Property liability of expert witnesses (articulation of the problem)

Zatonova Dar'ya Assistant, the department of Civil Procedure, Saint Petersburg State University 199106, Russia, g. Saint Petersburg, ul. 22-Ya liniya v.o., 7 dariazatonova@gmail.com Other publications by this author

Анализ российской судебной практики показывает, что зачастую суды сталкиваются с ситуацией представления судебным экспертом некачественного экспертного заключения, причем некачественность экспертного заключения может выражаться в совершенно различных с процессуальной точки зрения ситуациях дефектности экспертного заключения, в том числе когда:

(1) экспертное заключение в принципе не было изготовлено, либо было изготовлено не по всем вопросам, поставленным перед экспертом;

(2) заключение эксперта не отвечает формальным критериям, предъявляемым к доказательствам (нарушен процессуальный порядок назначения или проведения экспертизы: например, эксперт не был предупрежден об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения, при производстве экспертизы были нарушены процессуальные права участников судебного разбирательства, эксперт самостоятельно осуществлял сбор материалов для экспертного исследования, к производству экспертизы были привлечены сторонние лица и пр.) – в переложении на процессуальный язык это и есть недопустимость экспертного заключения;

(3) экспертом применены неверные научные методы, либо в заключении содержатся неустранимые неточности и противоречия (т.е. страдает качество экспертного заключения) – в категориях процессуального права речь идет о недостоверности экспертного заключения;

(4) экспертом сделан вероятностный, а не категорический вывод относительно обстоятельств дела.

Когда суды сталкиваются с указанными дефектами экспертного заключения, в результате чего отказываются признать заключение эксперта надлежащим доказательством по делу, неизбежно возникают вопросы о том:

- может ли вознаграждение эксперта быть уменьшено, если да, то при каких обстоятельствах?

- подлежит ли оплате первоначальная судебная экспертиза в случае назначения судом повторной экспертизы?

- может ли суд отказать эксперту в выплате обусловленного вознаграждения, или же, если заключение эксперта представлено суду, то, каково бы ни было его качество, в оплате труда эксперта отказано быть не может ни при каких обстоятельствах, а судебный эксперт, по сути, пользуется иммунитетом от привлечения к имущественной ответственности?

Предметом настоящей статьи является исследование того, как на эти вопросы, имеющие непосредственное отношение к постановке проблематики имущественной ответственности судебного эксперта, отвечают суды при рассмотрении конкретных дел.

1. Возможен ли отказ суда в выплате/уменьшение размера причитающегося судебному эксперту вознаграждения в случае некачественно составленного экспертного заключения?

1.1. В подавляющем большинстве случаев суды приходят к выводу о том, что несмотря на констатацию судом несоответствия заключения эксперта требованиям законодательства, вознаграждение эксперта уменьшено быть не может (тем более невозможен отказ в выплате вознаграждения) ^[1].

При этом в обоснование своей позиции суды, как правило, указывают, что законом не предусмотрена возможность отказа в оплате результатов проведенной судебной экспертизы ^[2]. Так, в Постановлении Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 26.01.2012 по делу № А60-34104/2010 указано: «…представление заключения эксперта в арбитражный суд, которым была назначена экспертиза, означает проведение экспертом исследований, которое подлежит оплате».

Иными словами, заключение эксперта вообще не оценивается на предмет «качества»: как только эксперт представит в суд заключение эксперта, пусть даже составленное в нарушение целого ряда норм действующего законодательства, считается, что эксперт провел исследование, которое, независимо от своего «качества», подлежит оплате.

Своего апофеоза данный подход достигает в Постановлении Президиума ВАС РФ от 5 апреля 2011 г. № 15659/10 по делу № А08-8887/2009-30. По материалам дела, рассмотренного Президиумом ВАС РФ, суд первой инстанции пришел к выводу, что «представленное обществом «НПП «Контакт» экспертное заключение не соответствует требованиям, сформулированным в определении суда о назначении комиссионной строительно-технической экспертизы, оно дано и подписано экспертами, не упомянутыми в данном определении, а также лицами, не предупрежденными судом об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения».

Между тем Президиум ВАС РФ, не оценивая по существу довод о некачественности заключения эксперта, приходит к парадоксальному по своей безапелляционности выводу: «выплата вознаграждения эксперту не ставится в зависимость от соответствия или несоответствия экспертного заключения требованиям, предъявленным судом». При этом данная правовая позиция Президиума ВАС РФ является общеобязательной и подлежит применению при рассмотрении арбитражными судами аналогичных дел.

Надо отметить, что по обстоятельствам дела, рассмотренного Президиумом ВАС в Постановлении от 5 апреля 2011 г. № 15659/10 недостатки экспертного заключения, не позволившие рассматривать его в качестве допустимого доказательства по делу, были вызваны отнюдь не некачественным исполнением экспертом своих обязанностей, а процессуальными нарушениями, допущенными судом (отсутствие предупреждения эксперта об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения и пр.). Именно поэтому Президиум ВАС совершенно справедливо указал, что «отрицательные последствия процессуальных нарушений, допущенных судом первой инстанции, не могут возлагаться на третьих лиц, в том числе на эксперта (экспертную организацию)». Другое дело, что равным образом несправедливо возлагать последствия процессуальных нарушений, допущенных судом, на стороны дела (истца или ответчика), ибо за процессуальные нарушения суда должен «платить» федеральный бюджет.

Позиция Президиума ВАС РФ о том, что выплата вознаграждения эксперту не ставится в зависимость от соответствия или несоответствия экспертного заключения требованиям, предъявленным судом, недавно была поддержана и Верховным Судом РФ в Определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 14.05.2019 № 16-КГ19-3. Верховный Суд указал, что «недостаточная ясность или неполнота заключения эксперта, возникновение вопросов в отношении ранее исследованных обстоятельств дела, сомнений в обоснованности заключения эксперта или наличие противоречий в выводах эксперта в качестве правовых последствий влекут последствия, предусмотренные статьей 87 ГПК РФ (то есть назначение дополнительной или повторной экспертизы). При этом отказ в оплате экспертизы, по основаниям неполноты заключения эксперта или его недостаточной ясности процессуальным законом не предусмотрен. Выплата вознаграждения эксперту не может ставиться в зависимость от оценки его судом и непринятия его судом в качестве доказательства по делу…».

1.2. Крайне редко можно встретить противоположную позицию судов, которые обосновывают возможность отказа в выплате эксперту причитающегося вознаграждения в случае составления некачественного экспертного заключения. Так, в Постановлении Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 25.10.2011 № А33-5881/2010 был сделан вывод (который был поддержан в Определении ВАС РФ от 09.04.2012 № ВАС-1869/12) о законности действий суда, отказавшего эксперту в выплате обусловленного вознаграждения, в связи с тем, что экспертное заключение не было принято судом в качестве надлежащего доказательства по делу, исходя из того, что экспертом были ненадлежащим образом оказаны услуги по проведению судебной экспертизы. Интересно, что подобная позиция была поддержана ВАС РФ уже после принятия упомянутого ранее Постановления Президиума ВАС РФ от 5 апреля 2011 г. № 15659/10, в котором Президиум ВАС пришел к выводу, что в выплате вознаграждения эксперту отказано быть не может. Однако и далее в Определении ВАС РФ от 24.02.2014 № ВАС-974/14 мы встречаем позицию, прямо противоположную ранее выраженной Президиумом ВАС.

Обратимся к аргументации ВАС в Определении от 24.02.2014 № ВАС-974/14. Суд указал, что экспертное заключение относится к доказательствам по делу и оценивается судами наравне со всеми представленными по делу доказательствами по правилам статьи 71 АПК РФ, в том числе как допустимое доказательство. Суд первой инстанции, оценивая представленный отчет эксперта, признал его недопустимым доказательством, в том числе потому, что в нарушение требований АПК РФ им к проведению экспертизы привлечены сторонние лица, не предупрежденные в установленном порядке об уголовной ответственности, без исследования судом сведений об их профессиональной квалификации, в отчете имелись неточности и противоречия. Если экспертом при проведении экспертизы допущены существенные нарушения, в результате чего экспертное заключение не может быть признано допустимым доказательством, вознаграждение эксперту не выплачивается. Иными словами, по логике суда вознаграждение эксперту выплачивается тогда, когда заключение эксперта признано судом допустимым доказательством.

Интересно, что в п. 24 проекта Постановления Пленума ВАС РФ «О некоторых вопросах практики применения арбитражными судами законодательства об экспертизе» ^[3] была прямо предусмотрена возможность отказа суда в выплате эксперту обусловленного вознаграждения. Сформулировано это было следующим образом: «Если экспертом при проведении экспертизы допущены существенные нарушения, исходя из установленных ст. 86 АПК РФ требований к заключению эксперта (например, в заключении отсутствует содержание и результаты исследований с указанием примененных методов, оценка результатов исследований, обоснование выводов по поставленным вопросам), которые не могут быть устранены посредством вызова эксперта в судебное заседание для дачи пояснений, и в результате таких нарушений заключение эксперта не может быть признано допустимым доказательством, вознаграждение эксперту не выплачивается».

С принципиальной точки зрения признание потенциальной возможности отказа в выплате вознаграждения эксперту, составившему «некачественное» экспертное заключение, можно только приветствовать, ибо, как мы уже успели убедиться, подавляющее большинство судов на практике не признают возможности отказа в выплате вознаграждения эксперту. Однако если проанализировать те примеры, которые приводились в проекте как иллюстрация существенных нарушений при проведении экспертизы, способных привести к отказу в выплате эксперту обусловленного вознаграждения (в заключении отсутствует содержание и результаты исследований с указанием примененных методов, оценка результатов исследований, обоснование выводов по поставленным вопросам), то создается впечатление, что эксперту отказывают в выплате вознаграждения лишь тогда, когда оказывается, что исследование фактически не производилось. Представляется, что положение п.7, 8 ч. 2 ст. 86 АПК РФ должно толковаться таким образом, что при отсутствии в заключении эксперта содержания и результатов исследований с указанием примененных методов, а равно оценки результатов исследований, выводов по поставленным вопросам и их обоснования, это заключение попросту не может считаться заключением эксперта в смысле ст. 86 АПК РФ. А если нет заключения эксперта, отвечающего предъявляемым законом требованиям, то, конечно, нет и оснований для уплаты эксперту вознаграждения. Между тем проблема намного глубже: должно ли эксперту выплачиваться вознаграждение, если в заключении эксперта наличествует содержание и результаты исследований, оценка и обоснование выводов, но, по мнению суда, все это такого «качества», что не позволяет суду принять заключение эксперта в качестве надлежащего доказательства по делу. К сожалению, ответа на этот вопрос проект Постановления Пленума ВАС РФ не давал.

Вышеизложенное свидетельствует о том, что в судебно-арбитражной практике наметились две прямо противоположные тенденции: (1) большая часть судов, в том числе Верховный Суд РФ, поддерживает правовую позицию, сформулированную в прецедентном Постановлении Президиума ВАС от 5 апреля 2011 г. № 15659/10 о том, что в выплате эксперту обусловленного вознаграждения не может быть отказано, поскольку «выплата вознаграждения эксперту не ставится в зависимость от соответствия или несоответствия экспертного заключения требованиям, предъявленным судом»; (2) однако имеются и немногочисленные судебные акты, в которых эксперту (экспертному учреждению) было отказано в выплате причитающегося вознаграждения из-за существенных недостатков в экспертизе, не позволивших суду принять заключение эксперта в качестве допустимого доказательства.

Какая из обозначенных позиций представляется более оправданной?

А. На первый взгляд, следует поддержать позицию судов, обосновывающих возможность отказа в выплате эксперту вознаграждения при составлении некачественного экспертного заключения, ибо сама мысль о том, что стороны дела вынуждены платить эксперту за некачественное экспертное заключение, которое суд отказался признать в качестве допустимого доказательства по делу, кажется абсурдной.

Как при судебной, так и при внесудебной экспертизе эксперт проводит исследование, используя свои специальные знания. Предмет деятельности эксперта не меняет своего содержания в зависимости от того, идет ли речь о выполнении исследования по заказу частного лица или по поручению суда. С этой точки зрения возникает вопрос: должны ли различаться права заказчиков и лиц, оплачивающих судебную экспертизу, на получение качественного исследования при проведении судебной и внесудебной экспертизы? Судебная практика в противоречие со здравым смыслом предлагает ответить нам на этот вопрос утвердительно. Выходит, понятие «качество экспертного заключения» существует только применительно к внесудебной экспертизе, ибо в основании правоотношений между экспертом и заказчиком услуг лежит гражданско-правовой договор, а потому заказчик может защитить свои права посредством предъявления иска к лицу, некачественно выполнившему свою работу. В случае же назначения судебной экспертизы мало того, что стороны не выбирают конкретного эксперта (это делает суд), но при этом несут расходы по оплате услуг эксперта, так еще и оказываются совершенно бесправными в вопросе защиты своих прав от некачественного экспертного заключения, ибо понятия «качества» судебного заключения эксперта не существует вовсе.

Казалось бы, судебное заключение эксперта должно предоставлять сторонам больше гарантий по вопросам независимости эксперта, достоверности выполненного им заключения и т.д., нежели внесудебное заключение эксперта. Но происходит ровным счетом наоборот: сторона, на которую возложена обязанность по уплате судебных расходов по делу, вынуждена будет уплатить вознаграждение эксперту за любое заключение эксперта. Неважно, что заключение эксперта противоречит положениям действующего законодательства, подписано ненадлежащими субъектами, которые не предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения; не имеет значения также и то, что суд не принял заключение эксперта в качестве допустимого доказательства по делу – эксперт в любом случае получит обусловленное вознаграждение.

Эта ситуация парадоксальна тем, что ставит экспертов в некий привилегированный статус, который право не предоставляет ни одной другой профессии, ни одному иному роду приносящей доход деятельности. При таком подходе надо признать, что судебные эксперты не несут ответственности за качество выполненного ими экспертного исследования.

Между тем никаких законодательных предпосылок для исключения гражданско-правовой ответственности экспертов с учетом действия принципа генерального деликта не существует.

В. С другой стороны, отказ суда в выплате причитающегося эксперту по договору вознаграждения или уменьшение его размера потенциально могут представлять собой нарушение: 1) субъективного права эксперта на получение вознаграждения по соглашению о проведении экспертного исследования; 2) деловой репутации эксперта, который может быть заинтересован в том, чтобы отстоять доброкачественность проведенного им экспертного исследования.

Примечательно, что, отказывая в выплате вознаграждения эксперту или уменьшая размер причитающегося вознаграждения, суд тем самым потенциально нарушает субъективное право эксперта на получение вознаграждения за выполненную работу, по сути, без привлечения его к участию в деле, ибо его процессуальный статус лица, содействующего осуществлению правосудия, не позволяет ему защищаться в процессе и отстаивать это право. Принимая во внимание то обстоятельство, что вызов эксперта в судебное заседание является правом, а не обязанностью суда, эксперт может вообще не знать о ходе судебного разбирательства и о том, что выполненное им заключение признано судом ненадлежащим доказательством. Даже в ситуации, когда эксперт присутствует в судебном заседании, в котором суд принимает решение об отказе в выплате причитающегося эксперту вознаграждения, правами лица, участвующего в деле, эксперт не обладает, а потому не может в полной мере отстоять достоверность, доброкачественность составленного им заключения.

Резолюция суда об отказе в выплате/уменьшении причитающегося вознаграждения по существу ставит эксперта в положение ответчика, которому надо предоставить адекватные его статусу средства защиты его прав и законных интересов, чего закон, однако, не делает. Существенным образом меняется роль эксперта: из лица беспристрастного, содействующего осуществлению правосудия, незаинтересованного в том или ином исходе спора, эксперт превращается в лицо, имеющее самостоятельный, причем имущественный интерес в исходе дела. Меняется и предмет деятельности суда: наряду с разрешением спора о праве между истцом и ответчиком суд начинает разрешать самостоятельный спор о праве с экспертом, который словно «упаковывается» в исковую форму процесса, предметом которого является разрешение исключительно первого спора о праве.

Эксперту ничего не остается, кроме как подать жалобу на акт суда. Так и появляются в практике судов общей юрисдикции и арбитражных судов апелляционные, кассационные и надзорные жалобы экспертов ^[4], сам факт рассмотрения судами которых концептуально меняет подходы к определению роли судебного эксперта: за экспертом признается самостоятельный имущественный интерес; судебное решение может рассматриваться как акт, нарушающий права и законные интересы эксперта.

С этой точки зрения, в обоснование судебной практики о том, что суд при принятии судебного решения не вправе отказать эксперту в выплате обусловленного вознаграждения, а равно уменьшить его размер, потенциально могла бы быть положена идея о том, что в противном случае, отказывая в выплате вознаграждения, суд тем самым «возбуждал» бы новый спор о праве с экспертом, без привлечения его к участию в деле, а значит, не позволил бы ему отстаивать его право на получение вознаграждения за выполненную работу.

Другое дело, что острота проблемы во многом снималась бы, если бы на законодательном уровне было установлено, что суд вправе вынести резолюцию об отказе в выплате/уменьшении размера вознаграждения эксперта «внутри» процесса при условии обязательного привлечения эксперта к участию в деле и наделения его правами лица, участвующего в деле, для предоставления эксперту возможности отстоять доброкачественность проведенного им экспертного исследования.

На наш взгляд, признание возможности отказа в выплате/уменьшении судом размера причитающегося эксперту вознаграждения отвечает интересам осуществления правосудия намного в большей степени, чем полный иммунитет эксперта от привлечения к имущественной ответственности, который приводил бы к невозможности суда пресечь недобросовестные действия судебного эксперта, уклоняющегося от надлежащего исполнения возложенных на него обязанностей.

Необходимо однако отметить, что не всякий факт признания заключения эксперта ненадлежащим доказательством или факт отказа суда основывать на заключении эксперта свои выводы автоматически должен приводить к констатации, что вознаграждение эксперта должно быть уменьшено или, тем более, в выплате вознаграждения эксперту должно быть отказано.

В частности, если процессуальное нарушение допущено судом, а не экспертом, это не может являться основанием для уменьшения размера вознаграждения эксперта (например, определение о назначении экспертизы не содержало указания на предупреждение эксперта об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения, что приводит к недопустимости доказательства). Такая дефектная с процессуальной точки зрения экспертиза должна оплачиваться за счет федерального бюджета, поскольку ни эксперт, ни стороны дела не должны нести отрицательные последствия судебной ошибки.

Кроме того, вывод эксперта может противоречить установленной по делу совокупности обстоятельств, вследствие чего суд может отказаться основывать на заключении эксперта свои выводы, однако это опять же не способно служить основанием отказа в выплате эксперту причитающегося вознаграждения.

2. Подлежит ли оплате первоначальная судебная экспертиза в случае назначения судом повторной экспертизы?

Идея о недопустимости отказа в выплате эксперту вознаграждения в случае представления некачественного экспертного заключения находит свое воплощение и в сложившейся практике возмещения понесенных расходов на проведение первоначальной экспертизы в ситуации, когда суд счел первоначальную экспертизу недопустимым доказательством и основывал свои выводы на заключении повторной экспертизы.

Судебная практика исходит из того, что признание заключения судебной экспертизы ненадлежащим доказательством и назначение в связи с этим повторной судебной экспертизы не исключает отнесение на стороны расходов, понесенных на проведение первоначальной экспертизы ^[5]. Таким образом, здесь мы видим проведение той же мысли, что и в прецендентном Постановлении Президиума ВАС РФ от 05.04.2011 № 15659/10: несмотря на констатацию судом некачественности первоначальной экспертизы, оплата за ее проведение будет перечислена эксперту.

Необходимо отметить, что сам по себе факт назначения судом повторной экспертизы отнюдь не всегда свидетельствует о том, что эксперт небрежно выполнил свои обязанности по составлению первоначальной экспертизы.

В подавляющем большинстве случаев это будет действительно так, однако отнюдь не всегда повторная экспертиза направлена на отрицание первоначальной. Суд мог назначить повторную экспертизу потому, например, что, выводы эксперта не согласуются с иной установленной судом совокупностью обстоятельств по делу (ибо заключение эксперта не имеет для суда заранее установленной силы), а потому для устранения возникших сомнений в правильности или обоснованности ранее данного заключения суду требуется иное экспертное мнение.

Судебная практика также дает нам примеры, иллюстрирующие тезис о том, что отнюдь не всегда повторная экспертиза направлена на отрицание первоначальной и связана с необходимостью исправить недостатки работы эксперта, проводившего первоначальную экспертизу. Так, из анализа Постановления Арбитражного суда Дальневосточного округа от 25 февраля 2015 г. № Ф03-251/2015 следует, что повторная экспертиза была назначена не из-за недостатков первоначальной, а по причине наличия сомнений у одной из сторон в обоснованности первоначальной экспертизы. Как следует из Постановления Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 26 января 2012 г. № 17АП-13571/2011-ГК при изучении заключения первоначальной экспертизы у суда возникли дополнительные вопросы, которые он не поставил перед экспертом, проводившем первоначальную экспертизу, однако ответы на них необходимы для вынесения законного решения, в связи с чем и была назначена повторная экспертиза.

В этой связи необходимо различать две ситуации: (1) факт назначения судом повторной экспертизы может сопровождаться отрицанием первоначальной экспертизы и констатацией некачественности проделанной экспертом работы, следовательно, в этой ситуации обоснованной является постановка вопроса об ответственности эксперта в виде уменьшения/отказа в выплате эксперту вознаграждения; (2) факт назначения судом повторной экспертизы может не предполагать отрицание первоначальной экспертизы, вследствие чего право эксперта, выполнившего первоначальную экспертизу, на получение причитающегося вознаграждения подвергнуто сомнению быть не может.

Соответственно, дифференцированным должен быть и подход к ответу на вопрос о том, на кого должны быть возложены расходы на проведение первоначальной и повторной экспертиз. Если необходимость в проведении повторной экспертизы явилась результатом небрежного исполнения экспертом своих обязанностей по проведению экспертного исследования, то суд должен принять резолюцию об уменьшении/отказе в выплате эксперту вознаграждения, а денежные средства, оставшиеся на депозитном счете суда, должны быть впоследствии перечислены эксперту (экспертному учреждению), который проведет повторную экспертизу.

Иная ситуация складывается, если суд вынужден был назначить повторную экспертизу в связи с признанием заключения первоначальной экспертизы недопустимым доказательством, что явилось следствием процессуальных ошибок, допущенных судом, тогда как эксперт надлежащим образом выполнил экспертное исследование. В этом случае обусловленное вознаграждение должно быть перечислено эксперту, а расходы на проведение повторной экспертизы должны быть возложены на федеральный бюджет, поскольку ни стороны, ни эксперт не должны нести негативные последствия процессуальных нарушений, допущенных судом.

3. Может ли быть удовлетворен самостоятельный иск, предъявленный к судебному эксперту, составившему ненадлежащее экспертное заключение?

Судебная практика довольно последовательно идет по пути отрицания и возможности удовлетворения самостоятельного иска заинтересованного лица, предъявленного к эксперту, составившему некачественное экспертное заключение.

Обратимся к обстоятельствам одного из дел, рассмотренных Пятнадцатым арбитражным апелляционным судом (Постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 09.06.2011 по делу № А53-919/2011).

ОАО обратилось в арбитражный суд с иском к экспертному учреждению о взыскании суммы неосновательного обогащения. Исковые требования мотивированы тем, что в рамках производства по делу экспертным учреждением было изготовлено заключение эксперта, которое не было принято судом апелляционной инстанции в качестве надлежащего доказательства. Поскольку ответчик ненадлежащим образом исполнил обязанности по проведению судебной экспертизы (в подтверждение чего истец ссылался на допущенные при производстве экспертизы нарушения целого ряда нормативных правовых актов), полученная оплата за ее проведение является неосновательным обогащением экспертного учреждения. Истец исходил из того, что «…предпринимательская деятельность не может осуществляться безответственно, а институт гражданско-правовой ответственности распространяется на отношения, возникающие при проведении экспертизы».

Из материалов данного дела следует, что суд не согласился с выводами эксперта, указав, что заключение эксперта не соответствует требованиям ряда нормативных правовых актов, однако при этом в резолютивной части постановления судом указано на необходимость перечислить с депозитного счета суда в пользу экспертного учреждения сумму за проведение экспертизы.

В итоге апелляционный суд поддержал вывод суда первой инстанции о том, что спорные денежные средства не могут являться неосновательным обогащением экспертного учреждения, поскольку «правовым основанием получения ответчиком данного платежа является вступивший в законную силу судебный акт о выплате денежных средств эксперту в порядке ст. 109 АПК РФ». Иными словами, суд объяснил, что в данном случае истцом был избран ненадлежащий способ защиты своих прав, а именно кондикционный иск.

Суд также установил, что «расходы на производство судебной экспертизы связаны с рассмотрением указанного арбитражного дела, в связи с чем являются судебными расходами истца, порядок распределения которых регулируется нормами гл. 9 АПК РФ. Положения гражданского законодательства о неосновательном обогащении и гражданско-правовой ответственности не подлежат применению к правоотношениям сторон в сфере распределения судебных расходов по оплате судебной экспертизы».

Таким образом, логика суда заключается в том, что предъявление самостоятельного кондикционного иска против эксперта невозможно: во-первых, потому, что спорная сумма относится к категории судебных расходов, возмещаемых в соответствии со ст. 110 АПК РФ, а значит невозможно взыскать спорные денежные средства путем подачи отдельного иска в порядке гл. 60 ГК РФ; во-вторых, потому, что тут нет неосновательного обогащения в смысле ст. 1102 ГК РФ, ибо «правовым основанием получения ответчиком данного платежа является вступивший в законную силу судебный акт о выплате денежных средств эксперту в порядке ст. 109 АПК РФ».

Стоит отметить, что логика суда сама по себе упречна: вначале суд говорит о том, что нормы о неосновательном обогащении вообще не применимы к спорным правоотношениям, потом вдруг начинает обосновывать, что неосновательного обогащения нет, потому что у экспертного учреждения имелось правовое основание получения спорных сумм. При этом хочется особо отметить, что доводы истца о некачественности экспертного заключения, которое не было принято судом в качестве надлежащего доказательства, фактически были оставлены судом без внимания.

Судебная практика, свидетельствующая о фактической невозможности привлечения эксперта к гражданско-правовой ответственности, вызывает, по меньшей мере, недоумение. Возьмем, к примеру, нормы о компенсации за фактическую потерю времени, которая взыскивается со стороны, злоупотребляющей своими процессуальными правами, в пользу другой стороны (ст. 99 ГПК РФ, ч. 2 ст. 111 АПК РФ). Несмотря на то, что ст. 94 ГПК РФ прямо относит компенсацию за фактическую потерю времени по ст. 99 ГПК РФ к издержкам, связанным с рассмотрением дела, подавляющее большинство ученых едины во мнении о том, что компенсация за фактическую потерю времени представляет собой компенсационную форму ответственности, существо которой заключается в возмещении убытков, возникших у лица вследствие недобросовестности другой стороны спора. Иными словами, это специфическое деликтное возмещение, санкция за недобросовестное процессуальное поведение. Спрашивается, почему можно взыскать убытки со стороны дела, допускающей злоупотребления при реализации своих процессуальных прав, но нельзя потребовать возмещения убытков с эксперта, не исполняющего возложенных на него обязанностей, злоупотребляющего процессуальными правами, затягивающего процесс, действия которого приводят к срыву судебного заседания, воспрепятствованию рассмотрения дела и принятию законного и обоснованного судебного акта? Разумных объяснений этому найти не удается.

Более того, никто не отменял и действия принципа генерального деликта, который можно воспринимать как универсальное положение, характеризующееся предельной абстрактностью, о возмещении всякого вреда, в том числе вреда, причиненного судебным экспертом.

Отдельные суды идут еще дальше Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда, обосновывавшего невозможность удовлетворения кондикционного иска к эксперту, и приходят к выводу о невозможности в принципе предъявить любой иск к судебному эксперту. Приведем цитату из Постановления Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 23.01.2013 № А33-9402/2012: «…Доводы жалобы, касающиеся того, что именно некачественное выполнение ответчиком порученной ему экспертизы, явилось причиной возникновения убытков, не могут быть приняты судом кассационной инстанции во внимание, поскольку заявленные убытки относятся к категории судебных расходов, подлежащих возмещению в соответствии со ст. ст. 110, 112 АПК РФ, и не могут быть возмещены путем подачи самостоятельного иска». Аналогичный подход встречаем, например, в Определении ВАС РФ от 23.05.2008 № 6534/08, Постановлении Арбитражного суда Уральского округа от 18.10.2013 № Ф09-10108/13 по делу № А60-49554/2012.

Таким образом, в соответствии со складывающейся российской судебной практикой возмещение убытков, причиненных некачественным оказанием услуг по проведению судебного экспертного исследования, не может выступать предметом отдельного иска; в подавляющем большинстве случаев суды приходят к выводу о том, что вознаграждение эксперта не может быть уменьшено и тем более ему не может быть отказано в выплате вознаграждения, несмотря на дефектность представленного им заключения.

Не должны ли мы прийти к выводу, что за данным подходом, которого придерживается судебная практика, стоит не что иное, как негласное признание того, что судебный эксперт обладает иммунитетом от привлечения к имущественной ответственности, который представляет собой правовой режим, заключающийся в запрете привлечения судебного эксперта к имущественной ответственности за ненадлежащее исполнение функций, связанных с проведением экспертного исследования?

В отечественной доктрине проблематика иммунитета судебного эксперта от ответственности никогда не обсуждалась, на законодательном уровне иммунитет не закреплен и, напротив, находится в противоречии с принципом генерального деликта, в соответствии с которым нет препятствий для возмещения любого вреда, в том числе вреда, причиненного противоправными действиями судебного эксперта. В этом смысле вопрос о том, пользуется ли судебный эксперт иммунитетом от привлечения к имущественной ответственности, ставит перед нами именно судебная практика, в подавляющем числе случаев не допускающая привлечения судебного эксперта к гражданско-правовой ответственности за представление ненадлежащего экспертного заключения.

Отметим, что в странах, принадлежащих к англосаксонской системе права, уже давно существует хорошо разработанная доктрина иммунитета от ответственности, которым защищены участники судебного разбирательства. Иммунитет от ответственности предоставляется участникам судебного разбирательства потому, что этого требуют интересы публичной политики, интересы правосудия. В деле Arthur J.S. Hall v Simons ^[2000] это основополагающее положение общего права излагается следующим образом: «Особенность суда в том, что в интересах общества все, кто прямо принимает участие, получают гражданский иммунитет за своё участие… Таким образом, суд, судья, жюри присяжных, свидетели, включая свидетелей-экспертов, получают гражданский иммунитет» ^[6]. Сразу обращает на себя внимание то, что эксперты перечислены в одном ряду со свидетелями и, более того, являются разновидностью свидетелей. Это неслучайно, ибо в Великобритании (как и в иных странах общего права) эксперт традиционно рассматривается именно как свидетель одной из сторон (expert witness).

В странах общего права общепризнанным является тот факт, что свидетель имеет абсолютную неприкосновенность (иммунитет) относительно того, что им было сказано в суде. В противном случае, если бы у свидетеля не было иммунитета против иска, он попросту не смог бы выполнить свою единственную обязанность перед судом – говорить правду, из страха перед возможными последствиями в виде предъявления иска от стороны, которую его показания не устраивают. Коль скоро в Великобритании считается, что эксперт является своего рода разновидностью свидетеля, вполне логичным представляется вывод о том, что иммунитет против иска, предоставленный свидетелям, распространяется и на экспертов.

Хотя существование иммунитета эксперта от гражданско-правовой ответственности насчитывало в Великобритании более чем 400-летнюю историю, в марте 2011 г. Верховный суд Соединенного Королевства в деле Jones v Kaney ^[7] постановил, что иммунитет экспертов от гражданско-правовой ответственности должен быть отменен. Обоснованность существования иммунитета эксперта была поставлена под сомнение прежде всего потому, что судьи усмотрели «значительное различие между экспертами-свидетелями и свидетелями факта», заключающееся в том, что эксперт принимает на себя обязанности перед клиентом по договору за вознаграждение, тогда как свидетель факта, очевидно, не имеет подобного мотива для дачи показаний. С этих позиций статус эксперта ближе не к свидетелю факта, а к представителю, который также принимает на себя обязанности по представлению интересов клиента по договору с клиентом за вознаграждение. А иммунитет барристеров против иска был отменен еще раньше в деле Arthur J.S. Hall v Simons ^[2000].

Палата лордов пришла к выводу, что аргументы, в течение более четырехсот лет поддерживавшие существование иммунитета эксперта, более не оправдывают общественную политику, исключающую гражданско-правовую ответственность эксперта перед своим клиентом за проявленную небрежность. Это решение во многом было обусловлено общим вектором английского права на усиление ответственности за небрежность.

Означает ли складывающаяся российская судебная практика, поддержанная в том числе Верховным Судом РФ, что в российской правовой системе, также как в Великобритании до 2011 г., действует иммунитет судебного эксперта от гражданско-правовой ответственности? Но в таком случае существование иммунитета эксперта должно быть соответствующим образом обоснованно. Прежде чем сказать, что в российской правовой системе действует иммунитет экспертов от ответственности надо разобраться с целями, предпосылками установления данного иммунитета, его границами, принципом действия и т.д. Между тем, если в Великобритании иммунитет экспертов, как мы выяснили, производен от иммунитета, которым изначально обладали свидетели факта, то в отечественной правовой системе такая аналогия неуместна, ибо согласно концепции, реализованной в действующих процессуальных кодексах, эксперт – абсолютно самостоятельный субъект процесса, обладающий собственным объемом процессуальных прав и обязанностей, которые отличают его от иных субъектов, в том числе свидетелей.

Иными словами, если признать, что иммунитет эксперта от гражданско-правовой ответственности действительно существует, то он, вероятно, должен быть обоснован действием совершенно иных механизмов, нежели в странах общего права. Далее можно ставить вопрос следующим образом: насколько правильно устанавливать иммунитет эксперта от ответственности тогда, когда, к примеру, Великобритания, где такой иммунитет существовал более 400 лет, пришла к необходимости его отменить?

Напротив, в странах континентальной правовой системы вопрос об иммунитете судебного эксперта, как правило, не ставится, ибо считается, что судебный эксперт несет гражданско-правовую ответственность за составление экспертного заключения, не отвечающего предъявляемым требованиям, а потому к нему может быть предъявлен самостоятельный иск. К примеру, абз. 1 § 839а Германского гражданского уложения (далее - ГГУ) гласит: «Если назначенный судом эксперт умышленно или по грубой неосторожности представит неправильное заключение, он обязан возместить вред, причиненный стороне судебного разбирательства судебным решением, основанным на его заключении» ^[8]. Как видим, ГГУ прямо допускает предъявление к судебному эксперту деликтного иска.

Вопрос о том, существует ли в отечественной правовой системе иммунитет эксперта от гражданско-правовой ответственности, является вопросом отнюдь не праздным, его ставит перед нами судебная практика, все чаще и чаще сталкивающаяся с проблемой необходимости обосновать невозможность отказа в выплате судебному эксперту вознаграждения при некачественно составленном экспертном заключении, а также невозможность предъявления к эксперту самостоятельного иска из некачественного оказания услуг по проведению экспертного исследования.

Идея о том, что эксперт обладает иммунитетом от привлечения к гражданско-правовой ответственности, потенциально может выступать в качестве теоретического обоснования невозможности отказа в выплате эксперту вознаграждения при некачественно составленном экспертном заключении, а равно невозможности предъявления к эксперту самостоятельного иска. В отсутствие соответствующего теоретического осмысления и обоснования все выводы судов о том, что стороны дела обязаны нести расходы на оплату некачественно проведенной судебной экспертизы, которая не была принята судом в качестве допустимого доказательства, выглядят немотивированными и произвольными. Поэтому вопрос о том, существует ли в отечественной правовой системе иммунитет эксперта от гражданско-правовой ответственности, и как этот иммунитет, если таковой есть, соотносится с принципом генерального деликта, представляется ключевым для определения оснований и пределов имущественной ответственности судебного эксперта и нуждается в самостоятельном исследовании.