Phenomenon of cognitive political censorship (on the example of events of the presidential election campaign in Ukraine)

Vnukova Liubov PhD in Politics Senior Scientific Associate, Federal Research Centre the Southern Scientific Centre of the Russian Academy of Sciences 344006, Russia, Rostovskaya oblast', g. Rostov-Na-Donu, ul. Chekhova, 41 vnukoval@yandex.ru Other publications by this author

Политическая цензура является неотъемлемым институтом государства, присутствующим независимо от политического режима – авторитарного или демократического, отличие проявляется в большей степени в методах осуществления цензуры. В одном случае силовым образом ограничивается распространение неугодной информации, либо же используются более «мягкие» средства, построенные на манипуляции, как например, продвижение альтернативных точек зрения. При этом вопрос референции к реальности зачастую выносится за скобки: масштаб распространения подобной дезинформации и «фейков» настолько значителен в современном обществе, что это явление получило название «пост-правды». Базисом этих феноменов является развитие информационных технологий, повлекшее революционные изменения в сфере коммуникаций и масс-медиа. Исследования когнитивной политической цензуры лежат в логике развития этих процессов.

Возможность реализации цензуры не через ограничение доступа к информации утверждалась еще в начале XX века У. Липпманом в развиваемой им концепции «общественного мнения» ^[1]: политическая пропаганда осуществляется с помощью манипуляции стереотипами. П. Бурдьё в работе «О телевидении и журналистике» ^[2] предложил понятие «невидимой цензуры» применительно к телевизионному вещанию, выявляя дискурсивные манипуляции и способы «символического угнетения». Эта идея оказала влияние на формирование концепта «символической власти» Т. ван Дейка ^[3]. Понимание цензуры как института социального контроля присутствует в работах П. Бергера ^[4], М. Фуко ^[5], Г. Маркузе и др. Фуко рассуждает о механизме цензуры, который характеризуется «цепной логикой», «связывающей несуществующее, недозволенное и невыразимое так, чтобы каждое из них было одновременно и причиной и следствием другого» [5. С. 182].

Большинство отечественных ученых исследуют цензуру в так называемом «классическом» понимании: запрос «политическая цензура» в Электронной библиотеке (ELibrary) показывает статьи на тему советской политической цензуры, и ее особенностей в разных регионах СССР. Работы российских авторов носят тематически разрозненный характер и рассматривают цензуру преимущественно в исторической ретроспективе. Например, статьи Л.К. Старковой ^[6] и Е.А. Маркова ^[7], которые подробно рассматривают особенности цензуры в России со времен Петра I до распада СССР в 1991 г. Значительное количество работ уделяют внимание советской цензуре, в том числе ее особенностям в различных республиках: Ю.М. Батурин, А.В. Блюм, Б.М. Витгенберг, Ю.И. Герасимова, А.Ю. Горчева, С.И. Григорьев, Л.М. Добровольский, Г.В. Жирков, П.А. Зайончковский, С.В. Кодан, А.А. Корольков, А.Н. Николюкин, Н.Г. Патрушева, М.А. Федотов, Т.М. Горяева и др.) Современные исследователи обращают внимание, что в настоящее время традиционные виды цензуры (предварительная, карательная и пр.) не эффективны, поэтому роль и функции цензуры берет на себя манипуляция сознанием: Е.А. Агапова ^[8], С.В. Чугров ^[9] и др. Работа Д.Е. Прокудина и И.И. Толстиковой ^[10] посвящена влиянию современных информационных технологий на процесс культурной коммуникации, в ней проблематизируются новые социальные практики и обусловливающие их нормативно-ценностные установки и ставится вопрос о возможностях регулирования, иными словами, контроля за процессами коммуникации. Эту же проблему поднимает Т.Г. Карпова ^[11], описывая трансформацию политической цензуры в современных демократических государствах и отмечая тревожную тенденцию увеличения сферы бесконтрольной политической власти неподконтрольной ни обществу, ни СМИ, ни закону. Н.В. Горбатова в статье «Цензура и информационная безопасность в современном мире политического измерения» ^[12] приходит к выводу, что различные формы политической цензуры используются политическими элитами для удержания власти не только в авторитарных, но и в демократических обществах, оставляя за скобками этическую составляющую этого инструмента.

В последние десятилетия XX в. в связи с распространением телекоммуникационных сетей и многократным увеличением источников информации возникает метафора «информационного половодья». Это создает условия для возникновения когнитивной цензуры, основывающейся на блокировке способности воспринимать и обрабатывать информацию. Таким образом, средством ограничения публичного доступа к информации является дискурсивная сфера, напрямую связанная с манипуляцией сознанием в пространстве масс-медиа. То есть когнитивная политическая цензура проявляется не в ограничении информации, а в способности человека эту информацию адекватно воспринимать и корректно анализировать. Проиллюстрируем одну из стратегий когнитивной политической цензуры цитатой из произведения П. Бурдьё: «Простейший принцип работы фокусников состоит в том, чтобы привлечь внимание к чему угодно, кроме того, что они на самом деле делают» ^{[2, С.30]}. Турецкий исследователь З. Тюфекчи считает, что в условияхраспространения современных информационных технологий когнитивная цензура выступает практически единственной возможностью контроля информационного пространства ^[13].

Для успешной реализации стратегий когнитивной цензуры необходимо нескольких условий. Прежде всего, достаточный контроль медийного информационного поля для осуществления манипуляции массовым сознанием. В современных условиях только Китай приблизился к осуществлению тотального контроля сети, т.е. к цензуре в классическом понимании. В условиях же нескольких источников «производства» информации создаются конкурирующие образы реальности, предлагающие свою трактовку событий или даже сами события – инфоповоды, привлекая и завлекая потребителя информации всеми возможными способами. В случае использования когнитивной цензуры акторы играют «на руку» друг другу, потому что лавина (дез-) информации и (псевдо-) новостей, топит отдельные информационные поводы, если они не продвигаются или хотя бы не включаются в повестку дня другими игроками информационного поля.

В данной статье мы рассмотрим как отдельные эпизоды в рамках президентской кампании на Украине подвергались когнитивной цензуре. Один из наиболее заметных скандалов, уменьшивших рейтинг действующего на тот момент Президента Украины Петра Порошенко – это расследование хищений в Укроборонпроме. В рамках нашего исследования мы сфокусируемся на том, как эта информация преподносилась на 5 канале (информационном ресурсе, принадлежащем П. Порошенко). 25 февраля 2019 г. независимые журналисты публикуют расследование про коррупционные схемы в Укроборонпроме, которые курировал ближайший соратник Порошенко, первый заместитель секретаря Совета национальной безопасности и обороны – О. Гладковский. На следующий день этот скандал становится главной новостью в медийном пространстве Украины, а на 5 канале выражают сомнения: «В двух сериях материала нет полной доказательной базы или аргументации», «Речь идет о 2014-2016 годах» (попытка снизить актуальность) и даже обвиняют журналистов "Наши деньги" в манипуляции и использовании непроверенной информации, ссылаясь на комментарий из госконцерна: «Подчеркиваем, что журналисты программы "Наши деньги", которые манипулятивно использовали закрытую информацию по уголовным расследованиям, должны обращаться за ее проверкой к первоисточникам» ^[14]. На следующий день (27 февраля) публикуется интервью первого заместителя генерального директора ГК "Укроборонпром" С. Омельченко, который отрицает наличие любых контрабандных сделок на поставку комплектующих к военной технике ^[15]. Таким образом в течение двух дней формировалась и продвигалась альтернативная точка зрения, при этом на других информационных каналах уже два дня полным ходом идет обсуждение этого скандала, сути коррупционных схем, болевых проблем зависимости военной техники от контрабанды из России и т.п., а редакторы 5 канала выпускают материалы, оправдывающие действующих лиц и ставящие под сомнение правдивость информационной «бомбы». Только 28 февраля появляется новость о том, что Верховная Рада постановила немедленно расследовать факты, обнародованные журналистами «Наши деньги» ^[16]. Какова же повестка дня, предлагаемая президентским информационным ресурсом? На что переключается внимание аудитории? Анализ ключевых тем 5 канала на протяжении примерно двух (20.02-03.03.2019) недель показал ежедневное развитие нескольких сюжетов. Подробно в позитивном ключе освещаются следующие темы: грамотные действия Порошенко (например, рост товарооборота с ЕС), новости становления украинской автокефалии, позитивное освещение АТО и армии в целом. В негативном ключе подаются любые новости про Россию, муссируется нарратив «Россия (Путин) – агрессор», отдельного внимания удостаиваются глубокие непреодолимые проблемы в Крыму и т.п. Значимое событие в этот период – скандал с представителями от Украины для участия в конкурсе «Евровидение». Тема выборов освещается в основном нейтрально, выходят негативные сюжеты про Ю.Тимошенко и И.Коломойского. Инфоповод «Зеленский» представлен мало, несколько новостей более чем за неделю. Возможно, потому что в тот период никто не рассматривал молодого комика как серьезного кандидата в президенты и (или) редакторы 5 канала не хотели «пиарить» конкурента. Таким образом, в рассматриваемом случае когнитивная цензура используется совместно с манипуляциями – переключением внимания, подачей информации под другим углом с целью искажения, уменьшением значимости и продвижением альтернативных точек зрения.

Другой случай в рамках президентской кампании, на котором мы остановимся в данной статье, это «слив» из предвыборного штаба Зеленского: 19 апреля публикуется независимое журналистское расследование про функционирование предвыборного штаба Зеленского на основе переписки в Телеграме ^[17]. Авторы – те же самые журналисты, которые в феврале выпустили расследование про хищения в Укроборонпроме. Следует отметить, что главным событием 19 апреля были долгожданные дебаты Порошенко и Зеленского, затмившие все в информационном пространстве. Кроме того, 19 апреля – это пятница, в субботу день тишины перед вторым туром выборов президента 21 апреля. По моему мнению, журналисты (и возможно те, чьи интересы они выражали) предполагали «взрывную» реакцию на это расследование как на предшествующие, однако значимого влияния на ход выборов оно не оказало – В. Зеленский победил почти с трёхкратным перевесом голосов. На «Першем канале» (государственном канале, который теоретически должен поддерживать главу государства) это расследование публикуется только 23 апреля (это дата указана на интернет-сайте Першего канала) ^[18], а на пятом канале (принадлежащем Порошенко) публикуется в этот же день ^[19]. По нашему мнению, если бы это расследование было бы опубликовано за несколько дней, то информационная лавина разрослась бы до значительной волны вплоть до «цунами», которая как раз бы подготовила украинское общество к дебатам. Однако этого не случилось, и это стратегический просчет в скорости распространения и, главное, восприятия «сенсации», которая оказалась гораздо медленнее ожидаемой. Возможно, это просто стечение обстоятельств – материал попал к журналистам незадолго до второго тура выборов и потребовалось определенное время для подготовки выпуска. Судя по распространению этого материала, «руки» Порошенко не виднеется за журналистским расследованием в его интересах, в противном случае он использовал бы эту информацию во время дебатов в тот же день. Для нашего исследования это отличный «кейс», который показывает когнитивную цензуру – ожидаемое событие – дебаты прямо перед вторым туром выборов полностью завладевают вниманием аудитории, и предполагаемого резонанса от «скандала» не происходит, на рейтинг Зеленского и итоги выборов влияние не оказывается.

Кроме того, можно утверждать, что есть удачные и неудачные случаи привлечения внимания. Например, лозунг президентской кампании П. Порошенко – армия, язык, вера, который не нашел должного отклика в украинском обществе. Очевидно, что большинству избирателей в центральной части и на востоке страны неинтересны эти идеи, а вот потенциал запроса на обновление политической элиты, предлагающей повестку социальной справедливости, был недооценен политтехнологами Порошенко. Принципиальное отличие избирательной кампании В. Зеленского – это упор на использование социальных сетей и различных способов таргетирования аудитории напрямую, без журналистов, в противовес «традиционному» подходу работы со средствами массовой информации. Это является важнейшей причиной успеха помимо чуткого улавливания социально-политического запроса со стороны различных групп общества. О силе и возможностях социальных сетей пишется огромное количество работ, потому что в современном мире этот инструмент в умелых руках во многом превосходит потенциал воздействия телевидения и традиционных СМИ. В качестве иллюстрации к этому тезису приведем высказывание лидера Армении Н. Пашиняна, который пришел к власти благодаря управлению протестами: «В течение моей политической деятельности и протестов телевидение фактически было закрыто для оппозиции. Очень важно иметь альтернативный канал общения с народом. Сейчас у моей страницы в Facebook большая аудитория, которую можно сравнить с аудиторией телевидения. Это очень эффективный путь диалога с обществом, с гражданами. Конечно, Facebook сыграл большую роль в процессе нашей революции и был очень эффективным каналом для информационных потоков, чтобы пригласить людей на митинги» ^[20].

Гражданское общество на Украине выступает значимым политическим актором, действия которого не раз поворачивали руль государства в новейшей истории страны, поэтому его позицию по тем или иным актуальным вопросам необходимо обязательно учитывать. Примером рамок, задающих границы «правильного» и «неправильного» и таким образом формирующее оценку действий власти со стороны обычных граждан, является «Совместное заявление представителей гражданского общества и общественных организаций относительно первых политических шагов Президента Украины Владимира Зеленского»: «Как представители гражданского общества мы определяем перечень возможных "красных линий" – если Президент их нарушит, это неизбежно приведет к ухудшению как внутриполитической, так и внешней ситуации вокруг нашей страны» ^[21]. В этом документе, который подписали более сотни организаций и активистов гражданского общества, последовательно защищается западноориентированная позиция с резкой критикой России-агрессора и выраженной поддержкой «национально-украинского»: отказывается в праве человека говорить на родном (русском языке) и взаимодействовать с «русским» или советским в культурной сфере. Текст этого заявления можно охарактеризовать как резкий, угрожающий, агрессивный; полное отсутствие готовности к диалогу, позиций толерантности и мультикультурализма. Например, одна из «красных линий» в области безопасности: «выполнение в ущерб национальным интересам ультимативных требований государства-агрессора или достижение компромиссов с Кремлем ценой уступок за счет национального суверенитета, территориальной целостности и устройства и независимой внутренней и внешней политики Украины» ^[21]; в сфере идентичности: «пересмотр закона о языке; пересмотр закона об образовании; пересмотр закона о декоммунизации и осуждения тоталитарного прошлого» ^[21]; «любые действия, направленные на подрыв или дискредитацию Православной Церкви Украины или поддержку Русской Православной Церкви в Украине» ^[21]. Относительно СМИ и информационной политики: «возобновление работы российских социальных сетейи российских телеканалов в Украине» ^[21].Относительно функционирования государства: «коалиция партии "Слуга народа" с политиками, составлявшие основу Партии регионов и оппозиционного Блока в новом парламенте, и / или другими партиями, занимающими позицию примирения с Россией путем капитуляции или уступок государственного суверенитета и территориальной целостности Украины» ^[21]. На мой взгляд, это и есть проявление когнитивной цензуры в логике «невидимой цензуры» П. Бурдьё: четко задаются рамки для любой политической власти и внешнеполитические ориентиры. И если посмотреть на предвыборный дискурс лидеров президентской кампании, то неплохо прослеживаются все эти «линии», а значит, есть негласный общественный консенсус по ключевым вопросам.

В рамках нашего исследования было рассмотрено два ярких события президентской гонки на Украине, один из которых можно рассматривать как феномен когнитивной политической цензуры: ожидаемое событие – дебаты прямо перед вторым туром выборов полностью завладевают вниманием аудитории и предполагаемой сенсационной реакции на подробности функционирования штаба В.Зеленского не происходит. По нашему мнению, это не случилось, так как скорость распространения и, главное, восприятия «сенсационного расследования» оказалась гораздо медленнее потенциально возможной. Если бы эта информация была бы опубликована за несколько дней, то она могла бы повлиять на второй тур выборов президента. Успешность или неудача проявления феномена когнитивной цензуры зависит от множества условий, одно из которых – контроль медийного (информационного) поля. В первом рассматриваемом случае попытка оправдать причастных к скандальному расследованию в Укроборонпроме не удалась, так как остальные источники информации занимали другую позицию. Результаты исследования показывают, что феномен когнитивной политической цензуры сопряжен с использованием и других манипулятивных приемов: переключением внимания, подачей информации под другим углом с целью искажения, уменьшением значимости, продвижением альтернативных точек зрения и др.

Следует отметить, что когнитивная политическая цензура – только лишь новая форма и ранее существовавшей задачи элиты в любом обществе (как в демократическом, так и в авторитарном) управлять и направлять социально-политические процессы и общественное мнение. Здесь исследования когнитивной политической цензуры логически стыкуются с манипуляцией и пропагандой. Бурное развитие «новых медиа» и ускорение информационных процессов создает значительные лакуны в понимании современных процессов формирования общественного мнения по значимым социально-политическим вопросам и актуализирует развитие новых направлений исследований, связанных с когнитивной политической цензурой.