Running in light of the ideas of Olympism of Pierre de Coubertin

Будучи разновидностью гуманистически ориентированной философии жизни и утопическим проектом, Олимпизм вот уже более века символизирует идеологию и социальную практику, которые посредством спорта расширяют телесные и духовные горизонты бытия человека. Олимпийская доктрина Пьера де Фреди, барона де Кубертена (1863-1937) позволяет личности, принявшей ее в качестве детерминанты своего развития, стать не спортсменом, но атлетом – гармоничным человеком, в котором телесная красота соперничает с красотой духовной. Множество таких людей, по замыслу Кубертена, своей активностью преобразуют общество, приблизив его к тем идеалам, которые исключают насилие, эксплуатацию, дискриминацию, моральную деградацию и однобокость развития ^{[13, 18, 24]}. Способом достижения этих прекрасных состояний Кубертен полагал спорт в широком значении этого слова – как агональное начало культуры, проявляющееся не только в телесной сфере жизни человека, но и в его духовном бытии, что было ярко выражено в мусических агонах Античности. Как грязным инструментом нельзя создать чистое произведение искусства, так и «грязный» спорт, отягченный проявлениями человеческого несовершенства, не подходит для формирования новой генерации людей – атлетов. Способом «очищения» спорта должна стать идеология Олимпизма, а главной формой популяризации спортивных состязаний, пребывающих в этом высшем состоянии, по мысли Кубертена, явятся Олимпийские игры – смотр атлетических достижений человечества в определенный период, яркий праздник пропаганды Олимпизма и чествования олимпийцев, обладающих «возвышенным духом в развитом теле». Метафорически и поэтически суть Олимпизма Кубертен представил следующим образом: «Монтень сказал где-то, что тело и душу следует рассматривать как двух лошадей в одной упряжке. Он запряг двух лошадей. Я предпочитаю запрячь четырех и различать не только тело и душу, что слишком упрощенно, но: мускулы, разум, характер и совесть. <…> Олимпизм устраняет перегородки. Он требует воздуха и света. Он ратует за спортивное воспитание, доступное всем, доблесть и рыцарский дух, этические и литературные мероприятия, служащие двигателем жизни нации и очагом гражданственности. Вот его идеальная программа» [Цит. по: 30, с. 77].

Автор данной статьи ставит перед собой три задачи: выявить и раскрыть основания концепции Олимпизма Кубертена; определить содержание ценностей Олимпизма, понимаемых как важнейшие идеи, ориентированные на воплощение в жизнь человека и общества посредством олимпийского спорта; представить гипотезу бега как базовой для спорта телесной практики, бытие которой в социуме обязательно предполагает трансцендентное измерение, коррелирующее с идейными компонентами Олимпизма. Таким образом, структура работы задает, с одной стороны, движение мыли от общего к частному, а с другой – замыкает частное (бег) на общее, образуя тем самым круг наподобие герменевтического.

Актуальность исследования обусловлена невключенностью в философский контекст, предполагающий обращение как ко всеобщему, так и к базисному, основополагающему, бега как максимально универсальной культурной формы двигательного действия спортсмена, а также отсутствием определения его гуманистической значимости как в индивидуальном, так и в коллективном бытии. «Философия бега» все еще ждет своих исследователей, однако подходы к ней уже обозначаются в трудах биологов ^{[3, 4]}, историков спорта ^{[6, 15]}, представителей философии спорта ^[5] и многочисленных популяризаторов бега на выносливость, анализирующих в первую очередь личный экзистенциальный опыт длительного самопреодоления в длительных (марафонских и сверхмарафонских) забегах ^{[10, 16, 34]}.

Основополагающие принципы Олимпизма изложены в семи тезисах Олимпийской хартии, где указывается, что «Олимпизм представляет собой философию жизни, возвышающую и объединяющую в сбалансированное целое достоинства тела, воли и разума. Олимпизм, соединяющий спорт с культурой и образованием, стремится к созданию образа жизни, основывающегося на радости от усилия, воспитательной ценности хорошего примера, социальной ответственности и на уважении к всеобщим основным этическим принципам. Цель Олимпизма заключается в том, чтобы поставить спорт на службу гармоничного развития человечества, способствуя созданию мирного общества, заботящегося о сохранении человеческого достоинства» ^[19].

Как нам представляется, основания, фундирующие мировоззрение Кубертена, а тем самым и доктрину Олимпизма, можно разделить на следующие виды:

1. Философские. Основоположник современного Олимпизма, как уже указывалось, рассматривал свою доктрину в качестве философии жизни, да и сам Кубертен был в первую очередь философом – как по образованию (обучался на философском факультете Сорбонны), так и по призванию, поскольку последовательно утверждал во всех аспектах своей деятельности глубоко осмысленные гуманистические идеалы, даже Олимпийские игры считая «великим уроком философии, подпитывающим спортивный патриотизм; философией, провозглашающей единство тела и духа» ^{[11, с. 133]}. Общеизвестно, что атлетические воззрения Кубертена инспирированы Античностью, восходя не только к агональным практикам 293 Олимпиад, но и, в частности, к Платону, полагавшему музыку и гимнастику взаимосвязанными и необходимыми для развития человека дарами богов. В этой связи понятно негативное отношение Кубертена к философии антропологического дуализма, противопоставляющей духовное и телесное, разрушая тем самым гармонию человека: «… эти два фактора должны быть интегрированы в единое гармоничное целое, чтобы достигнуть эвритмии» [Цит. по: 25, с. 103] – эстетичного, одухотворенного движения. Культивируемые Международным олимпийским комитетом идеалы fair play, очевидно, восходят к рыцарским кодексам Средневековья. Важно отметить и гегелевскую идею развития через снятие, которую П. И. Новгородцев выразил так: «Прогресс – связь веков и поколений. Прогрессивное движение должно сочетать старое с новым, благоговейное почитание святынь истории с творчеством новой жизни» ^{[8, c. 209]}. Именно в таком – «претворенном» – виде идеи Античности должны стать частью современного Олимпизма. Кубертен был вдохновлен концепцией прогресса просветителей и Конта, полагающими основой общественного развития не провидение, а самого человека, его потребности и интересы, ему были близки модные в то время воззрения масонов-иллюминатов [См. 14, с. 105], связанные с созданием внеконфессиональной международной организации всемирного масштаба, распространяющей идеи просвещения. Глава основанного в 1776 году в Баварии ордена иллюминатов Адам Вейсгаупт так сформулировал цель ордена: «управление об­ществом, основанное на принципах образо­ванности и добродетели, направленное про­тив существующего аморального облика че­ловечества» [Цит. по: 23, с. 39]. Личность при помощи такой организации становится участником эволюционных процессов, своими усилиями приближая желаемое состояние общества. Кубертен переводит в сферу социальной практики важнейшие положения либеральной идеологии, связанные с демократией, равенством, свободой, антимилитаризмом, секуляризацией; он последовательно разделяет идеи эволюционизма, отмечая в одном из своих «Олимпийских писем»: «Мог ли я представить олимпийское движение как пронизанное революционным духом, призванное опрокинуть педагогические перегородки? Опрокинуть перегородки – это изменить внутреннее устройство здания, это не значит разрушить стены его, или изменить архитектурное устройство. Я не хотел бы заслужить этот упрек, так как отношусь к тем, которые рассматривают резкие революции всегда бесплодными» [Цит. по: 31, с. 83].

2.Спортивные. Гуманистически ориентированный спорт в Олимпизме Кубертена представлял собой практически то же, что и культовая система в религии, это был способ достижения состояния атлета. Недаром и сам Кубертен называл свою идеологию «Religio Athletae» ^[12]. Соединение спорта и религии впервые отмечается исследователями в Великобритании: «В Британской империи идея единства “духа и плоти”, спорта и религии получила практическое воплощение в виде мощного социально-религиозного движения “маскулинных христиан”, инициированного протестантской Церковью. <…> Спорт стал активным инструментом для привлечения молодёжи в лоно Церкви. По мнению идеологов “маскулинного христианства”, спортивные занятия способствовали не только физическому развитию, но и моральному оздоровлению общества» ^{[1, с. 122]}. Заслугой «маскулинных христиан» полагают разработку правил некоторых спортивных игр и резкое неприятие проявлений агрессии и грубости в спорте. Именно данное религиозное течение начало «очистку» спорта и придало ему гуманистический пафос, эту эстафету и подхватил Кубертен. К концу XIX века, по его подсчетам, спортом занималось в мире около 2 млн человек, была развита соответствующая инфраструктура, набирала популярность спортивная пресса. Однако же спортсменам не хватало духовного единения, «спортивного братства»: «Повсюду я встречал разногласия, гражданскую войну между сторонниками и противниками той или иной формы упражнений… Гимнасты плохо относились к гребцам; фехтовальщики – к велосипедистам; стрелки – к игрокам в лаун-теннис… Была еще одна вещь – дух меркантилизма, угрожающий захватить спортивные круги… В стремлении к победе часто вкрадывалось нечто иное, нежели честолюбие» [Цит. по: 28, с. 82]. Выход из этого положения Кубертен видел в объединении спортсменов в форме периодически повторяющегося, единого для представителей разных специализаций спортивного мероприятия – Олимпийских игр, которое было бы осенено славой и доблестью атлетов Античности, давших пример как спортивного сотрудничества, так и высокой этики в рамках достижения гармоничного развития души и тела.

3. Педагогические. В.И. Столяров акцентирует внимание на том, что «Олимпийская концепция Кубертена – элемент его педагогического проекта по созданию новой (гуманистической) системы образования и воспитания. Главная цель всей жизни Кубертена – реализация этого проекта, а отнюдь не возрождение Олимпийских игр, как обычно полагают» ^{[27, с. 100]}. Воспитание посредством спорта – вот что было главным для Кубертена. Изучая опыт развития физической культуры в учебных заведениях стран Европы и США, Кубертен отрицательно отнесся к «научной гимнастике», доминировавшей в Германии. Неприятие вызывали жесткая дисциплина, излишняя регламентация физических упражнений, групповые формы занятий – все это делало тягостным физическую подготовку, отдавало муштрой и военщиной. Гораздо более привлекательными для Кубертена были педагогические системы, развиваемые в Англии и США, ключевыми понятиями которых были «свобода», «спорт», «игра». Кубертен хорошо осознавал воспитательный потенциал спортивной деятельности, развивающей в игровой форме, под руководством педагогов гуманистической, либеральной формации, сотрудничавших с учениками, такие качества, как лидерство, смелость, выносливость, взаимопомощь, справедливость. Именно наличие воспитательного компонента, по замыслу Кубертена, представляет главную ценность Олимпийских игр и отличает их от любого другого международного соревнования.

4. Политические. Интерес к Греции во второй половине ХIX века пробуждали победа греков в восьмилетней войне с Османской империей (1821-1829 гг.) (при этом Грецию активно поддерживали многие европейские государства, многочисленные добровольцы из которых отважно сражались с турками), а также активная археологическая деятельность на территории этой страны, связанная, в частности, с интереснейшими находками в древней Олимпии. Следует отметить, что успеха добились именно немецкие археологии, что не могло не задевать чувств французов, в 1870 году потерпевших сокрушительное поражение во франко-прусской войне, когда был пленен, вместе с 80 тысячами своих солдат и офицеров, император Франции Наполеон III, а Эльзас и Лотарингия отошли к Германии. «Когда Кубертен узнал об успешных археологических раскопках в Олимпии, проведенных под руководством немецких ученых, он в кругу своих друзей в 1888 году сказал: «Немцы раскопали Олимпию, почему бы французам не попытаться возродить их великолепие?» ^{[28, с. 75]}. Также отметим, что интерес к физической культуре во Франции поддерживался государством и обществом еще и потому, что возникла необходимость создания новой армии, способной вернуть былое величие Франции. Новая армия требовала новых подходов и к физической подготовке будущих воинов, поэтому французские мальчики в школах уделяли спортивным занятиям по четыре часа в неделю. Конечно, нельзя сбрасывать со счетов естественное желание француза Кубертена превзойти немцев хотя бы в сфере социальных и духовных практик, если время военных побед еще не пришло. Однако идеология Олимпизма диктовала необходимость не соперничества наций, а их сотрудничества. Вот почему свою всемирно известную «Оду спорту», благодаря которой была выиграна золотая олимпийская медаль на «Конкурсе искусств» V Олимпиады в Стокгольме, Кубертен подписал, дабы скрыть свое авторство, двумя фамилиями – немецкой (Эшбах) и французской (Хород). Как повелось еще с древних времен, политические распри и военные конфликты должны быть упразднены светом Олимпизма.

Далее обратимся к идеям, которые составляют аксиологическое ядро олимпийской доктрины. Именно указанные далее ценности, согласно Кубертену, должны быть внесены в личное и общественное сознание посредством олимпийского спорта.

В первую очередь – гуманизм. Самое яркое проявление гуманизма в олимпийском спорте – это требование сохранять верность этическим идеалам даже в ситуации жесткой, отчаянной, бескомпромиссной борьбы. Воистину, никакая победа не стоит расчеловечивания, отказа от добра, достоинства, справедливости, чести и совести. Чтобы обозначить верховенство идеи гуманизма, ее непреложный характер, МОК организовал Международный комитет «Fаir play» [См.: 9], «который вручает соответствующие награды: Трофей Пьера де Кубертена за поступок в духе fair play, стоивший спортсмену победы; Трофей Жана Боротра (Jean Borotra, 1898-1994) за соблюдение принципов fair play на протяжении всей спортивной карьеры; Трофей Вилли Дауме (Willi Daume, 1913-1996) за деятельность по распространению идеалов и принципов fair play» ^{[12, с. 58]}. Отметим, что примеры высокого гуманизма Олимпийских игр еще долго вдохновляют своих свидетелей, поскольку «…с завершением игры действие его не прекращается, а излучает свое сияние на обычный мир вовне, учиняет безопасность, порядок, благоденствие группы, справлявшей этот праздник, покуда не наступает сызнова этот священный период игры» ^{[33, с.26]}.

Далее отметим демократизм как доступность идеологии Олимпизма широким массам. Кубертен пишет о том, что «…люди смогут объединиться вокруг простой, ясной, ощутимой, так сказать, идеи, доступной людям всех возрастов, всех профессий, придерживавшихся разных мнений и живущих в разных условиях» [Цит. по: 30, с. 78]. Убеждения Кубертена воплощены сегодня в такую форму атлетической деятельности, как «спорт для всех». «Признание оздоровительного спорта в качестве инструмента в социальных проектах интеграции мировых сообществ указывает на то, что «спорт для всех» можно расценивать в качестве ключевой области мировой политики в XXI в.» ^[17]. Кубертен полагал, что «спорт одинаково принадлежит всем», уделяя особенное внимание привлечению к атлетическому совершенству рабочего класса и представителей прочих «неаристократических» кругов.

Обязательно следует отметить и интернационализм. Олимпийский спорт замысливался Кубертеном как сфера диалога между нациями, поскольку «спорт говорит на всех языках». «В письменном обращении к министру просвещения Франции Жюль Симону, написанном Кубертеном в 1889 году, есть такие строчки: «…Установление мира и дружбы между народами является важнейшим условием и величайшей целью олимпийского движения» ^{[28, с. 75]}. Ярким примером интернационализма воззрений Кубертена является его резкая критика «антропологических дней», предусмотренных программой олимпиады в Сент-Луисе (1904 г.), в ходе которых отдельно состязались индийцы, филиппинцы, негры, сирийцы, турки и айны, как тогда считалось, неспособные состязаться на равных с европейцами. МОК, по требованию Кубертена, принял специальное решение, направленное на предотвращение подобной сегрегации атлетов в будущем.

Пацифизм. Возрождение Олимпийских игр происходило в ситуации, когда многие европейские государства, предвкушая грядущий передел мира, явно или скрытно потворствовали социальным силам, зараженным идеям шовинизма и национализма. Именно олимпийский спорт должен был трансформировать энергию агрессии и ненависти в энергию благородного состязания и умиротворения, примирения наций. На Олимпийских играх молодежь всего мира, сотрудничая, общаясь, просвещаясь, помогая друг другу должна была пройти школу политического воспитания, а сами игры – восстановить традицию экехейрии, т.е. священного перемирия. Недаром «Ода спорту» завершается фразой: «О спорт! Ты – мир!».

Укажем и на идею женской эмансипации, отчетливо проявившуюся в ходе развития олимпийского движения. Кубертен приветствовал участие женщин в таких олимпийских видах спорта, которые позволяли бы продемонстрировать участницам изящество движений, грацию, считая подходящими для дам, к примеру, гольф, фигурное катание, стрельбу из лука. Но он был категорически против участия женщин в состязаниях, которые требовали от них силы, выносливости, значительного мускульного или психического напряжения. К таким видам он относил в первую очередь легкую атлетику, поэтому борьба женщин за возможность участия, например, в беговых соревнованиях имеет драматическую историю ^[20]. Справедливости ради надо признать предубеждения Кубертена относительно женского спорта, все-таки идеалы «галантного века» довлели над ним. Однако и в этой сфере обнаруживается прогресс: на первых Олимпийских играх современности (1896 г.) женских состязаний не было, в Париже в 1900 г. состязались 11 участниц, их число упало до 6 на Олимпиаде 1904 года, но в лондонской Олимпиаде 1908 г. приняли участие уже 36 женщин, в дальнейшем их число только возрастало, равно как и количество женских видов спорта. Можно сказать, что Олимпийский игры в конечном счете во многом способствовали женской эмансипации, став местом самоутверждения женщин, их социального, личного и спортивного роста.

Калокагатия (от др.-греч. καλὸς καὶ ἀγαθός – «красивый и добрый»). Один из девизов Олимпизма – «возвышенный дух в развитом теле». При этом возвышение духа достигалось не только физическими упражнениями и «телесными» соревнованиями, но и агонами наподобие древних мусических. На V Олимпийских играх по предложению Кубертена был проведен «Конкурс искусств», подобные конкурсы проводились до Игр XIV Олимпиады 1948 г включительно. Конкурсные работы должны были быть оригинальными и связанными со спортом, разделяясь по группам «Архитектура», «Литература», «Музыка», «Живопись», «Скульптура». Причину прекращения этих конкурсов седьмой президент МОК Хуан Антонио Самаранч сформулировал так: «Художественные конкурсы искусств перестали проводиться на Олимпийских играх, так как артисты отказывались анонимно участвовать в них» ^{[22, с. 10]}. Значимость олимпийских художественных конкурсов для Кубертена была обусловлена тем, что они были, наряду со спортом, средством развития культурного начала и способствовали гармонии телесного и духовного, приближая к античному образу человеческого совершенства.

Бескорыстие. Наградой олимпионику Античности в первую очередь были слава и божественная благодать, которая передавалась от победителя его землякам и полису. Конечно, нередко олимпийский успех капитализировался, но материальные выгоды не были на первом плане, тем более что зачастую в древних [[х участвовали обеспеченные атлеты из высших слоев общества. Для Кубертена этот принцип бескорыстия был очень важен, он настаивал на том, что в Олимпийских играх не должны быть задействованы профессионалы, это не место заработка, поэтому награды победителям должны иметь символическую ценность. Олимпиада – место формирования совершенного человека, это торжество духа, а стремление к материальным выгодам часто заставляет поступиться духовными ценностями, являясь причиной отступления от fair play.

Современное состояние идеалов олимпийского спорта прекрасно выражено в полемически заостренном названии статьи В.И. Столярова: «Провал гуманистической миссии олимпизма и гуманистическое спортивное движение как глобальная проблема современного мира» [27]. Анализ причин и следствий указанного «провала» не является целью этой научной работы [см. 26].

Далее приступим к решению третей задачи исследования – обоснованию гипотезы бега как базовой для спорта телесной практики, бытие которой в социуме обязательно предполагает трансцендентное измерение, коррелирующее с идейными компонентами Олимпизма.

Кубертен много сделал для популяризации бега и его развития как олимпийского вида спорта. По его инициативе в 1887 году создается «Союз французских обществ бега» – первая спортивная ассоциация во Франции. Именно Кубертен настоял на включении в олимпийскую программу марафонского бега. Эту идею, по его словам, «даже тренеры считали безрассудной» ^{[29, с. 85]} в силу сложности преодоления дистанции и опасности длительного перенапряжения для здоровья атлетов. Оргкомитет V Олимпиады пытался под надуманным предлогом отказать в участии французскому стайеру Жанну Буэну, и только личное участие Кубертена позволило этому бегуну принять участие в Играх, где он выиграл серебряную медаль в беге на 5000 м. Еще при жизни Кубертена (и, как можно предположить, с его одобрения), в 1936 году, бег стал частью олимпийского церемониала в виде факельной эстафеты. А вот как Кубертен отзывался о победителе первого олимпийского марафона греке Спиридоне Луисе: «Его победа была чудесной, и казалось, что на стадион вместе с Луисом снизошел античный дух. Это было одно из самых незабываемых зрелищ в моей жизни. С того времени у меня осталось глубокое убеждение в том, что духовные силы играют в спорте гораздо более серьезную роль, чем им приписывают» ^{[11, с. 34-35]}. Именно марафонский бег и победа в нем греческого атлета акцентировали внимание Кубертена на духовных силах спорта. Как же эти духовные силы проявляются в беге?

Для ответа на этот вопрос обратимся к исследованию Н.Н. Визитея и В.Г. Манолаки «Двигательное действие спортсмена: введение в спортивную кинезиологию» ^[5]. Авторы статьи полагают двигательное действие спортсмена целостным актом человеческого поведения, поступком человека, исследуя его с позиций психологии, социологии спорта и философской антропологии. Как и любой поведенческий акт, двигательное движение имеет три компонента: внешний, внутренний и трансцендентный. «Его осуществление связано с актуализацией трёх взаимообусловленных переживаний: чувства среды, чувства тела и чувства человеческого Я, что, однако, обычно не принимается во внимание в современной науке о спорте, и это ведёт к существенным просчётам познавательного и практического характера. Не учитывается, в частности, что двигательное действие производит своего субъекта, генерирует сознание, а не просто управляется готовым сознанием, существующим до процесса осуществления самого действия. <…> Показано, что обладающее указанными качествами двигательное действие спортсмена имеет высокий социально-культурный и воспитательный потенциал, который, однако, в наши дни всё ещё используется лишь частично» ^{[5, с. 10]}.

Опираясь на приведенную концепцию и воззрения Кубертена, попытаемся определить содержание «социально-культурного и воспитательного потенциала» бега как элемента спортивных состязаний и внесоревновательной телесной практики.

1. Прежде всего укажем на универсальный характер беговых движений в спортивной деятельности. Для королевы спорта – легкой атлетики (за исключением спортивной ходьбы) бег является базовым движением, в том или ином виде и объеме бег используется как компонент тренировочного процесса представителями едва ли не всех видов спорта. Отметим, что и первые тринадцать Олимпиад Античности включали в себя только беговые состязания, поэтому последующие олимпийские агоны во многом производны от установок сознания и социальных практик, вызванных к жизни изначальными беговыми соревнованиями. Таким образом, бег выступает как основа физического единства разнообразных спортивных дисциплин, совместные беговые тренировки могут стать (и зачастую являются) способом достижения и духовной солидарности атлетов, объединенных общим видом деятельности.

2. Значительное по сравнению со многими другими спортивными практиками разнообразие видов бега (от суточного бега сверхмарафонцев до бега в мешках на этноиграх) делает его демократичным, т.е. доступным для подавляющего большинства, позволяя людям не только реализовать свой состязательный потенциал, но и сформировать в ходе регулярных занятий выбранным видом бега такие физические качества, как скорость, силу, координацию, скоростную и общую выносливость. Демократизм проявляется и в массовости марафонского бега. Так, в 2013 году только финишировавших на марафоне в Нью-Йорке было более 50 тысяч человек, при этом в одном забеге участвовали как представители беговой элиты, так и обычные любители бега трусцой. А когда на Олимпиаде в Афинах в 1896 году первым финишировал марафонец-грек Спиридон Луис, то «король и принц Греции сошли вниз со своей трибуны и бежали рядом с Луисом, как обычные зрители» ^{[6, с. 137]}.

3. Бег удивительным образом коррелирует и с религиозным компонентом Олимпизма. Подготовка первых олимпийцев-бегунов Античности включала в себя аскетические практики, т.к. предполагала как тяжелую длительную подготовку к соревнованиям, так и множество добровольных ограничений, связанных с обузданием телесно-чувственной сферы. Это было формой служения богам и позволяло рассчитывать на их благоволение в ходе соревнований. Предшествующий состязаниям аскетизм имманентен спортивной деятельности, а иногда он даже становится средством предупреждения смерти спортсмена от соревновательного перенапряжения ^{[2, с. 133-134]}. Первый олимпийский чемпион современности в марафонском беге Спиридон Луис, по воспоминаниям одного из учредителей и члена Международного олимпийского комитета А.Д. Бутовского, перед забегом говел, соблюдая самый строгий пост, а накануне марафона причастился и сказал отцу, что тот его увидит после забега или победителем, или мертвым.

4.Бег оказывает комплексное воздействие на человека, являясь идеальным средством достижения состояния атлета как гармонично развитой личности. Известно, что циклические упражнения (ходьба, бег, велоспорт, плавание и пр.) положительно сказываются на работе мозга ^[21]. «Павлов справедливо утверждал, что в человеке все взаимосвязано. Если мы мечтаем о наиболее полном раскрытии личности, то не можем не понимать, что лишь тренированному, владеющему своим телом человеку доступны вершины духа. Люди почему-то в ряду других культур ставят физическую гораздо ниже. Знать языки, литературу, понимать музыку считается признаком интеллигентности. А быть физически развитым – это вроде бы желательно, но не обязательно. А ведь еще Платон, великий философ, называл «хромым» и того, кто не умел писать, и того, кто не умел бегать и плавать. Павлов доказывал это всю жизнь…» ^[32]. Очевидно и влияние бега на достижение телесных гармоничных пропорций: «Рассказывают, что бегуны привлекали женщин, и на рисунках их изображали ладно сложенными и волевыми. Они были бодры и подвижны в отличие от дряблых дворян, их легко узнавали по худощавым лицам и стройным телам» ^{[6, с. 17]}. Накоплен огромный массив информации о положительном влиянии бега на здоровье человека [например, 7].

5. Калокагатия также не оказалась вне сферы бега. Примером соединение в беговых практиках этического и эстетического может служить многолетняя деятельность патриотического клуба «Память» при Воронежском государственном университете под руководством доктора химических наук, профессора В. Ф. Селеменева. Члены клуба совершают агитпробеги (например, пробег на более чем 2500 км по маршруту Воронеж – Севастополь – Керчь – Новороссийск) по местам боевой славы. «Пробеги, организованные клубом «Память», всегда необычны. Посещая памятные места, в пунктах бегуны вместе с членами агитбригады всегда устраивают встречи с ветеранами, со школьниками. И обязательно – концерт. <…> За отчетными концертами, акциями и пробегами стоят многие часы круглогодичной кропотливой работы. Два раза в неделю – пробежки, два раза – репетиции. Ведь неподготовленному человеку такое не под силу» ^[35]. В деятельности клуба есть и спортивная составляющая, которая проявляется в беговых состязаниях во время совместных тренировок. Патриотизм как этическая идея и художественные, эстетически продуманные выступления со стихами, песнями, рассказами о подвигах героев Великой Отечественной войны, а также желание при помощи многокилометрового бега под дождем, в жару, холод, в длинные, изматывающие «горки» лично прочувствовать хоть малую толику тех лишений, которые вынесли наши бойцы во время войны, – все это вместе и есть практическая, педагогически нагруженная (поскольку основные участники клуба – студенты) калокагатия, базирующаяся на физическом развитии при помощи бега, эстетическом совершенствовании в художественном творчестве и нравственном росте за счет физически напряженного участия в деятельности по сохранению памяти о подвигах предков.

6. Отметим связь бега и пацифизма как стремления к ненасильственным способам разрешения конфликтов. Индивидуальный бег (за редкими исключениями) не предполагает, подобно единоборствам, физического контакта соревнующихся, это исключительно «мирный» вид спорта, канализирующий состязательную агрессию в увеличение энергии своего тела, а не подавление воздействия тела чужого. Тем самым бег формирует самостоятельность, предполагая расчет только на собственные силы, личную инициативность, свободу принятия решений.

7. Бег важен и для гармонизации социальных практик. Например, командный бег (эстафета) формирует коллективизм, эмпатию, чувство ответственности, ускоряет и облегчает социальную адаптацию.

Спортивный бег способствует преодолению расизма, о чем свидетельствуют яркие победы африканских бегунов. «Спорт – в случае с Кенией это бег – выступал в роли цемента, связующего народ воедино. Один из кенийских министров встречал группу спортсменов, возвращавшихся после успешных Олимпийских игр 1964 года со словами: «Вы показали миру, что существует страна, имя которой Кения, и живут там люди талантливые и энергичные, и с их потенциалом нельзя не считаться...» ^{[6, с. 197]}.

Олимпийский бег – это один из инструментов женской эмансипации, примером чего является спортивная судьба Хассибы Булмерки – алжирской бегуньи на средние дистанции, многократной победительницы международных соревнований, ставшей в 1992 году олимпийской чемпионкой в беге на 1500 метров. Отметим, что это первая золотая медаль Алжира на Олимпиадах. Для того чтобы получить право заниматься спортом, ей пришлось преодолеть травлю исламских фундаменталистов и многовековые предрассудки традиционного алжирского общества о месте и роли женщины. Во многом благодаря победам Булмерки алжирские женщины смогли повысить свой социальный статус и даже получили право голоса на выборах.

Бег является эффективным средством социализации и инкультурации инвалидов. Так, бегун из ЮАР Оскар Писториус с ампутацией обеих стоп, используя углепластиковые протезы, на равных состязался с обычными бегунами, занимая призовые места на международных соревнованиях.

8. Участники олимпийских забегов в значительной степени воплощали черты идеальной личности олимпийца вообще. Кубертен предложил начертать на медалях, предназначенных для победителей Всеафриканских игр, такую фразу: «Обязанность и сущность атлета –познать самого себя, контролировать себя и превзойти себя». Бегу (особенно длительному) присуща познавательная функция, он является эффективным методом определения границ физических и психических возможностей человека; самоконтроль интенсивности физической нагрузки – это одно из наиболее значимых условий успешности тренировочной и соревновательной деятельности бегуна, а самопреодоление – важнейшее условие победы, выраженно проявляющееся в беге на выносливость. Как нельзя кстати тут вспоминаются слова Кубертена: «Главное в жизни не триумф, а битва; важнее храбро сражаться, чем победить!».

Переходя к выводам, отметим, что специализированное, целенаправленное, осмысленное беговое движение (не обязательно спортивное, но и используемое, например, для охоты [см. 3,4] или игры) имеет социально обусловленный характер, осуществляется по надбиологическим программам, поскольку предполагает подготовительный период, особую технику осуществления, контроль процесса, включающий в себя и мотивационную, и эмоциональную, и волевую сферы, а также осмысление достигнутых результатов и корректировку всех компонентов телесной и психической активности, задействованных в процессе бега. Атлетический бег не дан природой, а задан человеком, является его конструктом и выбором. В социальном плане бег осуществляется всегда с оглядкой на другого индивидуального или коллективного субъекта, что проявляется и в экипировке бегущего, и в целях беговой деятельности, и, например, в голосе тренера, который звучит в сознании спортсмена, даже если он занимается какое-то время самостоятельно. Отсюда следует, что «…двигательное действие человека – это в основе своей всегда субъект-субъектное, а не субъект-объектное (тем более, не объект-объектное) отношение; во-вторых, что это отношение может быть очень различным по своему нравственно-психологическому содержанию; в-третьих, что именно пространство морально-этических взаимоотношений является подлинным пространством, в котором совершается действие. Можно сказать, что всё человеческое является таковым в той мере, в какой в нём присутствует нравственный компонент. Смысл любого действия – это в конечном счете его моральный смысл» ^{[5, с. 15]}.

Именно обозначенный в исследовании имманентный моральный смысл бега, связанный с понятиями «духовная солидарность», «демократизм», «аскетизм», «калокагатия», «пацифизм», «гармония», «идеальная личность» делает его важным компонентом спортивной деятельности и олимпийской идеологии, средством сохранения и распространения идей кубертеновского Олимпизма. Если учесть, что социально обусловленное беговое двигательное действие участвует в формировании структур сознания человека, то психический мир субъекта, образуемый с участием олимпийски ориентированных беговых практик, во многом характеризуется ценностями, прояснению и утверждению которых посвятил свою яркую жизнь Пьер де Кубертен.