The Events of the 1877 Campaign on the Territory of Greater Sochi: One Little-Known Page from the Russian-Turkish War of 1877-1878

Khodorov Oleg Igorevich Cirriculum Coordinator, the department of Humanities, Sochi Center for Education Development; Teacher of History and Social Sciences, Gymnasium No.1 named after R. A. Filatova 354003, Russia, Krasnodarskii krai, g. Sochi, ul. Vishnevaya, 22/2, kv. 23 oleg-khodorov@yandex.ru Other publications by this author

В связи с повышением статуса историко-регионоведческого знания в последние десятилетия выходило большое количество исследований по истории Краснодарского края и его Причерноморья, но история войн второй половины XIX века на территории Большого Сочи еще не была затронута. Этим объясняется актуальность темы статьи. Особый интерес вызывает переосмысление событий той войны и ее влияния на развитие окраинных территорий России на основе новых источников, впервые вводимых в научный оборот.

Локальные границы исследования определяются территорией Сочинского отдела, который в административном порядке входил в Черноморский округ. На севере естественной границей отдела с Кубанской областью служил главный Кавказский хребет, с юга он ограничен был берегом Черного моря, на юго-востоке проходила граница с Сухумским военным отделом, на северо-западе - с Вельяминовским отделом Черноморского округа. Временные рамки исследования охватывают 1877 г. с апреля месяца по сентябрь.

Объектом исследования являются история событий русско-турецкой войны 1877-1878 гг. на территории Сочинского Причерноморья.

Цель исследования заключается в том, чтобы в ракурсе многих аспектов впервые в историографии осветить малоизвестные события кампании 1877 г. на территории Большого Сочи в период русско-турецкой войны 1877-1878 гг. В ходе исследования ставилась задача комплексно изучить широкий пласт исторических источников, в том числе ранее не известных. Все это позволило решить задачу по синтезированию нового полного знания региональной истории, что позволит в будущем использовать результаты исследования в обобщенных научных трудах и, возможно, переосмыслить отдельные сюжеты военной истории России.

В дореволюционный период наиболее полно тема исследования была представлена в фундаментальной многотомной публикации «Материалы для описания русско-турецкой войны 1877-1878 гг. на Кавказско-Малоазиатском театре с планами». История отдельных событий войны представлены в номерах периодических изданий и газет того времени ^{[2, 3, 10, 14]}.

В советский период и в последние десятилетия постсоветской истории России не публиковались работы, посвященные событиям последней русско-турецкой войны на Причерноморском фронте. Например, в научном труде «Очерки истории Большого Сочи», вышедшей в 2006 г., представлена общая информация о турецких десантах у Адлера и Сочи, в частности можно встретить следующее высказывание: « ... история не сохранила имя того, русского воинского начальника, под руководством которого был отбит турецкий десант. Жаль город должен знать своих героев...» ^{[15, с. 133-134]}. Стоит сказать, что в дореволюционных работах имя этого героя - Шелковникова Бориса Мартирововича, начальника Черноморского округа - было указано. Под его непосредственным командованием русские гарнизоны отражали десанты. Подробная информация о Шелковникове и его следе в истории Черноморья приведена в номере кубанского исторического журнала «Голос минувшего». В этом же журнале опубликована статья, посвященная предвоенному положению Сочинского Причерноморья ^{[18, 19]}.

Основной источниковой базой настоящей статьи стали неопубликованные архивные документы государственного архива Краснодарского края (ГАКК). В работе были использованы документы из фонда номер 396 «Войсковой штаб Кубанского казачьего войска». Были изучены следующие дела фонда: дело №2084 - «О военных действиях частей Кубанского войска в районе пос. Даховского, Сочи, Адлера против десантов и судов турецкого флота и представлении к наградам за военное отличие»; дело №2082 - «О выселении из Черноморского округа жителей аула Красно-Александровского и милиционеров»; дело №2213 - «О беспорядках, произведенных в селениях и имениях частных лиц Сочинского отдела воинскими чинами, в том отделе расположенными» и др.

Большой пласт информации содержался в публикациях номеров таких периодических изданий и газет того времени как: «Кавказ», «Военный сборник», «Русский инвалид» и др.

* * *

С самого начала войны суда Османской империи начали появляться у берегов Северо-Западного Кавказа: с 20-х чисел апреля 1877 г. эскадра, возглавляемая Ахмед-пашой, начинает рядовые бомбардирования некоторых мест соседнего Абхазского побережья. Происходят высадки отдельных десантных групп турецкой регулярной пехоты, состоявших во многом из мухаджиров, главная цель которых военная оккупация и призыв абхазов к мятежу.

К началу мая 1877 г. территория Абхазии уже была охвачена восстанием; во многих пунктах по берегу моря: в Гаграх, на р. Бзыбь, в Пицунде, Гудаутах – укрепились высаженные турецкие десантные группы войск регулярной пехоты и адыгских мухаджиров, по факту к ним присоединились и абхазские мятежники. Вся прибрежная территория южнее Сочинского отдела Черноморского округа была абсолютно неподконтрольна царской администрации. Наконец 8-го мая начальник округа Шелковников, уже находясь в посаде Сочи (Даховский), получил известия о занятии турками и Сухума. Стоящий там ранее генерал Кравченко с войсками вынужден был отступить в Цебельду ^{[14, с. 313; 11, с. 328-332]}.

Днем ранее, 7-го числа, Адлер был подвергнут бомбардированию с моря, а партия мятежных абхазов горной тропой направилась в тыл войскам, расположенным на посту Адлер. Тогда же Шелковников получил донесение подполковника Малова из Адлера и сведения от полковника князя Аргутинского-Долгорукого из Сочи. Посчитав, что более всех опасность грозит Адлеру, он принял решение усилить позиции войск Малова и послал тому сотню 3-го пешего Пластунского батальона и стрелковую роту 2-го Кавказского линейного батальона, затем распорядился послать силы двух сотен 3-го пешего Пластунского батальона для встречи отряда мятежных абхазов, идущих в тыл адлерской колонне ^{[5, л. 4; 2, с. 65; 14, с. 312-313]}.

В целом, к 10-го мая на посту Адлер под начальством Малова находились стрелковая рота 2-го Кавказского линейного батальона, 2-я сотня 3-го пешего Пластунского батальона, команда казаков 6-ой сотни конного Упупского полка, всего 372 человек, еще 38 всадников Горской конной сотни милиции ^{[4, л. 34; 5, л. 17 об.]}; за р. Мзымтой находилась 3-я сотня пешего Пластунского батальона, на постах между сел Греческим и Ахштырем и в самом Ахштырхе – 1-я сотня, а также на горных тропах – 4-я сотня пластунов ^{[14, с. 313]}.

В 9 часов утра 10-го мая в видимости Адлера появилась турецкая эскадра, состоящая из трех пароходов, из которых два были бронированными и один обыкновенным, деревянным. Простояв не больше получаса на рейде, они разошлись по обозначенным позициям. Один остановился против р. Мзымты, другой – против Адлера, а третий встал напротив дачи Абрашкевича, находящейся по дороге из Адлера к Сочи. Как только были замечены пароходы, часть войск, находящихся в самом Адлере, заняли следующие позиции: взвод стрелковой роты занял береговые ложементы, полувзводы – берег р. Мзымты, сотня пластунов разделилась пополам, один взвод встал у озера, правее Адлера; а второй – при знамени, ящиках с патронами и вьючном обозе. Остальная часть колонны была отправлена на р. Мзымту содействовать переправе 3-й Пластунской сотни, получившей приказание перейти на правый берег этой реки для занятия караулов по берегу моря и по р. Псоу к горам; 1-я и 4-я сотни занимали посты по р. Мзымте от селения Молдованского, за урочищем Ахштырь, и по всем местным горным тропам. Между тем суда приблизились к Адлеру и начали его бомбардировать ^{[5, л. 8; 14, с. 313-314]}.

После двухчасового безостановочного обстрела неприятель спустил с пароходов десант на четырех фелюгах и один большой катер с орудием. Суда направились прямо к берегу, где в ложементах скрывался взвод стрелковой роты 2-го Кавказского линейного батальона. При приближении фелюг к берегу стрелки с расстояния в 400 шагов, поднявшись в траншеях, открыли частую стрельбу, причинив десанту значительный урон, вследствие чего фелюги поспешно возвратились к пароходам. После этого два броненосца начали усиленно обстреливать ложементы сначала гранатами и картечью, а затем, подойдя к берегу весьма близко, открыли сильный ружейный огонь из-за бортов. Ответный огонь из ложементов заставил их выйти из зоны поражения и возобновить бомбардирование с безопасного расстояния. В это время один из пароходов приблизился к р. Мзымте и спустил четыре фелюги для осуществления переправы абхазов, следовавших берегом моря за эскадрой из пределов Абхазии. Спустив фелюги, пароход приблизился к берегу не более, чем на 500 шагов, и открыл усиленный картечный огонь по расположенным там постаментам.

В это время другой броненосец, отойдя на три версты севернее Адлера к р. Хероте, беспрепятственно спустил десант, который тут же направился во фланг стрелковой роте находящейся в ложементах. Так как Малов занимал в это время с двумя сотнями берег р. Мзымты вверх по течению; опасаясь главного нападения из-за этой реки, он смог послать против десанта только 38 милиционеров Горской сотни, которые, войдя в лес, скрылись и перешли на сторону неприятеля ^{[5, л. 6, 6 об., 8 об.; 14, с. 314; 3; 10, с. 55; 2, с. 66]}. Вот что писал по этому случаю Малов: «милиционеры достигнув указанного мною пункта и вместо выполнения отданного мною приказа, выждав первых лодок с десантом присоединились к оному и обратили оружие против пластунов 2-го взвода 2-й сотни и тем дали неприятелю занять выгодные и твердые позиции» ^{[5, л. 119 об.]}.

Поражаемые с фронта огнем броненосцев, а с фланга – наступающим десантом, стрелковая рота и полувзвод пластунов, не поддержанные никем, вынуждены были отойти и оставить береговые ложементы.

Пользуясь этим обстоятельством, броненосцы вновь приблизились к берегу адлерской долины и начали высаживать основные десантные группы, обстреливая при этом берег усиленным картечным огнем. Успешно переправив основные силы, турки перешли в решительное наступление как с фронта, так и с правого фланга.

Находя невозможным держаться против многочисленного противника, Малов подал сигнал к общему отступлению, а так как десант, высаженный у р. Хероты, перекрыл береговую дорогу на Сочи, то он двинул колонну заброшенными тропами на Ахштырь, на пути к которому к Малову присоединились две пластунские сотни, а у Ахштыря 4-я сотня прикрыла отступление всей колонны. Отсюда войска, уже не преследуемые никем, направились на Псахо и далее труднопроходимым маршрутом к Сочи. Несмотря на продолжительное бомбардирование, непрерывную стрельбу картечью и сильный ружейный огонь, потери Малова у Адлера составили 11 убитых рядовых и 6 раненых из которых один унтер-офицер и 5 нижних чинов стрелковой роты 2-го Кавказского линейного батальона. Один рядовой стрелковой роты умер от ран на пути в Сочи. Такие потери упоминал в своем рапорте от 16 мая и Шелковников, он писал о 12 умерших и 5 раненых и утверждал, что пластуны потерь не имели ^{[5, л. 7-8 об.]}. Но, как оказалось, потери имели и они, и урупцы: у пластунов умер один урядник от ран у Ахштыря, один умер в лазарете в Даховском и один урупец утонул при переправе через р. Мзымту. В итоге, можно говорить о 15 умерших и 5 раненых ^{[5, л. 35-36]}.

Провиант при отступлении по приказу Малова был уничтожен. Потери турок при взятии ими поста Адлер доподлинно узнать не представляется возможным, но можно предположить, что они были немалыми. Основные потери турки понесли при первой попытке высадки десанта, который был успешно отбит метким огнем взвода стрелков, не замеченных турками. Общую численность османских сил, действовавших против Адлера, определить трудно, но, несомненно, они во много раз превосходили войска Малова. Турецкий десант, по сведениям бежавших из Адлера людей, составлял примерно от 1200-1500 человек ^{[5, л. 18]}. Газеты же писали, что десант был от 2 до 3 тыс. иррегулярных войск ^{[1, с. 509; 9, с. 79]}.

Как только из Сочи была замечена неприятельская эскадра, направлявшаяся от Гагр к берегам Черноморского округа, Шелковников немедленно отправил в Адлер войскового старшину Урупского конного казачьего полка Ткаченко с 30-ю казаками. Ткаченко должен был передать приказ Малову о том, что, если турки выберут для своих действий не Сочи, а Адлер, он должен твердо держаться на своих позициях и ожидать подкрепления из Сочи.

В начале 11-ти утра, когда началось усиленное бомбардирование Адлера, Шелковников послал на помощь к Адлеру форсировано налегке, без ранцев, 3-ю роту 2-го Кавказского линейного батальона, а сам с 20-ю казаками, опередив роту, направился туда же. У р. Кудепсты он встретил Ткаченко, который сообщил, что добраться до Адлера он не смог, так как до р. Хероты вся местность уже занята турками. Сам Адлер и вся территория по направлению к селению Молдованка очищена от войск Малова, который отступил не прямо на Сочи, а обходным и дальним путем на Ахштырь и Лесную.

Полковник Шелковников тут же распорядился послать разными путями нарочных к Малову с приказом перейти в наступление, если понесенные им потери это позволяют, обещая одновременно с ним атаковать неприятеля во фланг и в тыл. Прождав до утра, он не получил ответа от Малова и, понимая, что адлерская колонна в полном отступлении и отошла слишком далеко, счел опасным оставаться в непосредственной близости от турецких сил. В тот же день Шелковников отошел с ротой и казаками к Сочи, послав новых нарочных прямой дорогой в Лесную с предписанием Малову продолжать отступление к Сочи.

15-го мая адлерская колонна прибыла в Сочи, пройдя 70 верст по трудным горным тропам при крайне ненастной погоде. Турецкий десант же недолго держался в Адлере. Уничтожив пост и ближайшие к нему селения, турки через два дня ушли в Абхазию; оставшиеся же небольшие группы абхазов разбрелись по окрестностям, в поисках добычи ^{[5, л. 4 об.-5 об., 7 об.; 14, с. 315-316]}.

* * *

Стоит сказать несколько слов и об упомянутой измене Горской сотни, которая была специально сформирована Шелковниковым с политической целью в преддверии войны из жителей 3-х аулов Черноморского округа (Красно-Александровкого, Кичмая и Карповки) ^{[4, л. 32 об.]}. Желание Шелковникова набрать эту сотню было продиктовано тем, что он рассчитывал ее созданием обеспечить лояльность горцев, проживающих в округе. По факту измены 10-го мая Шелковников принял решение об аресте части милиционеров, а также решение о выселении жителей двух аулов Сочинского отдела. Вот что по этому поводу писал в своем рапорте от 16 мая 1877 г. Шелковников:

«Вследствие измены в Адлерском деле Красно-Александровской милиции, перешедшей на сторону неприятеля, и получив известие, что горцы аулов Красно-Александровского и Кичмай намерены скрыть свои семьи в горах и затем начать враждебные противу наших постов и сообщений действия, я нашел необходимым сделать безотлагательно следующее распоряжение: а) 14-го числа направить из Туапсе под командою майора Мухортова две роты 1-го Линейного Батальона при 40 человеках конных казаков к устью реки Аше, для исполнения поручения изложенного подробно в предписании к нему от 14-го мая за №56…; б) одновременно с тем направить в Головинское для той же цели относительно Кичмайцев – роту 2-го батальона под командою Сочинского попечителя майора Печковского, приказав последнему присоединить, к себе в Головинской конную сотню войскового старшины Крамарова прибывшего туда в тот же день; в) того же числа вытребовать к себе из Головинского Кичмайскую милицию в числе 30-ти человек, которая и прибыла в Сочи вечером в тот же день; 15-го числа утром милиция была мною обезоружена и заарестована…» ^{[4, л. 9, 9 об.]}.

В соответствии с распоряжением Шелковникова от Мухортова и Печковского требовалось ночью подойти к аулам, скрытно оцепить оба и захватить все население для дальнейшего отправления его в Туапсе, а оттуда в Новороссийск, дальше этапным порядком в город Екатеринодар. Из Екатеринодарской войсковой тюрьмы по решению помощника наместника Кавказа их предполагалось выслать в Харьковскую губернию в распоряжение ее губернатора ^{[4, л. 40 об., 43]}.

Наступление на аулы происходило следующим образом: майор Мухортов 14-го мая в 11-ть часов вечера направился вверх по р. Аше к аулу Красно-Александровскому, где к нему вышли два жителя, всегда отличавшихся преданностью, и четыре жителя Майкопского уезда Кубанской области, временно находящихся в этом ауле. В это же время, подойдя к аулу Кичмай, Печковский также не застал жителей аула, к нему вышли только 12 кичмайцев, большей частью стариков, и шесть жителей аулов Майкопского уезда, которые не имели при себе установочных билетов. Все кичмайцы и горцы Кубанской области были выведены Печковским в Головинское, также Мухортовым были выведены и все горцы, обнаруженные в пределах аула Красно-Алесандровского. В соответствии с инструкциями Шелковникова в обоих аулах были уничтожены все посевы и сожжено имущество жителей.

Печковский и Мухортов не застали поселян, как оказалось, по той причине, что прознав о движении их команд, горцы в подавляющем своем большинстве разбрелись и скрылись в горах.

Стоит сказать, что арестованная Шелковниковым кичмайская милиция и выведенные из аулов горцы были вскоре отправлены в Туапсе. В дальнейшем по приказу Шелковникова их перевозили из Туапсе в Новороссийск конвойными партиями по 6 человек, причем 22-го мая на пути между сел Вулансим и Береговым одна такая партия успешно бежала, кроме того один горец в Джубгском селении был убит конвойным при попытке к бегству.

При этом стоит отметить и факт, что несколько человек из арестованных милиционеров были освобождены в связи с их благонадежностью, но, к сожалению, в первую же ночь они бежали в горы. В дальнейшем оставшиеся 39 человек были отправлены из Новороссийска в Екатеринодар ^{[8, л. 2, 3-5; 4, л. 9 об.]}.

Что же касается аула Карповки Вельяминовского отдела, жители которого также входили в Горскую сотню, то ввиду полной их благонадежности, о которой официально заявлял попечитель отдела Пенчуг, против них ничего не предпринималось ^{[4, л. 10]}. Такое решение свидетельствовало о том, что никакого заведомо предвзятого и негативного отношения к горцам Черноморского округа у администрации не было.

Возвращаясь к судьбе скрывшихся в горах поселян аулов Красно-Александровкого и Кичмая, следует сказать, что вскоре о них были получены сведения, согласно которым все они пробрались горными тропами в Абхазию, потом в Сухум, чтобы оттуда переселиться в Турцию. Этим донесениям Шелковников доверял, потому что они подтверждались многочисленными свидетельствами поисковых команд, которые находили множество следов жителей и скота, ведущих в направление Абхазии ^{[8, л. 5 об.]}.

Информация об уходе горцев подтвердилась и тем, что в июне месяце 1877 г. к секрету войск округа, находящемуся на р. Мзымте, вышел бежавший в Абхазию Мулла Ахмет Ацоков. Свое появление горец объяснил тем, что, находясь в Черноморском округе, он был захвачен горцами бывшего кичмайского аула и уведен в Сухум, где находящийся там начальник турецких войск Фазли-паша поручил ему провести в район округа бежавших горцев, а с ними и мятежных абхазов.

Пользуясь доверием порученных ему людей, Ацоков, приблизившись к русским секретам, бросил свой отряд и вышел к р. Мзымте. Ацокова задержали, переправили под строгим караулом в Новороссийск, затем Шелковников взял его в проводники Сочинского отряда, наступавшего на Сухум в августе 1877 г. После завершения этой экспедиции Ацокову было разрешено возвратиться в родной аул Карповка к семье ^{[4, л. 69, 69 об.]}.

На момент формирования и начала движения Сочинского отряда в пределы Абхазии, Шелковников был полностью уверен в том, что все до единого жителя аулов Кичмай и Красно-Александровкого перебрались в Абхазию для переселения в Турцию и что в горах нет ни одного горца ^{[8, л. 6 об.]}. К сожалению, убеждение это было ошибочным: еще в первой половине сентября 1877 г. попечитель Новороссийского отдела временно начальствующий над войсками округа Никифораки получил сведения, что в горах округа остались горцы, присутствие которых скоро подтвердилось несколькими случаями угона скота и лошадей у поселян и из имения Вардане. Причем, как оказалось, в Абхазию не ушли не только большинство жителей аулов, но и горцы-милиционеры изменившей при Адлере Горской сотни, которые, как, оказалось, возвратились окольными горными тропами в пределы родных аулов к своим семьям ^{[8, л. 7, 7 об.]}.

Стоит отметить, что грабили горцы не из-за враждебного отношения к русским или царской администрации, а потому, что лишились скота и прочего движимого имущества и испытывали голод. Вспомним уничтоженные командами Мухортова и Печковского посевы и имущество жителей аулов. Мысль эта подтверждается, и еще тем фактом, что 21-а семья жителей Красно-Александровского аула, которая добровольно выйдет позже из гор, пригонит с собой только две коровы ^{[8, л. 15]}.

Однако, как оказалось, и с изменой горцев при Адлере все было не так однозначно, как могло показаться первоначально. Например, тот же Никифораки в конце марта 1878 г. высказал следующую мысль, писав, что постоянное крейсирование турецких кораблей, восстание в Абхазии, десанты в Гудаутах и Сухуме, двухчасовое бомбардирование из орудий крупного калибра у Адлере, не могло не подействовать на нервы таких плохих военных, какими являлись эти милиционеры, абсолютно неподготовленных, не имевших воинской дисциплины. Учитывая вышесказанное, он вполне допускал их растерянность, говорил о том, что они сделали несколько выстрелов, сами не понимая куда и зачем, а через некоторое время вернулись в свои аулы. На основании сказанного Никифораки просил наместника Кавказа и Великого князя Михаила помиловать этих горцев ^{[8, л. 16 об.-17 об., 18 об.]}.

Интересны и переговоры Никифораки с горцами по вопросу их выхода из гор. Так, 10 сентября 1877 г. он послал юнкера Гучибсу Богуза в горы с целью разузнать о количестве скрывающихся, кто и откуда они. Богуз по прибытии докладывал, что горцы разбрелись по верховьям рек, начиная от р. Наужи (притока р. Аше) до р. Мзымты и р. Псоу, что их около 65 семей и что они почти все из Красно-Александровского аула и только несколько из Кичмая и аулов Кубанской области. Все они просят помиловать их за побег и грабежи, а также разрешить остаться на прежних местах жительства. Повторно посланный в горы Богуз объявил горцам, что просьба их будет передана высшему начальству и попечитель будет ходатайствовать о смягчении наказания, если они перестанут заниматься грабежами и выйдут с гор. Можно скачать о том, что Никифораки не обманул их, разве что просил не оставлять на прежних местах жительства, а выслать к родственникам в Майкопский уезд ^{[8, л. 8-9]}.

Всего к концу марта 1878 г. вместе с первой партией в количестве 21 семьи из гор вышли 37 семей в количестве 241 человека. Все они были помилованы по решению Великого князя наместника Кавказа и переселены в Кубанскую область ^{[8, л. 25, 35-40]}.

На апрель месяц 1878 г. в горах еще предположительно находилось в верховьях р. Пшиш 11 семейств красно-александровцев и на р. Бзыбь 13 семейств, из них 9 красно-александровцев, два бессемейных кичмайца и два горца из аулов Майкопского уезда. Все остальные жители бывшего Кичмайского и четыре семьи Красно-Александровского аулов ушли в Турцию и забрали семьи двух вышеназванных кичмайцев ^{[8, л. 13, 13 об.]}.

Что же касается судьбы самой Горской сотни, то из всей сотни милиции, которая была сформирована в количестве 101 милиционера (1 юнкер, 7 урядников, 93 всадника), по приказу от 1-го июня за №54 были исключены из нее 4 урядника, 64 всадника, в том числе 30 арестованных Шелковником милиционеров и тех, кто убежал в горы при измене у Адлера (4 урядника и 34 всадника). В итоге, оставались на службе 1 юнкер, 3 урядника, и 29 всадников из Карповки, которые были вполне благонадежны. Впоследствии один всадник был произведен в урядники, а приказом от 1-го июля за №71 был зачислен на службу еще один всадник. В итоге, на момент расформирования сотни 1-го октября 1877 г. на службе оставались 1 юнкер, 4 урядника и 29 всадника ^{[4, л. 34, 50]}.

Также в интересах казны Шелковников посчитал излишним оставлять в составе милиции всех 3-х офицеров, которые были в нее назначены, а потому уволил и направил домой ротмистра Ислама Тукко и прапорщика Куй Бикека, оставив на службе одного только прапорщика Муссу Пшизова, который также был отправлен домой в Майкоп после того как он 2-го июня 1877 г. получил тяжелые раны в столкновении с партией абхазов при селении Молдовка ^{[4, л. 32 об.]}, о котором будет упомянуто далее.

* * *

После получения известий об отступлении Малова из Адлера, начальник Кубанской области генерал Кармалин рекомендовал Шелковникову вести более осторожный образ действий, потому что в Сочи защищать уже было некого: гражданское население отступило в Туапсе. Кармалин также отдал распоряжение отряду Шелковникова при возможном отступлении идти через Лабинский и Белореченский перевалы, если они будут проходимы. Если эти перевалы будут закрыты, то он предлагал Шелковникову двигаться из Кичмая на Божьи воды и далее, в село Георгиевское, куда уже был направлен воинский резерв в количестве 5-ти пластунских сотен, при этом все излишние запасы Шелковникову приказывалось уничтожить.

В это же время началось усиление отряда Черноморского округа войсками Кубанской области: 12-го мая прибыла в Туапсе сотня Урупского конного полка, 13-го вступила туда же полубатарея 6-й горной батареи 20-й артиллерийской бригады с сотней 4-го пешего Пластунского батальона, а 18-го мая – войска Вельяминовского отдела были усилены 8-м пешим Пластунским батальоном. Таким образом, главное внимание обращено было на оборону Сочи, а также на Туапсе, откуда через Гойтхский перевал проходила лучшая дорога в долину Кубани ^{[14, с. 316-317]}.

В итоге, к моменту нападения турецкого десанта на Сочи в Туапсе сосредоточены были две роты 1-го Кавказского линейного батальона, две сотни 8-го пешего Пластунского батальона, полубатарея горных орудий и сотня 2-го Урупского казачьего конного полка. Колонну же, занимавшую позиции в Сочи, составляли 2-й Кавказский линейный батальон (4 роты: 1-я, 2-я, 3-я и стрелковая), 3-й пеший Пластунский батальон (4 сотни) и взвод 6-й сотни Урупского конного полка ^{[5, л. 14 об.; 14, с. 317]}.

21-го мая, в 10 часов утра, в Сочи были замечены два турецких броненосца, направлявшихся к посаду со стороны адлерского мыса. Полковник князь Аргутинский-Долгоруков, который непосредственно отвечал за оборону Сочи, тотчас приказал войскам сочинского гарнизона расположиться согласно диспозиции, причем 3-я и стрелковая роты 2-го Кавказского линейного батальона заняли прибрежные окопы на уступах непосредственно перед посадом. Позади них второй линией в овраге находилась 2-я рота этого же батальона, а две сотни пластунов стали левее окопов, на телеграфной просеке, ведущей из Сочи к Адлеру. Остальные войска прикрывали посад с тыла и со стороны р. Сочи. Расположившись на обозначенных местах, гарнизон стал ожидать приближения османских судов, сохраняя полную тишину, чтобы не дать себя обнаружить ^{[5, л. 11; 14, с. 318]}.

Через час турецкие броненосцы подошли к Сочи и, остановившись в 300 шагах от берега, открыли стрельбу, которая продолжалась в течение четырех часов. В три часа пополудни османы спустили на воду десант на пяти больших гребных судах, из которых несколько были вооружены небольшими орудиями, и направили их к берегу.

Стрелки, находящиеся в траншеях прямо против приближавшихся судов, неожиданно для неприятеля открыли сильный и меткий огонь с расстояния 200 шагов, направив первые выстрелы против гребцов и рулевых, которые быстро и были перебиты. Затем, благодаря меткому огню, был уничтожен почти весь десант. Видя гибель своих частей, броненосцы, пользуясь глубиной моря, быстро подошли к своим гребным судам и спешно подняли их на борт. Других попыток спуска десанта, в том числе на расстоянии от посада турки не предприняли, не ответив даже дальним огнем с броненосцев; они быстро ретировались по направлению к Гаграм.

Численность турецких потерь определить невозможно, но определенно можно сказать, что они потеряли почти всех людей, бывших в десантной группе на судах. Потери же войск Аргутинского-Долгорукова, несмотря на четырехчасовую бомбардировку посада, составили: один стрелок, убитый осколком снаряда, и один контуженный легко в голову – прапорщик Ахвледиани ^{[5, л. 11 об.-12 об.; 14, с. 318; 3; 10, с. 56; 2, с. 67]}. От страшного бомбардирования в Сочи уцелело только одно здание новой штаб-квартиры, все остальные здания были разрушены или сильно пострадали, одно из ядер пробило стену строящейся церкви ^{[12, с. 90; 14, с. 319]}.

В отражении десантных частей по факту приняла участие только стрелковая рота 2-го Кавказского линейного батальона в составе двух обер-офицеров и 228-ми нижних чинов ^{[5, л. 14 об.]}, которым своим неожиданным метким огнем удалось застать турок врасплох и нанести им большой урон.

На посланное Шелковниковым донесение об успешной операции у Сочи поступила следующая депеша Великого князя главнокомандующего на Кавказе: «Поздравляю с блестящим отражением десанта в Сочи. Спасибо молодецкому отряду. Жалую стрелковой роте четыре креста, прочим по два на роту. Спасибо Вам за толковые распоряжения. Михаил» ^{[5, л. 13; 14, с. 319]}.

После успешного отражения десанта у Сочи за особые отличия гарнизону были пожалованы 20 военных орденов св. Георгия 4 ст. 10-ти человекам 2-го Кавказского Линейного батальона (3 фельдфебеля, 3 унтер-офицера, 4 рядовых), 8-ми человекам 3-го пешего Пластунского батальона (3 фельдфебеля, 1 приказный, 4 казака) и 2-м человекам 6-й сотни Урупского конного полка (1 вахмистр, 1 казак) ^{[5, л. 51, 51 об.]}.

Также награды удостоился командир 2-го Кавказского линейного батальона полковник князь Аргутинский-Долгоруков: он получил орден св. Великомученика Владимира 3 ст. с мечами. Штабс-капитан 2-го Кавказского линейного батальона Орловский получил следующий чин и орден св. Станислава 3 ст. с мечами и бантом. Штабс-капитан 2-го Кавказского линейного батальона Алекси и капитан Скрыльников получили следующие чины. Хорунжий 3-го пешего Пластунского батальона Жеглинский получил орден св. Анны 4-й ст. с надписью: «За храбрость». Хорунжий 3-го пешего Пластунского батальона Стороженко получил следующий чин. Прапорщик 2-го Кавказского линейного батальона Ахвледиани получил орден св. Анны 4-й ст. с надписью: «За храбрость» ^{[5, л. 54 об., 55 об., 58 об., 59 об., 60 об., 61 об., 65 об., 74]}.

Помимо персональных наград, стрелковой роте 2-го Кавказского линейного батальона был пожалован 6-го января 1879 г. георгиевский сигнальный рожок с надписью: «За отражение турецкого десанта 21 мая 1877 г. у Сочи» ^{[20, с. 2]}.

* * *

После неудачи у Сочи турки прекратили всякие действия у берегов Черноморского округа, что впрочем, не мешало мелким партиям абхазов продолжать еще некоторое время заниматься грабежом в окрестностях Адлера. А так как эти партии не пытались проникнуть в пределы Сочи, то Шелковников ограничился против них простым наблюдением, хотя иногда происходили и боестолкновения.

Из таких предприятий можно отметить два интересных случая, произошедших в июне 1877 г. Первый случай произошел 1-го июня, а второй – 2-го ^{[14, с. 319]}.

Так, 31-го мая команда казаков 6-й сотни Урупского конного полка в числе 12 человек при уряднике Савине была направлена в Адлер на рекогносцировку. Прибыв на местность ночью, Савин оставил лошадей с охраной (4 казака) в ближайшем к посаду лесу, а сам с остальными казаками подполз к дороге из Адлера в деревню Первинку и остался там до утра. С рассветом в Адлере было замечено движение людей, поэтому Савин с командой подобрался ближе к Адлеру по заброшенному болоту, которое подходило к самим зданиям посада. У края болота, на берегу моря, казаки заметили вблизи от себя 5 фелюг, спущенных в воду, и около них 60 человек абхазов. Тогда по команде Савина казаки сделали по ним несколько выстрелов из своих берданок. Абхазы от внезапности и меткости огня казаков, о малочисленности которых они и не подозревали, быстро забрали на фелюги раненых и убитых и отчалили от берега. В эту минуту казаки бросились в шашки на абхазов и успели отбить у них две фелюги, убегавшие с которых едва успели добраться по воде до других уплывающих фелюг.

Потери абхазов были значительными, в команде Савина потерь не оказалось. В связи с невозможностью забрать обе фелюги, одна была испорчена казаками на месте, а на другой команда вместе с грузом благополучно прибыла в Сочи ^{[5, л. 76, 76 об.]}.

В этот же день 1-го июня князь Аргутинский-Долгорукий получил известие о том, что в долине р. Мзымты была обнаружена многочисленная партия неприятеля. По некоторым данным до 1000 человек ^{[17, с. 55]}. Было решено командировать к Адлеру от 6-й сотни Урупского конного полка урядника Барабашова с командой в 40 человек, а из Туапсе того же числа вечером к Адлеру был послан с другой командой в 20 человек сам командир сотни войсковой старшина Ткаченко и прапорщик Горской сотни милиции Пшизов.

Урядник Барабашов, прибыв ночью в Адлер, нашел его пустым, но по направлению к деревне Первинке были видны огни. В течение ночи он оставался на позиции с наблюдением, на рассвете казаки заметили на горе над Первинкой вражеский пикет, а дальше, по направлению к деревне Молдовке, до 50 оседланных лошадей без всадников. Барабашов скрытно направил команду из 5 человек для снятия пикета, а сам с остальными казаками стал пробираться в обход Первинке к лошадям, оставленным абхазами. Случилось так, что пикет успел заметить приближение казаков и поднял тревогу, тогда Барабашов спешно ринулся к Молдовке, чтобы успеть захватить лошадей, и отрезать отход абхазов к броду на Мзымту и к Ахштырю, а затем уничтожить эту конную партию. Но абхазы по тревоге быстро вскочили на лошадей и успели проскакать вверх по р. Мзымте, прежде чем казаки смогли перекрыть дорогу к отступлению. Барабашов продолжил преследование этой партии, прогнал ее далеко за Молдовку и возвратился. Когда он проезжал селение, то из-за заборов по казакам был открыт сильный ружейный огонь другой партией абхазов, которая, выйдя по тревоге из леса, заняла Молдовку. Барабашов бросился в крайнюю по направлению к Адлеру усадьбу и залег с командой за забором и ближайшими кустами и открыл ответный огонь.

В это время на выстрелы прискакали со своими казаками Ткаченко и Пшизов, которые накануне прибыли поздно ночью к р. Хероте и стояли там до утра. Оценив ситуацию, Ткаченко немедленно отдал приказ Пшизову занять с 12 казаками высоту, находящуюся напротив правого фланга вражеского расположения. Барабашову же приказал зайти за левый фланг неприятеля со стороны р. Мзымты и выбить его из кустарников на открытое место. Барабашов исполнил приказ блистательно: обстреляв указанную позицию, он бросился в атаку, сбил весь левый фланг вражеского отряда и заставил абхазов броситься врассыпную в лес за деревней. Между тем прапорщик Пшизов, не слезая с лошади, с отчаянной храбростью и всего с 12 казаками бросился в шашки на правый фланг абхазов, причем почти в упор получил две раны, одна пуля прострелила ему кисть левой руки, а другая, попав в голову у нижнего окончания левого уха, вышла правее носа, ниже правой скулы. Но цель была достигнута, и правый фланг, не выдержав натиска, также был сбит с позиции: абхазы бросились бежать, потеряв убитыми 3 человека.

Этот отряд численностью не меньше 150 человек был бы уничтожен окончательно, если бы к нему не подоспела значительная помощь со стороны Ахштыря, позванная бежавшими ранее абхазами.

Ткаченко посчитал опасным ввязываться в бой с численно превосходящими силами противника и отозвал казаков. В тот же день не преследуемый никем вместе с отрядом он благополучно вернулся в Сочи.

По итогу перестрелки абхазы имели 8 человек убитыми и много ранеными, из наших потерь стоит отметить только ранение прапорщика Пшизова ^{[5, л. 40-42 об.]}.

За проявленную храбрость Пшизов был награжден орденом св. Владимира 4 ст. с мечами и бантом. Ордена св. Георгия получили Савин и Барабашов, награды вручены были и другим казакам, участвовавшим в боях 1-го и 2-го июля 1877 г ^{[5, л. 101 об.]}.

Ранение Пшизова в итоге оказалось весьма серьезным, и он в ноябре 1877 г. вынужден был просить о принятии его под покровительство Комитета о Раненых с назначением пенсии из Инвалидного Капитала. По итогу освидетельствования Екатерининского войскового госпиталя Пшизов был причислен ко 2 классу раненых, и ему была назначена пенсия ^{[7, л. 14 об., 15 об., 17]}.

* * *

Окончательно территория Сочинского отдела была очищена от абхазских партий к 28-му июля 1877 г., к моменту формирования в посаде Сочи одноименного отряда ^{[14, с. 320]}. Соединение это было создано с целью оказать военную поддержку Ингурскому отряду генерала Алхазова, который должен был стать основной ударной силой в деле освобождения Сухума и всей Абхазии от турок.

Сухумская экспедиция Сочинского отряда началась в первых числах августа, отряд возглавил Шелковников, в его отсутствие для поддержания порядка в Черноморском округе оставались следующие воинские формирования: в посаде Сочи – три роты 1-го батальона Черноморского пехотного полка; на постах между Туапсе и Сочи – 5-я сотня 2-го Урупского конного полка; в с. Веселом – рота 1-го батальона Черноморского полка; на постах между Сочи и Сандрипшем (аналог имени Цандрипш или Хашупсе) – 6-я сотня Урупского конного полка ^{[14, с. 321]}.

За период войны с 10-го мая по 28-е июля 1877 г. всего Шелковников потерял умерших от ран и утонувших 16 человек, раненых числилось 5 человек.

* * *

В завершении стоит сказать несколько слов и о судьбе спешно эвакуированного гражданского населения, которое в начале мая 1877 г. было уведено из Адлера и его окрестностей в Сочи. Прибыв в Сочи, переселенцы не успели отдохнуть и собраться с силами для дальнейшего перехода, как началась десантная операция турок против Адлера. 10-го мая переселенцы вынуждены были вновь спешно двигаться береговой дорогой уже к посаду Туапсе. По пути многие переселенцы заболели, сказался недостаток в пище, дождливая и сырая погода, невообразимо сложная дорога по камням и песку, а порой – по едва проходимым, заросшим сплошным кустарником проходам. В Туапсе люди получили провиант и, отдохнув немного, двинулись далее, в пределы Кубанской области. В Майкоп поселяне пришли совершенно обнищавшими. Начальник области Кармалин распорядился выдать переселенцам хлеб и суточные деньги. Кроме того местные жители станиц Майкопского уезда, в которых они были временно размещены, также снабжали поселян хлебом из общественных магазинов. Но все же, не имея возможности заработать, переселенцы вынуждены были продавать оставшееся имущество и последний скот ^[16]. В августе 1877 г. Кармалин обратился в Кубанское Местное Управление Общества попечения о раненых и больных воинах с предложением о передаче поступающей к ним одежды, которая не пригодна для раненых и больных солдат, самым беднейшим из переселенцев. Общество не замедлило с помощью и выслало одежду для нуждающихся ^[21]. В то же время администрация Черноморского округа со своей стороны выделила пособие поселянам, ассигновав 3 тыс. руб. на покупку хлеба.

Еще задолго до окончания войны, 30-го августа 1877 г., Шелковников ходатайствовал о возвращении жителей Сочинского отдела, на прежние места проживания. Вскоре поселянам действительно предложили возвратиться в свои дома. Только около половины (648 человек) выселившихся успели вернуться в Сочинский отдел. Впоследствии было признано, что возвращение оказалось несвоевременным, так как война продолжалась и разрешение это было отменено. Большая же часть переселенцев (950 человек) в это время продолжала оставаться в Кубанской области.

Велико было разочарование поселян по возвращению в свои деревни: вся местность от р. Хероты до границы Сухумского отдела была разорена и разграблена турками и абхазами. На романовской поляне, Лесной, Кбаадэ, Мехадырь оказались сожженными все постройки; в Пиленковой, Веселой, Высокой, Первинке и Молдаванке строения хотя и были разорены и остались без окон и дверей, печей, но все же большая часть из них уцелела. Сады и виноградники были испорчены, посевы уничтожены. Что касается разного рода имущества, то его вовсе не оказалось. Запасы хлеба, кукурузы украдены; из земледельческих и хозяйственных орудий поломано и приведено в состояние полной негодности то, что не было увезено. Не уцелело на пасеках ни одного улья ^[16].

Интересно, что расхищению подверглись также многие частные дома вблизи Сочи и даже имения, принадлежащие Государю Императору в бассейне р. Дагомыс и Великому князю Михаилу Николаевичу в уроч. Вардане, хотя на этих территориях никогда не было ни турок, ни абхазов ^{[6, л. 26, 26 об.]}, а горцы из ближайших аулов, как было сказано выше, в первую очередь, охотились за пропитанием, а не за материальными ценностями и были не в состоянии осуществить столь масштабные разграбления. Например, вот что по этому поводу писал капитан Левкович 25-го сентября 1877 г. в своем заявлении Никифораки:

«В Сочинском отделе Черноморского округа на реке Западном дагомысе покупного от казны я приобрел участок в размере 50 десятин на котором устроил усадьбу и развел садоводство и пчеловодство, в виду военного обстоятельства, в мае месяце попечителем названного отдела было приказано всем без исключения жителям выехать оставив свои жилища. …дом, кладовая, сарай и подвал были заперты хорошими и прочными замками, а пасека состоящая из 250 колодок пчел оставлена в саду огороженном плетнем. …грабеж сделан в один день, в окрестностях не было неприятеля и близко. …после 29 июля …все подверглось страшному опустошению разорению и грабежу» ^{[6, л. 48, 48 об.]}.

Еще одно подтверждение факта разорения можно найти в письме Никифораки к Кармалину. В частности, он писал, что местность по обеим сторонам р. Мзымта и до границы с Абхазией была занята неприятелем, вся остальная территория Сочинского отдела в течение четырех месяцев, т.е. до изгнания турок из Сухумского отдела, находилась в управлении войскового начальства и была занята войсками 2-го Кавказского линейного батальона, 3-го Пластунского батальона, 6-й и 5-й сотни 2-го Урупского конного полка. Также Никифораки писал, что лично объехал в сентябре 1877 г. поселения Сочинского округа от р. Макопсе к югу до границы с Абхазией. Все оставленное владельцами закрытым было разграблено, и он уверен, что к разорению причастны войска, находящиеся в Сочинском округе ^{[6, л. 1 об., 2 об., 7, 8]}.

Никифораки приказал провести обыск у войск, находящихся на посту Даховском, и при обыске 6-й сотни конного Урупского полка были найдены такие вещи, которые вполне доказывают расхищение части имущества поселян. Например, план земли г-на Аброшкевича, записная книжка его же с 5-ю фотокарточками, две книги, о пчеловодстве и о стрелковом образовании пехоты и драгун, последняя с фамилией капитана Левковича; два куска воска, медный кувшин, весы с железным коромыслом, с медными цепями и чащей и др ^{[6, л. 3 об., 8 об.]}.

Можно с уверенностью сказать, что к разорению, помимо горцев, причастны те воинские формирования, которые Шелковников оставил в Сочинском отделе, потому что с 31-го июля он с Сочинским отрядом уже выдвинулся в сторону Адлера и не имел возможности лично контролировать оставленные в отделе войска. Таким образом, пока солдаты и казаки Сочинского отряда самоотверженно с большими лишениями и испытаниями пробирались с боями в пределы Абхазии и участвовали в ее освобождении от турок, другие солдаты и казаки занимались мародерством, хотя должны были нести службу по охране имущества эвакуированного гражданского населения.

* * *

В заключение можно отметить, что десантные операции турок на территории Сочинского Причерноморья не имели должного успеха. Несмотря на одну удачную операцию у Адлера, османы не решили закрепить свой успех сухопутным наступлением на Сочи и Туапсе. В целом, стратегической важности это направление для турок не имело и тратить свои силы на такие опасные маневры они не хотели. Это понимал и Кармалин, который вполне допускал отступление войск Сочинского отдела, зная, что враг не решатся преследовать силы Шелковникова и удаляться от своих морских коммуникаций вглубь Кубани и там иметь дело с превосходящими силами русских.

В ходе отражения десанта у Сочи Шелковников уже учел все возможные действия противника и успешно справился с задачей по предотвращению высади турецких войск. Общие потери при отражении десантных групп были сравнительно небольшими: 16 человек убитых, все почти при Адлере (15 человек).

Так называемая измена Горской сотни, как оказалось, была вовсе и не изменой. А решение Шелковникова сформировать эту сотню было ошибкой: отряды горцев – это не профессиональные воинские формирования, тем более дисциплина как таковая им присуща не была никогда, даже в период Кавказской войны. Увод скота и отчасти грабежи, чинимые ими, объясняются тем, что скрывшиеся в горах от войск Шелковникова и скитавшиеся там горцы испытывали голод и вынуждены были прибегать к разграблениям. Решение же об аресте и переселении горцев были, безусловно, продиктованы сложившимися стереотипами в аспекте «враждебности» горцев. Что же касается самой Горской сотни, то ее благонадежная часть продолжала нести службу и никаких нареканий у начальства не вызывала вплоть до своего расформирования.

Стоит сказать несколько слов и в защиту Шелковникова, который не обладал полной информацией о степени благонадежности горцев и был оправданно осторожен, тем более не так давно минул 1864 г. и не стоило совсем исключать жажду реванша автохтонов. Тем более турки специально с целью агитации включили в десантные части бывших адыгских и убыхских мухаджиров, что тоже было известно Шелковникову. Однако, как оказалось, привязанность к своей родине и спокойная жизнь семей была важнее для горцев. Этим же было продиктовано решение об оставлении ими своих аулов, они не хотели покидать свою землю и прекрасно понимали, что если их выведут из аулов, то милиционеров-горцев арестуют, а прочих выселят из их домов. В итоге правительство нашло компромисс в виде прощения горцев и переселения их к родственникам в Майкопский уезд.

Отметим, что отдельные боестолкновения при осуществлении рекогносцировок территории, не имели важного и решающего значения для хода войны, но все же значимы как яркое проявление доблести и самопожертвования солдат и казаков. Ярчайшим примером среди таких случаев стоит отметить самоотверженные действия прапорщика Пшизова, проявившего настоящий героизм.

Вопрос об эвакуации гражданского населения тоже не так однозначен. Например, почему ее не осуществили раньше? В итоге спешность дела не могла не привести к тяжелому материальному положению переселенцев, а решение Шелковникова о скором возвращении жителей на места их проживания непонятно. Донесения о том, что горцы округа ушли в Абхазию, вполне могли быть неверными, к тому же горцы, прекрасно зная все горные тропы, могли в любое время инкогнито вернуться обратно, при этом привести с собой абхазов, мухаджиров и тем самым представлять реальную угрозу вернувшимся поселянам. Более того история с Ацоковым подтверждает, что попытка проведения группы абхазов-мятежников в пределы Сочинского отдела имела место быть.

Что касается разграбления имущества поселян самими солдатами и казаками, то эти случаи действительно были. Такие действия нельзя ничем оправдать, тем более оставленные в Сочинском отдела воинские соединениям должны были следить за порядком и сохранностью гражданского имущества. Им выпала куда менее трудная задача, в отличие от войск Сочинского отряда Шелковникова, которые с боями дошли до Сухума и освободили совместно с другими отрядами Абхазию от турецкого присутствия.

Все перечисленное, несомненно, негативно сказалось на мирном освоении территории Сочинского Причерноморья. Главным последствием войны для территории Большого Сочи можно назвать разграбление и разорение территории, а также многочисленные разрушения в Адлере и Сочи, полученные при их бомбардировании.

Интересно, что численность населения отдела почти не изменилась после войны и вплоть до конца правления Александра II, если не считать горцев, выселенных в Майкопский уезд, и тех из них, кто уплыл в Османскую империю с турецкими силами (около 700 человек) ^[16]. Так в своём докладе Наместнику Кавказа от 30 марта 1881 г. генерал Старосельский указывал, что на территории Сочинского отдела в указанный год проживало 1914 человека ^{[13, с. 95]}. До начала войны по сведениям газеты «Кавказ» в отделе проживало 2350 человек ^[16]. Разницу в 436 человека, учитывая выбывших горцев, можно отнести к статистической погрешности.