Translate this page:
Please select your language to translate the article


You can just close the window to don't translate
Library
Your profile

Back to contents

History magazine - researches
Reference:

Terek Service and "Free" Cossacks at the End of the 16th - 17th Centuries: Particularities of their Social Status

Tkhamokova Irina Khasanovna

PhD in History

Senior Research Associate, Institute of Research in the Humanities, Branch of the Kabardino-Balkaria Scientific Center of the Russian Academy of Sciences

360051, Russia, respublika Kabardino-Balkarskaya, g. Nal'chik, ul. Pushkina, 18

omarakana@mail.ru
Other publications by this author
 

 

DOI:

10.7256/2454-0609.2019.6.31404

Received:

15-11-2019


Published:

22-11-2019


Abstract: The article's subject is the social status of the two groups of Terek Cossacks: the “free” and the serving Cossacks. Many scholars do not know or forget about the second group. The aim of this study is to reveal the features of the two groups' social statuses, which are attested by the circumstances of their service, the nature and amount of their salaries, and their relationship with Terek governors. The author pays particular attention to some of the differences in the relations of the Terek “free” and the Don Cossacks with the state. The article is based on documents from the late 16th - 17th centuries, both preserved in archives and published. Among the research methods used, one of the most important ones was the historical-comparative method. The author compares the social statuses of Terek "free" and serving Cossacks, and of the Terek and Don Cossacks. The conducted study has allowed the author to sustain the conclusion that at the end of the 16th - 17th centuries on the Terek lived both the “free” and serving Cossacks. These two groups differed in their social organization. The "free" united themselves into a Cossack army, while the service Cossaks obeyed "heads" and the Terek governors. For the first time in historiography, evidence is provided to support the thesis that the Tersk-Grebensky "free" Cossacks in the 17th century were much more dependent on the state than the Don Cossaks.


Keywords:

North Caucasus, Terek Cossacks, Greben Cossacks, service Cossacks, ‘free’ Cossacks, belomestnye Cossacks, Terek town, Terek voyevodas, oath to the Tsar, royal allowance


Предметом исследования является социальное положение терских служилых и «вольных» казаков в конце XVI – XVII вв. Цель статьи – выявить особенности социального статуса каждой из этих двух групп. На протяжении нескольких веков казачество играло важную роль в истории России, однако его социальная история изучена недостаточно. До настоящего времени нет исследований, в которых решались бы вопросы о том, чем отличались и что имели общего служилые и «вольные» казаки, чем различались между собой отдельные группы «вольного» казачества – донского, терского, волжского, яицкого. Изучение социального положения терского служилого и «вольного» казачества помогает приблизиться к ответам на эти вопросы, т.е. вносит вклад в изучение социальной истории России, чем и определяется актуальность работы.

Терские казаки, как служилые, так и «вольные» упоминаются в документах, начиная с середины XVI в., однако в самый ранний период их истории известия о них очень кратки, что не позволяет ставить вопрос об их социальном положении в это время. Последнее десятилетие XVI в. и XVII в. значительно лучше обеспечены источниками, что позволяет изучать вопросы социального устройства терского и гребенского казачества этого периода. В XVIII в. начинается новый этап их социальной истории, требующий отдельного рассмотрения. Эти обстоятельства и обусловили хронологические рамки работы.

Систематическое изучение истории терского и гребенского казачества началось в XIX в. Авторы первых крупных работ на эту тему, такие как И. Д. Попко и В. А. Потто, хотя и не отрицали того, что в городе Терки служили городовые казаки, все же не уделили им внимания, полностью сосредоточившись на описании «вольных» терских и гребенских казаков [9,11]. Но и в этом случае их интересовали, главным образом, такие вопросы как происхождение казачества, участие его в войнах, и в значительно меньшей степени – условия его службы, причиной чего во многом явился недостаток источников. П. Л. Юдин, обнаруживший много новых архивных документов по истории терского казачества, писал в 1915 г. о служилых («беломестных») казаках [22, с. 98]. Однако после 1917 г. его работы были надолго забыты, и вновь поднял эту тему только С. А. Козлов уже в конце XX в. [5, с. 43-45]. Он также писал и о социальной структуре «вольного» терского и гребенского казачества, и об отношении к нему царской власти. Работа С. А. Козлова опирается на солидную источниковую базу, однако некоторым вопросам он не уделил достаточное внимание, что делает необходимым дальнейшее изучение темы, в том числе сопоставление условий службы терского служилого и «вольного» казачества, а также терских и гребенских «вольных» и донских казаков, дальнейшее исследование отношений терского вольного казачества с терскими воеводами. Постановка этих вопросов и определяет научную новизну работы.

Изучение документов показывает, что уже в конце XVI в. на Кавказе проживали две группы казачества – служилые и «вольные». В 1589 г. царских послов в Грузию сопровождали «250 человек казаков Астараханских и Терских – пеших с тремя человеки сотники, да волных конных Терских казаков с тремя человеки атаманы – 43 человеки…» [3, с. 132]. То есть источник в данном случае различает терских казаков и терских «вольных» казаков. О гребенских казаках речи нет. Они не упоминаются не только в этом, но и ни в одном другом документе XVI – начала XVII в.

Терские казаки были, видимо, служилыми казаками, такими же, какие размещалась в XVI-XVII вв. во многих русских городах, особенно пограничных. Они несли службу и в городе Терки вместе со стрельцами. Как и стрельцов, этих казаков переводили на Кавказ из других регионов. В 1589 г. в Терки должны были прислать из Астрахани 800 стрельцов и казаков, но астраханский воевода прислал только 600 человек [3, с. 80].

Казаков города Терки документы XVI в. называли «жилецкими». В отличие от «вольных» казаков, они подчинялись сотникам и «головам» [3, с.79-81, 120-121, 133, 147, 181]. Их служба, помимо сопровождения посольств, заключалась также в охране Терского города и Сунженского острога, а при необходимости – и переправ («перевозов») через реки. В этом им помогали «вольные» казаки [3, с. 119, 131, 133, 144, 147]. Казаки также доставляли письма кавказским «владельцам» и даже царю [3, с. 121], участвовали в военных походах на «государевых ослушников».

В XVII в. казаков города Терки называли «беломестными». О них более 100 лет назад писал П. Л. Юдин [22, с. 98]. Его мнение подтверждается документами. Так, в 1628 г. в ходе расследования жалоб на терских воевод опрашивались многие жители города, в том числе и терские беломестные атаманы и казаки [19, л. 28].

В тот период беломестными казаками в русских городах называлась одна из категорий служилого казачества. Они получали землю, которая была освобождена от податей [12, с. 23]. Но на каких условиях служили именно терские беломестные казаки – точно не известно. Сведений о них сохранилось мало. Можно утверждать только то, что эти казаки, как и другие группы казачества, получали царское жалованье.

Жили «беломестные» казаки в слободе рядом с городом Терки, на другой стороне реки. В 1644 г. к городу подошли «калмыцкие и нагайские воинские люди» и «к заречным черкаским и х казачим беломесным и к юртовским слободам приступали» [15, л. 81.]. В документах упоминаются также «зарецкие казаки Сюрдюковой станицы» [20, л. 25], но не совсем понятно, были они служилыми или «вольными».

Встает вопрос также о том, можно ли считать беломестных казаков единственной группой служилого казачества на Тереке, или кроме них здесь находились еще и городовые казаки. П. Л. Юдин в свое время склонялся к последней точке зрения. Однако документы свидетельствуют, скорее, об обратном. Никаких сведений о других группах служилого казачества в них нет.

В источниках XVII в. несколько раз упоминаются атаманы беломестных казаков [19, л. 28]. Но, кроме того, казаки города Терки, как и стрельцы, подчинялись «головам». Причем в 1636 г., у терских пеших стрельцов и у казаков был один общий «голова» – Фадей Волошенинов [21, с. 121]. Это доказывает, с одной стороны, малочисленность казаков (иначе у них был бы свой особый «голова»), а с другой стороны – близость их статуса к стрелецкому. Точная численность беломестных казаков неизвестна. В 1636 г. вместе с пешими стрельцами их было 624 человека.

В 1658 г. 1379 стрельцов и казаков были переведены из других городов в Терки. Сколько среди них было казаков – неизвестно. В следующем году был принят царский указ о том, чтобы «тех стрельцов и казаков устроить на Терке на вечное житье, в конные и пешие стрельцы…»[1, т. 4, с. 285]. Документ говорит только о пеших и конных стрельцах, нет речи о том, чтобы зачислить кого-то из прибывших в беломестные казаки или в какую-то другую категорию служилого казачества. Вопреки мнению П.Л. Юдина [22, с. 98], все они, видимо, стали стрельцами.

К 1678 г. в Терках оставалось только несколько «беломестных» казаков, получавших жалованья в общей сложности немногим более 8 рублей. Власти приняли решение об этих казаках: «…буде похотят, и им служить в стрельцах, а не похотят, и им не давать жалованья» [8, с. 50]. То есть с этого времени «беломестных» казаков в Терках не осталось. Они либо стали стрельцами, либо оставили службу. В этом можно согласиться с С.А. Козловым [5, с. 45]. Также в городе не было никаких других служилых казаков, иначе указанный документ упоминал бы их и их жалованье. В источниках конца XVII – начала XVIII в. нет никаких сведений о служилых казаках города Терки. Только в 1720-х гг. появляются новые сообщения о них, но это была уже, видимо, заново созданная группа.

Хотя терские «беломестные» казаки давно исчезли, но память о них долгое время сохранялась в легендах, в которых они превратились в «вольных» казаков, якобы проживавших в Трехстенном городке рядом с городом Терки и составлявших особое казачье войско. В XIX – начале XX в. эти легенды проникли и в некоторые работы по истории терского казачества [9, с. VIII; 11, с. 22], и с тех пор повторялись и повторяются многими авторами. Однако в документах XVII в. нет никакого «низового терского» казачьего войска, нет никакого Трехстенного городка, а есть только беломестные казаки, жившие в своей слободе рядом с городом Терки и подчинявшиеся терским «головам» и воеводам.

«Вольные» казаки составляли отдельную группу. Как и служилые казаки, они провожали посольства, охраняли переправы через реки, собирали сведения о положении дел на Кавказе, принимали участие в военных походах, в том числе и за пределы Кавказа. В 1614 г. терские воеводы послали в Астрахань против находившихся там Марины Мнишек и Ивана Заруцкого терских ратных людей. Среди них были и терские «вольные» атаманы и казаки [1, т. 3, с. 17]. В 1651 и в 1653 гг. "вольные" казаки вместе с другими "ратными людьми" обороняли Сунженский острог, в 1677-1678 гг. они принимали участие в Чигиринском, а в 1688-1689 гг. - в Крымском походе [5, с. 42-43]

«Вольные» терские и гребенские казаки соглашались служить только в том случае, если получали жалование. При отсутствии его они отказывались от выполнения своих обязанностей. Это повторялось неоднократно на протяжении XVII в.

1. В 1601 г. терские вольные атаманы и казаки не соглашались сопровождать послов в Грузию без жалованья [3, с. 351; 21, с. 43-44]. В состав царского жалованья казакам в тот период входили деньги, продовольствие и боеприпасы.

2. Одной из причин участия казаков в событиях Смутного времени тоже явилась невыплата жалованья. Казаки говорили, что царь хотел их «пожаловати, да лихи де бояре, переводят де жалованье бояря, да не дадут жалованья» [2, т. 2, с.174]. Казаки решили бороться с боярами, чтобы восстановить справедливость. И хотя терский воевода просил их, «чтоб осталась на Терке казаков половина для приходу воинских людей», т.е. для защиты города, но казаки его не послушали и «пошли де всем войском под Асторохань» [2, т. 2, с.175]. В этом движении принимали участие, видимо, не только «вольные», но и служилые казаки.

3. В 1631 г. казаки в очередной раз отказались идти на царскую службу: «без государева жалованья на государеву службу идти не хотят, а бредут розно на Куму реку и на Дон» [18, л. 106-107]. Оказалось, что еще в 1623 г. им было обещано регулярное жалованье: 30 атаманам по рублю в год, а 470 рядовым казакам – по полтине. Кроме того, когда казаков посылали на службу, атаманам должны были выдавать дополнительно по два рубля, а рядовым казакам – полтора. Помимо денежного жалованья казакам должны были присылать также муку и крупу. Царские грамоты о жалованье были присланы в Терки и в Астрахань, однако само жалованье из Астрахани не присылалось.

4. В 1675 г., когда воеводы поручили казакам проводить грузинского царевича Николая Давыдовича, то «гребенские казаки провожать не поехали, а сказали, что им без жалованья подняться нечем» [6, т. 3, 1979, с. 76].

Во второй половине XVII в. размер жалованья терских и гребенских казаков увеличился. В 1678 рядовые казаки получали по 2 рубля в год, а атаманы – по 3 рубля [8, с. 50]. Кроме денежного казакам выдавалось также «хлебное» жалованье – рожь.

Терские и гребенские «вольные» казаки были более зависимы от государства, чем, например, донские. В документе 1631 г. упоминаются окладные книги, в которые были записаны терские и гребенские казаки [18, л. 108]. На Дону таких книг не было не только в первой половине XVII в., но и много позже [10, с. 162-163]. Причиной можно считать малочисленность терских и гребенских казаков. С 1623 г. они должны были получать жалованье на 500 человек, но фактически их было еще меньше: в 1631 г. (по окладным книгам) – 220, в 1636 г. – 356 [21, с.121]. В 1651 и в 1663 казаков было, по материалам П. Л. Юдина, всего 380 человек [22, с. 99 (прим.1)]

Еще одним доказательством большей зависимости терского и гребенского казачества от государства является их присяга царям. Известно, что донские казаки такую присягу не давали вплоть до поражения восстания С. Разина [7, с. 289-290, 319; 10, с. 162]. Терские казаки, видимо, присягали уже Михаилу Романову. Во время астраханского похода 1614 г. их привел к присяге новому царю командовавший ими стрелецкий голова Василий Хохлов [1, т. 3, с. 14]. А затем и астраханские воеводы, войдя в освобожденный от бунтовщиков город, видимо, повторили процедуру присяги. Они писали терскому воеводе: «… которые, господине, Терские служилые люди, сотники стрелецкие и атаманы и стрельцы и казаки, посланы были от тебя под Асторохань… и мы их в Асторохани, приведчи ко Государеву крестному целованью, и дав им Государево жалованье, деньги и сукна, и хлебные запасы и вино, отпустили на Терек…» [1, т. 3, с. 27]. То есть принимавшие участие в этом походе терские казаки тоже, видимо, присягнули царю. Остававшиеся на Кавказе казаки могли присягать вместе с жителями города Терки, хотя точных сведений об этом нет.

И, вне всякого сомнения, терские и гребенские казаки присягали в 1646 г. царю Алексею Михайловичу. Как писали воеводы, они «…всяких чинов руских людей и терских и гребенских атаманов и казаков в соборной церкве привели ко кресту» [16, л. 58].

«Вольные» терские и гребенские казаки объединялись в войско со своим атаманом и есаулом, с войсковым кругом. В отдельных казачьих городках были свои атаманы. Но кроме того на Кавказе жили и казаки, не входившие в состав каких-либо групп, не подчинявшиеся атаманам и не получавшие жалованья. Так, в документе 1628 г. упоминается «терской вольной казак живет за рекою ни у кого не в станице Янкою зовут Яковлев прозвище Гнуса, кормитца де он на степи ездит за зверем…» [20, л.3]. Он также принимал участие в набегах за добычей вместе с другими казаками. Тех, кто занимался грабежом и разбоями, именовали «воровскими казаками».

«Вольные» терские и гребенские казаки зависели не только от своих атаманов, но также и от терских воевод. В частности, воеводы расследовали преступления, совершенные казаками. Они могли направить в казачьи городки приставов или отряд стрельцов, чтобы доставить в терскую «съезжую избу» казаков, подозреваемых в преступлении. Воеводы допрашивали казаков и могли пытать их, причем, не только рядовых казаков, но и атаманов. Так, в 1633 г. в Терках пытали атамана Ивана Сарафанникова, которого обвинили в том, что он помог «воровским казакам» сбыть награбленное [13, л. 135-136].

Но не всегда воеводы действовали столь решительно. Бывало, что казаки не выдавали им участников грабежа и не возвращали похищенное [14, л. 215]. Воевод подозревали в том, что они берут у казаков взятки («посулы большие») и потому не расследуют преступления [21, с. 137-138]. И сами казаки признавали, что они дарили воеводам лошадей или давали им деньги [20, л. 34]. Живший в городе Терки кабардинский князь Муцал даже обвинил воеводу И. А. Хилкова в том, что тот организовал нападение казаков на купеческий караван. Ему удалось добиться от Хилкова компенсации своих убытков [14, л. 214-217; 4, с. 75-76].

В 1650 г., когда казаки разгромили большой торговый ирано-дагестанский караван, воеводы в очередной раз проявили нерешительность. Они без царского распоряжения не стали наказывать казаков, «чтоб тем терских и гребенских атаманов и казаков не оскорбить и с реки не согнать…» [17, л. 31]. Из Москвы пришло распоряжение потребовать у казаков, чтобы они возвратили захваченные вещи, а также внушить им, чтобы они никого не грабили и не конфликтовали бы с иноземными купцами, «чтоб от их задоров у великого государя с шахом в том ссоры не учинилось» [17, л. 42]. О наказании виновных речи не было. Разграбленные вещи так и не были найдены и возвращены. Видимо, власти настолько дорожили службой казаков, что закрывали глаза даже на те их действия, которые ставили под угрозу добрососедские отношения с Ираном. Как терские, так и центральные власти с большой осторожностью пользовались своим правом наказывать казаков.

В конце XVI - XVII вв. казачество, жившее в районе Терека, делилось на две основных группы – служилых и «вольных» казаков. Казаки обеих групп служили царям и получали царское жалованье. Однако во многом они отличались друг от друга. Терских служилых казаков в конце XVI в. называли «жилецкими», в XVII в. – «беломестными». Они жили в слободе рядом с городом, подчинялись сотникам и «головам», получали царское жалованье и служили вместе с терскими стрельцами. В 1680-е гг. эта группа казачества, видимо, прекратила свое существование.

«Вольные» терские и гребенские казаки жили в небольших «городках» на Тереке и в соседних регионах. Они объединялись в терско-гребенское казачье войско и подчинялись войсковому атаману и атаманам отдельных городков. Без царского жалованья они отказывались идти на службу.

В результате исследования впервые удалось доказать, что терские и гребенские казаки в XVII в. значительно сильнее зависели от государства, чем донские казаки. Выражением зависимости являлась присяга царям, принесенная терскими казаками в 1614 и 1646 гг., когда донские казаки еще не присягали. Терские и гребенские казаки, в отличие от донских, были записаны в окладные книги уже в первой половине XVII в., что также является знаком ограничения их независимости. Терские воеводы имели право расследовать преступления, совершенные «вольными» терскими и гребенскими казаками. Однако они пользовались этим правом не всегда, поскольку оно могло противоречить как государственным, так и, возможно, их личным интересам.

References
1. Akty istoricheskie, sobrannye i izdannye Arkheograficheskoyu komissieyu. SPb.: Tip. 2 otd-niya Sobstvennoi E. I. V. kantselyarii, 1841. T. 1-5.
2. Akty, sobrannye v bibliotekakh i arkhivakh Rossiiskoi Imperii Arkheograficheskoyu ekspeditsieyu Imperatorskoi akademii nauk. SPb.: Tip. 2 otd-niya Sobstvennoi E. I. V. kantselyarii, 1836. T. 1-4.
3. Belokurov S. A. Snosheniya Rossii s Kavkazom: Materialy, izvlechennye iz Moskovskogo glavnogo arkhiva ministerstva inostrannykh del. M.: Univers. tip., 1889. 584 s.
4. Delo po chelobitnym Mutsala murzy Cherkasskogo // Chteniya v imperatorskom obshchestve istorii i drevnostei rossiiskikh pri Moskovskom universitete. 1894 g. Kn. 3. M: Univers. tip., 1894. S. 75-76
5. Kozlov S. A. Kavkaz v sud'bakh kazachestva. (XVI-XVIII). Izd. vtoroe. SPb.: Istoricheskaya illyustratsiya, 2002. 288 s.
6. Materialy po istorii russko-gruzinskikh otnoshenii (80-90-e gody XVII veka) Tbilisi: Metsniereba, 1974-1979. T. 1-3.
7. Mininkov N. A. Donskoe kazachestvo v epokhu pozdnego srednevekov'ya (do 1671 g.). Rostov n/D.: izd. Rostov. Univers. 1998.-510 s.
8. Okladnaya raskhodnaya rospis' denezhnogo i khlebnogo zhalovan'ya za 1681 g. // Chteniya v Imperatorskom obshchestve istorii i drevnostei rossiiskikh. Kn. 4 (167). M: Univers. tip., 1893. S. 48-50.
9. Popko I. D. Terskie kazaki s starodavnikh vremen. Istoricheskii ocherk. Vypusk pervyi. Grebenskoe voisko. SPb.: Tip. Dep. udelov, 1880. 517 s.
10. Popov Kh. I. Ob osvobozhdenii kazakov ot krestnogo tselovaniya (prisyagi) na vernost' sluzhby // Sbornik Oblastnogo Voiska Donskogo statisticheskogo komiteta. V. 13. Novocherkassk: Chastnaya Donskaya tip.,1915. S. 160-166.
11. Potto V. A. Dva veka Terskogo kazachestva (1577-1801). Vladikavkaz: Tip. Terskogo obl. pravleniya, 1912. T. 1-2.
12. Puzanov V. D. Belomestnye kazaki na vostoke Rossii // Severnyi region: nauka, obrazovanie, kul'tura. 2009. №1 (19). S. 23-29.
13. Rossiiskii gosudarstvennyi arkhiv drevnikh aktov (RGADA). F. 115. Op. 1. 1633 g. D. 1.
14. RGADA. F.115. Op.1. 1640 g. D. 1.
15. RGADA. F. 115. Op. 1. 1644 g. D. 1.
16. RGADA. F. 115. Op. 1. 1646 g. D. 1
17. RGADA. F. 121. Op. 1. 1652 g. D. 1.
18. RGADA. F. 127. Op. 1. 1631 g. D. 1.
19. RGADA. F. 141. Op. 1. 1628 g. D. 35.
20. RGADA. F. 141. Op. 1. 1628. g. D. 42.
21. Russko-chechenskie otnosheniya: Vtoraya polovina XVI-XVII v.: Sbornik dokumentov. M.: Izd. Vost. lit., 1997. 415 s.
22. Yudin P. L. V nizovom korpuse (iz proshlogo kavkazskogo kazachestva) // Zapiski Terskogo obshchestva lyubitelei kazach'ei stariny. №13. Vladikavkaz: Tip. Terskogo Obl. pravleniya, 1915. S. 94-141.