“These people particularly focused on their work, not on the attributes of external success”: a review of the work by S.A. Kozlov “Russian agricultural scientists of the 19th - early 20th centuries: historical and biographical essays”. Political Encyclopaedia, 2019, 967 pp.

Boltaevskii Andrei Andreevich PhD in History associate professor of the Department of Philosophical and Socio-Humanitarian Disciplines at Moscow State University of Food Production 129085, Russia, g. Moscow, ul. Godovikova, 9, stroenie 25 boltaev83@mail.ru Other publications by this author

В настоящее время в российском обществе наметился устойчивый интерес к аграрной сфере, что во многом обусловлено последовавшей в результате украинского кризиса волны западных санкций. Не подлежит сомнению та огромная важность, которая отводится российскому агропрому высшими государственными деятелями нашей страны в деле обеспечения национальной безопасности. Экс-министр сельского хозяйства Российской Федерации А.Н. Ткачев еще в 2016 г. среди важнейших перспектив аграрного сектора определил «экспорт не только зерновой группы, но и мяса» ^[1]. Примечательно, что об этом свыше ста лет назад мечтал и выдающийся отечественный инженер, секретарь Московского комитета по холодильному делу М.Т. Зароченцев: «Экспорт из России мясных продуктов ничтожен, но надо полагать и в отношении мясных продуктов Россия также сможет сыграть выдающуюся роль на международных рынках. К этому есть все данные: и обилие степей, тучных пастбищ, возможность развивать породистый скороспелый скот, и. наконец, сравнительная близость к потребительским рынкам» ^{[2, c. 11]}.

Вместе с тем очевидно, что возрождение российского агропромышленного комплекса невозможно не только без должной инициативы людей (вспомним, что еще в начале 1980-х гг. И.А. Васильев призывал на страницах своих очерков дать «допуск на инициативу» труженикам сельского хозяйства ^[3]) и господдержки, но и привлечения позитивного исторического опыта его развития. Это тем более важно потому, что за исключением отдельных авторитетных специалистов (В.В. Докучаев, Т.Д. Лысенко, Д.Н. Прянишников, А.В. Чаянов), многие российские ученые-аграрники не только мало известные нашим гражданам, но и не так часто попадают в поле зрения специалистов. При этом и имена отдельных упомянутых исследователей во многом политизированы, а отношение к ним, как, например, к Т.Д. Лысенко и А.В. Чаянову, зависит от сложившейся конъюнктуры (см., например, дискуссионную статью О.В. Тарханова, который полагает, что взгляды А.В. Чаянова «являются не только противоречивыми, но и ошибочными» и по сути опровергаются практикой последних десятилетий как позднего Советском Союза, так уже и рыночной экономической моделью современной России ^{[4, с. 139]}).

Указанные обстоятельства определяют актуальность вышедшей в серии «Экономическая история. Документы, исследования, переводы» издательства «РОССПЭН» объемного издания «Российские ученые-аграрники XIX – начала XX века». Автором книги является известный исследователь российской и западноевропейской аграрной истории, доктор исторических наук, старший научный сотрудник Института российской истории РАН С.А. Козлов. Сразу отметим, что для С.А. Козлова характерно фундаментальное изучение экономической истории, что нашло отражение в нескольких монографиях, а также главах в коллективных трудах. Хотя рассматриваемая работа заявлена самим автором, как «историко-географические очерки», тем не менее масштабность проделанной работы, обширный справочный аппарат, ряд выдвигаемых гипотез, позволяет рассматривать ее как законченный труд, отвечающий необходимым требованиям к научным монографическим исследованиям. Отдельные очерки уже публиковались в различных научных трудах, однако для настоящего издания они были существенно дополнены ^{[5] [6] [7] [8]}.

Практическая значимость исследования помимо выявления новых биографических фактов состоит в том, что представляет обширный материал, который может быть использован при дальнейшем совершенствовании российского аграрного сектора. Сам автор отмечает, что обращение к идеям ученых аграрников XIX – начала XX вв. «дает нам не только богатейшую «информацию к размышлению» о прошлом и настоящем аграрного сектора, но и о путях его подъема; о территориально-отраслевом разделении труда и стимулировании индивидуальной инициативы и предприимчивости; о необходимости тесной взаимосвязи традиций и новаций, творческого синтеза сельскохозяйственной науки, индивидуальных начинаний и рационально-продуманной государственной аграрной политики, призванной учитывать как общенациональные интересы, так и потребности отдельных групп населения, а также научно-практические рекомендации ученых» ^{[9, c. 497]}.

Работа основана на принципах анализа и синтеза, достоверности, объективности, методологической базой исследования выступают конкретно-исторический подход, который, как отмечает автор позволяет «проследить «конкретный творческий вклад российских ученых аграрников в развитие теории и практики сельского хозяйства страны в контексте общероссийского исторического процесса, проследить изменения в их научной, хозяйственной и общественной деятельности» ^{[9, c. 12]}, а также сравнительно-исторический метод. Кроме того, в своих размышлениях автор придерживается концепции евразийства, в рамках которой Россия понимается как культурно-цивилизационная идентичность, что определяет его подход к выявлению православно-консервативных тенденций в рамках развития отечественной аграрной мысли. Здесь мы можем согласиться с автором не в полной мере: конечно же, этноконфессиональные особенности находят свое отражение в конкретно-прикладной сфере, в том числе такой первостепенной для традиционного общества, как сельскохозяйственной. Вместе с тем, конечно следует учитывать те формы хозяйствования, которые сложились на данной территории и были обусловлены климатическими и иными факторами (об этом мы еще скажем ниже), однако, в целом, на наш взгляд, специалист должен опираться не только на традиции и самобытность (иначе это в определенной мере может быть новым «произведением» Т.Д. Лысенко), но и учитывать все достижения, обусловленные материально-техническим и иным прогрессом. К тому же сама евразийская концепция, которая, как представляется, разделяется автором, понимает будущность нашей страны в контексте азиатского, нежели исключительно православного развития (Н.С. Трубецкой). Более того, С.А. Козлов в своей рецензии на одну из работ В.Я. Гросула приводит высказывание выдающегося советского историка, автора многих ценных трудов по социально-экономической истории России Н.М. Дружинина о важности «систематически и внимательно изучать исторический опыт других народов..., чтобы легче ориентироваться и в международном положении, и в росте собственного народа» [10 с. 175].

Сказанное отнюдь не умаляет значимости избранных автором методологических приемов, а скорее показывает саму дискуссионность методологических концепций в постидеологический период отечественной исторической науки.

Научная новизна исследования заключается в изучении жизненного и творческого пути тех забытых в широких кругах российских ученых-аграрников, которые внесли весомый вклад в «соединение теории и практики в сельском хозяйстве России в рассматриваемый период» ^{[9, c. 6]}. Научная новизна определяется также привлечением ранее не публиковавшихся документов из фондов Центрального государственного архива г. Москвы, Центрального государственного архива Московской области, Центрального архива документальных коллекций г. Москвы. Именно редкие архивные дела вкупе с многочисленными опубликованными источниками рассматриваемого периода раскрывают образ забытых героев отечественной аграрной науки.

Структура работы С.А. Козлова отличается логичностью и последовательностью: она состоит из введения, трех глав, заключения и обширных примечаний. Каждая глава начинается с преамбулы, где показываются особенности формирования аграрной науки в России в соответствие с определенной эпохой: «Ученые аграрники дореформенной эпохи», «Исследователи сельского хозяйства пореформенной России», «Ученые аграрники конца XIX – начала XX в. Так, в преамбуле первой главы «Ученые-аграрники дореформенной эпохи» автор справедливо отмечает вклад отечественной аграрной науки в обращении элиты нашей страны начала позапрошлого столетия к тем русским традициям, в том числе культурно-хозяйственного наследия, которые были утеряны в эпоху Петра I. Говоря о значимости традиций применимо к конкретным территориально-климатическим условиям добавим от себя о приводимом Л.Н. Гумилеве неудачном привлечении египетских специалистов для развития ирригационной системы древнего Вавилона. Приглашение это оказалось неудачным не по причине некомпетентности ученых мужей, но в результате непонимания ими конкретных особенностей новой страны пребывания.

Каждая из трех глав содержит в себе очерки о жизни и деятельности конкретных персоналий, снабженные списком основных печатных трудов. Автор показывает галерею из 13 ученых: это М.Г. Павлов, Я.А. Линовский, С.М. Усов, И.Я. Вилькинс, Е.А. Авдеева, С.А. Маслов, М.В. Неручев, Ф.А. Баталин, К.А. Вернер, П.А. фон Бильдерлинг, В.Г. Бажаев, С.С. Бехтеев, М.М. Щепкин. Люди по-настоящему образованные, с полным основанием характеризуемые как высококультурные, они, в основном по идеологическим причинам (дворянское происхождение), оказались забытыми в советский период.

Примечательно, что за исключением Е.А. Авдеевой – единственной женщины в этом списке – они в той или иной форме сотрудничали с Московским обществом сельского хозяйства, справедливо характеризуемого автором, как «ведущего рационализаторского общества дореволюционной России» ^{[9, c. 10]}. Примечательно, что данное общество было ликвидировано в самом конце нэповской эпохи (1929 г.) в условиях перехода к сталинской командной экономической системе, когда требовались в большей мере чинопочитание и единоголосие, нежели дискуссионность при обсуждении и решении тех или иных проблем. Об этом же, равно как и об утрате исторического опыта решения аграрных проблем, указывает и сам С.А. Козлов, справедливо приводя в качестве наиболее одиозного примера сельскохозяйственные эксперименты Н.С. Хрущева (другое дело, что подобные «деяния» скорее являются отражением господствующей системы отношений, а не только забвения памяти).

Особый интерес вызывает исследование, посвященное Екатерине Алексеевне Авдеевой. Сестра и первая учительница Н.А. Полевого, она не просто оставила своей след в русской литературе, но и слыла «королевой кулинарии». Автор указывает, что «роль Авдеевой в пропаганде передовых хозяйственных знаний уникальна: в дореформенную эпоху лишь отдельные женщины принимали участие в работе экономических изданий» ^{[9, c. 109-110]}: в 1863 г. выходит ее работа «Руководство к устройству ферм и ведению в них хозяйствования», в котором подчеркивались важность выбора правильного места фермы, о способах улучшения сельского хозяйствования, что особенно немаловажно «без значительных денежных затрат».

Приводит автор и примеры настоящего подвижничества рассматриваемых ученых: так, секретарь Московского общества сельского хозяйства С.А. Маслов издал за собственный счет просветительские сочинения общим тиражом 30 тыс. экземпляров ^{[9, c. 147]} (и это, заметим, происходило в условиях малой тиражности середины XIX в.). Однако С.А. Козлов не идеализирует без причин героев своих очерков: говоря о К.А. Вернере он указывает на такие его ошибки, как преувеличенно положительное мнение о крестьянской общине, а также попытки «закрыть глаза» на «архаичную практику экстенсивного природопользования» со стороны дворянского сословия ^{[9, c. 247-249]}. В то же время, в целом, большая часть ученых-аграрников настаивала на интенсивном пути развития сельского хозяйства России (в противовес идеям об увеличении земельных наделов крестьян, как важнейшего составляющего его материального благополучия), говоря о важности «знания и образования». Более того, и сегодня являются крайне актуальными приводимые в рецензируемой работе слова профессора Киевского политехнического института В.Г. Бажаева о необходимости сближения «преподавания в высшей агрономической школе с запросами жизни» ^{[9, c. 325]}.

Заметим, что как справедливо указывается в работе, несмотря на отдельные усилия дореволюционная деревня «испытывала острейший дефицит знаний – как общих, так и хозяйственных […] отсутствовала элементарная личностная и хозяйственная гигиена, что было несовместимо с рациональным ведением хозяйства» ^{[9, c. 278-279]}. И здесь следует сказать, что данные вопросы решались уже в советский период, и, несмотря на различные ошибки, в целом, успешно.

Общим же выводом о творческом пути указанных деятелей является их исключительная концентрация «на Деле, а не на атрибутах внешнего Успеха»: «глубокому освоению отечественного хозяйственного и культурного наследия, а главное борьбе за его преображение во имя будущего России они отдали безоговорочное предпочтение по отношению к подражательству перед «передовым» зарубежным опытом, который в отдельные исторические периоды преобладал «в общественном мнении» нашей страны, но который, однако, как они убедительно доказали, далеко не всегда подходил для условий огромной евразийской державы» ^{[9, c. 493]}.

Не со всеми высказанными автором очерка мыслями можно согласиться. Так, он пишет об определенной идеализации социального протеста русского крестьянства советской историографией, но ничего не говорит о том, что не идеализировал его и В.И. Ленин, отмечавший ограниченность выступлений крупнейшего сословия нашей страны ^{[11] [12]}. Обобщая позитивный опыт рассматриваемых в работе ученых-аграрников, С.А. Козлов указывает на осознание ими «практической значимости изначального человеческого неравенства» (автор констатирует это в крайне одобрительном ключе), выступая с позиций элитизма. А ведь весь опыт человеческой истории говорит о важности преодоления подобного неравенства, для чего собственно и существуют институты образования, культуры и т.д. Конечно, потенциал отдельных людей никогда не может быть одинаковым, но крайне важно направлять его в то русло, которое более всего подходит конкретному человеку. Впрочем, и сам же автор цитирует мнение В.Я. Гросула о важности «общечеловеческих ценностей» «в шкале достижений человечества» ^{[9, c. 497]}.

Говоря о новаторстве ученых-аграрников и трагическом несоответствии их духовных установок с постулатами коммунистической идеологии, автор указывает, что «Советская власть была заинтересована прежде всего в лояльных ей и послушных исполнителях» ^{[9, c. 912]}. Не оспаривая этот тезис (хотя как раз в свой последний, перестроечный период Советская власть, чуть ли не впервые в мировой практике, вознамерилась создать исполнителей непослушных: чего стоят только массовые публикации на страницах партийной прессы антисталинских, а позднее и открыто антисоветских материалов), заметим, что вообще любая власть стремится к формированию лояльного населения, а сама коммунистическая идеология говорит об обществе, в котором «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех». Имеются в тексте и опечатки, обусловленные, на наш взгляд, масштабность проделанной работы: например, автор, рассматривая события середины XIX в., пишет: «первая такая «книжка» была издана в 1945 г.» ^{[9, c. 147]}.

Определенным недостатком работы, который следует учесть при возможном переиздании, является отсутствие полноценной библиографии. В масштабных примечаниях, занимающих 434 страницы, то есть почти половину текста, автор приводит огромное количество используемых трудов. Однако знакомство с ними затруднено их общей разбросанностью по данному разделу, повторами и смешанностью с поясняющими тот или иной фрагмент текста ссылками.

Несмотря на замечания, работа С.А. Козлова отличается масштабностью и фундаментальностью, основана на богатом документальном материале, раскрывает начальные этапы формирования отечественной аграрной науки как самостоятельной научной дисциплины, вызовет читательский интерес, а ее материалы и выводы могут быть использованы как в учебных курсах на агрономических и исторических факультетах, так и при разработке стратегий развития аграрного сектора России на современном этапе. Сегодня, когда на первый план вновь выход дело, а не внешняя мишура показной успешности, обращение к биографиям указанных героев может служить и в качестве просветительского начала, в том числе для прекрасного примера «юношам, вступившем на путь жизни».