Junior Scientific Associate, Institute for Humanitarian Research and North Indigenous Peoples Problems of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences

Orbodoeva Marina Valer'evna PhD in History Researcher, Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies SB RAS 670047, Russia, Republic of Buryatia, Ulan-Ude, Sakhyanova str., 6 orbodoevamv@yandex.ru Other publications by this author

26 ноября 2019 г. в Институте монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения Российской академии наук состоялся круглый стол, посвященный 600-летию паринирваны Чже Цонкапы. Круглый стол был проведен в рамках проекта РФФИ «Философская интерпретация и трансляция буддизма (на материале тибетской и китайской махаяны)», руководитель проекта д.филос.н. И.С. Урбанаева. Организатором выступил отдел философии, культурологии и религиоведения ИМБТ СО РАН.

Работа круглого стола велась на двух секциях: «Буддизм в контексте взаимодействия и взаимовлияния культурных и религиозных традиций в ареалах его распространения» и «Биография, философия и деятельность Чже Цонкапы», а также в рамках проведения круглого стола была развернута дискуссионная площадка.

Первой секцией руководил заведующий отделом д. филос. наук, профессор Л.Е. Янгутов.

На данной секции были представлены доклады на довольно обширную тематику. Несколько докладов были посвящены буддизму в Китае. Это доклады Л.Е. Янгутова, Т.Г. Мазур, М.В. Орбодоевой, совместный доклад Ч.Ц. Цыренова и Н.Д. Цыреновой.

Доклад профессора Л.Е. Янгутова «Философия и медитация в китайском буддизме» был посвящен проблеме отношения философии и медитации в учении школ китайского буддизма. В нем автор выявил место и роль философии как теоретического обоснования путей и методов спасения, а также медитации как центрального звена в сотериологии буддизма. В контексте освещения проблемы взаимоотношения философии и медитации был дан анализ теории двух истин школы саньлунь, в которой делается упор на вневербальном постижении абсолютной истины, а также концепции «круглой гармонии трех истин», школы тяньтай, где внимание акцентируется на единстве условной и абсолютной истин. Особое внимание автор уделил учению о методе чжи гуань (шаматхе и випашьяне), к которому приставлен весь комплекс философской экспликации школы тяньтай.

Тему изучения китайского буддизма продолжил доклад к.филос.н. Т.Г. Мазур «Буддизм и религиозность служилого сословия (чиновничества) в эпоху Тан (на примере Хань Юя)». Доклад был посвящен проблеме распространения буддизма в китайском обществе эпохи Тан (618–907), вошедшей в историю как «золотой» век китайского буддизма. Предмет исследования – влияние буддийской религии на личность мыслителя, поэта, публициста, чиновника Хань Юя (768–824), известного своей критикой буддизма. В докладе проанализированы литературные произведения и биография Хань Юя с точки зрения таких составляющих религиозности, как характер религиозного сознания, характер религиозного поведения и включенность индивида в религиозные отношения.

В совместном докладе к.и.н. Ч.Ц. Цыренова и Н.Д. Цыреновой «Патриарх южнокитайского буддизма Хуэйюань и династия Восточная Цзинь (317 - 420 гг. н.э.)» рассказывалось о жизни и творчестве известного буддийского монаха Хуэйюаня. Авторы доклада подчеркивают, что южнокитайское буддийское духовенство в лице Хуэйюаня, несмотря на все опасности водоворота придворных интриг, смогло сохранить и преумножить культурно-символический капитал китайского буддизма, снискал симпатии южных и северных аристократических и худородных придворных кланов и тем самым внес значительный вклад в процесс развития и адаптации буддийского учения в южнокитайской культурной среде. Главными факторами успеха Хуэйюаня стали его личные качества (талант, харизма, эрудиция), утрата конфуцианством монополии на истину, а также общий кризис имперской бюрократии, характерный для эпохи раздоров и смуты.

Данная тема была продолжена в докладе к.и.н. М.В. Орбодоевой «Буддизм и власть в Восточной Цзинь». Здесь автор отметил, что нашествие кочевников стало одним из главных бедствий и для Восточной Цзинь. Оно усугубляло не только нестабильность, упадок, разруху и голод, но и крушение государственных устоев, с четко налаженным механизмом политического, административного и социального регулирования, что в свою очередь обостряло борьбу между кланами. Страна вступала в фазу раздробленности, которая нанесла окончательный удар государственным устоям империи. В этих условиях буддизм с его проповедями ухода от реалий бедственного положения в настоящей жизни и обещаниями спасения в загадочной нирване все более соответствовал духовным запросам китайцев. Его влияние стало охватывать все большее число населения. На него обратили внимание и императоры. Однако внимание царствующих особ к буддизму нельзя рассматривать как отношение власти к религии. Но при этом важной тенденцией сближения позиций сангхи и власти явился тот факт, что во времена правления династии Восточная Цзинь императоры не только поддерживали буддизм, но и стали принимать буддийскую веру, становясь последователями этого учения. Так, императоры Юань-ди (317 – 322) и Мин-ди (323 – 325), приняв буддийскую веру, в знак уважения монахов возвели буддийские храмы.

Следующий доклад, представленный д.и.н., доцентом Д.Д. Амоголоновой «Государство, православие и буддизм в бурятском духовном пространстве (вторая половина XIX – начало XX вв.)» был посвящен буддизму в Бурятии. В нем на примере Бурятии рассматривалась политика имперских властей по отношению к буддизму в XIX – начале XX вв. Динамика изменений в этой политике была обусловлена в первую очередь государственными интересами на востоке страны, которые диктовали необходимость определенного диалога с буддийским духовенством с целью предотвращения иностранного влияния на бурят-буддистов. Вместе с тем, государственная религия – православие – стремилась, нередко вступая в конфликт с законодательством, всемерно подавлять влияние буддизма, особенно на предбайкальских бурят. Крещение инославных мыслилось не только в религиозно-мировоззренческих терминах, но и как достижение религиозной гомогенности всей страны и русификации, что способствовало бы, по мысли православных лидеров, укреплению российской идентичности подданных.

Весьма интересным был доклад д.и.н., профессора Л.Л. Абаевой «Значение вертикальной письменности монгольских народов в процессе адаптации буддийских теорий и практик». В нем говорилось о том, что потенциальные возможности монгольского общества не только воспринимать, но и адаптировать буддийские традиции, модернизируя собственные традиционные этнические религиозные нормы, обряды и ритуалы и трансформируя их, выдвинув пантеон буддийских божеств как приоритетных, достаточно высоки. В докладе на материале монгольских народов рассматриваются тенденции развития феномена адаптации буддийской теории и практики традиционным сознанием монгольских народов в разные исторические периоды. Автор затрагивает также некоторые проблемы трансформации ментальности монгольских народов в результате принятия буддизма, которые свидетельствуют, что многовековая религиозная культура монгольской метаэтнической общности базируется прежде всего на конкретном жизненном материале, эволюции ее человеческого опыта, бытия на конкретной жизненной территории и образа жизни. Особое внимание уделяется исторической обусловленности и потенциальной возможности монгольских народов к адаптации инновационных структур.

В докладе к.и.н. Д.С. Жамсуевой «Кударинский дацан по архивным источникам» рассматривалась история его становления, строительства и развития. Здесь, на примере Кударинского дацана, было показано, что под влиянием всех процессов социокультурных изменений в жизни бурятского народа произошли сдвиги в системе религиозных обычаев. Дореволюционная система бытовой культовой практики буддизма (в прошлом обязательной для каждой семьи и каждого человека) сегодня не функционирует во всех звеньях: часть элементов ее структуры отошла в прошлое и забылась, другая еще действует, но значительно сократилась, третья устойчива и способна к модификации под влиянием перемен в сознании и образе жизни основной массы верующих. Общее направление изменений в структуре религиозных обычаев можно определить как сокращение обрядности в быту и переключение всех видов семейных и индивидуальных потребностей на дацанский уровень. Посещение дацана в дни больших и малых хуралов и в будничные дни для индивидуального обращения к ламам становится универсальной формой культовой практики.

Д.филос.н. А.М. Донец в своем докладе рассказал об особенности обучения в школе гелук. В нем говорилось о том, что при традиционном монастырском обучении посредством диспутов, проводимых на основе концепции бодхичитты и для ее практического усвоения, вырабатывается специфический стиль мышления, восприятия и поведения, благодаря которому, в частности, любая ситуация рассматривается непредвзято, объективно, всесторонне, а если это происходит во время обсуждения проблем с оппонентами, то с полным уважением к ним и их взглядом на проблемы. Подобный, скажем прямо, уникальный стиль получает в настоящее время все больше и больше распространение среди буддистов – монастырских, прошедших обучение в монастырях и даже мирян, существенно влияя на особенности социальных отношений и культуры Бурятии и других буддийских регионов.

В докладе к.филос.н. Д.В. Аюшеевой «Современное буддийское образование» рассматривались образовательные программы Университета Наропы, буддийского высшего учебного заведения в США, где взаимодействуют восточные и западные интеллектуальные традиции. Главной особенностью, отличающей его от других академических учебных заведений, является синтез традиционной американской модели высшего образования и буддийских созерцательных методов.

В докладе д.и.н. И.Р. Гарри "Буддийские монастыри Тибетского автономного округа Нгаба" были представлены результаты экспедиции 2017 г. в Тибетский автономный округ Нгаба-Цян провинции Сычуань. Приводится описание столицы округа пос. Баркам, уездного центра пос. Нгаба, бонских монастырей Баркам и Нанчик-гонпа, Кирти-гонпа школы гелукпа и Сэтенлинг-гонпа школы джонангпа, описывается религиозная ситуация в округе.

В своем докладе «Проблема паринирваны и аксиология личности» д.филос.н. А.В. Чебунин рассказал о том, что первоначально личность Будды еще сохраняла человеческие черты в виде Учителя, хотя достигнув просветления, Будда вышел за рамки человеческой формы существования. Паринирвана Будды и выход его в трансцендентные сферы заложили процесс абсолютизации и мистификации его личности, выраженный в списках сверхъестественных способностей и качеств, хотя, возможно, и еще при жизни Будда обладал определенными силами. При этом состояние Будды, состояние нирваны, переносимое в психологическую плоскость человеческого бытия стало пониматься как безмятежный покой и умиротворение, освобождение от всех земных эмоций, чувств, страстей, переживаний и привязанностей. Таким образом, именно аксиология личности Будды, архата и бодхисаттвы раскрывает суть буддийского учения и помогает правильно понять смысл его теоретических концепций.

И завершилась работа первой секции докладом к.филос.н. С.Р. Батомункуевой «Традиционное буддийское монашеское одеяние», в котором рассматривались некоторые вопросы, связанные с правилами изготовления, количеством, качеством, материалом и другими стандартами монашеского одеяния, зафиксированных в буддийском дисциплинарном своде Виная (тиб. ‘dulba).

Второй секцией «Биография, философия и деятельность Чже Цонкапы» руководила д. филос. н. Урбанаева И.С. Открыл работу секции со вступительным словом д.филос. н., проф. Л.Е Янгутов.

Первым выступил д.филос.н., профессор С.Ю. Лепехов с докладом «Цонкапа – основатель философской, образовательной и управленческой традиции в Тибете». Как отметил докладчик, имя Цонкапы в истории Тибета занимает особое место, его роль выдающегося духовного, государственного, политического деятеля, оказавшего решающее воздействие на тибетскую культуру и государственность, никем никогда не оспаривалась. Иногда в тибетологической литературе его называют выдающимся реформатором тибетского буддизма. Деятельность Цонкапы, действительно можно рассматривать как реформаторскую, но с одной важной оговоркой: она была направлена, по мысли самого Цонкапы, не столько на введение каких-либо новаций, сколько на восстановление, укрепление уже ранее существовавшего.

Затем выступила д.филос.н. И.С. Урбанаева с докладом «Текст Чже Цонкапы "Три основных аспекта Пути": смысл и значение в системе Ламрим». Доклад был посвящен философско-религиоведческому анализу смысла тибетского текста «Три основных аспекта Пути» (Lam-gyi-gtso-bo-rnam-gsum-gyi-rtsa-ba bzhugs-so), который был написан Чже Цонкапой и адресован Нгавангу Драгпе, одному из его четырех ближайших учеников. Автор рассказал, что этот краткий текст на двух страницах заключает в себе сущностные наставления, предназначенные для практической реализации махаянского Пути. Раскрывается фундаментальное значение данного текста для обоснования целостной системы постепенного Пути, в сравнении с текстами «Ламрим» Дже Ринпоче; обнаруживается его принципиальная общность с учением Ламрим, а также определенная специфика, особенно в плане объяснения взаимосвязи отречения, бодхичитты и правильного воззрения о пустоте.

В докладе к.и.н. Лощенкова А.В. «Чже Цонкапа и традиция комментариев на Ламрим» говорилось о том, что тибетская традиция Ламрим является прямой наследницей традиции поэтапного Пути, пришедшей в Тибет из Индии, где она была освещена в комментариях мастеров монастырского университета Наланды. Ламрим есть не что иное, как квинтэссенция всего Слова Будды. Причем поэтапный Путь Ламрим имеет базовое значение для всей буддийской традиции Тибета. Тибетская традиция, являясь союзом Сутры и Тантры, вобрала в себя полную систему философских положений, необходимых для реализации Пути.

В докладе «Буддизм и трансгуманизм» д.филос.н. С.П. Нестеркин отметил, что в последнее время возросло число работ, в которых сторонники движения трансгуманизма проводят параллели между базовыми установками буддизма и трансгуманизма или даже настаивают на их принципиальном сходстве. Докладчиком обосновывалась мысль, что хотя в буддизме и признается возможность перемещения сознания в другое тело (что, казалось бы, должно сближать его с трансгуманизмом), но описание технологии этого процесса и осмысление мировоззренческого значения этого феномена строится на совершенно иных, чем в трансгуманизме, представлениях о взаимоотношении сознания и тела. Трансгуманизм, в основном, опирается на теоретическое положение о зависимости сознания от материального субстрата. С точки зрения буддизма продолжительность и качество существования сознания в конкретном теле определяется прежде всего его собственными характеристика, являющимися плодами кармы индивида. Так что время смерти индивида задается не столько состоянием физического носителя сознания, сколько его кармой. Это делает совершенно несостоятельной саму постановку вопроса о достижении практического бессмертия исключительно за счет замены материального «носителя» сознания.

Доклад молодых сотрудников ИМБТ СО РАН к.и.н. В.В. Хартаева и к.филос. С.Р. Батомункуевой «“Чойжун лунриг джонме” Кенсур Агван Нимы как источник по изучению буддизма в Монголии» был посвящен изучению истории буддизма в Монголии на основе уникального сочинения «Освещение цитат из классических источников по истории Буддизма (тиб. chos byung lung rigs sgron me)». Это сочинение на тибетском языке, написано бурятским ламой Кенсур Агван Нимой и посвящено истории и становлению буддизма в Индии, Тибете, Монголии и России.

Интерес вызвал доклад д.филос.н. А.А. Базарова «Буддийская книжность и этническая идентичность». В данном докладе рассматривалась книжная культура бурят буддистов. Автор говорил о том, что существует устойчивая связь между книжной культурой и идентичностью бурят буддистов. Определение идентичности бурятских буддистов основывается на анализе их мировоззрения, культуры и исторического опыта. Буддийская книжная культура и семейственность являются важнейшими аспектами в формировании местной идентичности. Кардинальное изменение механизма передачи традиции, социальные сдвиги, экономический кризис привели к трансформации вектора развития традиционной книжной культуры бурят, приоритетом которой становится не религиозный, а этнический компонент.

И наконец, завершением работы круглого стола стала дискуссионная площадка. Модераторами выступили к. и. н. А. В. Лощенков и д. филос. наук И.С. Урбанаева. На обсуждение были вынесены острые вопросы на тему «Буддизм: традиции и инновации».

Первый вопрос «Буддийское образование сегодня: монастырские предметы образования в светских университетах и светские – в монастырских колледжах» вызвал очень бурное обсуждение среди участников круглого стола, т.к. в качестве слушателей присутствовали д.филос. н., профессор Восточно-Сибирского государственного университета технологии и управления Э.Ч. Дарибазарон и проректор по научно-инновационной деятельности Бурятского республиканского института образовательной политики, д.филос.н. А. Ц. Гулгенова, которые принимали активное участие в обсуждении данного вопроса. Были высказаны различные мнения о том, нужно ли внедрять современные дисциплины светских университетов в образовательный процесс монастырей. Еще более интересным стал встречный вопрос о возможности внедрения буддийских монастырских предметов в светские университеты. Были высказаны альтернативные точки зрения, большинство участников согласилось с тем, что несмотря на то, что монастырская система буддийского образования сформированная в школе гелук, апробирована на протяжении многих столетий и доказала свою эффективность, в современных условиях она может и должна быть дополнена элементами современного светского образования и информационными технологиями. В свою очередь, система светского образования может быть дополнена элементами буддийских наук и философии.

Что же касается второго вопроса «Виная, монашество, миряне в современном мире», то и здесь обсуждения оказались достаточно бурными. Поднимался вопрос о взаимодействии монахов с внешним миром, что неизбежном на данном этапе развития общества. Было высказано общее мнение, что монашество является необходимым условием для сохранения буддизма, в то же время не менее важно, чтобы светские люди имели возможность изучения великих классических трактатов Индии и доступ к буддийскому образованию. В дискуссии приняли активное участие И.С. Урбанаева, С. Ю. Лепехов, Э.Ч. Дарибазарон, А.В. Лощенков, А.А. Базаров.

И по третьему, завершающему вопросу «Буддизм в России и на Западе, “бурятский” буддизм, “русский” буддизм, “западный” буддизм» участники круглого стола высказали единодушное согласие в том, что понятия “бурятский” буддизм, “русский” буддизм, “западный” буддизм и т.д. могут использоваться в контексте культурных особенностей. И.С. Урбанаева высказала точку зрения, что в принципе не могут существовать национальные формы буддизма, если иметь в виду принципы аутентичности.

В целом работа круглого стола была очень интенсивной и плодотворной. Бы-ло много дискуссий и взаимного обмена мнениями.