The correlation between politics and law: socio-philosophical analysis

Ravochkin Nikita Nikolaevich Doctor of Philosophy Professor, Department of History, Philosophy and Social Sciences, Kuzbass State Technical University named after T.F. Gorbachev; Associate Professor, Department of Pedagogical Technologies, Kuzbass State Agricultural Academy 650000, Russia, Kemerovo region, Kemerovo, Vesennaya str., 28 nickravochkin@mail.ru Other publications by this author

Введение. Несомненно, что одной из видных тенденций, возникших в философской повестке третьего тысячелетия, становится усиление исследовательского внимания не просто к каким-либо различным аспектам функционирования общества, но прежде всего к генезису и трансформациям социальных структур. Такое положение дел требует переосмысления фундаментальных основ функционирования государства, в частности, проводимой им политики и принятой в соответствии с актуальными вызовами времени правовых норм. В настоящей работе мы продолжаем анализировать взаимодействие и взаимосвязи между политикой и правом ^[20]. Действительно, политико-правовой синкретизм зачастую игнорируется, однако тот факт, что обе заявленные категории фундируют государство, не подлежит сомнению, являясь общепризнанным не только в отечественной, но и в зарубежной философской мысли. Целью статьи является разбор взаимосвязей между политикой и правом. По авторскому мнению, нетривиальная репрезентация этих корреляций позволит маркировать единство политики и права не иначе как «универсальное». Стремясь предложить корректное философское видение проблемы, отметим, что сегодня в мировом масштабе происходят коренные и непредсказуемые трансформации во взаимодействии между правом как основой осуществления власти и политикой, воплощающей те или иные правовые норм, что сказывается на социодинамике их институциональных форм.

Обращаясь к истории заявленной проблемы, обнаруживаем, что еще в работах советского мыслителя Д.А. Керимова взаимодействие политики и права охарактеризовано в качестве одной из методологических проблем социальной философии. К слову, именно Керимов одним из первых в отечественной науке соединяет два рассматриваемых феномена в «политико-правовые исследования» ^[8]. В свою очередь Е. А. Лукашева указывает на редукционизм, встречающийся в многочисленном корпусе работ, посвященных взаимодействию и соотношению политики и права: «В исследованиях, посвященных анализу политической системы, праву не уделено должного внимания, не обозначены четко те аспекты его действия, которые вытекают именно из рассмотрения права как компонента политической системы» ^[11]. Такое положение дел наглядно демонстрирует игнорирование прагматики, являющейся витальной для социальной философии, следовательно, многие исследователи упускают из своего поля зрения потенциал права при осуществлении социальных преобразований. В этом наши взгляды схожи с позицией И. Ю. Козлихина, указывающего на недопустимость противопоставления политики и права и подчеркивающего актуальность выявления граней взаимодействия этих категорий ^[9]. Наиболее удачное замечание, на наш взгляд, приводится В. Н. Синюковым. Этот исследователь настаивает на том, чтобы взглянуть на взаимосвязи между политикой и правом не только в теоретическом, но и в практическом аспектах ^[23]. Такой тезис вполне сообразовывается с прикладным характером современной философии в сочетании высокой непредсказуемостью и рисковостью усложняющегося общепланетарного бытия, поскольку выявление особенностей в том или ином соотношении «политическое – правовое» позволит получить представления о последствиях реализуемых социальных преобразований для каждого конкретного государства.

Итак, мы видим, что в приведенных работах отечественных авторов отчетливо проглядывается необходимость философского осмысления взаимосвязей между политикой и правом. Тем не менее, несмотря на очевидную теоретическую и практическую значимость выявления механизмов взаимодействия между указанными категориями, разработка заявленной проблематики все еще остается фрагментарной, что подтверждается следующей цитатой: «Многообразие и разносторонние связи между правом и политикой сами по себе достаточно очевидные и бесспорные, к сожалению, слабо изучены современной наукой» ^[2]. Иначе говоря, даже несмотря на обозначенный автором двумя годами ранее синкретизм политики и права в институциональном измерении ^[20], контекстный поиск по электронной библиотеке Elibrary обнаружил всего пять работ ^{[3;4;22;27;29]}, в которых проводится философский анализ взаимодействия и взаимозависимости политики и права. Во всех этих работах в той или иной мере отмечаются единство и неразрывность взаимодействия политики и права, где дискуссионным выглядит лишь характер взаимосвязей. Однако в работе Л.В. Голоскокова применительно к российским реалиям отмечается некоторое отставание правовой практики от политических решений. Такое замечание подтверждается теорией права, в соответствии с которой оно предстает менее динамичным, чем, например, политика, за счет того, что оно гораздо сильнее проникается традиционализмом в своем учреждении и применении, во многом опираясь на культуру того или иного общества и государства. Голоскоков отмечает, что гармоничное взаимодействие рассматриваемых нами категорий представляется возможным за счет опережающих действий самих властей. Во-первых, это создание новых сфер регулирования посредством принятия новых законопроектов; во-вторых, необходимы разграничения внутри самого права, которые позволят «найти концептуальные ответы на вопросы, как регулировать отношения в одной сфере, не создавая разрушений в другой» ^[4].

Политика и право: интегральные и дифференциальные характеристики. Первые философские подходы к пониманию политики и права в собственном смысле этих категорий появляются уже в Античности. В то время политика осознается «как искусство управления людьми в цивилизованном обществе, так и участие в управлении делами государства различных классов, социальных групп и их организаций» ^[26], как средство обеспечения естественных гарантий и свобод, а сочетание политических и правовых элементов – в качестве условия реализации принципа справедливости.

Необходимо отметить, что в научной литературе идет спор на предмет понимания того, что именно возникло первым: политика или право. Одни исследователи полагают, что понятие права возникло после появления политики при переходе от постертарных обществ к государственности, что и позволяло обеспечивать реализацию правового ^[5]. В то же время, центральный тезис второй группы работ словно формулируется А.В. Шашковой, также проводящей соответствия по проблеме возникновении политики и права: «Право появилось ранее, чем политика и политические явления» ^[29]. Этот вывод может быть подкреплен первыми и неотъемлемыми правами человека на жизнь и собственность (нередко подкрепляемых не юридически, но интуитивно), возникновение которых обнаруживается в догосударственных обществах, то есть задолго до появления политических структур, направленных на их защиту. Поясним, к чему было упомянуто «интуитивное закрепление прав». Главным образом мы связываем это с постепенным развитием общественной жизни и движением индивидов от сферы бессознательного в сторону намеренной необходимости соблюдения естественных прав ^[7;28]. Другими словами, согласно К. Шмитту, политика появляется там, где есть неурегулированные правом коллизии ^[1;30].

Несколько иной подход к пониманию особенностей возникновения «политического» и «правового» представлен в работе В. П. Милецкого и Д. Н. Черезова. По мнению этих ученых, любые социальные институты, в том числе и политико-правовые, возникают только тогда, когда «у отдельных индивидуумов, социальных групп и общностей людей появляются долговременные и особо значимые потребности и интересы, нуждающиеся в упорядоченном удовлетворении» ^[15]. Следовательно, появление политики и права представляет собой сознательный акт, в котором отражается коллективное понимание значимости учреждения определенных институтов, которые бы, в том числе, осуществляли и регулятивные функции по отношению к социальному взаимодействию. При реализации данного подхода «правовое» представляет собой «целостную совокупность социальных субъектов и институтов права, социально-правовых процессов и духовно-правовых компонентов, консолидированных на основе норм живого, социального и позитивного права, исполнение которых нацелено на защиту основ конституционного и социально-экономического строя, нормотворчество, правоприменение и поддержку правопорядка, включая обеспечение основных прав и свобод человека» ^[25]. Однако отметим, что подобное восприятие права становится свойственным для российской науки лишь в последнее десятилетие, когда оно начинает восприниматься как средство защиты частных и публичных свобод и интересов. К сожалению, достаточно длительное время право воспринималось как бессмысленное формальное нагромождение норм и требований, как инструмент подавления личности ввиду тотальной идеологизации и политизации законов – в чем и усматривается рациональное замечание Л.В. Голоскокова о разграничении сфер применения права на практике ^[4]. Продолжая критическое исследование российской правовой системы, сделаем акцент, что идеологический компонент не просто подчинил право политике, но де факто сделал все для того, чтобы она воспринималась как нечто второстепенное и не играющее роли в жизни человека и общества, отражающее «в классово-антагонистическом обществе политическую волю господствующих классов, закреплённую в несправедливых законах, формально регулирующих жизнедеятельность людей и общества» ^[12].

Таким образом, как и полагается, среди ученых отсутствует понимание того, что возникло вперед другого, право или политика, и, уже применительно к разрабатываемой нами теме – что именно привело к соответствующей институционализации. Смеем предполагать, что начальные правоотношения действительно возникают еще в эпоху догосударственности, то есть задолго до появления политического, когда первые примитивные формы права стали самостоятельным, производным от других норм (обычаи, традиции), социальным регулятором. Таким образом, право существовало в некоторой «промежуточной» (не закрепленной законодательно) форме для осуществления регуляции и контроля над процессами взаимодействия между членами сообщества. Полагаем, что его институционализация состоялась только с появлением политики, когда, собственно говоря, потребовалось закрепление первых гарантий на самом высоком, то есть государственном, уровне. Именно возникновение политики не просто обусловливает переход от потестарных форм обществ, но и свидетельствует об осознании защиты естественных прав со стороны субъектов власти, что и создает первые взаимосвязи между указанными категориями ^[5].

Итак, право в какой-то мере регламентирует политические принципы и нормы, находя своё материальное воплощение в нормативно-правовых актах, которые закрепляют границы и допустимые полномочия деятельности государственных структур и политико-правовых институтов. Несмотря на тесную взаимосвязь политического и правового, они не тождественны друг другу и имеют ряд как общих, так и отличительных характеристик. В частности, к общим свойствам политики и права относятся следующие:

1. Характер причин и источников формирования. И политическое, и правовое призваны реализовать собственное назначение через обеспечение стабильности для общества и населяющих его индивидов, что напрямую указывает на использование ими регулятивного функционала. Роль политического и правового, согласно А.В, Шашковой, кристаллизуется в результате осознания социальной несправедливости ^[29], которая, по нашему мнению, всегда является индикатором усугубления неравенства как неотъемлемой характеристики любого общества, способной привести к потрясениям, революциям, переворотам, избежать которых можно за счет создания эффективных политических и правовых механизмов. Таким образом, политика и право выступают средствами самосохранения и управляемости социальной системы. Развивая эту мысль, мы снова приходим к прагматике и функционализму, маркирующих политику и право в качестве необходимых инструментов преодоления несправедливости и совершенствования общества для его последующего приближения к более совершенному варианту устройства. Последнее становится возможным посредством принятия властями соответствующих решений, которые позволяют использовать эволюционный путь развития общества и осуществления социальных преобразований.

2. Формирование содержания политики и права имеет так называемую «социосферную привязку» ^[10;21], то есть детерминировано совокупностью природных (география, климат) и социальных факторов. К последним относят особенности исторического развития, национально-культурную, экономическую, интеллектуальную специфику (макро)региона, а также демографические процессы и условия. Логично, что в различных государствах состав и степень влияния указанных факторов варьируются, определяя контекстуальную зависимость эффективности функционирования политики и права, как и их институциональных форм.

3. И политика, и право выполняют предписывающие функции относительно поведения индивидов, устанавливая границы прав и обязанностей для каждого актора в социальной системе при осуществлении ими взаимодействия между собой, группами, обществом, государством и его институтами.

К наиболее значимым отличительным характеристикам политики и права можно отнести следующие:

1. Целевая направленность действий рассматриваемых феноменов. Политика стремится завоевать и использовать тот или иной объем государственной власти в долгосрочной перспективе, тогда как право (хотя бы теоретически) направлено на справедливое разрешение возникающих конфликтов по поводу конкретных интересов: «направление политики идет снизу вверх, от общества к государству, право имеет противоположное направление – от государства к обществу» ^[29].

2. Центральные субъекты, от которых происходит формирование содержания указанных категорий. Наполнение политики зависит от социальных групп, в контексте чего индивид и большинство населения представляют интерес исключительно как представители определенных страт. Наполнение права может быть истолковано через два подхода. При реализации первого из них, так называемого «узкого», подхода, основными субъектами права выступают преимущественно государственные органы, но в отдельных случаях формирование содержания права может происходить и «от населения», которое принимает участие в референдумах, направленных на установление и законодательное закрепление определенных норм. Стоит отметить, что референдумы не носят обязательного характера, соответственно, при низком уровне правосознания населения главная роль отводится уже упомянутым органам государственной власти ^[29]. В то же время, при обращении к широкому подхода к выделению субъектов права, сюда уже относятся «социальные субъекты, выступающие производителями или носителями правовых норм (народ, сообщество законодателей всех уровней, сообщество судей и юристов-профессионалов и др.), социально-правовые процессы (правообразование, нормотворчество, правоприменение и др.), социально-правовые институты (парламент, суд, правоохранительные органы и др.), а также духовно–правовые феномены (правовые ценности, правовые интересы и потребности, правовые установки, идеи, доктрины)» ^[14]. Иначе говоря, в узкий подход включаются только производители и носители правовых норм; при широком подходе – структура субъектов учитывает и социальные процессы, и, как кому-то может показаться, «чуждые» для нее духовно-правовые феномены. Автор считает, что в рамках данного исследования к выделению субъектов права наиболее оправданным выглядит узкий подход. Это обосновывается тем, что реализация указанных процедур ложится на плечи социальных субъектов и институтов права, которые под влиянием сложившихся в обществе стереотипов, системы представлений о справедливости и содержании базисных прав и свободах вообще детерминируют соответствующие процессы.

3. Содержание политики и права. Элементы политики более многообразны и вариативны, нежели составляющие права. В содержание политики можно включить и политическое сознание, и связанные с этой сферой нормы, и классовые отношения, и весь плюрализм субъектов и так далее, тогда как право ограничивается собственными нормами, а также правовыми сознанием и культурой.

4. Предметное регулирование сфер общественной жизни. Распространено мнение о распространенности политики и права на все аспекты деятельности общества. Тем не менее, если мы допускаем включение морали и религии в сферу политического регулирования, то она, вне сомнения, окажется шире правовой. Другими словами, «все, обладающее большим общественным интересом, становится объектом политики»^[29], поскольку политическая деятельность направлена на урегулирование социально значимых отношений при помощи реализации власти. Такой широкий охват объясняет, почему отдельные исследователи включают само право в область политического ^[29]. Одновременно с этим мы заявляем, что подобный подход не соответствует тезису о том, что все без исключения нормы права всегда имеют под собой лишь политические предпосылки. Примечательной для разграничения политики и права является и другая наша ремарка. Несмотря тесную взаимосвязь морали и права (изначально, в догосударственных обществах, именно мораль фундировала правовые нормы) в большинстве современных государств мораль, как и ценности, как правило, при помощи СМИ, пропаганды, образовательной системы, культивируются государством, что позволяет ему формировать представления о социально значимых и одобряемых объектах.

Характер изменений. Как отмечает Г. Гроций, «предметом юриспруденции являются вопросы права и справедливости, а предметом политической науки – вопросы целесообразности и пользы» ^[6]. Политика отличается большей гибкостью и динамичностью реакций в соответствии с подвижностью общественных интересов, ожиданий, потребностей, мнения, а сами трансформации могут оказаться мгновенными. Будучи связанной с учетом субъективных проявлений в различных сферах, она вынужденно подстраивается под них, либо подстраивает их под себя. Право, как уже было упомянуто, отличается консерватизмом и традиционализмом. Право более нормировано, а значит и более устойчиво. Таким образом, затяжной характер собственно правовых трансформаций объясняется тем, что любые нормы перед своим законодательным закреплением должны пройти несколько этапов официального нормотворчества.

5. Формы внешнего выражения. Проявление политики можно наблюдать в деятельности: выступлениях различных акторов, демонстрациях, митингах, декларациях, программах, документах. Важно добавить, что все указанные формы внешнего выражения политического декларируют свою обоснованность идеями и идеологическими концепциями, однако на практике политика давно стала деилогизированной. Например, одним из недавних маркеров начала деидеологизации можно считать падение Берлинской стены. Следовательно, отныне ведущую роль в общественной жизни играют не единые (порой неизменчивые) наборы принципов, кристаллизованные в идеологических концепциях, но комбинации разнонаправленных идей, позволяющие достигнуть большего эффекта в эволюционном ключе развития общества, а расширенный перечень социальных агентов получает возможность максимизировать свой голос ^[31]. В свою очередь праву, в силу своей документальной закрепленности, такое разнообразие попросту не является свойственным. Плюрализм можно констатировать лишь в форме самих документов: законы, указы, распоряжения. Правовые документы и нормы всегда четко определены и обязательны для исполнения в той мере, как их определяет метод.

Как видим, политика и право имеют как сходные свойства, которые их сближают, так и качества, которые позволяют провести некоторые разграничения. Графически данные характеристики представлены ниже на Рисунке 1:

Рисунок 1. Интегральные и дифференциальные характеристики политического и правового

Анализируемые категории взаимосвязаны, неразрывны и невозможны друг без друга. Право служит средством легитимации политики, а политика через принимаемые законы, созданные органами государственной власти, гарантирует определенную свободу и права личности. Более того, осознание неразрывности политического и правового в процессах формирования политико-правовых институтов представляется особенно актуальным для российских реалий, где на протяжении многих десятилетий право было полностью подчинено политике. Поэтому не будет лишним еще раз отметить, что политика и право могут быть не только антагонистами и конкурентами, когда, к примеру, первая категория полностью подавляет вторую, но и прежде всего «союзниками», эффективно дополняя друг друга и способствуя оптимизации социального развития.

Политико-правовые институты. Принимая во внимание выявленные взаимосвязи между политическим и правовым, представляется важным обратиться к их институциональному воплощению и показать, почему в социальной философии мы почти всегда имеем дело с политико-правовыми институтами. В уже опубликованных работах автором доказано, что от деятельности политико-правовых институтов идут несколько повышенные ожидания населения, поскольку вопреки декларируемому некоторыми мыслителями равенству между всеми видами институтов, именно установления этой сферы формируют контур реализации власти и создают функционирующую нормативно-правовую базу для того или иного государства, в соответствии с чем сообразуют свою деятельность и граждане, и организации [18:19].

Напомним, что в последние годы одной из наиболее распространенных трактовок института является дефиниция Дугласа Норта, в соответствии с которой содержание данной категории выражается как «структурированная форма социального взаимодействия на основании определенных правил, механизмов и норм поведения, обеспечивающих удовлетворение социально значимых потребностей в минимизации транзакционных издержек» ^[16]. Отсюда следует, что по своей сути политико-правовые институты являются относительно устойчивыми структурами и способами реализации стандартизированных социальных практик, обеспечивающих не только регуляцию действий отдельных индивидов и организаций, но и их консолидацию, что, согласно Г. Спенсеру, позволяет рассматривать эти установления как своеобразные «социальные скрепы» ^[24]. Следует отметить, что при реализации подобного подхода к пониманию политико-правового института, удается сделать акцент и на правовую, и на политическую основы, то есть соединить стабильность права и изменчивость политики. Несколько иной подход к пониманию политико-правовых институтов предлагают В. П. Милецкий и Д. Н. Черезов, определяющие его как «естественно-эволюционные формирующиеся устойчивые структуры и формы стандартизированных социальных действий, практик и моделей поведения людей, с помощью которых на основе официальных и неофициальных норм осуществляется упорядоченное и организованное удовлетворение базисных нужд, потребностей и интересов отдельных индивидов и разночисленных социальных общностей и групп, а также обеспечивается их консолидация в сплоченные сообщества» ^[15]. Из представленных определений появляется возможность зафиксировать ряд сущностных характеристик политико-правовых институтов:

(1) их генезис выступает результатом поступательного эволюционного процесса общественного развития, когда появляются потребности в усовершенствовании различных сфер социального бытия;

(2) относительная устойчивость детерминирована социальной динамикой, а также мотивацией и реакцией властей сообразовать государственную структуру под актуальные вызовы времени;

(3) нацеленность на удовлетворение возникающих в обществе нужд и потребностей для обеспечения его консолидации, стабильности и эволюционной траектории развития всей социальной системы;

(4) сочетание формального и неформального начал.

Что логично, выявленные особенности позволяют отметить наличие двух начал, следовательно, генезис этих установлений может быть инициирован как политикой, так и правом. Правда, сегодня с учетом коренных трансформаций мирового бытия эти основания могут действовать и исходить практически одновременно.

В своих исследованиях автор является приверженцем инструментализма и прагматики, что обусловливает необходимость репрезентации функций политико-правовых институтов с учетом отмеченных выше сущностных характеристик ^[12;25]:

1) упорядоченное удовлетворение значимых для социума потребностей с учетом формально закрепленных интересов;

2) статусно-ролевая функция, предписывающая социальным акторам определенные паттерны поведения;

3) интеграция индивидов в сообщества;

4) контрольно-регулятивная функция – определение и установление границ полномочий, а также ограничение и разъяснение бинарной оппозиции «допустимое – недопустимое» для социальных субъектов. Для понимания комплексного характера данной функции укажем, что ее реализация осуществляется через нормотворческую, правоприменительную и правоохранительную деятельность. Говоря о выполнении данной функции в российском обществе, в очередной раз констатируем препятствия и сложности, возникающие в форме юридических коллизий «между нормативными правовыми актами, которые регулируют одни и те же общественные отношения» ^[17];

5) функция разрешения конфликтов и минимизация уровня социального неравенства ^[13];

6) закрепление легальных форм и способов удовлетворения возникающих потребностей;

7) функция социальной защиты уязвимых социальных групп общества ^[25].

Приведенный функционал является общим для политико-правовых институтов в контексте общемирового бытия. Соответственно, реализация всех функций может оцениваться как «успех» либо «неудача», когда ни одна из них не исполняется в полной мере по тем или иным причинам. «Неудачи» как абсолют почти всегда являются неотъемлемым свойством стран периферии, где наблюдаются высокий уровень социальной поляризации, а представления об обеспечении стабильности распространяются и находят только в одном из множества создаваемых элитой миров (собственном), при котором в рамках одного государства существует плюрализм «правил игры».

Поскольку политическое регулирует практически все аспекты жизнедеятельности общества и тот факт, что на сегодняшний день создано множество политико-правовых институтов, отмечаем существенные затруднения при разработке их единой таксономии. Одним из возможных вариантов может быть приведенная ниже четырехчастная структура (графически представлена на рисунке 2) ^[15]:

1. По масштабу: микро, мезо, макро и мегаинституты;

2. По уровню социально-политической реальности: международные и национальные;

3. По количеству реализуемых функций: монофункциональные и полифункциональные;

4. По характеру властных полномочий: государственные, муниципальные, гражданские ^[15].

Рисунок 2. Классификация политико-правовых институтов

Представленный рисунок отчетливо показывает, что в основу дифференциации политико-правовых институтов может быть заложен их функционал, уровень регуляции социальной реальности и т.д. Однако эта схема не сможет дать универсальное описание двойственной природы рассматриваемых институтов, поскольку только исследователь определяет, в какой степени они больше проявляют свои политические или/и одновременно правовые начала, Тем самым взаимосвязями и взаимообусловленностями затрудняется их однозначная идентификация. Положение дел усугубляется еще и тем, что в последние годы в мире было создано множество политико-правовых институтов, которые стали отражением новых потребностей общества.

Тем не менее, автор считает необходимым привести примеры тех политико-правовых институтов, которые практически безошибочно позволяют определить начало института. В частности, в большей степени относится к сфере политического, чем к сфере правового институт политических партий. Несмотря на то, что решения ведущих партий детерминируют сферу правового, изначально они формируются в области политического, отражая позицию индивидов и групп относительно текущей обстановке в обществе или его отдельной сфере. В свою очередь к институтам, деятельность которых определяется преимущественно сферой правового, следует отнести институт судебной власти, правоохранительные органы и т. д. В то же время, в процессе реализации правоохранительной деятельности они реализуют политику государства, что в очередной раз подтверждает множественные взаимосвязи между политикой и правом. Более того, на определенных этапах исторического развития государства, особенно в периоды острых социальных кризисов, именно правоохранительные органы оказываются в эпицентре политики, определяя инициативы этой сферы, тем самым внося посильный вклад в будущее страны.

Примером равенства политического и правового начал является парламент, выступающий одновременно и главным законодательным органом, и органом политического представительства. Правовое начало проявляется посредством принятия соответствующих решений и контролем следит за их исполнением; политическая природа парламента может быть увидена в том, что он представляет собой площадку для артикулирования и агрегирования интересов и потребностей различных социальных групп. Среди рассматриваемых институтов, также осуществляющих свою деятельность в поле политического и правового, по нашему мнению, можно отметить институты президентства и правительства.

Заключение. Таким образом, на основании проведенного социально-философского разбора взаимосвязей между политикой и правом можно сделать вывод, что на сегодняшний день отсутствует единство в понимании того, что именно из двух рассмотренных категорий возникло раньше: политика или право. Вне зависимости от подхода, мнения большинства деятелей науки сходятся на том, что политика и право, как и фундированные ими институты, одновременно выступают результатом и индикатором «взросления» общества. Не вызывает сомнения, что и политическое, и правовое возникают в глубокой древности как ответ на формирование потребности в реализации принципа справедливости, как инструменты стабилизации социальной системы.

Сущностные отличия политического и правового затрудняют выработку единого подхода к пониманию политико-правовых институтов. Как было выявлено в рамках данного исследования, под политико-правовыми институтами понимаются относительно устойчивые структуры и модели осуществления стандартизированных социальных практик, которые сформировались в результате исторического развития с целью упорядочения процессов удовлетворения базисных потребностей и нужд людей посредством официальных и неофициальных норм. Главным отличием политико-правовых институтов от остальных социальных установлений является их двойственная природа, которая закладывается в их целевом назначении еще с момента оформления. На сегодняшний день человечеством было создано множество политико-правовых институтов, которые отличаются по своему масштабу, уровню обеспечения социального порядка, количеству реализуемых функций, характеру властных полномочий. Выступая результатом эволюционного развития общества, политико-правовые институты находятся в состоянии постоянного обновления, а порой и коренных трансформаций, в том числе, и на современном этапе своего развития. Институциональные трансформации являются витальными для обеспечения нормального функционирования государства ввиду новых вызовов времени и появления новых потребностей, интересов, на удовлетворение которых они нацелены. Поэтому смеем прогнозировать не только достаточно скорое обретение современными политико-правовыми институтами своих неоформ, но и в целом появление новых обеспечивающих структур.