Role of culture in preservation of ethnic identity of Armenians in the V century

Sukhodolskaya Elena Sergeevna Postgraduate, the department of Ancient and Medieval History named after Professor V. F. Semyonov, Moscow State Pedagogical University 119991, Russia, g. Moscow, ul. Malaya Pirogovskaya, 1, stroenie 1 lenapetrosyn93@mail.ru Other publications by this author

Одной из актуальных проблем новой исторической науки является вопрос о самоидентификации народов в различные исторические периоды. Знаменитый британский социолог Зигмунт Бауман употребил понятие «история идентичности», желая показать трансформацию социальной природы человека в эпоху модерна и постмодерна. На наш взгляд, данный феномен имеет место быть и в исторической науке. Под историей идентичности в данном ключе необходимо понимать направление в исторической науке, занимающееся вопросами становления, формирования, изменения или сохранения идентичности субъекта в разные исторические эпохи. Подобные исследования позволят взглянуть на исторические процессы ассимиляции и интеграции под другим углом, ответить на многие актуальные вопросы, а также наметить новые дискуссионные проблемы. Данное направление кажется необходимым для исследований судеб народов в различные исторические эпохи. С течением времени территории государств перекраиваются, а некогда единый народ оказывается разделённым новыми политическими границами. Но идентичность – это то, что, однажды сформировавшись, сохраняется, несмотря на географические рамки, политические и социальные факторы. В данном случае Армения, государство, которое в разное время оказывалось под контролем других государств, нередко сталкивалось с угрозой ассимиляции и потерей собственной этнической идентичности. Характерным примером могут служить события конца IV века, связанные с разделом Великой Армении между Восточной Римской империей и Сасанидским Ираном. На протяжении более чем двух веков представители армянского народа будут испытывать серьёзное влияние этих двух государств, которое будет происходить как на политическом, социально-экономическом, так и на культурном уровнях. В условиях раздела, потери суверенитета и собственной власти в лице правящей династии Аршакидов, культура станет единственным способом сохранить своё этническое самосознание.

Целью данной работы является определение роли культуры в сохранении этнической идентичности армян в условиях ирано-византийского владычества.

Предметом статьи выступает культурная деятельность армян в V веке, направленная на сохранение народного единства в условиях потери государственности.

Объектом исследования выступают армянские деятели V века, оказавшие влияние на культурное развитие региона в изучаемый период.

Источниковая база работы представлена, прежде всего, трудами историков и хронистов V века. Среди них следует выделить труд Хрониста Мовсеса Хоренеци «История Армении» ^[5]. Третья книга сочинения Хоренаци рассказывает о положении Армении в условиях раздела, о политике контролирующих её держав, что даёт нам представление об условиях существования народа в период раздела. К этому же времени можно отнести сочинения Фавстоса Бузанда ^[2] и Агатангелоса ^[1], авторы также рассказывают об истории Армении, но в большей степени делают акцент на роль христианской церкви в жизни народа и религиозную ситуацию в регионе. В целом для этого периода характерно распространение христианской литературы, в частности житий деятелей церкви (Корюн «Житие Месропа Маштоца» ^[4]), способных служить образцом христианской добродетели, примером наставления. Наконец, особую ценность представляют Шаапиванские каноны ^[6] – это первые номоканоны Армении, воплотившие в себе синтез светских и духовных порядков, закрепляющие церковную власть наравне с властью государственной, что является определяющим элементом в складывании армянского самосознания в условиях потери независимости.

История идентичности является важным проблемным полем для исследователей-медиевистов. Именно в эпоху Средневековья происходит складывание народов и наций, которые в дальнейшем будут играть ключевую роль на мировой политической арене. Это время, когда рождаются современные могучие европейские державы, а древние цивилизации постепенно теряют своё влияние. Отправной точкой в исследовании истории идентичности на наш взгляд следует считать направление новой исторической науки – историю повседневности. Проблема повседневности всегда привлекала исследователей как отечественных, так и зарубежных исторических школ. Так, например, подобные исследования можно встретить в классических позитивистских исследованиях второй половины XIX – начала XX вв. (И.М. Снегирёв, Н.И. Костомаров, И.Е. Забелин). Антропологический поворот в исторической науке позволил расширить границы изучения повседневности, и в 60-80-е годы XX столетия данное проблемное поле стало предметом изучения как отечественных, так и зарубежных исследователей-медиевистов. В ведущих европейских странах стали появляться научные школы, базирующиеся на исследовании повседневной жизни людей средневековья и раннего нового времени (социально-историческая школа в Великобритании, социально-научная история в Германии, школа Анналов во Франции). В России направление «история повседневности» стало востребованным лишь на рубеже XX-XXI вв. (Н.Л. Пушкарёва). «В настоящее время феномен идентичности привлекает внимание многих отечественных ученых (Е.П. Авдуевская, Е.П. Белинская, М.И. Бобнева, Е.М. Дубовская, Н.В. Строкова, О.А. Тихомандрицкая и др.). Некоторые аспекты истории этнического самосознания армян отражены в трудах В.А. Арутюновой-Фиданян ^[8], К.Э. Григорьян ^[10], А.К. Шагиняна ^[16], К.Н. Юзбашяна ^[17].

Культура армянского народа формировалась в неоднородной многослойной среде, обусловленной буферным положением государства. В разное время из Ирана в Армению шли зороастрийское учение, митраизм, маздеизм и иные религиозные традиции восточного толка. Из Рима Армения приняла христианское вероучение, которое в начале IV века стало официально разрешённым на всей территории государства. Раздел Великой Армении в 387 году привел к тому, что восточная часть царства оказалась в составе Сасанидского Ирана, а западная – в составе Восточной Римской империи ^[14]. Двум державам предстояло создать условия для успешной интеграции народа. Инструменты для вовлечения армян в структуру государства могли быть различными. Однако к середине V века эти процессы обрели бескомпромиссный характер. В период правления Йездигерда II (438/439-457 гг.) персидский двор переходит к политике культурной интеграции Восточной Армении. «Территория армянского марзпанства была наиболее крупной из всех имеющихся марзпанств сасанидского Ирана. Для внутреннего единства и укрепления персидской державы необходимо было единение народов, а, следовательно, нужно было лишить Армению некогда предоставленной ей культурной религиозной автономии» ^{[13, с. 114]}. Одной из первых, предпринятых Йездигердом II мер стала попытка насаждения в Армении зороастризма и искоренения христианской религии. По указу царя, персидский верховный визирь издал эдикт, согласно которому требовал от армян отказа от христианства и перехода в зороастризм. «Подвластные Ирану христианские народы – армяне, грузины, албанцы и др. – обвинялись в государственной измене, объявлялись «агентами» своих единоверцев византийцев» ^[14]. Христианство было объявлено неразумным и нелепым вероучением. Из сведений, которые даёт нам историк V века Егишэ, мы узнаем, что в 449 году в Арташате организовывается собор, на котором присутствуют высшее духовенство и армянская знать. Данный собор отверг требования персов: «… Если в этой вере ты нас оставишь, то никакого другого господина на земле мы не выменяем на тебя, ни на небе другого бога мы не выменяем на Иисуса Христа, ибо нет другого бога, кроме него» ^{[3, с. 51]}. Результатом бескомпромиссной политики Йездигерда II становится восстание армян под предводительством спарапета (главнокомандующий войском) Вардана Мамиконяна, события которого подробно отражены в сочинении Егишэ «О Вардане и войне армянской» ^[3].

Параллельно с этими событиями, в октябре 451 года императором Маркианом был созван четвёртый Вселенский Собор в Халкидоне, на котором было постановлено, что Иисус Христос несёт в себе и «божественное» и «человеческое» естество. Все, кто отказались это признать были объявлены еретиками-монофизитами и отлучались от церкви. В силу охватившего Армению восстания, на IV Вселенском соборе не оказалось представителей армянской христианской церкви. Не имея возможности участвовать в постановлениях Собора, армяне отказались признать новые постулаты церкви. А.К. Шагинян так описывает сложившуюся ситуацию: «Армянская церковь, которая в те годы вела очередную напряжённую борьбу против религиозной политики Сасанидов, не смогла уследить за развернувшимися в Византии христологическими спорами и определить свою официальную позицию» ^{[16, с. 187]}. Несогласие армян с предложениями, высказанными на Халкидонском Соборе, подготовило их церковное отпадение. А.В. Карташев склонен видеть в этом решении политический ход со стороны армянской власти. «Армении политически приходилось играть на двух ориентациях: на византийской и персидской. Смотря по моменту, приходилось угождать то одному, то другому из двух сильных соседей» ^{[11, с. 485]}. На наш взгляд, данное утверждение имеет место быть, более того, сведения историков V-VII веков наглядно показывают гибкую политику армянской знати в отношении византийской и персидской власти. Однако для периода 450-451 гг. это не кажется уместным. В условиях серьёзного восстания против Сасанидского Ирана, в попытке организовать национально-освободительное движение, поддержка Византии была как никогда необходима армянам. Несмотря на это, Армения всё же отказалась принимать постановления четвёртого Вселенского Собора. Византийский император отказался более считать армян единоверцами, а Армянская апостольская церковь, став монофизитской, больше не подчинялась Византийской церкви. В контексте сложившейся ситуации положение армян при византийском дворе резко менялось. «Этот Собор и стал историческим водоразделом между греческим православным и армяно-григорианским исповеданием на все века» ^{[11, с. 485]}. С этого момента в исторических источниках можно встретить три различных термина: «армянин», «армянин-грузин» и «армянин-ромей». В начале XX века Н.Я. Марр ввел термин «армяне-халкидониты», который помог объяснить содержание византийских источников и объединить воедино два последних термина ^[8]. Отныне обязательным условием для армян, желавших занять или сохранить за собой ту или иную руководящую должность при византийском дворе, был переход в ортодоксальную веру. Таким образом мы можем говорить о том, что к середине V века как в Восточной, так и в Западной Армении складываются обстоятельства, способствующие росту национального самосознания народа.

Этническое самоопределение народа найдет своё отражение в культуре. Несмотря на активное распространение христианства и его утверждение в Армении, из-за отсутствия национального языка церковь была лишена литургии и других немаловажных религиозных составляющих. «Библия и уставы читались на греческом или сирийском языках, но так как народ этих двух языков не знал, то в самой церкви ему давали их устный перевод» ^{[12, с. 25]}. Об этой проблеме нам сообщает сохранившееся «Житие св. Саака Партева и св. Месропа Маштоца»: «…весьма многое оставалось недоступным для нас из духовной сокровищницы вследствие иноязычной речи и чуждой [нам] письменности. И если поблизости не бывало св. Саака или великого Месропа, никто не мог понять смысла Священного писания, тщетно прислушиваясь и напрасно силясь [вникнуть в содержание]» ^[6]. Преподавание в школах также происходило на иностранных языках, по возможности, родители стремились отправить детей в Касерию Каппадокийскую или Эдессу Озроэнскую, считая эти регионы источником знаний и просвещения ^{[12, с. 23]}. Теперь же, в начале V века Месроп Маштоц создаёт армянский алфавит, «дабы освободить [язык] наш от вычурного, шепелявого, ломаного греческого» ^[6]. Какой язык использовали армяне для письма прежде, сказать сложно. Мовсес Хоренаци сообщает, что Месроп владел персидским языком, в то время, как греческий для него, как жителя Восточной Армении, был новым. Дискуссионным в исторической науке стал вопрос о домаштоцевской армянской литературе. В «Истории» Мовсес Хоренаци даёт упоминание о данииловской письменности: «По этому поводу царю представился некий священник по имени Хабел и обещал добыть для армянского языка письмена, приспособленные его другом епископом Даниелом. Царь не обратил на это внимания, но, прибыв в Армению, застал всех епископов собравшимися у Сахака Великого и Месропа в заботах об изобретении армянской письменности, о чем сообщили царю, а он передал им слова монаха» ^[5]. Мовсес Хоренаци не даёт никаких комментариев относительно связи даниеловской письменности с возможным древнеармянским языком, для Месропа Маштоца данный алфавит кажется новым, неизвестным, в силу чего напрашивается вывод о том, что письмена, предложенные епископом Даниелом, не были прежде знакомы армянам, но могли лечь в основу создания алфавита Маштоца. Убедившись в том, что звуков в предложенном алфавите недостаточно, чтобы отразить всю звуковую палитру армянского языка, Месроп отправляется в Месопотамию. Подробно о путешествии Месропа сообщает его ученик Корюн в сочинении «Житие Маштоца». Он пишет, что первоначально монах посещает Эдессу, которая в своё время являлась крупным религиозным центром, хранил в себе достижения культуры и науки региона, а позднее Амид – резиденцию епископов. Корюн сообщает, что в поездку Маштоц отправился с группой своих учеников. В некоторых городах учитель планировал оставить воспитанников для изучения языков. «А любящий своих учеников вардапет (Маштоц), разделив на две группы отроков, поехавших с ним, поставил одних (изучать) сирийскую письменность (в городе Эдессе), а других отправил оттуда в город Самосат (изучать) греческую письменность» ^[4]. Используя полученные знания, Месроп создал новый алфавит, буквы которого по порядку отражали греческий алфавит, однако дополнялись уникальными звуками, которые в греческом языке не встречаются. «Там же, в том самом городе он нашел некоего каллиграфа греческой письменности по имени Ропанос, с помощью которого он оформил и окончательно начертал все различия письмен (букв) — тонких и жирных, коротких и длинных, отдельных и двойных и приступил к переводам вместе с двумя мужами, учениками своими, из коих первого звали Иованном из гавара Екехик, второго — Мовсэном из Пахнатуна» ^[4]. К этому же времени относится и перевод Библии. Показательно, что для перевода было использовано несколько вариантов Ветхого Завета: так за основу был взят греческий текст, но при этом для более удачного согласования использовался и сирийский перевод, к 433 году армянский народ получил Библию на своём национальном языке ^{[12, с. 27]}. «Начали они перевод Библии с притчей Соломоновых, где в самом начале он (Соломон) предлагает познать мудрость, говоря: «Познать мудрость и наставления, понять изречения разума». Это и было написано рукой того каллиграфа (Ропаноса), одновременно обучавшего отроков (учеников Маштоца), подготовляя их (стать) писцами той же (армянской) письменности» ^[4]. В эти годы создаются и литургические книги, а также знаменитые шараканы – армянские литургические гимны. С развитием письменности начинают строиться национальные школы, происходит активное распространение грамотности. Первым учениками Маштоца и его воспитанников стали жители малых племён, проживающих на границах Армении. По указу царя необходимо было начать обучение именно в этих регионах. Зачастую обитавшие здесь племена оставались язычниками, обучение грамотности на переведённых Священных текстах способствовало духовному развитию и нравственному воспитанию местного населения. «Долгие годы, взявшись за воспитание многих отроков, они (Маштоц и соратники его) сделали их ясноговорящими, красноречивыми, образованными, ознакомили их с мудростью, дарованной Богом. И так глубоко они вникли в законы и заветы (господа), что даже вовсе вышли из своего прежнего естественного (грубого) состояния» ^[4]. Такое обучение оказалось успешным, Маштоц создаёт новые учебные заведения, из разных городов к нему стекаются люди, желающие обучиться грамоте, его собственные воспитанники отправляются по стране распространять новый алфавит. По сообщению Корюна обучение грамотности стало делом не только монаха Месропа Маштоца и его учеников, но и главы армянской церкви католикоса Сахака Партева. Сахак обучал представителей нахарарских родов, так, например, его учеником был лидер национально-освободительного движения 450-451 гг. Вардан Мамиконян.

Характерной особенностью этого времени является перевод текстов не только христианского периода, но и текстов греческих авторов времён Античности. «Отбирают 60 особо любознательных учеников, обладающих голосом и долгим дыханием, и посылают к разным народам и языкам чужих краев изучать, философию и риторику и делать переводы» ^[6]. Ученики Месропа Маштоца такие как Егишэ, Мовсес Хоренаци, Аган, Муше, Ардзан и многие другие отправились в разные страны, чтобы знакомиться с их науками и перенимать зарубежный опыт. С появлением национальной письменности в жизни армянского народа особую роль начинает играть литература – именно она становится хранительницей языка и народной мудрости. Появляются хронисты и первые историки, такие как Фавстос Бузанд, Агатангелос, Мовсес Хоренаци, Егишэ, Езник Кохбаци и другие, стремящиеся сохранить национальную историю и передать её потомкам. С распространением литературы появляется и представление «о чудодейственном действии книг. Евангелие сопровождало полководцев в походах, книги составляли важнейшую ценности монастырских сокровищниц, в годы тяжелых испытаний их спасали как редчайшую реликвию» ^[15].

На территории Восточной Армении увеличивается количество христианских церквей. Они не отличаются особой роскошью: «в большинстве христианские храмы Армении в IV-V вв. были однонефными и трехнефными базиликами с цилиндрическим сводом или плоским перекрытием под двускатной кровлей. Внешние формы наиболее древних христианских базилик Армении довольно просты» ^[9].

Определяющим является факт распространения армянской письменности в Западной Армении, подвластной Византии. Корюн сообщает, что после успешного обучения жителей армянского марзпанства Месроп Маштоц отправляется обучать армян Византии. «И так как молва о добрых делах его еще задолго до его прибытия дошла туда из северных стран, он с самого начала вступления в пределы (греческой земли) был весьма радушно и с почестями принят епископами страны, князьями и жителями этих областей, в особенности же спарапетом края, по имени Анатолий» ^[4]. Обучение византийских учеников армянского происхождения происходило с разрешения императора. Благодушно принятый в Западной Армении, Маштоц отправился в Константинополь и, получив одобрение императора, вернулся к своим обязанностям. За свою плодотворную деятельность на территории Западной Армении император Феодосий назовёт «акумит» («άxουμήτης»), что в переводе означает «вечно бодрствующий». Время, проведённое в Византии, Месроп Маштоц использовал для чтения и перевода греческих книг отцов церкви. Появление единого языка, несмотря на раскол Армянского царства, является прямым свидетельством сохранения этнической идентичности народа. Маштоц, осознавая значимость сохранения народного единства, не только познакомил жителей Западной Армении с новым алфавитом, но и оставил своих учеников в стране для продолжения обучения армян.

К 444 году относится появление памятника древнеармянского права, получившего название «Шаапиванские каноны» ^[7]. Данный свод содержал каноны, установленные церковными соборами, в том числе Апостольские и Никейские каноны. Помимо общепризнанных греческих канонов в данный сборник вошли каноны армянских национально-церковных соборов, которые известны ещё до официального отпадения армянской церкви от Византийской в 451 году. Шаапиванские каноны были утверждены на армянском соборе у селения Шаапиван, созванном по инициативе церкви при поддержке марзпана Васака Сюни и католикоса Овсепа Вайоцдзорци в тайне от персидского двора. Показательно, что ряд канонов отражают церковную жизнь армян, в то время как другие освещают светскую сторону. Классическим для данного периода является выдвижение церковной власти наравне с царской, а потому среди мер наказания можно встретить как штраф, так и епитимию, и иные церковные наказы. Данный свод закреплял сословно-социальную иерархию в Армении, оформлял феодальные отношения, укреплял внутреннюю организацию. Каноны отражают идеи национальной жизни народа, направленные на сохранение семейных устоев, на воспитание новых поколений в нравственности и любви к Богу. Создание «Шаапиванских канонов» в условиях политики Йездигерда II накануне национально-освободительного движения «Вардананк» не только свидетельствует о сохранении этнического самосознания армян, но и о стремлении восстановить независимость Армении и создать национальное государство.

Результатом восстания Вардана Мамиконяна стало объявление свободы вероисповедания и сокращение обязанностей Армении перед верховной властью. Персам пришлось отказаться от идеи насаждения зороастризма на территории Армении, христианская вера и самобытность армянского народа были восстановлены. Таким образом, события первой половины V века стали отправной точкой в складывании уникальной армянской культуры, способствующей сохранению народа в условиях потери государственности. Появление собственного алфавита, оформление национального религиозного вероучения, развитие архитектуры и искусства определили тенденции культурного самовосприятия населения, что способствовало росту этнического самосознания народа.