух сотен национальных правовых систем, в сегодняшнем мире взаимосвязаны. Национальное право каждой страны связано с международным правом, международное право – с правом всех стран, существующих в мире ^{[48, 55]}. При таком понимании глобального права получается, что оно существует уже в настоящее время как некая совокупность всех правовых систем. Вместе с тем дальнейшая глобализация такого «глобального права» приведет его в систему, более тесно связывающую национальные правовые системы и существенно усиливающее связь между фрагментами международного права, рассматривая его как систему международно-правовых норм, регулирующих международные отношения.

Вполне возможно, что такое понимание глобального права в какой-то степени аналогично пониманию мировой политики, когда политологи вместо термина «глобальная политика» употребляют термин «мировая политика». Можно было бы в таком случае и для ныне существующей совокупности международного права и национального права по аналогии использовать понятие «мирового права», имея в виду всю совокупность ныне существующих правовых систем. Однако в юридической литературе уже имеется и другое, на мой взгляд, более корректное наименование, а именно «формирующийся всемирный правовой комплекс» ^{[5, с. 32-33]}.

Становящееся глобальное право как общепланетарное будущее этого всемирного правового комплекса должно стать единой целостной правовой системой для всего человечества, которое в принципе должно связывать как субъектов национального права всех государств, так и всех других субъектов международного права. В этом случае все транснациональные акторы мировой политики и других форм международных отношений и субъекты национального права станут выступать также в качестве равноправных субъектов этого нового типа права, после того когда все государства признают их таковыми. Однако дело не только в расширении субъектов «мирового права».

Глобальное право и ныне существующий всемирный правовой комплекс как «мировое право» – это далеко не одно и тоже. Под глобальным правом вряд ли следует понимать всю не только наличную, но и будущую совокупность всех правовых систем на нашей планете. На мой взгляд, глобальное право составит лишь часть этой совокупности, причем как в форме научного знания, так и объективно существующего соционормативного процесса. Для глобального права имеет смысл оставить наименование той универсально-инвариантной правовой мировой системы, которая может появиться только в будущем, когда правовая система цивилизации станет не только общепланетарной, но и глобально-целостной. В этом смысле существующий в настоящее время всемирный правовой комплекс как связанных правовых систем должен будет превратиться в какой-то своей части в глобальное право, обладающее общепланетарной всеобщностью и общецивилизационной целостностью.

Имеет смысл под глобальным правом понимать лишь одно из возможных направлений эволюции мирового права (всемирного правового комплекса), которое характеризуется наличием некоторых новых принципов и тенденций, которые могут привести в будущем к формированию этого нового правового феномена. Скорее всего, глобальное право будет формироваться на пути прогрессивного развития как международного, так и национального права, а также транснационального права, трансформации универсальных принципов и норм в их глобальные формы, в то время как локальные нормы как внутригосударственного, так и международного права не войдут в этот тип права.

Глобальное право, на мой взгляд, будет иметь систему принципов, отличающуюся от принципов современного международного права, которые сейчас в основном адресованы государствам (даже в самом их названии – территориальная целостность государств, сотрудничество государств, суверенное равенство государств и т.д.). Даже принцип уважения прав человека и основных свобод адресован государствам, которые обязаны уважать и соблюдать эти права и свободы как внутри конкретной страны, так и в международных отношениях.

Формирование глобального права будет смещать ориентацию основных принципов этого типа права как в сторону других участников международных отношений (транснациональных и других акторов –умножающихся субъектов права), так и в сторону всего человечества в целом. Этот процесс «деэтатизации» права, своего рода «отделения» права от государства (в его современном понимании и состоянии) будет носить общецивилизационный и общепланетарный характер. Если глобальное право воспримет ориентацию на переход цивилизации к УР, то значительная часть принципов будет заимствована из принципов и будущих целей устойчивого развития.

Не делая попытку сформулировать комплекс мыслимых принципов глобального права, я рассмотрю всего два принципа, отличающих этот комплекс, например, от основных принципов международного права. Один из них этимологически связан с названием глобального права и может быть назван принципом глобальности. Ясно, что этот принцип, на базе которого будет основано отличие современного всемирного правового комплекса от глобального права, будет вести свое происхождение от понятия «глобальный», о котором выше шла речь в широком – общенаучном смысле слова. Однако в каждой отрасли научного знания это понятие должно обрести свою экспликацию, в том числе и в праве. Глобальность здесь будет пониматься в общепланетарном смысле, причем в первую очередь отдается дань не только пространственно-территориальному аспекту, но прежде всего содержательному. Глобальность в этих аспектах включает в себя их признание абсолютно всеми субъектами права, обладание высшей юридической силой и регулирование в общепланетарном масштабе отношений и взаимодействий этих субъектов как в международной, так и внутригосударственной сферах, обеспечивая безопасность и устойчивое развитие всей цивилизации и сохранение биосферы.

Глобальное право, формируясь на базе национального и международного права, в определенной степени соединяется с космическим правом, которое постепенно будет становиться не только международным космическим правом, но уже и глобально-космическим феноменом. Но и это далеко не вершина возможных трансформаций права. Не исключено, что может появиться и упомянутое выше метаправо как право, регулирующее взаимодействия человечества, вышедшего в космос, и предполагаемых внеземных цивилизаций.

Хотя в наименовании глобального права уже содержится указание на наличие в будущем комплексе его основных принципов принципа глобальности, тем не менее, речь далее пойдет и о темпоральной характеристике. Одной из важных черт и проблем формирующегося глобального права, ориентированного на УР, является необходимость опережающего характера его принципов и норм. Это та характеристика и вместе с тем – новый фундаментальный принцип глобального права, которые будут отличать его от ныне существующего всемирного правового комплекса, который носит «отстающий» характер.

Если в модели неустойчивого развития (НУР) формирование правовых норм требовал весьма длительного периода времени, то в глобальном праве, формируемого через УР, нормы должны будут носить императивно-опережающий характер. Тем самым эта предполагаемая форма глобального права может считаться превентивным, или опережающим, правом в отличие от современного международного и национально-государственного права, которое можно характеризовать в основном как «отстающее право».

И это связано с тем, что оно будет представлять собой не только один из регуляторов, но и главный механизм управления общепланетарным переходом цивилизации к устойчивому будущему. Расширение пространственного охвата правового поля оказывается тесно связанным с процессом футуризации права ^[47] и это – своеобразие связи пространства и времени в будущем глобальном праве.

Включение опережающих механизмов в будущее глобальное право вполне возможно и примеры этого процесса уже существуют в международном космическом праве. Появившееся на пути космизации науки ранее глобального права международное космическое право обладает важной чертой, которой нет во многих других отраслях права и которая важна для формирования глобального права через право УР. Тем более это относится к метаправу, которое также должно предварять контакты космических цивилизаций и формироваться на одном из первых «информационных» этапов их взаимодействия.

Глобальные проблемы и процессы, как и их космизация, и выход в космос являются закономерным следствием социально-экономического и технологического развития цивилизации. Их успешное разрешение может быть обеспечено в процессе взаимодействия всех сил и факторов, работающих на переход к УР. Космонавтика занимает в этом процессе особое место: она раздвигает границы существования нашей цивилизации, выводит деятельность цивилизации за пределы земного шара, а вместе с тем и ряд общемировых, глобальных проблем и процессов. Если некоторые из них не будут решены на Земле, то они продолжат свое космическое существование. Глобализация тем самым завершит свое «геоцентрическое бытие», и общечеловеческие проблемы, перестав быть только глобальными, обретут свое внеземное бытие ^[56].

Нужно, кстати, иметь в виду, что космос, как и предполагал К.Э. Циолковский, остается (пока еще больше теоретически, чем практически) одним из важных направлений выживания и УР человечества. Это своего рода глобально-космический гуманизм, общечеловеческую направленность которого завещал отечественной и мировой космонавтике ее основоположник К.Э.Циолковский. Широко известно его высказывание: «Работая над реактивными приборами, я имел мирные и высокие цели: завоевать Вселенную для блага человечества, завоевать пространство и энергию, испускаемую Солнцем» ^[57].

Эта идея основоположника теоретической космонавтики начинает реализовываться в международном космическом праве, распространяется на космос и космическую деятельность, но в то же время имеет не просто международный, но и глобальный характер, являясь как бы прообразом и маяком дальнейшего формирования глобального права, которое будет основано на концепции устойчивого развития как будущей форме развития цивилизации. Причем формирование международного космического права в ряде случаев предвосхитило некоторые принципы, позже вошедшие в концепцию и стратегию устойчивого развития.

Международное космическое право даже в его современном несовершенном виде представляет собой в существенной степени «опережающее право», которое, как считает Г.П.Жуков, «призвано предвосхищать поведение отдельных государств в сфере космической деятельности на многие десятилетия и даже столетия вперед» ^{[58, с. 397]}. Также важно отметить, что хотя наименование «международное космическое право» устремлено в космос, но оно не ограничивается только сферой космического пространства. Как опять-таки отмечает упомянутый ученый, оно может распространяться и на Землю, если деятельность связана либо с запуском космического объекта в космос и его эксплуатацией, либо с возвращением этого объекта на Землю. Тем самым международное космическое право в действительности представляет собой юридическую реализацию концепции космоглобализма и космоглобалистики, причем эта последняя, кроме правовой, имеет и другие репрезентации и направления развития. Упомянутая отрасль права выступает как юридическая экспликация космоэкологических и космоглобалистических идей и принципов, распространяя их на земное и космическое пространство ^{[26, 59]}.

Стратегия УР, акцентируя внимание именно на будущем, "выравнивает" условия и факторы жизнедеятельности нынешних и будущих поколений. Это равенство возможностей, прежде всего, в удовлетворении жизненно важных потребностей для всех поколений людей, начиная с ныне живущих, на неопределенно долгие времена, а теоретически – на астрономически длительные отрезки времени, "отпускаемые" человечеству эволюционными процессами Земли и космоса. Совершенно очевидно, что для будущих поколений (если мы желаем, чтобы они появились и продолжили существование и прогресс человечества), важно, чтобы нынешние поколения людей начали в планетарном масштабе уже в настоящее время деятельность, которая создавала бы эти равные условия для "проживания" на планете всех упомянутых поколений.

Рассмотренное выше развертывание пространственно-временных параметров в ходе глобального развития через УР в общем и целом преследуют цель обеспечения больших возможностей выживания и все более длительного существования человечества.