The category of modality in rhetoric

Ezhkova Viсtoria Andreevna Postgraduate student, the department of General and Comparative-Historical Linguistics, M. V. Lomonosov Moscow State University 119991, Russia, g. Moscow, ul. Leninskie Gory, GSP-1, filologicheskii fakul'tet arien_anor@mail.ru Other publications by this author

ВВЕДЕНИЕ

Категория модальности является предметом исследования в философии, логике, лингвистике, а также риторике как филологической дисциплине. В каждой науке модальность получила собственное истолкование, но ядром понимания модальности во всех дисциплинах являются входящие в нее смыслы возможность и необходимость, ставшие предметом философского и научного исследования благодаря Аристотелю, который дал этим модальным понятиям подробное определение [1: 151, 162].

Модальность в риторике начала подробно изучаться с середины XX века, с появления трудов по теории аргументации. Это отдельная риторическая дисциплина, которую развивали философы и логики – С. Тулмин, Х. Перельман, Л. Ольбрехт-Тытека, Ф. Х. ван Еемерен, Р. Гроотендорст и другие. Именно поэтому модальность пришла в риторику и теорию аргументации с тем набором знаний и представлений, которые это понятие обрело в логике.

Суть новой дисциплины заключалась в нахождении эффективных способов убеждения адресата в высказываемой мысли [5: 662]. В античности этим непосредственно занималась риторика, которая затем превратилась из науки убеждения в искусство красноречия. В предыдущем столетии вновь возник интерес к убедительной силе наших высказываний, и теория аргументация получила новый импульс к развитию.

В статье мы обзорно осветим взгляды на модальность специалистов по теории аргументации и риторов, сопоставим их с собственным пониманием данной категории и определим место и роль модальности в риторике.

МОДАЛЬНОСТЬ В ТЕОРИИ АРГУМЕНТАЦИИ

Программным трудом теории аргументации стала «Новая риторика» Х. Перельмана и Л. Ольбрехта-Тытеки. Авторы исследования, следуя логической линии понимания модальности, связывают это понятие со способами выражения нашей мысли: «тот способ, с помощью которого мы формулируем нашу мысль, обнаруживает определенные для нее модальности, которые видоизменяют действительность, меняют определенность или важность конкретных фактов»^[1] [6: 154]. Модальность в их понимании – это некоторые средства, с помощью которых субъект речи направляет внимание своей аудитории к той информации, которая является важной. Используя модальность, оратор маркирует релевантные для него данные, которые он хотел бы донести до слушателя [6: 157].

Применительно к теории аргументации авторы «Новой риторики» выделили четыре типа модальности, которые они назвали лингвистическими: утвердительная (ассертив), обязательная (императив), вопросительная (интеррогатив) и желательная (оптатив) [6: 158]. Эти четыре модальности, на наш взгляд, выделены на основе фактора прагматики, нежели лингвистики, и дальнейшее описание функций этих модальностей только подтверждает данную мысль.

Ассертив, по мнению ученых, используется для всех видов аргументации.

Императив не столько убеждает, сколько служит демонстрации власти. Данная модальность задает определенный тип отношений между адресантом и адресатом, при котором человека, на которого направлено повеление, обязуют выполнить приказ или команду.

Интеррогативная модальность, как пишут авторы «Новой риторики», имеет большое риторическое значение: «из-за пресуппозиций, имплицитно представленных в определенных вопросах, вопросительная форма может рассматриваться как притворный способ выражения определенных убеждений» [6: 159]. Исследователи поясняют, что в судебной риторике «цель постановки вопроса иногда состоит в том, чтобы получить признание в действии, о существовании и обстоятельствах которого говорящий предполагает, не имея о нем действительного знания. Вопрос «что вы делали в тот день в таком-то месте?» уже подразумевает, что допрашиваемый находился в указанном месте в определенный момент» [6: 159]. Вопрос также может использоваться для отклонения другого вопроса, для запутывания оппонента, как это имеет место в той же судебной риторике.

Оптативная модальность служит выражению желания. Желание, как пишут исследователи, связано с одобрением, а значит и с неким стандартом, к которому субъект желания хотел бы прийти.

Авторы «Новой риторики» приходят к выводу, что для аргументации важен факт того, что за счет различных изменений в способе выражения мысли оратор может добиться внимания и лояльности аудитории [6: 163]. Таким образом, выделенные виды модальности обусловлены в большей степени риторически и прагматически, они определяются не на основе значений и средств их выражения, а на основе тех функций, которые эти модальности выполняют в аргументации.

Философ и логик С. Тулмин также занимался исследованием роли модальности в аргументации. Он изобрел свою модель аргумента, изучив опыт судебной риторики.

Рисунок 1. Модель аргумента С. Тулмина

Unlesssss

Since

On account of

Буквы в схеме означают следующие элементы:

D (data) – факты, которые являются основанием утверждения.

C (claim) – утверждение или заключение, которые мы стремимся доказать.

W (warrants) – основания, показывающие, что шаг от фактов к утверждению является уместным и разумным.

Q (qualifier) – модальные определители (или квалификаторы), выражающие степень уверенности в утверждении.

R (rebuttal) – опровержение, указывающее на условия, в рамках которых основания являются недействительными.

B (backing of the W) – пояснения и дополнения к основаниям, используемые, когда сами основания не достаточно убедительны [7: 90-97].

Тулмин приводит следующий пример для иллюстрации своей модели аргумента [7: 94]:

Рисунок 2. Модель аргумента С. Тулмина с примером

В данной модели аргумента нас, прежде всего, интересует особая роль определителей, или квалификаторов (Q). Как пишет Тулмин, «некоторые основания (warrants) дают нам право безоговорочно принять утверждение, учитывая соответствующие данные — эти основания дают нам право в подходящих случаях квалифицировать наши выводы с помощью наречия «обязательно»; другие основания позволяют нам сделать шаг от данных к выводу либо предварительно, либо с учетом условий, исключений или уточнений (qualifications) — в этих случаях действуют другие модальные квалификаторы, такие как «вероятно» и «предположительно». Поэтому бывает недостаточно просто указать на факты, основания и утверждение: нам может потребоваться добавить некоторую явную ссылку на степень силы, которую наши данные придают нашему утверждению в силу наших оснований. Одним словом, нам, возможно, придется ввести квалификатор» [7: 93].

Итак, развивая мысль Тулмина, модальность в аргументации выражается одним из квалификаторов, соотнесенных с логическими понятиями возможности и необходимости. В языковом выражении маркерами этих понятий выступают слова возможно, вероятно, обязательно и т. д. Такого рода модальные квалификаторы соединяют факты (D), основание (W) и утверждение (C), и выбор того или иного квалификатора зависит от того, насколько мы полагаемся на основания. Если основания утверждения достаточно надежные, то мы можем использовать модальность необходимости и ввести в аргумент соответствующий квалификатор (обязательно, определенно, несомненно и т. д.), или вовсе не вводить; если мы считаем основания недостаточно надежными и сомневаемся в их силе, то используем модальность возможности и вводим другой квалификатор (возможно, вероятно и т. д.). Речь идет об эпистемическом употреблении модальности в составе аргумента.

Как пишет Тулмин, «квалифицируя наши выводы и утверждения таким образом, мы разрешаем нашим слушателям в большей или меньшей степени верить фактам, выводам и утверждениям, полагаться на них, надеяться на них, относиться к ним как к заслуживающим больше или меньше доверия» [7: 83-84].

Точки зрения исследователей по теории аргументации можно соотнести с собственным пониманием модальности как лингвистической категории. На наш взгляд, модальность может указывать на фактический статус предложения относительно реальности/ирреальности (семантическая модальность) или выражать иллокутивную функцию высказывания (прагматическая модальность).

В первом случае модальными будут неассертивные предложения, в которых присутствуют маркеры возможности и необходимости, переводящие пропозицию в план ирреальности, как в следующем примере:

«Возможно, после вынесения Государственной Думой вотума недоверия правительству ничего не произойдет, а может, это вызовет острейший правительственный кризис, чреватый самыми непредсказуемыми последствиями» [3: 167].

Во втором случае модальными будут те иллокутивные речевые акты, которые передают смыслы возможности (просьбы), невозможности (запреты) и необходимости (приказы, требования, наставления и т. д.).

Сопоставляя наше определение модальности со взглядами исследователей по теории аргументации, мы можем отметить следующее. Первый выделенный нами тип модальности (семантическая модальность) соотносится с концепцией Тулмина: квалификаторы вероятно, несомненно и другие, восходящие к логическим модальностям возможности и необходимости, в структуре аргумента указывает на фактический статус предложения и в зависимости от надежности основания показывают, к какому модальному плану оно относится.

Определение второго выделенного нами типа модальности (прагматическая модальность) находит пересечения с точкой зрения Перельмана и Ольбрехта-Тытеки: модальности ассертив, императив, интеррогатив и оптатив употребляются в зависимости от намерений говорящего тем или иным образом воздействовать на собеседника – продемонстрировать ему отношения власти (императив), выразить желание и тем самым задать удовлетворяющий его «стандарт» (оптатив), получить информацию или ввести в заблуждение (интеррогатив), сделать утверждение (ассертив).

В силу общего логико-философского происхождения модальности позиции лингвистики и теории аргументации оказались близки. В этой риторической дисциплине мы не находим нового понимания модальности, здесь скорее прослеживается применение уже логической и лингвистической модальности в структуре аргумента.

МОДАЛЬНОСТЬ В РИТОРИКЕ

Если же обратиться непосредственно к риторике, то, вероятно, удастся посмотреть на модальность шире. В античности риторика была инструментом, помогающим создать убедительный текст: убеждать приходилось и в судах, защищая свои гражданские права, и в органах политической власти, отстаивая разумность введения того или иного закона. С наступлением средних веков развитие риторики остановилось, а в последующие столетия, вплоть до Нового времени, теоретики и практики были сосредоточены на комментировании трактатов Цицерона, чьи сочинения еще были авторитетны, но стали терять актуальность с установлением в Европе абсолютных монархий (риторика Цицерона была уместна в условиях республики). Этот процесс занял века, и в итоге риторика подстроилась к монархическим нуждам: превратилась из науки убеждения в науку красноречия, стала нужна не для получения власти с помощью убеждения, а для подтверждения власти монарха или элиты с помощью красноречия. В дальнейшем это разделение сказалось и на развитии риторики как науки: в XX веке она начала дробиться на отдельные направления, как теория аргументация (С. Тулмин, Х. Перельман и Л. Ольбрехт-Тытека), которая занималась нахождением эффективных способов убеждения на логических началах, литературная риторика (Р. Барт), которая концентрировалась на исследовании тропов и фигур в художественном тексте, и другие.

Современные общественно-политические реалии актуализирует аргументативный потенциал риторики, поэтому сегодня эта дисциплина развивается уже не как совокупность отдельных направлений, а как единая наука о построении целесообразной речи, т.е. речи, направленной на достижение определенной риторической цели. Можно выделить две риторические цели:

1. Убедить аудиторию действовать определенным образом.

2. Убедить аудиторию смотреть на вещи определенным образом.

Выражением первой риторической цели будет предписание, а выражением второй – оценка.

Таблица 1. Риторические цели

Мы предполагаем, что достижению той или иной цели будут способствовать разные виды (категории) модусов. Модальность как один из видов модуса должна соотноситься с риторической целью предписания, потому что она выражает отношение между сообщением и действием, что было отмечено еще Ю.В. Рождественским. Ученый писал, что «все виды речи в категории пафоса выделяют модальность» [4: 90]. И далее: «модальность речи – вопрос, повеление, повествование и иные более тонкие виды модальности на основе этих, главных, – призвана к тому, чтобы заставить человека действовать» [4: 215].

Отмечая связь модальности и риторическую цель предписания, мы полагаем, что в таких фразах, как Нам нужно…, Необходимо, чтобы…, Мы должны… субъект речи будет подталкивать слушателя к действию, используя модальность необходимости. Аналогично и модальность возможности при наличии во фразах таких маркеров, как возможно, может, могло бы в ряде случаев будет предписывать аудитории поступить тем или иным образом, но уже в более мягкой форме.

Такие модальности обнаруживаются не только в пределах фразы, в риторически организованном тексте их целесообразно искать в тезе – основной мысли высказывания. Модальность тезы, ссылаясь на «Новую риторику», может быть ассертивной, когда что-либо утверждается, императивной, когда выдвигается требование, приказ, и даже просьба (На основании действующего законодательства прошу Вас в короткий срок предоставить информацию…), интеррогативной, когда спрашивается информация или также выдвигается просьба (Вы не могли бы…), оптативной, когда обозначается желаемое действие или развитие событий (Считаем целесообразным провести в ближайшее время встречу…).

Конечно, модальность связана не только с предписанием, но и с оценкой. А. А. Волков в «Курсе русской риторики» отмечает, что в логике «с точки зрения модальности, т.е. оценки отношения субъекта и предиката, суждения подразделяются на ассерторические (утверждающие), проблематические (вероятностные) и аподиктические (суждения долженствования)» [2: 79] – это логическая линия понимания модальности. В другом месте профессор А.А. Волков подчеркивает, что модальность также соотносится с образом автора: «Выбор слова как нейтрального или экспрессивного, разговорного или книжного задает в первую очередь модальность речи — отношение говорящего к ее содержанию» [2: 262].

Действительно, та или иная лексика в тексте используется для выражения автором своей оценки, особенно если речь идет об эмоционально-окрашенных лексических единицах. При этом оценку мы понимаем широко: с помощью оценки субъект речи показывает действительность своими глазами, и делает это так, чтобы аудитория поверила его взгляду, приняла его видение вещей и событий и, соответственно, начала думать в том же направлении, что и оратор. Предполагаем, что достижению этой риторической цели способствуют различные категории модуса: модальность, субъективность (то, что обычно понимают под субъективной модальностью) и другие.

Таким образом, риторика расширяет представление о модальности и позволяет посмотреть на эту категорию как на инструмент для достижения той или иной риторической цели.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, категория модальности нашла свое отражение в ключевых трудах по теории аргументации и в исследованиях выдающихся российских ученых-риторов.

Х. Перельман и Л. Ольбрехт-Тытека обозначили четыре типа модальности с точки зрения цели высказывания: утвердительную, вопросительную, побудительную и желательную. Их понимание модальности коррелируется с выделенной нами прагматической модальностью, обозначающей отношение между высказыванием и участниками коммуникации.

Похожее понимание модальности встречаем и у Ю. В. Рождественского, который полагал, что модальность устанавливает отношение между сообщением и действием. Соглашаясь с этой позицией, мы считаем, что модальность способствует достижению риторической цели, которую мы обозначили как побуждение к действию. Вторая риторическая цель – навязывание своего видения событий, то есть личной авторской оценки, реализуется не только с помощью модальности, но и благодаря другим категориям модуса.

С. Тулмин, разрабатывая собственную модель аргумента, включил в нее маркеры эпистемической модальности, которые призваны придавать аргументу ту или иную степень надежности, уверенности автора в собственном высказывании. Это видение модальности коррелируется с выделенной нами семантической модальностью, устанавливающей отношение между сообщением и действительностью. С этой линией понимания модальности можно связать точку зрения А. А. Волкова, который вслед за логиками считал, что модальность выражает отношение между субъектом и предикатом. Второе понимание модальности профессором А. А. Волковым, а именно модальность речи как выражение авторского отношения к высказыванию с помощью выбора определенной лексики, мы бы отнесли не к модальности, а к другой модусной категории – субъективности (или субъективной квалификации предложения).

Таким образом, можно выделить две линии понимания модальности в риторике: модальность как выражение коммуникативной цели высказывания (побуждение, вопрос, желание) для убеждения адресата действовать определенным образом или склонения его к определенной точки зрения; модальность как выражение возможности или необходимости положения дел, описанного в высказывании.

^[1] Здесь и далее фрагменты текста из иностранных изданий даются в переводе автора статьи.