The key vectors of implementation of public initiatives in the area of extracurricular education of children in Eastern Siberia in the last quarter of the XIX – early XX centuries

Sevostyanova Elena PhD in History Docent, the department of International Economics, Entrepreneurship and Humanitarian Disciplines, Chita Institute (Branch) of Baikal State University 672000, Russia, Zabaikal'skii krai, g. Chita, ul. Anokhina, 56 Sevostyanova.elena@mail.ru Other publications by this author

Введение

Актуальность изучения феномена детства, как особой субкультуры несомненна, однако его исследование невозможно без учета исторического опыта в разнообразии его проявлений ^[1]. В пореформенной России второй половины XIX в. – начала XX в. совпали значимые социальные процессы: формирование гражданского общества; вызванный реформами всплеск гражданских социокультурных инициатив и организация общественных объединений, основанных на добровольности создания и существования; формирование настоящего научного интереса к феномену детства и начало экспериментальной педагогики. Проблема зарождения и эволюции гражданского общества, роли общественных инициатив в сфере культуры и взаимодействие добровольных ассоциаций с властями разных уровней была поставлена в 80-е-90-е гг. XX в. зарубежными и российскими историками в общероссийском и региональном масштабе ^{[2, 3, 4, 5, 6, 7]}. Однако и сегодня исследовательская проблематика не теряет актуальности, скорее наоборот, приобретает большую практическую значимость Проблема потенциала и форм общественной гражданской активности, сложившаяся практика и роль социально-ориентированных гражданских объединений в условиях современной России остается дискуссионной, как на уровне региона, так и в общероссийском масштабе ^{[8, 9, 10]}.

В рассматриваемый период конца XIX – начала XX интеллигенция Восточной Сибири реализовывала свой гражданский инновационный потенциал в рамках различных добровольных общественных ассоциаций. В том числе, в регионе было инициировано более 120 научных и культурно-просветительных обществ, часть из которых развивала внешкольную просветительную работу среди детей. Объектом данного исследования являются гражданские (некоммерческие) общественные инициативы в сфере культуры. Предмет исследования – инициативы в сфере внешкольного просвещения детей в губернских (областных) и уездных городах Восточной Сибири, а также их проявление в малых городах и сельских поселениях. Понятие внешкольное просвещение используется нами для того, чтобы отграничить образовательный блок – формы внешкольной работы, направленные на решение проблем безграмотности, от деятельности, ставившей во главу угла гармоничное (всестороннее) духовное и физическое развитие ребенка. Под общественной инициативой понимается инновационная деятельность добровольных общественных ассоциаций (Обществ), действовавших по утвержденным уставам и не имевших коммерческих выгод от реализации инициатив.

При этом исследовательская проблематика, заявленная в теме статьи, рассматривается через призму влияния такой инициативной деятельности на трансформацию механизма социализации детей. Говоря о социализации, большинство современных авторов в самом общем виде сводят её к сложному, многогранному и во многом противоречивому процессу приобщения индивида к общественной жизни. В процессе исследования нас интересовало, как инициаторы внешкольной просветительской работы понимали и интерпретировали значимость внешкольного просвещения для процесса социализации вовлеченных детей. Важно отметить, что социальный опыт в дореволюционной России был весьма ограничен, имел сословный характер, агенты социализации были развиты чрезвычайно слабо. Главным институтом воспитания оставалась патриархальная семья, где ребенок перенимал нормы поведения, социальные установки, систему ценностей и откуда переносил модели поведения в общество ^[11]. Школа не имела решающего воздействия на личность ребенка, далеко не всем была доступна, да и официальная педагогика узко рассматривала задачи учителя, была крайне бюрократизирована ^[12]. В 1897 г. программа МНП для начальных школ включала 12 уроков в неделю на диктант и правописание и три урока на чтение (сюда входили беллетристика, история и география). В Восточной Сибири особенно острой была нехватка учителей, текучка кадров, допускались к преподаванию лица с низким образовательным цензом ^[13].

Реформы 60-х гг. XIX в. меняли социокультурную среду, разрушали монополию государства и церкви на образование и воспитание. В конце XIX – начале XX в. шла активная дискуссия в российской научно-педагогической литературе о сущности, задачах и принципах внешкольного образования, складывалась теоретическая основа ^[14]. «Воспитание детей в духе гуманизма и демократизма» приветствовал сибирский педагог И.Т.Савенков, который полагал, что «непосредственно влиять на общество честные и образованные люди не могут, остаётся влиять на формирование будущего общества посредством воспитания детей» ^[15,с.10]. В Европейской России в развитии внешкольного образования ведущую роль играли земства ^[16]. В неземской Восточной Сибири интеллигенции приходилось искать региональный вариант. Отметим, что инициативная общественность городов Восточной Сибири не сразу пришла к мысли, что формы детского досуга и внешкольного просвещения должны быть отличными от тех, что предлагаются взрослым.

Материалы и методы

Первые исследования данной проблемы (Вахтерова В.П., Пругавина А.С., Медынского Е.Н., Серополко С.О. и др.) появились еще в конце XIX – начале XX в. и были продиктованы практическими задачами: необходимостью не только систематизировать, но и распространить передовой опыт ^{[17, 18, 19]}. Однако большее внимание уделялось изучению внешкольной просветительской работы со взрослыми. На материалах одного города в 1915 г. была написана статья Киржниц А.Д. о внешкольном образовании в Иркутске и задачах городского самоуправления ^[20]. В советский период, в силу политических причин, изучение внешкольного просвещения и роли общественности не относилось к числу приоритетных, отдельные аспекты упоминались по ходу решения других исследовательских задач. С 90-х гг. XX в. внимание к различным аспектам и концепциям общественного воспитания усиливается ^[21]. Однако заявленная тема на материалах Восточной Сибири комплексно не рассматривалась и до сих пор сохраняет исследовательский потенциал.

В основе исследования лежит компаративистская методология. Кроме того, учитывались методологические идеи Глазычева В.А. ^[22]. Значимой является его трактовка города как социокультурного явления, и методология изучения способности городского сообщества создавать и вновь поддерживать условия своего развития усилиями жителей при ведущей роли активного меньшинства. Такой подход позволяет сделать акцент на изучении деятельности «культурных сил» – мобильного инновационного меньшинства, с учетом его способности действовать не в разрез с поведением пассивного большинства, но в «технологии подхватывания» его жизненных интересов.

Исследование выполнено на опубликованных и архивных материалах, отложившихся в фондах Иркутского (ГАИО), Забайкальского (ГАЗК), Красноярского (ГАКК), Бурятского (ГАРБ) архивов. Основной неопубликованный материал был извлечен из делопроизводственной документации культурно-просветительных Обществ. Поскольку далеко не все из них были фондообразующими, были использованы материалы фондов тех ведомств, с которыми культурно-просветительные Общества были связаны функционально: губернских властей, дирекций народных училищ, органов местного самоуправления. Значимый материал был извлечен из периодической печати. Ценность материалов сибирской печати как источника заключается в непосредственности наблюдений и сообщений. Из местных изданий особый интерес представляют газеты «Сибирь», «Восточное обозрение», «Енисей», «Забайкальская Новь», уделявшие немало внимания развитию общественной активности в сфере внешкольного просвещения, как в городах, так и в селениях. В процессе исследования были выделены основные направления внешкольной просветительной работы, согласно которым структурирована данная статья.

Экологическое внешкольное просвещение

Одной из сугубо детских форм досуга и экологического просвещения были «праздники древонасаждения», которые в Европейской России инициировали земства. Впервые такой праздник был проведен в Иркутске в 1899 г. специально созданной комиссией, в которую входили известные в Иркутске Жбанов К.М., Теремец В.Л., Концевич И.О., Белоголовый А.А., активное участие принимал В.Н.Потанин. В празднике участвовали все учебные заведения Иркутска. За Амурскими воротами под звуки оркестра дети высаживали саженцы, для участников праздника был приготовлен завтрак ^{[23, 24]}. Активным популяризатором такой формы внешкольной работы был член Географического Общества М.Любомудров, считавший, что «праздники древонасаждения» должны стать ежегодными ^[25]. В 1896 г. он написал брошюру «О необходимости общественной инициативы в успехах отечественного лесоводства и древонасаждения» и рассылал её по всем научным и культурно-просветительным обществам. По его мнению, лесоразведение в России – дело новое, требующее общественной инициативы и особенно полезно вовлекать в это дело детей, поскольку лесоразведение имеет не только утилитарные цели, но и воспитывает бережное отношение к природе. Такая инициатива была актуальна для Восточной Сибири: изменение традиционного природопользования, рост предпринимательства, активное заселение края, самовольные порубки лесов, пожары – все это становилось бедствием для природы. Иркутское общее губернское управление не раз докладывало о тщетности усилий по охране лесов в связи с необъятностью территории ^{[26, 27]}. Чаще всего причиной пожаров вблизи городов становилась небрежность отдыхающих. Основная часть пожаров приходилась на выходные и праздничные дни, когда иркутская публика отправлялась в ближайший лес на отдых и в день возникало от 3 до 8 палов в разных местах. В мае 1904 г. газета «Восточное обозрение» опубликовала два открытых письма И.Концевича («четвертый год заведовавшего тушением палов вокруг города»): «Открытое письмо к иркутской публике» и «Открытое письмо к гг. заведующим городскими мужскими учебными заведениями». В них автор призывал горожан бережно относится к лесу на Кайской горе и просил организовать добровольные ученические противопожарные дружины. Такая дружина с 1901 г. была создана из учеников Глазковского училища и «очень добросовестно несла свои обязанности».

Праздник древонасаждения становился не только формой экологического просвещения, но и частью праздничной публичной городской культуры. Так, в Иркутске в 1902 г. праздник проходил 5-6 мая ^[28]. В первый день было посажено около 500 саженцев учениками средних учебных заведений. Во второй день участие приняли 18 школ: все народные училища Иркутска, два городских училища, ремесленно-воспитательная школа Трапезникова. «Масса публики» под звуки оркестра наблюдала торжественное шествие колонн школьников со знаменами с инициалами школ, присутствие супруги губернатора, выступления Главного инспектора народных училищ.

В начале XX в. инициативу общественности поддержало МНП и региональная учебная администрация. Так, в 1902 г. съезд Забайкальских инспекторов народных училищ решил, что организацию «праздников древонасаждения нужно всячески и повсеместно поощрять» ^[29]. Однако денег на их проведение администрация не выделяла. Поэтому даже в губернских городах праздники не стали ежегодными, т.к. требовали значительных материальных затрат: например, на организацию первого иркутская городская Дума выделила 1 тыс.руб., а в 1903 г. – 500 руб., что позволило даже отпечатать краткое руководство по посадке деревьев.

В уездных городах праздники остались единичным явлением, хотя часто обсуждались местной интеллигенцией, но для их проведения не хватало ни материальных средств, ни организаторов. В 1901 г. праздник устроили учителя в уездном Канске Енисейской губернии, в 1902 г. – в Акше Забайкальской области и в Усолье Иркутской губернии ^{[30, 31, 32]}. Однако сама идея проведения праздников древонасаждения не исчезла. В 1911 г. такой праздник устроило уездное минусинское Общество попечения о начальном образовании (далее ОПНО) для посадки сада возле приюта им. Мартьянова ^[33]. В забайкальском уездном Нерчинске даже проводились показательные уроки по посадке деревьев.

Другой формой экологического просвещения стали экскурсии, которые, по мнению инициаторов, воспитывали любовь и бережное отношение к природе. В Иркутске Общество распространения народного образования и народных развлечений (далее ОРНО и НР) в 1902 г. организовало экскурсии под руководством А.М.Станиловского ^[34]. По отзывам современников, А.М.Станиловский был прекрасным организатором, в основе педагогических убеждений которого лежала вдохновлявшая его идея натуралистов, что «лучшая книга и лучшая школа — это природа» ^{[35, 36]}. Во время экскурсий, рассчитанных на учеников всех школ города, читались лекции по географии, ботанике, зоологии. С 1907 г. иркутское общество «Просвещение» стало проводить экскурсии и зимой, ввело в практику посещение промышленных предприятий. Подобные экскурсии проводили Красноярское ОПНО, Общество учителей Забайкалья (последнее организовывало учебно-показательные экскурсии для учителей).

Считая, что «столкновение с вечно юной и вечно-прекрасной природой» всегда благотворно, в губернских городах в летнее время проводили и загородные прогулки развлекательно-познавательного характера, которые привлекали от 20 до 150 детей. Специальной единой программы такие прогулки не имели и чаще всего включали познавательные беседы о природе, «оздоровительные» игры, завтрак, хороводы, купание. В Иркутске в 1902 г. устроили 10 экскурсий, в каждой принимали участие от 18 до 120 детей ^[37]. Видя такой интерес со стороны детей, инициаторы решили, что крайне необходимо расширить круг экскурсоводов: неоднократно приглашали людей, способных «заинтересовать детей животным и растительным царством»; ОРНО и НР организовало курсы подготовки экскурсоводов; профессор Бородкин провел экскурсию для желающих ознакомиться на практике с методикой проведения загородных прогулок и экскурсий ^[38]. Кроме того, ОРНО и НР решило отправить за границу и в Европейскую Россию хотя бы одного из членов Общества с целью изучения опыта внешкольной работы с детьми. В мае 1904 г. в Иркутске И.Концевич выступил перед детьми с лекцией «О майских союзах и необходимости охраны леса». В Чите Отдел СПб Родительского кружка устраивал лекции для учителей и всех желающих помочь с организацией экскурсий. Так, в январе 1916 г. состоялись лекция «О знакомстве детей с природой по системе американской школы», «Как использовать лето для знакомства детей с природой», «О данных новейшей психологии».

Первая мировая война, смена политического режима и Гражданская война ограничили, но не прекратили такую работу. Так, в период Первой мировой войны в Чите Отдел СПб Родительского кружка проводил экскурсии в лес, во время которых «велись образовательные беседы о природе: бабочка и ее развитие, цветение деревьев, трав», дети собирали ягоды, грибы ^[39]. В Чите, при возникшем в 1918 г. Забайкальском ученическом кооперативе, популярные ежевоскресные летние экскурсии проводил приват-доцент В.Я.Толмачев ^[40].

Другой формой экскурсий были долговременные поездки. В Иркутске в 1910 г. общество «Просвещение» решило организовывать долгосрочные детские экскурсии на Байкал, с целью «укрепить детей физически, приучить к разумному труду и сблизить с природой» ^[41]. В 1917 г. в Чите И.Н.Жуков адаптировал для Забайкалья идеи скаутского движения и разработал игру-экскурсию «Забайкальский экспедиционный корпус» Дети в длительном походе исполняли роли разведчиков, инженеров, ботаников, зоологов, учились находить и самостоятельно определять виды забайкальской флоры и фауны. Походу предшествовали тренировочные экскурсии, сбор и изучение минералов. Со сменой политического режима и созданием ДВР скаутское движение было запрещено как буржуазное, но идеи были востребованными другим детским союзом ^[42].

Таким образом, в целом экскурсионная работа была опробована и представлена тремя типами: познавательные экскурсии с целью ознакомления с флорой и фауной; развлекательно-познавательные прогулки, где познавательный элемент только дополнял развлекательный и долгосрочные поездки и походы.

Общественность пыталась компенсировать в летнее время и недостатки школьной системы, и отсутствие экологического просвещения в «летних колониях» (лагерях). Так, Общество вспомоществования учащимся Восточной Сибири организовало колонию для иркутских детей. Педагоги с горечью констатировали, что ученики после первого класса читают с трудом, «об отвлечённых предметах у них нет элементарных понятий». В колонии были введены занятия, развивающие воображение, уроки по зоологии и ботанике, экскурсии на предприятия. Занятия вела слушательница СПб Психоневрологического института Воробьёва Е.Н. Как отмечалось в инструкции, хотя заведение носит оздоровительный характер, но основная его задача – «содействовать нравственному и умственному развитию детей через проведение занятий, на которые в учебный период просто не хватает времени». Детские летние колонии были открыты красноярским ОПНО и иркутским обществом «Просвещение». Материально подобные инициативы МНП стало поддерживать только с 1915 г, поэтому широкого распространения они не получили ^[43].

Восполняли недостаток экологического просвещения музеи при отделах Географических Обществ, действовавшие в губернских и некоторых уездных городах, проводившие выставки и лекции в расчете на детей. В Иркутске А.М.Станиловский, будучи консерватором музея, активно привлекал детей к участию в пополнении коллекций музея, с помощью детей создал «общеобразовательную коллекцию наглядных пособий». Он же блестяще читал лекции в виде кратких адаптированных курсов. В отчетах и газетных публикациях отмечалось, что зачастую дети среди посетителей музея составляли большую часть.

Организация театральных и музыкальных форм проведения досуга

Выбор форм «разумного и полезного» детского досуга нередко сопровождался спорами. Так, иркутское ОРНО и НР в 1901 г. вело переговоры с антрепренёром театра Кравченко о возможности выделения бесплатных билетов на оперный спектакль для учеников школ. Когда согласие было получено, то на общем собрании разгорелась дискуссия – «принадлежит ли опера к числу тех детских развлечений, посещению которых детьми должно содействовать» ^[44].

Наиболее распространенной формой досуга стали детские музыкально-литературные праздники («утра»), которые стали были и частью школьного досуга гимназий и прогимназий городов ^{[45, 46]}. В целом существовали два типа литературно-музыкальных утр: во-первых, при школе (организаторами были учителя и ученики, зрителями – родители, посторонняя публика на такие утра не допускалась; во-вторых – «общедоступны» утра, на которых зрителями становились все желающие (устраивали их чаще всего культурно-просветительные Общества разных типов и наименований).

В конце XIX - начале XX в. общедоступные музыкально-литературные утра стали устраивать культурно-просветительные Общества во всех губернских и большинстве уездных городов. Первый общедоступный детский праздник, привлекший более 500 детей, был устроен ОПНО в Красноярске в 1891 г. и с тех пор проходил ежегодно обычно на Рождество. В программу входили: чтения с «туманными картинками» (диапозитивами), выступления хора, игры, театрализованные сценки, иногда детям раздавали книги. В Иркутске такие праздники устраивали ОРНО и НР и общество «Просвещение», привлекавшие к участию любительские театральные силы, хор и оркестр духовной семинарии, оркестр Иркутского полка ^[47]. Помимо развлекательного характера программа зачастую имела и познавательное значение. Например, программа детского утренника, устроенного обществом «Просвещение» в 1908 г. для учеников всех школ, включала сообщение о Сахалине, чтение рассказа Л.Андреева; исполнение стихов учащимися воскресной школы и вокально-музыкальное отделение ^[48].

В малых городах и селениях такой праздник иногда становился поводом для открытия просветительного Общества. Так, в Киренске в 1902 г. на праздновании гоголевского юбилея, как писал очевидец, «лучшим номером стало учреждение Общества содействия народному образованию, «вероятно впервые объединившего на почве культурных интересов людей без различия вероисповедания, звания, имущественного ценза» ^[49].

Используя популярность театров, общественность занималась постановкой спектаклей для детей или силами детей. Были два типа спектаклей: при учебном заведении (силами учеников и учителей одного учебного заведения, зрителями были только родители) и общедоступные (ставились для детей взрослыми любителями театрального искусства или силами детей разных школ, зрителями могли стать все желающие). Постановка общедоступных спектаклей вызывала настороженность полиции. В 1905 г. в донесении иркутскому генерал-губернатору указывалось, что в Красноярске много «вечеров и спектаклей в пользу учащихся устраивается силами самих учащихся». На что сразу последовало разъяснение о том, что согласно циркуляру МВД от 30 июня 1901 г., не разрешается устраивать «публичные [общедоступные] увеселения самим учащимся» ^[50]. К тому же организаторам надо было каждый раз получить разрешение полиции, предоставить отчет об израсходованных средствах, напечатать афиши, получить разрешение городской управы на расклейку афиш. Кроме того, провинциальным инициаторам сложно было найти пьесу – театральный репертуар ограничивался специально утвержденными списками, которые рассылались начальникам губерний. В каждом городе были энтузиасты, которые пытались способствовать решению проблемы поиска пьесы для постановки. Так, в Красноярске учитель В.А.Сипкин не только собрал в театральной библиотеке более 200 пьес (в основном детских), но и сам написал около 60 пьес для детей ^[51]. В Иркутске учитель рисования В.В.Денисов к Рождеству сочинял «какую-нибудь всегда идейную сказку», с «красивыми звучными стихами» (в 1904 г. – «Чудесное зеркальце»).

Несмотря на трудности административного характера и ограниченность репертуара, спектакли с 80-х – 90-х. гг. XIX в. постепенно входили в досуговую сферу детей, хотя не всегда их роль была очевидна широкому кругу наблюдателей. Так, в Чите в 1885 г. состоялся детский спектакль в городском двухклассном училище, как снисходительно отметил корреспондент газеты «Сибирь», ученики «неплохо» сыграли «милую пьеску». В Минусинске Енисейской губернии в 1892 г., по инициативе учителя Л.А.Плющ, был силами учеников поставлен спектакль, с приглашением всех желающих. Публика битком набила казарму в которой ставили спектакль. Один из очевидцев отметил, что интерес этот был вызван не столько спектаклем, сколько тем, что он был бесплатным: «жители считали трату денег на посещение спектаклей баловством» ^[52].

Однако инициаторы детских спектаклей полагали, что театр имеет важное воздействие: «даже если не гнаться за образовательным значением театра», его роль как «места здоровых развлечений» уже высока – образно рассказать «как мыслят, чувствуют, думают» люди, создать «картины живой жизни» ^[53]. Н.Новомбергский был уверен, что «выбор пьес имеет еще большее значение, чем выбор учебников», а спектакль – это школа с «доступным малоразвитому уму методом преподавания при помощи живых сцен» ^[54]. В 1909 г. в Иркутске были поставлены учениками школы общества «Просвещение» «Сиротка» (Васильева) и сказка «Красный цветочек». В 1912 г. в Верхнеудинске была поставлена «Спящая красавица» и даже балет «Среди цветов» ^[55]. В 1907 г. газета «Забайкальская Новь» сообщила, что в Чите сформирована театральная труппа из детей (30 человек) и теперь с участием малолетних артистов будут устраиваться утренние детские спектакли по пьесам сказочного содержания.

В селениях Восточной Сибири постановка детских спектаклей была редким явлением. Первый спектакль состоялся в с. Петровский Завод Верхнеудинского уезда Забайкалья в 1889 г., в селах Иркутской губернии в 1893 г., в Енисейской губернии в 1895 г. С началом нового века театральная деятельность активизировалась в крупных селах с большой прослойкой неземледельческого населения и на железнодорожных станциях. Инициатором чаще всего становился учитель. Так, ежегодные спектакли для сельчан с 1910 г. устраивал учитель с. Кударинское Троицкосавского уезда Забайкальской области. В 1913 г. он даже отправил запрос инспектору народных училищ, с вопросом о том, не подорвет ли его участие в спектаклях авторитет среди учеников ^[56]. С появлением в селениях научных и культурно-просветительных обществ, они стали заниматься и театральной деятельностью: в с. Тулун Нижнеудинского уезда Иркутской губернии члены Общества изучения Сибири и улучшения быта; в с. Кабанское Селенгинского уезда Забайкалья – Общество народного дома. О возраставшей популярности театров в селениях свидетельствуют ответы на анкету Енисейского акцизного управления в 1916 г., где на необходимость театра в селах большинство респондентов. Отмечалось, что в селениях родители стали охотно отпускать детей для участия в постановке ^[57].

Отметим, что в городах и селениях Восточной Сибири очень популярны были ёлки для детей с элементами театрализации: маскарадами, шествиями героев популярных сказок. Первая в Енисейской губернии ёлка, устроенная в с. Устюжское Красноярского округа в 1896 г., «стала предметом разговоров на весь год и среди детей, и среди взрослых» ^[58]. В Троицкосавске организацией ёлок, костюмированных балов активно занималось Общество трудовой помощи, с участием Общества вспомоществования учащимся ^[59].

Народные чтения и детские библиотеки

Малограмотность, отсутствие привычки к чтению вызвали к жизни такую форму работы как публичные народные чтения – чтение книг перед аудиторией. Такая форма проведения досуга была популярна, так как накладывалась на устный характер культуры городских низов, к тому же не требовала от организаторов значительных материальных затрат. Администрация строго регламентировала круг чтецов, книги, которые можно было читать. Согласно циркуляру МНП, можно было читать только сочинения, перечисленные в специальном каталоге, причем именно читать строго по тексту, любые отступления и комментарии строго запрещались. В 1894 г. в каталоге было около 800 изданий, где до 40 % книг составляли издания по истории и географии; 25% - литература духовного содержания; 10% - брошюры по естествознанию, 25% приходились на беллетристику. Каталоги перерабатывались, но тенденция сохранялась ^[60]. Ограниченность каталога приводила к тому, что брошюры читались по 3-4 раза. Низкое качество книг для чтения и их количественная ограниченность повлияли на то, что организаторы народных чтений стали привлекать для выступления местных любителей-музыкантов, придавая чтениям характер литературно-музыкальных утр.

Из губернских городов наиболее активно этой формой досуга занимались в Иркутске, где был создан специальный Комитет и в Чите, где было организовано Общество народных чтений. В 1916 г. оно совместно с Географическим обществом и Обществом любителей музыки и литературы арендовало у города сад, где предполагалось проведение широкой просветительной программы, в том числе, бесплатные детские литературные чтения.

Из уездных городов наиболее активно занимались устройством народных чтений в Енисейске Енисейской губернии. С 1898 г. здесь стали устраивать чтения памяти русских писателей и поэтов ^[61]. Всего в 1899 г. состоялось 20 чтений, в 1900 г. – 34; в 1901 г. – 28, 1902 – 30, со средней посещаемостью до 210 человек. ^[62]. Из других уездных городов попытки организации чтений были в Канске Енисейской губернии (1903 г.), в Нижнеудинске Иркутской губернии (1900 г., 1908 г.), в Верхнеудинске Забайкальской области, но устраивались, как правило, эпизодически и прекращались иногда без видимой причины. Наибольшее количество слушателей было на чтениях книг сказочного содержания, что понятно, учитывая потребности детской аудитории (например, в Енисейске «Конек-Горбунок» привлек 329 человек).

В селениях Восточной Сибири общедоступные чтения устраивались при народных училищах, но число школ, при которых они проходили было незначительным. В 1897 г. в Енисейской губернии чтения по воскресным дням проводили при 12 училищах; в 1907 г. – при 14. В 1907 г. в Забайкалье – при 13 училищах; в Иркутской губернии – при 34 (для сравнения, в Томской губернии чтения за этот период устраивались при 114 училищах) ^[63]. Современники устройство чтений считали полезным делом: народные чтения, как считалось, преследовали три задачи – содействовали повышению народного образования; доставляли «здоровые» развлечения; способствовали «развитию общения» ^[64].

Поскольку народные чтения не могли заменить детям книги, то общественность стремилась к устройству библиотек. Важно отметить, что передовая интеллигенция полагала, что библиотека должна быть не просто хранилищем книг, ее основная цель – помогать воспитывать и всесторонне развивать ребенка. При создании библиотек основные трудности были связаны с поиском средств на создание библиотечного фонда и помещения. Кроме того, сложности были связаны со строгой ограничительной политикой и надзором со стороны администрации. Строгому контролю подлежали: условия открытия библиотек, лица ими заведующие, источники содержания и пополнения библиотечных книжных фондов. Так, за МВД закреплялось право указывать литературные произведения, не допускаемые в фонды, отстранять «неблагонадежных» лиц, закрывать библиотеки в случае признанной в том необходимости.

С 1869 г. в России действовал особый Ученый комитет МНП, который определял «педагогическую пригодность книг для народа». Критерии запрещения были самыми разными: от опасения, что «книга может оказать вредное влияние, как дающая возможность предполагать о несогласии позднейших выводов науки с бытописанием Моисея», до боязни безнравственного влияния авторов. В 1890 г. МНП издало «Правила о бесплатных народных библиотеках-читальнях и порядке надзора за ними» (сюда же входили те библиотеки, которые по незначительной оплате привлекали читателей из низших слоев). По сути эти правила разделили население на так называемое «общество» («публику»), которое имело возможность пользоваться платной библиотекой и для которого признавалась достаточной общая цензура МВД, и на народ, круг чтения которого подлежал дополнительному надзору со стороны МНП: книги, не вошедшие в специальный каталог МНП, объявлялись под запретом.

Показательно, что в каталог входили и книги для училищных библиотек, и книги для взрослых, так что не делалось особенного различия между умственным развитием взрослых и детей. Число книг в каталоге было крайне ограничено. Так, до 1890 г. МНП было одобрено «для народа» 1.600 книг (в том числе, 450 учебников), а вышло за этот период до 12.000, следовательно, было разрешено только 13% книг, остальные же автоматически относились к вредным изданиям. Отсутствовали многие произведения лучших писателей (В.Короленко, Лесков и др.), некоторые произведения литературы попадали только в урезанном «для народного восприятия» виде. После Первой русской революции, с 1906 г. политика МНП приобрела характер «контроля за пополнением», что делалось путем составления особых рекомендательных списков ^{[65, 66, 67]}.

Несмотря на все ограничения, передовая общественность считала открытие детских библиотек или создание фондов детских книг при существующих библиотеках важнейшей педагогической задачей. По объективным условиям, детские библиотеки в уездных городах были редким явлением. Так, в 1885 г. при библиотеке в Нерчинске была открыта бесплатная читальня и детский отдел. В основном, библиотеки открывались при народных училищах. Составление ходатайства об открытии библиотеки и её устава было весьма сложным делом: надо было учитывать Правила 1865 г. о цензуре и печати, Правила 1884 г. об открытии публичных библиотек и кабинетов для чтения, Правила 1890 г. о бесплатных народных библиотеках-читальнях. В условиях малого города учесть все было сложно, поэтому ходатайства часто возвращались для переделки, как это было в уездном Верхоленске, где переписка о библиотеке длилась два года.

В начале XX в. библиотечная просветительная работа активизировалась в губернских городах. В Иркутске организацией специальной библиотеки-читальни для детей занималось ОРНО и НР, с 1903 г. решившее сделать библиотеку образцово-показательной. При комплектовании фонда был использован каталог Московского педагогического общества (содействие оказал известный общественный деятель Г.Фальборк, высланный в 1904 г. в Иркутск). Главной задачей библиотеки была определена не только выдача книг, но и воспитание «здорового литературного вкуса» ^[68]. После закрытия ОРНО и НР (в 1906 г.) библиотека перешла в ведение общества «Просвещение», которое ее необходимость обсуждало уже на первом организационном собрании. С начала века большое внимание уделялось просветительной работе с детьми в Красноярске. Так как в городе не было детской библиотеки, а ученики составляли основной контингент читателей народной библиотеки, то в 1911 г. было решено увеличить книжный фонд детского отдела. В библиотеке с детьми проводили беседы о прочитанном. В 1912 г. А.Шнейдер вклеила в детские книжки чистые листы и просила детей писать на них свое мнение о прочитанной книге.

Сами дети предпочитали лубочную литературу, общественность же полагала, что такая «уличная литература» влияет пагубно, что нужно формировать читательские предпочтения детей с учетом возраста и увлечений. Так, Г.И.Поршнев писал, что «дети беспомощны в выборе книг» и чтобы помочь такому читателю «выбраться из дебрей макулатуры, приходится осторожно входить в круг его интересов, прощупывать его симпатии к лубочным героям, разузнавать его мнения о разных вещах, угадывать его стремления и уже только тогда давать книгу, наиболее подходящую к уровню его развития ^[69]. Важным считалось привлечение учителей народных школ к такой работе: чтобы учителя не только сообщали сведения о библиотеке, но и снабжали детей «продуманными списками книг». Библиотеки становились досуговыми центрами. Так, 3 января 1904 г. в Иркутске в библиотеке им. Потаниной устроили елку для «детей нагорной бедноты», которых собралось почти 100 чел ^[70].

Отсутствие специальной педагогической подготовки и желание быстро получить результаты педагогического воздействия снижали не только эффективность работы, но и увлеченность интеллигенции. Это ярко видно на примере деятельности библиотеки-читальни в Иркутске в 1907-1908 гг. Первоначально члены библиотечной комиссии отнеслись к делу просвещения детей ревностно: ежедневно дежурили в читальне, рассчитывая «выяснять духовное развитие детей»; давали советы; старались помочь вырабатывать привычку к сознательному и систематическому чтению. Устраивали совместные чтения вслух с обсуждением прочитанного. Однако скоро, не видя быстрого непосредственного результата, обескураженные поведением детей (уставшие дети, приходившие после занятий в школе, слушали невнимательно), некоторые потеряли интерес к делу.

Тем не менее, библиотека в Иркутске активно пополнялась. От ОРНО и НР обществом «Просвещение» было принято 1.058 томов (и 504 т., оставшиеся на руках). За год фонд был увеличен до 2.764 т., выписаны детские журналы и сборники рецензий на детскую литературу. Библиотека была популярна в городе: к 1908 г. подписчиков состояло 2.153. Поскольку многие не возвращали книги вовремя, было решено ввести залог в размере 50 коп. В результате количество читателей упало до 1.325 и продолжало снижаться. Возможно, повлиял и недостаток книг, т.к. интенсивность пользования была довольно высокой – до 112 книг в год на читателя (минимум – 3). Общество отмечало, что изменился и возрастной состав читателей, возросла потребность в более серьезной литературе ^[71]. Однако основной проблемой оставался недостаток средств на покупку новой литературы.

В целом можно отметить возросшее в начале XX в. стремление организаторов пополнять детские библиотеки (или отделы детской литературы при библиотеках для взрослых) целенаправленно, с учетом рекомендаций педагогического сообщества. Так, когда при утверждении Общества народного дома в Чите в 1913 г., было решено открыть библиотеку с отделом детской литературы, И.Комаров предложил составить список книг по самообразованию, ориентируясь на предложенный Н.А.Рубакиным, но с учетом местных условий ^[72]. Стоит отметить, что Н.А.Рубакин (писатель, книговед, просветитель, создатель библиопсихологии) был популярен среди интеллигенции: занимался отбором книг для детского чтения, активно выступал против «бездарной» литературы, был пропагандистом библиотечного дела ^[73]. В 1917 г. материальную поддержку Обществу народного дома оказало Управление акцизными сборами Забайкалья, выделив деньги для расширения библиотеки за счет противоалкогольной и детской литературы.

Отметим, что общественность не могла обойти вниманием такую новинку как кинематограф. В Чите в 1916 г. научный детский кинематограф был организован совместными усилиями Отдела Географического общества и Читинского отдела СПб Родительского кружка и проводил до 16 научно-познавательных сеансов в месяц.

В целом сфера открытия детских библиотек был самой сложной для общественных инициатив в силу отсутствия помещений, высоких материальных затрат на комплектование библиотек, отсутствия специально подготовленных работников.

Физическая культура и игровая деятельность

Отсутствие в программе учебных заведений преподавания физической культуры общественность восполняла организацией так называемых «детских площадок» специально устроенного места для организации «общественных» детских игр.

В конце XIX – начале XX в. популярными среди интеллигенции стали идеи П.Ф.Лесгафта о необходимости физического воспитания как составной части всестороннего развития человека ^[74]. В Санкт-Петербурге П.Ф.Лесгафт открыл первые в России «Курсы воспитательниц и руководительниц физического образования». В 1876 г. газета «Сибирь» перепечатала статью из «Отечественных Записок» «Как нужно воспитывать», где основным лейтмотивом был призыв уделять больше внимания физическому развитию детей. Однако восточносибирская общественность поначалу осталась безучастной, находя применение своим силам в организации других форм просвещения и досуга детей. Только с конца XIX в. идеи Лесгафта «очагово» находят практическое воплощение в Восточной Сибири. Первая детская площадка была организована Красноярским ОПНО в 1888 г.: Общество арендовало у города участок и устраивало игры для детей летом, зимой – каток и горки.

В уездных городах многое зависело от личной активности и авторитета инициатора, так идея организации детской площадки в уездном Енисейске (в 1895 г.) принадлежала директору прогимназии г. Годзянскому, но после его отъезда площадка перестала работать. Возможность посещения ее была платной (детям была установлена плата в 50 коп., семьям - 2 руб.50 коп. за сезон), что сразу делало площадку сословной и малодоступной.

Новый период наступает в начале XX в., когда в Европейской части России детские площадки стали пропагандировать и открывать в крупных городах и появились спортивные Общества разных типов и наименований. По данным А.Э.Третьяковой, Харьков отвел 24 десятины земли под парк для детских игр и ассигновал 15 000 руб., в Одессе было 6 площадок, Томское Общество физического развития открыло 3 детских площадки и тратило на них более 1 000 руб. ежегодно ^[75].

В Иркутске в 1902 г. на общем собрании ОРНО и НР по обсуждению вопроса об открытии детской площадки мнения разделились: часть участников считала, что важнее и целесообразнее потратить деньги на открытие сельской школы ^[76]. И только настойчивость, увлеченность и личный авторитет А.Э.Третьяковой повлияли на то, что площадку решили открыть в качестве эксперимента. Вероятно, немаловажным было то, что А.Э.Третьякова имела специальное образование: в 1881 г. окончила педагогические курсы при СПб женских гимназиях Ведомства императрицы Марии, интенсивно занималась самообразованием, внимательно следила за исследованиями в области экспериментальной психологии ^[77].

Важно отметить, что А.Третьякова активно пропагандировала детские площадки и организацию детских игр в местной печати. По мнению А.Третьяковой, игра отвечает сущностным потребностям ребенка, только в стихийно возникающих играх зачастую проявляются и [или] формируются его отрицательные качества. Так, она не раз писала и говорила, что в «беспорядочных, безнадзорных» играх «царит произвол, господствует кулачное право, правда и справедливость уступают физической силе. А между тем, в игре ребенок готовится к жизни, она [игра] накладывает на него свою неизгладимую печать, в игре вырабатывается характер» ^[78]. Значение совместных игр А.Э.Третьякова оценивала высоко. Резюмируя ее высказывания в газетных заметках и выступления на общих собраниях ОРНО и НР, можно отметить главное. Во-первых, игра рассматривалась как важнейший фактор социализации: дети «приучаются сообразовывать свое поведение с поведением других, что очень важно для общественных отношений», «учатся справедливости и здравой оценке других». Коллективная игра «вводит ребенка в настоящее общество, состоящее из разнородных элементов, в круг лиц различного положения, образования, достатка и интересов»; в игре «от столкновения различных умов, характеров, положений и состояний, дети неизбежно развиваются, выясняются их сильные и слабые стороны». Игра «знакомит с существованием общих интересов, общих задач и целей». При этом, совместная игра стимулирует развитие личностных автономистских качеств – «самостоятельности и ответственности». Во-вторых, игры развивают интеллектуально: развивается память, находчивость, наблюдательность, сообразительность, логичность, остроумие. В-третьих, игра способствует физическому развитию ребенка, его «потребности развивать ловкость и гибкость». Наконец, детские площадки важны для формирования социокультурной и педагогической атмосферы городов: «отвод таких мест [площадок для детских игр] будет «выражать внимание к подрастающему поколению и понимание одной из важнейших потребностей детства». Когда детская площадка в Иркутске начала работать, среди посетителей преобладали девочки, и игра как лакмусовая бумага проявила особенности гендерных отношений: «между мальчиками и девочками выработался весьма нежелательный антагонизм», особенно «в резкой форме» среди мальчиков старшего возраста – они «положительно отказывались от совместных игр» с девочками. Как отмечали организаторы, мальчики слишком «необузданны и своенравны», девочки «вялы, нерешительны и неподвижны». А. Третьякова была уверена, что именно совместные игры «окажут несомненное влияние на смягчение нравов и улучшение положения женщины в народе».

Во многом благодаря настойчивости А.Э.Третьяковой, детская площадка в Иркутске была открыта и работала с 10 мая до 2 сентября 1902 г. как площадка для игр, с ноября – как каток (с соревнованиями на салазках, костюмированными шествиями) ^[79]. Для упорядочивания работы были выработаны правила и установлен график посещений ^[80]. Работала детская площадка два раза в неделю: в среду (до 200 посетителей) и воскресенье (до 300 посетителей) с 10.00 до 20.00. За время работы всех детей-посетителей (в возрасте от 7 до 14 лет) было 1 478 (7 390 посещений). Детей, не пропустивших ни одной игры, было 161. Для упорядочивания игр детям выдавались билетики. Кроме того, дети были поделены на пять групп по возрасту. Играли в лапту, жмурки, «День и ночь», города, бегали с препятствиями, боролись, играли в горелки, прыгали, играли с мячами, младшие дети водили хороводы ^[81].

Трудности были связаны и с поиском руководителей игр. Желающим выполнять эту роль не хватало педагогических навыков, терпения, умения заинтересовать. Так, ОРНО и НР отмечало, что начало работы было сложным: «карательных мер не было никаких», хотя «старшую и среднюю группы приучить к выполнению правил было непросто». К тому же, благоустройство площадки оставляло желать лучшего: неровный луг с низким забором, нехватка реквизита, плохая доставка воды (ее все время не хватало), негде было хранить инвентарь, которого было недостаточно. В итоге в руководители игр поначалу записались 22 человека (из них пятеро были слушательницами курсов Лесгафта), однако большинство «числились только на бумаге»: или не являлись вовсе, или были очень редко. Постоянно работали только шесть человек. Поэтому ОРНО и НР регулярно приглашало желающих попробовать свои силы. Активную работу по рекламе игр развернула газета «Восточное обозрение». В результате в течение лета решились попробовать силы девять человек, но, как отмечала А.Третьякова, «преимущественно учащаяся молодежь с весьма слабой подготовкой». Зимой 1902 г. ОРНО и НР решило устроить «игры для взрослых» – подготовить руководителей к следующему сезону ^[82].

В целом опыт работы детской площадки удался. Газеты подробно описали торжественное закрытие: оркестр, карнавальное шествие «времена года», после игр детям раздали конфеты, «многие дети высказали сожаление», что сезон игр закончился ^[83]. Показательно письмо одной из родительниц, опубликованное в газете «Восточное обозрение», которая написала, что не только дети молились о хорошей погоде в день игр, но и она сама «подобно Колумбу, только безо всяких трудов, открыла в этой площадке новую Америку, где нет разницы между детьми с различными костюмами и религиями» ^[84].

Организация детской площадки требовала материальных расходов, поэтому от инициативы до воплощения идеи иногда проходили годы. Так, сбор средств на организацию двух детских площадок в Чите велся с 1905 г, но открыты они были только через десятилетие. Наплыв детей был такой, что пришлось разделить посетителей на возрастные группы и каждой их них назначить для посещения отдельный день недели ^[85]. Тогда же организаторы ходатайствовали в МНП о специальной субсидии на организацию третьей площадки на окраине города.

Важно отметить, что поначалу местным властям не всегда была понятна полезность и значение таких учреждений, поэтому поддержки они не оказывали. Так, в 1909 г. иркутская городская Дума решила отдать участок детской площадки Управлению Забайкальской железной дороги, а детям предположить взамен участок на окраине города. Только соединенными усилиями всех культурно-просветительных обществ Иркутска удалось отстоять столь популярную площадку. К ходатайству присоединились и депутаты от духовного ведомства отметившие, что «нет крайности налагать руку на столь полезное учреждение - это позор и стыд для гласных». После долгих и бурных обсуждений 15 марта 1911 г. иркутская городская Дума оставила площадку в бесплатном пользовании общества «Просвещение» [ОРНО и НР было закрыто по политическим причинам, его преемником стало общество «Просвещение»].

После Первой русской революции ярко проявилось стремление культурно-просветительных обществ к созданию в губернских городах полифункциональных детских учреждений. Так, в 1907 г. комиссия по организации работы с детьми красноярского ОПНО выступила с инициативой организации «Детского дома» (клуба) с гимнастическим залом, театральной сценой, специальной библиотекой для детей, и начала сбор средств ^[86]. В Иркутске к 1909 г. на территории детской площадки работала специализированная детская библиотека, воскресная школа, педагогический музей, вечерние классы, народный театр, столярные мастерские, класс грамоты и детский клуб. Здесь устраивались чтения, выставки, курсы по методике проведения игр, экскурсий и курсы ручного труда для взрослых, желающих организовывать работу с детьми ^[87]. Таким образом, детская площадка стала, по сути, полифункциональным культурно-просветительным и досуговым детским учреждением. Путём практики общественность Восточной Сибири определила цели и задачи подобных учреждений как комбинацию «разумных» развлечений, комплекса воспитательных и образовательных мер. В программе работы детской площадки в Иркутске на лето 1904 г. значились, кроме «игр общественных» и прогулок в лес: для детей с 12 лет ежедневные уроки садоводства и огородничества, уроки рукоделия для девочек три раза в неделю, уроки кройки по четвергам (для девочек с 14 лет). Все занятия были бесплатными, хотя площадка находилась «в весьма тяжелом материальном положении».

Важно отметить, что начавшаяся Первая мировая война актуализировала утилитарную пользу детских площадок для детей младшего возраста. Так, председательница Читинского отдела СПБ Родительского кружка Норенберг весной 1916 г. писала, «что увеличивающаяся дороговизна гонит женщину-мать на поиски работы, дети вынужденно остаются без присмотра. […] На площадке дети изолированы от улицы, сохраняют здоровье, весь уклад способствует нравственному воспитанию» ^[88].

В уездных городах детские площадки возникали «очагово». Из уездных городов первые детские площадки были организованы ОПНО в Енисейске, в Ачинске Енисейской губернии (в последнем, по данным Щербакова Н.Н., при участии ссыльных) ^[89]. Когда была открыта детская площадка в Верхнеудинске Забайкальской области не вполне ясно, но по некоторым данным, была организована местным ОПНО и летом работала ежедневно, принимая от 60 до 450 детей ^[90].

В сельских поселениях и малых городах Восточной Сибири организация детских игр зависела от частной инициативы учителя. Так, есть данные газеты «Енисей» за 1896 г., где отмечалось, что в больших сёлах Енисейской губернии (таких как с. Бирюса, с. Рыбное) с началом строительства железной дороги наблюдается стремление к организации общественного детского досуга: в с. Рыбное организован каток, собиравший не только детей, но и взрослых, проводятся ёлки. В 1902 г. в Иркутское ОРНО и НР обратилась учительница г. Балаганск с просьбой выслать руководство по организации детских игр ^[91]. Щербаков Н.Н., исследуя педагогическую деятельность ссыльных пролетарских революционеров, отмечал, что в с. Рождественское они проводили с детьми игры, экскурсии, чтения и беседы. Можно отметить, что общественные инициативы по организации детских площадок (детских коллективных, или как говорили современники «общественных игр») выходят в начале XX в. за пределы губернских городов. Появляется и стремление создать полифункциональные учреждения. Так, в Забайкалье детские игры устраивало в с. Кабанское Общество Народного дома, которое в 1917 г. решило организовать «Детский клуб», определив его целью комплексное эстетическое и физическое развитие ^[92].

Отметим, что вопросы физического воспитания населения заинтересовали в начале XX в. и правящие структуры, причём, интерес этот со временем возрастал, но стимулировался не наработанными теоретическими изысканиями или опытом, накопленным многочисленными культурно-просветительными Обществами, а совсем другими причинами. Так, в 1900 г. Высочайше утверждённая комиссия по вопросу об улучшении преподавания в средней школе, под председательством министра МНП Н.П.Боголепова, обсуждала этот вопрос потому, что в 1904-1905 гг. война с Японией показала явное превосходство физической подготовки японских солдат. В 1908 г. с инициативой физического подготовки выступил император, которому было «богоугодно завести» в деревенских школах обучение детей строю и гимнастике. В 1914 г. был создан Временный совет по делам физического развития народонаселения России. Таким образом, в начале XX в. стремления к физическому развитию детей и взрослых формально «сошлись» в общественных инициативах и правительственных пожеланиях, однако при этом ярко проявилась существенная разница в содержательном понимании целей, задач, способов. В контексте заявленной проблематики статьи важно отметить, что если педагогическая наука и передовая интеллигенция на местах считали игры одним из способов всестороннего развития ребенка, то в официальных кругах было распространено мнение, что русскому народу игры как воспитательный элемент не были известны, польза их весьма сомнительна, а то, что общественность называла «духом соревновательности, по сути, является «пробуждением грубых инстинкты». По мнению властей, оптимальным вариантом должны были стать гимнастика и строевые упражнения (особенно «если во время гимнастических упражнений рассказывались батальные сцены, освещать страницы истории военного дела и т.п») ^[93].

Выводы

Подводя итоги, следует отметить, что в Восточной Сибири развитие форм внешкольной просветительной работы в целом соответствовало общероссийскому по направлениям и формам работы, но значительно уступая в масштабах и темпах. Если следовать логике выделения основных этапов развития дополнительного образования детей в России, предложенной Б.А.Дейч, то внешкольная просветительская деятельность культурно-просветительных обществ Восточной Сибири вполне соответствует этапу формирования досугово-средовой модели (90-е гг. XX – 1917 гг.). Согласимся с автором, что целью была не столько организация досуга, сколько противостояние влиянию негативной среды ^{[14, с. 412]}. Спектр видов внешкольной досуговой деятельности был достаточно широк: литературно-музыкальные утра, организация экскурсий, спектакли для детей, устройство чтений и библиотек, организация детских площадок. Общественность, тем самым, восполняла полное отсутствие правительственных мероприятий. Инициатива общественности значительно расширяла социальный опыт детей, способствовала разрушению сословных перегородок, давала возможность усвоения новых культурных образцов и социальных ценностей, норм поведения.

В каждом городе были культурные лидеры, сами сохранявшие устойчивый интерес и активность, и влиявшие на расширение круга участников инновационной деятельности: М.Красноженова и В.А.Сипкин в Красноярске, А.Э. Третьякова и А.М.Станиловский в Иркутске, И.Н.Жуков и А.Н.Бек в Чите и др. Представляется, что их значение как «мобильного инновационного социокультурного меньшинства» было большим, чем это улавливается из сохранившихся источников и может стать темой отдельного исследования.

В целом, происходившая трансформация идеала воспитания, смена ведущих институтов и форм социализации, активизировавшаяся в начале XX в., имела противоречивый характер. Так, интеллигенция Восточной Сибири практически нигде не предлагала и не реализовывала семейные формы проведения досуга, тем самым снижая роль семьи в организации досуга. Отметим и то, что в организации детского досуга ярко проявилось безразличие интеллигенции к религиозному воспитанию, что было отражением общих тенденций: как отметили исследователи, на рубеже XIX – XX вв. наблюдался процесс разрушения религиозно-нравственных устоев. Религиозность нередко выражалась лишь во внешней привязанности к церковным обрядам, религиозная ритуальность, лишенная внутренней духовности, для многих теряла свою привлекательность. Кризис православной церкви в Восточной Сибири ясно осознавали и церковные иерархи. В отчете за 1915 г. епископ Забайкальский и Нерчинский Иоанн писал: «Отношения между духовенством и прихожанами с 1906-1907 гг., со времени так называемого освободительного движения, ухудшились...» ^[95].

Следует отметить, что общественная инициатива в сфере внешкольного просвещения детей оставалась элементом городской культуры, была сосредоточена в губернских и некоторых уездных городах Восточной Сибири, но все активнее проникала после Первой русской революции в малые города и крупные селения.

Влияние общественных инициатив не стоит переоценивать: основная масса населения, сохраняла традиционный уклад жизни с соответствующим процессом социализации. Однако, несомненно, что общественность формировала атмосферу общественного интереса, интеллигенция вела небольшую по объему, но значимую разработку прикладных проблем педагогики, ориентируясь на сферу потребностей ребенка. Общественная инициатива восполняла полное отсутствие государственной системы внешкольного просвещения.

В 1911 г. Общеземский съезд по народному образованию решил, что главная помеха внешкольному просвещению – сами условия российской жизни, что необходимо снять все ограничения для общественной самодеятельности. Однако Первая мировая война, революции, Гражданская война кардинально поменяли социокультурную сферу и возможности общественного гражданского соучастия. В 1918 г. местное самоуправление было уничтожено и заменено системой государственного управления. Всё более стали проявляться централизаторские тенденции. Идея всестороннего и гармоничного развития ребенка сменилась идеей преимущественно политического воспитания. Был создан Главполитпросвет, который взял на себя фактическое руководство и контроль за всей внешкольной просветительной работой, места для проявления общественной (не государственной) инициативы практически не осталось.