The phenomenon of sociocultural urban waste: to articulation of the problem

Babintsev Valentin Pavlovich Doctor of Philosophy Professor, the department of Social Technologies and Public Service, Belgorod State National Research University 308015, Russia, Belgorodskaya oblast', g. Belgorod, ul. Pobedy, 85, aud. 205 babintsev@bsu.edu.ru Other publications by this author     Gaidukova Galina Nikolaevna PhD in Sociology Docent, the department of Social Technologies and Public Service, Belgorod State National Research University 308015, Russia, Belgorodskaya oblast', g. Belgorod, ul. Pobedy, 85, aud. 205 g_gaidukova@bsu.edu.ru Other publications by this author

Shapoval Zhanna Aleksandrovna PhD in Sociology Docent, the department of Social Technologies and Public Service, Belgorod State National Research University 308015, Russia, Belgorodskaya oblast', g. Belgorod, ul. Pobedy, 85, aud. 205 shapoval@bsu.edu.ru Other publications by this author

Введение

Тема городского мусора приобрела в России в последние годы особую актуальность в связи с необходимостью решения задачи утилизации и переработки бытовых отходов. В силу данного обстоятельства она обычно рассматривается в чисто утилитарном плане как задача оперативного и стратегического управления урбанизированными территориями. Прежде всего, мегаполисами. Однако в действительности проблема городского мусора имеет не только утилитарное, но экзистенциальное значение, затрагивая все сферы функционирования урбанизированных пространств. Отмечая данное обстоятельство, Ж. Бодрийяр в свое время предложил «модифицировать и расширить» понятие отбросов применительно к городу, подчеркнув при этом: «Материальные, количественные отбросы, образующиеся вследствие концентрации промышленности и населения в больших городах — это всего лишь симптом качественных, человеческих, структурных отбросов, образующихся в результате предпринимаемой в глобальном масштабе попытки идеального программирования, искусственного моделирования мира, специализации и централизации функций (современная метрополия очевидным образом символизирует этот процесс) и распространения по всему миру этих искусственных построений» ^[1]. Однако для французского философа проблема, по его определению, «структурных отбросов», которые производит культура, имела не самостоятельное значение, а лишь являлась одним из весомых аргументов при обосновании причин, индуцирующих в отношениях между людьми современных городах равнодушие, ненависть, концентрацию насилия и злой воли.

Между тем, сама идея исследования феномена мусора применительно к социальной, а еще более конкретно, к культурной сфере, не только сохраняет свое значение, но постоянно актуализируется в связи с массовизацией социокультурной деятельности и ее трансформацией под влиянием массового внедрения в городскую жизнь новейших технических систем, связанных с ними информационных технологий, и повышением роли в развитии урбанизированной среды экологического фактора.

Проблема исследования в данном случае определяется противоречием между сформировавшимся как на уровне обыденного сознания, так и социально-философской теории представлением о том, что далеко не все «продукты» социокультурной деятельности в современных городах востребованы обществом, более того, некоторые из них однозначно «социально токсичны», поскольку, по выражению того же Ж. Бодрийяра, «начинают порождать своего рода обратную энергию, своего рода инерцию, которые грозят в будущем вызвать гравитационный коллапс» ^[1], то есть обладают признаками отбросов или отходов, и отсутствием концептуального осмысления феномена культурного мусора.

Сформулированная проблема требует решения ряда исследовательских задач:

- выявить, чем определяется возможность возникновения социокультурного мусора в контексте основных этапов в цикле жизнедеятельности современных городов;

- дать дефиницию понятия «городской социокультурный мусор»;

- выявить критерии, выделяющие его среди многообразных продуктов социокультурной деятельности;

- определить возможные стратегии управления процессом возникновения и трансформации социокультурного мусора.

Происхождение социокультурного мусора

Поскольку проблема социокультурного мусора как самостоятельного объекта социального анализа достаточно нова, концептуальное обоснование механизма его возникновения еще только предстоит осуществить.

Однако в самом общем плане представить содержание и последовательность данного процесса позволяет концепция социально-экологического метаболизма (СЭМ), в течение уже многих лет разрабатываемая в общественной (до последнего времени в основном западной) науке (см, например: ^[8],[9],[10]). П. О. Ермолаева в данной связи пишет: «Понятие СЭМ, предложенное Уолменом (1965), отражает фундаментальную природу для объяснения развития устойчивых городов и сообществ» ^{[2, с. 36]}. В основе теории СЭМ лежит утверждение, что «города подобно природным организмам потребляют ресурсы и выделяют отходы» ^{[2, с. 36]}.

При этом жизненный цикл современного города, если следовать концепции О. Н. Яницкого, представляет собой последовательность четырех этапов: во-первых, «входа», заключающегося в аккумулировании «веществ», которые питают город; во-вторых, преобразования — разложения «веществ» на простые (анаболизм) и одновременного образования и потребления сложных «веществ» («катаболизм»); в-третьих, «выхода», то есть выброса отходов — «процессов жизнедеятельности в окружающую среду»; в-четвертых, последующей трансформации отходов. Таким образом, два последних этапа социально-экологического метаболизма города напрямую замыкаются на проблему мусора.

О. Н. Яницкий специально подчеркивает их значение, когда в одной из публикаций характеризует особенность своего подхода к интерпретации городского метаболизма: «Принципиальная новизна предлагаемого автором статьи подхода к анализу городов и иных социобиотехнических систем заключается в том, что жизнь «отходов», выброшенных ими в среду обитания, включая биосферу, также предполагает их дальнейшие метаболические трансформации. В результате в этой среде могут сформироваться вредные и даже смертельно опасные вещества, которые воздействуют как на названные природные и социотехнические системы, так и на саму среду, в которой совершаются эти превращения. В основе столь разных процессов (природные, демографические или социально-экономические) всегда лежат «полезные» или «вредоносные» метаболические трансформации» ^{[7, с. 21]}.

Очевидно, что эти трансформации не могут быть ограничены производственной или социально-бытовой сферой, но распространяются на все области жизни города. В том числе и на социокультурную деятельность. В противном случае мы были бы вынуждены признать ее изолированность от других видов деятельности, что в принципе противоречит представлению о городе как о системном образовании. В рассматриваемом контексте социокультурный мусор является необходимым результатом городского метаболизма.

Интерпретация понятия «городской мусор»

В контексте предлагаемого подхода с неизбежностью встает вопрос: что, собственно, следует понимать под городским мусором, рассматривая данный феномен в самом широком смысле. Отвечая на него, очевидно, в первую очередь следует определить те характеристики, которые не отражают или отражают не вполне адекватно сущность рассматриваемого явления.

Во-первых, несмотря на часто негативную коннотацию понятия, городской мусор не должен отождествляться только с вредными (опасными) для человека и условий его жизнедеятельности отходами. По меньшей мере часть мусора может быть востребована и использована (чаще при переработке, но иногда и без нее). С учетом данного обстоятельства следует принять во внимание, что отношение к мусору не может выстраиваться на основе установки, требующей уничтожить его любыми путями или по меньшей мере избавиться от него, выбросив за пределы городской среды.

Во-вторых, дефиниция «мусор» не абсолютна, она довольно условна и зависит от потребностей и интересов субъекта: то, что для одних людей относится к мусору, для других составляет жизненную ценность, способно удовлетворять их потребности и интересы.

В-третьих, мусор не должен связываться только с вещественными образованиями, не востребованными той или иной группой людей, но поскольку метаболический процесс охватывает все сферы жизни города, он образуется повсеместно. Проблема заключается том, что в вещественной форме мусор всегда однозначно и очевидно отчужден от человека, внесубъектен и обесценен (по меньшей мере, для некоторых социальных групп). В то время как образующиеся в социокультурной сфере отходы жизнедеятельности никогда не отчуждаются окончательно; их актуальная связь с субъектом очень часто легитимируется в виде традиции и в силу ее сохраняет инерционную ценностную нагрузку. Мусор в социокультурной сфере довольно длительное время может восприниматься человеком как нечто органичное его сущности, а позитивное отношение к нему подкрепляется при этом ностальгией по прошлому.

Таким образом, городской социокультурный мусор мы определяем как комплекс продуктов культурной деятельности горожан, которые в конкретных условиях не могут быть использованы для воспроизводства города и городского сообщества на основе принципа социальной конъюнкции, остаются не востребованными большей частью горожан, не рассматриваются ими в качестве позитивной ценности и являются потенциально или реально социально-деструктивными («социально-токсичными»).

Критерии социокультурного мусора как универсального феномена функционирования современного города

Безусловно, в предложенном определении содержится значительный элемент субъективизма, что неизбежно, поскольку речь идет о социокультурной сфере, в которой решающую роль довольно часто играют убеждения, вкусы, мода. Тем не менее, можно попытаться определить признаки (критерии) социокультурного мусора как универсального феномена функционирования городской социобиотехнической системы гибридного характера, то есть системы, все элементы которой достигли высокой степени интеграции под влиянием антропогенного аттрактора.

Подчеркнем, что многообразие социокультурного мусора, с одной стороны, и наличие в городском сообществе групп, диспозиции которых по отношению к продуктам жизнедеятельности не только не совпадают, но иногда являются диаметрально противоположными, делает проблему критериев исключительно сложной. Многие суждения и оценки здесь субъективны, относительны, и ни один из возможных критериев не может считаться достаточным, они могут использоваться только комплексно.

Дисфункциональность социокультурного мусора

Мы полагаем, что необходимым признаком социокультурного мусора является его «дисфункциональность», проявляющаяся в неспособности обеспечивать воспроизводство города и городского сообщества на основе принципа социальной конъюнкции, под которой понимается процесс достижения консистентной солидарности, обеспеченной полноценными потоками социальной консолидации во всех эшелонах и структурных элементах общества ^{[3, с. 17]}.

При этом социокультурный мусор не всегда деструктивен или токсичен для социума, во многих случаях он просто бесполезен в конкретных ситуациях жизнедеятельности. Тем не менее, «мусорные» социальные институты и артефакты, не обеспечивающие социальное воспроизводство, могут сохраняться в городе длительное время, имитируя продуктивную деятельность, то есть подменяя реальный процесс декларациями, демонстрациями и декорациями. Однако дисфункциональность мусора все же относительна. Проявляясь по отношению к городу и городскому сообществу в целом, она не означает, что, казалось бы, бесполезные продукты человеческой жизнедеятельности не могут использоваться в принципе. Отдельные группы и личности способны применять их в своих интересах, в частности, используя как инструменты манипуляции человеческим сознанием и поведением, представляющей собой форму скрытого управления людьми, дающую субъекту односторонние преимущества.

Ограниченная востребованность горожанами

Дисфункциональность социокультурного мусора предопределяет его второй критерий — ограниченную востребованность горожанами. Его, как правило, используют группы, жизнедеятельность которых контркультурна по отношению к городу и городскому сообществу. При этом речь идет не столько о маргинальных формированиях, сколько о корпорациях, контролирующих значительные социальные ресурсы. Ведущую роль среди них в настоящее время играет бюрократия, в городских условиях представленная политиками и чиновниками, профессионально занимающимися административным управлением, деятельность которых подчинена жесткой системе формальных правил.

Феномен государственной и муниципальной бюрократии довольно часто является объектом исследования. В частности, специалисты в области управления подчеркивают масштабность ее влияния в России. Так, сотрудник Левада-Центра А. Левинсон утверждает: «Вырос целый класс, который получает большую долю национального богатства, но отнюдь не потому, что увеличивается его вклад в управление и создание национальных богатств. Чиновники — существенная часть общества. Через них, их родственников, людей, которые им оказывают услуги или продают товары, в общество переходит значительная часть богатств и средств. Они выполняют роль перераспределительного механизма. При них кормится значительная часть нашей сервисной экономики. А это чуть ли не главная экономика после ресурсодобывающей» ^{[5, с. 3]}. Однако мы не встречали работ, в которых проблема бюрократии анализировалась бы в контексте проблемы социокультурного мусора.

Между тем, именно бюрократия (независимо происходит это в масштабах страны, региона или отдельного города) плодит имитационные по своему характеру «мусорные» продукты управленческой деятельности, в основе которых лежит интенциональность социального действия, способствующего: а) символической легитимизации властных субъектов посредством реализации имитационных практик; б) выявлению отношения «массового человека» к власти (если он принимает «квазипарламент», «квазимодернизацию», «квазивыборы», следовательно, доверяет власти и не считает все эти «артефакты» иллюзорными) ^{[6, с. 28]}. Таким образом, социокультурный мусор в силу экспансии бюрократической субкультуры во все сферы жизни урбанизированных пространств воспроизводится в виде управленческих практик, мультиплицирующих не востребованные большей частью горожан модели поведения.

Разумеется, сказанное не означает, во-первых, что бюрократическая система управления занимается только производством социокультурного мусора. Просто в ходе ее функционирования производство дисфункциональных по своей сути практик составляет довольно существенный, а иногда и доминирующий тренд. Особенно если речь идет о корпоративной, замкнутой на свои групповые интересы иерархической системе. Во-вторых, производством и использованием городского социокультурного мусора занимаются не только политики и чиновники. В частности, в этот процесс активно включены представители так называемой творческой интеллигенции. Акцент на роли бюрократии сделан нами потому, что именно она обладает в настоящее время наиболее значительными возможностями производства и распространения мусорных феноменов. В-третьих, довольно высокая результативность деятельности бюрократии в данном отношении не опровергает вывода об ограниченном востребованности социокультурного мусора городским сообществом. Безусловно, административная система управления обладает широкими возможностями для навязывания своих представлений и моделей поведения населению, но вынужденное следование этим образцам не означает их интериоризации. Во многом потому, что для современной России характерен высокий уровень взаимного недоверия между властью и населением.

Публичная ценностная девальвация

Критерий ограниченной востребованности городского социокультурного мусора коррелирует с критерием публичной ценностной девальвации в массовом общественном сознании. С одной стороны, продукты социокультурной деятельности (институты, практики, феномены сознания) остаются невостребованными большинством горожан потому, что не представляются им значимыми; с другой стороны, их невостребованность — результат несоответствия доминирующим ценностно-смысловым комплексам. Между тем, достижение такого соответствия является необходимым условием принятия любой социальной практики, поскольку именно ценности выступают в качестве регуляторов групповой идентификации и группового конформизма ^{[4, с. 343]}.

Публичная ценностная девальвация не означает, что тот или иной результат человеческой деятельности перестает быть значимым для всех представителей городского сообщества. Он вполне может высоко оцениваться в рамках отдельных субкультур и рассматриваться их носителями в качестве эталона. Более того, недооценка значимости конкретных результатов деятельности общей массой населения нередко рассматривается ими как несомненное достоинство продукта творческой деятельности, до понимания которого «не доросла» масса.

Потенциальная деструктивность (токсичность) социокультурного мусора

Несмотря на то, что понятие социокультурного мусора не несет в себе однозначно негативной нагрузки, следует признать, что данный феномен (по меньшей мере его значительная часть) содержит в себе потенциальную способность к деструктивному воздействию на городскую среду и городское сообщество. Потенциальная деструктивность (токсичность) социокультурного мусора определяется рядом обстоятельств:

во-первых, присутствие невостребованных большей частью городского сообщества отходов жизнедеятельности перегружает социокультурную сферу города, привнося в нее элементы хаоса и затрудняя процесс управления;

во-вторых, наличие социокультурного мусора требует осуществления действий, направленных либо на ограничение его влияния, либо на трансформацию в институты и практики, адекватные реальным задачам развития города. А это предполагает значительные ресурсные затраты;

в-третьих, социокультурный мусор прямо или косвенно оппонирует продуктивным практикам, затрудняя их внедрение, в некоторых случаях подменяя, и в результате навязывая акторам городского пространства ретротехнологии, не соответствующие характеру актуальных задач.

Тем не менее, токсичность большей части социокультурного мусора, как правило, определяется не его сущностными характеристиками, но несовершенством практик, используемых при обращении с его элементами.

Отдельно может быть рассмотрен вопрос о фракциях социокультурных отходов, содержание которых изначально носит антигуманный характер (расистские теории, тоталитарные институты, технологии геноцида и т.п.). В них потенциальная деструктивность социокультурного мусора реализуется с «железной необходимостью», и отношение к таким фракциям может быть только однозначно негативным.

Городской социокультурный мусор как объект управления

Итак, городской социокультурный мусор – это потенциально, либо реально деструктивные продукты жизнедеятельности урбанизированного сообщества, сформировавшиеся в социокультурной сфере (социальных институтов, социокультурных практик и феноменов сознания), которые в конкретных условиях не могут быть использованы для воспроизводства города и городского сообщества на основе принципа социальной конъюнкции, в силу этого остаются не востребованными большей частью горожан и не рассматриваются ими в качестве ценности.

Выступая в качестве одного из необходимых результатов городского метаболизма, социокультурный мусор является реальностью. Однако сама постановка вопроса о его идентификации и определении возможностей воздействия создает значительные проблемы, которые имеют не столько технологический, сколько социально-психологический характер.

Прежде всего, возникает семантический барьер, в соответствие с которым представляется не вполне уместным применение термина «мусор» к феноменам социального и культурного содержания. Особенно к последним, хотя бы потому, что существует представление о «вечной ценности» продуктов культурного творчества. Тем более, что в общественном сознании доминирует отчетливо негативистское представление о мусоре как о чем-то возникшем в ходе преимущественно неконтролируемой человеческой деятельности, подлежащем либо уничтожению, либо, по меньшей мере, консервации в максимально удаленной от цивилизованного пространства внешней среде.

Взгляд на мусор как на продукт, который необходим, более того, может быть переработан, востребован и использован, с большим трудом утверждается в обществе. В отношении социокультурного мусора эта позиция с неизбежностью встретит множество оппонентов. В их числе, несомненно, будут те, кто уже сегодня извлекает для себя выгоду, используя мусорные по сути продукты человеческой деятельности в своих интересах, а также те, кто станет упорно придерживаться отождествления мусора только с его деструктивными фракциями.

Однако городским властям и населению в целом обязательно придется выстраивать стратегически ориентированную политику не только в отношении утилизации бытовых отходов, но и в отношении социокультурного мусора. От того, как будет решаться эта задача, существенно зависит характер воспроизводства урбанизированных пространств. В данной связи уместно обратить внимание, что О. Н. Яницкий считает уместным говорить «о трёх основных типах социально-экологического метаболизма в отношении жизни большого города: 1 — жизнеобеспечения (или, по иному, животворящий); 2 — жизнеуничтожения (терминальный); и 3 — отложенный, когда СЭМ не оказывает существенного непосредственного воздействия на жизнь природы и человека» (при этом, правда, автор подчеркивает: строго говоря, не существует таких метаболических процессов, которые не оказывали бы влияния на жизнь человека и природы) ^{[7, с. 21]}.

Мы полагаем, что отнесение конкретного города к одному из этих типов в решающей степени зависит от решения проблемы мусора. В первом случае городские власти и общество организуют хранение и преобразование социокультурного мусора, не являющегося изначально токсичным, создают возможности использования трансформированного мусора в будущем, если к этому будут располагать условия. Следует обратить внимание на то, что речь идет именно о переработке (преобразовании), поскольку в отличие от бытовых отходов, социокультурный мусор не может быть вывезен и складирован (либо уничтожен) за пределами урбанизированной среды. Самостоятельной задачей является создание барьеров для реновации антигуманных фракций социокультурного мусора.

Напротив, город, метаболический процесс в котором реализуется по типу жизнеуничтожения, аккумулирует токсичный социокультурный мусор, элита такого поселения обычно использует его для выстраивания систем управления, базирующихся на насилии и манипуляции людьми.

Особый случай представляет собой метаболизм отложенного типа. Он в крайне редких случаях (и в этом О. Н. Яницкий, несомненно, прав) может осуществляться в ходе процессов, имеющих вещественный характер. Но вряд ли возможен при обращении с социокультурным мусором, ограничить влияние которого на окружающую среду не представляется возможным при наличии современных информационно-коммуникационных систем.

Самостоятельным аспектом проблемы является проблема утилизации социокультурного мусора. Этот аспект будет проявляться, хотя и в различной степени, в ходе реализации любой из стратегий. На первый взгляд, данный вид мусора (особенно если речь идет о культурных артефактах) крайне трудно утилизировать. Однако в действительности процесс утилизации постоянно идет в обществе, хотя, возможно, на нем не акцентируется внимание. Довольно просто он осуществляется в отношении культурных артефактов, имеющих материальные носители (снос архитектурных сооружений, памятников, уничтожение отслуживших свое книг). Однако даже те культурные артефакты, которые материальных носителей не имеют, могут утилизироваться специфическим образом. Основным методом в данном случае является сознательная ценностная девальвация и дискредитация. Наглядным примером в свое время была борьба с буржуазным искусством, с религией, сопровождавшаяся не только разрушением храмов, но и существенной варварской «утилизацией» целого сословия. Еще Ж. Бодрийяр обращал внимание на то, что современная урбанизированная цивилизация применяет «терапевтическое, генетическое, коммуникационное насилие — насилие, рожденное консенсусом и вынужденным общежитием, своего рода косметическая хирургия социальности» ^[1].

Утилизация социокультурного мусора может осуществляться по разным мотивам и носить как ценностно-рациональную (несовместимость с господствующими убеждениями и идеалами), так и целерациональную (стремление в соответствии с доминирующими представлениями оптимизировать социальную реальность).

Выводы

Таким образом, социокультурный мусор является необходимым следствием городского метаболизма, а его наличие свидетельствует не только о существовании городских проблем, но и диагностирует то, что город живет и развивается. Этот вид мусора, как и все другие, разнообразен по составу, часть его может принимать социально-токсичные формы (идеи ксенофобии, группового эгоизма, культивирование насилия).

Социокультурный мусор допустимо определить как комплекс продуктов культурной деятельности горожан, которые в конкретных условиях не могут быть использованы для воспроизводства города и городского сообщества на основе принципа социальной конъюнкции, остаются не востребованными большей частью горожан, не рассматриваются ими в качестве ценности и являются потенциально или реально социально-деструктивными («социально-токсичными»).

В качестве критериев выделения городского социокультурного мусора предлагаются: дисфункциональность, ограниченная востребованность горожанами, публичная ценностная девальвация, потенциальная деструктивность.

Отношение городского сообщества к социокультурному мусору, формирующемуся в урбанизированной среде, во многом зависит от того, по какому типу метаболизма развивается город. Модель жизнеобеспечения предполагает хранение и переработку его нетоксичных фракций, создание барьеров для распространения деструктивных. Модель жизнеуничтожения — аккумуляцию токсичного.

Очевидно, что проблема социокультурного мусора требует обсуждения, теоретического и эмпирического исследования, а на этой основе — принятия стратегически ориентированных, технологически корректных управленческих решений. Эти решения не должны сводиться к использованию административных санкций. Задача, на наш взгляд, заключается в том, чтобы в реальной городской политике не затрачивать бездумно ресурсы для поддержки, а иногда и реанимации мусорных по своей сути феноменов, используя разумную, взвешенную селекцию продуктов городского метаболизма в социокультурной сфере. При этом принципиально важно, чтобы состав селектората был сформирован на профессионально-гражданской основе и включал в себя не только (и даже не столько) представителей муниципальной власти, но — гражданского общества и экспертов.